Текст книги "Ты маньячка, я маньяк или А пес его знает"

Автор книги: Людмила Милевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Нет, ну надо же, – удивилась она, – Зая не импотент оказался. Хуже даже. Ненасытной Майке корриду устраивал Зая. Дуська, эта выдра про корриду тебе рассказывала?

Евдокия, хлюпая носом, кивнула:

– Ага.

– А про то, что он в любви каскадер и десантник, что на бабу идет, как на врага?

– И про это тоже.

– Ты и Ирке про это рассказывала? – с изумлением обратилась Ева к Майе и прикрикнула: – Хватит орать!

Майя послушалась и замолчала так же мгновенно, как и начала импровизацию бурной истерики.

– Ирке я ничего не рассказывала, – медленно поднимаясь с пола, простонала она.

– Нет, это наглость! – воскликнула Ева и констатировала: – Майка, ты сволочь! Ирка-то раньше других знать должна!

Евдокия пришла в ужас:

– Зачем это Ирке знать?

– Ну вы дурные, Штраусы мои дорогие! Разве можно от Ирки радость такую скрывать? Ну надо же, – опять восхитилась Ева, – Зая не импотент! Он даже корриду устраивал!

– Перед смертью, – вставила Евдокия и залилась слезами.

– Поплачь-поплачь, – одобрила Ева. – Это полезно. Нет, ну и Зая! – еще раз восхитилась она. – Между прочим, я всегда знала, что он помешан на сексе. Я подозревала, что он не импотент. Жаль умер наш половой гигант, а то и я бы попробовала, что там за коррида такая, блин, у него! Кстати, мысль у меня была… Дуська, ты помнишь Ирка все жаловалась?

– Ирка все время жалуется, всего не упомнишь, – заливаясь слезами, промямлила Евдокия.

– Да я не про это, – поморщилась Ева. – Я про то, как Ирка на Заю из-за шампуня ругалась. Помнишь, она нам рассказывала: «С этими мужиками глаз да глаз. Мой прочитал на этикетке: „Шампунь, увеличивающий объем…“. Не успела я отвернуться, а он уже моим шампунем член свой моет», – плакалась Ирка. Ты слышала, Дуся, моет свой распутный член, значит хочет его увеличить. А зачем импотенту увеличивать член? – спросила Ева и тут же дала дельный ответ: – Для этой подлой заразы!

– Отстань от меня! – взвизгнула Майя. – Зачем ты эту пургу метешь?

– Кша! – осадила подругу Ева. – Еще она голос тут подает! Рехнуться можно, раньше меня разведать успела где потенции залежи! И, главное, чего бы мне, дуре, еще тогда ни задуматься? Ведь явно на сексе помешан мужик. Слышь, Дуська, ты бы член свой шампунем мыть стала? Ой, кого я спрашиваю, – спохватилась она.

– Девочки, мы все сошли с ума, – ужаснулась Евдокия. – Почему мы тут сидим?

– А что нам делать? – опешила Ева.

– Ирка где?!

– Сто пудов Ирка в обмороке, – захныкала Майя.

Глава 14

Майя оказалась права: Ирину приводили в чувство в кабинете директора. Когда узнали, что она жена в карьере погибшего, в мотеле поднялся переполох. Вызвали сразу всех: милицию, «скорую помощь» и даже пожарных.

Впрочем, пожарных потом отменили: Ирина передумала мотель поджигать – она тривиально упала в обморок. Подруги, растолкав посторонних, ее окружили и принялись причитать:

– Господи, что же делать?! Муж в морге, и жена, того и гляди, – туда ж!

Громче всех причитала виновница-Майя – она капала на Ирину слезами и оживила ее. Ирина пришла в себя, отпустила Майе пощечину и завопила:

– Где этот гад?! Своими руками его убью!

– Зая в морге, – локонично заметила Ева.

А директор мотеля хладнокровно добавил:

– Вам не придется себя утруждать.

Ева внимательно на него посмотрела и не удержалась от комментария.

– Кто-то уже постарался, подруженька, за тебя, – сказала она.

Ирина воскликнула:

– О, боже!

И опять отключилась.

Все вокруг нее снова засуетились, а директор мотеля, пристально глядя на Еву, настороженно спросил:

– С чего вы взяли, что труп убили? Он просто вышел покурить и в темноте споткнулся.

– Ага, и неудачно свергся в карьер, – съязвила Ева.

– Да, именно так и было. Я уже приказал, чтобы над карьером фонарь повесили.

– Красный? Вашему заведению красное очень идет.

– Обычный фонарь, – с обидой ответил директор. – Несчастные случаи нам не нужны.

– Несчастные случаи? Все бы так, да голова у трупа дюже побита.

– А вы пойдите попробуйте упасть в тот карьер… Кстати, а кто вы такие? – запоздало спохватился директор.

Ева компетентно ему сообщила:

– Мы знакомые трупа, мы подруги его жены.

– Кто-о?

Евдокия решила, что пора и ей внести ясность.

– Это жена, – пропищала она, указывая на бесчувственную Ирину, – а мы ее подруги. И хватит ее здесь нашатырным спиртом пытать. Того и гляди глаза пострадавшей пожжете. Прикажите-ка лучше ее отнести в нашу машину.

– В мою машину, – не без гордости уточнила Ева.

– Как это – отнести? Мы вызвали «скорую», – возмутился директор.

– Да пока ваша «скорая», бля, приедет, Ирка совсем завернется, – гаркнула Ева, чем окончательно распалила директора.

Он завопил:

– Вы бескультурье и хулиганка! Что за «бля»?! Не смейте здесь выражаться!

– Это вы бескультурье, – с достоинством ответила Ева, – всего лишь какой-то директор, а я-то как раз представитель культуры. У меня за плечами четыре конкурса и еще один на носу. Не сегодня завтра лауреата присвоят.

Директор был поражен:

– Вы представитель культуры? Да от вас только и слышно, что «бля»!

Ева окинула его презрительным взглядом и заявила:

– Советую уши почаще мыть. Не «бля», а «ля». Поняли? Ля-ля! – пропела она.

– Что за «ля-ля»? – опешил директор.

Ева фыркнула и ответом не удостоила, а Евдокия с гордостью пояснила:

– Это нота одна из семи. Нота «ля», неужели не слышали? Евусик у нас музыкант. Играет на фортепианах, поэтому срочно Ирину в машину несите. Ей нельзя здесь находиться, – согласно какой-то своей логике заключила Евдокия и, топнув ногой, приказала: – Немедленно!

– Да, ей нечего делать в этом вертепе, – подтвердила Ева. – У вас здесь коррида, считай, в каждом номере, а у нее и без этого горя хватает.

Как только речь зашла о вертепе, директор свел воедино всю информацию и счел за благо с подругами согласиться.

– Да, – сказал он, – везите бедняжку домой.

Ирину быстренько погрузили в автомобиль, уложив ее голову на колени соперницы. Ева уселась за руль, Евдокия пристроилась рядом, машина тронулась с места и вот тут-то раздался нечеловеческий крик:

– А-ааа! Забыли Бродягу!

Вопила, конечно же, Евдокия. Ева сказала:

– Ну ты хуже Шаляпина! – Сплюнула: – Тьфу! – И резко затормозила.

У Майки загорелись глаза.

– Что за бродяга? – спросила она, кокетливо подаваясь вперед и роняя на лицо несчастной Ирины свой впечатляющий бюст.

– Боюсь расстроить тебя, – ехидно ответила Ева, – но этот кобель тебе не подойдет. Это всего лишь собака, убогий, паршивый пес. И убери свою нагло прущую плоть с лица полумертвой жертвы, – приказала она и добавила: – Совесть надо иметь, в Ирке во всей около пуда, а у тебя за пазухой тонны! Ты задавишь ее, Кабалье!

Когда речь заходила о Майкиных пышных формах, она молчать не могла – подруги сцепились. Евдокия не могла их оставить в таком состоянии и сидела, выбирая в их колкостях паузу, чтобы вставить туда свой тоненький голосок. Обмен «комплиментами» подзатянулся (сказалась нервозная обстановка) – Евдокия задержалась в машине. Наконец, между «жирным жопеном» и «необхватным серенадом» Ева ее заметила и завопила:

– Дуська! Ты еще здесь? А ну шпарь за псом! Эдак мы Ирку угробим!

Евдокию сдуло с сиденья и понесло ее криком прямо во двор мотеля, но пса она там не нашла. Пока Ева и Майя старательно искали друг у дружки изъяны, Евдокия металась вокруг мотеля, взывая:

– Бродяга! Бродяга!

Этим она привлекла внимание сторожа. Он высунулся из окна своего домика и спросил:

– Девушка, не ту ли дворнягу вы ищете, что упала в карьер?

– Бродяга в карьере? – заплакала Евдокия. – Как он попал туда?

– От любопытства, видать, – сказал сторож и пояснил: – Я повизгивания услышал и хотел его вытащить, но уж больно пес запаршивел. От такого и заразу немудрено подцепить, я там его и оставил. Уж не знаю как доставать будете пса.

Евдокия взмолилась:

– А разве вы не поможете мне? Пожалуйста, я вам заплачу!

– Ну, это другое дело, – оживился сторож. – Это мы враз, только деньги вперед.

Он вышел из домика и, получив «гонорар», деловито зашагал в противоположную от мотеля сторону. Евдокия попыталась увязаться за ним, но сторож не разрешил:

– Куда вам, идти далеко и грязи там выше колена; всю ночь, до утра шпарил дождь.

– Дождь?!

– А то! Дорогу так развезло, что не знаю сам как добраться. Эх, чертова глина!

Евдокию словно током пробило:

– Глина?!

– А что же еще? Карьер-то глиняный. Добывают в нем глину для вашего городского завода в непосредственной близости от нашей гостиницы. Директор и взяток уже тьму раздал, а карьер все одно не закрывают. Вы не стойте здесь, девушка, в машину идите. Я собачку туда принесу, только прежде отмою. Она у вас знатнейше вывозилась: не поймешь что такое, ну чистый черт!

С этими словами сторож и удалился, а Евдокия поковыляла к машине на ватных ногах.

– Ну, где твой пес? – увидев подругу, спросила Ева и, вздохнув с облегчением, возликовала: – Не нашла!

Евдокия ответила:

– Пес нашелся, он в карьер угодил. Сторож его достает, но дело не в этом. Майка, расскажи еще раз как это случилось? Зая с какого места в карьер попал? Он Гомера читал, а потом?

– Сколько можно, – проворчала Майя, – мне уже надоело. Да, читал, да, пошел покурить.

– Шел дождь, – заметила Евдокия. – Шел или не шел? – строго спросила она.

Майя рассерженно отмахнулась:

– Отстань, че прилипла? Откуда я знаю. Я музыку слушала. И Зая про дождь ничего не знал, вот и пошел покурить.

– Он мог покурить на балконе, – вставила Ева. – С чего это Заю вдруг понесло с кровати в карьер? Перед этим ему звонили?

Евдокия подпрыгнула:

– Да! Звонили ему? Припомни, он покурить после звонка пошел?

– А что тут припоминать, – промямлила Майя, – звонили ему сто раз. Он в туалет уходил и там долго шептался, а уж с кем я не спрашивала, я не такая, чтобы допросы мужикам учи…

Не давая подруге закончить, Евдокия схватилась за голову и закричала:

– Мама моя дорогая!

И тут же, заговорщически глянув на Еву, она прошептала:

– Евусик, нам надо кое-что обсудить. Выйдем-ка из машины.

– Что еще ты придумала? – занервничала Ева, но все же вышла.

– А я-я? – вслед подругам обиженно протянула Майя. – Секреты у вас от меня?

– Отстань, зараза! Ирка на коленях твоих лежит, вот за ней и смотри, раз угробила бабу! – гаркнула Ева и, опираясь на бампер машины, проворчала уже Евдокие:

– Выкладывай быстро, что там у тебя. Ирка лежит, вон, без чувств, никак в себя не придет. Не дай бог, баба помрет, пока мы лясы тут точим.

Евдокия ее успокоила:

– Ирка спит, снотворным ее отрубили и сама она, думаю, еще раньше успокоительного напилась. Вот одно и легло на другое.

– С чего ты взяла?

– Давай-ка, Евусик, подальше-ка отойдем, чтобы Майка не слышала. Я такое сейчас тебе расскажу – упадешь и не встанешь!

– Да-а!

Своим сообщением Евдокия такое любопытство пробудила в подруге, что Ева сама ее потащила от автомобиля подальше.

– Выкладывай, – приказала она, стреляя глазами в сторону Майки, – здесь нас никто не услышит.

И Евдокия ей выложила:

– Ирка грохнула Заю!

– Знаю я-я, – разочарованно протянула Ева. – В усмерть уделали бедного мужика с Майкой на пару. Сексуальные террористки, «ля-ля»! Сначала одна «Коньком» Заю пичкала, потом – другая. Настоящие секс-убийцы.

– Ага, и поэтому он, полумертвый, уполз покурить в карьер. Лежал себе в теплой постели под бочком у любовницы, Гомера читал, а потом вдруг вскочил и ни с того ни с сего почесал побарахтаться в глине. Ты хоть знаешь сколько шагать до того карьера?

– Сколько?

– Да ужас сколько, неближний свет. И еще по грязной дороге. Там машины колдобины так развезли – глина одна! К тому же, всю ночь шпарил дождик.

– Точно! – припомнила Ева. – Не знаю как здесь, а в городе даже лил ливень.

Евдокия, победоносно подбоченившись, гордо спросила:

– Ну? И как теперь выглядит нарисованная Майкой картина? Какой дурак попрется к карьеру курить по грязной дороге без зонта под дождем?

Ева с ней согласилась:

– Да, здесь и не пахнет несчастным случаем.

– Конечно не пахнет! Это же бред, не поддающийся нормальному сознанию. Заглотнуть такое может лишь наша милиция, которая во что угодно поверит, лишь бы увернуться от дела.

– Да, похоже на правду. Ну и что из того?

– Ирка маньячка!

– С чего ты взяла? – поразилась Ева. – Разве бабы бывают маньяками?

– Еще как бывают! Я больше тебе скажу: это Ирка с кровью балует.

– Перестань, когда кровь появлялась, Ирка в Париже была. Я-то думала, ты умное скажешь, а ты все о глупостях.

Евдокия обиделась:

– Умное скажешь ты, а я говорю, как умею, но все же послушай. Во-первых, Ирка в Париже или совсем не была, или прилетела значительно раньше. Туфли в прихожей видела?

Ева задумалась и спросила:

– Какие туфли?

– Все ясно, значит не видела. Вот сейчас отвезем Ирку домой и своими глазами посмотришь.

– На что посмотрю?

– На туфли в глине! В свежей глине!

– Ну и что?

– А то, что в Париже, думаю, глины-то нету! – рявкнула Евдокия, чем озадачила Еву.

– Да-а, – пропела она, – в Париже нет глины, и у нас в городе нет. Что же это выходит?

– Что Ирка маньячка! Заю пришила она!

– А знаешь, вполне возможно, что Ирка прихлопнула Заю, – задумчиво согласилась Ева и мысль подруги продолжила: – Ирка сообразила, что Зая не импотент, и решила за ним последить. Якобы в командировку в Париж уметнулась, а сама осталась и…

– Точно! – подпрыгнула Евдокия. – Точно! Когда мы с Леней домой возвращались, Ирка мне на мобильный звонила и про Майку разнюхивала, а когда я ляпнула, что Майка в мотеле, Ирка так взволновалась!

Ева тоже разволновалась.

– Нет, ну надо же, сходится все! – закричала она.

– Да тише ты! – зажала ей рот Евдокия.

– Сходится все, – повторила Ева уже шепотком. – Ирка метнулась в мотель, Зиновию звякнула на «мобилу», пригрозила разводом, тот наделал в штаны и вышел к ней на разборки. Потом она заманила его к карьеру, огрела тяжеленьким по башке и помчалась домой себе петлю намыливать.

Евдокия одобрила ход мыслей подруги:

– Точно! Кстати, а как ты к ней утром попала? Ты откуда узнала, что Ирка вернулась?

– Она позвонила, и очень кстати. Я только что с Бобом твоим поругалась, сижу, горюю, в ужасе вся, а тут жилетка вдруг подвернулась.

– Ха! Жилетка! – воскликнула Евдокия и прошептала: – Ты видела какие сегодня у Ирки были глаза?

– Какие? – машинально переходя на шепот, спросила Ева.

– Бешеные.

– Да они у нее всегда такие, когда речь о Зае заходит. Хотя… – Ева задумалась и согласилась: – Знаешь, Дуська, а ты права. Я к Ирке утром сегодня после ссоры с Бобом твоим прилетела, хотела поплакать, да какой там! Ирка меня позвала и давай сама убиваться, с суицидом комедь ломать. А глаза ее и мне не понравились. И вообще, она странная сегодня была. И, что всего удивительней, из Парижа прилетела и ни слова о нем. Какая баба не похвастала бы?

– Никакая, – подтвердила Евдокия.

– А Ирка полный молчок.

– Потому что в Париже она не была. Почему она из Парижа с мобилы своей звонила? Какой в этом резон? Почему бы не позвонить с телефона отеля?

– И нервная, жуть, – добавила Ева. – Руки все время что-нибудь теребят.

– Вот видишь, все говорит о том, что Ирка убийца, – подытожила Евдокия и пропищала: – Ой, мамочка, страшно-то как!

– А я-то все думаю, зачем это она про импотенцию так надрывается?

– Зачем?

– Ирка алиби себе зарабатывала, мол я не в курсах об измене, мой муж импотент, – просветила подругу Ева и сама озадачилась: – Как же ей удалось так держаться? Вот артистка! – восхитилась она. – Вижу, в интригах Ирка гений! Чайковский! Но с чего ты взяла, что она маньяк?

Евдокия резонно осведомилась:

– А разве нормальная женщина сможет грохнуть собственного мужа? Да еще заранее хладнокровно спланировав все, а не в состоянии кратковременного аффекта.

– Нормальная женщина только так поступать и должна, – восхищенно воскликнула Ева.

– Значит я ненормальная, – обиделась Евдокия. – Мне слабо Ленечку хладнокровно убить.

– Хладнокровия нет и у Ирки. Во-первых, она в состоянии аффекта просто жила. И очень долго. Ирка, считай, зомби, нервов комок. Шутка ли сказать, рушится семейная жизнь. Она, дура, помешана на своем Зае, а он, урод, ей пошлейшим образом изменяет. Да еще с кем? С этой жирной свинье, с лучшей подругой, с Майкой! Как у мужиков на нее только встает?! – горестно вопросила Ева и заговорщически прошептала: – Дуся, честно тебе признаюсь – я Ирку не осуждаю. Не удивлюсь, если она и Майку пришьет. За это я заранее Ирку прощаю.

– А я осуждаю, – отрезала Евдокия. – А я не прощаю. Убивать людей отвратительно при любых обстоятельствах.

– Хотела бы я увидеть тебя на Иркином месте.

– Типун тебе на язык!

– Да-да, типун мне на язык, – испуганно согласилась Ева и пояснила с чувством вины: – Я имела ввиду, что еще не известно как ты повела бы себя на Иркином месте.

– Я бы с Ленечкой развелась, – решительно выпалила Евдокия.

Ева с интересом посмотрела на подругу и загадочно пропела:

– Да-а-а.

– Именно! Уж убивать бы не стала, – заверила Евдокия.

– Ты так говоришь потому, что тебе не изменяли еще, – снисходительно изрекла Ева и уточнила: – Или ты об этом не знаешь.

– Что-о?

– Ни про какого мужика нельзя с уверенностью сказать, что он не кобель. Скорее наоборот, с уверенностью можно сказать только одно: он кобель. Любой. Я ни одному мужику не верю, чтобы он мне ни говорил: ни одному слову. Даже если скажет: «Я в борделе, водку пью и с бабой лежу», – и этому не поверю. Мужики всегда лгут! Так уж они устроены.

Евдокия не стала спорить. Эта тема не слишком ее волновала. В своем Ленечке она была уверена на все сто, а вот Ирина еще та загадка. И хотя разговор с Евой посеял в душе Евдокии сомнения, она все же призналась, рискуя попасть под обстрел насмешек:

– Сегодня я случайно у Ирки ножик нашла.

Однако Ева не стала язвить, она удивилась:

– Да-а? И где?

– В ванной, в белье. Длинный, охотничий, со стоком для крови.

– А Зая наш, если он и охотник, то не до зверья, а до баб.

– В том-то и дело, – охнула Евдокия. – Как думаешь, зачем Ирке в доме такой специальный нож?

– И зачем его прятать в ванной? – удивилась Ева и возразила: – Но из этого вовсе не следует, что Ирка маньячка. Может она этим ножом собиралась Заю изменщика грохнуть.

– Почему же не грохнула?

– Придумала поумней как расправиться с ним. Нож – слишком грубо, несчастный случай – вот это изящно. И Зае отомстила, и осталась вне подозрения. Надурила ментов.

Евдокия кивнула:

– Может и так, а может и по-другому. Короче, скажу все начистоту, – решилась она. – Нож этот я по телевизору видела. Помнишь, месяц назад сенсация с маньяком была?

– Это когда его кто-то вспугнул, и он нож прямо в жертве оставил, – вспомнила Ева.

– Именно! Так вот у Ирины нож точно такой. Один к одному.

– Ты хочешь сказать, что маньяк накупил одинаковых ножей и ими орудует?

Евдокия пожала плечами:

– Ничего удивительного в этом не вижу. Маньяки любят такие штучки. Зачастую они вообще склонны к театрализации. Убивая жертву, маньяки наслаждение получают не только от ее мучений, но и от того, что злодеяние обнаружится. Их все боятся. Им нравится властвовать над людьми. Таким образом маньяки доказывают свою исключительность.

– К чему ты клонишь? – скептически осведомилась Ева.

Уязвленная скептицизмом подруги, Евдокия с жаром заговорила:

– Если Ирина маньячка, тогда ясно откуда на клавишах кровь появляется. Ирке очень легко вымудрить дубликат ключей от твоей квартиры, а дальше все проще простого: заходи и капай на клавиши сколько душе угодно. Ты в ужасе, а она наслаждается страхом твоим.

– Но зачем ей это?

– У маньяков своя логика. Зая столько ей выпил крови, что крыша съехать у Ирки вполне могла. К тому же, с изменой Заи у нее появилась причина ненавидеть всех женщин. Если Майка, ее подруга, на Заю позарилась, то чего же тогда ей ждать от других?

– Брр! – содрогнулась Ева. – А ко мне-то она привязалась с чего? Что я-то плохого ей сделала?

– Много чего, – рассудительно подытожила Евдокия. – Ты красивая и охочая до мужиков. И они до тебя охочие. Ты бойкая, разбитная, любовников как перчатки меняешь, а Ирка с Заем своим совладать не смогла. За что же ей тебя обожать? Уже одним своим существованием ты оскорбляешь ее, безвольную и некрасивую.

Ева снисходительно посмотрела на подругу и с опаской спросила:

– А тебя я не оскорбляю?

– Ну спасибо! – обиделась Евдокия и бодро заверила: – Не оскорбляешь!

– Почему?

– У меня цели другие и очень счастливый брак. Да, я не красавица: узкие бедра, тонкие ноги, огромная грудь… Ох, лучше не будем о грустном.

– Точно, – согласилась с ней Ева, – у меня-то все наоборот.

– Но Ленечка выбрал меня, так что, – Евдокия с усмешкой посмотрела на Еву и заключила: – Я прощаю, подружка, тебя. Живи.

Ева ехидно в ответ улыбнулась:

– Ну, спасибо. Хоть кто-то мне жить разрешил.

Евдокия пожала плечами:

– Разве дело во мне? Проси разрешения у нашей свихнувшейся Ирки.

– Да нет. Чтобы Ирка свихнулась! Вот в это я не поверю ни в жисть! – воскликнула Ева и деловито спросила: – Ладно, как мы с тобой, Дуська, поступим? Маньячка не маньячка, а Заю Ирка на полном серьезе пришила. Надеюсь, не будем подругу сдавать?

– Нет, конечно, подождем пока она грохнет тебя, – съязвила Евдокия, осознав бесплодность своих стараний.