Текст книги "Фактор дисбаланса (СИ)"

Автор книги: Макс Глебов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 4

Когда у меня появляется возможность оглядеться вокруг, я понимаю, что мы уже не в лагере бандитов. Место для стоянки лихие люди выбрали, конечно, относительно тихое, но устроенная нами перестрелка всё равно сделала его опасным. Нашумели мы очень качественно, так что все окрестные псевдоживые и механические обитатели живо заинтересовались происходящим.

Хорошо хоть снаряды и ракеты нам на головы сразу падать не начали. Укрепрайоны кибов и тайкунов расположены отсюда довольно далеко, и, видимо, искусственные мозги их управляющих систем не сочли серьезной угрозой междоусобную разборку аборигенов на самом краю леса. Во всяком случае, тратить дорогие и дефицитные боеприпасы они не захотели. По крайней мере, пока нет уверенности, что для них имеются достойные цели.

Тем не менее несколько тварей отправились посмотреть, кого это такого шумного занесло на южный берег реки. В общем, Шеле и только что освобожденному Федору с чисто символической помощью Игната пришлось в темпе оттаскивать меня и Харитона в заросли, ближе к берегу реки, где мы какое-то время и отсиживались-отлеживались, собравшись плотной группой под прикрытием маскировочных полей. Причем Игнат и Федор о наличии полога скрытности разве что догадывались. Видеть его они не могли.

Первым над разгромленной стоянкой лихих людей появился диск-разведчик, взлетевший со спины шагающего робота имперских времен. В лагере он обнаружил только неподвижные мертвые тела, зато его сканеры быстро засекли две бодро удирающие на юго-восток цели, плохо различимые под довольно мощными пологами скрытности. Воздушные разведчики моих союзников не смогли создать полноценные фантомы, поэтому пришлось им самим прикинуться отходящими в лес выжившими участниками только что завершившейся схватки. На такой спектакль их возможностей вполне хватило. По сути, им пришлось лишь несколько снизить мощность маскировочных полей и немного исказить свои размеры. В сторону увеличения, естественно. Ну, и двигались они над самой землей, изображая наземные цели.

Старый имперский разведчик немедленно переключился на преследование обнаруженных противников, а чуть позже за ним по ложному следу ушли и наземные твари, направлявшиеся к лагерю. Немного потаскав преследователей за собой по лесу, дрон Кана и голем Тапара пересекли реку и начали быстро отходить в сторону тракта. Как и ожидалось, за границами Змеиного леса преследовать их никто не стал.

Всего этого я не видел, валяясь в полной отключке, и теперь знаю о случившемся только со слов Шелы. Игнат и Федор пока ещё пребывают в состоянии близком к шоковому. Во время ночной схватки они почти ничего не видели, а поняли и того меньше. Внезапная стрельба, грохот взрывов и боль от ожогов. А потом из клубов дыма, подсвеченных горящими деревьями, появляется вооруженная до зубов фурия в лице Шелы, режет ножом стягивающие их веревки и без всяких объяснений гонит под дулом автомата вытаскивать раненых с поля боя. Вернее, объяснения-то, конечно, последовали, но очень скупые и далеко не сразу.

Игнату уже намного лучше. Универсальный регенератор – штука, судя по всему, очень мощная. У старшего караванщика не было серьезных внутренних повреждений, а со сквозным ранением в руку и не слишком опасными ожогами нанесенный Шелой гель справился достаточно быстро.

Шела честно пыталась объяснить мне, как это лекарство работает, и у меня даже в какой-то момент возникла иллюзия, что начинаю что-то понимать. Во всяком случае, фразу про агломерат органических макромолекул, формирующих автономную биосеть, я запомнил. А вот когда речь пошла про её обучение определению характера повреждений и дальнейшему их устранению я уже изрядно поплыл. В школе нам ничего подобного не рассказывали, а об искусственных нейросетях и их обучении я только где-то читал, причем уже совершенно не помню, где именно.

У меня вообще довольно много странных воспоминаний, о которых я точно не знаю, откуда они появились, причем всплывают такие информационные закладки иногда совершенно неожиданно. Наверное, Тапар прав в том, что ментальное оружие его предков не только отобрало у меня часть памяти, но и впихнуло в мою голову разнокалиберные фрагменты чужих знаний. Иногда они достаточно полные, но чаще это только куски, из которых очень сложно выстроить цельную картину. Впрочем, даже в таком усеченном виде эти чужие воспоминания и опыт мне иногда очень помогают, и главное, чем дальше, тем сложнее мне отличить их от собственных. Они словно вплетаются в мое сознание и становятся неотделимой частью меня самого.

– Тебе пора решать, будешь ли допрашивать Харитона, – прерывает мои размышления Шела. – Его состояние ухудшается. Ещё немного, и наша химия на него уже не подействует.

– Тогда давай приступим немедленно, – чувствую я себя всё ещё не лучшим образом, но как-то шевелиться уже могу.

– Я сделаю ему инъекцию и оставлю вас вдвоем, – Шела говорит негромко, чтобы её слова слышал только я. – Игната и Федора тоже заберу с собой. Сам потом решишь, что из услышанного стоит им рассказать.

– Препарат его убьет?

– Просто ускорит неизбежное, но подарит ему пару минут жизни в сознании, без боли и с ощущением безмятежности и счастья. С такими ранами он в любом случае не выживет. Полевыми средствами его не вытащить.

Я легким кивком соглашаюсь с услышанными доводами, и Шела прикладывает к шее пленного аптечку, предварительно нажав что-то на её передней панели.

– Инъекция даст ему не больше двух минут, – напоминает союзница, – но в это время он будет очень словоохотлив, так что постарайся задавать правильные вопросы.

Шела встает и подходит к Игнату и Федору, сидящим чуть в стороне от нас и наблюдающим за её манипуляциями с большим интересом.

– Вставайте, нужно вернуться в лагерь бандитов и собрать трофеи, – не терпящим возражений тоном произносит союзница.

Харитон приходит в себя секунд через тридцать после того, как мы остаемся с ним наедине. Он открывает глаза, и его взгляд начинает быстро проясняться. Сфокусировав его на мне, доверенный слуга шевалье Слуцкого расплывается в счастливой улыбке, дико выглядящей на его испачканном кровью лице.

– А, Белов… нашелся всё-таки. Думал, мы про тебя ничего не знаем? Дурачок, ты даже не представляешь, кому перешел дорогу…

– Зачем вы организовали нападение на караван? – прерываю я это бесполезное словоблудие.

– Это всё из-за тебя, – охотно поясняет Харитон. – После твоего визита в наш городской дом мой хозяин очень тобой заинтересовался, и чем больше он о тебе узнавал, тем сильнее становился этот интерес. Ты собрал у себя, как минимум, три артефакта из красного кристального комплекта, причем последний из них ты украл у нас. И после этого твоя сила стала быстро расти. Мы многое о тебе знаем, но, к сожалению, не всё. Игнат Матвеев нужен был нам, как источник информации и как заложник. Мой хозяин был уверен, что ты за ним придешь, но не думал, что это случится так скоро.

– Для вас настолько важны эти артефакты?

– Важны. Очень важны, особенно сейчас. Мой хозяин получил сведения о падении летательных аппаратов чужих в Каиновой чаще. Мы знаем, что команда Юрьева пыталась туда пробиться, но вернулась ни с чем. Говорят, в местах падения ничего ценного не осталось, но это явное вранье. Просто у Юрьева не хватило сил для достижения нужного результата. А мы бы смогли туда прорваться, но для этого нужны сильные артефакты, и мы знали, у кого они есть.

Язык Харитона начинает всё больше заплетаться, а взгляд на глазах мутнеет. Времени у меня остается не больше чем на один короткий вопрос.

– С чего вы взяли, что моих артефактов для этого будет достаточно?

– Мы видели, что даже три конструкта из кристального комплекта очень сильно увеличили твои возможности, но ты не всё знаешь… – Харитон говорит всё медленнее и невнятнее. – У нас есть четвертый предмет, инкрустированный красными кристаллами. Мы его тебе не показывали…

Слуга Слуцкого на несколько секунд замолкает и медленно закрывает глаза. Его мышцы сводит судорогой, но Харитон всё же находит в себе силы на несколько последних слов.

– Ошибся хозяин… И я ошибся… Ты просто прикидывался слабым, а я тогда этого не понял…

– Всё, Сергей, он умер, – звучит в моем ухе негромкий голос Ло. – Вокруг пока тихо, но лучше вам в этом месте надолго не задерживаться.

* * *

Мы с Игнатом никуда идти пока толком не можем. Поэтому Шеле вновь приходится взять в оборот Федора и вернуться к оставленной нами на берегу лодке, а потом плыть на ней за нами. Река в этих местах довольно сильно петляет, удлиняя маршрут раза в полтора, так что плыть по ней – занятие совсем не быстрое, и мы довольно надолго остаемся вдвоем. Ну, по крайней мере, Игнат считает, что кроме меня наш разговор никто не слышит. Мне же, естественно, приходится учитывать и наличие приемника в ухе, и висящего над нами голема-разведчика.

– Как вы нас нашли? – спрашивает Игнат, когда Шела и Федор скрываются в лесу.

– Помог трофейный артефакт. С нашей последней встречи я неплохо продвинулся в освоении его возможностей.

– Ты всё-таки смог заставить этот шар работать вместе с купленным у меня веером?

– В какой-то мере, – отвечаю достаточно уклончиво. Вдаваться в такие подробности в мои планы не входит.

– Спасибо, ты в очередной раз вытащил меня из больших неприятностей, – меняет тему Игнат, понимая, что о своих способностях морфа я говорить не хочу. – Кто эта охотница? В нашем с Федором спасении она сыграла немалую роль, но раньше я её точно не видел. Если бы такая женщина хоть раз попалась мне на глаза, я бы её обязательно запомнил.

Приходится изложить Игнату ставшую уже стандартной легенду. Сын лавочника задумчиво кивает. По-моему, он мне не верит, но от дополнительных вопросов воздерживается.

– Чем она нас лечила? – Игнат вновь меняет направление беседы. – У меня раны прямо на глазах затягивались. Я когда-то слышал о подобных мазях, но думал, что это просто байки.

– И что рассказывали? – мне действительно становится интересно.

– Один городской торговец говорил, что иногда, очень редко, охотники приносят небольшие капсулы с гелем, способным заживлять почти любые раны, причем даже в таком состоянии, когда наши врачи считают ампутацию конечности единственным способом спасения пациента. О том, где именно найдены капсулы, охотники, естественно, не рассказывают, но ходят слухи, что они извлекаются из остатков боевых скафандров кибов, которые иногда удается найти в местах боев начального периода Чужой войны. Думаю, ты понимаешь, сколько может стоить такое лекарство, а твоя подруга, не задумываясь, потратила его на нас, совершено чужих для неё людей.

Кто о чем, а торговец о ценах. Игнат неисправим. Наверное, он и в бандитском плену прикидывал, сколько можно выручить за ту или иную вещицу из вражеского снаряжения.

– У Шелы свои секреты, и она не спешит ими со мной делиться, – поясняю я Игнату. – Мы с ней деловые партнеры, а не то, что ты подумал. И, кстати, с твоим отцом теперь тоже, а значит, и с тобой.

Игнат непонимающе смотрит на меня, и я пересказываю ему суть наших договоренностей с Саввой Матвеевым.

– Документов у меня с собой нет, – заканчиваю я рассказ, – но когда доберемся до почтового дилижанса, я тебе их покажу.

– Да верю я тебе, – вяло машет рукой Игнат. – Не стал бы ты всё это придумывать. Но, знаешь, как-то это очень неожиданно.

– В городе у меня будет очень мало времени. Сам понимаешь, Особая канцелярия барона просто так от меня теперь не отстанет, так что я очень рассчитываю на твою помощь в моих торговых делах.

– Всё сделаем, даже не сомневайся, но на пару встреч тебе всё-таки придется сходить вместе со мной и с рекомендательным письмом от отца. И вот ещё что, Сергей. В городе тебе стоит проявлять большую осторожность. Вы с Шелой убили не простого пособника бандитов, а аристократа, плотно связанного с властями нашего баронства. Если вся эта история выплывет наружу, может пострадать репутация некоторых очень важных людей. С шевалье Слуцким многие вели дела, да и с бароном у него были вполне ровные отношения. К тому же они дальние родственники, что тоже может сильно повлиять на ход расследования.

– Учту, – о многом из сказанного я и так догадывался, но оптимизма мне слова Игната всё равно не добавляют.

* * *

После рассвета становится ясно, что выйти в условленную точку встречи к полудню мы не успеваем. Мое состояние всё еще оставляет желать много лучшего, да и Игнат уже идет на последних остатках сил. Приходится разделиться. Мы с Игнатом и Федором остаемся на месте, а к тракту отправляется одна Шела.

Обратно она возвращается уже в сопровождении сержанта Скобова и троих его людей. Игната сержант знает лично, и это сильно упрощает ситуацию. Правда, особой радости на лице стражника я не вижу. Видимо обстоятельства, сопутствовавшие спасению захваченных бандитами караванщиков, вызывают у Скобова массу вопросов и сомнений. И это он ещё не побывал на месте боя, а побывать придется – мне нужны надежные свидетели, которым точно поверят в Особой канцелярии.

Приходится вновь возвращаться к реке и переправляться на южный берег. Мне уже заметно лучше. Игнат тоже держится неплохо, иногда с недоверием поглядывая на простреленную руку. Рана его уже почти не беспокоит.

В Змеином лесу стражники начинают заметно нервничать, но далеко вглубь опасной территории нам заходить не нужно, и это несколько примеряет их с происходящим. Когда мы прибываем в разгромленный и частично сожженный лагерь бандитов, сержант Скобов мрачнеет ещё сильнее. Трупы разбойников не вызывают у него никаких эмоций – этого добра он за свою службу насмотрелся в достаточном количестве. А вот тела Слуцкого, Харитона и незнакомого мне морфа заставляют его тихо ругаться сквозь зубы.

В чем-то я сержанта понимаю. Он хорошо представляет себе, в какую неприятную ситуацию влип моими стараниями. Аристократы в нашем обществе – особая каста, живущая по своим законам. Они могут враждовать между собой и при определенных обстоятельствах даже убивать друг друга, не неся за это серьезных наказаний, но вот когда аристократа убивает простолюдин – это почти всегда считается одним из тягчайших преступлений. Исключения, конечно, бывают. Например, если аристократ убит простолюдином по прямому приказу другого аристократа или если такое произошло, когда слуга защищал жизнь своего хозяина. Но чтобы снять вину с простолюдина, её в любом случае должен принять на себя некий аристократ, готовый в полной мере ответить за действия своего человека.

Здесь же ситуация иная. С одной стороны, связь шевалье Слуцкого с бандитами совершенно очевидна, как и то, что он имеет непосредственное отношение к нападению на торговый караван и захвату заложников. Однако на эту ситуацию можно посмотреть и с другой точки зрения. Убит богатый и влиятельный аристократ. Да, он вел какие-то дела с бандитами, но отдать приказ о лишении его жизни вправе лишь тот, кто стоит в иерархии минимум на ступень выше. В нашем случае это только барон.

Даже Юрьев по собственной инициативе вряд ли мог бы провернуть такое совсем уж безнаказанно. Да он и не стал бы, наверное. Проще уж убедить барона в том, что Слуцкий предатель. А я Слуцкого просто застрелил, причем не по приказу сверху, а по собственной инициативе, и теперь Скобову и его подчиненным предстоит давать показания по этому делу в Особой канцелярии барона, причем показания очень неудобные, бросающие тень на весьма влиятельных людей. Такая перспектива сержанту совершенно не нравится, но деваться ему некуда, и он дотошно протоколирует всё, что видит, чтобы хотя бы избежать обвинений в недобросовестном отношении к своим прямым обязанностям.

Стражников я не тороплю. Вокруг пока тихо. После проведенной разведки, не выявившей каких-то серьезных угроз, твари кибов и тайкунов вновь потеряли к этому участку леса всякий интерес.

– Хреновые твои дела, охотник, – Скобов говорит тихо, чтобы наш разговор остался только между нами. На субординацию ему сейчас глубоко плевать, да и мне тоже. – На допросе я расскажу всё, как есть, но шансов у тебя всё равно очень мало. Слуцкий, конечно, та ещё мразь, и караванщиков вы от бандитов спасли, но от гнева барона это тебя не убережет. Никому не нужен такой прецедент. Простолюдин не может без прямого приказа поднять руку на аристократа. Это незыблемое правило, и оно должно таким и остаться.

– Что посоветуешь?

– Не знаю я, – в голосе сержанта звучит досада. – Разве что… Ты ведь понятия не имел, в кого стреляешь, так?

– Откуда мне было знать? – надеюсь, мое удивление выглядит естественно. – Ночь, темнота, лагерь лихих людей… Что здесь делать приличному человеку, а тем более аристократу? Я стрелял в бандитов и пытался спасти заложников. В меня стреляли в ответ, причем не только из наших стволов, но и из оружия тайкунов. Караванщики и Шела могли погибнуть. Я их защищал.

– Вот на этом и стой, может и смягчат наказание. Хотя, вряд ли, конечно. Жаль, что Игнат и Федор простолюдины. Будь иначе, шансов было бы больше.

Сержант во всём прав. Но кое-что ему просто неизвестно. Я ведь не рядовой охотник за головами, каких много, а ещё и оперативник Особой канцелярии барона. То, что не позволено обычному простолюдину, может сойти с рук сотруднику тайной службы, действующему по заданию своего начальства. Вот только захочет ли начальство меня прикрыть? Это сложный вопрос, но ждать ответа на него остается не так уж долго.

* * *

Сержант приказывает своим людям забрать тело Слуцкого с собой. Температура сейчас около нуля – до города можно довезти. Настроение у всех отвратительное, но на скорости движения это никак не сказывается. Федор всю дорогу молчит. Он, похоже, вообще не понимает, как теперь со мной общаться и предпочитает не делать этого никак. Игнат тоже немногословен. Обсуждать наши дела при посторонних он считает неправильным.

Километров за двадцать от города Ло предупреждает, что нам навстречу выезжает конный отряд баронской стражи во главе с лейтенантом. Тапар пересылает мне изображение, и среди камуфляжной экипировки бойцов я замечаю знакомый серо-черный мундир. Особая канцелярия не оставила наше прибытие без внимания.

Пока не поздно, я решаю отослать союзницу подальше, якобы с неотложным поручением. Общаться со следователями Особой канцелярии ей точно не стоит. Там её легенду раскроют почти мгновенно, и последствия у такого развития событий могут быть самыми неожиданными. В конце концов, не для того мы ехали в город, чтобы устраивать здесь небольшую войну или ударяться в бега и переходить на нелегальное положение.

Сержант Скобов отъезд Шелы никак не комментирует, но смотрит вслед удаляющейся союзнице очень внимательно. По идее он должен быть против такого решения, ведь Шела – важный свидетель, но стражник молчит, и я ему за это благодарен. Формально Шела ему не подчиняется, да и командир здесь я, так что особых претензий к сержанту быть не должно. И кстати, в отличие от Скобова, я свои перспективы считаю не столь уж мрачными, но ближайшие часы должны показать, насколько моя оценка ситуации соответствует действительности.

Отряд стражников и представитель Особой канцелярии появляются примерно через час после того, как Шела скрывается из виду. Фора у нее вполне достаточная, и даже если вновь прибывшие решат её вернуть, сделать это окажется, мягко говоря, непросто, особенно с учетом ряда обстоятельств, о которых потенциальным преследователям ничего не известно.

Однако события развиваются не совсем так, как я ожидал. Лейтенант демонстративно требует доклада не у меня, а у сержанта Скобова. Мне это, естественно, не нравится, но качать права я смысла не вижу. Скобов кратко излагает информацию, которая командиру встречающего отряда и так уже в основном известна – в окрестностях города нормально работает телеграфная связь, так что всё самое важное начальство уже знает. Собственно, поэтому нам навстречу и выслана эта делегация. Любопытно другое. О том, что час назад по моему приказу наш отряд покинула Шела, Скобов в докладе не упоминает, за что ему ещё одно отдельное спасибо. Сержант вообще рассказывает о ней лишь вскользь, докладывая в основном о тех событиях, в которых принимал участие сам или вместе со своими людьми.

Надолго доклад не затягивается. Лейтенанту приказано сопроводить нас в город как можно быстрее, и он собирается этот приказ выполнить. Что интересно, меня этот вояка просто игнорирует. Честно говоря, я ожидал чего угодно, вплоть до немедленного ареста, но ничего подобного не происходит. Мы просто продолжаем движение к городу в сопровождении новых действующих лиц. Тем не менее, совсем без внимания моя персона не остается. В какой-то момент рядом со мной оказывается владелец черно-серого мундира со знаками различия капрала.

Обращается он ко мне негромко и при взгляде со стороны как-то даже походя, будто интересуется каким-то мелким и почти ничего не значащим вопросом.

– Господин оперативник второго ранга, – глядя куда-то в сторону, произносит сотрудник тайной службы, – полковник Павлов ждет вас с докладом. Мне приказано сопроводить вас до здания канцелярии и проследить, чтобы никто не пытался вам помешать.

– А могут попытаться? – я принимаю игру сержанта и тоже делаю вид, что мы обсуждаем что-то вроде достоинств и недостатков различных пород лошадей.

– Не просто могут, а уже пытались, но пока это всё несерьёзно. Дальше может быть хуже. Кстати, где ваша спутница, о которой упоминал сержант Скобов?

– Я отослал её с важным поручением.

– Надеюсь, оно было действительно важным, – продолжая смотреть вдаль, произносит капрал. – Впрочем, мое дело – помочь вам без лишних приключений добраться до господина полковника, а там вы уже сами ему обо всём доложите.

* * *

Остаток дороги до города проходит спокойно. На въезде тоже никаких проблем не возникает. Сильный отряд баронской стражи, сопровождающий почтовый дилижанс, не вызывает у охраны лишних вопросов. На формальный досмотр и проверку документов уходит не больше пары минут. На въезде в цитадель контроль строже, но там нас уже ждут, и сложностей с попаданием в самую защищенную часть города тоже не возникает. Стражники, кроме тех, кто был с нами в разгромленном лагере бандитов, остаются снаружи, а наш изрядно уменьшившийся отряд следует дальше, к зданию Особой канцелярии.

Мне уже начинает казаться, что мрачные прогнозы капрала тайной службы не сбудутся, но стоит нам покинуть территорию контрольного пункта пропуска, в моем ухе возникает сосредоточенный голос Ло:

– Впереди позиция снайпера. Через триста метров вы повернете направо и окажетесь в зоне досягаемости его оружия. Чердачное окно двухэтажного дома с кирпичным первым и деревянным вторым этажом.

Активирую ментальный канал связи, и Тапар немедленно скидывает мне несколько изображений. Позиция стрелка выбрана очень удачно. Странно, что люди полковника Павлова не озаботились проверкой такого удобного места для снайперской засады. От поворота до неё метров сто пятьдесят – смешная дистанция для опытного стрелка с хорошим оружием. Лицо снайпера мне незнакомо, но винтовка у него очень серьезная. Интересно, только ли я являюсь его целью. Скорее всего, нет. Игнат, Федор, да и сержант Скобов – тоже важные свидетели. Дело другое, что успеть перестрелять всех носителей опасной информации всё равно не получится. Значит, у убийцы есть своя шкала приоритетов.

Сейчас у меня с собой далеко не весь набор артефактов. Все конструкты, которые я не готов показывать полковнику, увезла в своем рюкзаке Шела, так что рассчитывать я могу только на шар и два амулета. Один из них обеспечивает мне ночное зрение, что сейчас не слишком полезно, а второй – силовой щит. Этот трофей я решил от Павлова не скрывать. Даже если отберут, попрошу у Тапара что-нибудь на замену. Надеюсь, у него найдется конструкт не хуже.

До поворота остается метров пятьдесят, и пора решать, как я собираюсь помешать снайперу. Я по-прежнему еду в салоне дилижанса, и это создает определенные трудности, но примерный план у меня уже есть. На глазах удивленных Игната и Федора я, в нарушение всех правил ношения оружия в цитадели, извлекаю из рюкзака магазин, быстро набиваю его десятком патронов и примыкаю к автомату.

Стрелять в снайпера первым я не хочу. Это может вызвать самую неожиданную реакцию сопровождающих, но и давать возможность убийце спокойно выбрать цель для первого выстрела тоже нельзя. Демон помочь мне не может, и приходится управлять шаром самому через ментальный канал связи. Не скажу, что это очень просто, но у меня было время освоить нужную технику.

Сейчас мне бы очень не помешал режим обостренного восприятия, позволяющий пропускать через организм на порядок больше скрытой силы, чем в обычном состоянии. Для реализации задуманного мне потребуется много энергии, но активировать эту способность по собственной инициативе я пока так и не научился. Надо будет расспросить на эту тему Тапара, а то такая непредсказуемость уже изрядно достала.

Прежде чем наш небольшой отряд показывается на простреливаемой снайпером улице, я активирую маскировочную сферу, одновременно отдавая шару приказ максимально увеличить её радиус. Увы, возможности конструкта ограничены, и даже ценой значительной потери плотности полога скрытности мне не удается растянуть его так, чтобы укрыть нас всех. Понятно, что при таком размазывании ресурса по большой площади полную незаметность обеспечить невозможно, но для стрелка цели всё равно размажутся и вместо четких силуэтов стрелять ему придется по неясным теням.

Судя по всему, мои действия оказываются для снайпера неожиданными, поэтому он теряет несколько секунд на осмысление новой для него ситуации. Главные цели он идентифицировать не может. Ему хорошо видны только двое рядовых стражников и один из сопровождающих, присоединившийся к нашему отряду на въезде в цитадель. Почтовый дилижанс выглядит для него зыбким размытым пятном, как и ближайшие ко мне всадники.

Тем не менее стрелок принимает решение, и чувство опасности вновь начинает тыкать мне в мозг раскаленными иглами. Одновременно оживает и приемник в ухе.

– Он сейчас откроет огонь!

– На пол! – командую я Игнату и Федору.

Они видели мои приготовления и прекрасно понимают, что сейчас произойдет что-то крайне нехорошее. Поэтому оба подчиняются мгновенно, и мне даже не приходится насильно стаскивать их со скамьи. На всякий случай тоже падаю на пол, прикрывая освобожденных заложников собой. Как оказывается, не зря. Первая же пуля пробивает переднюю стену пассажирского салона и вязнет в моем силовом щите. Удар намного ощутимее, чем от автоматных пуль. Судя по всему, мне разом сносит процентов двадцать ресурса защиты, но, возможно, это и неплохо. Мой мозг наконец осознает реальность угрозы и погружает организм в состояние обостренного восприятия.

Потоки скрытой силы вливаются в тело и, фокусируясь с помощью шара тайкунов, выплескиваются в окружающее пространство, расширяя и уплотняя маскировочную сферу. Силовой щит тоже напитывается энергией, быстро восстанавливая израсходованный ресурс. Снайпер продолжает стрелять. Кто-то из стражников вскрикивает и начинает падать с лошади. Справа от дилижанса раздаются частые хлопки револьверных выстрелов. Похоже, капрал, посланный ко мне полковником, первым сориентировался в обстановке и теперь пытается отвлечь стрелка на себя. Другого смысла в этой пальбе нет – для револьвера дистанция до цели безнадежно велика.

Снайпер раскрыл себя, и теперь меня ничто не сдерживает. Покрытое грязными разводами переднее стекло разлетается осколками, выбитое ударом металлической рукояти Вала. Возница мне не мешает – он спрыгнул на дорогу после первого же выстрела. Ему крупно повезло – пуля прошла совсем рядом. Маскировочная сфера продолжает работать, и стрелок со своей позиции меня не видит. Он продолжает вести огонь, но без особого успеха. Я же вижу его прекрасно, но условия для прицельной стрельбы, мягко говоря, неидеальные. Испуганные лошади, переставшие чувствовать руку возницы, несут дилижанс вдоль улицы. Меня нещадно болтает из стороны в сторону, и толком прицелиться не получается.

Тем не менее, в какой-то момент в случайных бросках из стороны в сторону возникает короткая пауза, и я использую её в полной мере. Напрочь лишенный управления дилижанс выносит как раз туда, куда нужно. Да ему, собственно, и некуда было деваться с довольно узкой улицы. Дистанция сократилась настолько, что промахнуться я не боюсь. Рой из десятка пуль влетает в чердачное окно дома. Из пробитой во многих местах рамы эффектно летят щепки. Дилижанс проносится дальше по улице, и я теряю цель из виду, но приемник в ухе вновь оживает.

– Цель уничтожена, – в голосе Ло отчетливо слышны одобрительные нотки. – Неплохо стреляешь, охотник.

* * *

До Особой канцелярии мы в итоге добираемся с некоторой задержкой, правда, очень небольшой. На месте засады, естественно, возникает оцепление и проводятся всяческие следственные мероприятия, но ни меня, ни освобожденных караванщиков, ни арестованных всё это не касается. Меня очень кратко опрашивает быстро прибывший офицер-стражник, после чего дилижанс продолжает движение.

Я уже настраиваюсь на дотошный досмотр на входе в канцелярию, но дежурный капрал даже не дергается в мою сторону. Сдавать оружие на этот раз тоже не приходится, и мы вместе с сопровождающими проходим сразу на второй этаж к кабинету полковника.

Лейтенант Виктория по-прежнему на месте и, как всегда, являет собой сочетание подчеркнутой строгости и привлекательности. В очередной раз отмечаю, что прекрасно подогнанная по фигуре черно-серая форма ей очень идет. Виктория коротко кивает сопровождающим, и они исчезают за дверью.

– Господин полковник вас ждет, – вместо приветствия произносит лейтенант, и я с некоторым удивлением замечаю в глубине её глаз хорошо замаскированный огонек интереса. Впрочем, скорее всего, это просто игра. От многоопытной помощницы полковника Павлова можно ждать и не таких спектаклей.

Хозяин кабинета, как обычно, пренебрегает формальностями и, остановив коротким жестом мою попытку доложить о прибытии, указывает мне на кресло. Выглядит полковник усталым и невыспавшимся. Судя по всему, новости, стекающиеся в город с окраин баронства, трудно назвать хорошими.

– Рассказывай, – коротко приказывает Павлов, и я начинаю доклад, уже не раз прокрученный в голове по дороге в город.

Полковник меня не прерывает и лишь что-то помечает в блокноте. Эту его привычку я помню ещё с нашей первой встречи. Когда я заканчиваю изложение последних событий, Павлов начинает вытягивать из меня разные детали и подробности, но пока это только цветочки. Время ягодок в виде настоящих вопросов настанет позже, когда будут сняты показания со всех свидетелей и арестованных. Пока же полковник лишь начинает формировать для себя цельную картину происходящего, и мой доклад станет в ней лишь одной из составляющих, пусть и достаточно важной, но далеко не единственной.