Текст книги "Сердцеедка"

Автор книги: Маделин Уикхем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

– Да не беспокойся, – ответил Ричард, затягивая узел. – Очень красиво! Спасибо тебе. – Он окинул взглядом пакеты с покупками, которыми была завалена половина прихожей. – Я вижу, поездка была успешной?

– Просто замечательной! – сияя, ответила Флер. – Я еще купила подарок для всей семьи.

Она указала на коробку, которую принес таксист.

– Видеокамера!

– Флер! Ты так потратилась!

– Потому мне и была нужна кредитная карточка, – усмехнулась Флер. – Видеокамера довольно дорогая.

– Я думаю! Боже мой…

– Не волнуйся, я уже запросила свой банк на Каймановых островах, чтобы они перевели энную сумму тебе на счет. Это, оказывается, можно сделать за сутки, а вот мне чековую книжку прислать никак не могут. – Флер скорчила гримаску. – Вот мы повеселимся! Никогда раньше не снимала видео.

Она начала срывать оберточную бумагу.

– Я тоже, – откликнулся Ричард. – Понятия не имею, как с ней обращаться.

– Энтони разберется. Или Зара.

– Верно! – Ричард чуть нахмурился. – Флер, мы ведь ни разу с тобой не говорили о деньгах?

– Да, – ответила Флер. – Кстати, ты мне напомнил. Ничего, если я положу деньги на твою карточку? Мне должно кое-что поступить, и, представь себе, в данный момент проще будет отправить сумму тебе.

Флер снова принялась потрошить обертку видеокамеры.

– Ну конечно, я не против. Много денег?

– Да нет, не очень, – отмахнулась Флер. – Тысяч двадцать, что ли. Не знаю, твоя карта допускает такие операции?

– Конечно, это случается не каждый день, – засмеялся Ричард. – Но, думаю, она как-нибудь выдержит. Ты уверена, что тебе больше некуда пристроить деньги?

– Это ненадолго, – сказала Флер. – Пока я не разберусь со своими счетами. Ты ведь не возражаешь?

Она еще раз дернула обертку и извлекла на конец камеру из коробки.

– Боже мой, посмотри, сколько кнопочек! А в магазине сказали, ею нетрудно пользоваться!

– Может быть, это проще, чем кажется. Где инструкция?

– Где-то здесь была… Дело в том, – прибавила Флер, шаря в коробке, – что деньги свалились на меня довольно неожиданно. Пришли из доверительного фонда. Ты знаешь, эти семейные фонды…

– Как раз знакомлюсь, – ответил Ричард.

– Я еще не решила, на что их потратить. Можно заплатить вперед за школу – тогда лучше, чтобы деньги были под рукой. А можно еще что-нибудь с ними сделать. Например, куда-нибудь вложить. О, нашла! «Инструкция».

Оба растерянно уставились на толстую глянцевую книжицу.

– А вот еще: «Дополнения», – хихикнула Флер, указывая на другую книжку.

– Я-то представлял себе тоненькую брошюрку… – Ричард перелистал инструкцию. – Значит, за учебу Зары ты платишь сама?

– Конечно, – ответила Флер. – А ты думал кто?

– Я думал, может быть, родственники Зариного отца…

– Нет, – отрезала Флер. – Мы с ними не общаемся.

– Прости, я не знал…

– У меня есть собственные деньги. Немного, но нам с Зарой хватает.

Она посмотрела на Ричарда блестящими глазами, и он вдруг почувствовал, что затронул что-то очень личное. Какое у него право допрашивать ее о деньгах, если он еще даже не предложил ей замужество? Что она может подумать?

– Прости за любопытство, – быстро сказал Ричард. – Все это – не мое дело.

– О, смотри! – просияла Флер. – Кажется, я нашла, где здесь увеличение!

Когда Энтони и Зара вернулись из бассейна, Флер с Ричардом сидели в холле, изучая инструкцию.

– Здорово! – обрадовался Энтони. – У нас такая есть в школе. Дайте, я попробую!

Он взял видеокамеру, отступил на несколько шагов и навел объектив.

– Улыбочку! Улыбнись, пап! Улыбайся, Зара!

– Что-то не хочется, – буркнула Зара и затопала вверх по лестнице.

– По-моему, она немного расстроилась, – объяснил Энтони, смущенно глядя на Флер. – Из-за своего отца.

– Ясно, – сказала Флер. – Схожу поговорю с ней.

– Ладно. – Энтони снова припал к окошку видоискателя. – Пап, ну ты же должен выглядеть естественно!

Зара сидела на кровати, обхватив руками коленки.

– Значит, папа умер, да? – спросила она, как только Флер вошла в комнату. – Ты гадина!

– Не смей так со мной разговаривать!

– А то – что?

Несколько секунд Флер молча смотрела на дочь и вдруг сочувственно улыбнулась.

– Я понимаю, тебе сейчас трудно, дорогая. В твоем возрасте часто случаются перепады на строения.

– Нет у меня никаких перепадов! И нифига у меня в среду не день рождения!

– Было бы на что жаловаться! Получишь кучу подарков, тебе устроят праздник… Тем более не впервой. – Флер заглянула в зеркало и большим пальцем подправила бровь. – Ты вроде была совсем не против, когда мы дважды отпраздновали твои десять лет.

– Так то десять, – ответила Зара. – Я была молодая и глупая. Думала, это все неважно.

– Так ведь, правда, неважно!

– Нет, важно! Хочу нормальный день рождения, как у всех.

– К сожалению, не всегда получается так, как мы хотим.

– А чего хочешь ты? – Голос дочери звучал сухо и враждебно.

Их взгляды встретились в зеркале.

– Что тебе надо, Флер? Большой дом? Громадную машину?

– Дорогая…

– А я, например, хочу, чтобы мы остались здесь. В этом доме, с Ричардом, Джиллиан и Энтони. Я хочу здесь жить! – Ее голос сорвался. – Почему нам нельзя остаться?

– Все это очень сложно, пупсик.

Флер достала губную помаду и принялась аккуратно подкрашивать губы.

– Что тут сложного? Мы можем остаться, если б только ты захотела! Ричард тебя любит, я знаю. Вы бы поженились…

– Какой ты еще ребенок! – Флер отложила помаду и ласково улыбнулась дочери. – Конечно, ты всегда мечтала быть подружкой невесты. Помнишь, мы купили тебе такое миленькое розовое платьице?

– Да мне тогда было девять! Черт!

Зара от злости вскочила на ноги.

– Потише, дорогая.

– Ты что, совсем ничего не понимаешь? – Неожиданно по щекам Зары поползли две слезинки, и она нетерпеливо смахнула их рукой. – Я хочу… Хочу, чтобы у меня был свой дом! Меня спрашивают: «Где вы живете?» – и каждый раз приходится отвечать: «То в Лондоне, то еще где-нибудь».

– А что такого? Это же гламурно!

– Никто не живет «еще где-нибудь». Люди живут у себя дома!

– Пупсик, я понимаю, тебе тяжело.

– Мне тяжело из-за тебя! – закричала Зара. – Если бы ты захотела, у нас тоже мог быть свой дом.

– Когда-нибудь он у нас будет, дорогая. Даю тебе слово. Когда накопим достаточно денег, мы с тобой поселимся где-нибудь вдвоем. Только ты и я, и больше никого.

– Неправда! Ты говорила: когда мне исполнится десять, мы заживем своим домом. Ну вот, мне уже тринадцать – ах, извини, четырнадцать! И мы по-прежнему живем с тем, с кем ты на данный момент трахаешься.

– Хватит! – прошипела Флер. – Теперь послушай меня. Не будем пока говорить о том, что ты омерзительно выражаешься, но позволь тебе напомнить, что ты еще маленькая и не знаешь, что для тебя лучше. А я, между прочим, твоя мать. Со мной жизнь тоже была неласкова. У тебя, по сравнению, никаких забот, одни развлечения, живи и радуйся. А какие у тебя перспективы? Да другие девочки за такую жизнь убить готовы!

– Иди ты со своими перспективами! – заорала Зара.

Слезы уже бежали ручьем.

– Я хочу остаться здесь! И не смей говорить, будто папа умер!

– Да, это я неудачно сказала, – нахмурилась Флер. – Прости меня.

– А все остальное? – всхлипывала Зара. – За остальное ты не попросишь прощения?

– Дорогая… – Флер подошла и нежно вытерла ей слезы. – Ну, моя маленькая! Давай с тобой завтра сходим куда-нибудь в кафе? И сделаем маникюр? Только ты и я. Повеселимся!

Зара молча, судорожно пожала плечами. Слезы текли ей на шею, капали на футболку.

– Даже не верится, что ты уже тинейджер, – нежно прошептала Флер. – Иногда ты выглядишь десятилетней.

Она притянула Зару к себе и поцеловала в макушку.

– Не расстраивайся, пупсик, все будет хорошо. Все наладится.

Слезы хлынули вновь. Зара силилась что-то сказать.

– Ты устала, – уговаривала Флер. – Как видно, переутомилась. Давай-ка отдохни. Прими ванну, а потом спускайся к нам.

Она нежно подняла длинную прядь Зариных светлых волос, подержала на свету и опять уронила. Подхватила губную помаду, глянула еще разок в зеркало и, не оглядываясь, вышла из комнаты.

12

Филиппа беспокоилась о Ламберте. Вот уже несколько недель он постоянно был в дурном на строении, постоянно раздражался на жену, а теперь от простой угрюмости перешел к злобным нападкам. Что она ни сделает – все нехорошо.

А началось с неудачи с «Бриггс и K°». После достопамятной игры в гольф Ламберт ходил злой как черт. Потом вышла газетная статья, где его друзей назвали мошенниками, и Ламберт чуть не взбесился от ярости. Как показалось Филиппе, его злоба в основном была направлена на Флер. Вероятно, Ричард сказал ему пару слов на работе, после чего настроение у Ламберта отнюдь не улучшилось. По утрам он просыпался мрачный и недовольный, вечерами приходил хмурый и огрызался, если Филиппа пробовала его подбодрить.

Поначалу это ее не очень огорчало. Филиппа даже радовалась, что у нее появилась ответственная задача: помогать мужу в трудное время.

«В горе и в радости, в богатстве и в бедности, – шептала она себе под нос по десять раз на дню. – Любить и беречь».

Вот только Ламберт что-то не стремился любить ее и беречь. Похоже, он вообще видеть ее не мог.

Филиппа изучала журнальные статьи на тему взаимоотношений в семье, пролистала несколько книг в библиотеке и попыталась воплотить в жизнь некоторые из почерпнутых оттуда советов. Она готовила новые, необычные блюда, предложила Ламберту вместе найти новое хобби, проникновенно спрашивала, не хочет ли он обсудить свои проблемы, пробовала склонить его к сексу. На все попытки ответом были недовольно нахмуренные брови.

Поговорить Филиппе было не с кем. Девушки на работе весьма свободно болтали о мужьях и бойфрендах, но Филиппа в этих разговорах обычно не участвовала. С одной стороны, природная скромность не позволяла ей обсуждать за чашкой кофе подробности интимной жизни, с другой – если честно, это и была истинная причина – Ламберт настолько отличался от других мужей, что Филиппа стыдилась о нем рассказывать. Все сотрудницы, насколько можно судить, были замужем за веселыми, жизнерадостными ребятами, которые любили футбол, выпивку и секс, приходили с женами на корпоративные вечеринки и, едва познакомившись друг с другом, тут же находили общие темы. Ламберт не увлекался футболом и не ходил в паб. Секс ему иногда нравился, а иногда вызывал, чуть ли не отвращение. На корпоративных мероприятиях он всегда сидел в сторонке, курил сигару и скучал. Позже, в машине, он передразнивал речь ее коллег, и Филиппа с грустью отказалась от давно взлелеянного плана пригласить несколько симпатичных супружеских пар к себе домой.

Со дня злосчастной партии в гольф Ламберт с Филиппой ни разу не были в «Кленах». Когда она предлагала навестить отца, Ламберт, насупившись, отвечал, что ему недосуг. Филиппа могла бы поехать и без него, но боялась показать, что у них в семье неладно. Так она и сидела с Ламбертом у телевизора вечер за вечером и читала романы. У всех знакомых семейных пар находилось куда поехать на выходные, только им было нечем заняться. Утром вставали, Ламберт уходил к себе в кабинет и читал там газету, потом наступало время ланча, потом Филиппа отправлялась по магазинам. С каждым днем ее все больше мучило одиночество.

И вдруг, без всякого предупреждения, ей позвонила Флер.

– Филиппа, я в пятницу приеду в Лондон, на панихиду. Как насчет совместного ланча?

– Ланча? Ах, боже мой! – Филиппа разрумянилась, сердце колотилось в груди, как будто ее пригласили на свидание. – Буду очень рада!

– Я знаю, что вы заняты на работе, – продолжала Флер, – а не то предложила бы встретиться пораньше и пройтись по магазинчикам.

– Я отпрошусь, – неожиданно для самой себя выпалила Филиппа. – У меня скопилось много отгулов.

– Везет! Так, может, встретите меня на вокзале? Я сообщу, каким поездом поеду. Прямо оттуда и отправимся по городу.

Филиппа повесила трубку, чувствуя себя почти невесомой от восторга. Флер хочет с ней подружиться! Перед глазами мгновенно возникла картина: они обе дружно хохочут, заказывая еду в дорогом ресторане, а в магазине подначивают друг друга примерить самые экзотические наряды. После договариваются о следующей встрече…

Филиппа в волнении обхватила себя руками. Флер – ее подруга!

– В пятницу я иду на ланч с Флер! – крикнула она Ламберту, стараясь выдерживать небрежный тон. – Она приедет в Лондон.

– С чем ее и поздравляю.

– Собирается на панихиду. – Филиппа продолжала радостно сыпать словами. – Интересно, по ком? Какой-нибудь родственник, наверное. Или знакомый. Представляю, как шикарно она будет выглядеть. А мне что надеть? Может, купить что-нибудь новенькое?

Голос Филиппы все журчал, а Ламберт думал о другом. Перед ним лежало очередное суровое письмо из банка с требованием предоставить надежные гарантии, что он возместит свой весьма существенный перерасход. Необходимо срочно раздобыть деньги! Значит, нужно опять съездить а «Клены» и пробраться в кабинет Ричарда. Рискованное дело. Особенно если учесть, что отношения с Ричардом сейчас натянутые. Ламберт свел вместе брови. Старый дурак вызвал его к себе и отчитал за то, что он обидел Флер. Отчитал!.. А что Флер испортила им всю игру, что она вообще не умеет вести себя на поле для гольфа – это, значит, ничего? Да ведь Ричарда не прошибешь. Флер его околдовала, факт. Остается вы ждать, пока дурь у Ричарда пройдет, а до тех пор в «Клены» не соваться.

– Мне нужны шорты, – объявила в соседней комнате Филиппа, словно воображала, будто он все еще слушает. – Для уик-эндов. Дизайнерские, конечно, однако не слишком роскошные…

Беда в том, что у него нет возможности дожидаться, пока Ричард перебесится. Деньги нужны немедленно! Ламберт хлебнул пива из тяжелой серебряной кружки, что стояла на письменном столе, и снова перечитал письмо. Пятьдесят тысяч наверняка заткнут пасть банку. Денежки ждут в «Кленах». Если бы знать наверняка, что его там не застукают… Явилось непрошеное воспоминание: он перебирает папки в шкафу у Ричарда, и тут за спиной раздается голос Флер. Ламберта прошиб холодный пот. Конечно, она ни о чем не догадалась, откуда ей? А вот окажись на ее месте Ричард…

Вдруг в его сознание пробился голос Филиппы.

– Папа, видимо, уедет на какое-то совещание, а у Джиллиан будет урок бриджа.

Ламберт навострил уши.

– Иначе Флер их тоже пригласила бы, правда? Но мне так даже больше нравится, ты согласен? Только мы вдвоем… Знаешь, это очень укрепляет дружбу!

Ламберт встал и вышел в соседнюю комнату.

– Что ты сказала? У твоего отца в пятницу совещание?

– Да, он собирается в Ньюкасл.

– Впервые слышу.

– Разве он тебя не берет с собой? – Филиппа покусала губы. – Можешь пойти с нами. Если хочешь, – прибавила она с сомнением.

– Не говори ерунды. Чтобы я сидел в ресторане с парочкой хихикающих девчонок?

Филиппа прыснула со смеху, страшно довольная, что их с Флер назвали хихикающими девчонками.

Ламберт в порыве неожиданного благодушия снисходительно улыбнулся.

– Идите без меня, девушки. У меня на этот день намечены дела поважнее.

Утро среды выдалось ясным, жарким и ослепительно синим. Спустившись, Зара увидела, что стол для завтрака накрыли в саду. Возле ее тарелки стоял громадный букет, а привязанный к спинке стула серебристый воздушный шар, наполненный гелием, рвался в небо. Саму тарелку было почти не видно под грудой открыток и подарков.

– С днем рождения! – завопил Энтони, как только увидел, что она выходит из зимнего сада. – Джиллиан, Зара пришла! Открывай «Бакс-физз»! Это я придумал – «Бакс-физз» на завтрак, – похвастался он. – И блинчики.

Зара молчала, глядя на нарядно украшенный стол как на какое-то невиданное чудо. Наконец спросила осипшим голосом:

– Это все мне?

– Конечно, тебе! У тебя же день рождения! Давай садись, – продолжал он тоном гостеприимного хозяина. – Бери клубнику.

Из дома вышла Флер с кофейником в руках и мило улыбнулась дочери.

– С днем рождения, дорогая. Хочешь кофейку?

– Нет, – ответила Зара.

– Как хочешь, – пожала плечами Флер.

– Клубники возьми обязательно, – не отставал Энтони. – Вкуснющая!

Зара села и посмотрела на кучу открыток. Вид у нее был слегка обалдевший.

– Клевый шарик, да? – весело спросил Энтони. – Это Занфи и Мекс подарили.

– Чего?

Зара посмотрела на Энтони – не шутит ли.

– Услышали где-то, что у тебя сегодня день рождения. Кажется, от них и открытка есть. Я им сказал, что мы, наверное, попозже сходим куда-нибудь все вместе. Ну, это только если ты захочешь.

– Шарик прислали… – Зара подергала за веревочку, глядя, как шарик снова взмывает вверх. – Я же их и не знаю почти. А ты вроде вообще их терпеть не можешь.

Энтони робко улыбнулся.

– Занфи не такая уж противная… Ну давай, открывай подарки.

– Погодите! – крикнул Ричард из зимнего сада. – Я хочу это заснять на видео!

– О господи, – вздохнул Энтони. – Мы так весь день провозимся.

Джиллиан вынесла в сад полный поднос бокалов с апельсиновым соком и пенящимся шампанским.

– С днем рождения! Какой чудесный день!

– Спасибо, – промямлила Зара.

– Все готовы? – спросил Ричард. – Снимаю! Можешь открывать подарки.

– Сначала мой, – волнуясь, попросил Энтони. – Вон тот, красный, в полосочку.

Зара взяла сверток и несколько секунд на него смотрела, не произнося ни слова.

– Такой хорошенький, – весело сказала Флер.

Зара покосилась на нее, прикусила губу и сорвала обертку. На колени ей упала маленькая картинка в рамке.

– Карта Америки, – пояснил Энтони. – На тот случай, если… если ты туда поедешь.

Зара посмотрела на Энтони. У нее дрожал подбородок.

– Спасибо, – сказала она и расплакалась.

– Зара!

– Что с тобой, пупсик?

– Тебе не нравится? – испуганно спросил Энтони.

– Очень нравится, – прошептала Зара. – Простите меня. Я просто…

– Просто нужно срочно глотнуть шампанского и заесть блинчиками, – бодро объявила Джиллиан. – Я знаю, нелегко, когда тебе исполняется четырнадцать. Очень хорошо это помню. Пойдем-ка со мной. – Она погладила Зару по худенькому голому плечику. – Поможешь принести завтрак, а уж затем посмотрим остальные подарки.

– Тебе не понравился праздник? – спросил Энтони некоторое время спустя.

Они сидели в глубине сада, в спрятанной среди кустов беседке и слушали, как грохочет новенькая магнитола Зары.

– Понравился.

– Что-то вид у тебя нерадостный.

– У меня все нормально, понял? – рявкнула Зара.

Энтони выждал еще пару минут, потом небрежно спросил:

– Какой, ты говорила, у тебя знак зодиака?

– Стре… – начала она и вдруг замолчала. – Не верю я в эту чушь.

– Нет, веришь. Ты тогда читала гороскопы.

– Мало ли кто что читает…

– Все равно ты же знаешь свой знак? – перебил Энтони. – Ясно, что не Стрелец. Тогда какой?

– А тебе зачем?

Зара дернулась, банка с диетической колой опрокинулась и плеснула ей на куртку.

– Тьфу, мерзость! Пойду за тряпкой.

– Никуда ты не пойдешь! Не увиливай! Зара, какой у тебя знак зодиака?

– Слушай, придурок, у меня вся куртка промокла.

– Ну и что? Ты ее нарочно промочила. Думаешь, я болван? – Зара начала подниматься, Энтони быстро протянул руку и прижал ее запястье к земле. – Какой у тебя знак зодиака? Говори!

– Черт побери! – Зара презрительно посмотрела на него и мотнула головой. – Ну ладно. Скорпион.

– Мимо. – Энтони откинулся назад. – Лев.

– И что дальше? – огрызнулась Зара. – Лев, Скорпион, какая разница?

– Зара, в чем дело?

– Тебя надо спросить, это ты у нас ведешь себя как последний придурок.

– На самом деле у тебя день рождения не сегодня, так?

– Сегодня!

Зара отвела глаза и вытащила из кармана жвачку.

– Нет! День рождения у Стрельцов – между двадцать вторым ноября и двадцать первым декабря. Я проверил. – Энтони подвинулся так, чтобы видеть ее лицо, и жалобно спросил: – Зара, в чем дело? Обещаю, я никому не скажу. Мы ведь друзья, правда?

Зара пожала плечами и молча сунула жвачку за щеку.

– И что твой папа умер, я тоже не верю. – Энтони говорил медленно, не отрывая взгляда от ее лица. – Я думаю, он жив. Твоя мама и об этом соврала.

Зара жевала – очень быстро, почти отчаянно, глядя на верхушки деревьев.

– Ответь, – упрашивал Энтони. – Я никому не скажу. И вообще, кому я могу что-то рассказать? Я же никого не знаю.

Зара отрывисто рассмеялась.

– Ты много кому можешь рассказать. Своему папе, Джиллиан…

– Нет, я не скажу! – крикнул Энтони и тут же понизил голос. – Я им ничего не скажу, ни за что. Просто я хочу знать правду – когда у тебя на самом деле день рождения и почему ты притворяешься, что сегодня, и… вообще все.

Наступила долгая пауза. Наконец Зара повернулась к нему.

– Ладно, слушай. Имей в виду, если ты кому-нибудь хоть слово… Я тогда скажу, что ты пытался меня изнасиловать.

Энтони в ужасе вытаращил глаза.

– Что?

– Скажу, ты специально заманил меня в самый дальний угол сада и прижал к земле.

Она замолчала, глядя на руку Энтони, которая всего несколько минут назад сжимала ее запястье. У парня запылали щеки.

– А потом попытался меня изнасиловать.

– Ах ты…

– Вряд ли дело дойдет до суда, но тебя обязательно допросят. Это не очень приятно. А кто-нибудь так и будет думать, что ты это сделал. Так всегда бывает.

– Слушай, я не верю…

Он смотрел на нее, слегка задыхаясь.

– Теперь понял, что я серьезно? Ты обещал не говорить никому. Если скажешь отцу, или Джиллиан, или хоть кому-нибудь – я обращусь в полицию. И ты будешь в глубокой жопе. – Она выплюнула жвачку на траву. – Ну что, еще хочешь послушать?

Ричард чувствовал, что в его жизни наконец-то все стало на свои места. Он сидел в кресле, смотрел, как Флер листает альбом с образцами обоев, и не мог понять, как это он принял то, что было у них с Эмили, за истинную любовь. Было нестерпимо думать о том, сколько лет он потратил зря. Сколько лет, окрашенных в тусклые угольные тона!.. Теперь он живет среди ярких, насыщенных оттенков, которые срываются со страниц и радуют глаз.

– Надо решить, что ты хочешь в кабинете – крашеные стены или обои. – Флер посмотрела на него поверх темных очков. – И в какую сумму нужно уложиться.

– Можешь тратить, сколько захочешь.

Флер ответила восхитительной застенчивой улыбкой. У него тут же мурашки побежали по коже под рубашкой, словно в предвкушении еще одной ночи блаженства.

Флер больше не ночевала в собственной спальне. Она приходила к нему каждую ночь, уютно сворачивалась у него под боком, ее волосы рассыпались по подушке. Каждое утро его встречала ее улыбка, каждое утро сердце Ричарда делало перебой при виде нее. Они никогда еще так много не разговаривали, Ричард никогда еще не чувствовал себя таким счастливым, а у Флер ни когда еще так не сверкали глаза. Она вся как будто светится от счастья, думал Ричард, и в походке появилась какая-то новая упругость. И все это… все это благодаря ему. Губы Ричарда изогнула смущенная улыбка.

А когда он сделает предложение, больше уже нечего будет желать. Вот вернется из отпуска Оливер, они уладят денежные вопросы, и Эмили окончательно уйдет в прошлое. Он выберет подходящий момент, подходящее место, подходящее кольцо… Тихое, благопристойное бракосочетание… А потом – бурный, шумный, упоительный медовый месяц. Этого медового месяца он ждал всю свою жизнь.

Когда Зара закончила рассказ, Энтони рухнул на траву и устремил взгляд в слепящее си нее небо.

– Не может быть, – пробормотал Энтони. – И все это ради какой-то там золотой кредитки?

– Знаешь, сколько можно загрести через золотую кредитку? – возразила Зара.

– Да я не к тому… – Он нахмурился. – Не понимаю, а зачем врать, что твой папа якобы умер?

– Она сказала твоему отцу, что она вдова. Наверное, хотела его растрогать.

С полминуты Энтони молчал, потом, запинаясь, проговорил:

– Выходит, ей с самого начала были нужны только его деньги. С ума сойти можно! Мы ведь не такие уж богатые.

– Значит, она ошиблась. А может, вы богаче, чем ты думаешь.

– Господи, бедный папа. Он-то ни о чем не догадывается! Зара, я должен ему сказать.

– «А потом он повалил меня на землю, ваша честь, – ровным голосом продекламировала Зара. – Я вырывалась, но он был сильнее».

– Ладно! – разозлился Энтони. – Я не скажу, но, черт возьми, папа не может себе позволить потерять кучу денег!

– Считай, что это плата за удовольствие, – ответила Зара. – Мама всегда так говорит.

– Она и раньше так делала? – Энтони широко раскрыл глаза. – Встречалась с мужчинами ради денег?

Зара пожала плечами, глядя в сторону. Оказалось нетрудно сочинить для Энтони смягченный вариант настоящей правды. Даже если он проболтается, не утопит окончательно Флер. Зара изобразила мать глупенькой транжирой, которой до смерти хочется добыть золотую карту, чтобы тратить денежки Ричарда на модные туфли и парикмахерские. Энтони потрясен. Что же с ним было бы, расскажи она все, как есть? Что ее мама – циничная, бездушная обманщица, которая втирается в доверие к людям, когда они горюют и потому беззащитны? А потом благополучно удирает, пользуясь тем, что они не хотят преследовать ее, оберегая свою раненую гордость?

Правда здесь, у нее внутри только тоненькая занавеска отделяет ее от мира. Протяни руку и дерни – ткань порвется, и выйдут на свет все обманы, вранье и мерзкие выдумки, свернувшиеся у нее в мозгу, словно клубок змей. Только Энтони не протянет руку. Он думает, что уже узнал правду. Ему и в голову не придет, что там может быть что-то еще.

– По сути, она не лучше, чем проститутка!

– Она берет столько, сколько сама стоит! – отрезала Зара. – Разве твоему папе было с ней плохо?

Энтони растерянно посмотрел на нее.

– Так ведь он думает, что она его любит! Я и сам так думал. Я думал, что она любит его!

– Может, и любит.

– Когда люди любят друг друга, их не интересуют деньги!

– Конечно, интересуют, – свысока ответила Зара. – Ты разве не хотел бы иметь подружку, которая может купить тебе «порше»? Если скажешь «нет» – соврешь!

– Да, но настоящая любовь – это совсем другое! – возмутился Энтони. – Там важна личность.

– Там все важно, – отпарировала Зара. – Важнее всего деньги, потом уже внешний вид, ну а на крайний случай – личность.

– Господи, у тебя все мозги наизнанку! Деньги вообще ни при чем! Ну вот, например, выйдешь ты замуж за хорошего человека, а потом вдруг случится биржевой кризис, и он потеряет свои деньги?

– А, например, ты женишься на очень хорошей девушке, а она попадет в аварию и потеряет свою личность? В чем разница?

– Это не одно и то же, ты сама понимаешь. Почему ты защищаешь свою маму?

– Не знаю! – воскликнула Зара. – Наверное, потому что она – моя мама! Я никогда раньше никому про нее не рассказывала. Я и не понимала ничего… – Зара запнулась. – Ох, вот ведь черт! Зря я тебе рассказала.

– Лучше бы я и не спрашивал! Ну и каша…

Они со злостью смотрели друг на друга.

– Слушай, – сказала, наконец, Зара, – твой папа ведь не совсем тупой? Он не допустит, что бы она ободрала его дочиста, правда?

Зара заставила себя смотреть ему прямо в глаза.

Энтони медленно выдохнул.

– Наверное, не допустит.

– А тебе ведь нравится, что она здесь живет, скажи?

– Конечно, нравится! Даже очень. И что ты здесь живешь… тоже нравится.

– Это хорошо, – ответила Зара с улыбкой. – Потому что мне тоже нравится здесь жить.

Немного позже они вернулись в дом, и оказалось, что Флер и Ричард все еще добродушно переругиваются по поводу обоев.

– Энтони! – воскликнула Флер. – Вразуми своего папочку! Сначала он мне разрешил переделать кабинет по своему усмотрению, а теперь заявляет, что не хочет никаких узоров, только полоски или медальоны.

– Я не знаю, что такое медальоны, – ответил Энтони.

Он ожидал, что теперь, когда он знает правду, Флер покажется ему другой. Страшной, что ли. Он боялся той минуты, когда снова встретится с ней. А она такая же, как всегда, – приветливая, красивая. Она улыбнулась ему, и он неожиданно для самого себя улыбнулся в ответ. Да не ужели все, что рассказала про нее Зара, на самом деле правда?

Ричард сказал:

– Знаешь, Флер, давай ты прихватишь еще образцов, когда поедешь в Лондон? Наверняка мы найдем компромисс, только помни: именно мне предстоит сидеть в этом кабинете, да еще и работать по возможности. – Он улыбнулся Заре и Энтони. – Флер мечтает устроить здесь оранжевые стены.

– Не оранжевые, а терракотовые!

Зара спросила мать:

– Когда ты едешь в Лондон?

– Послезавтра, – ответила Флер. – В пятницу.

– Она поедет на панихиду, – пояснил Ричард.

Зара застыла. Ее лицо побелело.

– Ты поедешь на панихиду?

– Верно, – ответила Флер.

– На панихиду? – повторила Зара, не веря своим ушам. – Ты поедешь на панихиду?

– Да, дорогая, – нетерпеливо отозвалась Флер. – Успокойся, пожалуйста. – Она впилась взглядом в глаза дочери. – Я еду всего лишь на один день. Это по бедной Хетти Фэйрбразер. Ты помнишь Хетти, дорогая?

Зара вздрогнула и отвернулась.

– Зара! – окликнула Джиллиан. – Тебя к телефону! Некто по имени Джонни.

– Джонни? – встрепенулась Зара. – Джонни звонит? Уже иду! Скажите ему, чтобы не вешал трубку!

Зара, не оглядываясь, побежала в дом.

– Хочешь диет-колу? – крикнул ей вслед Энтони, но Зара не слушала. – Я пойду… посмотрю, вдруг она хочет колы.

Ричард посмотрел на Флер.

– Что-то Зара очень расстроилась, услышав про панихиду.

– Да, – печально согласилась Флер. – С тех пор как умер отец, ее страшно расстраивает все, что связано со смертью. Я стараюсь при ней об этом не упоминать.

– Конечно, – сказала Джиллиан, – понимаю.

– Бедненькая… – Внезапно глаза Ричарда блеснули. – А кто такой Джонни? Близкий друг Зары?

– Он нам обеим близкий друг, – сдержанно ответила Флер. – Я его знаю много лет.

– Пригласи его сюда, – предложил Ричард. – Мне хочется познакомиться с твоими друзьями.

– Может быть, – ответила Флер и заговорила о другом.

Зара скрылась в крошечной комнатке, где находились только телефон, стул и столик, на котором можно было оставлять записанные сообщения. Энтони дожидался ее под дверью, а когда она вышла, раскрыл рот от удивления: глаза у нее сверкали, она снова была полна веселья.

– И кто же такой Джонни? – не удержался Энтони. – Твой бойфренд?

– Не говори ерунду! Нет у меня никаких бой-френдов. Джонни просто друг. Очень хороший.

– Все так говорят.

– Слушай, ему пятьдесят шесть лет!

– А-а, – протянул Энтони, чувствуя себя круглым дураком.

– И еще он голубой, – прибавила Зара.

У Энтони глаза полезли на лоб.

– Голубой?

– Ага, голубой! Ну что, доволен?

Зара захихикала и направилась в сад. Энтони кинулся за ней.

– Куда ты идешь?

– Джонни просил кое-что передать Флер.

На лужайку они, запыхавшись, прибежали одновременно.

– Джонни надеется, что ты передумала, и просит ему позвонить, если передумаешь! – объявила Зара.

– Насчет чего? – спросила Флер.

– Он сказал, ты знаешь. А еще он сказал, что свозит меня в Нью-Йорк! Вместо подарка на четырнадцатилетие!

Зара метнула в сторону Флер торжествующий взгляд.

– В Нью-Йорк! – восхитился Энтони. – Фантастика!