Текст книги "Веселая поганка"

Автор книги: Людмила Милевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Украли ребенка? – воскликнул он. – Так это правда?

– А вы думали, что русские женщины шутят такими вещами? Не знаю как там у вас в Америке, а у нас в России…

– Да-да, я уже понял, – поспешно прервал меня американец. – У вас ужасно, у вас воруют детей, а от меня вы чего хотите?

Я пожалела, что нет его у меня под рукой – точно ударила бы.

– У нас не ужасно! – завопила я. – Во всяком случае не ужасно было до тех пор, пока не понаехали всякие американцы, вроде вас. Мой ребенок тоже не подвергался опасности, а жил под опекой бабы Раи, как у Христа за пазухой. О клюшке мечтал ребенок, значит остальное у него было. Жил припеваючи и не тужил, а тут вы с моста свалились на нашу голову!

– Вы хотите сказать, что ребенка украли из-за меня? – невозмутимо поинтересовался американец.

– Не хочу, но говорю, – отрезала я. – Его украл тот «братан», который позорно сбросил вас с моста.

– Вы уверены?

– Да, черт возьми!

По длительному молчанию я поняла, что произвела впечатление.

– Хорошо, – наконец откликнулся американец. – Я попробую для вас что-нибудь сделать. Позвоните моему другу часа через два…

– Что?!! – взревела я. – В своем ли вы уме?

– А чего вы хотите? – спокойно спросил этот идиот, по-другому не скажешь.

Я завопила:

– Хочу знать: что у вас в груди вместо сердца?! Пропал мой сын, не представляю кто его украл, а вы представляете и предлагаете мне сидеть и ждать целых два часа, целую вечность? И все это пока вы подумаете что для меня сделать?! Креста на вас нет! Иноходец!

От волнения я стала заговариваться.

– Иноземец, – спокойно поправил меня американец. – Иноземец.

– Какая разница. Кстати, я была в той девятой квартире, куда вы засылали меня.

– И что? – насторожился он.

– Это не телефонный разговор.

– Хорошо, – сдался американец, – давайте встретимся.

– Слава богу! – воскликнула я. – Как быстро все до вас доходит! Вы по-прежнему на своем «Кадиллаке»?

– Нет, скажите куда приехать, приеду на такси.

Я подробно ему объяснила как доехать до компании Тамарки и раза три повторила адрес, однако этот иноземец почему-то никак не мог понять и в конце концов сказал:

– Один момент, я сейчас загляну в карту.

– Черт возьми! – закричала я. – Зачем вам карта? Скажете таксисту куда вас везти, это в самом центре Москвы, любая собака этот адрес знает.

– Я не собака, – спокойно ответил он, – возможно поэтому и не знаю.

Хотелось крепко ответить ему, но я подумала: «Не стоит спешить. Выскажу все при личной встрече, чтобы раньше времени не вспугнуть.»

– Да я совсем рядом нахожусь, – обрадовался американец, видимо вдоволь наглядевшись в свою карту. – Выезжаю, ждите.

И я начала ждать. Нервничала при этом ужасно. Перед глазами стояло смеющееся Санькино лицо… Мой сыночка! Мое солнышко!

Передать не могу, как было больно. Я себе поклялась, что в тот же миг умру, если с Санькой случится плохое.

Уж не знаю в чем бы еще я себе поклялась, если бы не появилась на пороге Тамарка. Тамарка собачилась страшно, во всевозможных выражениях ругая какого-то козлину, который поставил свою рухлядь напротив ее подъезда – как раз там, где Тамарка привыкла ставить свой пошлый «Мерседес».

Я уже готова была ей посочувствовать, но вдруг меня осенило, что это же американец мой приехал. Он же говорил, что находится совсем рядом.

– Где эта рухлядь? – завопила я, живо катапультируясь из кресла.

– Мама, не волнуйся ты так, – успокоила меня Тамарка. – Мои пацаны за угол потащили козлину вместе с его рухлядью. Там, думаю, он и стоит.

– Это же Майкл мой! – воскликнула я. – Мой возлюбленный американец!

– Приятно, Мама, что ты узнала, наконец, его имя, – порадовалась за меня Тамарка. – Лучше поздно, чем никогда. Но почему он приехал на рухляди? Какой-то ужасный «Москвич» тридцатилетней выдержки. Коррозия прямо на глазах дожирает этот соцпродукт. Или мне почудилось, что ты расхваливала чудесный «Кадиллак» американца?

– Ничего тебе не почудилось. Не знаю почему он не на «Кадиллаке», может пресытился, но рухлядь его сейчас же на место верни! – потребовала я.

Тамарка бросилась выполнять мою просьбу: она схватила сотовый и сходу выматерила кого-то, после чего потребовала «вернуть все в зад».

– Порядок, Мама, – сообщила она. – Рухлядь уже вернули. И молодец, Мама, что дождалась меня. Ох, Мама, – мгновенно пригорюнилась Тамарка, – как баба Рая измотала! Как измотала! Живого места в моих нервах нет!

Я уже готова была бежать из Тамаркиного кабинета, но, услышав про бабу Раю, остановилась.

– Что – баба Рая?

– Так и не уговорила ее из дома уехать. Заладила старушка: «Буду сторожить добро!»

– Правильно заладила, – похвалила я.

– И про Саньку, говорит, что-нибудь «скажуть». И я думаю, Мама, что и правильно. Не могут же ребенка схватить и ничего не сказать. Обязательно позвонить должны, поэтому и оставила я там бабу Раю. Двух пацанов своих ей дала. Она их кормит уже, а они ее сторожат и ждут звонка от ирода. В общем, Мама, в доме полный порядок.

Я не разделила Тамаркиного оптимизма. Слезы навернулись, в носу защипало, горло перехватили спазмы…

– Мама-Мама, не горюй, – воскликнула Тамарка, заметив слезы. – У меня проклюнулось уже кое-что. К вечеру дома Санька будет.

Она безбожно врала, я знала это, потому что кому– кому, а мне Тамарка врать не умела. На моих глазах этому делу училась.

Я махнула рукой:

– Ладно, пойду, спешу.

– Куда? – испугалась Тамарка.

– Сама знаешь – куда. К американцу. Он-то должен знать что-нибудь про этих «братанов».

– Я с тобой, Мама! – попыталась увязаться Тамарка, но я запротестовала:

– Нет, Тома, оставайся здесь. Вдруг про Саньку сообщат.

И она осталась, а я устремилась к американцу.

Он действительно приехал на рухляди, да и сам был в потертых джинсах и потрепанной куртке и сходу предупредил, что очень спешит.

– Все спешат, – бросила я, усаживаясь рядом с ним на заднее сидение.

– Куда едем? – косо глянув, спросил водитель, которому Тамаркины пацаны, чувствовалось, изрядно настроение попортили.

Американец посмотрел на меня, я на него – в глазах одни вопросы. Было очевидно: пока он не избавится от меня, ехать ему некуда. Я же не собиралась предоставлять ему такую возможность.

– Поезжайте прямо, – сказала я, – а там будет видно.

– Почему прямо? – забеспокоился американец, вытаскивая свою карту. – Мне в другую сторону.

– Всем в другую сторону, – отрезала я. – И не тяните резину.

Услышав это, бедняга оставил в покое свою карту и уставился на меня.

– Вы думаете, что я резину тяну?

– А что вы делаете? – возмутилась я. – Рассказывайте давайте, как дошли вы до жизни такой?

– Сначала вы рассказывайте, – предложил он.

Я человек немелочный, первой начала.

– Мне рассказывать нечего. В девятую квартиру и постучала и позвонила, дверь открылась, сделала знак, ваш друг в ужас пришел, – вкратце изложила я.

Американец взволновался:

– Что сказал он?

– Кричит, что вы ему очень дороги, что хочет вас спасти, хочет найти, а как – не знает. В общем, ничего я толком узнать не смогла. Он слишком спешил.

– Хорошо уже то, что жив он, – успокаиваясь, ответил американец. – Я рад.

– Я тоже рада, что вы рады, но теперь, пожалуйста, расскажите мне все, что обещали, раз ваша очередь.

– А начать откуда? – послушно спросил он.

– Ну уж не со своего дня рождения. Начните с аэропорта: солнечным весенним днем, холодным, но ясным, ступили вы на нашу землю с хорошими ощущениями, с ними вас и схватили… Кстати, – вдруг вспомнила я, – а как вы мой адрес узнали?

– Я за ними следил, – шепотом сообщил он, косясь на водителя и максимально приблизив ко мне свое красивое лицо, украшенное моим фингалом.

Я подумала: «Так и есть! Этот Майкл самый настоящий агент ЦРУ. Вот, уже следит за нашими „братанами“!»

Однако, обнаруживать своих догадок я не стала, а радостно воскликнула:

– Ага, значит вы знаете где их логово!

– Знаю, знаю где их логово, – заверил он. – Я был там и подслушал, что они, вас утопив, отправились чем-то крепко бэхать и бэхали крепко до самого утра.

– Постойте, да чем же они бэхали-то? – опешила я и тут же сообразила, что несчастный учил русский в очень приличном месте, потому что плохо знал наш жаргон, а напрасно – этак можно все тут понять с точностью до наоборот.

– Бухали они, видимо, то есть пили, алкоголизмом занимались, – пояснила я.

Американец прозрел.

– А-аа, – произнес он, – видимо – да, пили алкоголь.

– Точно «да», а не «видимо», уж я-то знаю наших «братанов». Что же вы так плохо русский язык учили? Не знаете всех слов.

– Русский язык я выучил очень хорошо, – с гордостью сообщил американец. – Мои учителя так говорили, а всех слов не знаете и вы.

– Ну да! Я-то знаю все наши слова, не считая матерных, но здесь мастерицы мои подруги: Маруся и Тамарка. Всегда можно консультацию получить.

В лице американца появилась хитринка:

– Хорошо, что такое: алармист?

– Нашли, тоже, наше слово, – проворчала я. – Все равно знаю: паникер, если по-простому.

– Правильно, – с уважением подтвердил американец и счел нелишним оправдаться: – А редко кто знает, я проверял.

"У кого? У «братанов» что ли? Так они и попроще не знают слов…

Бог ты мой! – вдруг внутренне ужаснулась я. – Что он за человек? У меня ребенок пропал, а он меня загадки разгадывать подбивает."

– Давайте вернемся к нашим баранам, – воскликнула я. – Точнее, к «братанам». До утра, значит, бухали они, а потом в сумочку мою заглянуть решили, когда бабки кончились, ну «мани» по-вашему.

– Точно, – подтвердил американец. – Все так и было. Поэтому ваша машина осталась на мосту. Ночью они ее не заметили, а когда документы увидели, то поняли, что где-то рядом с мостом и машина должна быть. И отправились искать, и нашли следы колес, но машины не нашли.

– И сильно удивились, – продолжила я. – Но мне-то это знать зачем? Я вас о чем спросила? Как адрес узнали вы мой? А вы мне про что толкуете?

– И толкую про это. Тогда они адрес ваш и начали искать и нашли. И я услышал, потому что читали они по слогам. Услышал и запомнил и решил вас предупредить, потому что эти люди к вам ехать собрались. Я не понял только, зачем им ребенок ваш?

– Сама об этом знать хочу, – вздохнула я.

Американец посмотрел на меня с подозрением.

– А раньше вы с ними знакомы не были? – спросил он.

– Да вы что? – возмутилась я. – За кого вы меня принимаете?

Он пожал плечами:

– Тогда странно. Ребенок ваш им зачем?

– Господи! Сама не понимаю! – заламывая руки, воскликнула я.

Он задумался.

– Хорошо, я вам помогу, но и вы мне должны помочь. Я поеду к ним туда, но мне срочно нужна машина. Напрокат. Я заплачу. Этот человек давать отказывается, – он кивнул на водителя, который точно слышал его, но и ухом не повел.

– У меня есть машина! – обрадовалась я и, вспомнив где ее оставила, пригорюнилась: – Если «братаны» еще не угнали.

– Ваша не годится, – отмахнулся американец. – У вас «Мерседес», – автомобиль слишком дорогой и для той местности заметный. Так я мог и на «Кадиллаке» поехать. Нужна марка подешевле, попроще и лучше местного производства.

Я призадумалась:

– Из моих друзей и знакомых такая машина есть только у Маруси, у той подруги, что классно матерится. У нее старый раздолбанный «Жигуль».

– О, «Жигуль» подойдет, – одобрил он. – Маруся машину вам даст напрокат?

– Даст, конечно, если вы заплатите за нее полностью, ну всю ее цену. У меня ни копейки с собой нет, а в долг – она не поверит. Маруся осторожная и недоверчивая: во– первых – философ, во-вторых – работник торговли. Буфетчица.

В глазах американца промелькнуло некое подобие испуга.

– У меня денег много нет, – признался он и пояснил: – Сейчас прямо нет. Могу потом.

Я покачала головой:

– Нет, потом – Маруся не согласится. «Жигуль» ей дороже всякой дружбы. Да в чем проблема? Неужели у вас четырехсот долларов не найдется?

Признаться, я накинула прилично – хотела Марусе услужить. «Жигуль» ее столько давно не стоит.

Теперь уже в глазах американца появился настоящий испуг.

– Столько у меня найдется, конечно, но машина эта разве поедет? – озадачился он.

– Еще как поедет, – заверила я, вспомнив какие Маруся на этом «Жигуле» выписывала пируэты и закладывала виражи. – Похлеще «Кадиллака» вашего поедет. По нашим дорогам это самое то.

– Неужели?

– Несомненно.

– Хорошо, – согласился он. – Тогда не будем тянуть и едем к Марусе? Много это времени займет? Через час я смогу выехать?

– Как это – вы? – изумилась я. – А я?

– Что – вы?

– А то! Вы что, без меня ехать собрались? Не забывайте, я мать, у них мой ребенок. И вообще, вдруг с вами что случится, я даже адреса их не знаю. Вы хоть бы адрес мне сказали.

– Сам не знаю.

– Как же так?

– Я этих людей выследил. Как добраться – помню, а адреса не знаю.

– Тогда и не вздумайте ехать без меня, – еще больше забеспокоилась я.

Он упрямо тряхнул головой.

– Конечно без вас. Здесь у нас не выйдет спора: или еду один, или не еду вообще, – заявил мой американец.

Я поняла, что он не шутит и якобы сдалась.

– Ладно, – лживо согласилась я. – Поехали к Марусе. Паспорт при вас? Она должна вам выдать доверенность на вождение ее «Жигуля», чтобы милиция вас не заподозрила в угоне.

– В угоне машины за четыреста долларов? – удивился американец.

«Что он скажет, когда Маруськин „Жигуль“ воочию увидит, – с опаской подумала я. – Не забоялся бы ехать чертов американец.»

Мне повезло дважды: Маруся дома оказалась и кобениться не стала. Сразу согласилась дать на прокат «Жигуль», как только услышала сколько за него платить согласны.

– Берите, старушка, и хоть назад не возвращайте, – заявила она. – Только он не слишком крупный мужчина, американец твой?

– Выгляни в окно, вон он под подъездом твоим околачивается, – сообщила я.

Маруся выглянула и присвистнула.

– Бугай еще тот он, старушка, – констатировала Маруся. – Тогда скажи ему, что у меня пол под передним сиденьем непрочный. Пускай ноги туда не ставит, прямо весь провалится еще, не дай бог. Будет как волк из мультика своими ногами за машиной бежать.

– Да знаю я твой пол, – отмахнулась я, – но ему он не страшен.

– Почему это? – удивилась Маруся.

– За рулем будет он.

– За рулем?! Американец?!

– Уперся и ни в какую, – ответила я. – Меня наотрез брать отказался.

И тут вдруг Маруся поняла, что не в курсе она вообще ничего, как говорится: полная в этом вопросе тундра.

– Старушка! – закричала Маруся. – А кто это? Епэрэсэтэ! И куда вы собрались? Я прямо вся от нетерпения сгораю!

«Она же ничего не знает, – ужаснулась я. – Если начну рассказывать, до вечера не уеду.»

– Маруся, охолонь, мы не знакомы с ним почти, – успокоила ее я.

– А жаль, прямо вся вижу: парень красавец, – удручилась она.

– Красавец, но мне не до этого. Тамарка послала разведать адрес компании одной, ну, ее дела, сама знаешь какая она.

– И ты помогаешь этой сучке? – рассердилась Маруся, но вдаваться в подробности не стала.

Она даже слышать не хотела о Тамарке и ее делах, чего мне и надо было.

– А парня ты почему, старушка, там оставила? – удивилась Маруся, забыв про своего ненаглядного Ваню и с удовольствием разглядывая в окно моего американца.

Мне это совсем не понравилось, но вида я не подала и ответила:

– Да дело у меня к тебе есть, а при нем я говорить не хочу. Понимаешь, Маруся, он завыделывался и не пожелал брать меня, а я обязательно должна с ним поехать. Ну, интерес у меня там свой, вот и хочу я американца перехитрить.

– Дело хорошее, – одобрила Маруся. – Хоть здесь обставим Америку. А что ты придумала?

– Придумала в багажнике спрятаться, а как из города выедем, дам о себе знать. Он возвращаться вряд ли станет и на дороге не бросит меня – джентльмен.

Тут я, пожалуй, преувеличивала, но Маруся возликовала:

– Молодец, старушка! Прямо вся одобряю! Пошли в гараж, так спрячу в багажнике, никакой американец не найдет. Мани давай.

– У него мани, – ответила я. – Ты же смотри, не забудь, в гараж его не приглашай, а он культурный, сам за нами не попрется.

– Не учи ученого, – заверила Маруся и все сделала наоборот.

Она как увидела моего американца, так тут же пожелала отдаться ему прямо с места не сходя – во всяком случае так это со стороны выглядело.

Необъятные размеры Маруси очень к тому располагали, ведь не часто же на ее пути такие гиганты встречаются. Ох, как лебезила она перед ним, как обхаживала. Даже тошно мне стало. И, конечно же, сразу пригласила его в гараж.

Думаю, будь Маруся чуть пощедрей, так «Жигуль» свой отдала бы и без долларов. Да почти уж и отдала, так защебеталась, увидев красот каких мой американец. Уже сто раз я пожалела, что не сказала про страшенный наш роман. Хотя, думаю не остановило бы и это Марусю. Может и напротив даже, распалило бы.

Когда увидела я как хочет она удалиться с ним в гараж, резко воспротивилась.

– Нет, – сказала я, – Маруся, там у тебя беспорядок, а человек из-за границы, из культурной страны. Что он о тебе подумает?

Марусе хотелось, чтобы он подумал о ней только все самое хорошее, а потому она опомнилась и в гараж американца не пустила, хотя он уже и ногу через порог перенес.

– Извиняйте, – сказала она, преграждая ему путь своим, мягко говоря, пышным бюстом. – Туда мы в другой раз наведаемся с вами.

И прихлопнула ворота. Я сразу полезла в багажник. Маруся меня в багажнике закрыла и уже пошла ворота открывать, но вернулась и спросила:

– А ему-то, старушка, что сказать? Делась-то ты куда?

– Скажи в подвал полезла за картошкой, – осваивая багажник, крикнула я.

– Так нет же у меня здесь подвала.

– А он знает? Скажи – в подвал полезла и все дела. И пускай нос не сует куда не надо, здесь ему не Америка.

Маруся примерно так ему и сказала, хоть он и не спрашивал. Потом она села за руль, лихо выкатила «Жигуль» из гаража, резко затормозила, покинула автомобиль, хлопнув дверцей так, что меня в багажнике аж закалдобило, крикнула «вот и все дела!» и вспомнила про мани.

Американец мой доллары свои отдал да так и застыл перед «Жигулем» в молчании. Я страдала, что не могу посмотреть на выражение его лица. Пришлось ограничиться чистой фантазией.

– А Софья Адамовна где? – понуро поинтересовался он, видимо не испытывая уже без меня прежней уверенности.

– Дак в подвал же полезла за картошкой, – отрапортовала Маруся и добавила: – Говорила ж я вам.

– Да-да, припоминаю, – рассеянно подтвердил американец, думаю, не сводя глаз с «Жигуля».

И наступило молчание.

«Не ляпнула бы ему Маруська от лишнего рвения про пол свой хлипкий, – с опаской подумала я. – Совсем мужик испугается. Они, американцы, народ нервный, достатком избалованный, не подозревают, что за машиной можно собственными ногами бежать, сидя на ее же сидении.»

Маруся про пол не ляпнула, произошло все хуже, гораздо хуже. Иноземец постоял-постоял в глубокой задумчивости и наконец подал голос, робкий, правда, но озабоченный.

– Вы мне покажете как это водить? – спросил он. – Наверно есть свои тонкости?

– Еще сколько! – бодро заверила Маруся и снова полезла за руль.

Меня в багажнике аж подкинуло, когда рухнул на сидение ее центнер с гаком.

– Подь сюда, иностранец, – нежно подозвала моего американца она. – Слышь, я прямо вся тебе говорю: тачка классная и на ходу. Будешь, буржуй, меня благодарить, еще не раз меня вспомнишь.

Здесь Маруся не обманула, в дальнейшем так и произошло: американец вспоминал ее много раз, можно сказать на каждом шагу, точнее на каждом километре, а пока он был весь в сомнениях.

– Полагаете, машина поедет? – осторожно спросил он.

– Ну-у, – обиделась Маруся, – точно знаю. Мелочи только надо усвоить кое-какие. Когда заводить будешь, слышь, иностранец, подсос не выдергивай – карбюратор переливает. Так, поддернешь чуть-чуть и сразу взад, и ключ зажигания, слышь, поворачивай нежненько, иначе втягивающее реле не сработает, замыкает там что-то. Понял?

– О, да, – промямлил американец.

– Вижу, понятливый у вас мужик, – похвалила Маруся. – С третьей скорости, слышь, на четвертую перегазовывай – синхронизатор накрылся. Забудешь – без коробки останешься. Стук и хруст под днищем – ерунда, плюнь и забудь, это подвесной подшипник последние дни доживает, но тебе хватит. Понял?

– Понял, – ответил американец, в голосе его сквозило беспокойство.

Маруся, беспокойство заметив, решила насчет меня удочку закинуть.

– Эх, жалко старушка за картошкой полезла, – сказала она, – старушка бы тебе помогла. Она в этом деле сильно петрит – инженер, не то что я – философ. Сколько мы с ней под этой тачкой полежали, под мужиками столько не были!

И Маруся заржала чему-то, мыслями навеянному. Американец же начал серьезно сникать.

– И все же, – озабоченно сказал он, игнорируя намеки на старушку, – хотелось бы знать про подшипник подвесной. Может его сразу поменять лучше?

– Он еще километров триста протянет, а то и больше, – оптимистично заверила Маруся и продолжила перечислять недостатки своего «Жигуля».

Проще было сразу назвать то, что там было в порядке – лобовое стекло. Новенькое, месяц назад поменяли – старое вылетело к чертовой матери прямо на дорогу. Все остальное в этой машине могло работать только в условиях нашей русской действительности, щедро сдобренной отборнейшим матом. Не стоило об этом и говорить, короче. Однако, Марусе хотелось подробностей.

– Левый стоп, слышь, иностранец, не работает, – похвастала она, – а когда будешь включать правый поворот, не забудь по баранке посильней долбануть – сам не включится.

– Простите, что я должен сделать? – учтиво осведомился мой бедный американец.

– Стукнуть по баранке, – перевела на доступный язык Маруся. – Да бей, не бойся, выдержит, чай не американская. Быструю езду любишь?

– О, да! – обрадовался бедняга.

– Так не гони, слышь, буржуй, не гони – колеса разбалансированы и смысла балансировать их нет, резину все одно скоро выбрасывать. Капот, слышь, открывается плоскогубцами. За тросик, что торчит из под решетки радиатора, подцепи и… Багажник у меня вообще не открывается, ты его лучше не тронь.

– Не открывается? – изумился американец.

– Ну, если только изнутри. Аккумулятор дохленький, но еще недельку послужит, а если все же сдохнет – толкай. У рулевого приличный люфт, так что по прямой не слишком наяривай, больше зигзагом, зигзагом передвигайся.

– Зигзагом, это как?

Видимо Маруся показала жестами, потому что он трагично охнул.

– Да, так и виляй. Ничего, – успокоила она, – быстро привыкнешь. И главное, слышь, я тебя прямо вся прошу: резко не тормози. Ни в коем случае, а то колодки от левого переднего диска впереди тебя окажутся. Старушка туда вместо утерянных шплинтов стомиллиметровые гвозди вставила.

– Какая старушка? – наконец заинтересовался американец.

– Ой, да Сонька наша! Ну, ты с ней пришел.

– Софья Адамовна?

– Ну да, мы-то ее так не зовем. С трех лет в один горшок делали, так что старушка мне она.

– Она в этом что-то понимает? – с беспредельным удивлением спросил американец.

– Еще как! – заверила Маруся. – Не знаешь ты наших баб. Старушка, слышь, буржуй, загнула их…

– Вы о чем? – опешил бедняга.

– Да про гвозди я, что вместо шплинтов. Старушка – затейница – загнула их, ну чтоб не повылетали, но я туда месяца три носа не казала, так что, иностранец, поаккуратней. Эх, жаль за картошкой полезла она, старушка, а то бы сейчас глянула. В этом она петрит, дай бог каждому.

– Так может ее подождем? – предложил американец, пропитавшись ко мне пиететом.

Я пришла в ужас. Этого еще не хватало! Сколько же мне в чертовом багажнике придется сидеть, если еще и ждать начнут?

– Да не-ее, чё ее ждать-то? В дороге разберетесь, – оптимистично пояснила Маруся.

«Господи, что она несет! Что несет!» – испугалась я, но американец проглотил – не понял, а может уже и не мог понимать – зашелся от наплыва информации.

– О, чуть не забыла, – гаркнула Маруся тоном, несущим людям радость, – топливный шланг из карбюратора уже раза три на ходу выскакивал, ты его проволочкой прикрути, а то сгоришь еще к лешему. Ай, давай лучше я прикручу.

Маруся вынесла из салона свои килограммы и долго, охая и пыхтя, прикручивала топливный шланг. Я, прислушиваясь к ломоте в членах, занервничала. Эдак мы и к вечеру не выедем, у меня уже боль в боку, ногу свело, а ехать еще ого-го!

– В общем сам видишь: мелочи, – наконец сказала Маруся, опять загружаясь за руль. – Тачка на ходу, милый, ехать одна радость на ней. Разве только вот света в салоне нет, стекла не опускаются и сигнал не работает, а так ездит родная, аки бульдозер. Да тебе главное за город выехать, а там как вжаришь. Слушай, садись, я тебя на дорогу вывезу, а там все по прямой и по прямой, дуй себе и дуй.

Видимо Маруся, глядя на ужас американца, и сама разволновалась, что передумает он и доллары потребует назад. Решила подальше отвезти его от гаража. Американец, святая простота, сел на переднее сиденье и был тут же одернут Марусей:

– Ноги! Ноги навесу держи!

Больше она ничего объяснять не стала, сказала «с богом» и тронула с места «Жигуль».

Я, лежа в багажнике в совершенно невероятной позе, была тем ни менее счастлива, что уже еду. Зная способности Маруси, можно было бесполезно пролежать там неограниченное количество часов. А я все же еду. Еду!

Наконец моя подруга затормозила, вышла из «Жи– гуля», американец сел за руль, грустно попрощался с Марусей, и началось светопреставление.

«Жигуль» – старая строптивая кляча – с диким «ржанием» рванул с места и зигзагами пошел скакать по дороге. Дергался он как припадочный. Невозможно было определить куда мы едем: назад или вперед. Думаю, и в салоне было несладко, в багажнике же – просто ад. Я превратилась в сплошной синяк, но ради спасения сына готова была выдержать и не такое.

Ехали мы долго, мне показалось – вечность. Судя по звукам за «кормой» автомобиля, город давно был позади. Из салона глухо доносился голос американца – бедняга уже начал разговаривать с самим собой, что было не удивительно, учитывая обстоятельства. Разговаривал он громко и по-английски, но из-за дребезжания машины трудно было уловить смысл. Да, думаю, особого смысла и не было.

Вдруг «Жигуль» остановился. Я пришла в ужас – неужели поломка – и быстро начала расковыривать дырочку в стенке багажника, проеденной коррозией. В эту дырочку дорога не была видна, зато можно было насладиться горизонтами бескрайнего поля, что я и сделала.

Однако горизонты быстро прискучили, и я уже собралась поискать другую дырочку, с более привлекательным обзором, как вдруг увидела своего американца. Он медленно удалялся в поля.

«Что такое? – забеспокоилась я. – Уж не задумал ли этот тип здесь меня бросить?»

Опасность, должна сказать, была серьезная, поскольку, вопреки заверениям Маруси, во мне жили сомнения смогу ли я без посторонней помощи открыть крышку багажника. По этой причине я глаз не спускала с американца, он же остановился ко мне спиной и, запрокинув к небу голову, застыл. Руки его были слегка согнуты в локтях и опущены вниз, скрещиваясь в невидимой мне точке.

Несложно представить на какие мысли навела меня его поза. Я вздохнула с облегчением, подумав, что если уж сильно приспичило, так и поле сгодится, когда нет поблизости деревьев. Он все же человек живой, хоть и иностранец, и ничто человеческое ему не чуждо, как, впрочем и мне.

«Случись такое со мной, и придется несладко, – подумала я. – Уж мне-то не обойтись без посторонней помощи.»

Однако, американец все стоял и стоял, не меняя позы. Я занервничала: «Что у него там, мочевой пузырь или цистерна?»

Американец не двигался с места. Я распсиховалась: «Заснул он там что ли или умер?»

Это уже было противоестественно. Нормальному человеку в поле столько не выстоять. За это время уже можно было бы приехать куда направлялись и вернуться обратно.

Я сходила с ума. Время, казалось, остановилось – сколько прошло? Минута? Десять? Час? Два? Три?

Я не чувствовала уже своих ног. Рук, впрочем, тоже. Одни пальцы еще шевелились. Чертов багажник совсем меня доконал, да и возраст уже не тот, чтобы подвергать себя таким пыткам. Я потеряла терпение и пошла на крайние меры: замолотила по крышке багажника со всем остервенением, на которое еще была способна.

Американец и ухом не повел. Будто и в самом деле умер – даже не шелохнулся.

Я забилась уже панически – крышка казалось вот-вот слетит вместе с петлями и замком. На этот раз американец обратил-таки на мои старания некоторое внимание: он оглянулся, но тут же вернулся в прежнюю позу и вновь застыл с поднятой к небу головой.

Тогда я включила сирену. Орала так, что у самой уши заложило.

Американец нехотя оторвался от своего занятия и поплелся в мою сторону. На какой-то миг он пропал из поля зрения – обзор был ограничен – но зато я услышала его неспешно приближающиеся шаги. С новым пылом я сообщила о своем существовании – крышка багажника жалобно задребезжала.

– Выпустите меня, черт возьми! – крикнула я, чтобы у американца не появлялось сомнений в том, что мне действительно необходимо выйти.

– Ва-ау! – удивленно воскликнул он. – Там кто-то есть! Кто там?

У меня были свои вопросы, поэтому я не стала отвечать на его, а гаркнула:

– Чем вы там так долго занимались, в этом дурацком поле, черт вас побери?

– Я молился, – скромно молвил американец, а я от жалости к нему зашлась.

Господи, до чего довел беднягу «Жигуль» Маруси! Несчастный намучился так, что в конце концов не выдержал и убежал в поле молится. И как осатанело молился, про все на свете забыл. Тяжело живется в нашей стране иностранцам.

– Помогите мне, пожалуйста, выйти, – изрядно подобрев, попросила я.

– Но багажник не открывается снаружи, – горюя, сообщил американец – эта святая простота и детская доверчивость.

– С чего вы взяли?

– Маруся так сказала, хозяйка машины.

Это он мне рассказывает, кто у машины хозяйка!

– Но он и изнутри не открывается, – возмутилась я. – Нет под рукой никакого подходящего предмета, чтобы придавить язычок замка. И вообще, не морочьте мне голову, возьмите ключ и откройте. Маруся сказала ему! Как вы можете всем подряд верить? Опыт – критерий истины!

Видимо я была убедительна. Американец внял мне. Я услышала ковыряние ключа, и вскоре (о чудо!) крышка багажника откинулась. Я зашевелилась, пытаясь осторожно себя распрямить.

– Вы?! – отшатнувшись, изумился американец.

– А кого вы ожидали увидеть? – в свою очередь изумилась я.

– Вы же полезли в подвал за картошкой, – напомнил он.

О, святая наивность!

– Не век же мне в подвале сидеть, – деловито объяснила я, собственными руками пытаясь вытащить из багажника свои же ноги – по-другому не получалось.

– Как вы там не задохнулись? – поразился американец.

Сочувствие появилось на его красивом лице. Это было приятно.

– Задохнулась? – закричала я. – Да меня же продуло! Это решето какое-то, а не багажник, черт его побери! Теперь шею повернуть не сумею от этих дьявольских сквозняков. Помогите мне лучше выйти и распрямиться, – приказала я. – Ноги уже не слушаются меня, да и руки тоже.