Текст книги "Рассказы"

Автор книги: Макс Кранихфельд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Истребитель

  Противный писк, на одной и той же визгливой ноте, настойчиво бился в барабанные перепонки, разрывая расслабляющую пелену утренней медитации. Какое-то время Кеннет еще продолжал по инерции плыть в сверкающем тумане, не понимая, что могло нарушить его покой, но унылые контуры окружающей реальности уже неумолимо проступали сквозь разрывы в искрящейся дымке. Переход был как всегда мгновенный, он осознал себя сидящим в позе лотоса на старом потертом ковре в дешевой однокомнатной квартирке, которую снимал уже много лет. Небрежно брошенный на стол пейджер надрывался, захлебываясь писком.

  Скривившись как от зубной боли Кеннет потянулся к столу. Так и есть. Недаром вчера у него было какое-то смутное предчувствие. Бегущая строка раз за разом повторяла два слова: "Красный код". Он знал, что это значит. Вызов экстренной срочности. О том, чтобы закончить тренировку теперь не может быть и речи, а то, что прерванный процесс духовной регуляции опасен для здоровья, руководство Компании волновало меньше всего.

  Не прошло и минуты, как Кеннет Карсон, ни чем не примечательный молодой парень лет двадцати пяти, вошел в двери станции метро и растворился в пестрой толпе спешащих по своим делам горожан. Уже довольно давно он вынужден был отказаться от вождения автомобиля, который с тех пор тихо доживал свой век, гния в гараже. Дело в том, что в последнее время у Кеннет все чаще случались видения, слава Богу, кратковременные продолжавшиеся всего несколько секунд, зато качественно выбивавшие на это время из реальности. Запределье не хотело отпускать, напоминая о себе даже в реальном мире. Кеннет давно свыкся с этими приветами с работы, но случись с ним такое за рулем, последствия могли быть ужасны. Так что пришлось скрепя сердце отказаться от вождения любого транспорта. Он прекрасно знал, что во всем виновата эта проклятая работа. И видения были отнюдь не самым большим злом, которое она ему доставляла. Он все равно никогда не мог толком вспомнить их содержания, как ни старался. Они проходили, оставляя после себя знобкую вялость в мышцах и смутное чувство вины и тревоги в душе, иногда память сохраняла лицо кого-нибудь из погибших друзей. Но все это было ерундой по сравнению с припадками черной меланхолии и снами, приходившими каждую ночь. Запределье держало крепко, а неплохое жалованье, гораздо выше среднего, и разовые премиальные за риск, после каждого задания, позволяющие никогда не задумываться о деньгах, были, по мнению Кеннета, весьма небольшой компенсацией.

  Но надо честно себе признаться, в этом мире ничего путного из него не вышло, и вряд ли он смог бы найти другую работу, разве что стал бы чистить ботинки на улицах, или мыть посуду в каком-нибудь третьеразрядном баре. Другое дело там, в Запределье, за погружения в которое ему и платили. Но именно Запределье Кеннет ненавидел и боялся больше всего на свете.

***

  Грохочущий, лязгающий лабиринт "подземки" выплюнул его за квартал от роскошного многоэтажного здания занимаемого Компанией. Вскоре Карсон уже стоял перед вращающимися дверями центрального входа. Над его головой переливалась неоновым светом красочная вывеска: "Компания Дрим, избавление от кошмаров. Быстро! Дешево! Эффективно!" Нарочно сплюнув мимо стоящей у входа урны, Карсон с независимым видом миновал жлоба охранника, не удостоив его даже взглядом, и оказался в просторном холле. Как всегда неожиданно, как чертик из табакерки проявился менеджер Компании Раф Полански, пожилой уже человек с вечно слезящимися глазами. Увидев, что пришел не очередной клиент, Полански разочарованно вздохнул и, вяло махнув рукой в знак приветствия, кивнул в сторону коридора, уводившего к шахте лифта.

  – Иди в кабинет к шефу. Тебя давно уже ждут.

  – Клиент?

  – Да. Давай двигай.

  Клиент – это серьезно, худшие опасения подтвердились, предстояла работа. Карсон медленно брел по коридору. Ноги, вдруг ставшие ватными, не хотели держать тело, казалось вот-вот подогнутся, под мышками выступил холодный липкий пот. Несмотря на все психические тренировки, он так и не научился бороться с этим отвратительным состоянием, всегда возникающим перед работой. Что делать, инстинкт самосохранения непобедим. И ничего постыдного здесь нет. Ничего не бояться только дураки и покойники. Важно уметь действовать вопреки страху. Кеннет умел.

  Створки лифта распахнулись раньше, чем он успел нажать вызов. Двое парней из службы обеспечения под руки вывели из кабины Роба Когана. Лицо Роба было пепельно-серым, глаза невидяще скользнули по Кеннету и снова уставились в только им видимую пустоту, на щеках и подбородке синели огромные кровоподтеки. Двигался Роб как-то равнодушно, механически, как заводная игрушка, не обращая внимания ни на что вокруг. Кеннет потянул за рукав одного из провожатых.

  – Что с ним?

  – Только что оттуда. Подробности потом в отчете прочитаешь, – хмуро буркнул тот, вырывая руку. И неожиданно добавил: – Психи вы все! Ни за что бы туда не полез. Ни за какие деньги!

  Шеф был не один. Напротив него в удобном кресле раскинулся толстый вальяжный господин лет пятидесяти, имеющий в приложение к чрезвычайно дорогому костюму роскошную лысину, очки и бородку клинышком. Весь его облик прямо таки излучал высокомерное превосходство. Рядом с ним сгорбившись сидела довольно неброско одетая женщина. Судя по всему, еще недавно она была довольно красива, той зрелой красотой, что приходит после успокоения всех страстей и разочарований юности и уже не покидает женщину до старости. Видимо такой уверенной в себе, спокойно мудрой и преуспевающей и была эта дама совсем недавно, теперь же осунувшееся лицо посетительницы покрывала густая сеть морщин, под глазами набухли синяки, но страшнее всего были сами глаза с огромными во всю радужку зрачками. С первого взгляда Кеннет определил, что женщина и есть клиент, он уже не раз видел такие глаза и знал, какие боль и ужас скрывались за ними. То, как она вздрогнула, услышав звук закрывшейся двери, лишний раз подтвердило его подозрения. Вальяжный никак не отреагировал на появление нового лица, даже не повернул головы. Шеф, невысокий сухопарый мужчина неопределенного возраста, приветствовал Кеннета радостной улыбкой, неожиданно преобразившей его обычно угрюмое лицо.

  – Наконец-то, Кен! Заходи, не стой в дверях!

  Шеф был искренне обрадован, похоже общество этих двоих не показалось ему приятным. Ничего удивительного впрочем в этом не было. Кеннет не спеша прошел к столу, чувствуя как страх и волнение покидают его, уступая место привычной деловой сосредоточенности.

  – Позвольте представить, – начал шеф. – Кеннет Карсон, один из наших лучших истребителей. Кен, это мисс Форсдейл и доктор Кросби – ее психоаналитик.

  Доктор Кросби фыркнул и состроил такую мину, будто его познакомили с навозным жуком. Женщина коротко кивнула, бросив на Кеннета быстрый взгляд из-под опущенных ресниц. Кеннет в ответ поклонился обоим, сохраняя абсолютно непроницаемое выражение лица.

  – Мисс Форсдейл, – продолжал шеф. – Я попрошу еще раз повторить рассказ о Ваших проблемах для мистера Карсона. Ему предстоит ими заниматься, и, наверняка, у него, как у профессионала, возникнут к Вам вопросы.

  – Это что, абсолютно необходимо? – недовольно вмешался Кросби. – Я считаю...

  – Да, абсолютно необходимо, – ледяным тоном прервал его Кеннет. – Начинайте мисс.

  Доктор открыл было рот, собираясь разразиться возмущенной тирадой, но, натолкнувшись на бесстрастный взгляд голубых глаз истребителя, видимо передумал, и лишь что-то невнятно пробурчал.

  Женщина помолчала, собираясь с мыслями, и судорожно сглотнув начала:

  – Я принимала "Черный Морфей"...

  Кеннет ободряюще кивнул, он понял это, как только увидел ее расширенные зрачки. Собственно "Черный Морфей" и стал причиной появления профессии истребителей, да и самой компании "Дрим" и ей подобных. Лет тридцать назад, когда "Морфей" только появился, никому бы и в голову не пришло назвать его "черным". Наоборот широкая рекламная компания кричала с экранов телевизоров, что случилось чудо, наконец найден абсолютно безвредный для здоровья наркотик, безопасный в любых, сколь угодно больших дозах, не формирующий зависимости. Человек, принявший белый порошок, засыпал и видел прекрасные сны не отличимые от реальности, в которых сбывались все его самые сокровенные, самые смелый мечты и желания, даже те в которых он сам не смел себе признаться. Удивительно ли, что новый препарат получил огромную популярность. Изобретатель – французский химик Жильбер стал самым известным человеком на планете. "Морфеем" лечили даже наркоманов, после чего несчастные уже не нуждались в химическом зелье которое раньше доводило их до экстаза. "Морфей" прописывали душевнобольным и просто людям страдающим депрессией. "Морфеем" повально увлекалась "золотая молодежь". Апофеозом славы для Жильбера стало вручение ему Нобелевской премии. Однако, как и сам легендарный создатель динамита, он дал людям больше страданий чем пользы и принес в мир едва ли не столько же несчастий.

  Гром грянул через два года после начала серийного производства препарата. Чудесные сны многих завзятых любителей "Морфея" неожиданно превратились в кошмары, наполненные ужасом, извечным страхом гнездившемся в подсознании. Действие препарата как бы поменяло знак с плюса на минус. Как в начале курса препарат высвобождал из оков глубинных помыслов человека сокровенные мечты и желания реализуя их во сне, так при достаточно длительном приеме проявилось обратное действие – теперь из тайников подсознания извлекались тайные страхи и беспощадно возникали за сомкнувшимися от усталости веками. Кошмары уже не отступали независимо от того, продолжал человек принимать "Морфей" или нет. С каждым днем они становились красочнее, реальнее. Люди боялись ночи, боялись заснуть, сходили с ума, кончали самоубийством. В довершение всего выяснилось, что женщины, принимавшие "Морфей", рожают психически ненормальных детей, терзаемых ужасом ночи с рождения и из-за этого замедленных в развитии и туповатых порой полностью растениеобразных в плане духовной жизни. Производство препарата было строжайше запрещено. Лучшие медицинские светила бились над проблемой излечения жертв "Морфея", но безуспешно, кошмары продолжались. Скоро они появились у тех, кто не принимал препарат систематически. Даже раз в жизни, из любопытства попробовав "Морфей", человек рисковал рано или поздно оказаться лицом к лицу со своим персональным ужасом, извлеченным из самых глубин его подсознания. Тогда-то "Морфей" и стали называть черным. Тогда-то и появились истребители, борцы с кошмарами, добровольно уходившие в страну "Черного Морфея", в Запределье. Ведь то, что неуязвимо снаружи, всегда можно поразить изнутри.

  Губы женщины дрожали, глаза подозрительно завлажнели.

  – Успокойтесь, – поспешно проговорил Кеннет. – Вашей вины тут нет. Вам совершенно не в чем себя обвинять и нечего стыдиться. Этот препарат принимал каждый третий. Не Ваша вина, что у него обнаружились такие неприятные свойства. Успокойтесь, прошу Вас, и расскажите мне о своем сне. Как давно он появился?

  – Примерно год назад, я обратилась к психоаналитику, но он не смог помочь.

  – Я не смог! – возмущенно воскликнул вальяжный, всплеснув руками, как бы приглашая присутствующих в свидетели вопиющей несправедливости.

  – Да Вы же сами отказались от моих услуг, предпочтя им эту сомнительную компанию. Ведь мы уже добились определенного прогресса!

  – За год вы добились только прогресса? – медленно закипая, спросил Кеннет. – Целый год эта женщина плакала по ночам, боясь заснуть. Ну еще бы, куда торопиться пока денежки исправно капают на ваш счет?! Или вы не знаете, что синдром "Морфея" официально признан в психиатрии неизлечимым?!

  – Странно слышать упреки в корыстолюбии от людей, запросивших за час работы больше денег, чем я получаю за несколько месяцев, – ничуть не смутившись, парировал Кросби.

  Кеннет уже набрал в грудь воздуха, готовясь достойно ответить. Но его опередил шеф. Слывший человеком неизменно вежливым и хладнокровным, на этот раз он взорвался.

  – Ну вот что, уважаемый! – рявкнул он так, что мисс Форсдейл, оторопело следившая за началом перебранки, вздрогнула в своем кресле.

  – Мои парни рискуют жизнью, а никакие деньги не стоят человеческой жизни! К тому же они добиваются результатов, а не прогресса! Понятно вам, напыщенный индюк?!

  Кеннет удивленно покачал головой и украдкой показал шефу оттопыренный большой палец. Кросби обиженно засопел, но ответить на выпад в свою сторону не решился.

  Кеннет вспомнил, как их, совсем еще зеленых курсантов отряда истребителей, привели посмотреть на реальную работу. Обнаженное тело истребителя, опутанное сложной паутиной проводов и датчиков, истошный вой сирены, суета медиков дежурной бригады и длинные красные полосы как бы изнутри вспухающие на загорелом плече, рвущуюся кожу и темно-вишневую кровь, медленно заливающую белоснежные простыни. Потом, когда они, потрясенные до глубины души подростки, вернулись в учебный корпус, руководитель группы рассказывал:

  – Это, так называемая "обратная связь". Обычно о всех повреждениях тело посредством болевых импульсов докладывает мозгу, а он уже принимает решение, как действовать в сложившейся ситуации и что предпринять телу для защиты. Здесь же наоборот, погруженный в пространство Запределья мозг настолько уверен в реальности полученной травмы, что дает приказ костным и мышечным тканям ее реализовать. Запомните, в Запределье свои законы, и то, что безопасно для клиента, может вас убить. Клиент, получив смертельную рану, проснется от страха, вы – погибнете. Игра абсолютно честная: вы можете уничтожить кошмар, кошмар может уничтожить вас. Или – или, третьего не дано!

***

  Поток воспоминаний оборвал дрожащий голос клиентки.

  – Это повторяется каждую ночь. Едва закрываю глаза, я оказываюсь перед входом в склеп, на кладбище. Спускаюсь под землю и вижу ребенка. Девочку лет трех– четырех. Она плачет и зовет меня. Я хочу успокоить ее, подхожу и тут... Даже не знаю как это описать... В общем она превращается в отвратительное чудовище.

  – Стоп! – громко скомандовал Кеннет и подошел к стоящему на столе компьютеру, быстро нашел нужный файл, щелкнул кнопкой мыши. По экрану дисплея поплыли жуткие монстры, создать таких было бы не под силу даже искушенным режиссерам фильмов ужасов. Компьютерная картотека была довольно обширной и включала в себя все, с чем встречались истребители за годы работы, изображение и подробное описание сильных и слабых сторон каждого чудовища. К счастью обычно кошмарные монстры Запределья, порожденные человеческой фантазией весьма однобокой у среднего обывателя, довольно сильно походили друг на друга и условно делились на несколько десятков видов, что значительно облегчало работу истребителя, позволяя заранее готовиться к встрече с тварью имеющей определенный набор свойств и уязвимых мест. Плохо было только то, что монстры обладали способностью к эволюции уже не зависящей от человеческой выдумки, и реализовывали ее очень быстро, так что отправившись уничтожить какое-нибудь заурядное чудо, истребитель всегда рисковал встретиться с неприятной неожиданностью типа контактного яда, внезапно вылетающего из ноздрей монстра. Как и почему стало возможно саморазвитие выдуманных чудовищ без участия придумавшего их человека было до сих пор неясно – над этой загадкой бились лучшие психиатры и нейрохирурги, высказывали гипотезы одна невероятнее другой, но все предположения и рецепты борьбы опровергались жестокой практикой истребителей, порой оплачиваясь их здоровьем а то и жизнью.

  Жуткие морды сменяли одна другую.

  – Вот! Вот этот похож! – воскликнула женщина, в волнении тыча пальцем в чешуйчатую тварь, покрытую отвратительной зелено-бурой слизью. Кеннет мгновенно остановил программу-просмотрщик зафиксировав изображение на экране монитора.

  – Грайвер? – удивленно протянул шеф.

  – Будем надеяться, что это ошибка, – пробормотал Кеннет. И громко добавил:

  – Посмотрите еще, может найдется кто-нибудь более подходящий.

  Вновь на экране завертелся жуткий калейдоскоп оскаленных морд, уродливых тел и горящих глаз. Однако больше не нашлось даже отдаленного сходства. Пришлось вернуться к грайверу.

  – Вы точно уверены, что это он? – обратился к мисс Форсдейл Кеннет.

  – Да, теперь я это ясно вижу.

  – Значит грайвер, – задумчиво произнес Кеннет, пристально глядя в глаза женщине. – В таком случае Вы многого не договариваете.

  – Что Вы имеете в виду? – фраза должна была выразить возмущение, но голос подвел, дрогнул в самый неподходящий момент, прозвучав жалко и неубедительно.

  – Мисс Форсдейл, – мягко начал шеф. – Мы хотим Вам помочь, и Вы не должны ничего от нас скрывать. Мы спрашиваем не из праздного любопытства, если Вы что-то утаите, мы не сможем правильно оценить обстановку и действовать эффективно, а это может стоить истребителю жизни. Я уж не говорю о том, что положительного результата для Вас тоже не будет. Не бойтесь и не стыдитесь ничего, мы однозначно на Вашей стороне в любой ситуации, нам можно говорить все так же как врачу или священнику. Уверяю, что полученная от Вас информация, ни при каких обстоятельствах не покинет эти стены.

  – Грайвер не появляется просто так, мисс, – жестко произнес Кеннет. – Он приходит только к тем, кто виновен в чьей-то смерти, пусть даже косвенно, но виновен. Вы ведь понимаете о чем я? Скажите нам, кто этот ребенок в склепе?

  Под его пристальным взглядом женщина смешалась и опустила глаза.

  – Протестую! – немедленно вклинился доктор Кросби. – Этот допрос унизителен и опасен! Он может существенно подорвать жизнестойкость...

  Рука истребителя, с неожиданной силой опустившаяся ему на плечо, заставила доктора проглотить остаток фразы. Кеннет с минуту изучающе рассматривал психоаналитика, потом тихо и размеренно заговорил:

  – Если ты еще раз откроешь свой рот и будешь мешать мне работать, я просто вышвырну тебя отсюда и можешь быть уверен, твоя жизнестойкость при этом существенно пострадает.

  – Что вы себе позволяете?! – неожиданно высоким голосом взвизгнул Кросби. – Да как ты смеешь, ты, мутант, генетическая аномалия!

  Что-то неуловимое, мелькнувшее в колючем взгляде истребителя заставило его замолчать и всем телом вжаться в кресло.

  – Так то лучше, – спокойно произнес Кеннет, поворачиваясь к мисс Форсдейл. – А вы, дамочка, выкладывайте все как есть, или убирайтесь вместе с этим ничтожеством и пусть он и дальше тянет из вас деньги. Только черта с два он вам поможет!

  С минуту женщина колебалась. Наконец отвернувшись и глядя куда-то в сторону произнесла:

  – Да, вы правы, я знаю кто этот ребенок. Мне кажется, это моя не родившаяся дочь. Шеф удивленно присвистнул и смущенно отвернулся к окну. Кеннет подался вперед и чтобы не дать ей передумать, быстро проговорил:

  – Итак, Вы прервали беременность. Это было действительно необходимо?

  Женщина впервые прямо взглянула на Кеннета и гордо вскинула голову.

  – Это было необходимо! Я знала кто, а вернее что рождается у женщин принимавших "Морфей". Мне продолжать? Ведь вам это известно лучше меня.

  Кеннет стоял оглушенный, будто она залепила ему пощечину. Да, конечно, он все знал лучше нее. Ведь он сам был именно таким ребенком. Только им, с рождения несущим в себе частицу кошмаров матерей, Запределье позволяло воздействовать на себя, ибо они сами в какой-то мере были его частью. Нормальные люди сторонились их, им запрещалось иметь детей. С рождения он воспитывался в специнтернате среди таких же как он сам. Не знающих своих родителей, пораженных в гражданских правах, не имеющих другой дороги в жизни кроме школы истребителей, или как альтернатива роли подопытных кроликов в исследовательских лабораториях. Он выбрал школу, и заставлял работать упорно не желающий нормально думать мозг, и тренировал хилое рахитичное тело, сходя с ума и воя по ночам в подушку от дикой боли судорогами сводящей слабые недоразвитые мускулы. В итоге он пробился и стал не кроликом, а кем-то вроде современного гладиатора, которого выпускали на арену поразить зло, часть которого он с рождения нес в себе. Но разве он виноват? Чем виновата та девочка, которую собственная мать убила, не дав ей даже родиться? Кеннет почувствовал, как к горлу подкатывает комок. Шеф сидел, не зная куда деть руки, и делал вид, что полностью поглощен созерцанием каких-то бумаг на столе. Даже Кросби смущенно прятал глаза. Женщина, исчерпав порыв, бессильно откинулась в кресле.

  Кеннет судорожно сглотнул и до боли стиснул кулаки, возвращая себе душевное равновесие. Это удалось не без труда.

  – Что ж, это вполне объясняет появление грайвера. У меня больше нет вопросов. Можно работать.

  Все было как всегда: стерильная чистота лаборатории, дежурная бригада медиков, техники колдующие над мерно гудящей аппаратурой и две застеленные белоснежными простынями кровати – для клиента и для истребителя. Провожал его сам шеф, стоял с кислой и какой-то виновато-растерянной миной. Мисс Форсдейл уже тихонько посапывала под колпаком сонотрона. Техники устанавливали последние датчики. Кеннет чувствовал, как энергия, накачанная в мышцы транквилизаторами, распирает его. Зрение, обоняние и слух невероятно обострились.

  – Готово, – доложил старший техник.

  Безликая фигура в белом халате потянулась жалом шприца к руке. Шеф неожиданно остановил ее жестом.

  – Будь осторожен, Кен, и удачи тебе. Возвращайся.

  Он не успел ответить, шеф резко развернулся и быстрыми шагами вышел из палаты. Кеннет знал, что до его возвращения, он больше сюда не зайдет, а будет сидеть в кабинете, никого не принимая и не отвечая на телефонные звонки. Шеф очень переживал за своих истребителей, тщетно скрывая свои чувства под маской сухого педантизма.

  Шприц вонзился в вену. Тяжелая мутная волна накрыла истребителя, укутывая плотной вязкой пеленой гаснущее сознание, и лаборатория исчезла.

  – Удачи! – глухо, как сквозь вату, донеслось откуда-то издалека.

  Впереди Запределье – мир кошмаров, его мир. "Ну здравствуй! Я снова здесь".

***

  Когда он снова смог видеть, вокруг была ночь. Кеннет стоял в самом центре огромного заброшенного кладбища. Полная луна озаряла призрачным светом надгробные камни. "Похоже переход прошел удачно, место то самое, не очень-то тут весело, да еще и полнолуние" – пробормотал Кеннет, подозрительно оглядываясь по сторонам.

  Однако, ничего угрожающего он не заметил, окружающий мир был погружен в мертвенный покой. По опыту он знал, прежде всего стоит осмотреть свое снаряжение. В идеале с собой у него должно было оказаться то снаряжение, которое он тщательно вообразил в последние секунды перед уколом в лаборатории, на практике же бывало всякое. Запределье потому и Запределье, что обычные человеческие законы и логика тут не работатют, а неожиданно отломившаяся рукоять меча, или не вовремя лопнувшая веревка могут стоить истребителю жизни.

  Кеннет с удовольствием потянулся, его теперешнее тело совершенно не походило на то, которое лежало сейчас опутанное паутиной проводов на кровати в лаборатории. В Запределье облик истребителя соответствовал скорее внутренней сути, тому, что люди называют душой, хотя официальная церковь в специальной папской булле отказала детям "Морфея" в ее существовании, запретив им причастие. Если кто-нибудь из знакомых увидел бы сейчас Кеннета, ни за что не узнал бы. Он стал гораздо выше и шире в плечах, мощные мускулы перекатывались под тонкой тканью серого с множеством карманов комбинезона. За спиной на широкой кожаной перевязи висел меч.

  Чуть шершавая рукоять удобно легла в ладонь, меч со свистом вылетел из ножен. Больше всего он походил на самурайскую катану и лишь отдаленно напоминал то, что хотел получить Кеннет. Что ж, видимо не точно сформулировал заказ перед работой, а может это очередная "милая" шутка Запределья. Ничего сойдет и такой клинок. Для пробы он крутнул несколько сложных восьмерок. Вроде бы все в порядке: лезвие острее бритвы, меч отлично сбалансирован, рукоять и гарда удобные и держатся крепко. Больше проверять было нечего – грайвера можно взять только мечом, поэтому многочисленные карманы комбинезона на этот раз пустовали, и карабины на поясе болтались свободно. Нет смысла тащить с собой лишний груз. Убедившись, что он не безоружен, Кеннет почувствовал себя гораздо увереннее, теперь можно было заняться поисками мисс Форсдейл.

  Долго искать не пришлось, пройдя несколько десятков шагов в произвольно выбранном направлении – в Запределье все равно в какую сторону двигаться, главное не стоять на месте и точно знать куда или к кому хочешь попасть, он наткнулся на обворожительную женщину, замершую перед приоткрытой дверью замшелого склепа. Красавица даже отдаленно не напоминала ту мисс Форсдейл, которая с заплаканными глазами сидела в кабинете шефа Компании "Дрим". Впрочем Кеннета это ничуть не удивило, он не впервые работал с женщинами. Дело в том, что это был ее сон, и в нем она точно соответствовала своим собственным представлениям о себе. Кеннета всегда поражало, как разительно расходятся эти представления с реальностью. И как похожи между собой в мире грез, совершенно разные женщины. Как правило, все они отвечали классическим канонам женской красоты, принятым в обществе на данный момент, отличаясь друг от друга только цветом глаз и волос, безликие, лишенные всех индивидуальных черт. Просто идеально красивые куклы. Однако надо быть справедливым, с некоторыми мужчинами тоже случалось нечто подобное.

  Впрочем, Кеннету было наплевать на чудачества клиентов, пусть выглядят как им нравится, лишь бы не путались под ногами и не мешали работать. Бесшумно подойдя сзади, он тронул мисс Форсдейл за локоть.

  – Это здесь?

  Женщина вздрогнула, тихо охнув от неожиданности, но тут же кокетливо закатила глаза.

  – Как Вы меня напугали! Постойте, а кто Вы?

  – Это я, Кеннет, – поморщился истребитель, он не любил, когда ему напоминали как его здешнее тело отличается от оставшегося в реальном мире.

  – Здесь я немного по-другому выгляжу, но это ничего не значит. Так это то самое место?

  – Да, это оно, – захлопала невероятно длинными ресницами мисс Форсдейл. – Ох, мне так страшно.

  – Успокойтесь, Вам ничего не угрожает. Оставайтесь здесь и никуда не уходите, пока я не вернусь.

  – Как, неужели Вы бросите меня здесь одну? А если Вы не вернетесь? – ресницы вновь кокетливо затрепетали, красавице явно не терпелось проверить силу своих чар пусть даже на таком не подходящем для этого объекте, как истребитель.

  – Если не вернусь, Вы просто проснетесь в лаборатории. А взять Вас с собой я не могу, если Вы вдруг проснетесь от испуга раньше, чем я закончу работу, придется возвращаться сюда еще раз и начинать все сначала. К тому же, уверяю, Вам лучше не видеть того, что там будет происходить. Это зрелище не для женских глаз.

  Он надавил на дверь, проржавевшие петли отозвались жалобным скрипом. Вдруг она тихо окликнула его:

  – Кеннет.

  – Что?

  – Это правда произошло из-за того, что я ... Что я убила своего ребенка?

  – Нет, конечно нет. Это все "Морфей". Только "Морфей".

  Он старался чтобы слова прозвучали убедительно и правдиво, и, вроде даже сам верил тому, что говорил. Вот только она не поверила, это было видно, горько вздохнула и неожиданно шепнула:

  – Спасибо Вам, и простите меня, я не хотела Вас обидеть, там в кабинете...

  – Не за что извиняться, – сухо ответил Кеннет, отворачиваясь от этих прекрасных глаз смотрящих так жалобно и молящее. – Вы меня не обидели. Меня вообще очень сложно обидеть.

  Он постарался побыстрее проскочить в дверь, только бы она еще чего-нибудь не сказала.

***

  В склепе было темно и сыро. Выщербленные ступеньки круто уходили вниз под землю, вскоре он услышал и плач, тихий горький плач обиженного ребенка. За поворотом открылось небольшое помещение, каменный мешок скупо освещенный воткнутыми по углам факелами. В центре, прямо на серых холодных каменных плитах сидела маленькая девочка и всхлипывала, шмыгая носиком и вытирая слезы кулачком.

  Кеннет остановился на пороге. Широко распахнутые зеленые глаза ребенка удивленно рассматривали неподвижно замершего истребителя. Оба молчали. Кеннет ждал, напряженно вглядываясь в лицо девочки. Постепенно под его пристальным взглядом контуры детского личика поплыли, размазываясь и теряя форму как пластилин под теплыми солнечными лучами. Лицо менялось: брови сдвинулись к переносице, верхняя губка вздернулась, обнажая ряд пока еще мелких, но даже на вид чрезвычайно острых зубов. Страшнее всего были перемены, происходившие с глазами. Они вдруг изменили цвет на рубиново-красный и горели тлеющими угольками.

  Неожиданно склеп наполнился звучным металлическим голосом, глухо отразившимся от стен. Такой голос не мог принадлежать девочке, но говорила несомненно она.

  – Ну вот и все, убийца! Отсюда тебе уже не выйти. Я знаю кто ты, и я сильнее. Помолись напоследок, если веришь в каких-нибудь богов и заодно вспомни всех тех, кого ты убил.

  – Не рано ли ты меня хоронишь? – неприятно улыбнувшись, сказал Кеннет. – Или ты просто пытаешься успокоить свой страх? Если ты действительно знаешь меня, то должен знать и то, что справиться со мной не просто. Слышишь меня, ты, порождение мрака?!

  Грайвер ответил хриплым рычанием, и от этого рыка морок окончательно рассеялся. Девочка пропала. Теперь перед истребителем было чудовище в своем истинном облике. Грайвер, как грайвер – черное чешуйчатое тело, покрытое отвратительной слизью, длинные когти на мощных шестипалых лапах, с огромных клыков стекает ядовитая слюна.

  Кеннет внимательно рассматривал чудовище, с виду оно было вроде обычное и это успокаивало, но слишком уж этот монстр уверен в себе, не иначе как припас какой-нибудь каверзный сюрприз. Однако с ходу определить, что за пакость готовит грайвер не удалось. Не хватило времени, вернее его не дало чудовище. Стремительно распрямившись, как сжатая пружина, грайвер в длинном прыжке метнулся к истребителю. Легким танцующим движением Кеннет ушел в сторону с линии атаки, страшные челюсти клацнули у самого лица. Видя, что промахнулся, грайвер извернулся в воздухе, приземлившись на все четыре конечности, и из совершенно невероятного положения кинулся в новую атаку, полосуя воздух когтями.

  Истребитель отступил уворачиваясь и насмешливо улыбаясь, нарочно стараясь еще больше разозлить противника. Гнев и ярость плохие союзники, они слепят глаза в бою, не дают правильно оценить положение. К тому же Кеннет хотел, чтобы грайвер продемонстрировал все свои возможности, он должен был быть уверен, что Запределье не готовит ему новых неожиданностей. Если вдруг в момент решительной атаки выяснится что грайвер, к примеру, может летать, или выкинет еще какой-нибудь фокус, это сильно осложнит положение. "Пусть уж лучше покажет все сейчас, а там можно будет подумать," – рассуждал Кеннет в очередной раз ныряя под когтистую лапу. Меча он пока не вынимал.