Текст книги "Стихотворения"

Автор книги: Людмила Татьяничева

ЕЙ ПРИСНИЛАСЬ, ЧТО ОНА – РОССИЯ

 
Пуля,
Жизнь скосившая
                           сыновью,
Жгучей болью
                     захлестнула мать.
Некого с надеждой
                              и любовью
Ей теперь под кров свой
                                        ожидать!
От глухих рыданий
                              обессиля,
Задремала.
И приснилось ей,
Будто бы она —
Сама Россия,
Мать ста миллионов
                                 сыновей.
Будто в поле,
Вихрем опалённом,
Где последний догорает
                                       бой,
Кличет,
Называя поимённо,
Сыновей,
Что не придут домой.
Беззаветно храбрых
                                  и красивых,
Жизнь отдавших,
                             чтоб жила она.
Никогда их не забыть
                                    России,
Как морей не вычерпать
                                       до дна.
Снег дымится.
Он пропитан кровью.
Меж убитых тихо мать
                                    идёт
И с суровой терпеливой
                                         скорбью
В изголовье Вечность им
                                         кладёт.
А в душе не иссякает
                                   сила.
И лежит грядущее
                               пред ней,
Потому, что ведь она —
Россия,
Мать ста миллионов
                                 сыновей!
1964
 

СУРОВЫЙ ТАНЕЦ

 
И на току,
И в чистом поле
В войну я слышала не раз;
– А ну-ка, бабы,
Спляшем, что ли! —
И начинался сухопляс.
Без музыки.
Без вскриков звонких,
Сосредоточенны, строги,
Плясали бабы и девчонки.
По-вдовьи повязав платки.
Не павами по кругу плыли,
С ладами чуткими в ладу,
А будто дробно молотили
Цепами горе-лебеду.
Плясали,словно угрожая
Врагу:
«Хоть трижды нас убей,
Воскреснем мы и нарожаем
Отечеству богатырей!»
Наперекор нелёгкой доле,
Да так, чтобы слеза из глаз.
Плясали бабы в чистом поле
Суровый танец —
Сухопляс.
1965
 

У ЗИМЫ БЕСХИТРОСТНА ДУША

 
Из сонных рощ,
Из сумрачных боров
Давным-давно все птицы улетели.
Над солнцем туча, что седая бровь,
Пророчит нам бураны и метели.
Осинник голый, на ветру дрожа,
К мохнатым елям жмётся сиротливо.
Но у зимы бесхитростна душа
И, как у россиянок, незлобива.
Когда она гневится —
Не перечь,
Не требуй речи от неё медовой.
Чтобы тепло родной земли сберечь,
Зима должна быть вьюжной и суровой.
1965
 

* * *

 
Мальчишки играют в лётчиков,
В подводников и в строителей,
В геологов,
               землепроходчиков
И в космоса первожителей.
Мальчишки —
Все знают это —
Любят игры серьёзные.
Они не играют в поэтов:
В поэтов лграют взрослые!
1965
 

ОБВАЛ

 
Как дикой молнии разряд,
Привыкшей действовать дуром,
Способны вызвать камнепад
Слова,
Тяжёлые как гром.
На чутких тропах скал глухих
Крик превращается в обвал.
А есть слова,
Я знаю их,
Что убивают наповал…
Умей же взвешивать слова!
Умей удерживать слова:
От грубых слов, что не сдержал,
В родной душе гремит обвал!
1965
 

СОИЗМЕРИМОСТЬ

 
У мудрости не лгущи зеркала.
Она велит нам согласиться скромно:
Синица рядом с беркутом —
Мала,
А по сравненью с комаром —
Огромна!
Земных соизмерений волшебство…
Пусть не во вс`м природа совершенна.
Но каждое живое существо
Огромно и мало
Одновременно.
1965
 

* * *

 
К названьям рек,
Коротким словно вскрик,
Мой слух ещё в младенчестве приник.
Зелёная шальная речка Ай
Задорно мне кричала:
– Догоняй! —
Башкирской речи солнечную грань
Хранит в своём теченье Юрюзань.
Как звон струи,
Как влажное буль-буль
Озёра Иссык-Куль
И Чебаркуль.
Клич беркутов,
Взлетающих с горы.
Мне слышится в названье
Ай-Дарлы.
И кажется, что сам собой возник
Поэзии отзывчивый язык.
1965
 

РУБЕЖИ

 
Свобода дальнего полёта.
Луна в витках,
Как в завитках.
Век космоса!
Но для кого-то
Земля ещё на трех китах.
И кто-то бьёт в уничиженье
Поклоны сумрачным богам.
И символом самосожженья
Чадят лампады по углам.
А рядом,
Дерзкий и лобастый,
Мир очищается от лжи.
Нет, это больше, чем контрасты, –
То трудной битвы рубежи!
1965
 

ЖУРАВЛИ

 
Я пишу тебе, милый,
Со станции Осень.
Здесь подолгу стоят
На путях поезда.
А багряные листья
Неспешно уносит
В своих зябких ладонях
Речная вода.
Журавлиные стаи
Торопятся к югу.
И проезжие люди,
От дома вдали,
Неизвестно зачем
Уверяют друг друга,
Что они не грустят,
А грустят журавли.
Но однажды журавль,
Ниже всех пролетая,
Мне сказал,
Помахав беспечальным крылом,
Что у них на земле
Два единственных края
И что каждый их ждёт,
Как родительский дом.
Может быть, он и прав.
Только я не об этом…
Чтобы высказать всё,
Мне не хватит письма…
Если строгий кассир
Не продаст мне билета,
Как ты будешь один
На разъезде Зима?
1965
 

* * *

 
Прошлогодняя рябина
Снегирями склёвана.
По Тоболу ходят льдины
Весело, раскованно.
В заозерье и заречье
Зори —
Алого алей.
Как транзисторы —
Скворечни
На груди у тополей…
На осинник обнажённый,
На сады,
На тёмный луг
Скоро хлынет свет зелёный
И затопит всё вокруг.
1966
 

КАМНЕЛОМКА

 
В царстве руд,
В ущельях громких,
В плоских пригоршнях дорог
Вы видали камнеломку —
Белый простенький цветок?
От цветка, от жизнелюба,
Трудно взгляд мне отвести.
Как он смог сквозь камень грубый
Нежным сердцем прорасти?
Камнеломку я спросила:
– Не возьму никак я в толк,
Где берёшь ты эту силу,
Хрупкий маленький цветок? —
Он ответил мне негромко,
Простодушно, не со зла:
– Ты ведь тоже камнеломка,
Вспомни,
Как сама росла!
1966
 

* * *

 
В борьбе,
В созидательном громе
Нелепо безволье раба…
Счастье своё проворонив,
Горюем потом:
– Не судьба! —
Руками разводим бессильно:
– Такая планида у нас… —
Меня это прежде бесило.
Меня это ранит сейчас!
Не каждый выходит в герои.
Но каждый
Родился не зря.
Судьбу надо строить,
Как строим
Ракеты, мосты и моря.
К стандартам впадая в немилость,
Свои учредив чертежи,
Судьбу воздвигайте на вырост
Характера. Воли. Души.
Надёжно.
Без ахов и охов,
Без мелочной злой кутерьмы!
Судьба – это слепок с эпохи.
Точнее,
Судьба – это мы!
1966
 

ВЕРНОСТЬ

 
В тихом сквере,
Возле школы новой,
Он стоит —
Бессмертный рядовой.
Стройный и по-воински суровый.
С непокрытой русой головой…
Ходит солнце
Над высокой рожью.
Облаков чуть движутся плоты.
Девушки приносят из Заволжья
И кладут у ног его цветы.
Он на сверстниц смотрит,
Ожидая
Милую, что снится
Столько лет…
В знойный полдень женщина седая
Красных маков принесла букет.
Всю страну измерила без мала
Повидаться с другом дорогим.
И сидит, скорбя, у пьедестала
Милая,
Не узнанная им.
1967
 

* * *

 
Я уходила от любви,
Как от причала корабли,
Как дым уходит от огня,
Дорога —
Из-под ног коня.
Но шла любовь за мною вслед
Так много зим,
Так много лет,
Что стала как второе «я».
Я без тебя,
Как без себя!
Как ночь без завтрашнего дня,
Как тот причал без корабля,
Как дом,
В котором нет меня.
Я без тебя,
Как без себя!
1967
 

НЕЗАБУДКИ

 
За развилкой разлук,
За поляной черничной
Я нашла этот луг.
Он совсем необычный.
Там растут незабудки.
Одни незабудки.
Стебли их,
Словно девичьи пальчики,
Чутки.
Голубые цветы невысокого роста.
Ни шипов, ни колючек…
Срывать их так просто!
Их срывают, любя.
А потом забывают.
Но не зря
Незабудками их называют.
Потому этот луг
Не похож на обычный.
После встреч и разлук,
Потрясений различных,
К незабудкину лугу,
Мечтая о чуде,
Очень часто приходят
Усталые люди.
Ранним утром,
Слушая птичью побудку,
Каждый ищет свою незабудку,
Свою незабудку,
Что сквозь годы глядит
Голубыми глазами.
Ту, которая…
Впрочем, вы знаете сами…
1967
 

* * *

 
Когда любовь —
Подобье плена,
Когда она —
Глухой тупик,
То отреченье – не измена,
А избавленье от вериг.
Омоет ветер реактивный
Твою судьбу со всех боков.
Возникнут, как мотив старинный,
Седые копны облаков.
И ты,
На грани тьмы и света,
Начнёшь всё с чистого листа.
…Земля – погасшая планета.
И всё-таки она —
Звезда!
1967
 

* * *

 
Ребята осенней ночью
Костёр распалили жаркий.
Пламя повыжгло очи
Берёзке
В косынке яркой.
Стоит она —
Чуть живая,
Сжав побелевшие губы…
Мы чаще всего обижаем
Тех, кого больше любим.
1967
 

СОЛОНЧАКИ

 
Земля, пропитанная солью.
Ни луговины.
Ни леска.
Ветров похмельное застолье.
Солончаковая тоска…
Колючий куст на серых лапах.
Весь – одичание и боль.
Соль на руках.
И на рубахах.
И на ресницах тоже —
Соль.
Как заскорузлые мозоли,
На шинах злых грузовиков
Бугрятся комья горькой соли,
Что рвётся из земных оков.
1967
 

О ПРИРОДЕ

 
И в доброте,
И в ярости своей
Слепа и неразборчива природа.
Она и хлеб.
Она и суховей.
Глаза газели.
И шакалья морда!
То создаёт,
То буйствует, губя.
И – божество.
И жалкая калека…
Чтобы возвысить
И познать себя,
Природа породила
Человека.
Он,
Благодарный матери своей,
Её стремится сделать
Совершенней.
Ведь всё,
Чего так не хватает ей,
Вмещает сына
Беспредельный гений.
1967
 

* * *

 
Чужой завидуя судьбе,
Когда нас сводит случай,
Ты говоришь:
– Везёт тебе,
Всегда была везучей! —
…Не мне везло,
А я везла
По взгоркам и увалам
В надёжной тачке ремесла
Работы груз немалый.
Выходит,
Это я сама
Всю жизнь была
Везущей!
Не получала задарма
Я хлеба правды сущей.
А сколько выпало забот.
А сколько их осталось…
Кто жил легко,
Не знает тот,
Сколь сладостна усталость!
Как дорог сон,
Целебен мёд,
Как слов свежи созвучья.
…А ты – своё:
– Другим везёт,
Одна ты невезучая…
1967
 

ПАРАЛЛЕЛИ

 
Они отчаянно косили
И, обратись ко мне смиренно,
Как о спасении просили
Соединить их —
Непременно!
И я,
Чужого счастья ради
(Всю жизнь раздельно —
Это страшно!),
В своих изруганных тетрадях
Соединяла их отважно.
Был чёрствым
Чёрный хлеб ученья.
Мне, неленивой ученице,
Учитель ставил по черченью
За единицей единицу.
В лицо насмешки мне летели,
Зато,
Сведённые попарно,
Живые судьбы-параллели
Мне улыбались благодарно!
1967
 

* * *

 
Не думая выйти в поэты,
В сарае,
Большом, как корабль,
Для школьной своей стенгазеты
Писала стихи —
Про Октябрь.
Я полной изведала мерой
Нужды и сиротства напасть,
Надеждой,
Любовью
И верой
Была мне Советская власть.
Светило лицо Ильичево
Сквозь сизый сырой полумрак.
И рдел на груди кумачово
Мой галстук —
Октябрьский мой флаг!
1967
 

МОЙ ОЛЕНЁНОК

 
Как в тундре безлюдья —
В зоне молчанья.
За столько недель
Ни строчки, ни слова.
И нарастает такое отчаянье,
Что сердце моё
Разорваться готово.
Бумажный лист
Будто поле осеннее —
Седое и знобкое
От позёмок.
Но вот появляется стихотворенье,
Неожиданное,
Как оленёнок.
Не веря, что жизнь
Может быть обидчицей,
Стремится к ней
Без всякой опаски.
Тёплой мордочкой
В руки тычется,
Просит зелёного листика
Ласки.
В зрачках моих
Горное солнце дробится.
Я счастлива.
Счастлива до озаренья!
Пробует силу
Звонких копытцев
Мой оленёнок —
Стихотворенье.
1967
 

* * *

 
На медленном завьюженном рассвете
Иль на исходе пасмурного дня,
Ошибки,
Как уродливые дети,
С немым укором смотрят на меня.
Они – мои.
И некуда мне деться
От их суровых и печальных глаз.
Они стучатся кулачками в сердце:
– Мудрее будь.
– Не забывай о нас!
– Невольно боль мы причинили людям
И повторяться больше —
Не хотим! —
…Меня ошибки милуют и судят.
И я за это
Благодарна им…
1967
 

* * *

 
Последние листья как искры
Костра, что затопчут снега.
Реки бледны и небыстры:
В них густо белеет шуга.
А где-то,
На горном Урале,
Покинув свои терема,
Вяжет пуховые шали
Зябким берёзам зима.
Но осень,
Как дар драгоценный,
Прежде, чем скроется в тень,
Подарит мне рубль неразменный Сверкающий золотом день.
В нём собраны будут, как в спектре,
И солнце озёрных глубин,
И косо летящие ветры,
И жаркие слёзы рябин…
1967
 

ЗИМНИЕ СТРОФЫ

 
Говорили – зима суровая
Белокосая северянка.
А пришла она хвойнобровая.
Разудалая, как цыганка!
У неё все наряды —
Новые.
Шали яркие, нелинючие.
Снегопады – лепестковые.
Губы жаркие.
Ветры жгучие…
То ль к весне зима
Бьёт по льду лещом?
То ли я сама
Молода ещё?
1967