Текст книги "Одиночка — Джек"

Автор книги: Макс Брэнд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 12
НАЕМНЫЕ УБИЙЦЫ

С какой быстротой улетучились куда-то и добродушие и сердечность мистера Шодресса! Из-под улыбчивой толстощекой маски показался волчий оскал его истинной натуры. Шодресс рычал, как волк, и трясся от ярости, почти перегородив дверной проем своей жирной тушей.

– Я справлялся и не с такими, как ты, я давил их! – заявил он Дэвиду. – Я предложил тебе порядочное дело и прекрасное начало карьеры в этом городе. А тебя будто подменили и ты вцепился мне в глотку!

– Да, изменился, – сказал Дэвид Эпперли, – и прошу вас помнить, что я никогда не просил вашей помощи. Что касается этого типа, Бейли, я просто поступил с ним по закону, вот и все!

– По закону? – прорычал мистер Шодресс. – Весь закон в этом городе я держу в своем кармане, и ты тоже это поймешь, прежде чем я уйду. Эпперли, ты что, в самом деле думаешь, что можешь остаться здесь, в Джовилле, и противостоять мне?

Было совершенно очевидно, что молодой Эпперли думает именно так, и только так. Он просто рассмеялся в лицо верзилы.

– Для начала, чтобы показать тебе, на что я способен, я собираюсь пришибить этого щенка-доносчика, что шныряет по городу и сует нос в чужие дела, которые его никак не касаются!

Он потряс кулаком перед носом Дэвида, выскочил на улицу, повернулся и прорычал:

– Бейли не задержится в тюрьме ни единого дня!

Дэвид ничего не ответил. Он знал, что ввязался в серьезное дело и что смехом тут не поможешь. Потому что Алек Шодресс вел себя как ребенок, и ребенок испорченный. Он впал в ярость и выдал тем самым свои намерения. Что может быть глупее? Более того, самая большая ошибка, которую он допустил, – это то, что он угрожал Дэвиду. Потому что, несмотря на неопытность и многочисленные недостатки, Дэвид не был ни глупцом, ни трусом. И все, что было в нем положительного, при встрече с трудностями только удваивалось. Да, бесповоротно решил Эпперли, он займется делом Бейли и вложит в него всю до последнего силу своей души.

Однако в настоящий момент они хотят показать свою силу, уничтожив Одиночку Джека Димза.

Возможно, мысль о том, что кто-то окажется настолько глуп или безумен, чтобы напасть на такого опасного человека, как Димз, могла бы недавно вызвать у молодого адвоката лишь усмешку. Но сейчас Дэвиду было не до улыбок. Он был очень, очень далек от того, чтобы улыбаться, не важно, каким грозным считали Одиночку Джека в восточных городах. Здесь, в Джовилле, был убежден Дэвид, он точно рыба, вытащенная из воды. И, наблюдая за Одиночкой Джеком, не испытывая ничего, кроме опасений, считал его бременем, стесняющим движение, бесполезной тяжестью, о которой нужно еще и заботиться. Так что каждое утро, когда Димз приходил к нему и спрашивал: «Какие будут приказания на сегодня, Эпперли?» – Дэвид обычно отвечал одно: «Только не ввязывайся ни во что, вот и все».

Похоже, Димз именно этим и занимался, но, возможно, он зашел в этом своем занятии слишком далеко, изображая мирную овечку, да еще так ловко это проделывал, что создавалось впечатление, будто он рыскал по городу, словно трусливый шпион.

Так что теперь Дэвид запер свою контору и стал спешно искать своего подопечного.

Он опоздал. Он очень сильно опоздал. В самом деле, знай он, как быстро в этом городе любое событие получает огласку и с какой змеиной быстротой может ударить рука босса Шодресса, он бы вскочил на своего коня и поскакал бешеным галопом, выкрикивая имя Димза. И даже тогда могло быть уже слишком поздно.

Потому что, когда Шодресс в бешенстве топал по улице от конторы, где появился новоявленный поверенный, он увидел двух людей, скакавших на пастушечьих лошадях, – двух мужчин, которые помахали ему руками, что являлось своеобразным приветствием. Шодресс побежал за ними по улице и окликнул их:

– Эй, Сэм и Лью, сюда!

Они быстро подъехали к нему. Это были два парня, чья кожа была выдублена солнцем, брившиеся раз в неделю, причем эта неделя явно подходила к концу.

Мистер Шодресс не мог бы и нарочно подобрать двух более подходящих исполнителей для своей мести. Жизненный путь и Сэма, и Лью украшали тюремные сроки, и хотя эти сроки были довольно длительными, все же не такими длительными, как надо бы. По крайней мере дважды сильная рука Алека Шодресса вмешивалась, чтоб избавить их от хватки закона, и с тех пор их души целиком и полностью принадлежали только ему.

– Парни, – сказал он. – Меня чуток беспокоит одна поганая ищейка, которая здесь, в Джовилле, влезает в мои дела и всем нам здорово мешает жить.

– Мы его знаем!

– Что хорошего можете о нем сказать?

– Ничего!

– Парни, он мне нужен мертвый.

– Ладно, босс, мы приглядим за этим.

– Вы знаете, где он теперь?

– Мы встретили его сейчас у магазина, еще и пяти минут не прошло.

– Надеюсь, вы сделаете так, чтоб я его никогда больше не видел. Пока!

– Пока, Алек!

Они развернули лошадей и легким галопом поскакали по улице, а Шодресс проводил их взглядом и улыбкой удовлетворенного тщеславия. В глубине души его всегда радовало, что в его распоряжении всегда имеются такие быстрокрылые посланцы. Эти парни, грозные, как молния, стоило ему сказать слово, с радостью летели в любой конец земли. Сильные, крепкие и опасные, как остро отточенные лезвия! Он знал, как использовать их так, чтобы они не затупились, напротив, становились острее, работая на него.

Шодрессу и в голову не приходило, что это отвратительно – так небрежно отдавать приказ убить человека. Ему было необходимо отвесить оплеуху Эпперли, и убийство прислужника адвоката должно было подействовать достаточно убедительно, чтобы Дэвид Эпперли убрался из города, будь у него хоть какие крепкие нервы. Уничтожить самого Эпперли – о, это совсем другое дело, это может вызвать вмешательство властей и прочие неприятные последствия. Но что касается этого ничтожного типа, этого щенка Димза – оно наверняка не может стать событием большой важности!

Тем временем оба брата, Сэм и Лью Такеры, трусили по улице неспешной рысцой. С тех пор как они в последний раз нанимались на работу, прошло немало времени, и, не получая заказов, они уже начали чувствовать, что их постепенно забывают. Они почти израсходовали весь свой капитал и здорово упали духом в последнее время.

Но теперь все изменилось. Для них убийство человека означает не более чем привычную работу.

– Говорил я тебе, – сказал Сэм Такер, – старик приберегает нас на важное дело.

– Ты прав, – согласился второй брат. – Я думал, толстяк напрочь про нас забыл. Но давненько мне не доставалось такой приятной работенки! Мне по душе стереть в порошок эту трусливую ищейку по кличке Димз!

– Да и мне. Мне его рожа никогда не нравилась. То ли змея, то ли крыса. Вот кто он есть. Лью, ты подойдешь к нему и начнешь.

– За мной дело не станет!

В Джовилле было несколько больших крытых веранд, но ни одна не пользовалась таким спросом, как длинная полоса тени, которая тянулась в обе стороны вдоль фасада большого универсального торгового центра. Он принадлежал Шодрессу, да и все в Джовилле, что хоть чего-нибудь стоило, принадлежало ему же. Было трудно выбрать более подходящее место для дружеских встреч и бездельного времяпровождения. В то время как на гостиничной веранде сходились важные люди и обсуждались важные дела, перед магазином постоянно случались какие-нибудь события. Люди приходили за покупками, и когда они выходили, то задерживались на время в тени послушать последние новости – не сухие, устаревшие новости, вычитанные из газет, а горячие, живые, ароматные, пряные новости, приправленные всеми языками, которые по ним прошлись. Новости, которые можно было слушать по нескольку раз. Новости, которые от второго или третьего повторения могли обрести лишь новую свежесть. Каждый человек, прибывший из другого края округи, был способен внести свой небольшой вклад в сокровищницу общего празднества всезнания.

Еще и по другим причинам фасад магазина был излюбленным местом сборищ. На этой большой широкой веранде можно было повернуть голову и оценить взглядом ряд хороших седел, богато украшенных, и без помех наслаждаться ароматом дубленой кожи; потом там еще были товары на любой вкус; сапоги, украшенные красивыми изогнутыми шпорами, сомбреро и фетровые шляпы; ружья; рыболовные снасти; разнообразные ножи; скобяные изделия, радующие сердца покупателей, привыкших к вольной жизни, и одежда, достойная того, чтоб ее носил всякий мужчина. Во внутренних глубинах магазина к тому же можно было насладиться ароматом жареных кофейных зерен, богатейшим из запахов, приправленным смешанной пряностью сушеных яблок и копченых окороков; там были сотни других необходимых и приятных вещей, которые были еще роскошью в краю, где свинина и бобы составляли большую часть обычного рациона каждого ковбоя.

Именно в углу этой веранды и сидел сейчас Одиночка Джек между парой больших седел.

– Гляньте на этого труса! – сказал, подъезжая, Лью, исполненный добродетельного гнева. – Притаился в уголке, чтоб его не заметили, и подслушивает все разговоры! Ну до чего же приятно мне будет его прикончить!

– Я сам осилю эту работу, без твоей помощи, – сказал Сэм.

– И плату от старика тоже сам получишь, так, что ли? Нет, приятель, я тоже чуток приложу руку к делу и разделю награду с тобой.

Они поднялись на веранду, оставив лошадей у водосточного желоба.

По дороге немного задержались, заговаривая то тут, то там со знакомыми, поскольку друзей у Такеров не было, и наконец остановились поблизости от кресла, в котором сидел Одиночка Джек Димз, обхватив руками колени – какие длинные и тонкие у него пальцы! – и слегка откинув голову назад. Слабая, загадочная улыбка бродила на его губах и мерцала в глазах, будто он размышлял о вещах слишком ужасных или слишком банальных для того, чтобы привлечь внимание других людей.

Лью Такер начал первым.

Он нагло шагнул вперед и наклонился прямо над головой огромного пса, лежащего у ног мистера Димза.

Глава 13
СПИНОЙ К СТЕНЕ

Тут же вспыхнул ряд острых белых клыков Команча, вонзавшихся так же глубоко, как охотничий нож, направляемый рукой мастера, и движение его головы было таким же неотвратимым, как бросок змеи, когда она кусает без предупреждения. Так что один из братьев Такер вполне мог бы выйти из боя прежде, чем вступить в него, если б не некая тень, которая мелькнула быстрее, чем сработала молниеносная хватка волкодава. Это была рука Одиночки Джека.

Она метнулась вниз и предотвратила опасность. Только зубы так грозно щелкнули, что мистер Такер при этом звуке споткнулся и отшатнулся, по-настоящему испугавшись. Он увидел, что губы огромного зверя дрожат, сдерживая рычание, что в его глазах горит зеленый огонь и что лишь рука, обнимающая за шею, сдерживает его.

– Черт бы побрал тебя и твою собаку! – воскликнул Такер. – Почему вы оба вечно торчите на дороге?

Мистер Димз никогда не торопился с ответом. Обычно он говорил так тихо, что люди могли услышать его, только слегка напрягая слух. Можно было подумать, что что-то не в порядке с его горлом, поэтому он не мог достичь определенного уровня громкости. Но, с другой стороны, он выговаривал слова с такой особенной четкостью, что даже его шепот был слышен на удивление далеко. Но, как и все в нем, его голос был странно расслаблен. Когда он поднимал руку, казалось, что к ней привязан груз, а когда он поднимал веки, это выглядело так, будто он вытягивает себя из сна.

Заговорил он очень вежливо:

– Я сижу здесь именно потому, что уверен, что здесь я никому не помешаю на дороге.

– Ты так уверен в этом, правда? – фыркнул Лью Такер. – Ты уверен, что можешь усесться где угодно, что все кругом идиоты?

– О нет, – вежливо сказал Одиночка Джек. – Конечно, я так не думаю. >

– Проклятие! – воскликнул Лью Такер. – Ты соглашаешься, что шпионишь за нами!

Теперь громкий голос мистера Такера разнесся по всей веранде, и сразу послышался согласный и сочувственный шепот.

– Этот трусливый сопляк явился, чтобы все про нас выведать!

В этих краях не любили мистера Димза. Его странные, темные, внимательные глаза тревожили обитателей города, его необычайно тихие шаги пугали их. Вдруг они обнаружили, что он находится среди них, и никак не могли понять, как он к ним приблизился.

Теперь они испытывали огромное удовольствие, видя, что долгожданное возмездие наконец нависло над головой Димза. Не то чтобы они и впрямь имели что-то определенное против него, но мы всегда ненавидим то, чего не понимаем – если не начинаем этому поклоняться! Чужие люди смехотворны и отвратительны; то же и с чужими богами. И никогда грубый и размашистый Запад не встречал человека более чуждого ему, чем Одиночка Джек Димз!

Два брата с первого взгляда поняли, что они целиком владеют положением. Эта сочувствующая толпа не сделает ни малейшей попытки вмешаться. Они будут стоять рядом и наблюдать за скорой расправой над чужаком, даже не пытаясь пошевелить пальцем в его защиту. И тогда Сэм Такер заорал:

– Я расправлюсь с ним вот этими самыми руками! Я-то уж вытяну из него, кто он такой! Заставлю его сказать, какая сволочь наняла его на эту грязную работу в Джовилле!

Он протянул здоровенную руку и стиснул пальцы на горле Димза.

То есть, вернее сказать, он только протянул руку, намереваясь стиснуть пальцами горло Одиночки Джека, но почему-то промахнулся, а мистер Димз выскользнул из кресла и мягко сказал:

– Надеюсь, что неприятностей не будет, сэр. Я не хочу доставлять неприятности кому бы то ни было.

– Это не неприятность, это удовольствие! – прорычал Лью Такер, подходя ближе с другой стороны.

Внезапное рычание вырвалось из глотки волкодава, который отлично сознавал, к чему клонятся маневры этих двух мужчин. Он вскочил, ощетинившись, его красные глаза повернулись к хозяину в ожидании малейшего знака.

– Убей зверюгу! – вскрикнул Лью Такер, отскакивая от опасности. – Пристрели этого волкодава! Или через минуту он вцепится в одного из нас!

– Я прикончу его! – заверил Сэм Такер и положил руку на рукоять своего кольта.

Но теперь мы должны замедлить рассказ, потому что подошли к тому моменту, когда мистер Димз впервые вспыхнул, как новая звезда, в умах и сердцах вольного Запада. Нужно заметить, что сейчас мистер Димз стоял, прижавшись спиной к стене, а к его ногам жался громадный пес, и не менее двадцати пар глаз уставились прямо на него, следя за тем, что он делает «или пытается делать. Ни один человек в толпе не сомневался в исходе, зная, что оба Такера – испытанные, проверенные стрелки, которые живут своим мастерством, и свое оружие, кольт и винтовку, ни на один день за всю жизнь не выпускали из рук.

Они слышали, как молодой Димз сказал вежливым тоном:

– Пожалуйста, не трогайте мою собаку.

– Пожалуйста, не трогайте собаку!.. Этот трус не может даже постоять за своего пса. Видали такое?

Затем прогремел рев Сэма Такера:

– Пошел вон от этой собаки, а то я ненароком промахнусь и всажу пулю в тебя!

– Пожалуйста, не стреляйте! – повторил мистер Димз. – Пожалуйста, только не стреляйте! Может кто-нибудь из этих джентльменов оказать мне услугу и удержать их от убийства моей собаки?

Он как-то нерешительно огляделся вокруг и увидел полукруг лиц зрителей, которые пристально наблюдали за всем происходящим. Но в каждом взгляде сквозило лишь враждебное презрение. Никто из них не захотел бы лишиться удовольствия быть свидетелем этого маленького жестокого представления. Справедливость – так они это называли. Так возникали истории, которые потом можно было пересказывать без конца.

– Отойди назад, дурак! – крикнул Сэм Такер. – Предупреждаю в последний раз!

Его пальцы стиснули рукоять кольта.

– Я просил вас, ребята, помочь мне, – вздохнул Одиночка Джек. – Но вы, кажется, не желаете.

Раскаты грубого хохота были ответом на это заявление, которое могла сделать разве только женщина.

– Тогда, – услышали они тихий голос Одиночки Джека, – я боюсь, что мне придется убить их обоих! Но вы будете моими свидетелями, что я пытался избежать неприятностей!

Присутствующие вытаращились на него почти что с ужасом. Не было ни малейшего признака того, что чужак носит оружие. Может быть, бедняга не в своем уме? Нет, его лицо кажется вполне разумным. Если бы кто-нибудь присмотрелся повнимательнее, то обнаружил бы, что это лицо немного утратило свою обычную бледность и губы почти улыбаются, а в глубине темных, безжизненных глаз наконец вспыхнула искорка.

Похоже, он знал, о чем говорил!

– Глянь-ка, Лью! – издевательски сказал Сэм Такер. – Тебя сейчас убьют, прямо сию минуту. Крыса хочет показать свои зубки. Отлично! Сейчас займусь собакой, а ты присмотри за человеком!

Он выхватил из кобуры свой кольт, намереваясь щедро одарить свинцом своих противников, – первую пулю в собаку, а если потом его следующие выстрелы немного отклонятся от цели и пули, скажем, полетят выше и заденут хозяина, разве кто-нибудь сможет упрекнуть его? И разве не станет ясно любому составу суда, прежде чем суд состоится, что он просто защищался, когда на него напал дикий бешеный волкодав? И случайный выстрел, о котором он весьма сожалеет…

Такая мысль проскочила в голове Сэма Такера, лишь ненамного опередив его револьвер. Но, как раз когда его палец нажимал на спуск, случилось чудо.

Мистер Димз внезапно сделал быстрое движение, его правая рука нырнула за отворот куртки, а когда вынырнула, в ней блеснуло сталью что-то, о чем можно было скорей догадаться, чем разглядеть, пока не вспыхнуло огненным цветком пламя, выпустив струйку дыма, и все вокруг ясно услышали удар крупнокалиберной пули, пробившей тело Сэма Такера и свалившей его наземь.

Едва Лью Такер заметил, как в руке чужака блеснула сталь, его рука стремглав метнулась за оружием, а он, по общему признанию, был более метким и более быстром стрелком, чем его брат, хотя по виду Лью Такера не похоже было, что он может двигаться быстро. Казалось, он тянется к оружию очень неторопливо. Казалось, что он вытаскивает его и целится от бедра с беспечной медлительностью сумасшедшего. Или так казалось только потому, что рука мистера Димза больше не двигалась так, будто была привязана к грузу, а взлетала с электрической точностью и быстротой?

Едва кольт Лью Такера оказался на уровне бедра, вторая пуля из револьвера Димза пробила Лью левое бедро и пронизала обе его ноги, так что он свалился лицом вниз и, падая, выронил оружие на дощатый пол веранды.

Затем над обоими корчащимися, стонущими, охваченными ужасом парнями склонился Одиночка Джек, и голос его прозвучал умоляюще:

– Я надеюсь, что вы, джентльмены, все будете моими свидетелями, что я не хотел этого делать! И вы согласитесь со мной, что я не стремился к ссоре. И обратите, пожалуйста, ваше внимание, что я не убил ни одного из них! Первому попало точно в середину правого плеча, так что он теперь, как видите, не сможет держать в руке оружие, а у второго прострелены верхние части ног, как раз перед бедренными костями, – я надеюсь, что кости не сломаны.

Он приступил к работе, с необыкновенной ловкостью орудуя ножом, разрезая одежду лежащих, чтоб открыть места ранений и определить степень повреждения.

В этот момент подошел доктор, и Одиночка Джек вежливо сказал ему:

– Вам нет необходимости утруждать себя. Им обоим нужно только продезинфицировать раны хорошим антисептиком. И немного отдохнуть. Мне жаль, что так случилось.

Доктор не ответил, думая, что этот человек шутит. И никто не сказал ему ни слова, хотя на глазах у всех он медленно сошел с веранды, а волкодав выскользнул вслед за ним. В самом деле, они и не могли вымолвить ни слова, потому что у них у всех перехватило дух.

Глава 14
СЛИШКОМ УВЕРЕН В СЕБЕ

Идя вниз по улице, Одиночка Джек Димз столкнулся с Дэвидом, который спешил ему навстречу.

– По-моему, я слышал выстрелы. Кто-то тренировался? – спросил Дэвид.

Казалось, Димз был в немалом смятении и мрачно ответил, что не причинил непоправимого вреда Дэвиду Эпперли. Во всяком случае, надеется…

– Вреда? Какого вреда? – переспросил Дэвид. – О чем ты?

– Двое из них загнали меня в угол, – сказал Димз, – и собирались пристрелить Команча. Я должен был что-нибудь сделать!

– Наверное, ты убежал? – догадался Дэвид.

Это свидетельствовало о том, как низко ценил Одиночку Джека молодой адвокат.

– Я убежал так быстро, как только мог, – серьезно ответил Одиночка Джек. – Но перед тем, как уйти, я подстрелил их обоих.

Когда Дэвид от удивления вытаращил глаза, не в силах произнести ни слова, Джек добавил:

– Не насмерть. Одному попал в плечо, другому прострелил ноги. Выбирать не приходилось: иначе мы с Команчем получили бы по пуле.

Он некоторое время пристально вглядывался в лицо Дэвида, потом попросил:

– Передадите вашему брату, что я не нарывался на неприятности?

– Да, – подтвердил Дэвид. – Это я ему передам.

Но больше он не смог произнести ни слова. Прежде всего ему пришла в голову мысль, которая до этой минуты его не слишком беспокоила: город, до сих пор остававшийся ко всему равнодушным, немедленно ответит двойной порцией выстрелов на любую его акцию.

Он видел теперь, как самонадеянно и глупо ошибся в оценке этого убийцы Шодресса. Темноглазый худощавый юноша тем временем продолжал:

– Полагаю, вы теперь уедете отсюда, Эпперли?

– Уеду из города? Почему ты так решил?

– Потому что теперь начнется война не на жизнь, а на смерть. Они никогда не остановятся, пока им не удастся всадить парочку пуль и в меня, и в вас! И у них больше шансов подстрелить вас, чем меня!

– Уехать из города? Позволить взять себя на пушку как раз в тот момент, когда я начал работать? Нет, я собираюсь остаться и возбудить дело против Бейли.

Дэвиду Эпперли показалось, что у Димза с языка готов был сорваться поток слов, но он проглотил их, так как видел, что они явно бесполезны: все попытки уговорить Дэвида покинуть Джовилл были бы тщетными.

Дэвид пошел на другой конец города к маленькому зданию суда и выполнил необходимые формальности, чтоб по всей форме открыть процесс против Бейли. И прежде, чем он завершил все формальности, у него на руках оказалось свежее дело, так как люди его брата, старательно прочесывавшие край, чтобы загрузить работой своего поверенного в Джовилле, застукали очередного грабителя прямо на горячем деле. Они привезли его в городок в горах. Это был Стив Гранж, еще совсем юноша, гибкий и сильный, как молодой лев. Его голову плотно стягивала повязка – след пули, задевшей его и выбившей из седла. Иначе, как объяснил кто-то, его нипочем было не взять живым.

Дэвид Эпперли принял нового пленника, потирая руки. А потом, идя вниз по улице, неожиданно встретил Чарли Джонсона и Леса Бриггза.

– Я собираюсь сделать воровство скота самым непопулярным видом спорта в этих краях! – заявил он.

– В добрый путь! – пожелали Чарли и Лес. – Мы с вами, Эпперли! Хотя вряд ли мы теперь многого стоим.

– Почему же так?

– Теперь, когда рядом с вами такой парень, как Димз! Правда, вы здорово скрывали его достоинства, и мы готовы согласиться: он парень что надо.

– Кажется, он произвел неизгладимое впечатление даже на здешних головорезов. – Дэвид, правда, был не очень-то в этом уверен.

Лес Бриггз перекатил языком во рту кусок прессованного табака и ловко сплюнул табачную жвачку точно в дупло ближайшего дерева.

– Я говорил со старым Порки Смитом. Порки вечно оказывается рядом, когда начинается разборка, на которую стоит взглянуть, и он говорит, что такого на своем веку еще никогда не видывал. Ни по скорости, ни по точности удара, ни по манере поведения Димзу равных нет, поняли? Вы только представьте молодого парня, которому хватило и быстроты, и удачи, чтобы свалить двух таких мастеров, как мальчики Такеры! Да вы и представить не можете, как он целился в них, как точно выбрал места, чтобы вывести из игры, но не убить! Ваш Димз, сэр, настоящий бриллиант! Кстати, вы прозвали его Одиночкой Джеком, потому что он пользуется только одной пушкой?

К этим наблюдениям Дэвид не смог ничего добавить, но тем же вечером, пользуясь оказией, он написал своему брату:

«Одиночка Джек был загнан в угол двумя громилами Шодресса, который пытается выбросить нас из города. Думаю, что он был намерен убить Димза, чтобы это испугало меня и заставило уехать из Джовилла навсегда. Но Димз подстрелил незадачливых убийц, и, сделав это, он, похоже, ошеломил даже такое скопище головорезов, как этот Джовилл. Люди смотрят на него как на чудо. У них нет ни слов, ни умения, чтобы объяснить быстроту реакции и искусство этого парня. Из-за одного этого скандала Одиночка Джек сделался притчей во языцех.

Парень же ничуть не изменился после случившегося. Он ходит так же тихо и так же по-кошачьи, как всегда. Но я изменил свое мнение насчет него. Похоже, Энди, что он предан мне. По крайней мере, теперь, когда после этой перестрелки нам всерьез приходится опасаться за наши головы, Одиночка Джек всегда неподалеку от меня. Если я иду по улице, то могу быть уверен, что он неотступной тенью следует позади. Много раз я видел, как эти бандиты жадно хватались за оружие, когда я проходил мимо. Но они не осмеливались даже вытащить его, потому что знали: Одиночка Джек неподалеку. Так что этот человек, которого ты отправил со мной, чтоб охранять меня, в самом деле спасает меня десять раз на дню. Я не сомневаюсь, что Шодресс назначил высокую цену за мою голову. Его люди очень хотели бы получить эту награду, но в то же время они не желают попадаться на мушку слишком уж умного револьвера мистера Димза – и я не могу их упрекнуть в этом. Каждое утро в прохладные часы Одиночка Джек проделывает всевозможные упражнения на заднем дворе нашей конторы, и я дважды прокрадывался туда, наблюдая за ним. Это, должен сказать тебе, не похоже на меткую стрельбу. Это скорее самостоятельно действующая жуткая сверхъестественная воля. Как будто он просто хочет, чтоб что-то произошло, – и оно происходит. Я не могу описать тебе в деталях его упражнения и тренировку. Он всегда работает в сумерках перед рассветом, будто желая испытать свое мастерство на самом пределе, в экстремальных условиях, лишая себя даже помощи света. Но я могу для примера описать тебе кое-что из того, что он делает. Я видел, как он одной рукой подбрасывает маленькие камешки в воздух и на лету разносит их вдребезги. Ты, наверное, сказал бы, что он играет в летающие камешки. Он берет левой рукой резиновый мячик и начинает стучать им об землю. На земле перед ним лежат в ряд шесть камешков и кольт. Он бросает мяч. Пока тот в воздухе и отскакивает от земли, он хватает камешки и швыряет их в воздух, хватает револьвер и стреляет. В это время мяч вновь ударяется об землю, и похоже, что он должен закончить подбрасывание камешков и стрельбу прежде, чем мяч отскочит второй раз, иначе он теряет очко, если он ведет счет… Если все идет хорошо, он продолжает эту странную игру, перебрасывая мяч из руки в руку, и стреляет, меняя руки, пока не прострелит шесть камешков шестью пулями. Можешь поверить, что это дьявольски трудная задача! Я только два раза, кажется, видел, что ему удалось выполнить все в точности. Обычно он ошибается. Он не успевает поймать мяч или промахивается по камешку. И вместо того, чтобы возгордиться поразительным мастерством, которое он демонстрирует, он всегда кажется немного удрученным. Но, видя, на что похожи его тренировки, я говорю тебе, Энди, что спокойно поставил бы его против троих мастеров, стреляющих навскидку. Он исключительно скромен и никогда не рассказывает о том, что делал в прошлом, и о том, чем собирается заниматься в будущем. Я неоднократно просил его пострелять по мишеням днем, чтоб я мог посмотреть на это при свете, но он всегда находит какие-то отговорки, чтобы не делать этого.

Только что я получил еще одно подтверждение его преданности. Выйдя из своей комнаты, где сидел допоздна и писал это письмо, и открывая дверь, я увидел, как, пересекая прихожую, метнулась тень. Этот зеленоглазый дьявол Команч стоял и таращился на меня вместе с хозяином – тот сидел и стягивал с себя одеяло, которым был укрыт. Он сказал, что было слишком жарко, чтобы спать в душной спальне в кровати. Я промолчал, но все понял. Он охранял меня всю ночь, лежа поперек прихожей перед моей дверью, и его чертов пес был рядом с ним!

Это очень меня растрогало, а ты, наверное, растрогаешься еще больше, потому что именно ты первый разглядел что-то в этом парне, а я был настолько глуп, что считал его навсегда испорченным человеком.

Он покорил весь город и всех здешних головорезов храбростью и своими своеобразными, вежливыми, скромными, но совершенно ужасными манерами. Есть в нем что-то нечеловеческое, пугающе схожее с большой кошкой – в его глазах, его походке, его мягком, растягивающем звуки мурлыкающем голосе.

Кстати, против Бейли возбуждено дело. Я подобрал своих кандидатов в состав присяжных и, хотя большинство из них считаются людьми Шодресса, не думаю, что они способны вынести какой-то иной вердикт, кроме «виновен». Случай яснее некуда, и я намереваюсь довести дело до конца со всей твердостью, на какую способен.

Одновременно я работаю и над делом юного Стива Гранжа. Он моложе Бейли, но считаю, что он куда более стоящая добыча. Население Джовилла проявляет к нему уважение, потому что он старше и мудрее своих лет. Это абсолютно бесстрашный дьяволенок. За ним числятся невероятные подвиги, и я думаю, что получу возможность засадить его в тюрьму на несколько лет.

Как видишь, треволнений довольно много. Но мне это нравится. Без Одиночки Джека, разумеется, я не прожил бы и часа. Но с ним я чувствую теперь, что смогу преодолеть все трудности».

Дописав письмо ранним утром, Дэвид Эпперли выглянул в окно посмотреть, как гаснут звезды. Он был весьма доволен собой и всем, что произошло в последние дни, начинал ощущать, как его подхватывает поток реальной жизни.

Разумеется, он не мог предвидеть, а потому и не готовился к тому, что жизнь ежеминутно станет швырять его из стороны в сторону и он будет попадать во все более и более ужасные ситуации. Он строил планы, основываясь на роковой самоуверенности, не учитывая ежеминутной опасности. Было бы, наверное, лучше для него, если бы он всецело доверился опеке Одиночки Джека. Но увы… Его погубят самоуверенность и… женские чары.