Текст книги "Privatизерша"

Автор книги: Макс Нарышкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Нет, – хрипло выдавила Рита и, выпустив руку Арта, поднялась с земли. – Я хочу в отель.

Он удивленно посмотрел на нее, но ничего не сказал. Прихватив на плечо рюкзак, Артур последовал за ней.

– Ты оправдываешь поступок Кохипипи? – спросила Рита, когда они, сияющие от пота и едва передвигающие ноги, подошли к крошечному, на двенадцать комнат, отелю.

– Частично.

– Что это значит?

– Это значит, что я не стал бы есть их сердца.

Ночью его разбудил телефонный звонок. Арт схватил трубку и покосился сонным взглядом на Риту. Откинув одеяло и целомудренно прикрывая рукой грудь, она спала на боку в дымке бирюзового света. Здесь даже лунная грусть была иной: она струилась в открытое окно зеленоватым – живым, а не сомнамбулическим – голубым, светом. Слава богу, она не проснулась.

– Я слушаю, – присев на кровати, чтобы заслонить спиной звуки разговора, проговорил Арт.

– Привет, это я.

– Вадик?.. Вот это новость. Сколько?

– Семь лет. К тебе сейчас можно подъехать?

– Нет, я не в Москве, – сказал Артур и, вспомнив привычки старого приятеля, уточнил: – Я в Лесото.

– Где?!

– Послезавтра я прилетаю в Шерметьево.

– Ты позвонишь сразу, как будешь готов делать дела?

– А у нас есть дело? – Арт уже соображал, как там, в Москве, отказать.

– Ну, если ты хочешь продвинуть свой текстиль за Большую Воду, то – да.

– А ты уже тот человек, который двигает что-то за Большую Воду?

– Я президент компании, соединяющей гениев всего мира, дружище.

– Что сие означает?

– Это означает, что уставной капитал моего предприятия несколько миллионов долларов.

– Ну, тогда до послезавтра. Сколько там, в Москве?

– Полдень.

– Я так и думал.

Арт с Ритой возвращались не послезавтра, не через день, а на следующий день. И первое, что Арт сделал по возвращении в квартиру в Марьине, это вошел в Сеть. Действительно, Вадик Морозов там существовал. И был весьма известен крупными сделками. Много Большой Воды, однако, утекло. Вадику не хватило места на материке. Он обитает теперь в Чикаго. Осталось проверить старого друга по другим каналам. Хорошо иметь хороших знакомых за Большой Водой…

…Бросив трубку на ковер, Арт тотчас уснул. Он только утром сообразит, какие события связаны с этим человеком. А сейчас в его голове в режиме нон-стоп кружился мотив:

Те-Ахи-Манава-А-Те-Кохипипи…

Глава 8

Морозов…

Откуда он взялся? С его появлением у Арта дрогнуло сердце. Но потом, рассудив, что время прошло, минуло много лет, история подзатерлась и стала неактуальной, успокоился. Никто никогда не признается, что поступил неправильно. Ни бывшие деятели, отправившие Лещенко и Яковенко путешествовать по свету, ни их последователи. Ельцин ушел, но дело его живет. И будет жить, как показывают события. Все, кого можно было в свое время подставить, уже подставлены. С одних схлынул гнев, с других отчаяние и обида. Противоречия улажены, с годами каждый успокаивается. Как успокоился Арт.

Морозов приехал не с пустыми руками. Артур чувствовал, что рано или поздно этот банщик свое возьмет. И этот момент наступил. Компания Морозова занималась посредническими услугами. Это было очень похоже на Вадика. Ничего не производя, ничего не продавая, зарабатывать деньги на чистом воздухе. Риелторы, те хоть ноги в кровь сбивают в поисках квартиры для клиента и клиента для квартиры. Вадик не сбивал ноги. Он произвел на свет и воспитал компанию, которую с равным успехом можно было именовать и консалтинговой, и посреднической. Вокруг Большого Вада, как теперь звали Вадика, роились тысячи измученных проблемой сбыта людей. Другие тысячи сновали перед ним в поисках товара. Эти тысячи по неведомым природе законам проскакивали мимо, даже не подозревая о существовании друг друга. Все, что Большому Ваду оставалось, это схватить за шиворот одного из пробегавших и держать так до тех пор, пока на горизонте не появится тот, кто ему нужен. За это удержание Морозов брал комиссионные и зарабатывал, как убедился Арт, неплохо. Человек со скромным достатком, приехав на три месяца в Москву из Америки, где находился на постоянном жительстве, не станет покупать «Бентли».

Это было в духе Морозова – приехать и тотчас показаться всем, кого знает, на «Бентли». Между тем Арт, знающий Вадика куда лучше, чем все, подозревал, что машина взята напрокат. Вот это подозрение и было лучшей характеристикой для Вадима Морозова, приехавшего из США.

Внешне он ничуть не изменился. Та же навязчивая ухоженность, ухоженность с перебором. Словно никогда ему в лицо мяч не попадал и палец он не резал. Неранимый. Без шрамов и жизненных вмятин. К внешности стоило добавить разве что костюм за пару тысяч долларов. Внутренний мир оказался куда разнообразнее. Визитные карточки, щедро рассыпанные по столу в «Сафисе», куда Арт привел Риту для ужина с Морозовым, прямо указывали на то, что вручались они Мэлом Гибсоном, Уорреном Баффеттом и прочими, чье имя и состояние вопросов не вызывают.

– Я обычный человек, лишенный каких-то особых свойств, и когда приехал в Штаты с теми пятьюстами тысячами, что выручил за продажу бань, сразу оказался в странном положении.

– Ты же, кажется, в Германию лыжи вострил? – спросил Арт.

Вадик рассмеялся.

– Страшные времена были, Артур, страшные… Никто заранее не знает, кто друг, кто враг. Я тебе помог, ты меня предупредил. Мы обменялись любезностями. Долги уплачены. Но как себя повел бы ты, после того как долг уплатил? Где теперь те люди, которых мы сняли в сауне? То-то… Ты был в опасном положении. У тебя жена… красавица. Рита, вы и вправду хороши. Вы так хороши, что последний конкурс красоты, проходивший в США, теперь мне кажется смотром художественной самодеятельности «Мисс – Зона России».

Все рассмеялись.

– Язык выучил быстро, а с контактами помогли такие же русские, как я. Многие уезжали в то время. Там и встречались. Соединил свой капитал с деньгами двух беженцев и основал компанию. Сначала занимались ремонтом, потом строительством. Но сегодня заниматься стройкой в Штатах невыгодно. Та же кредитная история, что и у нас. Приходится работать не на клиента, а на государство. А с ним в налоговые игры не поиграешь. Ты знаешь, сколько налог в США?.. А потом мальчики заглупили. Кто-то еще в России задолжал им сто тысяч, и, на свою беду, приехал в Джерси. Компаньоны его нашли и, позабыв, на территории какого государства находятся, взяли в оборот. Тот позвонил в полицию, а вместо полиции приехало ФБР. Сейчас оба в тюрьме Джерси ждут приговора, и мне так кажется, что на ближайшие двадцать лет я остаюсь единственным владельцем «МВД».

– «МВД?» – удивилась Рита.

Вадик расхохотался:

– Морозов Вадим Дмитриевич! Я переименовал компанию в «МВД» из «Амэрикан-Билдинг» сразу после того, как моих компаньонов приняло Бюро.

– Чтобы не мелькать у них перед глазами, конечно? – уверенно высказал предположение Арт, и Рита заметила, что муж всего лишь умело спрятал сарказм.

Она чувствовала, что встреча старых знакомых Арту не в радость. Помня об истории, которая их связала, она понимала мужа и старалась держаться уверенно, даже развязно. Это он, Морозов, задолжал Арту, а не наоборот. Пусть он, Морозов, знает об этом и помнит всегда. И потом, катался бы он сейчас на «Бентли», приехав на квартал в столицу России, если бы в свое время Арт не позвонил ему и не посоветовал сбежать?

То, что Морозов человек, лишенный каких-либо особенных качеств, ей было видно с первого взгляда. Обычный перекупщик, не имеющий своего товара и не имеющий своих денег, чтобы купить чужой товар. Как правило, такие люди становятся меж первым и вторым и начинают навязчиво предлагать свои услуги. Как цыганки на Савеловском рынке. Но Ритина неприязнь не имела под собой на самом деле никакой обоснованной платформы. Тем более экономической. Морозов ей не нравился, потому что Морозов не нравился Арту. Непонятно было только одно – если они квиты, тогда зачем Арт согласился на эту встречу и даже пытается, как ей кажется, наладить с ним дела?

Женская интуиция подсказывала Рите, что существует между ними еще какая-то тайна. Секрет, ей недоступный. И, поскольку Рита была женщиной – во-первых, а во-вторых, уже умной женщиной, содержание секрета, существовавшее между мужем и этим так не понравившимся ей человеком, она видела в прошлом. Та самая встреча в бане четверых людей, которая изменила их будущее. Она видела часть пленки. Что было на другой?

Было что-то или нет? Почему Арт скован? Опасается, как бы Морозов не выложил еще пару козырей?

Вадику нужна эта сделка. Рита понимала это. У «Алгоритма» невероятная база. Объем производства компании давно превышает нормативы выпуска ткацких изделий Индии и Ирана. «Алгоритм» – монополист на мировом рынке производства тканей. Морозов не мог не знать это. Чтобы оценить рынок и прийти к такому выводу, ему потребовалось не более одного дня. Он приехал бы и в том случае, если бы президентом был не Арт. Ему нужен «Алгоритм» как источник товара. Это означает, что в США у Морозова имеется гигант-покупатель.

Арт не хочет встречаться с американскими представителями, но встретится. И она не спросит, почему Арт впервые в жизни поступает вопреки своему желанию.

Встречу назначили на сентябрь, в Майами.

В Дейтона-Бич у Морозова жил друг. Какой-то бывший русский писатель, смотавший удочки в начале девяностых. Уверял, что политэмигрант. Он долго тряс руку Арту, целовал руку Рите и говорил без умолку. И снова говорил, что политэмигрант. Артур посматривал на жену и чувствовал, что ей хочется задать тот же вопрос, что и ему: как же ты, милый, жил в СССР все это время и стал диссидентом тогда, когда вдруг объявили демократию? Это был очень странный политэмигрант, не менее странный, чем его дом и его машина. Особнячок с видом на Атлантику снаружи ничем не отличался от близнецов поблизости, можно было даже сказать, что его трудно было найти, случись Арту заняться поиском в первый раз и самостоятельно. Та же черепичная крыша, того же цвета наружная отделка, и даже пальмы, заслонявшие окна и скрывавшие две трети фасада, были одной высоты и лохматости. Но вряд ли какой-то из соседних домов мог сравниться с домом Альберта Бедакера (Эла Бедакера) внутренним убранством. Просторный холл занимала огромная, до свода потолка, библиотека. «ГУЛАГ» Солженицына справа и слева был зажат на полке полными собраниями сочинений Ленина и Сталина, Аристотель соседствовал с Ницше, словом, библиотека была что надо. К ней очень хотелось подойти. Второй этаж мало отличался от первого – те же огромные кресла с диванами, то же скопище вульгарно соседствующих друг с другом книг. Бедакер не без удовольствия показывал дом, не догадываясь, что гости не в силах это удовольствие разделить. К тому моменту как Арт с женой и Вадиком прилетели в Майами, прошло восемь часов. Дорога до Дейтона-Бич настолько их утомила, что лучшим завершением дня была не экскурсия по жилищу сомнительного политического эмигранта, а еда на скорую руку и долгий сон. Но правила хорошего тона требовали прослушивания бреда Эла Бедакера, который уже вел их в гараж.

– Я покинул страну в девяносто первом. Я был из тех, кто первым почувствовал душок противоречий, – «я» в его повествовании заметно преобладало над другими местоимениями. – Одна КПСС сменяла другую. Прошло семнадцать лет, и кто, спрашивается, был прав? Чем компартия Путина отличается от компартии Горбачева? Названием? А что поменялось по сути? Ничего.

– У вас привычка такая – задавать вопросы и тут же на них отвечать лично? – мило улыбнувшись, спросила Рита.

– О, это последствия первых лет моего пребывания на полуострове, – рассмеялся Эл. – Я не знал языка и часто разговаривал сам с собой. Посмотрите на это. Вам нравится?

«Кадиллак» восьмидесятого года Рите не понравился. Она любила небольшие, агрессивные машины, в которых предвкушаешь драйв. А длиннокрылая и круглоглазая машина была похожа на просевшую под кучей угля баржу.

– Мило, – улыбнулась она. – В нем можно спать, вытянув ноги.

Бедакер намека не понял.

– Я сам готовлю водку, – не в тему сообщил он. – Рецепт приготовления мне прислали из Твери.

– Читатели, наверное? – спросил Вадик, который чувствовал себя виновным за недогадливость хозяина.

– Главное, подобрать правильный сорт пшеницы.

– Поехали на пляж? – шепнула Рита Арту. – Там можно поспать.

Первую часть фразы Эл расслышал, вторую нет. Поэтому велел старинному знакомому выводить «Кадиллак» из похожего на пещеру гаража, сам же направился в дом за легкой выпивкой и закуской.

– Здесь отличный пляж! – закричал он с лестницы, ведущей из подземелья в дом. – Вы сможете с удовольствием поплавать!

– Придурок, – бросила ему вслед Рита, – неужели он не понимает, сколько времени мы находились в воздухе, а потом в дороге из Майами?

Вадик, включая двигатель и с нескрываемым удовольствием осматривая машину, поспешил ответить:

– Как и все писатели, он чуть рассеян. Но вы не могли не заметить, как он нам рад?

– Мы заметили, – за себя и Риту ответил Арт.

Выспаться на берегу не удалось. Чтобы уснуть, впервые оказавшись на любом из пляжей Флориды, нужно устать до смерти. Они лежали на другой стороне Земли, и одно только понимание этого заставляло думать о выпивке. «Почему пальмы не падают в воду? – спрашивал себя Арт. – Налицо поругание законов природы. Весь вес дерева расположен за центром тяжести, так почему они не падают?»

Корни. Они держат дерево и мешают упасть.

Тогда почему процветает давно перегнувшийся через половину жизни Эл Бедакер, уроженец Бобруйска? У него нет флоридских корней.

Арт закрыл веки и подставил лицо солнцу. На руку его легла ладонь Риты.

– Я ужасно хочу пить, – услышал он.

– Это чудесное бордо, – обиделся Эл, шевельнув стоящую рядом с его лежаком корзинку.

– Я хочу не пить, а пить, – изо всех сил скрывая раздражение, упрямо произнесла Рита.

«Американка никогда бы так не сказала, – подумал Арт, поднимаясь на локтях. – А, если бы и сказала, американец ее вряд ли бы понял.»

Солнце чуть поджарило роговицу сквозь веки, и, когда он поднялся, пляж показался ему в серой дымке.

– Не уходи далеко.

Это было похоже на русское предупреждение. «Не уходи далеко». Разве американка так скажет мужу? Что значит – далеко? Зачем уходить далеко? Во-вторых, он пошел за водой, и это значит, что он должен ее принести. Если вода далеко, зачем было вообще вставать? Интересно, слышал ли кто этот, противоречащий всем законам логики разговор?

Арт шел к расположенному в сотне метров от места их лежания лотку и думал о коллизиях, происходящих на планете.

Пальмы висят над водой – нелогично. Но их держат корни – вот она, логика. Бедакер не имеет корней – но держится. Это местные сюрпризы. Рита говорит: «Принеси воды, но не ходи далеко». Первое формально противоречит другому. Она говорит: «Я хочу не пить, а пить». На этом пляже совершилось смешение национальных противоречий.

Он купил две колы, два спрайта, накинул доллар чернокожему парнишке-продавцу и вдруг почувствовал на своем локте чью-то руку.

– Мистер, – сказал очень похожий на латиноамериканца парень с косичкой на подбородке, – вы не можете оказать мне услугу?

– В чем она заключается?

Арту не хотелось вступать в дискуссии на солнцепеке, и поэтому он решил дать пятерку сразу, как только прозвучит просьба. Однако оказалось, что речь идет о бедной девушке, которая потеряла сознание за лотком. Девушка тяжела – парень извинился за это, – и ее можно перенести только вдвоем.

– Черт возьми, я не понимаю, зачем тебе девушка, которую ты не можешь оторвать от земли, приятель?

– Она беременна, мистер.

«Еще одно нелогичное событие, – подумал Арт. – Из тысячи лежащих на солнцепеке людей этот Хосе или Хуан выбрал именно того, кто не имеет здесь корней для преодоления сил тяготения – русского».

– Беременная женщина на солнце?

– Мистер, вряд ли ей станет лучше, если я подыщу ответ на этот вопрос.

Арт посмотрел на продавца и поставил на прилавок банки с напитками.

Хуан или Хосе суетился впереди, прокладывая маршрут к скамейке. Девушка действительно была беременна. Арт плохо разбирался в этапах разбивания времени срока ношения плода на недели, но на вид подружка Хосе или Хуана должна была родить или сейчас, или завтра. Ребенок в ней уже жил полноценной жизнью, и Артур, еще даже не дойдя до молодой мамы, заметил, как ее круглый, как мяч, и тугой, как барабан, живот подвергся нападению изнутри. О стенки огромного живота сначала справа, а потом слева бился ребенок. Будущий наследник нескольких долларов Хосе или Хуана требовал свободы и молотил пятками почем зря.

– Вы очень легкомысленно поступаете, молодые люди, – сказал Арт, приблизившись, чтобы помочь девушке встать. – В вашем положении следовало бы читать книжки о любви в палате больницы, а не наслаждаться лучами флоридского…

– Дело в том, мистер, – с легким напряжением в голосе произнесла симпатичная и стройная – это было трудно скрыть даже животом – подружка Хосе или Хуана, – что как раз в нашем положении ничего другого нам и не остается.

Почувствовав под подбородком горячую сталь пистолетного ствола, Арт не торопился разогнуться. Черт его знает, как поведет себя находящаяся на сносях девчонка. Говорят, женщины в этот период наиболее несдержанны и капризны. Он замер, наклонившись над ней, и единственное, что себе позволил, это дотянуться до кармана шортов и застегнуть «молнию».

– Мистер, мы не причиним вам вреда, – сказал Хосе или Хуан. Или – Джеронимо. – Только отдайте мне, пожалуйста, ваш бумажник.

Видимо, паренек стоял у лотка с напитками столько, сколько ему потребовалось для обнаружения мистера с самым тугим кошельком. Америка отличается от России еще и тем, что в той же Флориде глупо чистить карманы первого встречного. Даже если бы на пляж Дейтона-Бич ступила нога Билла Гейтса, вряд ли в его кошельке нашлось бы более двухсот долларов наличными. Расчет с помощью кредитки для янки такое же привычное дело, как для русского хождение по Третьяковскому переулку с набитыми долларами карманами. Хосе-Джеронимо пришлось, верно, подождать, прежде чем он увидел человека, у которого в бумажнике, помимо нескольких золотых кредиток, находилась пачка наличных. Да еще и с выражением в глазах, позволяющим совершать противоречащие здравому смыслу поступки.

– Я на пляже всего четверть часа, но видел уже не менее пяти патрулей. Посмотрите вокруг – везде полиция… Молодые люди, я забуду о случившемся, если…

– Мистер, лучше посмотрите вы, – предложил Джеронимо, – на этот мотоцикл. Двигатель его включен, и нам остается только сесть на него и уехать. Никто не заподозрит беременную женщину, сидящую на мокике за спиной мужа.

Мотоцикл, точнее, действительно мокик, существовал. Он покашливал в десятке метров от скамейки, облюбованной терпеливыми грабителями, и только и ждал того, что на него возложат непомерную тяжесть.

– А что будет, если я не отдам вам бумажник?

– Лучше бы вы отдали, – сказала девушка, и рука ее не дрожала.

– А все-таки?

– Тогда мне придется спустить курок.

– Грохот выстрела – не лучший фон для тихого побережья.

И Артур, едва успев сказать это, услышал металлический щелчок под подбородком. Так, наверное, звучит взводимый курок. И точно так же, как эта девушка, выглядит человек, когда исчерпаны все доводы в споре.

– Мистер, вы сумасшедший? – Луис наконец-то выбрался из-за его спины на передний план и тоже щелкнул. К пистолету добавился нож. Артура это немножко расслабило. Учитывая уже сложившуюся ситуацию, нож был явно лишним. Девушка подняла на дружка взгляд, и Арт прочитал в нем огорчение. Да, нож был явно лишним…

– Вот что, друзья мои… Жизнь моя сейчас стоит цент… Если он вам нужен – берите. Но денег я вам не дам.

Рука девушки чуть дрогнула.

– Ты псих!.. Дай мне свой бумажник!..

– Стреляй. Это не так трудно. Нужно всего лишь согнуть указательный finger. Но помни: этот выстрел услышит четвертый участник разговора. И пусть тебя через неделю не удивит, отчего это все дети в родильном отделении кричат, а твой лишь разевает рот и молчит. Он будет молчать всю жизнь.

– Вы… вы обманываете меня.

И пистолет снова дрогнул.

– Зачем вам деньги?

– Это не твое дело, белый!.. – уже истерично взвизгнул Джеронимо.

– Мне… мне нужно родить ребенка… Это стоит несколько сотен монет… А у меня нет ни документов, ни медицинской страховки… С нелегалами здесь обходятся немило, мистер…

Арт медленно выпрямился, несмотря на то что пистолет не изменил своего положения.

– Ты отдашь бумажник! Не слушай его, Мария!..

– Мария, значит… – проговорил Арт. – Вы кубинцы?

– А кто еще может сидеть с пистолетом в руке в парке Флориды?

– Ваша выдержка делает вам честь, миссис, – пробормотал Арт, чувствуя, как по спине его струятся ручьи прохладной влаги. Ему очень хотелось выпить того спрайта, что он оставил на прилавке, но до него нужно было еще идти и идти… – Ваш муж, боюсь, испортит все дело.

– Я не могу ждать, – сказала она и подняла пистолет. Сейчас он дрожал.

Махнув рукой, Арт замер на месте.

Девушка смотрела на свою руку, в которой только что был зажат «вальтер», Джеронимо судорожно вздохнул.

Не желая терять преимущества, Арт взмахнул второй раз, и Хуан повалился на песок, отрывисто выкрикивая испанские ругательства. Сквозь пальцы его сочилась кровь. Арт подумал, что этого малого сейчас заставляет ругаться – боль или невозможность заплатить «черному» акушеру за принятие родов? Наверное, последнее. Родившийся в Дейтона-Бич автоматически становился гражданином Соединенных Штатов, и это открывало перед родителями некоторые перспективы. И перед перспективами этими, призрачными, но все-таки – надеждами, боль от удара пистолетной рукояткой по голове казалась такой же мелкой проходной неприятностью, как мокрые брюки после похода в уборную.

– Вы… не можете меня убить…

Она уже давно плакала. А Хуан, услышав слово «убить», вскочил и сел на песке. Глаза его дико вращались, он смотрел на пистолет и жену свою, побелевшую от страха. Всклокоченный, политый кровью и посыпанный песком, он выглядел ужасно.

– Мистер… – просвистел он с еще более страшным акцентом, чем раньше.

– Вы сейчас уедете, – сообщил им Арт. – От пистолета я избавлюсь сам.

Дождавшись, когда он заберется на мокик, Арт окликнул Марию.

– Эй! Почему вы решили, что я не могу вас убить?

– Я… беременна…

Он кивнул. Он знал, что Мария ответит именно так. Рискнувший убить всегда надеется, что тот его пощадит. Так, кажется, всегда было.

– Подойдите ко мне.

– Мистер?..

– Я не убиваю беременных женщин.

Когда она подошла, поддерживая снизу тяжелый живот, он расстегнул «молнию» и вынул бумажник.

– Быть может, это вам поможет, – наугад вынув несколько купюр, что-то около семи или восьми сотен, он протянул их девушке.

Высмотрев ближайшую крышу и забросив туда пистолет, Арт обошел ларек и в полном изнеможении облокотился на стойку.

– Вы справились с этой тяжелой женщиной, сэр?

– Пришлось попотеть.

Сверкнув белоснежными, похожими на фарфоровые, зубами, паренек от души рассмеялся. Чтобы насмешить американца, достаточно просто произнести глупость.

– Ваши напитки, сэр. Я поставил их в холодильник, чтобы они сохранили свою прохладу.

– Да, конечно, это стоит не меньше доллара…

– Тебя не было два года.

Арт опустился на песок, слушая шум в голове. Он начался давно, где-то между двумя мгновениями: появлением пистолета и падением Хуана.

– А мне показалось, что я не уходил вовсе. Зачем Морозов держал твою руку в своей?

– Я попросила его посчитать пульс. Мне показалось, что он исчез.

– Кто, Морозов?

– Не говори глупости. Конечно, пульс.

– Он почувствовал биение – и ты успокоилась?

– Да… Арт, я хочу найти гостиницу, выспаться, а потом уехать из этой дыры. Зачем мы сюда поехали?

– Ты говорила, что именно в Дейтона-Бич лучшие специалисты по парашютному спорту. И сразу после этого Вадик вспомнил, что у него в этой дыре приятель. Ты перегрелась.

– А еще недоспала, недоела и недолюбила.

– Если ты хочешь, – оторвавшись от банки и облизнув губы, Арт вытер пот с лица, – завтра мы уедем.

– Не раньше, чем прыгнем, – сняв очки и привстав на локте, Рита виновато посмотрела на мужа. – Прости, милый… Я действительно перегрелась… Эй, Время-Не-Ждет! Поедемте на вашу шикарную виллу!

Арт не помнил, как наступила ночь. На этот раз она пришла неожиданно.