Текст книги "Легкокрылый мотылек"

Автор книги: Люси Гордон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Люси Гордон
Легкокрылый мотылек

Глава 1

Через пять лет надгробный памятник был так же чист и ухожен, как и в первый день. Сверху на нем можно было прочитать:

«МАРК ЭНДРЮ СЕЛЛОН

9 апреля 1915 – 7 октября 2003

Горячо любимый муж и отец».

Место, оставленное под этой надписью, было заполнено тремя неделями позже:

«ДЕДРИ СЕЛЛОН

18 февраля 1921 – 28 октября 2003

Любимая жена, которая всегда рядом».

– Я помню, как ты настаивала, чтобы оставили это место, – пробормотала Пеппе, выдергивая несколько сорняков. – Ты, наверное, уже тогда думала о том дне, когда окажешься с ним рядом. И фотографии тоже приготовила. Ты заранее обо всем позаботилась.

Друг их семьи, вернувшись из поездки по Италии, рассказывал, что там на могильных плитах обычно бывают фотографии. «Конечно, это совсем другое дело – знать, как выглядели все эти люди, – говорил он. – Мне бы тоже хотелось выбрать для себя фотографию». «И мне», – согласилась с ним Ди.

И она выбрала – одну для себя, а другую для мужа, в том возрасте, когда они еще оба были полны сил и огня. И вот теперь здесь, в обрамлении мрамора, на мир смотрели Ди – веселая, неунывающая Ди, готовая справиться с чем угодно, и Марк – бесстрашный пилот, до последних дней сохранивший свою мужественную красоту.

И еще была третья фотография, сделанная на шестидесятилетний юбилей их свадьбы. На ней они стоят вместе, руки переплетены, головы слегка наклонены друг к другу – идеальный образ людей, на всю жизнь соединенных сердечными узами.

Менее чем через два месяца после этого Марк умер. Ди очень нравилась эта фотография, и, когда через три недели ее положили рядом с ним, Пеппе настояла, чтобы и эту фотографию тоже вмонтировали в памятник.

Закончив с сорняками, она нагнулась и, положив возле плиты букетик лютиков, прошептала:

– Это те самые, что ты так любила…

Потом выпрямилась и сделала шаг назад, чтобы проверить, все ли в порядке, и какое-то время так и стояла, освещенная золотыми лучами вечернего солнца. Случайный прохожий, увидев ее, непременно бы остановился.

У Пеппе была маленькая изящная фигурка и уверенная манера держаться. Природа подарила ей красоту, но наделила и другими качествами, которые трудно было оценить однозначно. Мать называла ее дерзкой девчонкой.

Мужчин она подразделяла в соответствии с их реакцией на нее. Более утонченные просто вздыхали. Те, которые попроще, могли пробормотать: «Вот это да!» Совершенно неотесанные выбирали между «Ну и подвалило же!» и каким-нибудь совсем нечленораздельным восклицанием. Пеппе пожимала плечами, улыбалась и спокойно продолжала свой путь, не обращая на мужчин внимания.

На первый взгляд, ее привлекательность легко было объяснить – тонкие, правильные черты лица, светлые вьющиеся волосы, которые сразу притягивали взгляд, даже сейчас, когда она собрала их в хвост в попытке придать своей внешности более строгий вид. Но было в ней и другое – насмешливый блеск глаз, не соблазняющий, а лишь дразнящий намек на то, что соблазнение может ожидать вас прямо за углом.

Пеппе присела на скамейку рядом с памятником, чувствуя себя в настроении немного поболтать.

– Ну что за день у меня сегодня был! Клиенты задергали, писанины навалило по самое горло, а кто виноват? – сказала она, глядя на фотографию Ди. – Ты виновата. Без тебя я бы никогда не стала юристом! Но ты поставила условие, что я получу наследство, только если освою эту профессию.

«Нет профессии – нет денег, – сказала Лилиан, мать Пеппе. – Бабушка специально сделала меня распорядителем ее наследства – ей хотелось быть уверенной, что ты будешь соблюдать условия завещания. Так что делай то, что сказала бабушка. И запомни: где бы она ни была, все равно тебя видит».

«И ты действительно всегда рядом», – подумала Пеппе.

Из своей сумки она достала маленького облезлого медвежонка, который потерял уже половину шерсти.

Когда-то, давным-давно, он был призом на ярмарке. Его выиграл лейтенант Марк Селлон и торжественно преподнес Дедри Парсонс, своей невесте, которая прожила потом с ним шестьдесят лет. До последней минуты она берегла свое сокровище – Чокнутого Бруина, как она его называла.

«Почему чокнутого?» – спросила ее однажды Пеппе. «В честь твоего дедушки». – «А он что, чокнутый?..» – «Конечно. Чудесно, изумительно, неподражаемо. Вот почему он был таким прекрасным пилотом. Как говорили его товарищи, Марк просто забывал обо всем, когда шел в бой».

До самого последнего момента каждый из них боялся потерять другого. Марк ушел первым. После этого Ди берегла своего Бруина еще пуще прежнего, и умерла, завещав его Пеппе вместе со своими деньгами.

– Я принесла его с собой, – сказала Пеппе, приподняв мишку, как если бы Ди могла его видеть. – Я хорошо забочусь о нем. Это просто здорово, что он у меня есть! Почти так же, как если бы ты сама была со мной. Прости, что я долго не приходила. На работе такой бардак! Я почему-то думала, что офис адвоката – это тихое, спокойное место. Куда там! Каждый день полно всяких дел – завещаний, операций с недвижимостью… ну, в общем, такого рода дел. Но только уголовные преступления – вот что действительно будоражит кровь. Мой босс сказал, что мне следовало бы изучать криминальное право, потому что у меня для этого подходящие мозги. – Она коротко рассмеялась. – Они даже не знают, насколько они правы.

Наконец она встала, улыбаясь фотографиям людей, которых любила, и, поцеловав мишку, положила его обратно в сумку.

– Мне нужно идти, бабуль. До свидания, дедушка. Не позволяй ей слишком много тобой командовать. Будь твердым. Я знаю, это не просто, после того как ты всю жизнь говорил: «Да, дорогая», «Конечно, дорогая». Но все же постарайся.

Она поцеловала кончики своих пальцев, приложила их к фотографии и отступила назад. Это движение принесло что-то новое в ее поле зрения. Повернув голову, Пеппе увидела мужчину. Похоже, он наблюдал за ней. Наверное, со стороны ее поведение действительно выглядело несколько странным. Интересно, давно ли он здесь?

Высокий, сухощавый, с мрачным лицом. Около пятидесяти, но выглядит старше с этим своим пристальным немигающим взглядом.

Ей почему-то захотелось уйти. Повернувшись, она пошла в ту сторону, где были похоронены другие члены их семьи.

Было что-то умиротворяющее в этом окружении. Будучи частью Лондона, кладбище в то же время имело вид пригорода – с тишиной и высокими деревьями, по которым скакали птицы и белки. Зимний день догорал, красное солнце скользило между стволами, сияя алмазными блестками в маленьких капельках на кончиках веток. Пеппе любила приходить сюда не только потому, что здесь лежали дорогие ей люди, но и из-за красоты этого места.

Рядом с могилой родителей Ди, Джо и Хелен, была похоронена их дочь Сильвия, ее маленький сын Джо и годовалая дочка Ди – Полли. Пеппе не знала никого из них, тем не менее она росла, всегда чувствуя себя членом большой, крепкой семьи, и лежащие здесь были для нее такими же настоящими, как и ее живые родственники.

На мгновение она остановилась возле могилы Сильвии, вспомнив слова матери об их внешнем сходстве. Они действительно были похожи – Пеппе не раз видела старые фотографии сестры своей бабушки. В тридцатых годах Сильвия была невероятной красавицей и вела бурную жизнь, попадая из одной романтической истории в другую. Все думали, что это Сильвия выйдет замуж за отважного Марка Селлона, но, оставив его перед самой войной, она убежала с другим мужчиной, Филом. Фил погиб в Дюнкерке, а сама Сильвия и их недавно родившийся сынок Джо – во время бомбежки в Лондоне.

Что-то от ее красоты унаследовала и Пеппе.

«Это у тебя в генах, – ворчала Лилиан на дочку. – Ты родилась, чтобы хорошо проводить время». – «Не вижу в этом ничего плохого. И к тому же работаю как проклятая. И лишь изредка позволяю себе расслабиться».

Казалось, так оно и было, и в то же время… Пеппе действительно увлекалась многими, но все ее увлечения были очень скоротечны и поверхностны. Причину этого знали лишь некоторые. Бабушка Ди, например. Она знала, как Пеппе влюблена в Джека Сотерна, видела, как счастлива та была, когда они обручились, и как опустошена, когда они расстались всего лишь за несколько дней до Рождества…

Эти воспоминания навсегда останутся с ней. Джек уехал тогда из города на пару дней. Это ее не встревожило. «Последние приготовления, – думала она, – возможность закончить дела, перед тем как отправиться в свадебное путешествие». Мысль о другой женщине ей и в голову не приходила. Когда он вернулся, Пеппе решила сделать ему сюрприз – без предупреждения появилась у дверей его квартиры.

– «Новый день, Новый год, новые надежды», – пропела она куплет из рождественской песенки, стоя за дверью.

Когда Джек открыл, она бросилась ему на шею, надеясь получить поцелуй, но он отстранился от нее. А потом разорвал помолвку.

На какое-то время Пеппе была словно отброшена в сторону. Вместо того чтобы делать карьеру, она нашла себе работу в супермаркете, оправдывая это тем, что нужно помогать своим стареньким бабушке и дедушке. Последние два года она жила у них, отдавая им все свободное время. Как раз тогда юная красота ее лица начала приобретать то особенное ожесточенное выражение, которое иногда пугало.

«Не поддавайся этому, – умоляла ее Ди. – Я знаю, с тобой жестоко обошлись, но все равно нельзя озлобляться, что бы ни случилось!» – «Бабуль, не сгущай краски. Что, собственно, произошло? Подумаешь, какой-то дурак нашел себе другую дуру. Переживем!»

Только после своей смерти Ди удалось исправить ситуацию. Она оставила все свое скромное состояние Пеппе с условием, что та наконец займется настоящим делом.

Пеппе пришлось распрощаться с образом девушки, страдающей от разбитого сердца. Внешность позволяла ей с легкостью завоевывать поклонников, но ее сердце было закрыто. «Жизнь – веселая штука, если ты не слишком многого от нее ждешь» – это стало ее девизом.

«Моя тетушка Сильвия тобой бы гордилась, – ворчала Лилиан. – Не то чтобы я хорошо ее знала – она умерла раньше, чем я родилась. Но к тому времени она уже успела стать семейной легендой. Ну а ты, как я вижу, идешь по ее стопам. Только посмотри на себя! Как ты одеваешься?» – «Нормально». Пеппе опустила глаза на свою узенькую юбку, скорее напоминающую носовой платок, обернутый вокруг бедер. «И твой босс не против, что ты в таком виде разгуливаешь по офису?»

Как-то один из поклонников Пеппе, оскорбленный, что его чувства были отвергнуты, назвал ее интриганкой. Он был не прав. Она вступала в отношения с открытой душой, надеясь, что в этот раз все будет по-другому. Но этого не случалось. И Пеппе отступала – но от страха, а не от бессердечия. Память об унижении, что ей пришлось пережить, до сих пор была свежа. Время чуть сгладило углы, но не избавило от черной тени. Ни за что на свете она не хотела испытать это снова!

– Вот ты бы меня поняла, – сказала она, глядя на памятник Сильвии. – Думаю, нам было бы о чем с тобой поговорить.

Эта мысль вызвала у нее улыбку. Казалось, что улыбаться для нее так же естественно, как и дышать. Но улыбка тут же поблекла, когда, повернувшись, Пеппе увидела все того же мужчину, который все так же хмуро смотрел на нее.

«Ладно, – подумала она, – для него я действительно выгляжу несколько странно. Его поколение, вероятно, считает, что на кладбище вообще нельзя улыбаться. Но почему, если ты любишь людей, которых пришла навестить? Даже тех, с кем никогда не встречалась».

Этот задорный настрой не покидал Пеппе, пока она не села в свою машину, припаркованную возле ограды кладбища.

– О нет, только не это! – застонала она, услышав, как двигатель издал какой-то щелчок и заглох. – Я отвезу тебя завтра в гараж, – взмолилась она, – но только заведись сейчас. Ну пожалуйста!

Не вняв ее мольбам, двигатель снова защелкал и снова заглох.

Выйти и заглянуть под капот было простой формальностью – Пеппе очень слабо себе представляла, что там нужно искать. И разумеется, ничего не нашла.

– Проблемы?

Это был тот же мужчина, который своим молчаливым неодобрением прервал ее приятные воспоминания и фактически заставил уйти.

– Не заводится?

– Не заводится. Но это случалось и прежде. В конце концов, я знаю, он заведется. Только нужно быть с ним немного потверже.

– Это как? Пинками, что ли?

Она рассмеялась:

– Нет, разумеется. Просто надо по нему легонько постучать и попробовать поймать нужный ритм.

– У меня есть более надежный вариант. Я могу отвезти вас к ближайшей мастерской или туда, где вы обычно чините свой автомобиль.

– У моих братьев гараж на Краймиа-стрит, – сказала она с гордостью.

– И они одобряют это ваше «постукивание»?

– Ничего они не одобряют. Я и купила-то эту машину, не посоветовавшись с ними. Мне она просто понравилась. У нее очень оригинальный дизайн.

– Определенно. Но чего у нее точно нет, так это надежного двигателя. Если ваши братья занимаются машинами, не представляю, как они могли вам позволить купить ее?

– Они и не позволяли, потому что я их не спрашивала! – буркнула Пеппе раздраженно.

– Если бы вы были моей дочерью, я бы тоже не разрешил.

– Но я не ваша дочь, и не просила у вас помощи. А сейчас, если позволите, я хотела бы уехать.

– Как? – спросил он просто.

В своем раздражении она забыла об этой проблеме.

– До Краймиа-стрит по крайней мере три мили, – сказал он. – Вы что, собираетесь протопать три мили на этих вот высоченных каблуках? Или хотите позвонить своим братьям, чтобы они за вами приехали? Не сомневаюсь, им это очень понравится.

– Это уж точно, – вздохнула она. – Но вряд ли у меня есть выбор.

– Если только я не предложу взять вас на буксир. – Поймав ее подозрительный взгляд, он добавил: – Это бескорыстное предложение. Ну не бросать же вас здесь!

– Меня, такую бедную и несчастную, что называется, «мамзель в беде», – вы это имели в виду?

Его губы дрогнули.

– В вас действительно есть что-то от «мамзель», иначе бы вы не купили такую машину.

– Очень смешно. И… спасибо за предложение, но я сама как-нибудь справлюсь. А теперь всего доброго. Хорошего вам дня.

– Ладно, хватит. Слезайте с вашей белой лошади. Хотя любая лошадь сослужила бы вам лучшую службу, чем это… сокровище. Так что стойте здесь, пока я не подгоню свою машину и не привяжу к ней вашу.

Она открыла было рот, собираясь что-то ответить, но потом закрыла его. И вытаращила глаза, когда увидела его машину.

– Вот это да! Вы уверены, что хотите, чтобы ваше шикарное авто видели рядом с этим моим… сокровищем?

– Как-нибудь переживу, – сказал он, вытаскивая трос и закрепляя на ее машине. Потом открыл дверцу своего автомобиля и кивком указал на пассажирское сиденье.

Ей удалось насладиться мягким скользящим ходом его автомобиля, что говорило о его немалой цене, хорошем обслуживании и о том, что его хозяин во всем этом неплохо разбирается.

– Между прочим, меня зовут Роско Хэверинг, – сказал он.

– Пеппе Дженсон. Сокращенное от Филиппа.

– Пеппе вам больше подходит.

– Я не собиралась вас спрашивать, что мне подходит, а что нет, – вдруг разозлилась она. – С чего вы взяли, что можете об этом судить?

– Ах, молодость, молодость… – добродушно пробормотал он.

– Не такая уж я и зеленая…

– Восемнадцать-девятнадцать? – предположил он.

Она рассмеялась:

– Двадцать семь!

Он так резко нажал на тормоз, словно увидел перед собой красный сигнал светофора. Медленно повернувшись, изумленно уставился на нее:

– Вы шутите?

Пеппе печально улыбнулась:

– Увы…

– Я вам не верю, – произнес он, не отводя от нее глаз. – На вид вы как школьница.

– Ошибаетесь. Я юрист. Серьезный и уважаемый представитель закона. – И, комично понизив голос, она произнесла: – Сильные мужчины дрожат при моем приближении…

Он рассмеялся:

– Не буду спрашивать, на кого вы работаете. Наверняка у вас собственная практика, которая в скором времени заставит обанкротиться всех ваших конкурентов.

– Нет. Я работаю в фирме «Фарли и сын».

Она увидела, как дрогнули его губы.

– Вы знаете их? – спросила она.

– Довольно неплохо. У них хорошая репутация. Должно быть, вы сумели произвести впечатление, раз вас взяли… Кажется, мы уже где-то рядом?

– Следующая улица налево.

Сразу же за поворотом они увидели гараж. Небольшой бизнес, который прадед Пеппе Джо Парсонс начал почти сто лет назад, с тех пор заметно вырос. Теперь он стал в три раза больше, и ее братья, Брайан и Фрэнк, купили дома на той же улице, чтобы жить поближе к работе.

Они уже собирались закрываться, когда перед их гаражом появился маленький караван. Стоя у ворот, братья наблюдали за ним с добродушной иронией.

– Опять! – объявил Фрэнк. – Разве я не говорил?

– Потому что ты как старая заигранная пластинка, – сказала Пеппе, целуя в щеку сначала его, потом Брайана, – всегда повторяешь одно и то же. – А скорее всего, вы в прошлый раз просто не отремонтировали машину как следует. – Она повернулась к Роско. – А это мистер Хэверинг, мой спаситель.

– Спасибо вам, – сказал Брайан, протягивая руку. – Конечно, было бы лучше, если бы вы столкнули этот драндулет в реку, но, наверное, вам это просто не пришло в голову.

– Пришло, – сказал Роско. – Но я устоял перед искушением.

Братья рассмеялись. Им было около сорока, оба крепкие и веселые.

Пролежав несколько секунд под капотом, Фрэнк огласил приговор:

– Придется оставить до утра. И знаешь… мы не сможем пригласить тебя к нам. Наши семьи уехали на выходные к родственникам, и мы с Брайаном хотели… ну… в общем, сама понимаешь…

– Ага, понимаю, – хмыкнула Пеппе. – Вот дьяволы! Должно быть, вся улица будет ходить ходуном.

– А то! – добродушно загоготали братья.

– Ладно. Приеду завтра утром.

– Вы не здесь живете? – спросил у нее Роско.

– Слава богу, нет. У меня квартира в центре.

– Где именно?

Пеппе назвала адрес.

– Я отвезу вас, – сказал он. – Садитесь.

Вздохнув с облегчением, Пеппе достала из своего багажника две тяжелые сумки и переместила в его машину.

– Спасибо, – сказала она, пристегивая ремень безопасности. – Впереди у меня целая ночь работы, и ради этого я готова пойти на что угодно.

– Никакого голодного мужчины, ожидающего свой ужин?

– Никакого! Живу одна. Свободна. Независима. Никаких отвлекающих моментов.

– Кроме небольших визитов к друзьям.

– Они мои братья. А… вы о кладбище? Наверное, решили, что я чокнутая?

– Наоборот, это очень мило. Похоже, вы получили удовольствие от их компании.

– Так было всегда. Я их просто обожала. Особенно бабушку. Я очень любила с ней разговаривать и, надо признаться, до сих пор не могу остановиться.

– А зачем останавливаться?

– Другие могли бы сказать: потому что они умерли.

– Но для вас они не умерли. Кроме того, я не думаю, что вы очень беспокоитесь о том, что скажут другие.

– Я должна беспокоиться. Я юрист.

– Ах да. Лицо ответственное и серьезное.

Пеппе скорчила смешную гримасу:

– Стараюсь.

Двадцать семь? Неужели она думала, что он ей поверит? Максимум двадцать два! И то с натяжкой. И если она действительно работает у Фарли, то, скорее всего, стажером. Но и это неплохо. Она все равно могла быть ему полезна.

В голове Роско Хэверинга начал созревать план. Детали потом можно уточнить, но все равно эта встреча, что называется, рука судьбы. Где-то доброе Провидение позаботилось о нем, а ему только и оставалось, что этим воспользоваться.

– Вон там. – Пеппе указала на высокий многоквартирный дом.

– Похоже, здесь и припарковаться-то негде…

– И не надо. Просто остановитесь возле тротуара, когда загорится красный. – Пеппе потянулась за своими сумками и выпрыгнула из машины. – Спасибо!

Он хотел попросить ее подождать, но уже загорелся зеленый, и ему пришлось двигаться вперед.

Пеппе вошла в квартиру и, бросив на пол сумки, начала стягивать с себя одежду.

– Душ, душ, душ… – бормотала она. – Только дайте мне забраться под душ!

Она запела от удовольствия, расслабившись под прохладными струями, и через несколько минут уже вытиралась, обдумывая предстоящую работу. Теперь она была готова.

Распахнув дверь ванной комнаты, она замерла. Что-то насторожило ее. Одна сумка лежала на боку, ее содержимое вывалилось на пол, и кое-чего там явно не хватало.

– О боже… – простонала она. – Он, должно быть, остался в машине!

Переливистая мелодия звонка оживила ее надежды. Роско Хэверинг! Он нашел ее конверт и пришел вернуть его. Слава богу!

Набросив на себя белый махровый халат, Пеппе подбежала к двери:

– Я так рада… – И остановилась, ошеломленная. – О нет, – выдохнула она. – Ты же обещал больше не приходить.

Глава 2

Большую часть поездки Роско хмурился. Все выходило совсем неплохо. И в этом не было ничего необычного. Он был организованным человеком, привык все контролировать и умел заставлять вещи складываться так, как ему того хотелось. Но в этот раз даже он не смог бы устроить лучше.

Поэтому его нахмуренный лоб вовсе не означал, что Роско был недоволен. Просто оставались некоторые детали, которые нужно было учесть, чтобы извлечь максимум из ситуации.

Он подъехал к большому дому, где сейчас жили только его мать и младший брат Чарли. У Роско была здесь комната – примерно раз в неделю он оставался на ночь, чтобы приглядывать за ними обоими.

Мать стояла у окна и сразу подошла к двери. Ее возраст приближался к шестидесяти, но, несмотря на свою несколько болезненную худобу, выглядела она неплохо.

– Ну как, все в порядке? – спросила она. – Ты все уладил?

Роско поцеловал ее в щеку:

– Уладил что?

– Я говорю об истории с Чарли…

На мгновение он напрягся, но потом взял себя в руки и улыбнулся:

– Так быстро нельзя все решить. Но ты не беспокойся, я над этим работаю.

– Как я могу не беспокоиться! Он такой слабый, такой уязвимый…

Она не смотрела ему в лицо, иначе бы заметила, как искривились его губы. Роско не был сентиментален. Он знал о безответственности Чарли, о его легкомысленном отношении ко всему, о его эгоизме. Слабый? Уязвимый? Да ничего подобного!

Но мать смотрела на своего младшего сына совсем другими глазами, и, чтобы не огорчать ее, Роско просто сказал:

– Я разберусь. Ты же знаешь, мне можно доверять.

– Но ты ведь заставишь их снять эти нелепые обвинения, правда? Ты заставишь этих людей признать, что он невиновен?

– Не так уж он невиновен. Он и сам говорил…

– Да Чарли просто не знал, что говорит! Он растерялся.

– Он уже не ребенок. Ему двадцать четыре.

– В душе он ребенок, и ему нужна твоя поддержка.

– Я делаю все возможное, мам, поверь. Так что не беспокойся и оставь это мне, хорошо?

– Я знаю, ты замечательный брат. Не представляю, что бы я делала без тебя…

– Да и незачем. Все в порядке.

– Ну, тогда идем к столу. Ужин готов.

Роско пошел к машине, чтобы забрать оттуда свои вещи. Открыв дверцу, он на мгновение замер.

– О черт! – На полу лежал большой белый конверт. – Должно быть, выпал у нее из сумки, а она и не заметила. Надо будет позвонить ей.

Он вытряхнул из конверта бумаги и начал их просматривать, надеясь найти телефон Пеппе. Телефона он так и не нашел, но зато успел понять, что бумаги важные. Она сказала, что собиралась вечером поработать, так что не исключено, что эти документы могли ей понадобиться.

Он вернулся к дому.

– Извини, мам, но с ужином придется подождать. Я вернусь через час.

Мать не успела ничего возразить.

– Джимми, ты обещал, что оставишь меня в покое. – Пеппе отступила назад, придерживая рукой халат. – Мы же решили, что все кончено.

– Нет, это ты решила, – возразил он. – Я никогда не говорил, что все кончено. Если бы ты только знала, как мне плохо без тебя! Но ведь ты это и так знаешь, верно? Я бы не сходил по тебе с ума, если бы ты ко мне ничего не чувствовала.

– Что-то я к тебе все же чувствую…

– Ну вот, я же знал!

– Я чувствую жалость и вину – за то, что позволила так далеко зайти этому… Но я этого не хотела, Джимми. Мне казалось, мы можем просто хорошо проводить время. Если бы я знала, что с твоей стороны все так серьезно, я бы остановила тебя раньше.

– Но ты этого не сделала. Разве это не доказывает, что и ты что-то чувствовала?

– Ну, может, иногда и чувствовала себя этакой доброй тетушкой.

Джимми был милым мальчиком и появился в ее жизни как раз вовремя, чтобы помочь ей избавиться от его предшественника. За это Пеппе была ему благодарна. Но скоро их отношения стали выходить из-под контроля. Джимми начал настаивать, чтобы они вместе проводили все свободное время. Ее отказы только подогревали его страсть. Он заговорил об уважении, а потом сделал Пеппе предложение. Ее категоричный отказ поверг его в отчаяние.

– Может, мы попробуем снова? – предложил он. – Ты скажешь, что тебя во мне раздражает, и я попробую исправиться.

Она понимала, что сейчас помочь ей могла только твердость.

– Когда ты так говоришь, меня уже это раздражает. Когда ты преследуешь меня, когда без конца звонишь и посылаешь цветы, когда забрасываешь меня дурацкими эсэмэсками, спрашивая, во что я сейчас одета… Ты очень милый мальчик, Джимми, но ты просто мне не подходишь. Извини, что заставила тебя думать иначе, я этого не хотела… А сейчас – уходи.

Что-то в его глазах заставило ее плотнее запахнуть халат. На место боли пришла решимость мужчины, который не желал больше принимать отказ.

– Пожалуйста, уходи! – повторила Пеппе, отступая назад.

– Без поцелуя не уйду. Уж в этом ты мне не можешь отказать.

– Ошибаешься. До свидания!

Пеппе попыталась закрыть дверь, но он опередил ее. Дыхание его было тяжелым, руки, сомкнувшиеся вокруг нее, сильными, – теперь она не была уверена, что сможет справиться с ним.

– Оставь меня, Джимми!

– Только тогда, когда я буду сам к этому готов.

– Ты слышал меня? Я сказала – отпусти! Перестань… Я серьезно. Джимми, нет!

Роско нашел место, где припарковать машину, и вошел в подъезд, собираясь найти фамилию Пеппе в списке жильцов.

– Могу ли я вам помочь? – спросил его вышедший из лифта мужчина.

– Я ищу квартиру мисс Дженсон.

– Уже второй. Маршируете здесь друг за другом, словно армейский полк. Но надо отдать ей должное – сразу двух за один вечер у нее не бывает.

– В самом деле? – осторожно спросил Роско.

– Да это же просто комедия! Приходят сюда с цветами и подарками, чуть не ползают перед ней на коленях, и все без толку! Только ей кто наскучит, она сразу же от него избавляется. Кое-кого я уже пытался предупредить, но разве они слушают! Возможно, хоть у вас побольше гордости.

– Возможно… Вы говорите, я уже второй?

– Ну да. Тот парень у нее совсем недавно, так что смотрите. Очень красивый молодой человек. Не думаю, что у вас есть шанс. Уж что-что, а выбирать она умеет.

Он вышел из подъезда, оставив Роско в раздумье. Все, что он сейчас услышал, скорее можно было считать хорошей новостью. Это делало Пеппе более подходящей для его планов. Все остальное не играло никакой роли. Он вошел в лифт и нажал на кнопку.

Как только лифт остановился на ее этаже, он услышал мужской голос:

– Ты не можешь быть так жестока!

Потом раздался голос Пеппе:

– Не могу? Тогда уходи, или ты узнаешь, могу или не могу. Коленки у меня острые.

– Но я только… Ой!

– И не появляйся здесь больше!

Роско повернул за угол. Согнутая пополам фигура попятилась назад и медленно осела на пол. А в открытом проеме двери стояла женщина – нет, скорее богиня. Она была без всякой одежды, не оставляя никакого простора для воображения. Точеная, словно песочные часы, фигурка, плавные линии бедер, тонкая талия, великолепная грудь и падающие на нее каскадом золотистые волосы.

Лишь через мгновение он понял, что этим видением была Пеппе. Но не та ветреная девчонка, которую он подвез на своей машине, а разгневанная женщина, победно возвышающаяся над поверженным врагом, корчившимся у ее ног. И это была не метафора.

Но видение тут же исчезло. Нет, оно не растаяло как дым. Быстрым движением Пеппе запахнула халат, придав себе достойный вид.

– Извини, Джимми, – сказала она, обращаясь к своему поверженному врагу. – Но я тебя предупреждала. И не приходи сюда больше. Ни-ког-да!

Лицо Джимми было мрачнее тучи, когда он с трудом встал.

– Ты еще не все слышала, – прохрипел он, сплевывая на пол. – Иезавель!

На ее лице появилась улыбка.

– Ха! Иезавель? Да кто она такая, в конце концов! Вот если бы ты сравнил меня с Мата Хари, вот это было бы оскорблением… А может, и наоборот… В общем, с какой стороны посмотреть.

Скривившись, Джимми заковылял прочь. Проходя мимо Роско, мрачно прошипел:

– Считай это предупреждением. Не думай, что этот обойдется с тобой лучше.

Роско показал на конверт:

– Я только выполняю функцию доставки.

Не останавливаясь, Джимми бросил на него еще один выразительный взгляд.

Роско подождал, пока парень скроется за углом.

– Прощу прощения за свое неожиданное появление, но вы оставили этот конверт в машине, – сказал он.

Она протянула руку, чтобы взять у него конверт, но ее халат опять распахнулся, и ей пришлось схватиться за полы двумя руками.

– Я занесу его, – сказал он, проходя в квартиру.

Пеппе с шумом захлопнула за ним входную дверь, потом с таким же шумом – за собой дверь в спальню. Роско удивился ее взвинченности. В конце концов, она вышла победительницей, отбив врага. Он много бы отдал за то, чтобы узнать предысторию этой сцены.

Ее квартира оказалась примерно такой, какой он и ожидал ее увидеть, – со множеством всяких безделушек, в стиле, который он обозначал для себя как ультраженский. Мебель дорогая, со вкусом подобранная, с греческим орнаментом, что позволяло предположить у ее хозяйки определенное знакомство с античностью. В углу стол с компьютером и множеством всяких аксессуаров. «Все самое новое, – заметил он с одобрением. – Легкомысленная птичка-невеличка и в то же время технический эксперт? Интересное сочетание».

Через пару минут Пеппе вышла из спальни, на ней были свитер и джинсы. Джинсы изрядно потертые, но зато прекрасно подчеркивающие выразительные линии ее бедер.

– Все нормально? – спросил он.

Она с вызовом вскинула голову:

– Разумеется. А почему вы спрашиваете?

– Просто этот парень мне показался несколько не в себе…

– И назвал меня Иезавель, давая понять, что я шлюха. Вы это имели в виду?

– Нет, конечно… Послушайте, я заехал только затем, чтобы вернуть вам бумаги, – вдруг заторопился Роско. – Не обвиняйте меня, что я увидел… ну, в общем, то, что увидел. – Слишком поздно он сообразил, в какую переделку попал.

– И что же, по вашему мнению, вы увидели? – потребовала Пеппе, складывая на груди руки и глядя ему прямо в лицо. Это было непросто – Роско был на целых шесть дюймов выше ее, но недостаток роста она с лихвой компенсировала своей яростью.

Он тоже почувствовал раздражение. В конце концов, он оказал ей услугу…

– Ну… я увидел женщину, проявившую, скажем, некоторую неосмотрительность.

– Неосмотрительность?

– Неосмотрительность в отношении собственной безопасности. Зачем вам нужно было раздеваться перед ним, если вы собирались выставить его из квартиры?