Текст книги "Английский дом. Интимная история"
Автор книги: Люси Уорсли
Жанры:
Культурология
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
В качестве пятновыводителя использовали мочу. В 1677 году Ханна Вулли советовала «удалять чернильные пятна с льняной ткани» следующим образом: «На ночь замочите ткань в моче. На следующий день потрите пятна так же, как при стирке в воде. Потом замочите в моче еще на одну ночь и снова потрите. Делайте так, пока пятна не исчезнут».
Мочу высоко ценили как чистящее средство вплоть до XX века. У владельцев загородных поместий одним из любимых развлечений была охота на лис. Возвращались они заляпанные грязью. Иногда у слуг была всего одна ночь, чтобы отчистить красные куртки охотников. Дворецкий по имени Эрнест Кинг вспоминает: если костюмы были очень грязными, «мы просили горничную оставить для нас содержимое ночных горшков, хотя бы одно ведро. Моча прекрасно удаляет грязь». Наверняка джентльменам не говорили, чем чистят их костюмы.
Вслед за замачиванием белья наступал черед стирки: белье тщательно намыливали и выбивали из него грязь деревянной палкой под названием «битл» (англ, beetle), то есть «орудием для битья», «колотушкой». (Когда я попробовала это проделать, меня очень мучил соблазн погонять палкой мыльные шарики; существует гипотеза, что именно дети прачек изобрели крикет.) Этап намыливания и выбивания грязи соответствует этапу основной стирки в современных стиральных машинах.
Генрих VIII платил своей прачке Энн Харрис десять фунтов в год за стирку скатертей и полотенец, но часть этих денег она тратила на мыло. Мыло для стирки было еще более богато щелоком. Для его приготовления воду, содержащую щелок, кипятили с животным жиром – процесс, сопровождавшийся поистине отвратительным запахом. В Лондоне XVII века ядовитый дым, поднимавшийся от мыловарен, обволакивал город «густым грязным туманом, насыщенным копотью и гибельными парами». Мыло часто выпускалось в виде желеобразной массы в бочонках, но его делали также и в форме твердых шариков или брусочков.
Намыленное белье нужно было тщательно прополоскать, затем отжать (в современных стиральных машинах это операция отжима). Для отжима служил врытый в землю крестообразный столб, вокруг которого закручивали белье, пока из него не переставала капать вода. Наконец белье развешивали сушиться (центрифуг в то время не было) под солнцем на кустах, в идеальном случае – розмарина, придававшего белью приятный запах. Подходил и боярышник, на колючках которого белье держалось не хуже, чем на бельевых прищепках.
Усилия эти были не напрасны: в чистой одежде становилось легче поддерживать чистоту тела; нижнее белье в ту пору практически исполняло функцию отсутствующей ванны. Один французский архитектор в 1616 году замечал: чистая рубашка «куда лучше, чем парильни и ванны наших предков, не имевших возможности носить белье и оценить его удобство». Правда, через несколько десятилетий после этих слов наиболее прогрессивные слои общества вновь станут благосклонно смотреть на процедуру мытья.
Глава 16. …И ЕЕ ВОЗРОЖДЕНИЕ
Почему в XVIII веке обычай мытья постепенно утверждается снова? И в XVI веке, и в XVII находились смельчаки, которые, презрев опасности, таящиеся в процедуре мытья, принимали ванну. Однако обычно они делали это в лечебных целях, по предписанию врачей. Генриху VIII, например, были прописаны травяные ванны для лечения гнойной язвы на ноге. В XVII веке одному аристократу иногда назначали минеральные ванны, хотя врач при этом советовал не забывать про меры предосторожности: «… Пусть ванна, в которую вы впервые погружаетесь, будет горячей настолько, насколько вы можете терпеть, но едва она начнет остывать, долейте в нее горячую воду, а после, чтобы не переохладиться, глотните теплого бульону или кёдла».
Кран во дворце Хэмптон-Корт эпохи Тюдоров. Из него наполняли водой ванну Генриха VIII.
Именно благодаря предписаниям врачей процедура мытья стала возвращаться в повседневный обиход. В XVII столетии медицина совершила гигантский скачок вперед. В век Просвещения теория Галена о наличии в организме человека четырех гуморов (жидкостей) наконец-то была отвергнута, и люди перестали испытывать страх перед мытьем, усвоив, что вода не может нарушить равновесие в человеческом теле. Кроме того, сложилось новое понимание природы пота. То, что организм человека ежедневно выделяет огромное количество практически невидимых испарений, опытным путем доказал врач Санторио[54]54
Санторио Санторио (1561–1636) – итальянский врач, анатом и физиолог, изобретатель ртутного термометра.
[Закрыть], чьи труды получили широкое распространение. К 1724 году любой английский врач мог написать: «Общеизвестно, что мытье тела очищает поры от липкой грязи, которая постоянно их забивает». К горячей воде по-прежнему относились с опаской, зато доверием стала пользоваться холодная вода.
Считалось, что погружение в холодную воду полезно для здоровья: это дает встряску вялому телу. Как выражался сэр Джон Флойер, автор «Истории купания в холодной воде», холодная ванна «пробуждает дремлющий дух» и «дает толчок оцепенелому разуму». Однако Флойер, расхваливая лечебный эффект холодных ванн, руководствовался еще одним скрытым мотивом: он считал, что ритуал крещения должен, как в древние времена, сопровождаться полным погружением в воду, и хотел, чтобы церковь восстановила эту старинную практику.
Холодные ванны, утверждал Джозеф Браун в своем труде «Рассказ о чудесном исцелении с помощью холодных ванн» (1707), могут излечить от множества недугов: золотухи, рахита, «слабой эрекции и общего расстройства гульфикового хозяйства». Браун был не одинок в своем мнении о том, что холодная ванна повышает либидо:
Доктор Ричард Расселл, автор «Трактата о пользе морской воды», считал, что морскую воду следует пить, поскольку она является отличным слабительным средством: «Одной пинты взрослому достаточно, чтобы три-четыре раза как следует сходить». Его коллега доктор Осигер установил, что «при бесплодии лучше всего помогает морская вода». Морские купания в георгианскую эпоху стали популярным видом отдыха, что способствовало развитию морских курортов, растянувшихся вдоль южного побережья Англии.
Поскольку холодной воде приписывали чудодейственную силу, ее самые ярые приверженцы стали купаться дома. В усадьбе Кедлстон-холл в графстве Дербишир семейство Керзон устроило купальню на берегу озера. Она занимала нижний этаж рыбачьего павильона (удочку забрасывали в воду из открытого верхнего окна). Менее состоятельные господа наливали холодную воду в обычную бадью, окунались в нее и тем довольствовались. Хорас Уолпол, страдавший от подагрического узла на лице, регулярно опускал голову «в ведро с холодной водой, что всегда приносило облегчение».
Рыбачий павильон у озера в усадьбе Кедлстон-холл в Дербишире. На нижнем этаже – купальня для холодных ванн, которыми лечили «слабую эрекцию и общее расстройство гульфикового хозяйства».
По мере того как совершенствовалась система водоснабжения, мытье делалось все менее опасной процедурой. В георгианский период в дома лондонцев среднего достатка начала поступать по трубам относительно чистая вода. Уже в 1582 году голландец Питер Морриц, оказавшись в Лондоне, заметил с моста установленное в реке водяное колесо. Во время приливов, когда уровень воды поднимался, жители получали воду прямо в дома. К сожалению, в елизаветинском Лондоне Темза служила также и коллектором, поэтому нечистоты, спускаемые в реку горожанами, возвращались к ним же.
Деревянный трубопровод, подававший воду в Лондон георгианского периода, тянулся вдоль дорог, напоминая связки сосисок.
Одним из самых впечатляющих достижений инженерной мысли в истории Лондона стала Новая река – канал, проложенный в XVII веке. Этот искусственный извилистый водоток протяженностью около 65 километров доставлял воду из хартфордширского источника прямо в центр района Ислингтон. Статуя его создателя, сэра Хью Миддлтона, до сих пор возвышается на Аппер-стрит. С точки зрения инженерного совершенства Новая река стоит в одном ряду с туннелем под Ла-Маншем и Большой западной железной дорогой. Остается только восхищаться мастерством гидрографов, сумевших точно рассчитать все изгибы русла канала.
Под дорогами георгианского Лондона был проложен трубопровод из древесины вяза, тянувшийся от самого начала Новой реки. Некоторые трубы выходили на поверхность земли. Они были похожи на длиннющие связки сосисок: заостренный конец каждого полого ствола вставлялся в более широкое отверстие на краю следующего. Зимой трубы, лежавшие на поверхности, для защиты от морозов заваливали навозом. Вяз использовали потому, что его древесина устойчива к сырости. Лишь в XIX веке трубы стали делать из металла. На всей протяженности трубопровода в него через определенные промежутки были вставлены свинцовые трубы меньшего диаметра, тянувшиеся к кухням, расположенным в полуподвалах жилых домов.
Вся система функционировала за счет силы тяжести, поэтому давление в трубах оставалось низким, а иногда и вовсе пропадало. В 1666 году во время Великого пожара перепуганные лондонцы в панике раскапывали и разбивали уличные трубы, так что давление в системе упало и подача воды моментально прекратилась. В георгианском Лондоне водопровод включали раз в неделю для каждой улицы – в ее «водный день», и всего на пару часов. Горожане старательно наполняли баки, горшки и кастрюли. Тот, кому запасов не хватало, покупал воду у уличных водоносов.
Не мудрено, что с таким полностью зависящим от стихии водопроводом жители полуподвальных этажей то сидели без воды, то становились жертвами затоплений. В 1853 году Чарльз Диккенс, живший на Тейвисток-сквер, жаловался, что «водопроводная система зачастую работает крайне неэффективно». «В понедельник утром у меня обычно нет ни капли воды, – писал он (а ведь Диккенс вносил дополнительную плату за «бак для ванны»), – как будто компании “Нью-Ривер” вообще не существует. Честно говоря, лучше бы так оно и было».
Компания «Нью-Ривер» была самым известным предприятием по водоснабжению в Лондоне, но у нее имелись конкуренты: «Хэмпстед», поставлявшая воду из прудов на территории Хэмпстедской пустоши, «Челси» и другие. На первых порах эти компании вели между собой отчаянную войну, напоминающую соперничество между современными операторами мобильной связи. Они переманивали друг у друга клиентов, крали чужие трубы… Бесперебойной работе систем водоснабжения мешали и другие причины, в частности, неожиданное вторжение представителей животного мира: в трубы, не снабженные фильтрами, иногда попадала из реки рыба. Однажды пораженные обитатели улицы Пэлл-Мэлл обнаружили возле своих домов с десяток полуметровых угрей.
Как только в жилых домах появился водопровод, пусть даже в виде единственного крана в полуподвальном помещении, мыться стало намного проще. Даже в период «немытых» столетий люди продолжали умываться, мыть руки и другие части тела, используя тазы и холщовые полотенца в качестве мочалки. Процедура умывания в тазу по-английски называлась «туалет» (англ. toilette) и получила свое название от французского слова toile – «полотно». Позднее слово toilette приобретет свое современное значение – «туалет», или «уборная».
В георгианский период в углу спален появляются тренога для таза и туалетный столик – то, что впоследствии превратится в непременные атрибуты ванной комнаты – раковину и шкафчик для туалетных принадлежностей. В набор предметов на столике в георгианскую эпоху обычно входили расческа, зеркало, флакончики с духами, драгоценности и декоративная косметика. Некоторые известные врачи теперь рекомендовали помимо умывания в тазу также принимать ванны, но общество не торопилось следовать их советам. Если верить словам одного из персонажей Тобайаса Смоллетта, в георгианский период на великосветском балу в Бате стоял нестерпимый смрад: «Вообразите себе букет ароматов, испускаемых гнилыми зубами, больными легкими, брожением в кишках, потными ногами, подмышками, мокнущими язвами и прочими выделениями»[56]56
Пер. А. Кривцовой.
[Закрыть]. В 1750 году Джон Уилкс [57]57
Джон Уилкс (1725–1797) – британский публицист, журналист и политик эпохи Просвещения, одна из ключевых фигур в становлении европейского радикализма.
[Закрыть] отмечал: «Женщины нашего острова никогда не моют благородные части своего тела». В XVIII веке лорд Джон Харви, описывая придворных, толпившихся в жаркой комнате королевского дворца, уточнял: «Как всегда, обливаются вонючим потом».
Как ни странно, снова стать убежденными поклонниками мытья британцев подвигла религия. Методист Джон Уэсли внушал прихожанам, что опрятность сродни благочестию. «Неряшливость, – утверждал он, – противоречит вере, – и даже отказывался читать проповедь, если в помещении не было туалета: – Не ожидайте увидеть меня там, где нет уборной». С ним соглашались многие. Лидеры радикальных протестантских движений пришли к выводу, что, прививая своим последователям любовь к чистоте, они приучают их к самодисциплине, воспитывают сознательность и набожность. Бедный маленький трубочист из сказочной повести Чарльза Кингсли[58]58
Чарльз Кингсли (1819–1875) – английский писатель и проповедник, один из основоположников христианского социализма.
[Закрыть] «Дети вод» понял, что попадет в рай только в том случае, если будет содержать себя в чистоте: чтобы его сочли достойным, он должен «усердно трудиться и усердно мыться». Этот союз религии, стремления к чистоте и протестантской трудовой этики положил в XIX веке начало движению за развитие систем канализации, общественных туалетов и водостоков. Как выразился историк Кит Томас, забота о здоровье населения стала «религиозной обязанностью и нравственным крестовым походом».
И все же, несмотря на одобрение церкви, к началу XIX века процедура мытья еще не стала неотъемлемой частью быта. «Семейная энциклопедия» (1821) посвятила «Личной гигиене» и «Купанию» две отдельные статьи: по тогдашним понятиям это были разные вещи. В 1857 году к горячей ванне по-прежнему относились как к чему-то сомнительному и опасному: ни в коем случае нельзя «проявлять легкомыслие; прежде чем принимать ванну в качестве лечебной процедуры, следует испросить совета у доктора».
Следующий шаг к всеобщему признанию мытья был сделан, когда купание в ванне стало признаком стиля. Красавчик Браммелл, одна из наиболее ярких фигур в высшем свете эпохи Регентства и законодатель мужской моды, утверждал, что мужчины не должны, уподобляясь женщинам, пользоваться духами, а чтобы от них не разило потом, следует ежедневно принимать ванну. Вскоре представители среднего и низшего сословий принялись копировать образ жизни аристократов. Наконец к мытью в ванне стали относиться не просто как к оздоровительной процедуре или религиозному обряду – оно обрело социальное значение. Викторианские книги по этикету пестрели наставлениями: хорошие манеры начинаются с чистого тела. В «Справочнике по домоводству Касселла» (1869) уже говорится о пользе ванны не с медицинской точки зрения, а в гигиенических целях: необходимо «купаться вечером каждую субботу». Общество было готово к следующему шагу: появлению в доме ванной комнаты.
Глава 17. РОЖДЕНИЕ ВАННОЙ КОМНАТЫ
В восточных культурах ванная издавна играет исключительно важную роль, а в наших северных домах она лишь недавно стала дополнительным удобством.
Герман Мутезиус. Английский дом, 1904
В 1871 году один француз, посетивший Англию, описал спальню в роскошном викторианском загородном доме, где он гостил. Там на туалетном столике стояли три кувшина разных размеров, один из которых предназначался для горячей воды. Были там две фарфоровые чаши, подставка для зубных щеток, две мыльницы и бутылка воды со стаканом. Рядом на полу стояла «большая неглубокая цинковая ванна для купания по утрам». Каждое утро в комнату входил слуга, раздвигал шторы и приносил «большой бидон горячей воды и мягкое пушистое полотенце».
До появления ванны со сливом (это произошло в 1860-е) слугам состоятельных господ викторианской эпохи приходилось работать в поте лица: греть воду, а потом разносить, порой расплескивая, по комнатам, которые, строго говоря, не были оборудованы для мытья. Труд домашней прислуги ценился относительно дешево, и англичане не спешили проводить водопровод на верхние этажи своих жилищ.
Чтобы наполнить стандартную ванну водой на 15 сантиметров, требовалось 45 литров воды (то есть 45 килограммов). В городских домах воду обычно поднимали вручную из полуподвального этажа. Потом грязную воду так же вручную сносили вниз. «Человек способен на многое ради известности или из тщеславия, – писала в 1877 году Флоренс Кадди[59]59
Флоренс Кадди (1837–1923) – английская писательница, автор труда «Организация домашнего хозяйства».
[Закрыть], – но я еще не слышала, чтобы кто-то взял на себя труд вылить после мытья воду из ванны». Разумеется, слуги тоже мылись, но с меньшими затратами труда. Шесть прачек, служивших в особняке Чатсуорт-хаус в 1920-е годы, в субботу вечером мылись в деревянной пивной бочке, наполовину заполненной водой: «первой мылась старшая прачка, следом по очереди – пять ее помощниц в порядке старшинства» (самой младшей можно только посочувствовать).
Умывальники и ночные горшки опорожнялись прямо в спальнях. Вниз их не уносили. Происходило это следующим образом: горничная приходила в комнату с двумя ведрами – пустым и заполненным чистой водой. Она выливала в пустое ведро содержимое умывального таза, ночной вазы, стаканов и прочие помои, а сосуды ополаскивала. Оставшуюся чистую воду наливала в кувшин, дожидавшийся возвращения хозяина спальни. Ночные горшки покидали спальню всего два раза в неделю, когда их обдавали кипятком (а вот ведро для слива фекалий и помоев ошпаривали ежедневно).
Спальные апартаменты с предшественником раковины – умывальником (слева) и шкафчиком для туалетных принадлежностей. Текст на иллюстрации: «Подписывайтесь на каталог».
В больших загородных домах и дворцах горничным помогали водоносы.
Диана Купер[60]60
Диана Купер (1892–1986) – известная британская актриса, автор мемуаров.
[Закрыть] вспоминала водоносов замка Бивор в графстве Лестершир, похожих на троллей: «… Более огромных людей я не видела… На плечах они несли деревянные коромысла, на которых висели гигантские бидоны. Двигались они словно заводные, будто и не люди вовсе, и произносили всего одно слово: водонос».
Начиная с 1860-х в домах, на втором этаже, начинают появляться ванные комнаты с водопроводом, и обычай таскать воду ведрами уходит в прошлое. Первые ванные комнаты представляли собой относительно скромные помещения. Линли Сэмборн[61]61
Линли Сэмборн (1844–1910) – художник-карикатурист, фотограф, сотрудничавший с еженедельным сатирико-юмористическим журналом «Панч».
[Закрыть] одним из первых оборудовал в своем доме на Стаффорд-террас в Лондоне отдельную ванную. Правда, туда была проведена лишь холодная вода (в ванне он не только купался, но еще и проявлял порнографические фотографии, для чего приладил удобную складную полку). Со временем ванная из простого утилитарного помещения превратилась в своеобразное произведение искусства. Стиль первых ванных 1880-х, оснащенных и обставленных по последнему слову моды и техники, часто характеризовали как «римский», или «помпейский», поскольку Древний Рим славился совершенной водопроводной системой.
Около 1800 года в британских кухнях появилась плита, и с тех пор в доме постоянно была горячая вода. Правда, летом плита часто стояла холодной. Еще одно новшество, возникшее примерно в середине XIX века, – самонагревающаяся ванна. «Газовые ванны» подогревались с помощью горелки, названной именем ее изобретателя Роберта Вильгельма Бунзена. Топливом для горелки служил газ, обогащенный кислородом. Аристократы устанавливали у себя в доме модели ванн с такими горделивыми названиями, как «Принц Альберт», «Генерал Гордон» и «Принц Уэльский».
Но у газовых ванн имелись существенные недостатки. Во-первых, приходилось ждать полчаса, пока согреется вода. Во-вторых, они были ненадежны в использовании. «Захочешь принять горячую ванну, а вода из крана течет в лучшем случае чуть теплая, – вспоминал в 1860-е годы лорд Эрнест Гамильтон. – Сначала раздается фырчание и грохот, будто из преисподней, затем появляется маленькая струйка ржавой воды, в которой полно дохлых уховерток и мух… Мыться в этих огромных эмалированных железных гробах было не очень приятно».
Быстрее нагревал воду запатентованный мистером Моном бойлер «Гейзер», реклама которого появилась в 1874 году в журнале новостей промышленности и торговли «Айронмонгер». «Гейзер» – чудесное изобретение – обеспечивал горячей водой тысячи домов, но сохранял репутацию пугающе непредсказуемого устройства. «В изголовье ванны, – писал один житель Бата в 1940-х, – высилась похожая на дракона медная колонка с газовым счетчиком. Когда ее включали, она разражалась оглушительным ревом, выплевывая облако пара и чуточку воды».
Дорогостоящие ванны со сливом и водонагреватели трудовому люду были недоступны и для многих оставались диковинкой. В эдвардианскую эпоху герцогиня Портленд в своем величественном загородном доме Уэлбек-Эбби в графстве Ноттингемшир обучала шитью жен местных шахтеров. Эти женщины «выстраивались в очередь в туалет, и ни одна не упускала возможности заглянуть в роскошную ванную, открыть краны с холодной и горячей водой и воспользоваться душистым мылом».
Опрятный внешний вид по-прежнему служил важнейшим признаком классовой принадлежности. «Низшие классы, – сетовал Джон Стюарт Милль[62]62
Джон Стюарт Милль (1806–1873) – английский философ, экономист и политик.
[Закрыть] в статье, опубликованной в 1874 году, – просто жить не могут без грязи». Джордж Оруэлл выражался еще жестче. «Суть классовых различий, – говорил он, – резюмирует одна короткая ужасная фраза, которую без стеснения пускали в ход в моем детстве. Эта фраза звучала так: от низших классов воняет». Ничего удивительного. Диана Атхилл[63]63
Диана Атхилл (р. в 1917) – английский литературный редактор, прозаик и мемуарист.
[Закрыть], рассказывая о своей бабушке, жившей в эдвардианскую эпоху, писала, что для той все слуги «были дурнями и грязнулями. Да и как же им было не ходить грязными, если пройдут годы, прежде чем на чердачном этаже, где они жили, будет устроена ванная».
В 1900-е годы люди все еще цеплялись за прошлое, и ванную комнату продолжали считать предметом личных предпочтений, а не необходимостью. Например, Эдвин Лаченс[64]64
Эдвин Ландсир Лаченс (1869–1944) – английский архитектор, крупнейший представитель британского неоклассицизма.
[Закрыть] в начале XX века спроектировал как минимум два особняка – Манстед-Вуд и Круксбери – без ванных комнат. В домах для рабочего класса, построенных до 1910-х годов, ванные тоже не были предусмотрены, как и подача горячей и холодной воды. Лишь в 1918 году был принят соответствующий закон, хотя в старых домах о ванных комнатах не вспоминали еще многие десятилетия.
Даже в аристократических кругах к водопроводу и горячей воде многие чуть ли не до середины XX века относились с подозрением. Быть слишком чистоплотным считалось зазорным. «Склонность нежиться в ванне – это признак лености и мягкотелости, что совершенно негоже для женщин», – писала графиня Дрогожовская в 1860 году, а в «Справочнике по гигиене» (1844) рекомендовалось интимные части тела мыть не чаще раза в день. «Мы ограничимся замечанием о том, что все выходящее за рамки здоровой и необходимой гигиены неизбежно приводит к печальным последствиям», – утверждали его авторы. В 1947 году Джеймс Лиз-Мили[65]65
Джеймс Лиз-Милн (1908–1997) – английский писатель, историк и биограф, знаток загородных особняков.
[Закрыть]жил некоторое время в доме без водопровода. Каждый день «старый слуга приносил в комнату красное одеяло, которое расстилал на полу перед холодным камином. Потом приносил медный бидон с тепловатой водой, которой едва хватало, чтобы залить дно ванны. Температура в комнате, наверное, была на несколько градусов ниже нуля».
Такой консерватизм вызывал культурный шок у иностранцев, ожидавших иного оснащения ванных комнат. «Долларовые принцессы» и богатые наследницы, которых 1890-х отсылали из Америки в Англию на поиски мужа-аристократа, при виде примитивных ванных в английских загородных особняках приходили в ужас. Но еще больше их страшила перспектива остаться без герцога в качестве супруга. Героиня одного из романов Эдит Уортон[66]66
Эдит Уортон (1862–1937) – американская писательница и дизайнер, лауреат Пулитцеровской премии.
[Закрыть], не желая уезжать назад в Америку без мужа, говорила, что «лучше уж умрет от голода и холода, чем вернется в теплый дом с горячей ванной» у себя на родине.
Впервые спальни со смежными ванными комнатами появились в Новом Свете. Начиная с 1920-х в номерах американских гостиниц каждая спальня имела ванную. Аскетичные британцы не спешили следовать примеру американцев. В Британии номера с ванными можно было встретить только в самых роскошных отелях. Например, в 1920-е годы номера в отеле «Клариджис» в районе Мейфэр оборудовали ванными в стиле ар-деко: мраморные поверхности зеленоватого цвета нильской воды, зеркала, два душа – на уровне головы и на уровне плеч (чтобы не замочить волосы), звонки для вызова гостиничного персонала… Стоит попасть в такую ванную, и воображению сразу представляется голливудская звезда, утопающая в пышной пене (к неодобрению поселившихся по соседству престарелых английских дам).
Другим новшеством, пришедшим из Америки, был отдельный стоячий душ, который можно было использовать вместо ванны. В Соединенных Штатах душ сначала появился в домах Западного побережья и лишь со временем распространился на восток. Душ, помещенный над ванной, можно увидеть на страницах британских каталогов сантехнического оборудования викторианской эпохи (Чарльзу Диккенсу нравилась модель под названием «Демон»). В Европе к ним относились с опаской, во всяком случае, беременным женщинам не рекомендовалось пользоваться душем, поскольку он «вызывает слишком сильный шок и может привести к выкидышу». В европейских домах в стиле модерн, построенных в 1930-е годы и спроектированных по принципу «Дом – рациональная машина для жилья», предпочтение по-прежнему отдавали ванне, а не душевой кабине. Даже сегодня, несмотря на постоянные жалобы на нехватку воды, большая часть британских квартир оборудована ванными.
Беременным женщинам душ принимать не рекомендовалось, потому что он «вызывает слишком сильный шок, что может привести к выкидышу». У Чарльза Диккенса была модель душа с пугающим названием «Демон».
Ванная комната, смежная со спальней, долго считалась излишеством и стала входить в обиход в британских домах лишь в 1980-е. Теренс Конран, как всегда, оказался более дальновидным. Еще в 1974 году он писал: «Ваша собственность может подняться в цене, только если в ней будет, не считая центрального отопления и хорошо оборудованной кухни, ванная, смежная со спальней». Он объяснял публике, почему необходимо тратить столько денег на помещение, предназначенное для простого мытья тела: «Представления о ванной меняются. Ныне это уже не та комната, которую, согласно пуританским традициям, полагалось использовать только для омовения либо для принятия холодных ванн. Сегодня в ванной вам не приходится в клубах пара на ощупь пробираться сквозь паутину труб».
Спустя всего несколько лет после того, как Конран написал эти слова, моя мама повела меня в универмаг «Хэрродс», чтобы полюбоваться на выставленное на продажу роскошное оборудование для ванных, ну и, конечно, поиронизировать над ними (очень по-пуритански).
Итак, история ванной – такой необходимой для человека комнаты – гораздо короче, чем могло бы показаться: не столетия, а всего несколько десятков лет. Что касается декоративного убранства, то ванная прошла длинный путь от пышного помпейского стиля викторианской эпохи и блеска «ар-деко» до голого минимализма 1990-х, в котором эстетика определяется функциональностью. «В лучших современных ванных все функциональные возможности сочетаются со спартанской простотой», – сказано в одном из журналов о модных тенденциях 1990-х. Ванные, спроектированные Джоном Посоном, похожи на храмы безмятежности, а Филипп Старк придает привычному оборудованию ванной комнаты обтекаемые «инопланетные» формы, радующие глаз. Правда, при всей простоте форм в современных ванных обеспечена бесперебойная подача горячей воды под хорошим напором, а если установить колонки, то можно слушать музыку. Чем не роскошь?
К концу XX века назначение ванной как комнаты для мытья отходит на второй план. Расслабление, медитация – вот к чему мы стремимся, уединяясь сегодня в ванной. Поскольку в современном доме это единственная комната, где можно запереть за собой дверь и укрыться от семьи, ванная чем-то похожа на личный кабинет стюартовской эпохи.
