Текст книги "Лисонька"

Автор книги: Людмила Макарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Людмила Макарова
Лисонька

Апрельская ночь дышала юной весной и подбиралась все ближе. Над городом взошло сверкающее серебряное блюдо. Люди спешили по своим делам, и никто не замечал, как беспощадно режет Луна туманную вуаль облаков, как окрашиваются лохмотья багровыми бликами и какое дивное пение доносят до самой земли кинжально острые серебряные лучи. В такие ночи Герман чувствовал себя щенком, который, забыв о вечном голоде и багровом пламени Охоты, готов носиться по сумеречному городскому парку, упиваясь осознанием древней Силы. И где-то за спиной стая – твои братья и сестры, и над ними Темные маги – великие, мудрые, и целая вечность до рассвета. Если б не проклятый Договор…

Герман с некоторым усилием отвел глаза от Луны, нащупал в кармане лицензию и возбужденно погладил пальцами сложенный вчетверо лист. А может, с Договором и лучше. После воздержания кровь слаще, мясо сочнее, в обход запретов можно словить нереальный даже для оборотня адреналин, гоняясь за нелицензированными жертвами, путая следы и уходя от чужих дозорных… Но такими вещами Герман давно не баловался. С годами она заматерел, женился, научился радоваться мясу с рынка и находить особый кайф в древней Охоте, занимаясь ею строго по лицензии.

Эта лунная ночь подарила ему мальчишку-студента. Некоторое время Герман шел за ним по пятам и играл в Охоту, на краткий миг проявляясь на реальном слое то справа, то слева от парня смертоносной лохматой тенью. В конце концов, когда Герман начал дико выть из Сумрака у него над самым ухом, мальчишка испугался не на шутку. Выдернул из ушей наушники, заозирался и, не дойдя до дома, бросился из дворов назад, на хорошо освещенную улицу, зачем-то выхватив из кармана мобильник.

С оскаленных клыков оборотня закапала слюна. Парень добежал до арки. Герман присел на задние лапы, готовясь к прыжку, и клацнул зубами от неожиданности. Девка в обтягивающих джинсах и кожаной куртке перегородила ему дорогу, глядя прямо в глаза. Одурманенный голодом разум зверя выдавал оценочные суждения по частям. Герман словно не думал, а лаял мыслями: «Иная. Темная. Не в Дозоре. Тоже оборотень. Приезжая. Дура».

– С дороги! – прорычал он.

Девчонка погрозила волку пальчиком и обернулась лисицей. Мальчишка выбежал из подворотни, Герман взвыл с досады. Лисичка, на шее у которой тускло поблескивал амулет, нахально щурила угольки глаз и помахивала хвостом.

– Я тебя сожру сейчас, стерва! – задыхаясь от ярости, прохрипел Герман.

– Нет, – тявкнула лисица. – Я тебя.

И что-то случилось. Сумрак гулко охнул, громадный лохматый волчара от неожиданности припал к земле, а когда выпрямился, то увидел перед собой нечто совершенно невообразимое. Словно генно-модифицированную лисичку накачали анаболиками. Что-то мускулистое, огненно-рыжее, громадное стояло перед ним, сыпля искрами и скребя выцветшую в Сумраке землю железными изогнутыми когтями. Монстр раскрыл пасть. Герман жалобно взвизгнул и попятился, диковинный зверь прыгнул, перекусил ему хребет и оторвал голову одним ударом когтистой лапы.

* * *

«Кто же его так порвал»? – почти сочувственно подумал Тим, с усилием отвел глаза от обезглавленного волка и поднял голову.

Оборотень в зверином обличье стоял напротив, по левую руку от Темного Иного. В отличие от обезглавленного товарища он был живехонек и демонстративно скалил клыки.

Темный маг, возглавлявший патруль, угрожал, обличал и ссылался на Договор, беспощадно вырывая из контекста пункты дополнительных соглашений:

– …по области это третий случай нападения на оборотней за месяц! Дневной Дозор заявляет решительный протест! – как раз говорил он.

Уверенный мужик. Наглый. С полномочиями, по всему видно. Ведьма – старая знакомая, стоявшая справа, подобострастно кивала в конце каждого предложения. Оборотень-волк вознамерился испустить приличествующий случаю грозный рык, но натолкнулся на пристальный взгляд Тима, облизнулся и захлопнул пасть.

– Мы считаем, что имеет место нарушение Великого Договора стороной Света, о чем уже уведомили руководство регионального Дневного Дозора.

Тим поморщился и попытался хоть как-то сосредоточиться на расследовании, которому старательно препятствовали. Пока – словесно.

Герман – зверь матерый, опытный, в доверенных у вожака местной диаспоры хаживал. В Дневном Дозоре не состоял, но к его операциям привлекался несколько раз. Светлым тогда мало не показалось.

– Копия направлена в московский офис. Если вы и дальше намерены так подло и вероломно нападать на законопослушных Темных Иных…

Тим вопросительно оглянулся на оперативника, который сегодня возглавлял патруль Ночного Дозора. Звали его Емельян, уровень Силы у него был четвертый, а опыт работы в местном Дозоре, несомненно, тянул на высший. Жаль, сотрудников конторы не оценивали по этому критерию.

– Давайте повременим с протестами, – холодно предложил он. – Осмотр места происшествия Великий Договор вроде бы никому не запрещает? Ну, так не мешайте работать!

Емельяна уважали все без исключения сотрудники местного Ночного Дозора, а офисные девчонки непрестанно судачили о его почти былинных подвигах и таком же былинном возрасте.

Темные заметно напряглись. Ведьма поправила оберег на шее, волк вздыбил шерсть, а маг, возглавлявший группу, словно невзначай сунул руку в карман куртки.

– Тимофей, иди осмотрись там для начала, – спокойно продолжал Емельян и придержал Светлого стажера, который приплясывал от возбуждения. – Мы тебя тут подождем. Дослушаем оригинальное Темное прочтение нашего основополагающего документа.

Тим кивнул Емельяну, подмигнул нетерпеливому стажеру, шагнул на первый слой Сумрака и сменил обличье.

Помнится, шесть лет назад после инициации он магу-наставнику не поверил.

– Кто-кто?! – переспросил тогда Тим. – Пума?! Да быть не может! А чего ж не крокодил?

Ему терпеливо объяснили.

– То есть я теперь кто, пумомаг? Или, может, магопум?

Приступ его истерического веселья терпеливо переждали и вежливо напомнили, что он, Тимофей Ладыгин, – Светлый Иной, а не оборотень, и всегда может отказаться от обучения.

– Ну уж нет! – зло сказал тогда Тим.

Сумрак над трупом оборотня все еще искрился мелкими пузырьками и удовлетворенно шипел, лакая кровь Иного. Кровью пахло. Еще пахло смертью, лисой, мышами, кошками, крысами, чужими дозорными, собаками, страхом жертвы, счастливо избежавшей своей участи, и шуршали в воздухе призрачные птичьи крылья – не то совы, не то вороны кружили над трупом.

От этой ядреной смеси реальных запахов и бесплотных образов, громоздившихся вокруг и наползавших друг на друга, Тим совсем растерялся. Ни с чем подобным он за пять лет службы в Дозоре не сталкивался ни в зверином облике, ни в человеческом. Тим зажмурился, потряс головой и заставил себя сосредоточиться на осмотре. Он аккуратно обошел вокруг, осмотрел следы и поставил лапу – внушительную лапу сумеречной пумы – на след неведомого хищника, процарапавшего когтями землю. Получалось, что зверюга была раза в три крупнее его самого и почти в четыре раза превосходила размерами погибшего волка.

Тим покачал головой, оделся и вышел к своим.

– Что скажешь, дозорный? – спросил Емельян и сотворил защитное заклинание, которое оперативники в шутку окрестили «офлайн». Словечко приклеилось, и как на самом деле называется древняя защита от прослушивания со стороны Темных сил, уже никто из молодежи не помнил. Тим на мгновение оглох, рефлекторно ткнул себя пальцем в ухо и стыдливо отдернул руку.

– На первом слое фантомов сумеречных полно. Ни фига я не понял, что это за зверюга… Но есть одна зацепка… Я проверю, а?

– Конкретнее, – предложил Емельян. – На эксперименты времени нет – вишь, как Темным не терпится это на нас повесить?

– Вижу. Лиса там крутилась среди прочих. Темная. Мне кажется, что надо с нее начать.

– Почему?

Тим нахмурился. Как объяснить слепому, чем красное отличается от зеленого? Он столько раз пытался рассказать ребятам, что для мага-перевертыша мир Сумрака не просто выцветает, а «повисает на кончиках вибрисс и раздвигается в бесконечность»…

– Знаешь, Емельян… Лиса настоящая, – брякнул он. – Остальные – нет.

– Ненастоящие оборотни?! – переспросил стажер, и глаза его заблестели в ожидании невиданного чуда, о котором слыхом не слыхивали не только Светлые наставники, но и сами корифеи мира Иных.

– Угу. Иди, дерни за хвост того, что рядом с Темным магом стоит, узнаешь, какой он ненастоящий, – проворчал Емельян и помолчал несколько драгоценных секунд. – Добро, Тим. Мы как здесь разрулим, за тобой двинем. Непростая эта твоя лисичка-сестричка. Ох, непростая, тварь рыжая. Отзвонись и на рожон не лезь! – крикнул он парню вслед.

На рассвете Емельян подобрал Тима на проселочной дороге в десяти километрах от города. Вид у мага-перевертыша был усталый и сконфуженный.

– Ну что, не нашел?

– Тварь! – с чувством сказал Тим, плюхнувшись на заднее сиденье. – Обдурила меня.

– Не переживай, Тимофей, найдем мы твою плутовку, – отозвался Емельян. – С лисами всегда непросто. К тому же следы в Сумраке – это дело крайне ненадежное. Кофе будешь?

– Буду.

Емельян, сидевший за рулем «лендкрузера», обернулся и протянул термос. Тим кивнул на подозрительно молчаливого стажера, сидевшего на переднем сиденье.

– А что у вас?

– Сужаем район поиска, да, Дима? – ухмыльнулся Емельян.

Стажер встрепенулся.

– Да! Все сходится. Краснокомаринский район, – доложил он, очнувшись. – Вот поглядите… И линии вероятности тоже.

Он показал старшему оперативнику планшет и деловито зашуршал картой из архива Ночного Дозора, разложенной на коленях.

– Годится, – одобрил Емельян. – Ну что, ребята, поехали?

* * *

Хоровод чинно покружился, прошел неторопливой змейкой через центр сцены, тронул линялый занавес и разомкнул кольцо. Бабушки в сарафанах блеснули жемчугами и золотыми нитями вышивки, встали в ряд и грянули:

 
Ах ты моя Лисонька, да Лисонька лиса!
Ох, бежала Лисонька да в темные леса.
Рыжий хвост пушила-распушила, замела
Все следы-следочки аж до самого села!
О-ой!
 

Баян надрывался. Хор пел. В соседнем ряду две немолодые женщины утирали слезы умиления. Лена дождалась конца песни, под немногочисленные, но горячие аплодисменты местной публики наклонилась к тетушке и тихонько зашептала ей на ухо:

– Стоило появиться «Бурановским бабушкам», и вот на тебе! В каждом обветшалом доме культуры теперь поют и о продюсере мечтают. Слушай, теть Галя, ну как так можно?

Тетушка укоризненно заулыбалась и покачала головой.

– Нашему Краснокомаринскому хору пенсионеров лет больше, чем тебе, – тихонько сказала она. – Ты, Ленуся, не меряй всех под одну гребенку. В советские времена тут целый оркестр играл. Клуб был. В девяностые все разграбили, конечно. Хоровой кружок кое-как отстояли. Активистки наши несколько лет письма писали во все инстанции.

Аплодисменты стихли, и баян затянул что-то такое заунывное, что шотландские волынщики удавились бы от зависти. Тетушка еще понизила голос:

– Вон слева Клава Малкина стоит, видишь?

– Самая крайняя?

– Да. У которой сарафан бисером вышит. Ты, смотри, к ней в гости не ходи и ничего у нее из рук не бери.

– Почему это? – трагическим шепотом спросила Лена.

– Глаз у нее дурной.

– Тетя Галя!

– Тс-с! Тише. Я за что купила, за то продаю, – сердито шикнула тетка. – Люди зря говорить не будут.

Лена хотела рассмеяться. Оглянулась по сторонам. Горстка людей в плохо отапливаемом здании бывшего ДК «Красный мебельщик». Пенсионерки в расшитых сарафанах на обшарпанной сцене. И песни… Такие песни, что летишь вместе с ними над всей этой землей, над поселком, над Краснокомаринской мебельной фабрикой, в очередной раз сменившей хозяина, над теми километрами, что проехала сегодня в этот райцентр в тряском автобусе мимо оживающих после зимы полей, и сердце проваливается куда-то к чертовой матери вместе с этими затуманенными сонными полями и лесами, тонущими в вечернем сумраке.

Девушка перевела взгляд на сцену. Клавдия Малкина – статная, темноглазая, почти молодая по сравнению с остальными участницами – взмахнула зажатым в руке платочком, скользнув по заезжей гостье взглядом.

«Что тут еще делать, если песен не петь? – вдруг подумала Лена, зябко передернув плечами. – Только пить! Надо сюда переехать. Днем выпила, вечером спела. Как раз для меня! А региональной журналистикой я уже сыта по горло. Да шли бы они лесом, эти удои, надои, свиноматки, пропавшие кошечки, разрывы труб, областные совещания и прочие прелести региональной жизни. Пить и петь! Вот наш девиз. Ну ее, эту редакцию, вместе с главредом и его грымзой! Мистер и миссис Дрянная Газетенка, тоже мне. Дорогие коллеги, до свидания. Это мой последний репортаж. Если б я так не хотела встретиться с тетей Галей, вам бы и его не видать»!

Концерт закончился, Лена вздохнула, натянула дежурную улыбку и прошла к сцене.

– Здравствуйте! Я корреспондент газеты «Пульс региона» Елена Белова, я вам звонила.

Интервью затянулось. Возбужденные после концерта, тронутые вниманием со стороны областных СМИ бабульки с удовольствием отвечали на вопросы, угощали, подливали чай и наперебой рассказывали о репертуаре, достижениях и проблемах, вгоняя руководительницу коллектива в предынфарктное состояние. Бедная тетка едва успевала сглаживать острые углы.

– Мы бы, девонька, областной конкурс выиграли, кабы нас горчаковские не засудили. И куда эта замминистра смотрела!

– Заместителю министра культуры Мерзляковой Изольде Матвеевне мы все очень благодарны за диплом и поздравительный адрес, – цинковым голосом подхватывала руководительница хорового кружка и хваталась за сердце.

– Знаешь, Леночка, а мы ведь украинскую народную песню выучили в поддержку украинцам! Вон у них что творится, телевизор включать страшно!

– В поддержку жителей Юго-Востока Украины, – с нажимом поправляла политически подкованная руководительница и украдкой прикладывала ладонь ко лбу.

– Нам бы вот только сцену подлатать, а то провалимся скоро к Василию в подсобку!

– Нам вместо двух бесплатных часов в неделю три выделили, чего возмущаетесь, – осаживала руководительница и нервно поглядывала на часы, – губернатор лично вопрос на контроль взял, мы все ему очень благодарны.

Лена улыбалась, диктофон работал, за окнами давно стемнело. Из клуба она выходила с песней «Ох дорога, ты дороженька в ночи» и пакетом ватрушек. У здания администрации корреспондент Белова распрощалась с певуньями и, похрустывая тонким ледком на лужах, зашагала к тетушкиному дому, с удовольствием вдыхая весенний воздух полной грудью.

– Елена, подожди!

Девушка вздрогнула и обернулась. Клава Малкина догнала ее на темной пустой улице.

– По пути нам. Я недалеко от Галиного дома живу, вместе пойдем. Тут у нас народ всякий ходит.

– Хорошо, Клавдия… э-э… Клавдия…

– Степановна я. Да это ладно… ты вот что… Боишься меня?

– Нет, – сказала Лена, шагая рядом. – А надо?

Она и правда не боялась. После журфака, КВНов, первых репортажей, рок-концертов, друзей до гроба и споров до хрипоты она вернулась домой, устроилась на работу и словно с размаха влетела в гигантский липкий холодец, увязнув в нем по самые уши. Лучше порча, колдуны и бабки с «нехорошим глазом», чем тупое прозябание в редакции «Пульса региона».

– Не надо! Не бойся, послушай меня, – скороговоркой заговорила Клавдия, схватила девушку под руку и поволокла вперед по улице. – Слушай хорошенько! Тебе про меня наговорили всякого, а я дурного никому не пожелаю, сама настрадалась. А ты… Ты такая же, как она. Не человек ты! Понятно? – В глазах Клавдии блеснули слезы, она жарко задышала и зашептала вдруг в самое ухо: – Я всегда вижу, когда Верка колобродит. Некогда рассказывать-то! Ох, нет времени, быстрые они. Держи вот! – Она что-то сунула в руку девушке. – Сохрани, своим отдай, а Верке и чужим не давай. Запомнила?

– Ка-каким своим?

– Тем, что за Веркой придут. Кто за ней придет – тот твой, а кто с ней будет, от того беги. Разные вы, понятно?

– Погодите, Клавдия Степанна, я ничего не поняла…

– Пора мне! – Женщина с силой оттолкнула девушку, опрометью бросилась в узкую боковую улочку и растаяла в тени домов.

И долгожданный страх пришел. Сердце выдало дробь. Лена судорожно вздохнула, сжала в руке маленький сверток и, не чуя под собой ног, помчалась к дому.

* * *

– Тетя Галя, а расскажи мне про эту Клаву Малкину, ну пожалуйста, пожалуйста! – Лена молитвенно сложила руки. В детстве это всегда срабатывало. Бездетная тетка любила городскую племянницу, которую ей время от времени подбрасывали «на свежий воздух», в обиду девчонку не давала и от разговоров по душам не отмахивалась. Правда, жила она тогда с мужем в Волгоградской области. Те груши и яблоки до сих пор вспоминает. И мужа-покойничка…

– Далась она тебе! – сказала тетка и села поближе.

«Еще как далась!» – подумала Лена и невольно оглянулась на сумку, на дне которой лежал странный предмет, больше всего похожий на короткий плоский ключ на медной цепочке. Стоило несколько минут неподвижно подержать его на ладони, как он чернел, наливался неподъемной тяжестью, рука ощутимо замерзала, но выбросить странный кулон означало выбросить из своей жизни Единственное Настоящее Приключение. Не доходя до тетушкиного дома, Лена даже размахнулась, прицелившись в почерневший сугроб… и убрала «ключ» обратно в карман.

– Значит, что… – вздохнула тетя Галя. – Мне лично Клава дорожку не перебегала. Но говорят, что сама она ведьма и дочка у нее порченая. Потому и рыжая.

– Настоящая ведьма? На метле? – улыбнулась Лена.

– Метлу не видала. А только Клавдию, когда она беременная была, не то волки, не то бродячие собаки покусали. Всю изорвали.

– Ужас какой, – совершенно искренно сказала Лена и передернула плечами. – И вместо того чтоб посочувствовать, про нее еще гадости рассказывают! Была б она ведьма, разве бы она их не разогнала?

– А была бы человеком, не выжила бы, – уверенно заявила тетка. – Мне сам доктор с райбольницы рассказывал, царствие ему небесное. Клавдия еще и девочку здоровую родила. Только дочка у нее в самом деле дурная какая-то. Нелюдимая. Злющая. Раньше хоть с матерью ладила, души в ней не чаяла, а в последний год… – Тетя Галя безнадежно махнула рукой. – Ты, Ленуся, не общайся с ними лучше, не надо. Может, это, как теперь модно говорить, психотравма какая, а вовсе не ведьмовство, только что меняется-то? Все равно лучше от них подальше держаться.

– А как же хор? – спросила Лена.

– При чем тут хор? Клава там душу отводит. С кем поют – того не обижают, верно?

– Не знаю… А дочку ее как зовут?

– Вера, – сказала тетка.

«Ты такая же, как она. Не человек ты! Понятно? – вспомнила Лена. – Я всегда вижу, когда Верка колобродит».

Девушке вдруг стало душно. И страшно. По-настоящему. Никакой барабанной дроби в сердце и фанфар в ушах. В груди пусто и холодно, мир на секунду словно утратил краски и обрел их вновь. И в этот краткий миг она поняла, что Вера обязательно придет за своим медальоном.

– Теть Галь… А вечерних автобусов у вас тут никаких случайно не ходит? Может, проходящие есть? – рассеянно спросила Лена. Не дослушав ответ, вышла в соседнюю комнату, прикрыла дверь и начала лихорадочно обзванивать знакомых с машинами.

«Мы с этой Верой почти ровесницы. И мать ведьмы видит во мне такую же! – в ужасе думала она, выслушивая вежливые отказы и прижимая ладони к пылающим щекам. – Нет, не такую же, а какую-то другую, которой можно запросто отдать этот чертов медальон… Что со мной? Почему я так легко всему этому верю?! Клава – она же просто сумасшедшая!»

Знакомые с машинами закончились, и Лена принялась обзванивать такси.

– Да что такое случилось-то? – крикнула ей вслед встревоженная тетка.

Лена пролепетала что-то невразумительное, выскочила за дверь, подбежала к подъехавшей «нексии» и плюхнулась на сиденье.

– Ну что, барышня, путь неблизкий. Какую музыку предпочитаете? – улыбнулся ей немолодой таксист и тронул машину с места.

На гравийке в частном секторе он не разгонялся. Лена сгорала от нетерпения, разглядывая глухие заборы. Наконец впереди показалась знакомая площадь у здания администрации в обрамлении нескольких пятиэтажек. Свет фар выхватил из темноты дорожный знак «Круговое движение», рыжий хвост и хрупкую женскую фигурку прямо перед капотом.

Водитель дал по тормозам, раздался глухой удар, таксист охнул, выматерился и выскочил из машины. Молодая женщина поднялась с земли и отряхнулась. Она медленно положила руки на капот, посмотрела на пассажирку сквозь лобовое стекло и улыбнулась.

– Иди погуляй, – не оборачиваясь, сказала она водителю, и, к ужасу Лены, тот безропотно побрел куда-то в переулок. – Выходи.

Лена медленно, как во сне, открыла дверь.

– Клавдия Степанна тебе по ошибке мою вещицу подарила, так ты отдай добром, и разойдемся, – сказала Вера.

– Да, конечно. – Лена проклинала себя за глупость. Зачем она влезла в чужие семейные дрязги? Приключений захотела! Корреспондент газеты «Пульс региона» на страже закона и порядка. Смешно. Лена захлопнула пассажирскую дверь, бросила сумку на капот и отошла на несколько шагов. Пусть забирает, что хочет, лишь бы все это кончилось!

Вдали послышался нарастающий шум мотора, с волос Веры, собранных в хвост, полетели рыжие искры, она вдруг окуталась мерцающей аурой, а за ее спиной распахнула невидимые крылья непроглядная чернильная Тьма. И в следующий миг Вера исчезла, прихватив сумку.

На площадь, визжа тормозами, вылетел «лендкрузер». С заднего сиденья вырвался на свободу огромный зверь, в два прыжка проскочил площадь и перемахнул через крышу «нексии».

– Выйти из Сумрака. Ночной Дозор! – прорычал он, загораживая собой онемевшую от страха девушку, и тоже исчез.

Водительская дверь «лендкрузера» распахнулась, и чудесным образом мужчина, сидевший за рулем, вдруг оказался рядом с Леной.

– Как настроение? – вдруг спросил он, крепко схватив ее под руку. – Людей, в целом, любим?

Вокруг незнакомца вспыхнуло радужное сияние. Лена охнула и зажмурилась, обхватив голову руками.

– Инициация Силами Света! – объявил он и дернул Лену куда-то вбок и вниз. – Дима! Не отходи от нее, головой отвечаешь!

Сидя на земле, ослепленная Лена осторожно открыла глаза. Вокруг струилось прохладное серое марево.

– Что… Что это такое? – прошептала она, разглядывая вылинявший мир. Она задыхалась в тягучем прохладном воздухе.

– Это Сумрак, – сказал парень, стоявший рядом. – Ты Иная. Тебе потом все объяснят.

– Какая… Кто я?

– Иная.

– Это значит, не человек?

– Ну, в общем, да.

– А ты свой? – неожиданно решительно спросила Лена и, дрожа как осиновый лист, поднялась на ноги.

– Н-ну… – Стажер оглянулся, но подсказать, как вести себя с только что инициированной Светлой волшебницей, было некому. – Да, я тоже Светлый, – вздохнул он, – как и ты теперь.

– Медальон в сумке! – крикнула Лена и тут же задохнулась. – Заберите… у Веры медальон! И не отдавайте тем… кто с ней! А можно я еще здесь посижу? – прошептала она вслед умчавшемуся стажеру. – Мне здесь… так… нравится…

Ей вдруг очень захотелось лечь на прохладную землю и закрыть глаза.

* * *

В Сумраке Вера и Тим предпочитали пока сохранять человеческое обличье.

Оборотню не так легко было перекинуться по желанию, а не по зову крови. Вера очень рассчитывала на силу амулета, но драгоценный артефакт, на поиски которого ушла вся ее недолгая жизнь, лежал на дне женской сумки, которую она держала за длинный ремешок. Единственное преимущество состояло в том, что Светлые ничего не знали об амулете. И Вера тянула время.

Маг-перевертыш мог сменить личину в любую секунду. Но Тим вымерял расстояние, ждал Емельяна, не хотел раньше времени демонстрировать противнику свои возможности и тоже тянул время.

– Тимофей Ладыгин, Ночной Дозор, – представился он. – Назовись!

– Вера Малкина, Иная, – почти кокетливо сказала девушка-оборотень.

– Вижу, что Иная… За что волка задрала, Вера, чем помешал? – осведомился Тим.

– Ты, котик дозорный, сначала докажи, что это я.

Вера отступила на шаг, подтянув ремешок. В Сумраке черты ее лица заострились, кожа пожелтела, и молодая женщина, даже не перекидываясь, напоминала лисицу – тощую, больную и затравленную.

– Не волнуйся, докажем, – сказал Тим, не слишком уверенный в этом пункте. – А лучше иди к нам в Дозор! Будем вместе за оборотнями охотиться, плохо разве? Тебе, как я понял, они тоже не нравятся?

– В Дозо-ор? – насмешливо переспросила Вера, и в глазах у нее затеплились два уголька. – А где ваш Дозор был, когда мою мать молодые оборотни ради забавы грызли, не знаешь? И почему я человеком не родилась, как меня отец с матерью зачинали, тоже не скажешь?

– Это ты лучше у своих спроси. Кто-то из Темных вас с матерью инициировал, – пробормотал Тим.

– Опоздал ты, Тимоша, с советами. Некого спрашивать, – беспечно сказала Вера и повесила сумку на плечо. В Сумраке дамская сумочка трансформировалась в просторную торбу, и незаметно распустить кожаные шнурки оказалось куда проще, чем дергать молнию на виду у противника.

– Я их всех нашла: трех волков, двух собак и лисицу. Я ведь их, друзей закадычных, с рождения знала, каждый запах помнила. Псов в Питере отыскала, лису в Минске. Ну а волколаки что-то у нас к малой родине привязчивые оказались.

Вера отпустила шнурок, скользя ладонью к горловине.

– Мама моя так Иной и не стала, все мне отдала до последнего, даже то, чего не знала. На радость дочку родила, да? Она вообще хорошая мама у меня, только уж очень прощать всех любит. – Вера растянула горловину торбы. – Ну что, жалко тебе меня, дозорный?

– Жалко, – сказал Тим.

Повесить амулет на шею ей не позволят. Но его можно, его можно… Проглотить!

– Ты задержана!

Они перекинулись одновременно. Лиса, вместо того чтобы удирать, вдруг припала на передние лапы и, словно игривая кошка, сунула остренькую мордочку в торбу, валявшуюся на земле. Тим прыгнул. Одним гигантским прыжком он преодолел вязкое сумеречное пространство, отделявшее его от лисы. Придавленная Вера клацнула зубами и заглотила почти всю цепочку, но не амулет, который болтался у нее теперь под нижней челюстью. Цепь едва не порвала горло. Вырвавшаяся на свободу Темная магия превратила лисицу в грязно-рыжего монстра с перекачанной верхней половиной туловища. И этот уродец рывком стряхнул с себя пуму.

Тим, обалдевший от неожиданности, свалился с бугристого торса и едва увернулся от когтистой лапы. Сумеречные звери сцепились и покатились по земле. Лисица давилась цепью амулета, заглатывая ее все глубже. Откуда-то сверху прыгнул Емельян, ударом Меча вспорол твари скулу и выхватил кусок мяса с бычьей шеи. Подбежавший стажер ударил знаком Силы.

– Амулет! – закричал он. – У нее амулет!

Тим вывернулся из-под передних лап, превратившихся в настоящие колонны, и хватанул бестию за тощий крестец, прижав к земле худосочные задние ноги. Рывок был таким, словно Тим попытался удержать локомотив. Раздался хриплый визг, омерзительный треск сухожилий – уже непонятно чьих, и в этот миг сверкающий «белый меч» Емельяна, казалось, обрушился твари прямо на голову…

Где-то совсем рядом гулко хлопнуло, и словно со звоном порвалась в Сумраке гитарная струна. Лисица обмякла, забилась в судорогах, и Тим отполз в сторону, зачарованно глядя, как рыжая тварь на глазах теряет массу.

Придерживая обмякшую лису за шкирку, Емельян подобрал с земли черный резной ключ и перерубленную цепочку.

– Все, ребята. Выходим из Сумрака. Девушку не забудьте! Дима, я ж тебе говорил ее не оставлять…

* * *

В город Светлая Иная Елена Белова возвращалась вместе с сотрудниками Ночного Дозора.

Бедолагу-таксиста нашел стажер Дима, снял с него заклятие покорности и отправил мужика домой. Веру Малкину сдали подоспевшему подкреплению. Злополучный медальон – подоспевшему руководству в лице начальника оперативного отдела. Тот взглянул на вещицу, громко выругался и принялся немедленно куда-то звонить, после чего рядом с ним раскрылась прямоугольная рамка портала, приведя Диму в неописуемый восторг.

Но тут дозорных поблагодарили за работу и настойчиво предложили им поехать в офис писать рапорт, прихватив с собой новоиспеченную Светлую Иную.

Лена сидела на переднем сиденье «лендкрузера», на почетном месте рядом с Емельяном, и чувствовала себя девушкой Джеймса Бонда.

– Значит, Клавдия оборотнем не стала, а вместо нее при укусе заразилась ее нерожденная дочка? – переспросила она.

– Можно и так сказать, – кивнул Емельян.

– Леночка, вы просто на лету все схватываете!

– Из вас отличный оперативник получится, приходите к нам в Дозор! – с энтузиазмом раздалось сзади.

Емельян ухмыльнулся. Лена смущенно убрала за ухо белокурый локон.

– Так, значит, эта Вера Малкина в самом деле в лису превращалась?

– Конечно.

– А почему это так опасно? Есть хищники и пострашнее. Тот же медведь, например.

– Иные еще отличаются уровнем Силы, Лена. Вам потом подробно расскажут. Но отчасти вы правы. Чаще всего лиса, даже сумеречная, действительно не самый страшный зверь, – сказал Емельян. – Тут все дело было в старинном артефакте, который Вера Малкина где-то в округе откопала. Никто до конца не знает, откуда оборотни и маги-перевертыши берут сумеречную массу для трансформации. И еще меньше изучено, как именно они массу скидывают. Ведь оборачиваться можно не только в тигра или волка, но и, например, в птицу или мышь.

– «Кот в сапогах»! – воскликнула Лена. – Людоед погиб в облике маленькой мышки.

– Точно.

– Сумеречные фантомы! – сокрушенно сказал Тим с заднего сиденья. – Как мне сразу в голову не пришло? Там же одна мелочь кружилась. И я единственный, кто реально это учуял… И даже значения не придал! Как я так затупил, а?

– Да брось, Тим, – откликнулся Емельян. – Темный амулет, который долгие века аккумулировал в себе крупицы потерянной оборотнями массы, чтобы, переполнившись, начать выдавать ее обратно… Это ж артефакт из артефактов! Даже наш шеф про такое не слышал. И мне тоже в голову не пришло. Никто б не догадался.

– Ну да. Вот уж точно: кто ищет в Сумраке, тот находит. Вере Малкиной, одержимой жаждой мести, такой амулет позарез нужен был… Вот она и нашла.

– Тимофей, а вы не обидитесь, если я вас спрошу? – сказала Лена, в которой проснулся журналист.

– На вас – никогда!

– Скажите… – Она обернулась. – А что это за зверь, в которого… которым вы… Такой на льва без гривы похож… – Лена совсем смутилась.

– Пума.

– О-бал-деть! – прошептала девушка. – Это же невероятно, просто невероятно!

– Лена, а что вы делаете завтра, то есть уже сегодня вечером? – деловито спросил Тим, взглянув на часы.

– Н-ничего… – Она посмотрела в светло-карие, почти желтые глаза парня и покраснела.

– Давайте встретимся, – предложил он. – Я вам расскажу, чем маги-перевертыши отличаются от оборотней.