Текст книги "Возвращение Дестри"

Автор книги: Макс Брэнд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 5

Человеческая природа такова, что чем короче речь, тем дольше она держится в памяти. А уж последнее слово осужденного за ограбление поезда выбило жителей города из привычной им колеи по крайней мере на месяц. Дестри уже давно увезли туда, где он должен был в поте лица трудиться десять лет, а жители Уома все перешептывались и качали головами.

Но говорили они не только о нем. Всем им, и молодым и старым, не давало покоя воспоминание о том, как Чарли Дэнджерфилд, работая локтями, протолкалась через плотную толпу, облепившую Дестри со всех сторон. Его вели к карете, в которой обычно возили заключенных из суда в тюрьму.

– Я верю тебе, Гарри! – крикнула она. – Я буду ждать тебя!

Уомцы только снисходительно улыбались, вспоминая эту забавную сцену, ведь Чарли тогда только исполнилось шестнадцать. Но шли годы, и постепенно кое-кто стал замечать, что хотя девушка любит посмеяться, поболтать с мужчинами да без ума от танцев, которые устраивались каждую субботу, этим все и ограничивается. Ни один из местных парней не мог похвастаться, что Чарли Дэнджерфилд подала ему хотя бы малейшую надежду. Из хорошенькой девочки она постепенно превратилась в очаровательную женщину, но какую-то странную, будто окружила себя невидимой, однако прочной стеной. Время шло, жители Уома перестали смеяться, вместо этого недоуменно чесали в затылках и перешептывались.

Вся эта история ничуть не повредила Шарлотте, скорее, окружила ее романтической дымкой. Ведь чем порочнее человек, которому женщина предана всей душой, тем более святой и достойной уважения делается она в глазах других мужчин. Их самомнение при виде подобного постоянства становится совершенно нестерпимым, а уверенность в том, что каждый из них достоин такой же преданности со стороны собственной жены получает прочную основу.

Более того, все девушки Уома – незамужние дамы, совсем зеленые и полные смутной надежды девственницы – вслед за мужским населением города тоже пали жертвой очаровательной Чарли Дэнджерфилд. Она была окружена ореолом мученицы, тем более любимой, что не представляла для них ни малейшей опасности. Как бы красива и привлекательна она ни была, все знали – Шарлотта хранит верность Дестри. Прелестные представительницы слабого пола не испытывали к ней ни зависти, ни ревности. Если они были звездами, то она – луной на их фоне, но луной, которая всегда скрыта таинственной дымкой и ни в коем случае не затмевает скромные маленькие звездочки. Да и местные женихи очень скоро убедились в бессмысленности питать какие бы то ни было надежды в отношении Чарли Дэнджерфилд. Случалось и так, что какой-нибудь заезжий кавалер, плененный ее прелестным личиком, а может быть, и богатством ее папеньки, которое росло день ото дня, летел к ней, словно мотылек на огонь, но, быстро опалив себе крылышки, смущенно убирался восвояси.

И вот по городу разнесся слух, поразивший местных жителей, будто ударом молнии: оказывается, за примерное поведение Дестри скостили срок и теперь он скоро окажется на свободе, отсидев неполных шесть лет вместо десяти, которые ему определил суд. Почему-то о Чарли Дэнджерфилд люди подумали в первую очередь – ведь ее герой возвращался к ней после этих долгих лет разлуки. Всем не давала покоя мысль о том, что будет дальше.

Кое-кто даже не поленился подсчитать, что сейчас Дестри уже исполнился тридцать один год. Ведь ему было не больше двадцати пяти, когда он впутался в ту грязную историю с ограблением, да отсидел шесть лет. Немного, конечно, но и не мало, хотя так и остался отверженным, тюремной пташкой, изгоем в родном городе. Все ждали неминуемого появления этого человека, прошедшего сквозь горнило испытаний, но так и оставшегося отмеченным их неизгладимым клеймом.

Вечером того дня, когда эта новость облетела весь город, под покровом темноты состоялось тайное совещание, на котором присутствовали Джерри Венделл, Клайд Оррин, оба брата Огдены и Кливс. Пришли Сэм Уоррен, Булл Хьюитт и даже Бад Вильяме.

Сэм Уоррен, который до сих пор пользовался в городе репутацией самого меткого стрелка, как признанный лидер сидел во главе стола и председательствовал. Разговор был откровенный, так обычно говорят люди, столкнувшиеся лицом к лицу со смертельной опасностью, угрожающей всем без исключения.

Долго ходили вокруг да около, и только у Джерри Венделла хватило наконец смелости предложить нанять стрелка, который возьмет на себя труд позаботиться о том, чтобы мистер Дестри недолго ходил по земле.

Его предложение хоть и не отвергли, но выслушали без особого энтузиазма. Мысль об убийстве никого не возмутила, но всем показалось глупым платить деньги за голову того, кто и так, вне всякого сомнения, скоро вернется туда, откуда вышел. Клайд Оррин понял это первым и взял на себя смелость высказать то, о чем все думали, но не решались произнести вслух.

– Послушайте, ведь тюрьма еще никого никогда не исправила. Попав туда, человек может стать только хуже, а уж что тогда говорить о Дестри! Не успеет он появиться в городе, как тут же устроит какой-нибудь дебош, а уж наше дело – позаботиться, чтобы шериф с наручниками был наготове и сцапал его в ту же минуту!

Все признали этот план наилучшим. Поэтому было решено, что все они отправятся на небольшую прогулку в горы. Так, ничего особенного, просто немного поохотиться. Это займет немного времени, а когда они вернутся, все их тревоги будут уже позади: Дестри к тому времени, вне всякого сомнения, окажется в железных руках закона!

Не успели они обсудить этот замечательный во всех отношениях план, как тихо скрипнула дверь в номере отеля, где они собрались, и в комнату осторожно проскользнул Чет Бент.

На лицах многих отразилось если не возмущение, то недовольство, но Чет подошел к столу, держа шляпу в руке, улыбнулся и заговорил, слегка задыхаясь:

– Друзья мои, я нисколько не сомневаюсь, что вы изрядно удивлены, увидев меня здесь, среди вас. Конечно, я не был с вами, когда вы, двенадцать присяжных, признали Дестри виновным в ограблении и засадили его за решетку. Всем вам известно, что в то время я считал себя его другом. Я и сейчас его друг и уверен, что, выйдя из тюрьмы и вернувшись в наш город, он первым делом придет ко мне. Поэтому решил поставить вас в известность, что как только Дестри переступит порог моего дома, я сделаю все от меня зависящее, чтобы удержать его от противоправных и необдуманных действий. К сожалению, должен признать, мне это вряд ли удастся. Надеюсь, джентльмены, вы меня правильно поняли. Даю вам слово, я такой же друг и вам. И сегодня пришел сюда, чтобы доказать вам это. Как мне помочь вам, джентльмены? Все вы, полагаю, понимаете, что, как только Дестри окажется на свободе, над вами нависнет страшная угроза?

Призрак грядущей мести вновь неслышно появился в полутемной комнате отеля, заставив опасливо поежиться бывших присяжных. Но как только смысл сказанного стал до них доходить, хмурые лица вмиг просветлели. Все одобрительно посмотрели на Бента. К тому времени он стал в Уоме довольно заметной фигурой. Нельзя забывать, что, пока несчастный Дестри томился за решеткой, Чет Бент более чем вшестеро увеличил свое состояние и пользовался всеобщим уважением. К тому же выяснилось, что Чет обладает незаурядной деловой хваткой, а кроме того, имеет в своем распоряжении изрядную сумму наличными, которую готов охотно вложить в какое-нибудь прибыльное дельце. Вскоре он доказал это, поместив часть денег в золотые прииски и став одним из компаньонов в компании, которая занималась разработками неподалеку от Кристалл-Маунтинз. Распорядившись так удачно деньгами, он понемногу осмелел, стал вкладывать более крупные суммы то в одно, то в другое и наконец занял в Уоме настолько прочное положение, что по праву считался вторым человеком в городе. Конечно, пока еще ему было далеко и до Бенджамина Дэнджерфилда, который всегда слыл денежным мешком, и до скотоводческих королей, и до известных золотопромышленников Запада, но все же Честер тоже был очень богат. Кроме того, несмотря на относительную молодость, в городе он пользовался всеобщим уважением, и, если местные тузы обсуждали что-то мало-мальски важное, Бент был непременным участником этих совещаний.

Все это давно и прочно засело в головах восьми сидевших за столом мужчин, а потому они с неослабевающим вниманием ловили каждое его слово. Судя по выражению их лиц, каждый думал об одном и том же. Дестри, одинокий волк, только что получивший свободу и жаждущий мести, – это ужасно, но с ним можно покончить. Однако, если за его спиной будет стоять такой человек, как Честер Бент, все может обернуться иначе. Он уничтожит их всех, одного за другим.

С подкупающей откровенностью собравшиеся признались, что приняли решение ненадолго исчезнуть из города, и им показалось, что Бенту эта идея пришлась по душе. Он дал слово немедленно сообщить, как только опасность перестанет им угрожать, чтобы они могли вернуться домой.

Наконец все разошлись. Позже вечером, когда почти стемнело, Честер мерил шагами перрон на вокзале, поджидая прибытия поезда, направляющегося на запад. Наконец вдали показались огоньки, и вскоре у перрона остановился длинный состав, несколько человек сошли на платформу. Вслед за ними торопливо снесли чемоданы, сбросили мешки с почтой. Потом протяжно завыла сирена, еще раз мигнули огоньки, и поезд исчез вдали, оставив после себя шум и суету. Честер озирался по сторонам. Однако Дестри не было видно.

Неожиданно чья-то рука осторожно тронула его за локоть, причем так нерешительно и робко, что Честер испуганно оглянулся. Он увидел мертвенно-белое лицо, с неприятным землистым оттенком, напоминающим брюхо лягушки, и не сразу узнал Гарри Дестри. Перемена, произошедшая с ним, была так разительна, что Бенту понадобилось не раз и не два внимательно посмотреть на него, чтобы окончательно убедиться – да, перед ним действительно Дестри, человек, некогда приводивший в ужас мирных граждан Уома, циничный, неутомимый боец, чьи буйные попойки в салунах нередко заканчивались проломленными головами, месивом из остатков мебели и разбитого стекла, а затем долгими воспоминаниями об этом очередном побоище. Бенту показалось, что Гарри сильно похудел и даже как-то усох, что нередко случается с теми, кто держится только за счет былой славы, отлично понимая, что время ее давно прошло.

И это тот самый Гарри Дестри, подумать только!

На лице Честера отразилось какое-то непонятное торжество, в глазах сверкнул огонек, но это не была радость человека при встрече старого друга. Тем не менее он с готовностью пожал ему руку, похлопал по плечу.

– Поехали домой. Остановишься у меня, – предложил Бент. – Я приказал приготовить тебе комнату.

– Но, Чет, я просто не имею права, – смущенно пробормотал Дестри. – Вообще-то, по-моему, будет лучше, если я потихонечку исчезну из города и…

– О чем это ты толкуешь? – возмутился Бент. – Взгляни-ка туда! Видишь, под перечными деревьями ждет экипаж – это за тобой! Да и потом, разве ты не знаешь, парень, что Чарли Дэнджерфилд все еще ждет тебя? Она бы с радостью приехала вместе со мной встретить тебя, не такая она девчонка, чтобы побояться каких-то глупых сплетен или разговоров кумушек за спиной, но я подумал, будет лучше, если вы в первый раз встретитесь не на глазах у всех. Ты же знаешь, как газетчики обожают подобные истории? Единственная дочь богатейшего скотовода в ожидании возвращения бывшего заключенного – ну, сам понимаешь, старина, что я имею в виду!

Болтая и похлопывая Дестри по плечу, он то ли вел, то ли тащил старого приятеля вперед. Подхватив одной рукой тощий заплечный мешок, в котором теперь заключалось все имущество Гарри, другой осторожно, но настойчиво подталкивал его в спину. Внезапно Дестри остановился.

– Богатейшего? – переспросил он удивленно. – А Чарли мне и словом не обмолвилась, ни в одном письме, представляешь?

– Наверное, Чарли не очень-то хотелось распространяться о том, что тебя ждет, когда ты вернешься в город, – неловко пояснил Бент, в этот волнующий момент встречи совсем позабыв о том лоске, который приобрел за годы обучения в колледже. – Представь, все считали, что старине Бену такое не по зубам, а ему все удалось, и сейчас он – один из самых богатых скотоводов в округе! А его золотые прииски! Да там столько золота, сколько тебе и не снилось, оно просто сочится из земли, хоть лопатой копай! Богатый, говоришь?! Да они с Чарли битком набиты деньгами, только что не звенят на ходу, а это значит, парень, и тебе на роду написано купаться в деньгах. Ну давай, беги к Чарли, дружище, да не забудь поцеловать ее покрепче! Помни, она ждала этой минуты целых шесть лет. Шесть лет, Гарри!

Он вдруг замешкался, когда они были уже в двух шагах от поджидавшего их экипажа. Со стороны это выглядело так, как если бы Бент не хотел навязываться Дестри. Но как только он убрал руку, которой придерживал приятеля за плечи, вдруг стало ясно, что Гарри каждый шаг дается с немалым трудом. Очень медленно Дестри двинулся в сторону от фаэтона, казалось, ноги отказываются ему служить. Он побрел, волоча их, туда, где лежала густая тень от высоких перечных деревьев, и, остановившись под их зеленым куполом, поднял голову вверх, где на синем бархатном небе ярко мерцали звезды.

В то же мгновение из фаэтона выпорхнула Чарли Дэнджерфилд, и в темноте он почувствовал, как две тонкие руки обхватили его за шею.

– Гарри, Гарри, Гарри! – заливаясь слезами, запричитала она. – Что они с тобой сделали, Господи? Что они сделали?!

Девушка, содрогаясь от жалости, осыпала поцелуями его землисто-бледное лицо, которое, казалось, светилось в темноте, и чувствовала, как оно холодеет под ее горячими губами.

Дестри даже не сделал попытки обнять ее, словно оцепенел. Руки его бессильно повисли вдоль тела.

– Это были нелегкие для меня годы, Шарлотта, – пробормотал он.

И тут она вдруг подумала, что он страшно изменился, другим стал даже его голос. Гарри почти шептал, будто опасался, как бы его слова не донеслись до чужих ушей.

Ужаснувшись этой перемене, Чарли принялась лихорадочно строить планы. Она то и дело принималась смеяться сухим, нервным смехом и с трудом согласилась вернуть Дестри под опеку Честера Бента. Они договорились, что рано поутру Честер приедет на ранчо Дэнджерфилдов и привезет с собой Гарри. По словам девушки, ее отец просто с ума сходил от желания познакомиться с ним. Ну а пока ему не мешает отдохнуть и как следует выспаться.

Но прежде чем она ушла, Бент, воспользовавшись моментом, заглянул ей в глаза. И прочел в них смертельный страх. Поэтому на обратном пути к дому Чет вполне искренне радовался жизни.

Глава 6

Пока они ехали, Честер мечтал как следует рассмотреть Дестри при свете сильной лампы. Но это оказалось не так-то просто – Гарри категорически отказывался дать ему такую возможность. Даже сидя в столовой, он ухитрился так повернуть стул, на котором сидел, чтобы лицо его скрылось в тени. Только после этого удовлетворенно вздохнул и, время от времени покачивая головой, стал слушать хозяина.

Как ни странно, сам он говорил очень мало и, что еще более странно, теперь у него появилась удивительная привычка начинать каждую фразу с извинения типа «Если ты не возражаешь» или «Прости, Чет, но…», а то и того хлеще: «Конечно, то, что я скажу, ничего не значит, но… « и так далее. Даже Честеру Бенту стало не по себе, когда он увидел, как стальной кулак закона может смять и сплющить человека, которого еще вчера все считали символом мужества и несгибаемой воли.

После сытного обеда они перебрались в библиотеку, ту самую библиотеку, которая, казалось, венчала собой удачливую карьеру Бента. Толстые корешки внушительных томов громоздились здесь до самого потолка, настолько высокого, что последние полки почти терялись в сумраке, а на столе всегда валялись два-три фолианта, открытых посредине, с многочисленными пометками на полях, как если бы человек, корпевший над ними, только что вышел. Огромный стол посредине был завален ворохом документов. На этой тщательно подготовленной сцене, среди продуманных декораций Честер намеревался разглядеть своего гостя получше, но и тут это не удалось.

Уже пробило десять, когда правда вдруг предстала перед Бентом в своей обезоруживающей простоте – оказывается, Дестри мечтал покинуть Уом навсегда!

Раньше, сказал Гарри, он с радостью дышал воздухом родного края. Но теперь этот город внушает ему суеверный ужас. Гость сидел в кресле, слегка склонив голову к плечу, слушал, как на болоте за окном надрываются от крика огромные жабы, и по мере того, как шло время, чувствовал себя все более неуютно.

– Я должен уехать, – повторил он Бенту. – Да и с какой стати ты должен со мной возиться, Чет? Ты и так был добр ко мне, я этого никогда не забуду. Но остаться я не могу. Здесь я нажил себе врагов в каждом доме!

– Да брось, старина, подумай, ведь и друзей у тебя тоже хватает!

– Друзей хватает, это верно! Но, видишь ли, от пули не спасет ни один друг. Это невозможно, Чет! Я должен уехать, должен! Хочу изменить свою жизнь, хочу мира и покоя. Ни за какие сокровища я бы теперь не решился доставить кому-то неприятности.

Он произнес это с дрожью в голосе. Честеру пришлось уставиться в пол, чтобы его собеседник не успел заметить искорку ликования, вспыхнувшую в его глазах. Сразу после этого, скомкав беседу, он настоял, чтобы Дестри отправился в постель. Но при виде роскошной спальни, а особенно великолепной кровати Гарри наотрез отказался там остаться. Пришлось предоставить ему крохотную комнатушку под самой крышей с окошком едва ли больше кошачьего лаза.

Дестри деликатно кашлянул, указывая на него Бенту:

– Что скажешь, Чет? Разве мыслимо, чтобы кто-то тут пролез, да еще глубокой ночью?

– Ты имеешь в виду человека? Да здесь и жаба застрянет, если она нормальных размеров! – успокоил его Честер.

Ему показалось, что при этих словах у его гостя вырвался вздох облегчения. Гарри безропотно, словно малое дитя, наконец улегся в постель.

Бент вернулся в библиотеку и уселся писать письмо Джерри Венделлу:

«Дорогой Джерри!

Гарри Дестри вернулся в город, но он так изменился, что на себя не похож! Ты бы его не узнал. В данную минуту крепко спит в крошечной комнатушке только что не на чердаке. Окошко там такое, что и крыса не пролезет, а он счастлив, что никто не сможет забраться ночью к нему в комнату!

Уверен, вы все можете совершенно безбоязненно вернуться в город. Но если ты все же опасаешься, пришли вначале кого-нибудь из наиболее решительно настроенных. Пусть он прощупает почву и убедится, что Дестри совсем не опасен, скорее даже безобиден – это видно с первого взгляда.

Из этого письма ты можешь убедиться, что я по-прежнему твой искренний друг и желаю добра не только тебе, но и всем остальным. Но так же я желаю счастья и бедняге Дестри.

Он много не распространялся о том, каково ему было за решеткой, однако бросил несколько фраз о темной камере и подобных мерзостях. Должно быть, ему там пришлось несладко, особенно вначале, и все это постепенно сломило его дух.

Мне от всего сердца жаль его. Нисколько не сомневаюсь, что то же самое скажешь и ты, как только увидишь, каким он стал.

С искренним уважением,

Чет Бент».

Затем Честер вышел из дому, чтобы поскорее отправить письмо. Шагая по дороге под сияющими в вышине звездами, он с удовольствием вдыхал свежий воздух. Почему-то ему казалось, что нынче ночью даже звезды светят ярче, чем обычно. Вернувшись, Бент, прежде чем войти в дом, постоял на пороге, вглядываясь в темноту. На миг ему вспомнилась полная неизъяснимой прелести улыбка Чарли Дэнджерфилд, за которой виделись еще более привлекательные миллионы Бена Дэнджерфилда. Но видение быстро исчезло, и Чет отправился в библиотеку.

Постелив себе на кушетке, он улегся, но лампу, как обычно, оставил гореть. Припозднившиеся жители Уома давно привыкли видеть по ночам свет в его доме, в доме преуспевающего человека, который далеко пойдет. Они и так уже называли его чуть ли не гением, который, однако, не считает для себя зазорным работать по десять-двенадцать часов! Уважение к нему росло, и вместе с тем он ни в ком не вызывал зависти!

Было уже далеко за полночь, когда Бент позволил себе потушить свет и, повернувшись на спину, обвел сонным взглядом комнату. Глаза у него слипались, не прошло и минуты, как он сладко заснул.

Разбудив на рассвете Дестри, Честер напомнил ему, что они должны навестить Бена Дэнджерфилда. И вскоре они уже были на ранчо. А там, пока Гарри разговаривал со своим возможным тестем, он отправился с Чарли погулять в роще. Издалека до них доносился только оглушительный бас Бена, который то и дело удивленно рокотал: «Господи, Гарри, и чего ты заглядываешь за дверь? Чего ты там не видел, пыль, что ли?»

Шарлотта готова была без умолку говорить только о Дестри, но Бент делал все, чтобы уклониться от этой темы, и наконец перевел разговор на другое. Не прошло и получаса, как Бен Дэнджерфилд их позвал. Вернувшись, они увидели Гарри, стоящего с низко опущенной головой и ковыряющего землю носком сапога. Бент услышал, как за его спиной коротко всхлипнула Чарли, но у него не хватило духу обернуться и взглянуть ей в глаза.

Дэнджерфилд был мрачнее тучи. Сжав зубы так, что на скулах заходили желваки, он буркнул, не стесняясь присутствия дочери:

– Что ж, моя дочь уже в том возрасте, когда пора иметь собственную голову на плечах. Если ты ей нужен, клянусь, она тебя получит. Так тому и быть! Я умываю руки!

А ведь было время, подумал Честер, когда даже Дэнджерфилд, несмотря на все его миллионы и убеленную сединами голову, не мог и представить, что с Дестри можно разговаривать в таком тоне. Но то время безвозвратно ушло.

Бент отвез Гарри обратно в город, краем глаза наблюдая, как тот то и дело кусал губы и старался что-то разглядеть сквозь жаркое летнее марево, висевшее над дорогой. Ни один из них не произнес ни слова, пока экипаж не оказался на окраине города. Здесь Дестри попросил остановиться, сказав, что хочет пешком прогуляться по Уому. Его желание было исполнено, Честер стегнул лошадей и поехал к себе в контору.

Все, казалось, было прекрасно. Он с головой погрузился в работу. Но даже занимаясь самыми неотложными делами, не переставал мечтать. Его надежды были связаны с Чарли Дэнджерфилд.

В половине двенадцатого Бент наскоро перекусил ломтиком имбирной коврижки, запивая ее молоком, потом опять вернулся к работе и безвылазно сидел в конторе. Там его и обнаружила Шарлотта, ворвавшись вскоре после полудня, словно вихрь, в его кабинет.

Похоже, путь от ранчо до конторы она преодолела бешеным галопом. Это было заметно по ее раскрасневшимся щекам и пыли, покрывшей пышные волосы. Чарли вбежала в кабинет и замерла как вкопанная, нервно теребя пальцами, затянутыми в перчатки, подол амазонки. В ее глазах стояли отчаяние и боль, точь-в-точь как накануне вечером, когда они встретились на станции.

– Я не могу видеть это, Чет! – пробормотала она наконец. – Господи, я так несчастна! Нет, это просто невозможно! Я так ждала этого дня, но теперь после всего, что случилось, больше не могу!

Он мягко поинтересовался, что произошло.

– А разве ты не знаешь? – воскликнула девушка. – Да ведь весь Уом уже гудит, как потревоженный улей! Я просто не в состоянии пересказывать тебе весь этот кошмар!

Он легко мог бы и сам угадать. Какое-то смутное чувство подсказывало ему, чем все это кончится, еще в тот момент, когда высаживал своего молчаливого спутника из экипажа. Но Чет в недоумении развел руками – откуда же ему знать, что там стряслось? Он ведь с самого утра носа не высовывал на улицу!

Чарли пару раз нервно прошлась по комнате прежде, чем нашла в себе силы заговорить. Потом, остановившись неподалеку от него, выглянула в окно.

– Он пошел в салун «Еще один шанс», – быстро затараторила она, глотая слова, будто желая как можно скорее с этим покончить. – И знаешь, что там заказал? Лимонад!

– Честно говоря, я рад, если он бросил пить. Ты ведь именно это имеешь в виду? – поинтересовался Бент.

Она бросила на него сердитый взгляд и уныло сказала:

– Ох, Чет, это не совсем то, что ты думаешь! В тебе говорит твоя прежняя привязанность к нему, будь она проклята! Послушай, что было дальше. Потом туда явился Дад Кросс. Да ты отлично его знаешь – такой пустой, никчемный парнишка! К тому же еще и пьяный в стельку! И надо ж такому произойти, случайно толкнул Дестри! Видел бы ты лицо Кросса в тот момент, когда он понял, кто перед ним! Говорят, отскочил, точно кенгуру, чуть ли ни через всю комнату! Затем боязливо оглянулся, и что же, как ты думаешь, он увидел? Гарри будто ничего и не заметил! Сидел, сам себе улыбаясь, такой бледный и слабый! – Девушка остановилась, чтобы перевести дыхание. Но когда набрала полную грудь воздуха, продолжила рассказ, кипя от негодования: – Похоже, этот маленький негодник Дад Кросс понял все с первого взгляда! Он повернулся и обвинил Гарри в том, что тот якобы толкнул его! А Гарри проглотил и это! – Захлебнувшись от возмущения, Чарли на секунду замолкла, но потом добавила: – Дад Кросс заявил, что раз он, дескать, не привык пить с настоящими мужчинами, то пусть убирается вон. И Гарри ушел!

Это было слишком даже для Бента, он неловко спрятал лицо в носовой платок.

– Кросс попросту выкинул его на улицу. Выкинул, как щенка! А Гарри встал как ни в чем не бывало и отправился домой, то есть к тебе. Уверена, он и сейчас там. Ах, Чет, я так хочу поступить с ним по совести, только не знаю как!

Все произошло так быстро, что Бент едва смог поверить удаче, которая сама шла ему в руки. Но у него хватило здравого смысла не запрыгать от радости прямо у девушки на глазах.

– Думаю, мне понятно, в чем тут дело, – медленно проговорил он. – Впрочем, не знаю, чем тут можно помочь. Тебе надо повидаться с ним и объяснить, что так дело не пойдет!

– Ты намекаешь, что я должна отправиться к нему и отвесить ему пощечину или что-то вроде этого?

– Тебе нет необходимости с ним видеться. Уверен, он и сам это понимает, во всяком случае, ожидает этого. По крайней мере, если в нем осталась хоть капля того, что делает мужчину мужчиной. Нет, Чарли, будет гораздо лучше, если ты сейчас сядешь за этот стол и напишешь ему письмо. Этого будет вполне достаточно. Я согласен даже продиктовать его. А вечером передам ему твое послание и все объясню.

– Неужели ты правда согласен? – Она круто повернулась, так что юбка вихрем взлетела вокруг ее ног, и схватила его за руки. – Я вижу, как ты благороден, Чет, оставаясь ему верным другом. Ведь ты один из всего города с ним сейчас, когда он так слаб. Это так прекрасно! Но, Боже мой, Чет, скажи же ему, только очень осторожно, очень аккуратно, о том, как обстоят дела! Я никогда его не брошу, никогда, если только он будет мужчиной!