Текст книги "Живые организмы-спутники человека"

Автор книги: М. Козлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Фараонов муравей

Дом был замечательный, если бы не муравьи. Они там кишели повсюду и в первое же утро нашей жизни в новом доме оказались и на нас самих, и на нашей пище, и везде… Они сновали под нашей одеждой, путались в волосах, ползали по рукам, лезли в глаза. Сначала мы все время пытались их ловить, даже топить в воде, топтать ногами, но вскоре уверились, что все бесполезно, и тогда дали им волю: пускай себе бегают взад и вперед, как им нравится.

Уильям Сароян

Так описывает писатель Уильям Сароян столкновение одной американской семьи с фараоновыми муравьями. И вам приходилось встречаться с ними.

Фараонов муравей (Мономориум фараонис) – один из 10–15 тысяч видов муравьев, известных на Земле.

Он, как и другие муравьи, раньше человека изведал пользу общественной жизни. Этот длинноусый крошка без коллектива себе подобных обречен на гибель. Вне коллектива он вялый, медлительный, ленивый, а в коллективе энергичный, быстрый.

С появлением на Земле человека изменился жизненный уклад фараонова муравья. Он, выходец из тропиков, расселился по всей планете.

Тропическое происхождение фараоновых муравьев сказывается в том, что в умеренных широтах они также теплолюбивы и живут только там, где температура в течение всего года держится не ниже 20 градусов тепла. А такие условия они находят в жилых домах. Попавшие в жилище человека фараоновы муравьи вошли с ним в конфликт. Хотя они не так уж опасны, даже их укусы почти не чувствительны, но они своей докучливостью доводят людей до исступления.

Впервые эти крошечные желтые муравьи были обнаружены в гробницах египетских фараонов – на мумиях, куда они проникли в поисках пищи. Здесь их поймали и передали для определения шведскому ученому Карлу Линнею. Он описал это насекомое в 1758 году, назвав фараоновым муравьем, и предположил, что Египет и сопредельные районы Северной Африки являются его родиной. Он имеет 128 видов ближайших родственников, 75 из которых, в том числе и фараонов муравей, обитают в природе в Восточной Африке.

В Европе первый раз фараонов муравей был обнаружен в 1828 году в Лондоне, где уютно устроился в домах под плитами каминов. В 1862 году он уже указан для Казани, а в 1863 году его поймали в Австрии. Примерно к этому же времени относятся его нахождения в гаванях Северной и Южной Америки.

Из портовых городов фараоновы муравьи проникли внутрь континентов. К настоящему времени они захватили весь шар земной. В Москве они известны с 1889 года.

Как и другие муравьи, фараонов муравей относится к общественным насекомым. Общины состоят главным образом из близкородственных муравьев – потомков одной матери. Таким образом, каждая община муравьев – это не что иное, как большая семья. Община фараоновых муравьев объединяет до одного миллиона рабочих особей, 100–200 самок, или «цариц», и до 50 самцов. 1,5–2,5 миллиметровые рабочие – это бесплодные самки, которые от рождения бескрылы; 3–3,5 миллиметровые самцы всегда крылаты; 4–4,5 миллиметровые самки вначале имеют две пары крыльев, но, становясь «царицами», сбрасывают их.

Между муравьями существует четкое «разделение труда». Рабочие особи строят гнезда, добывают пищу, ухаживают за расплодом – подрастающим муравьиным поколением (кормят, облизывают, чистят, переносят личинок, охраняют яйца, личинок, куколок), обеспечивают едой и водой «цариц» и самцов, ухаживают за гнездом (поддерживают чистоту, регулируют температуру и влажность). Рабочие живут 9-10 недель. Оплодотворенные «царицы», несущие собственные гены и гены погибших самцов, воспроизводят потомство и основывают новые семьи. «Царицы» выделяют вещества – феромоны, стимулирующие деятельность рабочих. Жизнь «цариц» длится до 40 недель.

В отличие от ближайших родственников, живущих на свободе, самки фараоновых муравьев оплодотворяются не в воздухе, во время роения, а в гнездах: в щелях и трещинах стен и пола, в пустотелых перекрытиях домов, в стенах со скрытыми батареями парового отопления, иногда даже внутри мебели. После оплодотворения рабочие откусывают крылья «цариц».

На седьмой день после оплодотворения «царица» начинает откладывать яйца. Она откладывает в среднем 300 яиц, из которых только 25 процентов благополучно завершают развитие. Рабочие не прочь полакомиться яйцами «царицы». Любят яйца и растущие личинки. Чтобы из яйца сформировался муравей, требуется 38–40 суток и, самое главное, непрестанная забота, повседневное усердие нянек рабочих, кормящих расплод. За это время будущий взрослый муравей проходит последовательное превращение форм. Его зародышевое развитие происходит в яйце. Из яйца выходит личинка. Ее тело покрыто волосками – своего рода изоляционным слоем, служащим для того, чтобы личинка не прилипла к другим, тесно лежащим личинкам. Совершенно белая, словно вылитая из стеарина, личинка фараонова муравья – это живой открытый резервуар, куда няньки рабочие беспрестанно вливают пищу, откуда обратно ничего не выливается.

Не выливается, значит, личинки не пачкают друг друга. У них средняя кишка не имеет связи с задней.

Отбросы, неусвоенная пища скапливаются в средней кишке и выбрасываются только перед окукливанием.

Личинка из избытка пищи способна производить лакомый пот, который няньки слизывают. Личинка, которая растет не по дням, а по часам, линяет пять раз и перед окукливанием не ткет кокон. Прежде чем стать взрослым, муравей проходит еще фазы предкуколки и куколки. В жизни муравьев упомянутые фазы очень важны – в это время происходит ликвидация личиночных органов и формирование органов взрослого насекомого.

Наконец, настало время, когда новый член муравьиной общины, прервав глубокий сон белой куколки, потемнел и стал взрослым муравьем.

Увеличение численности муравьиного населения начинается в апреле и достигает максимума в июле – октябре. В апреле некоторые «царицы» в сопровождении группы рабочих, несущих в жвалах личинок и куколок, покидают насиженные гнезда в поисках мест для новых гнезд. Этот способ возникновения новой семьи в науке получил название «деления» или «почкования» общины.

Чаще всего люди видят рабочих муравьев, снующих в поисках пищи. Но муравьи бродят не беспорядочно. У них есть свои дороги, тропы, улицы. Движение муравьев усиливается рано утром, вечером и ночью, замедляется днем, что связано, по видимому, с действием освещения.

Как же фараоновы муравьи «строят» дороги? Рабочие, нашедшие пищу, спешат с добычей домой.

Но каждый, как бы ни спешил, время от времени прикасается к поверхности брюшком и оставляет пятнышки пахучего вещества. Муравьи, обнаружившие этот след, сразу направляются по нему. Так складываются четкие тропы, дороги, меченные следовыми веществами, которые через головокружительные лабиринты ведут к гнезду. Кроме того, когда муравей идет по дороге, в его мозгу работают, как правило, отделы, регулирующие ориентацию и обеспечивающие запоминание дороги.

Между муравьями осуществляется постоянный «обмен информацией» на языке жестов и запахов.

Муравьи делятся кормом. Углеводную и жидкую белковую пищу они переносят в гнездо в зобу, нерастворимую – в жвалах. В гнезде муравей с переполненным зобом обязательно должен отдать пищу другим. Белковую пищу распределяют между личинками, а углеводную – между рабочими. Один муравей может накормить примерно десять собратьев. Через двадцать часов пища этого муравья распределяется уже между 100 и более муравьями. В рацион личинок и «цариц» входит еще особый сок – секрет лабиальных (слюнных) желез рабочих – продукт переработки углеводной пищи.

Муравьи обмениваются не только пищей, но и особыми веществами, регулирующими их поведение в общине.

Следует обратить внимание еще на одну интересную особенность этих муравьев – на существование у них взаимопомощи. Она заключается в том, что присутствие одного муравья стимулирует работу другого.

Фараоновы муравьи не строят такие муравейники, какие сооружают в лесах рыжие лесные муравьи.

Любую щель, каждую полость в стенах, на полу, ящики, сундуки, чемоданы они могут использовать как гнездо. Самое главное, чтобы в этих местах было тепло.

Поражает способность фараоновых муравьев пере ключаться на питание любой пищей. Важно только, чтобы она была доступна. Все съедобное муравей от правляет в желудок, удовлетворяя ненасытный аппетит. Вдобавок он откладывает пищу в зобик, чтобы накормить растущих, неподвижных личинок и поделиться со взрослым муравьиным населением гнезда.

Транспортируя пищу домой, он не забывает проложить дорогу к источнику пищи, чтобы другие муравьи по ней пошли за своей порцией. Они охотно едят крахмал, сладости, хлеб, колбасу, свежее мясо. Нередко их добычей становятся мертвые насекомые: мухи, моли и тараканы.

Прежде чем объявить приговор фараонову муравью, следует заслушать доводы его сторонников и противников. Вот что говорил о нем большой знаток муравьев, советский энтомолог М. Д. Рузский:

«В некоторых домах, размножаясь сильно, он, правда, может сделаться докучливым, но какого либо особенного вреда человеку он никогда не причиняет и может быть вполне терпим. Вообще он вовсе уж не так назойлив и вреден, чтобы заслуживать преследования».

Порою он может быть даже полезным. Например, в США он использовался для борьбы против жуков долгоносиков, вредящих плодовым деревьям.

Иногда фараоновых муравьев обвиняют в том, что они могут служить переносчиками заболеваний. Но обвиняют, кажется, необоснованно. В подробном списке насекомых, имеющих медицинское значение, опубликованном в нашей стране Академией медицинских наук в 1968 году, фараонов муравей не упоминается.

Какими бы докучливыми ни были эти муравьи, они все таки симпатичные крошки мира насекомых.

Доводы противников фараонова муравья тоже веские. Своей «липкостью» ко всем предметам, к людям они способны вывести из терпения. Иногда они нападают на продукты питания в таком количестве, что их приходится выбрасывать. Бывают случаи, когда они заползают в кровати к детям и взрослым, тем самым нарушая их покой. Неприятно их присутствие в больницах, гостиницах, детских садах, ресторанах.

Если человек затевает борьбу с фараоновыми муравьями, он сталкивается с большими трудностями.

Полностью и окончательно выжить их из занятых зданий трудно. Единственное, что людям посильно, – это использовать в борьбе с муравьями такие их качества, как трудолюбие и щедрость. Если им вместо пищи поставить подслащенные растворы яда, муравьи не только сами наедятся, но накормят отравой личинок, других рабочих и «цариц». Муравьи, которые получили таким образом дозу отравленной приманки, погибают.

Мухи

Действительно, муха не лишена своеобразного изящества и может даже показаться на редкость опрятной.

Во всяком случае, она так часто и основательно чистит себе голову, крылья, ноги, что ей впору выдать справку о благонадежности. Однако некоторые черты поведения делают муху опасной. Не станем поэтому торопиться возносить хвалу этому шестиногому, но попытаемся поближе присмотреться к его свойствам и особенностям.

Карл Фриш

Знаменитый биолог под мухой подразумевает комнатную муху, по-латыни именуемую Муска доместика. Ее травили всевозможными ядами, уничтожали ручным сбором, хлопушками и липучками.

А она как вид до сих пор не стерта с лица Земли и процветает везде, где живет человек.

Мир населен по меньшей мере 90 тысячами видов двукрылых – далекими и близкими родственниками комнатной мухи. Не все из них назойливы, как мухи.

Среди них немало таких, которые приносят пользу.

В их числе ежемухи тахины, журчалки сирфиды, зеленушки долихоподиды, ктыри и жужжалы. Они помогают нам сдерживать натиск вредных насекомых на поля, огороды, сады и леса. Эти мухи уничтожают весьма опасных вредителей.

Все мертвое, гнилое становится достоянием мух.

Уничтожая мертвое, они творят новую жизнь. Достойны хвалы плодовые мушки дрозофилы. Используя их как лабораторных животных, ученые расшифровали немало законов наследственности. И теперь они по воле исследователей «жертвуют» жизнью ради науки.

В такой большой мушиной семье, конечно же, есть отрицательные формы, например кровососущие двукрылые (гнус): комары, слепни, мошки, мокрецы и москиты. Летом и осенью в заболоченных местностях в тундре и тайге их очень много. От них нет спасения нигде ни днем, ни ночью. Укусы мошек напоминают уколы раскаленной иглой. Как ни отбивайся, как ни защищайся от них, все равно на коже появляются белые пуговицы, а тело становится зудящим комком.

Ночь сметает слепней и мошек, но не комаров и мокрецов. Мельчайшие мокрецы, словно взвешенные частицы пыли, проникают через самые узкие щели в дверях и окнах, а потом под покровом ночи разы скивают спящих и… прощай сон!

Бесспорно: гнус подлежит уничтожению. Его пред ставители портят не только нашу кожу, но и кровь, и нервы. Среди них встречаются переносчики возбудителей малярии, желтой лихорадки, японского энцефалита и туляремии. Им объявлена война, но об окончательной победе над ними говорить пока рано.

Предположим, вынесен приговор ликвидировать мошек как кровопийц в буквальном смысле слова. Но прежде чем привести его в исполнение, мы должны спросить себя: «Что же будет без них?» Не каждый подготовлен ответить на этот вопрос. Поэтому послушаем мнение авторитета – энтомолога:

«Давайте допустим, что мы уничтожили всю мошку. Как хорошо стало жить в тундре и тайге! Да, нам хорошо, но пройдет какой то срок – и мы заметим, что вокруг нас что-то неблагополучно.

А произошло вот что: личинками мошек питается рыбья молодь, это ее основная пища. Рыбья молодь – это пища для более крупных рыб. Рыба – пища для многих зверей и для самого человека. Мало будет мошки, мало будет и рыбы. Но это не все.

Огромные стаи птиц прилетают на север и кормятся мошкой. Это наши полезные насекомоядные птицы.

Мало мошки – голодают птицы. Голодают звери, питающиеся птицами…

Природа – очень хитрый механизм со многими зубчатыми колесиками, цепляющимися друг за друга.

Выньте одно звено – и все звенья изменят свой ход».

Это предположение не из области утопии, оно недавно подтверждено жизнью. В Калифорнии провели успешную операцию против докучливой мошкары с целью привлечения туристов в один из достопримечательных экзотических уголков. А результат? Пусто стало вокруг: не тучнеют рыбы в озерах, не слышно мажорного голоса пернатых. В Канаде на берегах Онтарио люди пытались избавиться от мошек, применяя яды. Яд погубил немало мошек, но не пожалел и их врагов. На этот раз от верной смерти мошек спасла чудовищная плодовитость. За три года после обработки, не имея в природе естественных врагов, они превысили прежний уровень численности в 17 раз.

Выходит, по основной деятельности муха мухе рознь. Мы не можем губить поголовно всех мух.

Именно теперь, как никогда, следует помнить слова Фридриха Энгельса:

«Не будем, однако, слишком обольщаться нашими победами над природой. За каждую такую победу она нам мстит. Каждая из этих побед имеет, правда, в первую очередь те последствия, на которые мы рассчитывали, но во вторую и третью очередь совсем другие, непредвиденные последствия, которые очень часто уничтожают значение первых».

Впрочем, мы отвлеклись от темы. Вернемся к ней.

Продолжим парад мух – постоянных спутников человека. Возглавляет его всемирно известная комнатная муха – персонаж былей и небылиц, сказок и басен, литературных произведений и научных трактатов.

Ее имя не сходит у нас с языка. Нет на Земле человека, который бы не видел ее. Казалось бы, комнатная муха – самое обыкновенное создание и ее хорошо знают все. Но постепенно выясняется, что в ней много необычного. Начнем с того, что комнатная муха воспринимает мир по своему, по мушиному.

Поймайте муху и посмотрите ей в глаза. Хотя они и не горят яхонтом, но приковывают к себе внимание величиной – занимают почти всю полезную площадь головы. Глаза мухи (как и всех насекомых) простыми не назовешь. Каждый из них (их два) состоит не менее чем из двух тысяч ячеек фасеток, похожих на крошечные, плотно прижатые друг к другу подзорные трубы, оси которых чуть отклонены от соседних. Это для того, чтобы смотреть сразу во все стороны четырьмя тысячами глазков, чтобы их точечные изображения сложились, словно камни в мозаике, и создали целостный, довольно расплывчатый образ увиденного. Такие глаза, проигрывая человеческим в остроте восприятия мира, выигрывают в быстроте возбуждения. Теперь не секрет и то, что сложные глаза мух удивительно точно засекают предметы во время полета. Их справедливо называют «лупой времени». Муха, пролетая со скоростью 5 метров в секунду, хорошо обозревает предметы величиною 2,25 сантиметра. Человек же в аналогичных условиях увидел бы промелькнувшую тень.

Одна секунда для мухи довольно большой срок, за это время она рассмотрит массу подробностей, недоступных нам.

Комнатная муха не различает красные и фиолетовые тона. Любимым ее цветом считается желтый, а голубая и зеленая окраска у нее вызывает раздражение.

Почему же муха одни цвета воспринимает, а другие нет? Оказывается, ее нервные волокна, сложными путями достигающие мозга, раздражаются не самими лучами, составляющими определенный цвет. Лучи сначала разрушают зрительный пигмент, а уже продукт этого разрушения воспринимается нервными волокнами. Значит, муха видит только те цвета, лучи которых способны разрушать пигменты ее глаз.

Глаза мухи оригинальны также тем, что они очень точно определяют скорость движения на основании последовательного перемещения предмета в поле зрения отдельных глазков сложного глаза. По их образу и подобию конструкторы создали прибор для мгновенного измерения скорости сверхзвуковых самолетов и назвали его «глазом мухи». Кроме того, мухи такими глазами видят скрытое за тучами солнце. Человек воспользовался и этой особенностью насекомого. Он построил прибор, похожий на глаз шестиногих, позволяющий определять положение солнца, спрятанного за облаками.

Человек о вкусе судит на основании показаний языка, а муха в тех же целях использует ноги. Их, кстати, не 8, как утверждал великий древний грек Аристотель, а всего 6, но зато какие! Они не только носят муху во время пеших прогулок по любой поверхности, но и используются для других дел, не менее важных, чем передвижение. Передняя пара ног выполняет также роль языка. Надо признаться, что муха ногами в 100–200 раз лучше анализирует пищу, чем человек языком. (Правда, в мире существуют еще более изощренные к вкусу конечности, чем у мухи. Ноги бабочек данаид в 2000 раз чувствительнее человека.) Такой тонкий дегустационный аппарат мух особенно поражает нас потому, что вкус в нем воспринимают простые тонкие короткие щетинки, находящиеся на передних лапках, а расположенные вперемежку с ними более длинные волоски лишены этого дара.

Обоняние у мух развито очень сильно. В оценке запахов мухи диаметрально противоположны человеку. Им запах пота приятнее аромата самых нежных французских духов. Для них грязная вода привлекательнее чистой.

При малейшей опасности комнатная муха, взмахивая крыльями со скоростью 200 раз в секунду, взвивается ввысь. 200 взмахов в секунду – это много или мало? Судите сами. Бабочка-капустница, которую не так просто поймать даже сачком, делает за это же время 9-12, а стрекоза – 20–28 взмахов. Чтобы исполнить трель, скрипач прикасается смычком к струне 7–8 раз в секунду.

Крыльев у мух только два. Недаром их прозвали двукрылыми. Задние крылья постепенно уменьшились, и от них остались лишь маленькие жужжальца.

Хотя жужжальца крошечные, их роль в жизни мухи очень велика. Ими она регулирует направление поле та. Но как? Основание и головка жужжальца имеют чувствительные волоски, расположенные в скошенном шахматном порядке. Они сидят плотно, образуя подобие решетки. Когда муха летит, жужжальца вибрируют со скоростью 330 взмахов в секунду. Если не ожиданно меняется направление полета, они продолжают колебаться в прежнем направлении. Это создает сильное натяжение в покровах жужжалец, в результате чего чувствительные волоски получают раздражение, которое по нервам передается в мозг насекомого. Теперь мозг посылает сигналы к мускулам, управляющим крыльями. Эти мышцы, составляющие треть массы тела, повинуясь указаниям головы, возвращают муху на прежний курс полета.

Жужжальца контролируют движение ног перед полетом: они управляют прыжком, обязательно предшествующим полету.

Обратим внимание на одну маленькую деталь на голове мухи – на пару коротких усиков. Муха ими слышит. Правда, усиками не в прямом смысле слова, а органом слуха, который нашел в них приют.

А как обстоит дело с дыханием у мух? У них есть дыхальца, расположенные по бокам тела. Каждое дыхальце ведет к трубочке, от которой внутри тела ответвляются более мелкие трубочки. По ним и циркулирует воздух, доставляя кислород ко всем органам тела. Дыхальца открываются и закрываются в строгой последовательности и по заранее определенному ритму.

Отдельные внутренние органы мухи (и других насекомых тоже) затоплены кровью. У насекомых кровеносная система незамкнутая, но кровь приводится в движение сердцем, которое и разносит частям тела питательные вещества.

В жизни мух бывают моменты, когда они, позабыв обо всем на свете, водят хоровод в нитях золотых солнечных лучей. В вихревом полете, совершая головокружительные трюки, муха самец завлекает самку.

Куда устраивать ей теперь яйца? Отходы пищевой промышленности, навоз, мусороприемники, любые органические остатки – все годится в качестве колыбели для яиц комнатной мухи.

Потомки двух комнатных мух, окажись они в благоприятных условиях, за один год могли бы заполнить белый свет и покрыть всю поверхность земного шара слоем толщиною 14 метров. К счастью, так не бывает. Многие из них действительно мрут, как мухи.

Самка мухи, на должную длину выдвинув яйцеклад, за один присест откладывает около 100 яиц, каждое чуть больше одного миллиметра, а в течение жизни, продолжающейся около месяца, не менее 1000 (рис. 21). Это у нас. А в жарких и тропических странах муха производит приблизительно 2400 яиц.

Рис. 21. Развитие комнатной мухи:

1 – муха, откладывающая яйца; 2 – личинки мухи, вылупившиеся из яиц; 3 – задняя часть личинки, видны дыхальца; 4 – передняя часть личинки; 5 – пупарии, или ложнококоны, мухи, в каждом из которых покоится куколка; 6 – выход взрослой мухи из пупария (на ее голове спереди заметен лобный пузырь); 7, 8 – этапы освобождения мухи из пупария.

Слишком много белков выбрасывает муха в виде яиц. Если ей их не восполнять, может наступить смерть от истощения. Вот почему муха набрасывается на любую пищу. У нее перерывы между приемами пищи редко превышают один час.

Темпы развития мушиного поколения сродни темпам нашей эпохи. Через день, а то и раньше, белоснежно белые личинки покидают яйца и внедряются в гущу гнили. Иного пути им нет. На свежем воздухе под лучами солнца нежных личинок ждала бы верная смерть от высыхания. Им для оптимального развития нужна темнота, влажность не ниже 46 и не выше 84 процентов и тепло 35–45 градусов. В таких «уютных» условиях за 3 дня масса каждого младенца мухи возрастает в 800 раз.

Вот кого мы можем называть безголовыми в буквальном смысле слова, так это личинок комнатных мух (рис. 21) и всех тех, кого энтомологи именуют мухами с лобным пузырем. Они к тому же и безногие.

Каждое такое создание представляет собой удлиненный беловатый живой конус. На его вершине находятся два черных крючка, скользящие в прозрачном чехле вперед и назад, а на усеченной площадке в основании есть две маленькие рыжие точки. Крючки – это органы передвижения безногой личинки. Время от времени они выпячиваются и упираются во что-нибудь. В этот момент стоит личинке подтянуть тело, как совершится маневр – ход ползком вперед. Рыжие точки – это дыхальца. Они то раскрываются, то закрываются, регулируя доступ воздуха в организм.

После того как личинка выросла и окрепла, она предпринимает смелый рейд на несколько метров от места кормления и зарывается в землю. Здесь она засыпает, и с ней совершаются чудеса. Ее лоснящаяся от жира кожа вздувается и отделяется от тела, окрашивается в бурый цвет и затвердевает, принимая вид бочонка. В него замурована не мертвая личинка с содранной кожей, в нем спокойно спит белая нежная куколка. Бочонок, словно панцирь, защищает ее от всех превратностей судьбы. Проходит около недели – и муха сбрасывает наряд куколки. Ей предстоит выдержать важный экзамен – пробить себе дорогу на свет головой. Следите за событиями, они запечатлены на рисунке 21. Вот какая то сила, нам пока неведомая, выбивает крышечку бочонка, и появляется большая голова мухи. Что за странности – неожиданно голова уменьшилась, будто она резиновый шарик, выпускающий воздух. Однако здесь нет ничего странного.

Просто муха совершает трюки со своей кровью. Размер ее головы действительно величина переменная: она то увеличивается, то уменьшается из-за пульсирующего лобного пузыря. А пузырь вздувается, если в него под давлением хлынет кровь, и опадает, если его содержимое перекачивается в полость тела. Это он, наполненный кровью, выбил крышечку бочонка. Муха выползает из панциря, чтобы продолжить путь наверх. Лобный пузырь интенсивно пульсирует. От его толчков частицы земли сыплются вдоль тела отважного «землепроходца» и толкают его вверх. Каждый толчок пузыря – это крохотный шаг в сторону свободы. Таким образом муха способна преодолеть до 30 сантиметров рыхлой почвы и более метра сухого песка. Но ей не осилить даже такой головой слой утрамбованной земли толщиною 3 сантиметра.

Наконец, муха почувствовала под ногами землю.

Новый мир открылся перед ее глазами. Со смятыми в комки крыльями, имея бледный вид, бегает она туда-сюда, созерцая все, что ее окружает. Все-таки новоявленный жилец планеты явно утомлен. Муха ищет тихий уголок, где можно отдохнуть и привести себя в порядок. Во время отдыха после тщательной чистки лобный пузырь втягивается в голову. Он больше никогда не пригодится. Теперь муха начинает чистить голову, крылья, ноги, грудь и брюшко. У нее уже расправились крылья, мускулы налились силой, ее тело окрепло.

С весны до осени мухи не дают нам покоя. Но вот подкрадывается осень. Для мух осень несет черные дни. Мухи – порядочные мерзлячки. Понизилась температура до 7–8 градусов тепла – они уже опустили крылья, уныло сидят где-нибудь неподвижно. В золотые осенние дни по мушиному племени прокатывается мор. Куда ни кинь взор – везде валяются, висят высохшие мухи. Все они пали жертвой мушиной плесени.

Грибок, который поражает муху, медленно растет во внутренних органах насекомого, а к осени бурно разрастается, высасывая все мушиные соки. Муха погибает, а гифы плесени, пробивая ее покров, высевают споры, которые, попадая на других мух и прорастая в них, косят их; однако не всех. Наиболее жизнеспособные мухи осенью выживают, чтобы продолжить мушиный род следующей весной. Те из них, которые собрались коротать зимние дни в домах, обречены на смерть. Рано или поздно их выловит человек. Больше шансов выжить зимой у деревенских мух, чем у городских. В деревне еще не перевелись хлева – традиционные места зимовок комнатных мух.

Летом, когда комнатных мух не счесть, они не только щекочут наши нервы, но порою становятся опасными. Ползая на продуктах и посуде, мухи непременно оставляют на них свои следы. Прямо скажем, не слишком аппетитно есть пищу, засиженную мухами. Ведь они совсем недавно лакомились нечистотами. В общей сложности получается, что на оставленных ими следах обнаружено 63 вида микроорганизмов, собранных где угодно. Среди них возбудители около 30 болезней человека, в частности таких опасных, как брюшной тиф и бактериальная дизентерия.

Вот почему комнатная муха объявлена «персоной нон грата». Уничтожить бы ее как вид, но как?

Человек нашего века уже покорил атом, вышел в космос, ступил на Луну, послал летательные аппараты на далекие планеты, почти разгадал тайну жизни, но не может справиться с мухами пигмеями и в борьбе с ними, как это ни парадоксально, недалеко ушел от пауков. Его марлевые занавески, капроновые сетки и липучки напоминают ловчую сеть пауков.

А разве яды не помогают нам решить проблему борьбы с мухами? В том то и дело, что нет. Огромная армия людей пыталась расправиться с мухами, применяя губительные средства – инсектициды. Казалось бы, сначала дела шли хорошо. Яды не щадили двукрылых. Через два три года стало ясно, что мухи приобрели новое важное качество – устойчивость к ядам.

Как это им удалось? Мы уже знаем, что комнатные мухи размножаются очень интенсивно. Из бесчисленного множества яиц какая-то часть, пусть даже самая мизерная, может стать устойчивой к инсектицидам. От такого арсенала ядоустойчивых яиц пойдет мушиное потомство, которому не страшны разные яды.

Так, по иронии судьбы, стараясь уничтожить мух, человек создает новые породы двукрылых.

Когда говорят, что осенняя муха больнее кусает, следует иметь в виду не комнатную муху, а ее кровожадного двойника – осеннюю жигалку (Стомоксис кальцитранс). Правда, наряд у этих двух видов очень сходен, они к тому же и размерами не отличаются друг от друга, но они резко разнятся по строению ротового аппарата (рис. 22).

Рис. 22. Голова и хоботок мух:

вверху слева – некровососущей комнатной мухи;

вверху справа кровососущей мухи осенней жигалки;

внизу – различные положения сосательных лопастей лижущего хоботка (поперечный разрез, схема): А – во время покоя; В – во время фильтрации пищи; В – при соскребывании пищи зубцами; Г – при поглощении пищи непосредственно ртом; 1 – фасеточный глаз; 2 – усики; 3 – щетинки усиков; 4 – основная часть лижущего хоботка; 5 – нижняя часть хоботка; 6 – сосательные лопасти; 7 – щупики нижней челюсти; 8 – сверлящий хоботок; 9 – ротовое отверстие; 10 – зубцы; 11 – ложные трахеи.

Ротовые части комнатной мухи образуют мягкий хоботок лижущего типа. В нем невозможно разыскать верхних челюстей (они просто отсутствуют), а от нижних челюстей остались жалкие остатки. Даже о верхней губе не скажешь, что она превосходно развита: она маленькая, почти незаметная. Зато нижняя губа разрастается и превращается в хоботок, несущий на расширенном конце ротовое отверстие, прикрытое с боков двумя овальными подушечками – сосательными лопастями. На прилегающих друг к другу сторонах подушечек находятся узкие каналы, продырявленные мелкими круглыми порами. У самого ротового отверстия имеются твердые зубчики. В покое сосательные лопасти, опускаясь, закрывают рот, словно губы, а во время приема пищи они широко расставляются. Если перед мухой жидкая пища, то она отфильтруется через поры подушечек. Если же муха обнаружила твердую еду, то сосательные лопасти приподнимаются и в ход пускаются выступающие зубцы, которые скребут частицы, превышающие диаметр рта. Когда муха хочет пить, ее подушечки так высоко приподнимаются, что отодвигают в стороны и зубцы, вследствие чего вода попадает непосредственно в рот.