Текст книги "Московская великая битва – оборона. Часть 2"

Автор книги: Людмила Антонова

Соавторы: Владимир Побочный
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Берендеев Николай Михайлович

Вечер 18 ноября. Враг рвется к Москве. Войска 16-й армии в трудных условиях отражают его натиск. Панфиловцы с упорством героев отбивают вклинившегося в их оборону противника, погибает во время обстрела на своем наблюдательном пункте у деревни Гусенево генерал-майор Иван Васильевич Панфилов. Для красноармейцев это стало тяжелой утратой.

Память сердца: Памятник командиру 8-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майору Панфилову Ивану Васильевичу

В этот ратный час штаб 16-й армии получает сообщение о присвоении 316-й стрелковой дивизии гвардейского звания и награждении ее орденом Красного Знамени. Славная 316-я становится 8-й гвардейской Краснознаменной стрелковой дивизией.

Радостная весть о преобразовании дивизии в гвардейскую и высокой награде быстро облетает все части и подразделения. Военный совет 16-й армии поздравляет личный состав дивизии и выражает уверенность в том, что ее бойцы, командиры и политработники будут и дальше самоотверженно сражаться с врагом, оправдают высокое доверие Родины и Коммунистической партии.

Тепло поздравили гвардейцев земляки, ЦК Компартии и правительство Казахстана, где формировалась панфиловская дивизия. «Весть о преобразовании 316-й стрелковой дивизии в 8-ю гвардейскую стрелковую дивизию и награждении боевым орденом Красного Знамени облетела всю нашу республику и вызвала великую радость и гордость за ваши героические дела, – говорилось в письме земляков. – Эта весть воодушевила весь казахский народ на новые трудовые подвиги во имя нашей победы над немецкими захватчиками. Желаем вам новых боевых успехов в жестоких и напряженных сражениях за нашу Родину с гитлеровскими ордами».

Всего несколько часов не дожил Иван Васильевич Панфилов до радостного момента – дивизия, которую он так славно водил в бои, получила звание гвардейской. Беспримерный героизм и мужество солдат и офицеров 316-й, выдающиеся достоинства ее командира высоко оцениваются правительством (к. 20).

В этот же день. В районе Кубинки, комиссар Лестев Дмитрий Александрович находится в одной из дивизий 5 армии Западного фронта и проводит совещание с работниками штаба. В это время начался налет вражеских самолетов. Совещание в штабе прервалось. Все поспешили укрыться в щелях, а Лестев только отмахнулся и, усевшись у окна, стал наблюдать, как наши зенитки ведут огонь по самолетам противника. Недалеко от дома разорвалась бомба, и маленький осколок ударил Лестева в висок. Уже в московском госпитале он умер. Отдавая все силы разгрому врага, дивизионный комиссар, член Военного совета и начальник Политуправления Западного фронта в 1941 году Д. А. Лестев всегда был на переднем крае огня, он появлялся там, где решались главные боевые задачи. Часто его видели в окопах и землянках бойцов.

 
В жестоких и грозных боях под Москвой
Ты шел впереди, комиссар боевой.
Ты жизнь свою отдал отчизне труда.
И слава твоя не умрет никогда.
 

маршал А. И. Еременко

Славный защитник Москвы похоронен на Новом Донском кладбище в г. Москве

В ноябре 1941 года в вагонном депо станции Подмосковная рабочие построили бронепоезд «Комиссар Лестев», который громил захватчиков на многих ответственных участках фронта.

Бронеплощадка бронепоезда № 2 «Комиссар Лестев» 45-го ОДБП, вооруженная двумя 76-мм танковыми пушками КТ-28, четырьмя пулеметами ДТ и двумя 7,62-мм ПВ-1 на зенитном станке

Неудачи противника под Москвой сеют настроение неуверенности во вражеских рядах, надламывается сила духа немецко-фашистской армии.

«В первые дни наступления – утверждал гитлеровский генерал Гюнтер Блюментрит – 4-й танковой группы развивалось успешно. С тяжелыми боями противник медленно отходил на восток. Севернее наступала 3-я танковая группа генерал-полковника Рейнгардта. Обе эти танковые группы подчинялись командующему 4-й армией фельдмаршалу фон Клюге. Таким образом, в его подчинении находилось 11 армейских корпусов, или 35 дивизий, из которых девять были танковыми» (к. 41).

В эти дни. В тыловых районах налаживается мирная жизнь. «Мы, московские школьники, при эвакуации из Москвы попали в г. Новосибирск. В ноябре 1941 года, – вспоминает И. А. Митлок, библиотекарь – учились с 7-го по 9-й класс. Все годы летом работали в колхозе, помогали строить Новосибирский театр оперы и балета три часа каждый день. Воскресенье – целый день, работали подсобными рабочими и нами был построен очень красивый театр. Отрадно то, что школьники из Москвы стали первыми строителями и зрителями в этом театре» (к. 16).

Школьники Москвы в период войны не только строили дома, театры, работали на заводах, они помогали раненым в госпиталях.

Группа пионеров передает подарки раненому бойцу

В этот же день. В Ленинградской области заканчивается Тихвинская оборонительная операция (16.10.41–18.11.41), ставшая одной из первых оборонительных операций советских войск, в ходе которой немецкие войска не смогли достичь своих оперативных целей: сорван главный план немецкого командования на соединение с финскими войсками в районе реки Свирь, посредством чего была бы довершена блокада Ленинграда и в этом случае Ленинград, а вместе с ним Балтийский флот и войска в Ленинграде, были бы потеряны.

Группа армий «Север» за период с 10.10.41 г. по 20.11.41 г. потеряла 26808 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести, в основном в ходе наступления на Тихвин (к. 9).

151-й день войны

Гитлеровские бомбежки в Москве не срывают ритм промышленности, работающей на оборону. Если до войны предприятия Краснопресненского района выпускали «гражданскую» продукцию, то теперь они переведены на выпуск продукции военной. На оборону работает славная «Трехгорка», Пресненский машиностроительный завод выпускает боеприпасы, фабрика имени 8 Марта производит обмундирование, фабрика имени Капранова – обувь, в том числе для белорусских партизан.

Партия валенок готова к отправке на передовую

Заводы «Памяти революции 1905 года», «Пролетарский труд», «Лаки и краски» и многие другие предприятия Москвы работают для фронта (к. 8).

Изготовление «Коктейля Молотова»

Труженицы обжигают и закаляют корпуса снарядов для незваных «гостей»

19 ноября. Павел Ледостав. В этот день примечали: если лед на реке грудами, то и хлеба будет пудами, а гладко – так и хлеба будет гладко. Коли на Павла снег – вся зима будет снежная.

Рассвет 19 ноября. Утро в Москве начинается ревом фашистских самолетов и нашей артиллерийской канонадой. Идет упорная борьба за каждый клочок московского неба.

Зенитчики защищают московское небо

Утро 19 ноября. Противник несколько ослабевает нажим в центре 16-й армии К. К. Рокоссовского, но продолжает наращивать удары на клинском направлении. Всеми силами, сдерживая рвущегося к Москве врага, уничтожая его живую силу и танки, 16-я армия несет значительные потери, московские воины дерутся за каждый метр русской земли.

Гёпнер вводит в сражение еще три танковых корпуса, что резко усиливает ее нажим: к исходу следующего дня глубина вклинения составила 18–23 км (к. 36).

Танк Т-26 перебрасывает в прицепе группу разведчиков в зимнем камуфляже

Бои в полях под Москвой проходят круглосуточно. В ноябре морозы сильно сковали землю. Моторизованные части противника теперь рвались к Москве не только по шоссейным дорогам. В середине ноября противник вышел на Ленинградское шоссе в районе Завидово.

В связи с тяжелой обстановкой на правом крыле фронта Г. К. Жуков часто выезжает в войска 16-й армии. Генерал К. К. Рокоссовский постоянно находится в войсках, поскольку армия ведет тяжелые оборонительные бои.

Из воспоминаний участников этих событий: «После уточнения обстановки Г. К. Жуков собрался ехать на передовую, своими глазами посмотреть на бой. Начальник штаба генерал М. С. Малинин вышел из дома проводить командующего фронтом. Около машины они задержались. В воздухе послышался гул самолетов. Из самолетов прыгали немецкие парашютисты – небольшой десант. М. С. Малинин первым заметил это и подал команду – задержать парашютистов. Наши автоматчики вместе с охраной штаба армии на вездеходе быстро задержали только что спустившихся немцев, обезоружили и доставили их. Г. К. Жуков вместе с Малининым допросил парашютистов.

Появился К. К. Рокоссовский. Поговорили, сели обедать. В это время из войск прибыл командующий артиллерией В. И. Казаков.

Василий Иванович Казаков

Возбужденный боем, рассказал об обстановке на участке, где он был. Танки противника рвутся вперед. У нас противотанковой артиллерии не хватает. Резервов нет. Г. К. Жуков подозвал меня и спросил:

– Можем ли мы отдать Василию Ивановичу противотанковое ружье?

Я понял, что обстановка заставила Жукова пойти на это. Ему хотелось морально поддержать Казакова. Противотанковое ружье с боекомплектом мы ему передали.

Если обстановка требовала, Г. К. Жуков оставлял начальника штаба на командном пункте, а сам направлялся в войска. Там он не только интересовался ходом боя, но нередко принимал новые решения. Требовал от командиров и их штабов смелых и решительных действий. Указывал, как лучше маневрировать огнем артиллерии.

«Разносов» в тот период не было. Держался он с достоинством, к командирам был внимателен. На опасные участки «подкидывал» подкрепления. Если удавалось, лично допрашивал «языка»» (к. 10).

В это время. 24-я кавказдивизия по приказу командования 16-й армии вводится в бой с задачей выйти в район Волоколамска и нанести с тыла удар по наступающему противнику.

Генерал-полковник А. И. Одинцов вспоминал: «Штаб Западного фронта размещался в районе Перхушково, западнее столицы. Забрав все свои трофеи: немецкие штабные документы, солдатские книжки и офицерские удостоверения, всякие медали, на следующий день с утра комиссар и командир разведотряда в сопровождении двух красноармейцев направились в Перхушково.

После длительных расспросов и объяснений кто такие и зачем приехали на командный пункт фронта, разведчиков пропустили и привели к небольшому одноэтажному домику, где работал командующий фронтом Г. К. Жуков.

Командир отряда Шевченко вошел в кабинет первым и, вскинув руку к фуражке, взволнованным голосом доложил:

– Товарищ генерал армии! Фронтовой разведотряд…

– Не докладывайте. Вижу, что вернулись здоровы.

– Семнадцать человек погибли и тринадцать ранено.

– Не на прогулку ходили. Война.

Жуков сел за стол, что-то торопливо, коротко записал на календаре, опять вышел на середину кабинета:

– Слыхал о вас. Много слыхал. Докладывали мне о ваших проделках. Разгром колонн, захват штабных документов и офицеров, важных чиновников. А чем вы это докажете?

– Доказательства мы принесли с собой.

– Вот как? Ну, ну… Давайте, показывайте, коль принесли. Где они у вас?

– Здесь, в комнате адъютанта. Но удобно ли ими ваш кабинет заполнять?

– Ничего. Вносите. Потерпим…

В кабинете Жукова были тут же выставлены в ряд три забитых вещевых мешка.

– Высыпайте, – кивнул Жуков. – Да, да… Прямо на пол. Что у вас там?

На пол со звоном посыпались «железные кресты», медали за победу во Франции, Греции, Польше, отличительные значки и знаки, различные медальоны. Из второго мешка высыпались солдатские и офицерские книжки, удостоверения, разные справки… В третьем оказались документы штабов и военных комендатур. В глазах запестрело от блеска металла, глянцевых бумаг.

Жуков ходил по всем этим бумагам, «железным крестам», бляхам в хромовых сапогах со шпорами, трогал носками что-то из бросившегося ему в глаза, брезгливо морщился, коротко бросал:

– А это что? А это?

– Эта вот медная штуковина на цепочке – медаль «За зимовку в России», – пояснил переводчик. – А это пропуск на проезд в Москву на предстоящий парад.

– Никакого фашистского парада в Москве не будет, – сурово, жестко проговорил Жуков. – Отбросим. Покатятся вспять. И зимовать в Подмосковье не позволим. Прочтите, что это? – Жуков копнул носком сапога лист размером с ладонь.

– Это гарантия.

– Какая?

– Что-то вроде ордера на русскую землю, – поспешил пояснить Шевченко. – Предъявителю сего обещаю после войны надел земли в облюбованном районе России.

– И вы его землей наделили? – улыбнулся Жуков.

– Так точно, товарищ командующий! Он получил под Велижем надел в три аршина.

Внимание Жукова привлекла маленькая, в позолоченном переплете записная книжица, пробитая пулей.

– Что в ней? Прочтите.

Переводчик открыл страничку:

– Здесь выписки из циркуляров, инструкций и речи фюрера. «Надо взять из России все, что нам нужно». «Нужно разработать технику сокращения чужого населения». «Важно не раскрывать перед всем миром свои цели и устремления, а только самим знать свои намерения». «Москву надо разгромить молниеносно». И так далее».

В этот же день. Фашистские войска захватывают Дедилово. Возникает угроза глубокого прорыва танковых дивизий в тыл нашим войскам с юга, в район Венева и Зарайска. Видя эту опасность, Военный совет Западного фронта образовывает веневский боевой участок, включив в его состав части двух стрелковых и одну кавалерийскую дивизию, две танковые бригады и несколько батарей артиллерии.

Карта боевых действий с 24 октября по 5 декабря 1941 года

В ходе трехдневных боев немецкое командование убеждается, что на волоколамском направлении не прорвать оборону. Поэтому, продолжая здесь наносить удар за ударом и медленно, по два-три километра за сутки, теснят наши части, и начинают готовить прорыв южнее Волжского водохранилища. Такое решение обусловливалось тем, что немцы, наступавшие вдоль северного берега водохранилища на участке Калининского фронта, сумели захватить железнодорожный мост и выйти на автостраду Москва – Ленинград.

На клинском направлении сосредоточиваются вражеские войска. Угроза с севера усиливается.

«К этому времени – отмечал К. К. Рокоссовский – бои в центре и на левом крыле в 10–12 километрах западнее Истринского водохранилища.

Вид на Истринское водохранилище

Само водохранилище, река Истра и прилегающая местность представляли прекрасный рубеж, заняв который заблаговременно, можно было, по моему мнению, организовать прочную оборону, притом небольшими силами. Тогда некоторое количество войск вывели бы во второй эшелон, создав этим глубину обороны, а значительную часть перебросили бы для усиления борьбы на клинском направлении.

Всесторонне все продумав и тщательно обсудив со своими помощниками, я доложил наш замысел командующему фронтом и просил его разрешить отвести войска на истринский рубеж, не ожидая, пока противник силою отбросит туда обороняющихся и на их плечах форсирует реку и водохранилище.

Ко всему сказанному выше в пользу такого решения надо добавить и то, что войска армии понесли большие потери и в людях, и в технике. Я не говорю уже о смертельной усталости всех, кто оставался в строю. Сами руководители буквально валились с ног. Поспать иногда удавалось накоротке в машине при переездах с одного участка на другой.

Командующий фронтом не принял во внимание моей просьбы и приказал стоять насмерть, не отходя ни на шаг.

Я считал вопрос об отходе на истринский рубеж чрезвычайно важным. Мой долг командира не позволил безропотно согласиться с решением командующего фронтом, и я обратился к начальнику Генерального штаба маршалу Б. М. Шапошникову. В телеграмме ему мы обстоятельно мотивировали свое предложение. Спустя несколько часов получили ответ. В нем было сказано, что предложение наше правильное и что он, как начальник Генштаба, его санкционирует.

Радость, однако, была недолгой. Не успели еще все наши войска получить распоряжение об отходе, как последовала короткая, но грозная телеграмма от Жукова. Приведу ее дословно:

«Войсками фронта командую я! Приказ об отводе войск за Истринское водохранилище отменяю, приказываю обороняться на занимаемом рубеже и ни шагу назад не отступать. Генерал армии Жуков»» (к. 20).

Ночь 19 ноября. Из записок московского врача «скорой помощи» А. Г. Дрейцера: «Участились автомобильные катастрофы в Москве. В этом виноваты: темнота, с одной стороны, и с другой – то, что военные шоферы не знакомы с правилами столичного уличного движения» (к. 5).

Из архивных материалов и документов текущего периода

Запись беседы от 19 ноября 1941 г. заместителя наркома ИД СССР А. Я. Вышинского с послом Швеции в СССР В. Ассарссоном

19 ноября 1941 г. Секретно

Шведский посланник, принятый по его просьбе сегодня в 16 час, обратился ко мне по следующему вопросу:

Германское правительство, заявил Ассарссон, вновь ставит вопрос о военнопленных; оно предлагает на условиях взаимности создать организацию, которая будет заниматься всеми вопросами, касающимися режима военнопленных. Шведское правительство предлагает свои услуги в деле создания такой организации на основании Женевской конвенции 1929 г. Шведская миссия в Берлине неоднократно обращала внимание германских властей на плохое отношение к советским военнопленным, содержащимся в концентрационных лагерях Германии. В ответ на это германские власти заявляли, что их отношение к советским военнопленным хорошее, что немцы – «самая гуманная нация», которая «не допустит» преступного отношения к военнопленным, и т. п. Проверить действительное положение военнопленных шведская миссия не имела возможности, так как она не имеет доступа в германские концентрационные лагеря. Поэтому шведское правительство считает целесообразным создать организацию, которая сможет на месте проверять положение военнопленных и контролировать выполнение немцами обязательств в отношении советских военнопленных, как это оговорено в Женевской конвенции 1929 г., к которой Германия присоединилась.

Желая уточнить постановку вопроса, я спросил Ассарссона, означает ли это предложение правительству СССР присоединиться к Женевской конвенции 1929 г.

Ассарссон ответил, что германское правительство не ставило прямо этот вопрос, но правительства США, Англии и Швеции полагают, что после присоединения Советского Союза к Женевской конвенции будет легче требовать на началах взаимности выполнения ее от германского правительства в отношении советских военнопленных.

Я сказал Ассарссону, что зверский режим, установленный германскими властями в отношении советских военнопленных, содержащихся в концлагерях Германии, исключает какую-нибудь возможность говорить о взаимности. Что же касается вопроса о присоединении советского правительства к Женевской конвенции, то, поскольку посланник поставил этот вопрос, я доложу об этом моему правительству. Лично сам я полагаю, что присоединение СССР к Женевской конвенции не вызывается никакой необходимостью, так как правительство СССР дважды (17 июля и 8 августа с.г.) заявило о своей готовности выполнять обязательства Гаагской конвенции 1907 г., основные положения которой полностью совпадают с основными положениями Женевской конвенции 1929 г. Я обратил внимание посланника на то, что объяснения германского правительства, что оно не соблюдает Женевской конвенции потому, что СССР не присоединился к этой конвенции, являются лживыми, рассчитанными на то, чтобы ввести всех в заблуждение и прикрыть таким образом преступное, варварское обращение с советскими военнопленными.

После моих разъяснений посланник заявил, что он совершенно согласен с тем, что германское правительство не вправе требовать присоединения СССР к Женевской конвенции, что подобное требование является только отговоркой по поводу невыполнения им обязательств по Женевской конвенции. Ассарссон прямо сказал: «Да, я теперь понимаю, что вопрос о Женевской конвенции не имеет никакого отношения к вопросу о положении советских военнопленных». Ассарссон просил разрешить в случае необходимости возвратиться к этому вопросу. Он готов представить краткую памятную записку с изложением предложений миссии.

Я в свою очередь сказал, что доложу правительству о нашей беседе и по Получении инструкций дам посланнику ответ.

Беседа продолжалась около 1 часа.

При беседе присутствовала референт Чумакова.

А. Вышинский

(Архив Внешней Политики РФ. Ф. 06. Оп. 3. П. 4. Д. 31. Л. 125–127)

152-й день войны

Немцы расчленяют оборону Калининского фронта и оттесняют ее соединения за Волгу, а также – к востоку и югу от Волжского водохранилища. 9-я армия завершает свою операцию захватом переправ и с 19-го ноября переходит к обороне. 3-я танковая группа развивает наступление на Клин. Продвижение 4-й танковой группы не является столь успешным: за три дня она смогла лишь вытеснить 16-ю армию с главной полосы обороны и продвинуться всего на 4–6 км.

Продвижение немцев к Москве

20 ноября. Федот Ледостав. Коли Федот лед на лед ведет, ручьи и реки стоять заставляет, то спорой, прочной зиме путь ладит. Если дорога бугром, то и хлеб должен быть бугром, то есть хорошим, наливным.

Раннее утро 20 ноября 1941 года. Возобновился бой в районе Завидова. Генерал Д. Д. Лелюшенко вспоминал: «Мы решили поехать туда с членом Военного совета армии Н. В. Абрамовым. Машина медленно шла по разбитой лесной дороге. Постепенно лес стал редеть. Отчетливо доносился треск немецких автоматов вперемежку с редкими разрывами мин и снарядов.

Встретившийся командир провел нас на командный пункт подполковника К. Н. Виндушева. Невысокий, широкоплечий блондин доложил:

– Противник напирает с утра. Третью атаку только что отбили.

Поле в полосе дивизии было изрыто свежими воронками. Снег почернел, вдали дымили семь вражеских танков.

– Подбили из орудий?

– Четыре – артиллерией, три – из противотанковых ружей. Хорошее оружие.

– Сколько у вас таких ружей?

– 18.

– А как с пехотой?

– Где 15, где 20 штыков в роте.

– Есть резерв?

– Нет, все введено в бой» (к. 7).

День 20 ноября. Немцы направляют острие удара в район Истры, пытаясь оттеснить 16-ю армию К. К. Рокоссовского к окраинам Москвы.

Из депо Голутвин выходят бронированные вагоны, которые войдут в состав бронепоезда под названием «Коломенский рабочий».

Бронированные вагоны, входящие в состав бронепоезда «Коломенский рабочий»

Бронепоезд создан самоотверженным трудом работников паровозостроительного завода: начальника цеха П. В. Лохматова, мастеров С. М. Карцева, К. Н. Семенова, Н. В. Макашина, К. К. Шлыкова, слесарей А. П. Безрукова, И. С. Шаронова, М. А. Щукина, электросварщика Л. М. Комарова и многих других.

Одновременно по инициативе горкома партии и городского комитета обороны среди жителей Коломны начинается массовый сбор средств на постройку бронепоездов. Вскоре собрано 1157973 рубля. Помимо этого, жены комсостава всего за три дня собирают и сдают в фонд обороны 150 тысяч рублей.

Бронепоезд «Коломенский рабочий» отправляется на фронт, но в первом же бою вражеский снаряд разрушил его заднюю орудийную площадку. После ремонта поезд снова отправляется на выполнение боевых заданий в район Тула – Мценск (к. 8).

«Около 20 ноября – утверждал в своих мемуарах фашистский генерал Блюментрит – погода внезапно испортилась, и уже через ночь две противоборствующие стороны испытывают все ужасы русской зимы. Термометр внезапно падает до –30 градусов. Резкое похолодание сопровождается сильным снегопадом».

«Через несколько дней – утверждал немецкий генерал Гюнтер Блюментрит – мы с горечью убедились, что началась русская зима. С увеличением трудностей темп наступления обеих танковых групп снизился, но все же они продолжали пробиваться к Москве, бросив в бой свои последние резервы».

Немецкие солдаты в метель на улице оккупированного советского села

Несмотря на сильный мороз, гитлеровцы следуют нашим войскам по пятам. Шоссе Волоколамск – Москва непрерывно обстреливается. Немецкие связисты включаются в телефонную линию и провокационными приказами пытаются дезориентировать действия бригады.

Немецкие связисты

Обстановка на правом фланге 16-й армии резко обостряется. Враг, прорвав оборону соседней, 30-й армии и захватив железнодорожный и шоссейный мосты через Волжское водохранилище, быстро стали развивать наступление в сторону Клина. Его войска выходят во фланг и тыл обороняющимся правофланговым частям 16-й армии. Одновременно из района Теряевой Слободы противник наносит удар по войскам 16-й армии в обход Клина с юга. Танковые и моторизованные части начали обтекать ее правый фланг. На этом направлении оборонялись малочисленные части 126-й стрелковой, 17-й кавалерийской дивизий, остатки курсантского полка полковника С. И. Младенцева и подошедшая из резерва фронта 25-я танковая бригада. С северо-запада Клин обороняет 107-я стрелковая дивизия 30-й армии.

В это время. Части и соединения 16-й армии не только ведут жестокие оборонительные бои, но в ряде мест сами переходят в контратаки, нанося неприятелю ощутимые потери. Однако силы остаются неравными, остановить наступление противника обороняющиеся части не могут.

Для организации отпора врагу командарм К. К. Рокоссовский направляет в Клин своего заместителя генерал-майора Ф. Д. Захарова, поручив ему руководство всеми войсками, находившимися в районе этого города и восточнее его (к. 32).

В этот период. За 20 дней второго этапа своего наступления на Москву немцы теряют более 155 тысяч убитыми и ранеными, около 800 танков, не менее 300 орудий и значительное количество самолетов. Тяжелые потери, незавершенность в осуществлении стратегических задач сеют в массах немецких войск сомнения в успешном исходе войны в целом (к. 7).

Убитые гитлеровцы под Москвой

Замерзший немецкий солдат

Ночь 20 ноября 1941 года. Кавалерии 24-й кавдивизии удается продвинуться на 10 км.

Кавалерия в контрнаступлении

Но вскоре гитлеровцы заметили дивизию и бросают на кавалеристов 120 танков и 60 самолетов.

Немецкий бомбардировщик-разведчик «Heinkel He 70 Blitz»

Понеся большие потери, дивизия отступает и выходит в полосу обороны 16-й армии.

Кавалерия, выходя из окружения, притаскивает за собой на «хвосте» 20 танков и около двух батальонов пехоты врага. Лишь к рассвету удается навести порядок. Часть гитлеровцев уничтожается, остальные уходят обратно.

В течение дня. Наши войска ведут бои с противником на всех фронтах. Особенно ожесточённые бои происходят на ростовском (Ростов-на-Дону), волоколамском и тульском участках фронта (из оперативной сводки Совинформбюро от 20 ноября 1941 г.).

В эти дни. В 20-х числах ноября 1941 года начала действовать ледовая трасса на Ладожском озере.