Текст книги "Вижу Цель (СИ)"

Автор книги: Макс Мах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Сам Эрик никаких особых талантов за собой не числил. Он был физически силен и невероятно вынослив, быстро восстанавливался после ран и демонстрировал сильный и быстрый ум. Еще он быстро учился и легко разбирался в новой технике, но, судя по всему, не был ни выдающимся стратегом, ни подающим надежды художником, ученым или музыкантом. Впрочем, жаловаться не приходилось. Если бы не эти особенности организма, его бы, наверняка, и в живых давно уже не было. Да и все прочее – карьера и отношение с людьми – тоже ведь свалились на него не только по воле случая, каким бы счастливчиком он себя не считал…

"Да уж, – думал Эрик, направляясь вслед за своим немногословным проводником на "семейный" обед, – иди разберись, где мне попросту подфартило, а где я сам руку приложил!"

Но это, как он знал, был один из тех риторических вопросов, на которые не стоило даже пробовать отвечать по существу. Головная боль и суета сует. Такой дурью заниматься – только время терять!

К счастью, Эрику было чем заняться и помимо пустопорожних размышлений. Он рассматривал интерьеры Ставки клана Вильф, которые наглядно демонстрировали ответ на другой бессмысленный вопрос: что есть богатство! Судя по тому, что видел сейчас Эрик, Вильфы были богатой семьей и возглавляли сильный клан. И дело не в том, сколько картин, скульптур или ваз из горного хрусталя встретилось ему по пути. И не в ценных породах камня, использованного в отделке помещений: малахит, яшма, агат и многие другие. Не в резных деревянных панелях и не в разнообразии цветных мраморов, пошедших на облицовку стен, полов и колонн… Аура богатства и силы была, казалось, растворена в самом воздухе, которым дышали обитатели Ставки, и в том сдержанном аристократизме, с которым были обустроены жилые помещения.

Обед подали в скромном по размерам и декору зале, – резные панели темного дерева на стенах, наборный паркет и фреска на потолке, изображающая парусный корабль, плывущий мимо колоссального айсберга, – и за столом оказалось совсем немного людей. Ровным числом семь, не считая самого Эрика, и все они, как ни странно, встретили его, стоя. Даже занимавшая место во главе стола Бреда Вильф, невысокая сухощавая женщина с совершенно седыми волосами и пронзительно голубыми глазами.

Эрик сдержанно поклонился женщине и представился, назвавшись капитан-лейтенантом Минцем, а не графом Гольденрейном или, не дай бог, Эриком Вильфом. И похоже, этот выбор произвел на собравшихся самое благоприятное впечатление. Во всяком случае, матриарх клана не стала ни поправлять Эрика, ни переспрашивать. Минц, значит, Минц, так тому и быть.

– Прошу вас за стол, капитан, – указала она рукой на пустой стул справа от себя. – И позвольте представить вам присутствующих здесь членов нашей семьи.

В следующую минуту из уст Бреды Вильф, говорившей ровным чуть хрипловатым голосом, прозвучали полдюжины имен членов правящей фамилии. Возможно, это было все, что осталось на данный момент от кланообразущей семьи, но могло случиться и так, что это только те из ее представителей, кто по случаю или по приглашению матриарха оказался в Ставке в этот день и в этот час. Удивило Эрика другое.

– Прошу прощения, моя госпожа, – переспросил он Бреду Вильф, когда она представила ему молодую светловолосую женщину, являвшуюся главой семейного казначейства, – вы сказали Мария Фокин?

– Вы не ослышались, господин капитан, – ничуть не удивившись вопросу, подтвердила матриарх. – Кроме семьи Вильф в наш клан входят еще несколько малых домов, и среди них: дом Фокин – потомки сына Бориса Фокина от первого брака, дом Мозес – они происходят от племянника Стефана Мозеса, сына его младшего брата, и дом Вилков-Имри, которые ведут свой род от кузины Ирины Вилковой – Александры Имри.

"Интересный поворот… И, похоже, Бреда знает, что я лазил в ее закрома!"

Матриарх перевела взгляд на Эрика, чуть усмехнулась, словно подтверждая его догадку, и первой села за стол, приглашая всех остальных последовать ее примеру. При этом слуга подвинул стул только ей одной, остальные усаживались сами.

"Демократично!" – признал Эрик, видевший в доме у Виктора де Мойна совсем другое отношение к роскоши. И ведь бывший терранский генерал-губернатор был всего лишь близким родственником Вильфов, кланником, но отнюдь не членом семьи.

– Как вам понравился Холод? – Вопрос задал Питер де Врейн, зять госпожи Бреды.

– Если честно, – улыбнулся Эрик мужчине, – совсем не понравился. У вас слишком холодно, господин де Врейн, я к такому не привык.

– А нам доносили, что на Северном материке планеты Эвр ненамного теплее, – подала реплику Мария Фокин.

– Это так, – кивнул Эрик, предположивший, что разведывательные возможности клана не исчерпываются услугами специального агента Грит Мюстерс. – Но с тех пор, как я покинул Эвр, я жил на планетах с более теплым климатом – на Иль-де-Франс и на Эно – или на борту космических кораблей, где холодно не бывает никогда. К хорошему быстро привыкаешь.

– Система опознала вас, как своего, – вступила в разговор средних лет рыжеволосая женщина, которую матриарх назвала Эрминой Вильф, – что, впрочем, не удивительно, вы ведь такой же Вильф, как и мы. Даже больше, пожалуй, поскольку принадлежите к Осевой линии.

– Незаконнорожденный то ли внук, то ли сын кого-то из Вильфов, – счел нужным уточнить Эрик, гадавший сейчас, куда повернет этот странный разговор. Ведь не для того же его затеяли, чтобы сказать ему "ну-ну-ну!" за то, что он без спроса влез в их внутреннюю информационную сеть. Вот и слуги покинули обеденный зал, оставив собравшихся наедине.

"Кажется, сейчас мы наконец поговорим о главном…"

– Бастард? Ошибаетесь, капитан! – А вот это уже сама матриарх. – Та версия, которую изложила вам специальный агент Мюстерс не совсем адекватно отражает действительное положение дел.

– Я весь внимание, – обратил на нее свой взгляд Эрик.

Такое сильное заявление, и в самом деле, явилось для него полной неожиданностью.

– Ваш отец, господин капитан, мой родной племянник Якоб Вильф, имел, как и вы, звание коммодор. Он покинул нашу часть космоса двадцать три года назад, отправившись с крайне ответственной миссией в вашу часть галактики.

– Но ушел он не один, – неожиданно вмешался в рассказ матриарха Йохан ван де Геер, представленный Эрику, как член управляющего совета клана Вильф. – Он улетел со своей законной супругой. Сара Анна ван де Геер моя родная сестра, и в вашей генетической карте, господин капитан, отчетливо прослеживается и ее след тоже. Таким образом, вы, Эрик, не бастард. У вас есть законные отец и мать, и, более того, у вас есть родовое имя, поскольку последнее известие, полученное с Той Стороны, гласило, что Сара Анна ждет ребенка мужского пола, и судя по вашему реальному возрасту, речь шла именно о вас, и в таком случае ваше имя было предопределено правилами наследования, установленными в нашем клане. Сына Якоба Вильфа и Сары Анны ван де Геер зовут Мориц Якоб Вильф.

Что ж, если матриарх именно этого и добивалась, то следует признать – сюрприз удался. Известие, что у него есть – во всяком случае, были когда-то, – настоящие родители, близкие родственники которых сидят сейчас за этим столом, ударило Эрика, что называется, под дых. Как бы раньше не относился он к вопросу своего происхождения, в этот момент его проняло по-настоящему. Ведь он разом обрел прошлое, которого у сироты из Смоляного городка нет и быть не может. Вереницу поколений, уходящую в глубь веков, семью – хотя бы и по факту биологического родства, – родителей, оказавшихся реальными людьми из плоти и крови, со своей жизненной историей, именами и внешностью…

– Боюсь, у моего племянника пропал аппетит, – без тени улыбки прокомментировал состояние Эрика Йохан ван де Геер. – Наверное, нам следовало подождать с этим разговором хотя бы до десерта.

– Возможно, – кивнула Бреда Вильф, – но думаю, что у моего внука крепкий желудок. Пилоты ракетоносцев слабаками не бывают!

– Спасибо, госпожа Вильф, – кивнул Эрик, беря себя в руки. – Думаю, вы правы: что бы там ни было, аппетит я из-за этого не потеряю. Но прежде чем мы перейдем к первой перемене, я хотел бы увидеть…

– Своих родителей, – договорила за него Эрмина Вильф. – Я, господин капитан, дочь нашего матриарха и, следовательно, двоюродная сестра вашего отца, и у меня всегда при себе их с вашей матушкой свадебная голограмма.

О том, что он похож на отца, Эрик уже знал. Так его, собственно, и нашли, поскольку речь шла не о простом родовом сходстве, а о едва ли не полном копировании. Как это возможно – другой вопрос. Из того немногого, что Эрик знал о генетике человека, выходило, что это практически невозможно. Люди размножаются отнюдь не клонированием и не простым делением клеток, а значит, недостижима и полная идентичность. Тем не менее, на голографическом портрете, активированном Эрминой Вильф, Эрик увидел себя – только несколько старше возрастом – облаченного в парадный флотский мундир Холода со знаками различия коммодора. Рядом с ним стояла высокая рыжеволосая женщина с тонкими чертами лица и зелеными глазами.

– Что с ними стало?

– По всей видимости, они погибли, – нарушила молчание Бреда Вильф, – но ни того, как это случилось и где, ни того, как вышло, что вы… капитан, оказались на Эвре… один… и без опеки, мы не знаем. Но, возможно, Северный материк Эвра – это первая серьезная зацепка в наших поисках с тех пор, как связь с ними прервалась двадцать лет назад…

Помолчали. О чем думали другие, Эрик, разумеется, не знал. Сам он пытался переварить тот, казалось бы, небольшой набор фактов, который коренным образом менял всю его жизнь. И дело не в том, что теперь он, возможно, мог претендовать на свою долю наследства или еще на что-то в этом роде. Бог с ним, с богатством. Жил без него и сейчас не пропадет, тем более, что и сам успел кое-что "скопить". Гораздо важнее, что у Эрика Минца – а он все еще оставался самим собой, – появилась собственная семья. Впрочем, Эрик не обольщался. Вряд ли одним лишь фактом своего рождения он стал настоящим членом этой семьи. Он ведь не рос среди них, не воспитывался на общих для клана традициях, мифах и условностях, не приносил клятв, если здесь вообще принято что-то в этом роде. Несмотря ни на что – ни на фамильное сходство, ни на единственный в своем роде генотип, – он был и, скорее всего, навсегда останется здесь чужим. Оттого, быть может, никто из них ни разу так и не назвал его по имени. Ни Эриком, ни Морицем, ни Минцем и не Вильфом. Все они, обращаясь к нему, называли его просто капитаном.

– Ну что? – снова нарушила молчание матриарх, – приказать подавать обед или для начала расставим все точки над "i"?

– Вы хозяева, вам и решать, – дипломатично ответил Эрик, который умел есть даже тогда, когда не хочется, но предпочитал не делать этого без крайней необходимости. Сейчас он такой необходимости не видел точно так же, как не чувствовал и потребности в еде.

Сыт по горло, что называется!

– Значит, продолжим. – Судя по всему, Бреда Вильф не сомневалась в его ответе, и вопрос был задан из одной лишь вежливости.

– Если захочешь пить, наливай себе сам, – добавила через мгновение, переходя на "ты".

– Спасибо, – поблагодарил Эрик, даже не пытавшийся по своему обыкновению предугадать, о чем сейчас пойдет речь. Слишком мало информации, чтобы строить догадки. Слишком плохо он знает этих людей.

Он встал, подошел к буфетному столику, на котором были выставлены разнообразные напитки, оглянулся на сидевших за столом людей, подумав между делом, не предложить ли им свои услуги в качестве "виночерпия", но по здравом размышлении решил этого не делать. Здесь он не младший по званию, но и не равный среди равных.

"Чужак в чужой стране…"

Он налил себе воды и вернулся на свое место за столом, решив, что пауза получилась достаточно продолжительной, чтобы все присутствующие вполне осознали, что никого "радостного воссоединения" с его стороны не предвидится, как не приходится ожидать от него и "щенячьей радости" по случаю нежданного обретения собственной семьи. Он вырос без них и добился того, чего добился, не как Мориц Вильф, а как Эрик Минц. Они в его сиротстве, судя по всему, не виновны, но и родственных чувств к этим людям он пока не испытывал. И не факт, что будет испытывать когда-нибудь потом. Шок от первого знакомства уже прошел, и Эрик снова был «в форме».

"Итак?"

– Ты, разумеется, этого не знаешь, Эрик, но ведешь ты себя совершенно так же, как твой отец, – прокомментировала его маневр Эрмина Вильф.

– Послание получено, – чуть улыбнулась матриарх. – Мы будем обращаться к тебе так, как ты привык. Но, с твоего позволения, Эрик, без формальностей. Так что можешь обращаться ко всем присутствующим на «ты» и по имени. Меня называй Бредой.

– Благодарю вас, Бреда, – Эрик тоже умел улыбаться. – Мне не мешает обращение на "ты", но я привык, обращаясь к старшим по возрасту или званию, использовать местоимение "вы". Надеюсь, это не станет проблемой?

– Ни в коем случае, – вполне серьезно ответила глава клана. – И, если позволишь, я хотела бы задать тебе вопрос.

– Я в вашем распоряжении.

– Вернее, несколько вопросов.

– Я постараюсь на них ответить, если конечно они не касаются государственных секретов империи Торбенов.

– Это даже не обсуждается, – заверила Эрика Бреда Вильф и сразу же перешла к делу:

– По нашим данным ты вырос в приюте, в который попал в возрасте шести-семи лет. Я правильно излагаю факты?

– Полагаю, вашей разведке не удалось выяснить никаких подробностей моей биографии до того момента, как я поступил в звездную академию, – дополнил Эрик так и не заданный ему, но подразумеваемый вопрос.

– Времени не хватило, – ответила за матриарха молчавшая до сих пор пожилая женщина, которую Бреда представила последней, назвав Елизаветой Вилков-Имри.

"А вот и разведка клана пожаловала…"

– Коротко говоря, детство свое, имея в виду раннее детство, я помню смутно, но должен признать, что прошло оно невесело. – Все это ни для кого в империи, из тех, разумеется, кто хотел и имел право об этом знать, тайной не являлось, и Эрик не собирался скрывать того, где и как проходили его детские годы от членов вновь обретённой семьи. – Я рос беспризорником на улицах одного из самых паскудных городов на планете Эвр, а Эвр в империи Торбенов, и вообще-то, числится известной свалкой человеческого мусора. Так что, окружали меня в детстве настоящие отбросы общества: бездомные бродяги, бандиты и прочее отрепье…

Возможно, не стоило рассказывать этим людям о всех тех мерзостях, которые ему пришлось пережить в раннем детстве, но, с другой стороны, кому и рассказывать, как не им. Если, в самом деле, хотят, чтобы он стал членом их семьи, должны знать, кто он и через что прошел. Поэтому он не стал смягчать свой рассказ, описывая перипетии своей судьбы, но и углубляться в излишние подробности тоже не стал. Говорил, как есть, но коротко и только по делу, и, естественно, без оценочных замечаний. Никогда никому не жаловался, не стал этого делать и сейчас. Зачем?

– Спасибо, Эрик, – поблагодарила его за рассказ Елизавета Вилков-Имри. – Разумеется, нам было бы интересно услышать и о том, как ты учился в академии и обо всем прочем, что связано с твоей блестящей карьерой, и все мы надеемся, что ты нам об этом еще расскажешь, но сейчас я хочу спросить тебя о другом. Тебя никогда не удивляло то, как быстро ты учишься?

– Удивляло, – кивнул Эрик. – Но позже я узнал, что у меня крайне высокий уровень интеллекта…

– Выше ста шестидесяти?

– Да.

– Ты ведь знаешь, что 160 по определению граница гениальности?

– Знаю, – подтвердил Эрик.

Он еще хотел было добавить, что гением себя, тем не менее, не считает, поскольку не находит убедительных тому доказательств, но промолчал. Его ведь не об этом спрашивали.

– Гениальность подразумевает наличие какого-либо специального таланта, – подал реплику Питер де Врейн.

– Я читал об этом, но никакого особого таланта за собой не замечал.

– Как вышло, что мальчик с улицы говорит и читает на нескольких языках, причем на всех этих языках изъясняется, как культурный, хорошо воспитанный и высокообразованный человек? – А этот вопрос задала уже Мария Фокин.

"У них или роли расписаны, или командная игра уже вошла в привычку!"

– Я быстро учусь.

– И много ты встречал людей, которые учились бы так быстро и настолько эффективно?

Любопытный вопрос, и ответ на него прост: не встречал вообще. То есть, способных людей Эрик знал довольно много, с двумя из них он даже спал. Но такого уровня обучаемости, как у него, не видел ни разу.

– К чему вы клоните?

– К тому, что такая обучаемость лежит за гранью нормы и сама по себе является специальным талантом.

– Это часть моего генотипа? – сообразил Эрик.

– Да, – подтвердила его догадку матриарх клана. – Быстрый ум, невероятная обучаемость, крепкие нервы, выдающееся тактическое мышление и уникальная способность располагать к себе людей…

Что ж, все, вроде бы, так и обстояло. Думал Эрик быстро и зачастую о нескольких вещах сразу, – что для многих других людей казалось невероятным, – учился легко, ну а нервы у пилотов ракетоносцев должны быть крепкие по определеню, иначе нельзя. Но вот два последних пункта в панегирике, "пропетом" Бредой Вильф, его неожиданно – или, напротив, ожидаемо, – смутили.

"Выдающееся тактическое мышление? У меня? Серьезно? Но, с другой стороны…"

Если посмотреть на события последних лет с этой точки зрения, получалось, что Эрик, и в самом деле, зачастую правильно предугадывал действия противника, видел картину боя во всей ее сложности, с первого взгляда, "узнавая" намерения сторон, их ходы на шахматной доске сражения, и открывающиеся в связи с этим перспективы.

"Что ж… возможно… может быть…"

Великим тактиком он себя, положим, не числил, но следовало признать, был в этом деле неплох. Так что, возможно, в словах Бреды и содержалось некое зерно истины. Но вот относительно способности вызывать симпатию у других людей…

Эрик стремительно "пробежался" по короткой истории своей жизни и с некоторой оторопью вынужден был признать, что плохо относились к нему люди, которые не знали его лично или не успевшие с ним толком познакомиться. И, напротив, все, с кем он входил в более или менее длительные отношения – служебные, дружеские, любовные, – очень быстро начинали относиться к нему более чем положительно, даже если при первом знакомстве такое развитие событий было отнюдь не очевидно. Капитан 2-го ранга Эльст, капитан-лейтенант Линдблат, адмиралы Север, Моргенштерн и Мельник, Клодина Люфор, Вера и Андрей Мельники, Анна, наконец.

"Не на сто процентов, – вспомнил он про лейтенантов Ги д'Аламбера и Роберта Шотта, – но ведь ревность и спесь – это очень сильные чувства, их никакой симпатией не перебьешь!"

– Хотите сказать, что умение располагать к себе других – это врожденный талант?

– Разумеется, – подтвердила свою мысль Бреда Вильф. – И талант этот имеет наследственный характер.

– То есть, таким был мой отец?

– В целом, ты повторяешь его генотип не только внешне, но и внутренне, – признала матриарх, – но кое-какие черты достались тебе все-таки от матери. Каждый новый Вильф Осевой линии наследования чем-то отличается от остальных, и ты, Эрик, не исключение. Похож на отца, но все-таки не он.

– Благодарю вас, господа! – вежливо поклонился всем присутствующим Эрик. – И вам, госпожа Бреда. Я услышал от вас много интересного о себе и своей семье, но, как я понимаю, есть нечто, ради чего, собственно, и затевался весь этот разговор. Я прав?

– Да, – подтвердила матриарх. – Ты проницателен Эрик, но об этом мы поговорим уже после обеда, и разговор этот будет с глазу на глаз…

***

Время поговорить тет-а-тет наступило только через полтора часа. Отобедали – ни одного знакомого блюда или напитка, но все, если и не вкусно, то, как минимум, приемлемо, – поговорили о том о сем, но ни разу ни о чем серьезном, и разошлись каждый по своим делам. Эрика же Бреда Вильф пригласила в свой личный кабинет, чтобы переговорить с глазу на глаз о "чем-то настолько важном, что откладывать этот разговор и далее нельзя".

– Что бы ты сейчас ни думал, Эрик, но, посетив Ставку Вильфов, ты запустил процесс, который уже не остановить. Об этом я и хотела с тобой поговорить.

Бреда и Эрик сидели в креслах один напротив другого и говорили, глядя друг другу в лицо.

– Что-то необратимое? – Вопрос напрашивался, разве нет?

– В каком-то смысле.

– Тогда, давайте Бреда, перейдем к делу, – предложил Эрик. – Итак?

– Прежде всего, тебя признал клан.

– Весь клан?

– Его Исполнительный комитет.

– То есть, сегодняшний обед…

– Присутствующие единогласно признали тебя Морицем Якобом Вильфом.

– Благодарю вас, Бреда… Я польщен! – Эрик пока не знал, стоит ли ему кого-то за что-то благодарить, но с другой стороны, как говорили в древности, не было ни гроша, да вдруг алтын. Был безродным бродяжкой, а стал природным аристократом. Так что и отказываться от чести «быть признанным семьей» причины, вроде бы, нет. Но оставался вопрос:

– Это накладывает на меня какие-то обязательства?

– Чисто формальные, поскольку никто не может заставить тебя быть тем, кем ты быть не захочешь.

– В чем выражаются эти обязательства?

– Ты принимаешь имя и признаешь себя членом семьи.

– Я могу быть Морицем Вильфом здесь и Эриком Минцем в империи?

– Можешь, – кивнула Бреда. – В этом случае, ты получаешь титул нобля республики Холод и долю в наследстве.

– Что это означает практически? – Истина зачастую кроется в деталях, Эрик это знал, как знала это и Бреда.

– Тут возможны варианты, – сказала она.

– Какие? – поинтересовался Эрик, почувствовав, что матриарх подводит его к необходимости принять некое решение, смысл которого станет понятен только после дополнительных разъяснений.

– Ты можешь остаться тем, кто ты есть, Эрик. В этом случае ты получаешь свою долю кланника, являющегося членом семьи и имеющего отношение к Осевой линии. Это порядка полутора миллионов золотых кредов империи – вы их, кажется, называете империалами, – и статус потомственного дворянина.

– Но по-прежнему доверять мне в империи, скорее всего, уже не будут.

– Тебе виднее, – чуть пожала плечами Бреда. – Но, с другой стороны, они же и сейчас подозревают, что ты имеешь родственников на Холоде и, тем не менее, послали тебя сюда с дипломатической миссией.

– Полагаю, все дело в том, что ожидаемые дивиденды превосходят те уступки, на которые вынуждено пойти мое начальство.

– Любопытное сравнение, – усмехнулась собеседница. – Но думаю, что так все и обстоит. Преимущества твоего положения с лихвой перекрывают возможный ущерб, связанный с твоей лояльностью. С флота тебя скорее всего не уволят, но карьера будет ограничена исключительно строевыми должностями низшего и среднего звена.

– Ну, я на большее никогда и не претендовал.

– И зря, – едва ли не с оттенком гнева в голосе возразила матриарх, – потому что нобль Холода Мориц Вильф – это Betitelter Adel, титулованная знать. В ваших терминах, как минимум граф, но мы можем потребовать признания тебя герцогом или князем. Надо же нам в свете нынешних отношений с империей Торбенов найти приемлемый эквивалент нашим титулам?

– Наверное, – пожал плечами Эрик. Это был отнюдь не тот вопрос, который занимал его сейчас или станет занимать в будущем. Во всяком случае, так ему это представлялось. Он и так уже получил больше титулов, чем мог ожидать, и уж точно больше, чем нужно пилоту ракетоносца.

– Совсем не интересно? – Сама Бреда своего интереса не скрывала, но, скорее всего, интересовал ее не сам обсуждаемый вопрос, ей любопытна была реакция Эрика.

– Я строевой офицер, – попробовал Эрик объяснить свое видение вопроса. – Пилот ракетоносца. Титул ничего в моей жизни не изменит. Ни в жизни, ни в моем общественном положении, – тем более, что я и так уже кавалер и граф, – ни в самоощущении. Я тот, кто я есть, и никем другим быть не могу и не хочу.

– Хорошая позиция, хотя и спорная.

– Я говорю о себе. Другие могут думать иначе, – пожал плечами Эрик.

– Вот я и есть другая, – неожиданно улыбнулась матриарх. – Поэтому я смотрю на твои перспективы под другим углом зрения. Впрочем, есть еще одна причина…

– Вы знаете то, чего не знаю я.

– Именно так.

– Расскажите?

– Непременно, – кивнула собеседница. – Как ты думаешь, зачем я тебя пригласила в свой личный кабинет? Именно за тем, что прежде, чем принимать решение, тебе стоит кое-что узнать.

На данный момент, у Эрика имелась пара-другая идей относительно всех этих "тайн мадридского двора", но предположения, как говорили люди на Старой Земле, к делу не подошьешь.

– Вам так и не удалось воспроизвести этот генотип?

– Ума тебе, Эрик, не занимать! – подтвердила его догадку матриарх. – Переселение и борьба за выживание длинный и трудный процесс. Здесь, По Эту Сторону Пустоты случилось то же самое, что произошло у вас, в империи и вообще везде По Ту Сторону Пустоты. Нам пришлось нелегко, Эрик. Впрочем, ты ведь об этом знаешь. У нас, как и на других человеческих мирах произошел Откат. В каких-то отраслях знания мы все-таки удержались на плаву, – ведь мы изначально являлись прежде всего сообществом ученых-либертареанцев, – а в каких-то других мы не сумели сохранить тот потенциал, который существовал на Старой Земле в середине двадцать первого века. И генетика как раз одна из тех областей знания, в которой никто – ни мы, ни вы – все еще не достигли того научного и технологического уровня, который позволил Вилковой, Фокину и Мозесу создать совершенно новый человеческий вид. Не обольщайся Эрик, ты не человек в том смысле, что ты не Homo sapiens. Ты представитель совершенно нового вида рода людей, Homo ingeniosus – Человек талантливый. Твой генофонд уникален. Даже в двадцать первом веке на Старой Земле никто не смог совершить настолько грандиозный научный прорыв. Генотип Вильфов не поддается расшифровке. Мы просто не знаем, где спрятаны твои сокровища. Скорее всего, дело в структуре тех генов, которые содержит твой наследственный материал. Определенно мы знаем, что твой геном несколько больше стандартного генома человека. Двадцать четыре тысячи активных генов при том, что у обычного человека их всего чуть меньше двадцати двух тысяч. Ваши генетики, я имею в виду имперских специалистов, пока не могут даже секвенировать геном, а ведь на Старой Земле полное секвенирование генома человека было завершено в первой трети двадцать первого века. Мы умеем чуть больше. Сохранили многое, но, увы, не все. Так вот, Эрик, три факта о твоем генотипе. Во-первых, он, как я уже сказала, уникален. Во-вторых, он воспроизводится только естественным путем и только при соблюдении неких правил, о которых мы поговорим отдельно. И в-третьих, каким-то образом твой генотип защищен от копирования. Тебя нельзя клонировать, Эрик, даже если бы мы умели клонировать человека, но мы этого, к слову, не умеем. Ни клонировать, ни использовать твое семя для экстракорпорального оплодотворения. Ничего. А между тем, твой геном крайне важен для нашей цивилизации и нашего клана, и дело тут не в расовых предрассудках или идеологии «чистоты крови», – хотя и это не пустяк, – а в том, что твой и еще несколько таких же древних генотипов позволяют своим носителям принимать знания и умения напрямую с матрицы, воспроизводящей знания и умения других людей.

– Что значит, напрямую? – несколько растерялся Эрик, попробовавший представить себе, что бы это могло означать на самом деле.

– А то и значит, – не без грусти усмехнулась женщина. – Видишь ли, Эрик, у нас осталась кое-какая древняя аппаратура. Сейчас такую, насколько я знаю, никто делать не умеет. Мы пытаемся ее воспроизвести, но пока ничего толком не получается. Утерянное знание, утраченные технологии… Ты даже представить себе не можешь, сколько всего мы потеряли на пути к звездам! Но речь о другом. Когда-то почти перед самым бегством с Земли, была разработана технология копирования нейронных цепей. Знания и умения – суть нейронные цепи, возникающие в мозгу человека в процессе обучения, тренировок… Ну, ты понимаешь. Скопировать этот нейронный рисунок и перенести из одного мозга в другой, вот что позволяет эта технология.

– Звучит заманчиво, – согласился Эрик. – То есть, или я, или мое потомство потенциально…

– Могущественны, – закончила за него матриарх, – так как можете стать практически кем угодно. Интеллект и физическая сила позволяют вам принимать любые наборы знаний и умений без каких-либо известных мне ограничений.

– Звучит многообещающе, – согласился Эрик, невзначай примерив на себя роль адмирала или кого-нибудь еще в том же роде.

– Тогда, перейдем к делу. Хочешь кофе?

– Хочу, – кивнул Эрик. – И кофе, и сигару, но сначала один вопрос.

– Спрашивай! – женщина щелкнула пальцами и произнесла прямо в воздух. – Два кофе по-итальянски из Параибы и трансваальский Колорадо Перфекто для нашего гостя!

– Итак, что за вопрос? – посмотрела она на Эрика.

– Вилкова и Фокин помогли и другим родам?

– В принципе, да. Их лаборатория в Женеве занималась именно этим – созданием нового вида человека. А в качестве генетического материала использовались клетки сотрудников и друзей. Но все закончилось взрывами и пожаром. Потом было бегство. В общем, лет пятьдесят нам было не до генетических исследований. А к тому времени, как они возобновились, ни Фокина, ни Вилковой уже не было в живых. Мозес умер еще раньше. Ушли все сотрудники лаборатории, как, впрочем, и те ученые, кто когда-то работал в Петербурге. Но остались Вильфы и три младших семьи у нас. И еще одиннадцать линий в других кланах, но из них до наших дней дотянули, к сожалению, только семь генотипов. Два-три примерно такого же уровня, что и твой, остальные – слабее. Это все ведь были экспериментальные модели…

– Понимаю. – Эрик, и в самом деле, начинал понимать, участником какой серьезной игры он, сам того не подозревая, вдруг оказался. Догадывался он и о том, что за "дурость" повлекла его родителей на Ту Сторону Пустоты. Наверняка, ведь потащились за кладом: за архивами женевского и петербургского институтов. Впрочем, пока это была не слишком актуальная гипотеза, и станет ли она актуальной зависело от слишком многих факторов, большинство из которых были Эрику пока неизвестны.

– Это хорошо, что ты понимаешь. Еще вопросы?

– Расскажите мне, Бреда, зачем я вам нужен на самом деле, и в каком качестве я вам нужен? Мы ведь об этом говорим?

– Именно так, – не стала спорить матриарх. Тут ведь не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, куда она клонит, к какому решению подталкивает Эрика. Но он, собственно, и не возражал. Его же не в двойные агенты вербовали. А предложение, которое должно было вот-вот прозвучать, могло оказаться не только приемлемым, но и в высшей степени интересным. Для самого Эрика интересным, а не только для Бреды Вильф. Важны были, – впрочем, как и всегда, – лишь условия и обстоятельства, суть вопроса и его цена. Покупать кота в мешке Эрик не собирался, но от него этого никто, кажется, и не ожидает.