Текст книги "Горе господина Гро. История, рассказанная сэром Кофой Йохом"

Автор книги: Макс Фрай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

И это, пожалуй, все, что я знал о своем старом приятеле. Однажды, помню, я его встретил, вернее, увидел мельком, на бегу, Габа как раз покупал своей внучке мороженое на Гребне Ехо. Я отметил, что выглядит он совсем неплохо, обрадовался, но остановиться поболтать не вышло: я следил за очередным ссыльным магистром и выглядел как один из городских нищих – прямо скажем, не лучший момент для дружеской встречи. Впрочем, от старых приятелей мне не так уж много надо: знать, что они более-менее в порядке, – вполне достаточно, а беседы за кружкой камры вполне могут подождать еще пару столетий, мне не горит.

С этой точки зрения парочка у окна оказала мне прекрасную услугу. Из их разговора следовало, что Габа по-прежнему жив, здоров и работает, – вот и славно. А что там у него вышло с внучкой, мне дела нет, хотя… А что, собственно, с его внучкой?

– …ребенок вернулся домой за полночь, – продолжал старик, – и это, между прочим, не в первый раз. Я не то чтобы специально слежу, но, ты же знаешь, по вечерам, когда нет дождя, я люблю пить камру и читать на крыльце, хочешь, не хочешь, а их дом как на ладони. Я не выдержал, спросил Габуна утро: как же так, почему девочка по ночам по улице бродит? А он, такой довольный, аж сияет, говорит, сейчас, хвала магистрам, не Смутные времена, в городе безопасно, пусть ребенок играет с друзьями, сколько захочет, и вообще мне, дескать, некогда, – и был таков. Оно конечно, не Смутные времена, но мои внуки на закате уже дома, и не, то чтобы у нас в семье такие уж строгости, скорее наоборот.

– Все-таки дед, не мать, – вздохнула его спутница. – Своих детей никогда не было, откуда ему знать, как их воспитывать?

– Ну и нанял бы ей няню. Не бедняк, может себе позволить. И учителей пригласил бы. А то девчонка целыми днями шляется по городу, и знаешь, честно говоря, я сомневаюсь, что она умеет читать.

– Да ну тебя, не выдумывай. Может, он сам ее и учит, – предположила женщина.

– Разве что по ночам. Днем-то обоих дома не застать.

Я невольно вспомнил компанию угрюмых детишек возле лилового дома. К этим, похоже, тоже учителей не приглашают. Интересно, чем они будут заниматься, когда вырастут? Обедать в трактирах за счет его величества и развлекать своими проделками городскую полицию? Тоже дело, конечно. Однако мы в их возрасте проводили время с большей пользой. В наше время общественное положение человека целиком зависело от его познаний в магии. Лентяй и неуч обрекал себя на заведомо жалкое существование, а такая участь не привлекала даже совсем глупых детишек. Нынче, конечно, неучи в почете, из них, как известно, получаются наиболее законопослушные граждане, хвала Кодексу Хрембера…

Я поймал себя на том, что думаю с отцовскими интонациями, слегка ужаснулся, но и посмеялся над собой, конечно. Хорош, нечего сказать.

Домой я вернулся вскоре после полуночи. Решил порадовать Хумху. Ну и устал порядком. Длинный был день, хлопотный и в целом неплохой – если исключить пару-тройку эпизодов.

К моему изумлению, Джуффин сидел в нашей гостиной. Призрак расположился напротив. Сперва я не понял, чем они заняты, а в следующий миг удивился еще больше: эти двое играли в карты. Ну, положим, что «крак» – главная слабость господина почтеннейшего начальника, известно не только мне. Джуффин, когда только приехал в столицу, картами на жизнь зарабатывал, быстро приобрел репутацию самого ловкого шулера всех времен, хотя, насколько я понимаю, шулерство тут ни при чем, просто он незаурядный игрок. Возможно, величайший из живущих. После того как карты перестали быть его профессией, Джуффин полюбил их еще больше. И как только закончились Смутные времена, а вместе с ними его карьера наемного убийцы, дал себе волю. Покойному королю, по многочисленным просьбам подданных, даже пришлось издать специальный указ, запрещающий Джуффину играть в карты в общественных местах. И хвала магистрам, что так, потому что это действительно форменное безобразие – когда почтеннейший начальник Тайного сыска каждый вечер облегчает карманы честных граждан в первом попавшемся трактире; при этом горожане боятся его настолько, что отказаться от предложения сыграть партию-другую не решаются. Кстати, этим указом Джуффин по сей день гордится куда больше, чем всеми королевскими наградами, вместе взятыми. Считает, такой запрет – наивысшая оценка его таланта игрока. И по-своему, конечно, прав.

В общем, с Джуффином – то все ясно. Однако чтобы Хумха играл в «крак» – такого я никогда прежде не видел. Вот ведь как бывает, думаешь, что знаешь людей как облупленных, а тут родной отец после смерти сюрприз за сюрпризом преподносит, вот уж воистину век живи, век учись.

Все это, впрочем, ладно бы. Само по себе внезапное влечение Хумхи к картам меркло на фоне того, что ему удавалось удержать их в руках. Общеизвестно, что призраки не в ладах с материальным миром, Они легко проходят сквозь стены и прочие предметы, встающие на их пути, зато совершенно беспомощны, когда надо, к примеру, взять в руки палку – если, конечно, данная конкретная палка не представляет собой особым образом изготовленное колдовское оружие, специально предназначенное для призраков. Однако же глаза меня не обманывали – отец держал в руках карты и как раз собирался сделать ход.

– Кофа, это вы? Уже вернулись? – Джуффин выглядел донельзя довольным и одновременно слегка смущенным, как пьяница, которого застукали в винном погребе. – А мы тут прекрасно проводим время, – добавил он. – И, с вашего позволения, продолжим. Я только во вкус вошел.

– Не отвлекайтесь, – строго сказал призрак. – Забираю ваше трио.

– Это одна из самых прискорбных новостей, какую мне когда-либо доводилось слышать.

Стоит ли говорить, что выражение лица Джуффина совершенно не соответствовало его словам, улыбка выходила за пределы лица и, кажется, не собиралась останавливаться на этом достижении Хорошо еще, что у меня довольно просторная гостиная, а то край его улыбки, чего доброго, мог бы вывалиться за окно.

Я понял, что любые мои попытки вести себя как положено гостеприимному хозяину только испортят этим красавцам остаток ночи, и решил оставить все как есть. Отправился в столовую, потребовал свежей камры и «Королевский голос» – газеты в ту пору еще были экзотической новинкой и выходили раз в полдюжины дней, поэтому читать их было одно удовольствие, не то что теперь, когда они делаются в спешке и статьи заказывают кому попало, лишь бы не осталось чистых страниц.

Примерно через час я осторожно заглянул в гостиную, увидел, что игра в самом разгаре, и отправился спать, благословляя Джуффина и неведомого изобретателя карточной колоды, о котором доподлинно известно лишь одно: у этого человека была пропасть свободного времени и не слишком много идей насчет того, как его следует тратить.

Я не привык так рано ложиться, к тому же обычно довольствуюсь двумя-тремя часами сна, поэтому проснулся, задолго до рассвета. Призрака отца моего поблизости не было, из чего я заключил, что игра, скорее всего, продолжается. На радостях подремал еще час, потом потребовал завтрак в постель, словом, прекрасно провел время. Наконец оделся и отправился в гостиную. Джуффин все еще был там, но, к моему немалому изумлению, в одиночестве.

– Хорошего утра, Кофа, – приветливо улыбнулся он. – Я как раз собрался уходить.

– А Хумха?

– Он устал и отправился в вашу библиотеку. Говорит, лучшего убежища не придумаешь, книги в этом доме явно никого не интересуют, поэтому уединение гарантировано.

– В каком-то смысле он прав, – кивнул я. – Времени на книги совершенно не остается. Кстати, никогда, прежде, не слышал, что призраки спят.

– Они и не спят, но отдыхать им порой все-таки нужно.

– Приятно слышать, – зевнул я. – Потому что мне тоже нужно отдыхать, желательно – каждый день. Кстати, большое вам спасибо. Нынче ночью вы меня натурально спасли.

– Да не за что, – пожал плечами Джуффин. – Я заботился о собственных интересах. Давно у меня не было такого хорошего партнера для игры. Мне даже почти не приходилось поддаваться, чтобы время от времени позволять ему выигрывать, а это большая редкость. Ну и ваш отец, смею думать, остался доволен. Говорит, полторы тысячи лет так не развлекался.

– Слушайте, – сказал я, набивая трубку, – все понимаю, кроме одного: как он карты-то держал?

– Сейчас увидите. – Жестом ярмарочного фокусника Джуффин извлек колоду не то из небытия, не то из-под собственного ногтя. Протянул мне, но мои руки прошли сквозь карты, я не смог их ухватить.

– Единственная в Мире колода-призрак, – подмигнул Джуффин. – Чтобы создать ее, мне пришлось собственными руками убить свою любимую колоду, а потом исполнить некоторые ритуалы, в точности, как я сделал бы это с человеком. Нет, на самом деле, с картами намного сложнее, особенно на первом этапе, – поди, убей то, что никогда не было живым. Чрезвычайно интересная и непростая задача, до сих пор горжусь, что мне удалось ее решить. Правда, до сих пор не мог найти для этой колоды достойное применение. Несколько раз играл с нашими гажинскими коллегами, но ребята, при всем моем уважении, никуда не годятся – как игроки, я имею в виду. Даже Манта в этом смысле совершенно безнадежна, а уж как я на нее рассчитывал… Зато сэр Хумха приятно меня удивил.

– А уж как приятно вы оба удивили меня, – улыбнулся я. – Спасибо вам. Заходите почаще, оставайтесь подольше. Правда, при таком раскладе ваша жена меня, пожалуй, возненавидит, но до убийства, надеюсь, все же не дойдет, а мне того и надо.

– Возненавидит? С чего бы? – искренне удивился Джуффин.

– Ну как. Должны же вы хоть иногда показываться дома.

– А я и показываюсь – иногда. Тем более она почти все время проводит на Темной Стороне, так что дома я или нет, это вопрос, занимающий исключительно моего дворецкого. А Кимпа, насколько я успел его изучить, очень любит побыть один, так что все в порядке.

Я озадаченно покачал головой. Не то чтобы я всерьез полагал, будто семейная жизнь Джуффина Халли хоть немного похожа на общепринятые представления о браке. Но жена, круглосуточно пропадающая на Темной Стороне, – это, на мой взгляд, как-то уж слишком причудливо. Хотя кто их знает, как они там на этой своей Темной Стороне время проводят и что при этом чувствуют? Может, это все равно, что в загородное поместье уезжать, устав от столичной суеты.

– Теперь буду ходить к вам в гости, как на службу, – серьезно сказал Джуффин. – Пока сэру Хумхе не наскучит играть со мной в карты, вы сможете спокойно работать по вечерам. Днем-то его практически не видно, так что пусть гуляет, если припечет, невелика беда.

– Ну, это как сказать, – проворчал я. – Вряд лив его присутствии я смогу уделять должное внимание всему, что происходит вокруг.

– Вы, Кофа, еще и не такое сможете, – заверил меня Джуффин. – Знаю я вас… Хотя все это, конечно, не дело – я имею в виду намерение сэра Хумхи всегда быть рядом с вами. Пару раз в год навещать – еще куда ни шло. Я думал, всем понятно, что взрослые дети должны жить отдельно от родителей.

– Вот-вот. А призраки – отдельно от живых.

– И это тоже, – согласился он. – Ладно, выкрутимся как-нибудь. Бывали мы с вами и в худших ситуациях.

– Вы – возможно. На свой счет я не так уж уверен.

– Правда? Это вы серьезно говорите? Не для красного словца?

– Вполне серьезно. Любая проблема кажется мне скорее развлечением, чем бедой, когда я вижу приемлемый для меня способ ее устранить. Иногда этот способ представляется чрезвычайно сложным, но как раз трудности меня не пугают. А сейчас я в тупике. Особенно после того, как вы объяснили, что призрак вполне способен последовать за мной хоть на край Мира. Пока я думал, что могу сбежать от Хумхи в Куманский халифат, было гораздо проще его терпеть.

– В крайнем случае, попробовать-то всегда можно, – вздохнул Джуффин, – Вдруг он не захочет путешествовать? Ну, мало ли.

На этой оптимистической ноте мы распрощались. Джуффин отправился домой спать. А я – в Дом у Моста, чтобы подменить его до полудня. Мы рассудили, что, если даже Хумха за мной туда увяжется, ничего страшного, пусть. Управление полного порядка – куда более подходящее место для буйного призрака, чем любой из столичных трактиров. В случае чего, всегда можно сделать вид, будто ты его только что изловил.

Однако призрак меня не преследовал, и вообще утро прошло на диво спокойно. Конечно, несколько асов кряду протирать скабу в служебном кабинете – тяжелое испытание, но я позволил себе небольшой перерыв, прогулялся на половину городской полиции, поболтал с коллегами, узнал добрую сотню малоинтересных новостей и полдюжины занимательных – неплохой улов, не из каждого трактира с таким можно выйти. Поэтому когда Джуффин занял, наконец свое кресло, я покинул Управление полного порядка в умиротворенном настроении. И отправился домой проведать Хумху. Размышления о том, как сложатся его отношения со слугами, не давали мне покоя. Зная отца, я опасался, что, отдохнув и освоившись, он примется за домашние дела с утроенным энтузиазмом.

Угрюмые детишки снова сидели напротив лилового дома, но я был так занят своими мыслями, что почти не обратил на них внимания, только подумал раздраженно: хоть бы они побегали, что ли, или в мяч поиграли. Так нет же, сидят и сидят. Если бы это были мои дети, я бы предпочел видеть их лесными разбойниками, честное слово!

Предчувствия меня не обманули. Повар уже заканчивал паковать вещи. Дворецкий был совершенно безутешен: вчера ему кое-как удалось успокоить коллег, пообещав, что сварливый призрак прогостит у нас недолго – как я понял, старик и сам на это очень рассчитывал. Однако нынче утром Хумха вломился в кухню, устроил скандал, а напоследок заверил повара, что намерен остаться в этом доме навсегда и самолично проследить за питанием своего сына, тем более что он, то есть я, как выяснилось, важная персона, можно сказать, последний гарант спокойствия и безопасности Соединенного Королевства. Здорово все-таки ему Джуффин промыл мозги; с другой стороны, кому от этого стало легче? Такой уж человек Хумха: чем больше он старается принести пользу, тем разрушительней последствия. Сказать, что я рассердился, – ничего не сказать. Я начал понимать, что имеют в виду люди, когда говорят про ярость, – до сих пор столь сильные чувства были мне неведомы и представлялись чем-то вроде вздорного каприза. Однако теперь мысль о том, что сэр Шурф способен в один миг испепелить призрак моего родителя, казалась мне скорее привлекательной, чем прискорбной. Боюсь, меня остановило только нежелание посвящать в свои семейные дела еще одного чужого человека. Ну и Джуффин, пожалуй, не одобрил бы столь скорое истребление своего партнера по картам – угораздило же меня, их свести!

– И кто, интересно, будет теперь для меня готовить? – спросил я Хумху, который как ни в чем небывало кувыркался под потолком в библиотеке.

– Разумеется, я, – надменно ответствовал он. – А кому еще можно доверить столь важное дело?

– Каким образом ты собираешься готовить? Ты можешь взять в руки сковородку? А нож? А кусок мяса? Бог то-то и оно.

Призрак, однако, ничуть не смутился.

– Твои замечания довольно бестактны, – заметил он. – Не следует лишний раз напоминать о моем прискорбном положении. Ты, в отличие от меня, все еще жив, но это скорее твоя удача, чем заслуга, так, что нечего задирать нос. Тем не менее ситуация не представляется мне безвыходной. Во-первых, посуду можно соответствующим образом заколдовать, я уже наводил справки, и твой собственный начальник признался, что подобный поступок не выходит за рамки его представлений о возможном и допустимом. Он практичный человек, как все шимарцы, этого у них не отнять. И если я попрошу его помочь нам с кухонной утварью, он, надо думать, не откажет. Во-вторых, можно просто нанять покладистого повара, который будет следовать всем моим указаниям. Так даже проще: я буду готовить чужими руками, то есть использовать их как своего рода прихватку – не только для горячей сковороды, а вообще для всего.

Я призадумался. Вообще-то я бы не отказался от Хумхиных обедов. Когда-то они были чудо как хороши. И я ни на миг не сомневался, что под его руководством любой начинающий кулинар быстро начнет творить подлинные чудеса. Однако я не хотел идти на уступки. Если сегодня я, соблазнившись посулами, отпущу повара, то завтра, чего доброго, сам уйду из собственного дома, босой и простоволосый, в ночной скабе, куда глаза глядят – нет уж, спасибо.

– А почему бы тебе не обучить моего повара? – наконец спросил я. – Все лучше, чем ссориться. Зачем искать нового, когда этот – один из лучших в своем роде?

– В сообществе профессиональных отравителей? – язвительно спросил отец. – Ни на миг не сомневаюсь, что там он абсолютно на своем месте. Уважаемый, надо думать, человек, мастер своего дела. Но к плите его подпускать нельзя. Твое счастье, что я вмешался и спас тебя от этого профана. Потом опомнишься, еще спасибо скажешь. Отвратительный, никчемный неумеха с вздорным характером – вот кто до сих пор хозяйничал на твоей кухне.

Он бы еще долго поносил беднягу, да я не дал.

– Что бы ты ни говорил, а факт остается фактом, мой повар – один из лучших в столице. Такими людьми не разбрасываются. Поэтому сейчас я попробую уговорить его остаться и…

В этот момент громко хлопнула входная дверь. Я выглянул в окно и увидел, что мой повар усаживается в амобилер, украшенный фамильными гербами Блиммов. Музыканты на заднем сиденье уже изготовились услаждать слух вероломного беглеца по дороге к новому пристанищу. Ну да, хитрец Корва давно к нему подбирался, даже подарки ко Дню середины года присылал, хотя такое, вообще-то, принято только между родственниками и близкими друзьями. Ну вот, пришел его час.

Пару раз скрипнув зубами, я подавил в себе острый приступ почти немотивированной, зато непримиримой ненависти к столичной аристократии в целом и семейке Блиммов в частности. Ни единого завалящего проклятия не обрушил я на головы их потомков до двенадцатого колена, а ведь дело того стоило, никто меня не осудил бы. Но служебное положение вынуждает меня быть чрезвычайно щепетильным в такого рода вопросах.

– Ладно, – мрачно сказал я Хумхе, – твоя взяла. Он уехал, и от новых хозяев я его, пожалуй, уже не сманю, не тот случай. Коли так, пойду обедать в «Сытый скелет». Закажу там вчерашний суп на голубом сапе и пирожки с гугландским болотным мхом. Если хочешь, можешь составить мне компанию и полюбоваться на дело своих рук. Надеюсь, живот у меня начнет болеть еще за столом.

Конечно, я преувеличивал. Не так уж скверно готовят в «Сытом скелете», есть в Ехо трактиры и похуже. Однако Хумха ужасно расстроился, а мне того и требовалось. Говорю же, я был зол, как никогда в жизни. Потому что дом я заводил с одной-единственной целью: обустроить в этом несовершенном мире как минимум одно место, где все всегда в полном порядке. Теперь такого места больше не было.

Выходя, я хлопнул дверью еще громче, чем повар. Не могу сказать, что этот поступок поднял мне настроение, но успокоиться помог. Прежде я никогда не совершал столь бессмысленных жестов и не слишком верил в их эффективность, поэтому опыт оказался, как ни крути, интересным. Я едва удержался от искушения вернуться и хлопнуть дверью еще раз – соблазн был велик, но я представил, как комично буду выглядеть, и это меня остудило.

В трактир я зашел, не изменив внешность. Что толку, если вскоре сюда заявится призрак моего отца и начнет громогласно выяснять отношения? Чем бежать от разоблачения, не доев обед, лучше с самого начала открыто продемонстрировать всем, кто я такой. Тайному сыщику все с рук сойдет, и в Дом у Моста с жалобой никто, пожалуй, не побежит, а мне того и надо.

А усевшись за стол, я тут же встретился взглядом со старым знакомым и обрадовался встрече. В кои-то веки от моего настоящего облика больше пользы, чем от маскировки.

Тари Фтанн служил когда-то под моим началом в Правобережной полиции, а после окончания Смутных времен воспользовался возможностью досрочно уйти в отставку, благо размеры королевской пенсии его совершенно устраивают, а безделье не угнетает. Впрочем, важно в данном случае другое: Тари всегда был великим сплетником, можно сказать, вдохновенным. Но при этом не имел склонности завираться, всегда своевременно отделял факты от собственных домыслов, а это, по правде сказать, довольно редкое качество; с годами у меня сложилось впечатление, что большинство людей распространяют информацию исключительно ради удовольствия ее искажать, и это, конечно, очень мешает в моей работе.

Одним словом, Тари представлялся мне сейчас идеальным сотрапезником, беседа с которым искупала все ужасы предстоящего обеда. Я, видите ли, привык, есть в заведениях вроде «Сытого скелета» исключительно в обмен на полезные сведения, и если бы не эта встреча, чувствовал бы себя довольно глупо: хотел досадить Хумхе, а наказал почему-то себя.

Тари сразу понял, что я не прочь поболтать, в смысле, готов слушать, и тут же перебрался за мой стол. О моих делах он даже спрашивать не стал – то ли из чувства такта, то ли, как это часто случается с записными сплетниками, считал, что знает обо мне куда больше, чем я могу рассказать. Но скорее всего, ему просто не терпелось сообщить последние новости о наших бывших сослуживцах: один умер, причем, говорят, от проклятия, наложенного еще в Смутные времена, а что ж, и так бывает, у другого родилась дочка; бывший курьер, да-да, тот самый одноглазый мальчишка, с отличием закончил Высокую школу и теперь пишет для "Королевского голоса", а наша Тилли Шлапп наняла корабль и уже совершила несколько рейсов в Ташер, возит оттуда пряности, горя не знает, дом на Левом берегу купила вот буквально только что, летом, – большущий, с садом. Интересно, с укумбийскими пиратами она договорилась, или талисманов хороших раздобыла, или ей просто везет?…

Я слушал, кивал в нужных местах, одобрительно или печально – по обстоятельствам. Обед, кстати, был не так уж плох, зря я все-таки не верил в здешнего повара. До совершенства ему далеко, по растет на глазах, молодец.

– А леди Брину помнишь? – спрашивал тем временем Тари. – Ей, бедной, сейчас несладко приходится.

– Почему несладко? – удивился я. – Как такое может быть? Совсем на нес не похоже. Даже не верится.

Дело в том, что я очень хорошо помнил Брину Клайвис. Такую, поди, забудь. Красотка, умница редкостная, храбрая как дюжина подвыпивших младших магистров, только, в отличие от них, глупостей никогда не делала. Одна из лучших моих офицеров, работала – как в куклы играла, до сих пор приятно вспоминать. Сотофа Ханемер на Брину заглядывалась – в том смысле, в каком она всегда заглядывается на способных девочек: дескать, как славно было бы забрать ее в ученицы. Но Брина всегда полагала магию инструментом, а не целью, и уж никак не делом своей жизни, хотя могла бы далеко пойти, – я, конечно, не Сотофа, но хорошую ведьму сразу видно, великой мудрости тут не надо. Однако о поступлении в орден Семилистника не могло быть и речи, тем более что в конце Смутных времен Брина по уши влюбилась в какого-то мальчика из Куманского халифата, не то купца, не то простого моряка; едва дождавшись окончания войны, выскочила за него замуж и была такова – в смысле, вышла в отставку. Я знал, что они остались в Ехо, несколько раз видел их в Старом городе – ребята были похожи скорее на влюбленных студентов, чем на супругов, живущих вместе не первый год, – но специально делами Брины не интересовался. Жива, здорова, довольна, и хвала магистрам.

– У нее муж заболел, – сказал Тари. – И кажется, дело плохо. Не то Искру утратил, не то просто симптомы похожи, знахари один за другим к ним ходят, никто ничего не понимает и сделать не может.

– Плохо дело, – я покачал головой. – Надо бы ее навестить. Конечно, от меня в таких делах толку мало, но я могу попросить Абилата…

– В смысле, молодого королевского знахаря? – изумился Тари. – А так можно? В смысле, король разрешает ему лечить простых горожан?

– Насколько я знаю, Абилат особо и не спрашивает. Лечит, кого сочтет нужным. Ну, положим, если он вдруг срочно понадобится королю, тогда, конечно, все прочие дела придется бросить. Но молодой Гуриг, хвала магистрам, болеть не приучен. И придворным своим не велит. Во всяком случае, жаловаться на здоровье теперь считается при дворе плохим тоном. А знахарю без работы оставаться нельзя. Так что он только рад будет, если я попрошу.

– Мне в голову не приходило, что так можно. А то бы я тебе давно зов послал. Ну, в смысле, сразу, как узнал Он, вроде, уже полдюжины дней болеет или даже больше…

– Тогда так, – сказал я. – Вот тебе дюжина горстей, заплати за мой обед, а я побежал. Куда еще откладывать. Где они живут?

– На улице Красных Крыш, в Новом городе. Причем у их дома крыша не красная, а, знаешь, такая пестрая, как перья ташерской индюшки, в общем, перепутать невозможно. Очень удобно, когда первый раз к ним в гости идешь.

– Узнаю руку Брины, – невольно улыбнулся я. – Любит она выпендриваться – так, чтобы с пользой для дела.

С Хумхой я столкнулся уже в дверях. Он, надо думать, сперва обижался на сыновнюю неблагодарность, сидя дома, а потом смекнул, что гораздо интереснее будет страдать у меня на глазах. Впрочем, «на глазах» в данном случае не совсем точно сказано, до вечера было еще далеко, так, что отец оставался невидимым, поэтому я сперва в него шагнул и только, потом понял, что случилось. Отпрянул тут же, конечно, – очень уж неприятно соприкасаться с призраком. Не могу сказать, что именно мне так не понравилось, потому что это не больно, не мокро, не холодно, не горячо – то есть можно долго перечислять, на какие неприятные ощущения это не похоже, а что толку, все равно объяснить не получится. И по правде сказать, я бы предпочел до сих пор не знать, как оно бывает.

Но я быстро взял себя в руки. Нельзя было допустить, чтобы Хумха меня задержал. Поэтому я сразу сказал, торопливо и твердо:

– Прости, я очень спешу, у меня неотложное дело. Можешь идти за мной, можешь подождать дома, пока я вернусь, вообще делай что хочешь, хоть с дворецким моим ругайся, а если непременно нужно со мной, придется подождать до вечера.

Выпалив все это, я аккуратно обошел место, где по моим расчетам мог находиться призрак, и направился к дому, вернее, к мосту, где на специальной площадке у въезда обычно стоит мой амобилер. Я им почти не пользуюсь, но в Новый город пешком ходить – нашли дурака.

– Надеюсь, ты передумал, есть этот омерзительный суп с голубым салом? – скорбно спросил призрак откуда-то сверху.

– Не передумал. Просто я его очень быстро съел, – мстительно сказал я. – Одним глотком, как горькую микстуру, чтобы не мучиться.

– Можно подумать, я когда-то поил тебя горькими микстурами! – оскорбился отец.

– Ты – нет. Но в ордене пришлось пару раз хлебнуть. По-моему, тамошние знахари специально портили вкус лекарств, чтобы послушникам жизнь медом не казалась.

– Наверняка так оно и есть, – подхватил призрак. – Очень на них похоже. Заметь, я никогда не хотел отдавать тебя в орден Семилистника! Ты сам просился.

– Это так, – миролюбиво согласился я. – Сам просился и сам оттуда ушел, когда надоело. Все сам. А теперь извини, мне надо побеседовать с одним человеком.

Хумха что-то еще говорил, но я его уже не слышал. В моем случае пропускать, чьи бы то ни было слова мимо ушей – это, можно сказать, подвиг. Наоборот куда как проще. Слышать все, что говорят мне, при мне и даже втайне от меня, – мой врожденный талант, развитый к тому же столетиями упорной работы. Но когда действительно надо, многое становится возможным.

Я сосредоточился и послал зов Абилату Парасу, главному королевскому знахарю, чье имя некоторые суеверные горожане используют вместо пилюль – твердят вслух, пока не полегчает; самое поразительное, что некоторые от этого действительно выздоравливают, такова сила самовнушения. Когда Джуффин из каких-то неведомых мне соображений привез этого парнишку из Гажина[10]10
  Подробности можно узнать из повести «Властелин Морморы».


[Закрыть], мы все сперва решили, что это наш будущий коллега, и, конечно, много с ним возились. К тому времени как выяснилось, что Абилат вовсе не собирается поступать в Тайный сыск, а готовится к сдаче экстерна на знахарском отделении Королевской Высокой школы, он успел стать для всех нас чем-то вроде любимого, рано осиротевшего племянника. Я лично подыскал ему первую квартиру в Старом городе, недорогую и удобную, а потом водил по столичным трактирам, показывал, где можно прилично пожрать за небольшие, в сущности, деньги. Разумеется, после того как Абилат сделал фантастическую, на мой взгляд, карьеру при дворе, мы почти перестали видеться, но это ничего не меняло. Дружба не измеряется числом совместных обедов; я всегда ценил людей, которые это понимают. Хотя обеды дружбе, безусловно, не вредят, кто бы спорил.

Впрочем, для того чтобы подсунуть Абилату нового пациента, дружить с ним вовсе не требуется, достаточно просто послать зов и рассказать, что в столице обнаружился больной, которого никто не может вылечить. Абилат всегда с радостью хватается за все непростые случаи, готов возиться с умирающими сутки напролет, даже когда сам не верит в благополучный исход: думаю, от полного истощения его спасает только звание главного королевского знахаря: люди просто не решаются обратиться к нему за помощью. Думают, не положено.

Вот и теперь, выслушав меня, Абилат очень рассердился, что его не позвали раньше. Ладно, положим, сам больной и его жена имели полное право растеряться, но коллега, все те знахари, которых приглашали в дом, – почему никто не удосужился посоветоваться? Неужели личное самолюбие может быть важнее, чем благополучие пациента?! Поэтому в ходе переговоров я услышал такое количество бранных слов в адрес столичных знахарей – полгода в порт можно не ходить, ничего нового я там уже не услышу. Я вообще не подозревал, что мальчик знает все эти ругательства впрочем, при королевском дворе еще и не такому научат.

В итоге мы с Абилатом договорились встретиться в доме Брины; по моим прикидкам, мы должны были добраться туда почти одновременно. Практической нужды в моем присутствии теперь не было, но я решил воспользоваться случаем и навестить бывшую коллегу. Утешать скорбящих не мое призвание, но когда речь идет о старых сослуживцах, это совсем иное дело. Встречаясь, мы одним своим видом напоминаем, друг другу об очень трудных временах, когда нам хватило силы и стойкости не просто уцелеть, но повернуть все по-своему и стать победителями, а такие вещи о себе лучше не забывать вовсе или хоть вспоминать почаще, особенно когда трудные времена возвращаются – теперь для тебя одного.