Текст книги "Фердинанд Великолепный"

Автор книги: Людвик Керн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Керн Людвик Ежи
Фердинанд Великолепный

Людвик Ежи Керн

Фердинанд Великолепный

I

Во вторник, после обеда, Фердинанд по старой привычке забрался на диван. В одном месте диван был продавлен. Фердинанд как раз помещался в этой вмятине. Лежать на диване доставляло ему огромное наслаждение.

В доме в эту пору дня происходили интереснейшие превращения. На кухне во время мытья пускались в разговор кастрюли и тарелки, то и дело в их беседу вмешивались ложки, ножи, вилки. Кто не разбирается, тот может подумать, будто они просто побрякивают да позвякивают, но Фердинанд из их разговоров понимал почти все. Вот разгоряченная жаровня зашипела на вилку под струёй воды:

– Перессстанешшшь ты наконец колоться?.. Сковородка в отчаянии кричала:

– Где мой муж, сковородник?

В соседней комнате хозяин допивал чай, а хозяйка рассказывала хозяину о нем, о Фердинанде. Фердинанд, дескать, то, Фердинанд, дескать сё, – разные интимные истории из его жизни. Иногда такое приятно послушать. Но не всегда.

Потом послышался шорох газеты, скрип отодвинутого стула и шаги хозяина, которые звучали все громче и громче. Когда они раздаются над самим ухом, это означает, что надо чуть-чуть подвинуться и уступить хоть немного места хозяину. Он тоже любит этот старый диван, вот только ложась на него, он вечно вытягивается во весь свой рост, вместо того чтобы уютно свернуться калачиком.

– Подвинься, Фердинанд! – говорит хозяин, подталкивая Фердинанда газетой. – Ну еще чуть-чуть подвинься. Если ты этого не сделаешь, мне придется лечь на пол. И ты себя будешь чувствовать неловко.

Ни за что на свете Фердинанд не позволит, чтоб хозяин лег на пол. Фердинанд чуть-чуть отодвигается, и хозяин ложится рядом.

И тут же из внутренностей дивана начинают подавать голоса пружины:

– Дрим!

– Гьям!

– Бряк!

И через минуту вновь, стоит только хозяину шевельнуться:

– Гьям!

– Бряк!

– Дрим!

Надо ли говорить, что и язык пружин Фердинанд понимал великолепно. Иногда он даже пускался с ними в рассуждения. Это была самая диковинная беседа из всех, какие только можно себе представить.

Как правило, хозяин мгновенно засыпал, газета выпадала у него из рук и нередко оказывалась под самым носом Фердинанда. Волей-неволей Фердинанд принимался читать. Вы, конечно, представляете себе, как это происходит: читать у вас нет никакой охоты, но кто-то подсунул вам газету, ну хотя бы в трамвае, и вы машинально пробегаете глазами строку за строкой. Точно так же случилось и с Фердинандом.

Поскольку дело происходило во вторник, хозяин читал газету, вышедшую во вторник.

Газеты, как мы знаем, делятся на те, которые выходят в понедельник во вторник в среду в четверг в пятницу в субботу в воскресенье. Те, которые выходят в воскресенье, толще остальных.

"Может, они и толще потому, что в воскресенье хозяин дольше лежит на диване?" – подумал Фердинанд.

Итак, я уже сказал, газета вышла во вторник, и Фердинанд против воли принялся ее читать. Сперва он прочел, что идет в кино. Газета была сложена таким образом, что под носом у Фердинанда оказалась как раз последняя страница, на которой всякая уважающая себя газета печатает репертуар кинотеатров. Потом Фердинанд прочел, какие аптеки сегодня дежурят. Потом что идет в театрах. Потом – прогноз погоды на завтра. Узнал, в котором часу восходит и заходит солнце и какая больница принимает сегодня ночью тех, кто объестся за ужином или случайно проглотит пуговицу. Прочитав все это, Фердинанд громко вздохнул и глубоко задумался...

Думал он так, думал, и вдруг хозяин издал легкое, едва уловимое: "Хррр!"

Фердинанд навострил уши и через минуту услышал снова; "Хррр!" – на этот раз громче. Сомнений быть не могло – хозяин желал поговорить с Фердинандом. И Фердинанд тут же самым что ни на есть вежливейшим образом ответил хозяину:

"Вррр!" Хозяин на это: "Хррр!" А Фердинанд опять: "Вррр!" Хозяин: "Хррр!", Фердинанд:

"Вррр!" Так они и разговаривали:

– Хррр!

– Вррр!

– Хррр!

– Вррр!

– Хррр!

Неожиданно хозяин повернулся на бок и прервал этот интересный разговор.

Фердинанд снова принялся читать газету с самого начала. Но он все уже знал, и газета быстро ему надоела. Сощурив глаза, Фердинанд принялся рассматривать ноги хозяина.

"Где только эти ноги не побывали!" – думал про себя Фердинанд. – Таким ногам хорошо. Идут куда хотят. Куда бы ни забрели, никто не крикнет: "К ноге!" Им все можно". Фердинанд еще больше прищурил глаза. "А что если... – пришло ему в голову. – А что если встать с дивана, подойти к дверям в прихожей, выйти на лестницу и попробовать встать на собственные ноги. На две собственные ноги!"

"Фердинанд, – воскликнул он про себя, – ты великолепен!"

Он слез осторожно с дивана, стараясь не разбудить хозяина и задремавших в глубине матраца пружин, и тихохонько-тихохонько прокрался в прихожую. Увы, двери были заперты.

Но счастливый случай, который всегда сопутствует великим начинаниям, который помогает мореплавателям открывать материки, а полководцам выигрывать проигранные сражения, счастливый случай – путеводная звезда отважных – помог на этот раз и Фердинанду.

Он стоял, печально понурив голову, у дверей, совершенно уверенный в том, что ничего не получится, как вдруг на лестнице послышались знакомые шаги. Это был почтальон.

– Эх, принес бы он письмо хозяину или хозяйке!.. – вздохнул Фердинанд.

Раздалось постукивание карандашиком в дверь. Почти сразу появилась хозяйка, открыла дверь, и тогда Фердинанд проскользнул украдкой между ногами почтальона, словно под триумфальной аркой, в просторы огромного мира.

Почтальон и хозяйка были так поглощены делом, что ничего не заметили. Хозяйка захлопнула дверь, почтальон стал подниматься выше. Фердинанд остался на площадке один. Наступил решающий момент.

"Впервые в жизни, – подумал Фердинанд, – я сойду с лестницы как полагается. Я взволнован, я по-настоящему взволнован".

Фердинанд встал на задние лапы, переднюю лапу положил на перила и так, шаг за шагом, не спеша сошел вниз.

Все получилось складно, удивительно складно. Правда, с третьего этажа на второй он спускался еще с робостью новичка, зато со второго на первый сходил, как бывалый, завсегдатай самых шикарных лестниц и парадных.

На первом этаже он принялся даже насвистывать. И с этим свистом, который как нельзя лучше подчеркивал его природное обаяние, вышел на людную улицу.

Был он тут, разумеется, не впервые. Но сегодня он смотрел на все другими глазами. Раньше он бежал, опустив нос к земле. И при этом неизвестно во имя чего – упускал возможность увидеть самое интересное. Теперь он шел, величественно подняв голову, и, уж, конечно, видел не меньше, чем видят хозяин и хозяйка, когда выходят на прогулку. Он видел высокие дома, деревья, которые, как он теперь выяснил, состоят не только из ствола, но и из пышной кроны, видел фонари с матовыми шарами и голубое небо, по которому плывут курчавые облака.

По улице двигались трамваи, автобусы и автомобили, по тротуарам шли пешеходы.

Одно только озадачило Фердинанда: ему показалось, что кое-кто из прохожих с любопытством косит на него глаза. Тогда он остановился возле цветочного магазина, где рядом с входом висело большое зеркало, и оглядел себя со всех сторон.

– Агааа! – сказал он. – Все ясно. Мне надо немедленно идти к портному.

II

Портных в городе было много. Кого же выбрать? У Фердинанда в таких делах опыта не было. Еще ни разу в жизни он не шил себе костюма. Задрав голову, Фердинанд двинулся по улице, читая вывески. Наконец возле каких-то ворот он заметил скромную табличку:

ПОРТНОВСКАЯ МАСТЕРСКАЯ ВЫСШЕЙ КАТЕГОРИИ М. Догг

– По крайней мере хоть фамилия человеческая, – пробурчал Фердинанд. Только почему она так странно написана. Впрочем, кто знает, может так и лучше. Что ни говори, а два "г" в конце выглядят внушительно. Может, и мне стоит прибавить буковку... Например, " Фердинандд", или "Феррдинанд", или "Феердинанд", или "Ффердинанд", или "Фердиинанд", или "Фердинаннд", или вообще "Ффееррддииннаанндд". Надо попробовать написать на бумаге, – решил Фердинанд, – посмотрим, как это будет выглядеть. С налету не решишь. Когда будет время, обязательно займусь этим.

Фердинанд вошел в ворота, отыскал вход в мастерскую, по старой привычке обнюхал дверь и нажал на звонок.

"Главное, – соображал он, – сказать "здравствуйте". Если мне удастся сказать "здравствуйте", дальше все пойдет, как по маслу". Фердинанд был уверен, что язык его не подведет, но все же на сердце было неспокойно.

Дверь открыл сам мастер Догг. При виде Фердинанда, стоявшего в небрежной позе, опершись о косяк, портной сдвинул очки со лба на нос.

Вопросительный взгляд портного заставил Фердинанда заговорить.

– Здрав-ствуй-те, – произнес он медленно, но с достоинством.

– Здравствуйте, – машинально ответил портной. Он всегда отвечал "здравствуйте", когда с ним здоровались. – Мне хо-те-лось бы за-ка-зать у вас ко-стюм, сказал Фердинанд.

– Вы хотите заказать костюм для себя? – осведомился портной.

– Ра-зу-ме-ет-ся, – ответил Фердинанд. – Се-год-ня по-лу-чил-ся со мной стран-ный случай. Я вы-шел из до-му без ко-стю-ма, а воз-вра-щать-ся не хо-чет-ся.

– У меня работы выше головы. Неужели все бросить?..

– Сде-лай-те э-то, по-жа-луй-ста, для ме-ня! – воскликнул Фердинанд и заглянул преданными собачьими глазами в усталые глаза портного. Тут он заметил, что слова стали свободнее сходить у него с языка.

Взгляд Фердинанда растрогал портного. Он распахнул дверь и сказал:

– Прошу вас, пройдите, пожалуйста, в салон. Еще ни один клиент не производил на него такого хорошего впечатления. От одного взгляда Фердинанда он стал податлив, как воск. Догг указал Фердинанду на мягкое кресло, а сам стал поодаль, нервно теребя концы висящего на шее сантиметра.

– Какой вы хотите заказать костюм? – спросил он почтительно.

– Красивый, – ни секунды не колеблясь, ответил Фердинанд.

– Понимаю, – поспешно подхватил Догг. – А из какого материала?

– Из красивого, – вновь без запинки ответил Фердинанд.

– Какой вы предпочитаете покрой?

– Красивый.

– Какую мы сделаем жилетку?

– Красивую.

– А брюки?

– Красивые.

– А отвороты на пиджаке?

– Красивые.

– Какие манжеты дадим на брюки?

– Красивые.

– А подкладку?

– Красивую.

Мастер был в восторге. Впервые в жизни он встретил заказчика, который так хорошо знал, что ему нужно.

– С величайшим удовольствием я сошью вам костюм! – воскликнул он. Сейчас сниму мерку. Пожалуйста, встаньте, не горбитесь.

Фердинанд встал, Догг тщательно измерил все его тело сантиметром. Кончив, он подвинул своему заказчику кресло.

– Вот здесь на столе газеты и журналы. Посмотрите их, пожалуйста, а я пока раскрою материал. Через десять минут примерка будет готова.

Догг вышел в мастерскую, а Фердинанд принялся не спеша перелистывать журналы.

Мысль о том, что скоро у него будет собственный, сшитый по заказу костюм, не давала ему покоя. Рассеянным взглядом пробегал он страницы с фотографиями. В другое время они бы его заинтересовали, но сейчас... Что могло идти в сравнение с костюмом? С настоящим костюмом, сшитым у настоящего портного!

Не прошло и десяти минут, как мастер появился опять.

– Не угодно ли сделать примерку? – спросил он. Кто в силах отказаться от примерки? Так приятно надеть на себя новую вещь!.. Фердинанд встал перед зеркалом, мастер помог ему надеть на себя то, что он принес. Это не был еще пиджак, но это уже не была просто материя. Это была оболочка, которую должен был наполнить собой Фердинанд. Оболочка была приспособлена для Фердинанда. Он, Фердинанд, решит, какую окончательную форму примет эта оболочка.

– Брюки мерить не будем, – с решительностью заявил Догг. – Мой брючный мастер никогда не ошибается. Фердинанд был на седьмом небе от счастья.

– Совершенно справедливо, – согласился он, – зачем мерить брюки...

– Недурно, недурно, – ворчал себе под нос Догг, скалывая пиджак. Рот у него был набит булавками, поэтому говорил он, цедя сквозь зубы. – Здесь немножко убавим, здесь отпустим, и все будет в порядке. Под мышками не жмет?

– Чуть-чуть.

– Минуточку.

– Аууууууу! – взвыл от боли Фердинанд.

– О, я вас очень прошу, пожалуйста, извините. Ужасно плохие булавки... Вам очень больно?

Фердинанд улыбнулся краешком губ, что должно было означать: конечно, больно, но боль уже проходит. Какое, впрочем значение могла иметь какая-то боль сейчас, когда рядом, в двух шагах, шевелилось в зеркале его отображение? Хотя пиджак был наскоро сметан и прихвачен булавками, выглядел он восхитительно. Фердинанд не узнавал себя.

– Я это или не я? – задавал он себе вопрос. А вслух сказал: – Даже в таком виде, собственно говоря, я мог бы уже выйти на улицу.

– Ни за что на свете, – категорически возразил Догг. – Вы еще увидите, как все получится, когда мы кончим работу. Наберитесь терпения, дорогой мой... дорогой мой...

– Фердинанд, – подсказал Фердинанд.

– Ах вот как! – воскликнул мастер Догг и сделал несколько шагов в сторону. – Прекрасное имя! – добавил он с восхищением. – Наберитесь терпения, дорогой Фердинанд, я постараюсь кончить как можно скорее.

С этими словами он снял с Фердинанда пиджак и исчез в дверях мастерской.

Прошло в самом деле не так уж много времени.

Фердинанд не успел и двух раз пройтись по салону, двух раз выглянуть из окна, двух раз зевнуть от нервного возбуждения, как мастер Догг появился с готовым костюмом.

Фердинанд отправился за ширму. Когда он вышел оттуда, Догг в восхищении потер руки.

– Фердинанд, – воскликнул он, – вы выглядите, как бог.

Фердинанд взглянул в зеркало и обмер. Можно было, конечно, предположить, что все получится очень и очень неплохо, но кто бы мог подумать, что это будет просто великолепно?

– Я себе очень нравлюсь, мастер Догг. – И, помедлив, добавил; – Догг, вы – король портных. Портной был тронут.

– Если вы не возражаете, позвольте, я дам вам совет, – шепнул он, наклонившись к левому уху Фердинанда, – к этому костюму больше всего пойдет рубашка в полоску.

– А ведь правда, – воскликнул оторопевший Фердинанд, – я совсем забыл о рубашке!

– К полосатой рубашке я бы предложил полосатый галстук, – нашептывал мастер.

– Да, да, галстук тоже должен быть с полосками, – согласился Фердинанд.

– Что касается шляпы, то больше всего вам пойдет... по-моему... котелок.

– Знаете, я сам подумал о том же!

– Не мешало бы также, – и тут Догг снова понизил голос до шепота, – не мешало бы также подумать и о ботиночках.

– Разумеется, как это раньше не пришло мне в голову!..

– Если позволите, я сейчас позвоню в магазин, и мне мигом все пришлют.

– Дело в том... – неуверенным голосом начал Фердинанд.

– Не трудитесь, – прервал его портной, – я знаю, что вы хотите сказать. Вы хотите сказать, что у вас нет при себе денег. Не страшно. Не в них дело. Ваше приятное обхождение, ваше восхищение доставляет больше радости, чем самая крупная сумма денег. Давайте не будем к этому возвращаться. Фердинанд, вы великолепны.

С большим трудом Фердинанду удалось овладеть собой.

Он все-таки не завизжал от радости и не завилял хвостом. С присущим ему обаянием он подал мастеру Доггу лапу.

III

По самой красивой улице города шел прохожий в безукоризненно сшитом костюме.

Время от времени он останавливался у витрин. Все смотрели на него с восхищением, а он шел и приятно улыбался. При этом обнажались его ослепительно белые зубы, обнажались они ровно настолько, насколько это было необходимо. Дойдя до конца улицы, он перешел на другую сторону и зашагал в противоположном направлении.

Легкий, изящный, счастливый. Это был Фердинанд.

Уже пятый или шестой раз проходил он все по той же самой улице. Да это и неудивительно. Если ты впервые в жизни надел на себя новенький костюм, то нет ничего удивительного в том, что тебе хочется ходить и ходить в нем по самой красивой улице города. Но самая красивая улица, как бы она ни была длинна, где-то все же кончается. Обнаружив это, Фердинанд оказался перед выбором:

свернуть ему в боковую улочку, или же повернуть обратно и пройти еще раз тот же путь. Он выбрал второе. Таким образом он снова дошел до конца самой красивой улицы. Опять ему не захотелось сворачивать в переулок, и поэтому он пошел обратно. Это повторил он еще раз. И еще раз. Теперь он шел по этой улице в пятый или шестой раз.

На первый взгляд может показаться, что это очень просто – ходить взад и вперед.

Но я с этим не согласен – Фердинанду это стоило немалых усилий. Подумайте только, какие искушения подстерегали его на каждом шагу. Во-первых, вдоль улицы были высажены деревья, да еще по обеим сторонам, во-вторых, через каждые двадцать метров стоял фонарь, в-третьих, – и это было самое страшное! – то и дело откуда ни возьмись появлялись кошки! Когда первая кошка, выскочив из ворот, бросилась прямо под ноги Фердинанду, он почувствовал, что с ним что-то происходит. Он хотел было кинуться за кошкой и только величайшим усилием воли заставил себя сдержаться. Чтоб немного успокоиться, он постоял с минуту возле оклеенного афишами киоска театральной кассы.

Заметив это, цветочница, которая продавала возле киоска цветы, сказала кассирше, сидевшей в киоске:

– Вы только посмотрите, как люди суеверны. Кошка ему дорогу перебежала, и он уже ни шагу, делает вид, будто читает оперную афишу.

"Это про меня, – подумал Фердинанд. – Ну, если бы не костюм, я б этой кошке показал!"

Он даже был несколько озадачен, что его сочли суеверным. ; – Должен вам сказать, – заметил он, обращаясь к цветочнице, – это вы напрасно.

Что касается кошек, то я совсем не суеверен.

– Эх, уважаемый, так говорит каждый, – ответила цветочница, – а стоит кошке дорогу перебежать, как прохожий останавливается, делает три шага назад или же поворачивается через левое плечо, чтобы кошачье заклятье не имело действия.

– Вы, кажется, мне не верите, но я сказал правду. Я не то, что пятиться от кошек, я готов целый день за ними гоняться.

– Вот как? – с недоверием проговорила цветочница. – Вы что-то не похожи на бегуна.

– А на кого же я похож? – поинтересовался Фердинанд.

– На франта, который от скуки прохаживается по улице. Пани Бискупская, – обратилась она к подружке в киоске, – ну скажите, разве он не великолепен?

Кассирша высунулась наружу, насколько позволяли ей размеры окошечка, оглядела Фердинанда с головы до ног и, кивнув головой, сказала:

– А знаете, пани Трибульская, вы правы! Он действительно великолепен!

Фердинанд моментально снял котелок и, поклонившись, почтительно произнес:

– Спасибо за доброе слово, от всего сердца благодарю вас, пани, до свиданья!

– Минуточку! – воскликнула цветочница. – Люблю вежливость. Не откажите принять на память. – Она достала из жестяного, наполненного водой ведерочка розовую гвоздику и вдела Фердинанду в петлицу.

С гвоздикой на отвороте пиджака Фердинанд отправился дальше, а цветочница и кассирша, глядя ему вслед, приговаривали:

– Великолепен, честное слово, великолепен! Потом еще несколько кошек перебежали Фердинанду дорогу, но каждая следующая производила на него все меньшее и меньшее впечатление. Фердинанд понял, что в отношении кошек он закален. Даже если на пути появится их целая стая, даже если он встретится нос к носу с самым знаменитым котом на свете, легендарным Золотым Котом, о котором, когда он плохо вел себя в детстве, рассказывала ему мама, – даже тогда он хладнокровно продефилирует мимо и не унизит себя рычанием.

"Если и дальше так пойдет, – подумал Фердинанд, – то кончится тем, что я сперва полюблю кошек, потом не смогу жить без них, ну а потом сам стану их разводить.

Кто знает, может, стоит завести в своем доме собственную кошку? размышлял Фердинанд, вышагивая уже неизвестно который раз по самой красивой улице. – В любой момент можно ее погладить. Когда кошку гладишь, она мурлычет. Наверно, это очень приятно, услышать "муррррр" по первому же требованию. Что и говорить, кошка – порядочное животное. Сидит себе дома, не бегает по улице зря, а что касается чистоплотности, тут она для многих может послужить примером".

– Не худо бы завести собственную кошку, – произнес вслух Фердинанд.

Если бы существовал такой магазин, Фердинанд немедленно зашел бы туда и попросил, чтобы ему отпустили ту кошку, которая ему приглянулась. Не исключено, что он купил бы сразу двух кошек, потому что кошка, как известно, в одиночестве скучает. Кроме того, две кошки в доме выглядят куда солиднее, чем одна.

" – Придется, конечно, их как-то назвать. Когда выдастся свободная минута, я придумаю два красивых имени для своих кошек, – решил Фердинанд. – Это должны быть какие-нибудь редкие имена. Однако, что-то я проголодался", – подумал Фердинанд.

Действительно, с утра у Фердинанда во рту не было ни крошки. К тому же давала о себе знать усталость. Он уже привык к ходьбе на задних лапах, но это оказалось делом гораздо более утомительным в сравнении с его прежним способом передвижения. Раньше он мог пробежать по такой улице раз двадцать в оба конца, не ощутив усталости. Разве что высунул бы язык, вот и все. А теперь? Нельзя и сравнивать: неторопливая элегантная походка требует гораздо больших усилий, чем передвижение на четвереньках. На первый взгляд это может показаться неправдоподобным, но это так, и тут уж ничего не поделаешь.

На самой красивой улице было много кафе и ресторанов, где люди могли утолить голод. Каждый выбирал себе то кафе или ресторан, которые соответствовали его вкусу. Фердинанд снова был озадачен. Куда идти? В этом трудном положении он решил воспользоваться старым, испытанным способом искать по нюху.

Возле ближайшего ресторана Фердинанд втянул носом воздух, потом сделал резкий выдох, потом опять втянул в себя воздух. Вместе с воздухом в нос попали запахи ресторанной кухни.

– О нет, сюда мы не пойдем, – проворчал Фердинанд. – Сюда ни за что на свете! Я чую щи. С детства не переношу щей. Спасибо тебе, дорогой нос, за предупреждение.

Неторопливой походкой удалялся Фердинанд от дверей ресторанов, о которых у него складывалось нелестное впечатление, и как ни в чем не бывало шагал дальше.

Наконец ему показалось, что поиски увенчались успехом. Запах жареной говядины так увлек Фердинанда, что он готов был уже нажать на дверную ручку и перешагнуть порог, но, внюхавшись повнимательней, он обнаружил, что к запаху говядины примешивается еще запах рассольника.

Рассольник... С ним связаны тяжелые воспоминания!.. Однажды он нечаянно вылил целую тарелку рассольника на ковер. Да, это верно, он положил тогда лапы на стол. Но вовсе не из-за рассольника, а из-за сосиски, которая лежала рядом.

Подбираясь к сосиске, он толкнул, к несчастью, проклятую тарелку с рассольником.

Сосиска осталась на столе, а суп оказался на ковре. Тарелка тотчас покончила с собой. Перед смертью успела только вскрикнуть "бряк", и ее не стало. Суп в отчаянии разлился по ковру. Хозяин не пожелал слушать оправданий Фердинанда и обошелся с ним круто. Пожалуй, даже не скажешь, чтобы было очень больно, но с тех пор при одном только запахе рассольника Фердинанда прошибает пот.

– Говядина говядиной, – сказал сам себе Фердинанд, – а рассольник рассольником.

Меня не проведешь. Слава тебе, мой нос, что ты обнаружил опасность. Я бы тебя с удовольствием расцеловал, да вот только не дотянешься.

Нос Фердинанда безусловно стоил похвалы. Не прошло и минуты, как он доказал это, обнаружив среди парящих на улице запахов покоряющий своей красотой, пока еще еле уловимый, неподражаемый запах отварного мяса. Это было любимое лакомство Фердинанда. Он сосредоточился, выяснил, с какой стороны идет запах, и сказал:

– Нос мой, веди!

Повторять дважды не пришлось. Нос тоже очень проголодался. Они двинулись вперед.

Запах с каждой секундой становился все сильнее. Нос перешел на другую сторону улицы, следом за ним и Фердинанд. Они остановились перед большой стеклянной дверью. Не было сомнений: залах исходил оттуда. Они были на месте. Фердинанд невольно запрокинул голову. Над дверью светились огромные неоновые буквы: "КАК У МАМЫ".

– Лучшего нам не найти, – сказал Фердинанд носу.

– Что там написано? – спросил нос.

– Верно, я и забыл, ты же неграмотный! – воскликнул Фердинанд. – Там написано:

"Как у мамы". Нос даже чихнул от удовольствия.

– Прекрасная надпись, Фердинанд, войдем! Фердинанд поправил гвоздику в петличке, вежливо выпятил грудь и, пропустив вперед себя нос, через большие стеклянные двери вошел в ресторан.

IV

Почти все столики были заняты. Фердинанд долго ходил по залу в поисках места.

Никто не обращал на него внимания. Каждый смотрел в свою тарелку. Между столиками бесшумно скользили официанты в черных костюмах, разнося на серебряных подносах кушанья. Фердинанду здесь очень понравилось.

– Что вам угодно? – раздалось вдруг над самым его ухом. Фердинанд поднял глаза и увидел застывшего в полупоклоне официанта. Он понравился Фердинанду с первого взгляда.

– Мне хотелось бы пообедать. Есть у вас какие-нибудь вкусные вещи?

– Ну, разумеется. Вот меню. Будьте добры выбрать. – И официант протянул Фердинанду длинный перечень блюд, которые подавали в этот день в ресторане "Как у мамы".

У Фердинанда даже сердце забилось от радости. "Что вам угодно, будьте добры..."

Нет! Никто еще не говорил так, обращаясь к нему. "Надо с этим обходительным человеком быть как можно вежливее", – решил Фердинанд и сказал:

– Будьте так добры и любезны, – принесите мне, пожалуйста, отварное мясо.

– Несу. Будьте добры подождать, – ответил с поклоном официант.

– С удовольствием подожду, – кивнул головой Фердинанд.

Официант ушел, а Фердинандом овладело раздумье. Очнулся он только тогда, когда услышал сердитый голос за соседним столиком.

– Что вы принесли? – кричал пожилой мужчина. – Разве это мясо! Одни кости!

Фердинанд искоса бросил взгляд на тарелку пожилого мужчины. Действительно, на тарелке мяса было немного, зато там лежали великолепные кости, какие могут, пожалуй, только присниться. Рядом, виновато понурив голову, стоял официант, тот самый, который так понравился Фердинанду. Ему стало жаль официанта. Он встал и подошел к соседнему столику.

– Если вы не возражаете, – сказал Фердинанд, – я съем это. Я тоже заказал себе отварное мясо, надеюсь, моя порция придется вам по вкусу...

– Вы с ума сошли! – заорал пожилой мужчина. – Кости глодать собираетесь?

– Обо мне, пожалуйста, не беспокойтесь, – ответил Фердинанд.

– Да вы посмотрите хорошенько, ведь тут одни кости!

– Не страшно. Я люблю кости.

– Кости?

– Кости.

– Такие?!

– Такие.

– Такие, как здесь? – повторил с недоверием свой вопрос мужчина.

– Именно такие.

– Но ведь вы их не разгрызете.

– Это, знаете ли, дело привычки, – ответил Фердинанд. – Если ты привык с малых лет...

– Не хотите ли вы сказать, – прервал его пожилой мужчина, – что вас в детстве кормили костями?

– Первую кость я получил, когда мне исполнилось пять месяцев, но до этого мне уже несколько раз удавалось лакомиться ими тайком, Пожилой мужчина внимательно посмотрел на Фердинанда.

– И вы это помните?

– О, есть вещи, которые не забываются, – ответил Фердинанд с сентиментальной ноткой в голосе.

– И вы действительно намерены их съесть? – удивленно воскликнул мужчина и ткнул пальцем в тарелку.

– Сейчас увидите, – ответил Фердинанд. – Будьте так добры, – обратился он к официанту, – переставьте, пожалуйста, эту тарелку на мой столик, а сюда принесите мою порцию.

– К чему это? – прервал его мужчина. – Не проще ли вам пересесть ко мне?

Конечно, если вы не имеете ничего против.

Пожилой мужчина встал и протянул Фердинанду руку.

– Меня зовут Радио. Августин Радио. Фамилия, как видите, смешная. Нередко знакомые ради шутки задают мне вопрос: "Что слышно, Радио?" А я тоже ради шутки отвечаю: "Новостей нет, меня сегодня выключили".

– Приятно познакомиться, – ответил Фердинанд. – Меня зовут Фердинанд. Я с удовольствием пересяду за ваш столик.

Официант, слушавший с почтением этот разговор, опрометью бросился на кухню и вскоре появился с новой порцией мяса. Он поставил тарелку перед соседом Фердинанда, а Фердинанду придвинул тарелку соседа.

– Мне, право, досадно, – сказал пан Радио, принимаясь за еду. – Я ем вашу порцию, а вам предстоит мучиться с этими костями.

– Не беспокойтесь. Я справлюсь раньше вас.

– Вряд ли.

– Начинаем! – воскликнул Фердинанд. – Раз, два, три!

Фердинанд схватил самую большую кость, зажал ее в зубах и раскусил. Раздался хруст, треск, сосед успел только крикнуть: "Берегите зубы, Фердинанд!" – а кости уже как не бывало. Потом то же самое произошло с костью, которая была поменьше.

Самую маленькую Фердинанд приберег на десерт.

Августин Радио только смотрел, вытаращив глаза, и качал головой. Рядом за столиками все бросили еду. Такого в ресторане "Как у мамы" не бывало с момента его основания.

Отец детей, уплетавших оладьи с вишневым вареньем, сказал, указывая на Фердинанда:

– Вот, дети, берите с него пример! Вот как нужно есть. Эх вы... Оладьи не можете толком разжевать, а он вот кости перегрызает. Браво! Браво! крикнул отец семейства. – Хлопайте в ладоши, дети.

Дамы, которые ели цыпленка, поглядели сперва на Фердинанда, а потом с беспокойством покосились на груду косточек на своих тарелках. "Может, теперь надо есть по-другому? – подумали они. – Может, это новая мода?.. Может, полагается съедать все без остатка?.." И обе незаметно взяли в руку по косточке, чтобы выяснить, не удастся ли им откусить хотя бы по кусочку.

Но больше всех была потрясена женщина в зеленой шляпке, та самая, которая ела рубец и бросала то и дело куски булки под стол.

– Крокодильчик, ну-ка, выгляни. Крокодильчик! – крикнула она, отгибая скатерть.

– Выгляни, выгляни... Тебе станет стыдно, когда ты увидишь. Я тебе булку отщипываю по кусочку, а вон там человек кости перекусывает, как вафли. Посмотри, Крокодильчик, посмотри!..

При этих словах она потянула за поводок. Из-под стола показался черный карликовый пинчер. Хозяйка взяла его на руки и подняла вверх, как родители поднимают детей на параде, чтобы они смогли увидеть генерала.

– Крокодильчик, посмотри. Видишь вон того человека в новом красивом костюме?

Это, верно, какая-нибудь выдающаяся личность.

Пинчер захихикал ехидно своим тоненьким голоском. Фердинанд навострил уши. Ему хотелось тявкнуть в ответ, но он сдержался. Вместо этого он сказал:

– Какая прелестная собачка! – И бросил ей третью, самую маленькую косточку, ту, которую оставил себе на десерт. К сожалению, Крокодильчик был раззявой и не сумел поймать ее, когда она пролетала возле самого его носа.

– На этот раз не вышло, – с улыбкой сказал Фердинанд. – Сейчас я тебе покажу, как это делается. Пусть кто-нибудь из присутствующих бросит мне какой-нибудь предмет.

Женщина в зеленой шляпке бросила Фердинанду кусок булки. Не двигаясь с места, Фердинанд открыл пасть, и булка в ней исчезла.