Текст книги "Зямка Копач (Хлопчик)"
Автор книги: М. Даниэль
Жанр:
Драматургия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Н. Даниэль
Зямка Копач
(Хлопчик)
Действующие лица
Андрей Кудрявцев – командир красноармейского отряда.
Запалка – его помощник.
Микола,
Казимир,
Федор – красноармейцы.
Лейбка,
3ямка – подростки – воспитанники Красной армии
Марианна – мать Андрея Кудрявцева.
Самуил – старый рабочий, сапожник.
Петро – сапожник, большевик-подпольщик.
3орах – многосемейный сапожник.
Виктор – сапожник.
Ян – сапожный подмастерье.
Магда – служанка сапожной мастерской.
3игмунд – польский офицер, майор.
Брамик – начальник тюрьмы, лейтенант.
Савелий Никитич – его помощник,
Влас Маковецкий – тюремный надзиратель – бывшие надзиратели царской тюрьмы.
Сержант
1-й легионер.
2-й легионер.
3-й легионер.
Бенця – хозяин сапожной мастерской.
Сора – его жена.
Красноармейцы, польские солдаты, ремесленники.
Акт первый
Картина первая
Морозная зимняя ночь. Снег. Небольшая железнодорожная станция. Видны железнодорожные пути и составы. Вдали – вокзальные огни. То и дело нервно перекликаются паровозы и доносится гул вагонов, – в городе идет эвакуация.
Со стороны вокзала в сопровождении Федора, Запалки, Казимира появляется Андрей Кудрявцев.
Кудрявцев (отдает приказ). Составы с четвертого и второго пути отправить немедленно!..
Запалка (вытягивается по-военному). Есть отправить, товарищ командир!
Кудрявцев (обращается к Миколе). Караулы на вокзале усилить! Подозрительных задерживать. Понятно?
Микола. Так точно, понятно, товарищ командир! (Уходит.)
Кудрявцев (к Казимиру). Все посты расставил?
Казимир. Только теплушка с лекарствами, без охраны стоит.
Кудрявцев. Свободные красноармейцы имеются?
Казимир. Свободных нет, – все на постах!
Кудрявцев. Хлопчиков наших не видел?
Казимир. Они на посту, охраняют теплушки…
Кудрявцев. Передай по постам, что штаб находится теперь в депо.. Вернись немедленно… можешь итти…
Казимир. Слушаюсь, товарищ командир! (Уходит.)
Кудрявцев обходит пути и приближается к заброшенному тупику, у которого стоит запломбированный вагон-теплушка. Неподалеку от кос, на снегу, барахтаются двое подростков в длинных, волочащихся но снегу красноармейских шинелях. Они затеяли возню, чтобы немного согреться, а потом увлеклись и теперь уже борются всерьез, со всем азартом молодости. Кудрявцев, заметив борющихся, подходит к ним, приглядываясь. Те, увлеченные борьбой, продолжают свою возню.
Кудрявцев. Так его! Так его!.. А ну-ка, еще разок! Лейбка, не сдавай!.. Жару, жару больше!
Лейбка (вырываясь). Пусти… чего пристал! Холодно мне… чего балуешься?
Кудрявцев. А ну, пусти его, Зямка! Со мной, небось, не станешь? Сдрейфишь?
3ямка. Это я-то? Становись, товарищ командир!
Кудрявцев. О-о, вот он какой! Ладно. Скидывай шинель – готовь бока. Гляди в оба глаза, Лейбка, сейчас пятками вверх полетит!
Кудрявцев и Зямка, сбросив шинели, схватились.
Зямка (отдуваясь). Ффу… Ну, и жарко… Рубашка так и горит на теле… Какой тут мороз!
Лейбка (дрожа). А мне холодно! Руки остыли, ноги остыли.
Зямка. Да не хнычь ты! Ватой, что ли, тебе их укутать?
Кудрявцев. По местам! На пост!
Зямка и Лейбка, схватив винтовки, становятся но оно стороны теплушки, вытянувшись, как часовые.
Слушайте, ребята, что бы ни случилось, – с поста ни шагу. Ждите смену. Эта теплушка для пашей армии – большое дело сейчас. Здесь лекарства и перевязочный материал для наших больных и раненых товарищей. Понятно? Каждый аршин марли может спасти жизнь бойца. Попятно?
Зямка. Так точно, понятно, товарищ командир.
Лейбка (жалобно). А смена-то скоро придет? Мороз-то какой… Тридцать градусов!..
Зямка. Мороз! Товарищ командир, пускай он домой идет, – я один постою…
Кудрявцев. А ты не командуй здесь! Лейбка домой вернется, когда смена придет, через два часа. Пароль – Марат.
Зямка. Марат?
Кудрявцев. Марат. Имя такое.
Зямка. Не слыхал… Это кто же? Из наших?
Кудрявцев (улыбаясь). Из наших, Зямка, из наших!
Зямка. А-а! С товарищем Лениным работает вместе?
Кудрявцев. Нет, Зямка. Марат умер давно. Больше ста лет назад. Его убили…
Зямка. Убили?
Кудрявцев. Да. Убила женщина… как бы это тебе объяснить? Ну, словом, – французская белогвардейка… Пробралась к нему надом и заколола безоружного кинжалом… за то, что он боролся за французскую бедноту… Понятно?
Зямка. Понятно… Эх, жаль, я тогда на часах у его дверей не стоял!
Кудрявцев. Ну и что бы ты сделал?
Зямка. Я бы ее штыком… не дожила б до того, чтобы живой уйти!
Кудрявцев. И правильно сделал бы, Зямка! Вот что: коли мороз не спадет, что хотите делайте – на кулачках бейтесь, в обнимку валяйте друг друга, прыгайте, пляшите, – только глаз не смыкать! Понятно?
Зямка. Понятно, товарищ командир!
Лейбка (уныло). Понятно…
Кудрявцев. Ноги бумагой обмотали?
Лейбка. Бумагой?
Зямка. Зачем бумагой?
Кудрявцев. А затем, что теплее будет. (Достал из кармана несколько старых газет, передает мальчикам.) Нате. Обмотать как следует. К теплушке не подпускать никого. Пароль?
Зямка. Марат!
Кудрявцев. Марат. (Уходит.)
Лейбка и Зямка, усевшись на сют, начинают обматывать ноги бумагой.
Лейбка. Слюна во рту совсем теплая, а сплюнешь на землю, – ледышка падает… Ну и мороз! В такой мороз нос, говорят, сначала белеет, потом чернеет, а потом…
3ямка. А потом и вовсе отваливается. Лейбка! Нос-то у тебя…
Лейбка (испуганно). Ну?
3ямка. Белеет!
Лейбка (хватаясь за нос). Врешь?
Зямка. С места не сойти! Самый кончик – прямо, как снег, белый!
Лейбка. Да откуда же? Я его все время в башлык кутал.
3ямка. Плохо, должно быть, кутал…
Лейбка. Да я и не чувствую ничего…
Зямка (испуганно всплеснув руками). Лейбка, знаешь что?!
Лейбка (в ужасе). Ну?!
Зямка. Почернел!
Лейбка. Ой!.. (Трогает нос.) Может, показалось?
Зямка. Как уголь!
Лейбка. Домой побегу… Тридцать пять градусов…
Зямка. Куда? Дурак ты эдакий! Да шучу я, шучу. Ну-ка, покажи нос… (Щелкнул его по носу.) Чуешь?
Лейбка (неуверенно). Словно бы – да…
Зямка (еще раз щелкнул). А сейчас?
Лейбка. Больно!
Зямка. Порядочный нос от щелчка всегда болит… Даже летом… Значит, все в порядке…
Лейбка. А ты – тоже! Что ты – хозяин, чтобы меня по носу щелкать? До сих пор болит!
Зямка. А ты и вправду испугался?
Лейбка. Вот уж ничуть! Что ты думаешь – я шуток не понимаю? Ну и холод! Градусов сорок! Зямка, а как ты думаешь, час уже прошел?
3ямка. Час? Час, пожалуй, прошел.
Лейбка. А тьма какая! Ни одной звезды! На небо погляди… Жутко уж очень… Спой что-нибудь…
3ямка (поет).
По небу катятся тучи,
Тучами ветер играет,
Мачеха, лютая буря,
В голой степи завывает,
Поклон свой из дальней Сибири
Сыну отец посылает.
Наш командир с Донбасса приехал… шахтером там работал… Лейбка, ты никогда не был в угольной шахте?
Лейбка. Нет еще…
Зямка (помолчав). И я еще не был!.. Интересно там, под землей-то, а? Как ты думаешь? (Поет.)
Быстро проносятся годы —
Вырастет сын и узнает,
Что за решеткой тюремной
Старый отец изнывает…
А вчера он рассказывал про Луганск… город есть такой у них на Донбассе… завод там большой стоит… Паровозы мастерят там… И на том заводе работал командир всех донецких партизанов, я фамилию запомнил… Во-ро-ши-лов! (Поет.)
Тучи расходятся злые,
Ветер холодный слабеет…
Скоро увидимся, батька,
Глянь-ка: на небе светлеет…
Слушай, Лейбка…
Лейбка. Ну?
3ямка. Как ты думаешь, – знает он, что я пошел добровольцем в Красную армию и стою вот здесь на часах?
Лейбка. Кто?
Зямка. Ворошилов…
Лейбка. Ворошилов? (Задумывается.) Думаю, что не знает.
Зямка. А я думаю, что командир написал ему обо мне. Ты знаешь, когда я в первый раз прибежал к нему записываться в Красную армию, он меня долго расспрашивал, кто я да что, и есть ли у меня родители… А откуда у меня родители, если я родился круглым сиротой? (Изображает в лицах свой разговор с Кудрявцевым.)
– А голубей гонять умеешь?
– Нет, – говорю я, – это парни на слободке гоняют, а мы бумажные змеи пускаем!
– А свистеть? – спрашивает.
Я как свистнул, аж стекла задрожали.
– Хорошо! – говорит, – молодец! А драться?
Тут я подвох почуял и промолчал. Скажу «умею» – не запишет, решит, что скандалист, а скандалист не может быть красноармейцем. Скажу «не умею» – опять не запишет: какой же из тебя красноармеец, если ты драться не умеешь? У красноармейца такое ремесло, чтобы драться.
Лейбка. Ну, ну?
Зямка. Ну, я ответил, что по специальности я сапожник, но с буржуями, если командир прикажет, драться сумею… Смеется. «Хорошо», говорит. Позвал начальников, показал на меня: «По специальности, – говорит, сапожник, а драться с буржуями, если прикажут, сумеет…» «Ну, коли ты такой боевой, сказал он мне, – садись со мной обедать, посмотрю, какой у тебя аппетит, а там увидим, – может, тебя и в армию запишем». (Убежденным тоном.) С тех пор командир без меня – ни шагу! Даже сплю у него в комнате!
Слышится стрельба.
Лейбка (испуганно). Стреляют!
Зямка. Наши легионеров угощают!
Лейбка. А на базаре сегодня говорили, о легионеры уже совсем близко… И когда город войдут, то всех вырежут… Всех большевиков и красноармейцев…
Опять слышны выстрелы, теперь уже ближе.
Лейбка. Опять… Слышишь, Зямка? Вот еще…
Зямка. Замолчи.
Оба прислушиваются.
Опять стихло…
Слышны заводские гудки.
Заводы кричат… на подмогу зовут. Видать, что-то случилось в городе… Как зовут… словно живые люди…
Лейбка. Суматоха теперь пойдет… о нас забудут…
Зямка. Командир не забудет! За нами пришлет!
Лейбка (хныкая). Да… пока он пришлет, мы померзнем тут… Видишь, на вокзале темно… Все фонари погасли… Все фонари… Конец нам теперь, Зямка, не сыщут нас тут!
Зямка. Ну, завыл… Не скули ты! Постой-ка! (Прислушивается.) Идут сюда как будто?
Лейбка (прислушиваясь). Идут!
В темноте появляются два мутных огонька – ручные фонари в руках приближающихся людей. Подходят Савелий Никитич и Влас Маковецкий.
Савелий. Тут она где-то… на седьмой линии теплушка стояла… запломбированная… На станции сказывали: сахаром гружена…
Влас. Какой там сахар?.. Лекарства в ней… Дорогая это штука и тянет мало… что-то не видать ее… угнали, должно быть… торопятся хозяева… бегут… весь город очистят.
Савелий. Дожили мы с тобой, Влас. Дослужились… Сорок лет при тюрьме… Сорок лет верой-правдой служили. Ни один арестант не сбежал! И вот – взашей!.. Как собак… По ночам приходится здесь шарить. Пропитание себе в теплушках отыскивать…
Влас. Не сгодились мы с тобой, Савелий Никитич… «Старого, – говорят, – вы режиму…» Ну, ладно, не хороши – не надо… А только я тебе скажу, здесь, на железной дороге, по ночам – не по мне это дело… душа не лежит! По тюрьме скучаю…
Савелий. Мы своего часу дождемся… не боюсь… Только вот кого стеречь будем? В тюрьме-то пусто, – они, я гляжу, арестантов у нас начисто выведут… всех отправляют…
Влас, А ты не робей, Савелий Никитич, место свято не бывает пусто… Есть тюрьма – будут и арестанты… Одних увезли – других привезут. Чуешь, что в городе?
Савелий. Так-то так…
Лейбка (неожиданно). Сюда! Помогите!
Зямка. Ш-ш-ш… ты!.. Кто идет?
Лейбка. Сюда!
Зямка затыкает ому рот.
Зямка. Кто идет? Стой! Пароль!
Савелий Никитич и Влас молча замерли на мосте.
Пароль говори, а то стрелять буду!
Ручные фонари повернулись и осветили мальчиков. Зямка взял ружье наизготовку. Громкий смех Власа и Савелия.
Влас (хохоча). Савелий… Савелий Никитич! Ну, скажи мне, христа-ради, видал ты когда-нибудь такое? Вот щенок! «Пароль, – говорит, – стрелять буду!» Ну, в кого ты стрелять собрался? В меня? Да я тебя плевком перешибу. Возьму вот сейчас, как котенка, за горлышко и… (Приглядываясь и переменив тон.) Да вы что здесь делаете?
Лейбка (испуганно). Груз охраняем… лекарства… мы не виноваты… нас сюда поставили…
Зямка (Лейбке). Молчи уж! (Власу.) На посту мы. И покуда смена не придет, мы отсюда не уйдем.
Влас. Смена? (Гогочет.) Ах, ты… Сменять-то будешь пеленки свои, что ли?
Савелий (Власу). Погоди-ка, Влас… тут дело такое… (К мальчикам.) Вы, сопляки, вот что… бросайте-ка ваши винтовки и марш отсюда, пока целы! Город окружен. Того гляди – легионеры придут.
Зямка. А наш отряд?
Влас. Отряд? Сбежал твой отряд…
Зямка. Неправда! Если бы я на посту не стоял, то за такие слова отвел бы вас в штаб!
Выстрелы.
Савелий. Не горюй, парень, вернется твой отряд! Нынче ж ночью вернется. У нас и местечко для всех припасено… так, как птички, и сядут!
Влас. А ты адресок им оставь, Савелий Никитич!
Савелий. Адресок? Городской острог спросите, ребята… свободные камеры найдутся!
Влас. «Пароль, – говорит, – стрелять буду!» И таким сосункам винтовки дают! Да я тебя…
Савелий (удерживая его). Брось, Влас… Не к спеху… Пойдем… (Уходят.)
Лейбка. Куда же они? Куда же ушли? Эй! Постойте! Погодите!
Зямка. Лейбка!
Лейбка. Зямка… пропали мы… бежать надо… спасаться! Забыли нас, бросили… Никто сюда не придет… Давай бросим винтовки и – домой. Боковыми переулочками можно пробраться, я знаю… Зямка, милый, давай – домой…
Зямка (таким же умоляющим тоном). Лейбка, замолчи… Если ты хоть одно слово еще
скажешь… (Грозно.) Я тебя своими руками заколю – так и знай!
Лейбка. Я уже молчу… молчу!
У вокзала перестрелка. Красноармейцы отступают. В свете прожекторов смутно видны штыки, пики, знамена. При непрекращающейся перестрелке слышна песня.
Зямка (прислушался, без слов подхватил мотив). Наши поют… (Опять напевает.) Эх, как поют! И совсем ведь близко.
Зямка, вглядываясь вслед отступающим и напевая, отошел несколько в сторону. Лейбка прислонил винтовку к теплушке и исчез. Зямка, оборачиваясь.
Лейбка… Лейбка! (Подходит, увидел винтовку, прислоненную к вагону.) Сбежал! (Поднял винтовку Лейбки, поставил ближе к себе.) Один остался… Убежал… Холодно… Ждать уж недолго… скоро смена… Не забудет командир? Не забудет!.. Только бы не заснуть. Только бы не заснуть… (Прислонился к теплушке.) А спать хочется… Сдать хочется… (Встряхивается.) Что это я?.. В самом деле, чуть не заснул. (Напевает.)
Поклон свой из дальней Сибири
Сыну отец посылает…
Милому сыну… поклон посылает… поклон… посылает… (Опустился на ступени теплушки, съежился, обхватив руками винтовку.) Главное… не сходить с поста… и не смыкать глаз… понятно?.. Понятно, товарищ… командир…
Винтовка выпала из рук, голова Зямки поникает. В глубине сцены, на путях, показались огоньки фонарей. Они исчезли за вагонами. Показались вновь. Приближаются. Из тьмы вырисовывается несколько фигур.
Савелий. Здесь они были… Аккурат на седьмой линии.
Влас. Здесь. И я видел! Уйти им некуда… Вот тут стояли, теплушку сторожили…
Брамик (сквозь зубы). Пленных опросил?
Легионер. Так точно!
Брамик. И, разумеется, ничего не знают?
Легионер. Так точно!
Брамик. Ну, конечно, где же им знать… если таких болванов пошлешь к ним…
Зямка (встрепенулся, схватился за винтовку, Насторожился). Идут, идут! (Вытянулся, как часовой на посту). Смена идет! Эй! Сюда! Здесь я, товарищи! Здесь я!
Брамик. Это что такое?
Савелий (выступает вперед). А это тот хлопчик, пан лейтенант… Мы уже докладывали…
Брамик. Ага!.. (Направляется к Замке.)
3ямка. Стой! (Вскидывает винтовку.)
Брамик. Что? (Еще шаг в сторону Зямки.)
Зямка. Стрелять буду!.. Говори пароль!..
Брамик (невольно отступает; потом, обернувшись к своим, командует). Двое с правого фланга три шага вперед! Наизготовку! Бросай винтовку!
Зямка стоит неподвижно.
А, вот как! Считаю до трех… Раз… два…
Кудрявцев (из темноты). Стой! (Выбирается из толпы пленных, подошел к Зямке. Руки Кудрявцева связаны за спиной.) Слушать приказ… Отдай винтовку! Снимаю тебя с поста! Марат!
Брамик. А, вот он, красавчик! Объявился… Нарутович! Взять его! Усиленный караул… Головой отвечаешь.
Зямка. Товарищ командир, я ведь не оставил самовольно поста… Вы видели?
Кудрявцев. Видел, видел…
Брамик. Увести!
Зямка (хватаясь за Кудрявцева). Я хочу с ним… это мой командир…
Брамик (насмешливо). Ты не заплачь… может, няньку к тебе приставить? Хороша армия! Часовой – сопливый мальчишка… Армию из грудных младенцев собрали.
Кудрявцев. Этого мальчишку я не променяю на ваших трехаршинных истуканов, пан лейтенант…
Брамик. Молчать! Слушай команду! Пленных выстроить попарно…
Зямку отрывают от Кудрявцева, отводят в сторону.
Кудрявцев (негромко). Зямка, крепись!
Зямка (пытаясь улыбнуться). Мне не больно!
Брамик. Разговоры прекратить! Марш!
Пленные, со всех сторон окруженные легионерами, трогаются.
Занавес.
Картина вторая
Общая камера тюрьмы, в которой находятся красноармейцы. Оборванные, обросшие, исхудалые, они лежат на нарах. За маленьким окошком зимний погожий день. Солнце, голубое небо. Зямка стоит у окошка и поет. Последние две строки песни подхватывает хор.
Зямка (поет).
Орленок, орленок – могучая птица,
Лети ты в далекий мой край,
Там мама-старушка по сыну томится,
Родимой привет передай!
Орленок, орленок – могучая птица,
К, востоку стреми свой полет,
Взлети над Москвою, над красной столицей,
Где Ленин любимый живет!
Орленок, орленок, ему расскажи ты
Про наших врагов, про тюрьму;
Скажи, что в плену мы, но мы не разбиты
И нас не сломить никому.
3апалка. Ладную песню Зямка сложил. Слова больно хороши… за сердце берут… (Подходит к окну.) А на воле, видать, теплынь…. И небо-то какое синее! Месяц не пройдет, – весна. Эх, хорошо по весне в поле!.. Выйдешь утречком, – земля набухшая, дух от нее… А пройдешься пo ней плугом, так она, словно вот ребенок, которого по головке погладили… радуется… Да… если бы только знать, долго ли нам еще жить здесь?
Казимир. Сто лет. Не меньше. Никто же не знает, куда мы делись. Думать надо, ребята! Может, что и надумаем.
Микола. Кабы знали… Кабы знали, так давно бы нас всех обменяли. За каждого красноармейца по два легионера отдали бы.
Зямка. По два… А трех не хочешь? Трех легионеров за одного нашего. Больше они не стоят.
3апалка. Трех? Нехай – трех… Я вот не пойму только, как же это обмен происходит?
3ямка. Очень просто. Вот, скажем, граница… тут вот наш штаб и совнарком… конечно, сполна… а вот здесь, по ту сторону, польские легионеры…
Запалка. Ихний штаб, значит, и правительство?
Зямка (пренебрежительно). Нету у них ни штаба, ни правительства.
Запалка. Глупости говоришь! В каждой стране штаб и правительство полагаются!
Зямка (небрежно). Подумаешь – штаб! Несколько офицеров да буржуев… Ну, ладно, пусть и у них будет… Нас всех, значит, подводят совсем близко, к самой границей. А пушки, само собой, перестают стрелять, бойцы тоже – чтоб ни-ни… Тихо так кругом… И вдруг выходит белый офицер, с польского штабу и читает: «Адам Запалка!».
3апалка (вытягивается). Боец революционно-партизанского отряда, крестьянин. Ковенской губернии, хозяйство бедняцкое…
3ямка. Правильно… Делаешь три шага вперед, как полагается по уставу. Из нашего штабу интересуются: – Где участвовал в боях? – Сражался в четвертом красноармейском отряде под командованием товарища Кудрявцева. – Ладно, – говорит Ленин, – обменять его. Паны спрашивают: – Сколько дадите? – Одного легионера, – отвечают наши. – Мало! – Двух дадим. – Мало… – отвечают оттуда, – трех давайте. – А что ж? – говорит Ворошилов, – что он не стоит трех? И им отдают трех этих истуканов, а тебя берут на нашу сторону.
Запалка. От ловко!
Зямка (увлекаясь). Теперь мой черед. Делаю по уставу три шага вперед: Зямка Копач, сапожный подмастерье. – Где участвовал в боях? – спрашивает Ленин. – В четвертом красноармейском отряде под командованием товарища Кудрявцева. – Обменять, – говорит Ленин, – дайте за него панам одного легионера. – Мало! – говорят паны. – Двух! – Мало, – Трех! – Мало. – Что ж, четырех хотите? – И четырех не возьмем, – говорят паны, – пятерых давайте. Ну, тут, конечно, все удивились, подошли ближе, осматривают меня со всех сторон. Ворошилов говорит: – Совесть-то у вас, паны, кобылья… Запрашиваете! Где же видно, чтобы за такого хлопчика – пятерых здоровых мужиков давать? Ну, тут, конечно, выходит наш командир и докладывает: – Этот, говорит, самый Зямка Копач, охранял у меня теплушку с лекарствами, и, пока я его не сменил, он своего поста не оставил… а пули, товарищ Ворошилов, вокруг него, между прочим, как шмели жужжали, – Молодец! – говорит Ворошилов, – отдать за пего пять легионеров!
Запалка. Нехай будет пять.
Казимир. А дальше? А дальше что?
Микола. Говори, что дальше, Зямка!
Зямка (растерянно). Дальше?.. А дальше так… Переходим мы, значит, границу… Из пушек палят… Из винтовок палят… Музыка марш играет…. Нас по рукам расхватали и ну – качать. Качают и – ура. Ура. Ура… сам товарищ Ленин расцеловался с нами… Чего смеетесь? С вами, может быть, он не станет, а со мной, наверное, поцелуется.
Микола. Сказал! Да быть этого не может…
Казимир. А почему не может? Такому человеку, как Ленин, каждый боец, как брат родной.
Запалка. Будет, ребята… чего шумите… Ты, Зямка, вот чего мне объясни: расцеловался ты с товарищем Лениным, а дальше что?
Зямка. А дальше командир приказ отдает: зачислить всех на довольствие и выдать обмундирование… А Зямку Копача послать в разведку – вот как оно дальше будет.
Запалка. У Зямки, что ни спросишь, – у него ответ готовый… А теперь вот что ты мне скажи: до Москвы далеко отсюда?
Зямка. Какое там далеко! Как отсюда выехал, прямо на Молодечно езжай, там пересадка, а оттуда – прямым поездом на Москву. Рукой подать… Только вот как отсюда выехать, это я тебе уж не скажу!
Все смеются.
3апалка. Хватит, ребята… Подымайте роту!
Зямка, Казимир, Микола будят спящих. Зямка щекочет соломинкой голую пятку спящего красноармейца; тот спросонья отбрыкивается.
Микола (поет над ухом второго товарища). Христос воскресе из мертвых, смертью смерть поправ…
Зямка (будит третьего). Федька! Пожар!
Федор (вскакивая на нарах). Что? Горит? Где горит?
Запалка. Дворец твой панский сгорел, Федька! Нищий ты теперь.
Федор (приходит в себя). Вот черти!.. я спросонок тпупшея, а у меня и гореть нечему.
Голос тюремного надзирателя сквозь «волчок»: «Не шуметь».
Запалка. Все встали?
Зямка. Все, товарищ Адам! (Идет к «волчку».)
Запалка. Зямка, посмотри. В шеренгу стройсь! (Выстраиваются.) На первый, второй рассчитайсь!
Красноармейцы. Первый, второй… Первый… второй… Первый… второй…
Запалка. Первые номера, шаг вперед.
Красноармейцы перестраиваются.
А теперь, товарищи, давайте кровь маленько разогреем… залежались. А красноармеец должен здоровье свое соблюдать на страх мировой буржуазии… Слушать команду! Вдыхай полной грудью!.. Руки на бедра… Опускайся… подымайся… ать-два-три-четыре… Микола, не запаздывай… ать-два-три-четыре… Микола, что я тебе говорю?.. ать-два-три-четыре… Отставить! Микола, два шага вперед.
Микола выходит.
Ты чего мне весь строй гадишь?
Микола. Освободи, товарищ Запалка… Я-то всей душой… а вот ноги мешают… здоровы больно они… как с ними управишься?! Мне десяти лет еще не было, а отцовские сапоги не лезли…
Запалка. Да… ножки у тебя… действительно… в мировом масштабе. Вольно!
Микола. Я про то и говорю… горе мое. Ума не приложу, с чего они у меня такие…
Запалка. Босиком много бегал… на воздухе-то они, знаешь, быстро растут.
Все смеются.
Микола. Тебе смех – а я из-за них, проклятых, холостым остался.
Федор. Это как же?
Микола. А вот так же…
Все. Расскажи.
Микола. Женихался я с одной… дело было за год до того, как в Красную армию добровольцем пошел… барышня деликатная, из образованных… Целые романы могла наизусть говорить. Ну, слюбились мы… Я, значит, целый день работаю, она тоже, а но вечерам гулять ходим.
Зямка. И ты ей на ноги наступил?..
Микола. Вот и не угадал. Я, бывало, как лебедь плыву, тихохонько так ступаю, с оглядкой. Ногами-то норовлю в сторонку, в сторонку…
Казимир. Вот тоже рассказчик! Тянет кота за хвост. Чем дело-то кончилось?
Микола. А. тем кончилось, что маху я дал. Днем с ней пошел гулять. Ну, она ноги-то мои и разглядела… Грустно так, помню, все смотрела на них, а потом сбежала. На утро – письмо мне. Храню его. Вот оно. (Достает.) «Уважаемый, – пишет, – Микола Афанасьевич! Хотя, – пишет, человек вы вполне серьезный: не пьете, не курите, в карты не балуетесь, как другие прочие, и хотя, – пишет, волос у вас кудрявый и лицо чистое…»
Казимир (перебивая). Не сказал бы…
Микола. Я тогда завивался. «И мужчина вы из себя представительный, но только что ноги у вас совсем непропорциональные». И подпись: «С болью в сердце – Лизавета»… Э, да что вспоминать!..
Стук в стенку; все припадают к стенке, вслушиваются.
Казимир. Опять стучит…
Запалка. Каждый день… видно, сказать что-то хочет, а мы, как глухие.
Казимир. Я слышал от товарища, как переговариваются в тюрьме.. Дайте мел. Глядите! (Пишет на стене.) А, Б, В, Г, Д, Е, Ж, 3, И, К… и так далее – весь алфавит. 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10. Под каждой буквой число пишем. Вот я хочу простучать – кто вы. Стучу десять раз, потом делаю перерыв, лотом опять стучу восемнадцать раз. (Стучит.)
Все подходят к стене, вслушиваются, пытаются разобрать ответный стук, но – разочарованные – забираются на нары. Один Зямка продолжает стучать. Тишина.
Запалка. Хватит, Зямка. Ничего ведь не выходит…
Зямка. Ничего не значит. Пусть услышим, что рядом товарищи… Веселее на душе станет… Почувствует, что мы все вместе.
Казимир. А вы ночью шаги слышали? Верно, опять на расстрел… Третью ночь не сплю… С тех пор, как командира к смертникам перевели, не могу спать…
Микола. Каждую ночь оттуда выводят… расстреливают в лесу…
Запалка. Будет… (Миколе.) Хватит… А ты, Зямка, к двери…
Зямка. Я слушать хочу.
Запалка. Посмотри!
Зямка. Тихо…
Запaлка. Командира спасти нужно… ночью его расстреляют… мне дали знать…
Зямка. Нет… нет. Обменяют его.
3апалка. Надо дать знать нашим на волю…
Зямка. Ш-ш-ш!..
Слышны шаги в коридоре, все смолкают и прислушиваются.
Казимир. Слышите?.. Это, что ж, на расстрел?
Микола. Нет, это так… На расстрел они ночью водят.
Федор. Каждую ночь!
Напалка. Да, скоро, видно, и наш черед…
Микола. С нашими бы связаться… Дать бы им весточку… Небось, вызволят, тогда поменяют на ихних…
Запалка. Придумал ловко, а вот как с ними связаться? Командир-то адреса знает, да к командиру не подойти, не то что заговорить с ним. Видали его на прогулке? Спереди – легионер, сзади – легионер, поди, сунься.
Федор. Но как? Как?
Пауза.
Зямка (неожиданно). Я придумал, как взять адреса у командира..
Запалка. А ну, как? Последите за дверью.
Один красноармеец идет к двери. Остальные теснятся вокруг Зямки, слушая его.
Зямка (возбужденно). Во время прогулки я упаду.
Запалка. Тише.
Зямка что-то тихо, жестикулируя, говорит.
Запалка (догадывается). Ну, ну. А дальше? Зямка (растерянно). А дальше…
Федор. Постойте… постойте… Но догадается ли командир, что ему делать?
3ямка. Конечно, догадается!
Смех. Шумные возгласы: «Молодец Зямка! Ловко придумано! Эх! Обведем мы их» и т. п.
Запалка (перебивая). Понятно. А сумеешь, Зямка?
Зямка. Сумею!
Грохот ключей – в дверях Влас.
Запалка. Тише.
Влас. Что вы тут раскудахтались? Без прогулки хотите остаться?!
Молчание. Пауза.
Занавес.
