Текст книги "Опасная игра"

Автор книги: Макс Брэнд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 15
СУХОПУТНЫЕ АКУЛЫ

Спустя два дня после этих событий Конопатый Грегори с ранчо Милманов зашел в корраль, набросил лассо на шею упрямому жеребцу с надменным горбатым носом римского патриция и принялся учить его приличным манерам. Но громадный мустанг без устали то взвивался, казалось, под самое небо, то неистово бил задом, так что под конец у Грегори потемнело в глазах, а зубы стучали так, что он чуть было не оглох. Прошло еще десять минут. Наконец жеребец, видимо, решил, что счастье отвернулось от него, а может, просто выдохся. Во всяком случае, прекратил скакать из стороны в сторону и пустился вдоль изгороди вполне приемлемой рысью, дружелюбно фыркая, чутко поставив уши.

Но эта показная покорность ни в малейшей степени не обманула Грегори. Не было ничего такого, чего бы он не знал о лошадях. А поскольку торчащие кончики ушей могли говорить не только о дружеских намерениях, но и том, что животное, затаив обиду, что-то замышляет, он все время был начеку. Если мустанг что-то задумал, жди беды, вертелось у него в голове.

Поэтому он ничуть не удивился, когда, взобравшись по тропе на холм в направлении Харри-Крик, мустанг вдруг заартачился и опять встал на дыбы. Это случилось, когда они уже перевалили через вершину и стали спускаться вниз.

Для любого коня ничего не стоит встать на дыбы, если это на ровной поверхности. Другое дело, когда тропа идет под уклон, тогда проделать такое в десять раз сложнее. Но уж если упрямец выкинет этот фокус – держись, ковбой! Усидеть в седле в этом случае – дело нешуточное! Грегори, который первые десять секунд, можно сказать, висел на волоске, все-таки умудрился вытянуть жеребца хлыстом с такой силой, что упрямая скотина заработала отметину на носу до конца своих дней. Ожесточенно работая хлыстом и охаживая жеребца по бокам, Грегори вдруг поднял голову и решил, что ему померещилось. Прямо перед ним расстилалась долина, но ее склоны в данную минуту представляли собой странное зрелище.

Хребет и склоны Харри-Крик, казалось, шевелились – они были сплошь покрыты коровами, которые, как ни странно, не спускались к водопою. Вместо этого они с покрасневшими от жажды глазами неподвижно стояли, глядя в одну сторону.

Грегори протер глаза, поморгал и снова уставился на них.

Ручей Харри-Крик являлся частью ранчо Милманов. Он питал его так же, как кровь питает человеческое тело. Ибо на многие мили кругом нигде не было ни капли воды, кроме как в этом ущелье. Конечно, бывало, что во время сильных дождей между холмами на несколько дней оставались большие лужи, но это случалось нечасто. На ранчо всегда хватало сочной травы для скота. А немного дальше, у самого его края, тянулись леса. Но вода была только в Харри-Крик. Однако ее всегда хватало.

Еще много лет назад, когда отец Милмана впервые появился в здешних местах, у него достало сообразительности устроиться именно здесь, неподалеку от ручья.

Харри-Крик брал начало высоко в горах, а оттуда с ревом и шумом низвергался вниз по глубокому ущелью. В те далекие времена, когда поблизости появилось ранчо, сердитый его рокот докатывался до самого фермерского дома, будто предупреждая о приближении беды. Вырвавшись на свободу из каменных тисков каньона, он несся дальше, прокладывая себе широкую дорогу меж окрестных холмов, и, добежав до горной цепи, снова низвергался на дно узкого ущелья, отвесные стены которого вздымались высоко вверх. Конечно, коровам было бы трудно спуститься на водопой по крутым склонам обоих каньонов, но в этом и не было нужды. Ранчо Милманов само по себе являлось не чем иным, как гигантской дамбой. Самая узкая часть их владении приходилось как раз на то место, где ручей, поднявшись на поверхность из одного ущелья, некоторое время нес свои воды меж холмов, прежде чем снова укрыться среди скал. Тысячи и тысячи акров плодородной земли, то, что владельцы называли западным и восточным ранчо, лежали по обе стороны ручья. И сюда на водопой стекался скот с самых дальних уголков пастбищ.

Молодняк обычно приходил к ручью каждый день. Старые коровы предпочитали пастись на равнине, где среди холмов росла самая сочная трава. Когда же жажда становилась нестерпимой, раз в два-три дня они отправлялись на водопой кто шагом, а кто торопливой рысцой. Добравшись до ручья, заходили в воду по самое брюхо, пили и пили до отвала. Потом медленно и важно выбирались на берег, чтобы улечься на невысокой траве, которая, как правило, бывала объедена до самых корней. Вволю понежившись на солнышке, снова пили, теперь уже впрок, прежде чем неторопливой поступью двинуться назад, на излюбленные пастбища.

Но в это утро измученные жаждой стада не смогли, как обычно, спуститься к ручью. Часть коров, кто еще мог терпеть, улеглась вдалеке, остальные нетерпеливо бродили взад-вперед. Некоторые, обезумев от близости воды и раздувая воспаленные ноздри, кружили возле берега. Время от времени, поодиночке или небольшими группами, они делали отчаянные попытки спуститься вниз, откуда до них доносилось звонкое журчание ручья. Но каждый раз кто-нибудь из незнакомых ковбоев, карауливших по обе стороны ручья, безжалостно гнал их прочь. Взвивались лассо, слышались выстрелы, крики, коровы, обезумевшие от жажды, возвращались назад и, ничего не понимая, налитыми кровью глазами беспомощно оглядывались вокруг. Судя по всему, тут было достаточно людей, чтобы не подпускать скот к ручью вдоль всего его течения от ущелья до ущелья. Кроме того, Грегори вдруг заметил, как с дальней от него, восточной стороны в эту минуту к ручью подъехали сразу несколько фургонов. Очевидно, там был разбит лагерь. К небу поднимался дымок. Люди разгружали один из фургонов, и, насколько мот заметить Грегори, около него на земле уже высилась целая гора чего-то, напоминавшего издали толстые мотки только что отполированного серебра.

Ему было достаточно одного лишь взгляда на эту груду, чтобы догадаться, что это такое – наваленные один на другой мотки толстой проволоки!

В кустах у самой воды какие-то люди нарезали ее на куски большой длины, пока другие, двигаясь двумя небольшими группами навстречу друг другу от самого входа в каньон, натягивали проволоку, огораживая ручей с обеих сторон. Кровь бросилась ему в голову, удушливой пеленой застилая глаза, мысли вихрем кружились в голове. Грегори чуть не обезумел от ярости. Еще раз для верности он потер кулаками глаза, потом поморгал, словно надеясь, что это кошмарное зрелище растает без следа.

Но оно не исчезло. Больше того, ему показалось, что теперь он видит все еще отчетливее.

Раннее жаркое солнце быстро разогнало последние остатки утренней дымки, и сейчас все происходящее было видно как на ладони. Казавшиеся на расстоянии крошечными, фигурки людей копошились, как трудолюбивые муравьи, занимаясь своим делом. А за ними, там, где только что натянутая проволока сверкала на солнце, точно серебряная паутина – след какого-то чудовищного паука, взад и вперед скакали вооруженные люди, ни на минуту не спуская глаз с измученных жаждой коров.

Грегори попытался сосчитать, сколько их. У него получилось шестнадцать – шестнадцать вооруженных человек, не считая тех, кого он, возможно, не мог видеть за фургонами, или же тех, кто старался по тем или иным причинам оставаться незамеченным.

Единственное, в чем не приходилось сомневаться, так это в том, откуда они появились. Следы тяжело груженных фургонов вели с восточного берега ручья на юг. Вне всякого сомнения, они еще с вечера разбили лагерь между ближайших холмов, а ночью попросту спустились к ручью. И теперь спешили, выстраивая свою первую линию обороны, понимая, что битва не за горами – битва, которая должна будет решить, кому же владеть тем, что было дороже золота, – живительной влагой.

Стиснув до боли зубы, Грегори попытался прикинуть, какие у них шансы.

На ранчо у него под началом было немало надежных людей. Прекрасные наездники, они скакали, как кентавры, а уж если бы дошло до стрельбы, то его люди могли дать фору кому угодно! Даже сейчас он легко мог бы набрать столько же соратников, сколько их было у него перед глазами, а то и больше.

Но даже если бы под его началом было бы не двадцать, а сорок или даже пятьдесят вооруженных мужчин, чтобы отбросить наглых захватчиков, что бы это решило?!

Он хорошо понимал: люди, решившиеся на захват чужого участка, заранее знали, с кем им придется иметь дело, и готовы к отпору. Даже если они уступают числом, все равно, так или иначе, перевес остается на их стороне. И, насколько он мог видеть на таком расстоянии, все, кто сейчас суетился на берегу ручья, вне всякого сомнения, были не обычными пастухами, а отчаянными головорезами, наемными стрелками, кто не колеблясь ни минуты мог хладнокровно пристрелить человека. В этом он готов был поклясться чем угодно. Скорее всего, это были разорившиеся скотоводы, вынужденные годами зарабатывать себе на хлеб меткой стрельбой по живым мишеням, охотясь на своих же собратьев, как другие – на медведей или волков.

Ужасное чувство полнейшей беспомощности охватило Грегори.

Единственное, что ему оставалось, это повернуть лошадь назад и кинуться стремглав туда, где виднелась крыша фермерского дома, чтобы дать знать хозяину о том несчастье, что нависло над ними. Итак, кто-то осмелился захватить самую ценную часть ранчо Милманов. Насколько Грегори знал своего хозяина, эта новость заставит его позеленеть от злобы.

Однако Грегори знал и другое – Милман слишком благородный и честный человек, чтобы пролить чью-то кровь, даже если придется ответить убийством на убийство. Конечно, он бы храбро сражался, если бы на ранчо просто напали. Но коль скоро наглому захвату придали видимость законности, он, скорее всего, будет ждать, пока закон скажет свое слово.

Закон!

Но разве закон успеет вмешаться вовремя, чтобы спасти от мучительной смерти из-за жажды сотни и тысячи голов скота, принадлежавшего Милману?!

В общем, пока что управляющему ранчо Грегори ничего не оставалось делать, как только спуститься и встретить опасность лицом к лицу. Поэтому он дал заплясавшему мустангу шпоры и направил его легким галопом вниз, вдоль пологого склона холма туда, где незнакомцы натягивали проволоку вдоль ручья. Насколько он мог видеть, этим были заняты четверо: двое копали ямы для столбов, выковыривая землю концами тяжелых ножниц для резки проволоки и время от времени>пуская в дело бурав. Двое других вкапывали столбы в землю и обматывали их проволокой.

Сами столбы были хилые, кривые, явно сделанные наспех, проволока – слабо натянутой, местами она просто небрежно провисала. Все делалось второпях. Да и к чему стараться, когда пули и порох укрепляют границы лучше всяких изгородей?!

За спинами тех четверых маячил пятый. Он медленно разъезжал взад-вперед, не спуская глаз с работавших, успевая в то же время поглядывать за теми, кто криками и выстрелами отгонял от ручья обезумевших от жажды животных. Угадав в этом человеке начальника, Грегори направился к нему, протянув навстречу руку, которую тот и пожал весьма охотно.

Они встретились совсем рядом с теми, кто натягивал проволоку. Эти парни с видимым облегчением немедленно но бросили свое занятие, надеясь услышать, о чем пойдет разговор.

Что до незнакомого всадника, Грегори пришлось признать, что выглядит он по крайней мере как истинный житель Запада: плотный, широкоплечий, но опасный, как ременной хлыст. Лицо коричневое от загара, с кожей, выдубленной на солнце. В глаза в первую очередь бросался высокий, хорошей формы лоб.

– Добрый день! – приветствовал всадника Грегори. – Вы ведь Чэмп Диксон, если не ошибаюсь?

– Именно так, – с приятной улыбкой кивнул Диксон. – Да и мне кажется, что я вас где-то встречал. Грегори? Вас ведь Грегори зовут, я не ошибся?

– Нет. Так какого дьявола… Что за игру вы тут затеяли, Диксон, скажите на милость?

– Да ничего особенного, просто хотели огородить небольшой участок для меня и моего партнера.

– И кто же ваш партнер, позвольте спросить?

– Билли Шей.

– Шей?! – ахнул Грегори. – Этот…

Его собеседник предупреждающе поднял руку.

– Осторожней, Грегори! – прошипел сквозь зубы.

Тот только в бессильном отчаянии закусил губу.

Он с самого начала ожидал худшего, и тем не менее то, что сейчас услышал, превзошло его самые мрачные предположения. Беспредельное коварство Билли Шея и отчаянная смелость Диксона делали сопротивление практически безнадежным.

Что же до него самого, то Грегори понимал – перед таким хорошо всем известным хладнокровным убийцей, как Чэмп Диксон, он беспомощен, как малое дитя.

– Диксон, – начал он, – как вы надеетесь протащить это темное дельце через суд? Или это просто способ шантажировать беднягу Милмана, чтобы вытянуть из него порядочную сумму денег? Вы надеетесь, что он заплатит вам за воду, чтобы напоить свой скот?

– Деньги за то, чтобы напоить скот?! – с издевкой переспросил Чэмп. – Ну что вы, старина! Стали бы мы городить весь этот огород ради каких-то жалких нескольких сотен?! Нет, мы намерены выжить Милмана с его ранчо, и это так же верно, как то, что я стою сейчас перед вами! Больше того, дельце не будет стоить нам и ломаного гроша! Все это очень скоро будет нашим, помяните мое слово!

Глава 16
ТУЧИ СГУЩАЮТСЯ

Уж коли речь зашла о рассудительности и благоразумии, то кому-кому, а управляющему Грегори их было не занимать. Усилием воли ему удалось сдержаться. Он даже позволил себе бросить взгляд по сторонам, заметив при этом широкие ухмылки на физиономиях четверых бандитов. Те, стараясь не упустить ни единого слова, стояли в двух шагах, облокотившись на свежевкопанные столбы.

Грегори посмотрел в глаза Диксону.

– Ну что ж, – неторопливо протянул он, – раз уж вы, парни, рыскали тут по округе в поисках куска земли, да еще такого, чтобы и вам внакладе не остаться, и Милману нос утереть, держу пари, лучшего вы найти не могли.

– Это верно, сэр, – усмехнулся Диксон, – точно подмечено. Я сам много дней подряд мотался по округе в поисках подходящего местечка. И здесь у вас побывал. Уж так мне тут понравилось, не сказать словами!

– Если не секрет, Диксон, – спросил управляющий, – чем вам, ребята, так насолил Милман? Обидел вас или как? Ну хоть кому-то из вас он причинил зло?

На этот вопрос, заданный с нарочитой невозмутимостью, Чэмп был вынужден ответить. Сделав озабоченное лицо, он с таким ожесточением принялся скрести в затылке, что широкополая шляпа чуть было не свалилась на землю.

– Что мы против него имеем? – повторил Диксон, стараясь собраться с мыслями.

– Да, именно это мне и хотелось бы знать.

– Ну, – протянул Чэмп, и в глазах его блеснул огонек, – хорошо, я расскажу, раз уж об этом зашла речь. Здесь у нас, на Диком Западе, как пишут в разных умных книжках, все еще существуют приграничные районы, где не очень-то почитают закон и права других людей, не так ли?

– Ну, в какой-то степени я готов согласиться, что так оно и есть, – неохотно кивнул Конопатый Грегори. – Держу пари, парень, ты явился сюда именно потому, что ночей не спишь – все тревожишься, как тут у нас обстоят дела с правами, не нарушает ли их кто, верно?

– Что ж, – широко ухмыльнулся Диксон, – можно и так сказать! Только вот мне все это представляется немного по-другому. Все эти господа явились на эту вот землю, эту самую, которая у нас под ногами, и сказали себе: тут ее хватает с избытком, поэтому возьмем себе столько, сколько понравится, и не какой-нибудь, а самой лучшей, самой плодородной. Выбрали самые лучшие участки, которые им понравились, и забрали их себе, не заплатив ни гроша, а теперь считают, что их уже никакими силами не сдвинешь с места. Ну вот, сэр, мы, значит, с ребятами осмотрелись вокруг, потолковали да и решили, что самую жирную свинью обычно волокут на базар в первую очередь. Надеюсь, вы понимаете, на что я намекаю?

– Кажется, понимаю, – ответил Грегори. – Стало быть, хотите вышвырнуть вон старых владельцев?

– Можно сказать и так! – легко согласился Чэмп. – Вот Милманы расселись тут и жиреют, хотя на эту землицу прав у них никаких нет. Что, разве не так?

– Ну… не знаю, – протянул Грегори. – Сдается мне, что об этом никто никогда и не спрашивал-то. Всем тут в округе известно, что это земля Милманов, а стало быть, и принадлежит им.

– Да, – кивнул Диксон, – таких нелюбопытных, похоже, у вас тут пруд пруди. Ну а вот если я спрошу, откуда у них эта земля? Кто мне ответит?

– Ну как же! Они купили ее у краснокожих.

– А кто им ее продал?

– Черт побери, этого я не знаю.

– Так я вам скажу. Это был Маленький Ворон – настоящий великан да еще и хороший вояка. А еще он коллекционировал скальпы. Был у него и воинский наряд, так вот, не поверите – весь был увешан скальпами! Если он вел своих воинов против команчей, то на поясе у него болтались скальпы воинов-команчей. Когда воевал с белыми, то выбирал наряд, украшенный скальпами бледнолицых. Можете себе такое представить?! Пояс, с которого свисают длинные, рыжие или золотистые волосы белых людей! Словом, он был великий воин и великий вождь, этот Маленький Ворон. Только напоив его, удалось с ним справиться, да и то потребовалось еще трое, чтобы уложить этого парня. Вот ведь как бывает!

Да, так о чем это я, сэр? Ах, вспомнил! Вот в это самое время на сцене и появился старый папаша Милман, это было еще лет за десять до того, как родился нынешний Джон Милман. Вот он, значит, и решил, что все здешние земли должны принадлежать ему, и баста! Выбрал те, что ему подходили. А потом вдруг выяснилось, что земелька-то принадлежит краснокожим. Тогда Милман объявил, что он поступит порядочно и благородно – купит у них эту землю. И выбрал для этой цели не кого-то там, а великого вождя и любителя скальпов Маленького Ворона. А тот к этому времени был уже не дурак опрокинуть стаканчик, и не один. Так что если его племя устраивало большой пир или какое-то празднество, то он только и делал, что каждую минуту прополаскивал себе глотку, а наутро едва мог глаза разодрать.

Папаша Милман пришел к Маленькому Ворону и говорит: «Чего ты хочешь за эту землю?» И как вы думаете, что ему ответил Ворон? Какую назвал цену?

– Понятия не имею, – отозвался Грегори. – Даже не слышал никогда об этом.

– И не вы один. В здешних краях уже почти никто не помнит, как было дело. Но мы постарались все разузнать. Так вот, Ворон пожелал за нее шесть ружей, и все чтобы были в прекрасном состоянии, еще по сотне патронов к каждому из них и две дюжины лошадей – дальше дюжины он считать не умел. А кроме этого, попросил целый бочонок огненной воды, а в бочонке ни много ни мало тридцать шесть галлонов.

– И все это он хотел за землю, на которой сейчас ранчо?!

– Да, – подтвердил Чэмп Диксон. – И при этом пыжился от гордости, уверенный, что ловко обвел покупателя вокруг пальца! Ну как же? Он получил отличные ружья, с которыми, стоит только захотеть, ему будет проще простого вышвырнуть вон всех этих бледнолицых! И это богатство – в обмен на никчемный кусок земли! В общем, они ударили по рукам, и старик Милман, в восторге от удачной сделки, великодушно объявил, что готов дать вождю краснокожих даже больше, чем обещал. Он принес ему ружья, самые лучшие, какие только смог достать, и лишнюю сотню патронов к ним, а потом привел лошадей, да не две дюжины, а тридцать голов – самых прекрасных из тех, что паслись в округе. А что до огненной воды, это вообще отдельный разговор. Не знаю, чего уж он там ему намешал, но только в ту самую ночь, когда они ударили по рукам и решили отпраздновать хорошенько это дело, к утру трое воинов померли от этого веселья, да еще вдобавок парочка скво сменила прежних мужей на новых, а в нарядах Маленького Ворона появились новые скальпы, поскольку после пирушки вся эта шайка вышла на тропу войны. Но как бы там ни было, а краснокожие были счастливы, был счастлив и старый Милман. Еще бы! Отхватил кусок земли стоимостью никак не меньше пары миллионов зеленых! А индейцы? Те, надо признать, изрядно нагрузились. И только спустя какое-то время, прочухавшись, завели разговор, что неплохо было бы доплатить за землю, причем доплатить немало.

– Шантаж? – коротко уточнил Грегори.

– Можно сказать и так, – согласился Диксон. – Во всяком случае, они явились сюда в надежде получить еще раз в десять больше той чудесной огненной воды, которую так полюбили. И что же? Выяснилось, что за спиной у Милмана есть другой человек – старый добрый Дядюшка Сэм! Он-то и щелкнул их по носу, велел убираться назад, откуда пришли. Вы слушаете меня?

– Слушаю, а то как же? – буркнул Грегори, тревожно уголком глаза наблюдая за коровами. Их было около пятидесяти голов. Сбившись в кучу, они попытались прорваться к воде, но все напрасно.

– И вот теперь на сцену выходим мы с Билли Шеем, – продолжил Диксон. – Мы ездим по округе и что же видим? Кругом лежит прекрасная земля, на которой все так привыкли чтить его величество Закон, по ней бродят тучные стада, но все эти так называемые короли скота, как выясняется, не имеют на эту землю ни малейших прав! И Милман тоже. Когда-то давно он сделал огромную ошибку, непоправимую ошибку, я сейчас расскажу какую.

Маленький Ворон был великий вождь, и все такое. За свою жизнь он снял достаточно скальпов, чтобы этими волосами можно было засеять целое поле в сорок акров, но вот верховным вождем племени Ворон, к сожалению, не был. Поэтому продать кому-либо эту землю у него было не больше прав, чем у меня торгануть Бродвеем или, скажем, Бикман-стрит. Да, сэр, именно так, он не имел ни малейшего права делать это. Прежде чем заключить подобную сделку, необходимо было созвать большой совет, на который должны были собраться все вожди, и в первую очередь Новый Понедельник – тогда верховный вождь племени, хотя он за всю свою жизнь не снял ни единого скальпа!

Так вот, выяснив все это, мы поехали прямиком к краснокожим, которые по-прежнему владеют правом на эту землю, потому что сделка между старым Милманом и Маленьким Вороном была незаконной. Спросили там, кто теперь правит племенем. Оказалось, сейчас У них верховным вождем Счастливый Понедельник – потомок Нового Понедельника, хоть он болен, уже ослеп на один глаз да и другим видит неважно. Мы пошли прямо к нему и спросили, не продаст ли он нам эту землю за трех лошадей и три бочонка вина, что, сдается мне, чертовски дешево. Сами знаете, краснокожие ведь так и не привыкли к большим суммам. Да и не в наших интересах их приучать, верно? Он согласился. Мы ударили по рукам и вот приехали сюда, на землю, которая теперь принадлежит нам с Билли. А Милман пусть лучше поверит на слово, что у нас есть на нее все права. Ведь закон на то и существует, чтобы вышвырнуть его вон. И винтовки, кстати, тоже!

Конопатый Грегори стиснул зубы.

– Какая трогательная история! – саркастически хмыкнул он, – Может, вы заодно объясните, на черта вам понадобилась эта земля?

Чэмп окинул его с ног до головы презрительным взглядом.

– Конечно, вы имеете право знать, – осклабился он. – Дело в том, что права на всю воду, что имеется в здешних местах, можно сказать, у нас в кармане.

– Но пока что я знаю только одно, – прогремел Грегори, – что наши коровы уже готовы от жажды лизать камни.

– Что ж, сэр. – Диксон прикусил губу. – Нам с Вилли не раз приходило в голову, знаете ли, что торговать водой было бы с нашей стороны чертовски непорядочно… Ведь ее не надо ни сажать, ни растить… А воды тут сотни, тысячи галлонов… В общем, не стоит ее продавать меньше, чем, скажем, за пару сотен тысяч!

Грегори невидящим взглядом уставился на бурлящий поток, который весело нес свои воды почти у его ног.

– Вы хотите двести тысяч?! – беззвучно выдохнул он.

– Да, такова наша цена, старина.

– А солнечный свет или воздух, которым дышат наши коровы, во сколько вы оцениваете их?

– Билли и я – мы приличные люди, – усмехнулся Чэмп. – Поэтому решили швырнуть вам эту кость в качестве подачки, чтобы, так сказать, подсластить пилюлю.

– Да, так намного слаще. Вот спасибо, так спасибо, – угрюмо пробормотал Грегори. – Ну а теперь предположим, что Милману придет охота обдумать сделку. И ведь так оно и будет. Что тогда?

– Думайте, сколько хотите, это ваше право, – великодушно разрешил Диксон. – Только жаль, конечно, что ваши коровы передохнут, пока вы будете думать.

– Ну а предположим, мы решим их напоить, пока еще думаем. Тогда что?

– Вот уж никогда не слышал о коровах, которые могут прожить без воды, – мрачно фыркнул Диксон. – Так и передайте Милману, идет?

– Так и передам, – кивнул Грегори. – Ну а все-таки, предположим, мы решим-таки напоить коров. Сколько вы возьмете с головы?

– Ну что ж, мы люди справедливые, – пожал плечами Чэмп. – У нас, поверьте, просто сердце обливается кровью при виде несчастной скотины, которая умирает от жажды, и, заметьте, в двух шагах от воды! Так что поите ваших коров, за чем дело стало? По два доллара с головы… Поите, Бог с вами!

– Два доллара?! – ахнул Грегори. – Да мы с таким же успехом могли бы поить их пивом из бочек!

– Да? – недоверчиво переспросил Диксон. – Мне это в голову не приходило! Знаете, а может быть, вы и правы!

Грегори ожесточенно плюнул на землю, затем вытащил плитку табака и откусил порядочный кусок.

– Это ваш окончательный ответ? – поинтересовался он.

– Да.

– И вы не передумаете?

– Нет.

– А скажите мне, Чэмп, ваши приятели Слизняк Миссури, Портер Два Ствола, братья Хейли… Полагаю, они все здесь?

– Конечно, само собой.

– То есть вся шайка? Что ж, полагаю, за эту землю стоит заплатить, и заплатить щедро. Только не долларами, а кровью, – заключил Грегори, не позаботившись кивнуть на прощанье, повернул коня, поскакал прочь.