Текст книги "Камень, глина и фантазия"

Автор книги: Людмила Данилова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

В наш век индустриализации кирпич уступил дорогу другим материалам. Но было бы ошибочным думать, что у кирпича нет будущего. Исследования ученых в области производства и применения изделий строительной стеновой керамики свидетельствуют о том, что эти материалы остались общепризнанными во всем мире.

Ученые проследили, как использовались различные строительные материалы в нашей стране за всю ее Ист~°Рию, и пришли к интересным выводам. Оказывается, с XIX века до 60-х годов XX века кирпич был самым Распространенным после дерева строительным материалом. С 70-х годов его оттеснили новые строительные материалы на пятое место. Но специалисты предсказывают, что до 2000 года кирпич удержит свои позиции и даже переместится на четвертое место. Первые места прогноз отводит бетону, железобетону и стали.

ИЗ ОБЫКНОВЕННОГО КИРПИЧА

Превращение Москвы белокаменной в Москву кам-некрасную началось с последней четверти XV столетия, когда великий князь Иван III предпринял грандиозные работы по реконструкции Кремля.

Более ста лет верой и правдой прослужили белокаменные стены, поставленные при Дмитрии Донском. Кремль пережил и пожары, и осады. Стены разрушались, их время от времени чинили: где заделывали бреши бревнами, где засыпали землей. В XV веке уже было трудно определить, из какого материала построена крепость. Итальянец Амвросий Контарини, впервые увидев Московский Кремль, решил, что он деревянный.

Иван III задумал перестроить Кремль не только потому, что очень уж обветшали стены и башни, и не только потому, что крепость устарела по своей конструкции. Прежде всего его идея объяснялась возросшим значением Москвы – столицы централизованного Русского государства – на международной арене.

В 1475 году в селе Калитникове близ Андроникова монастыря, примерно там, где сегодня известный всей Москве Птичий рынок, задымилась труба первой обжиговой печи нового казенного завода по выделке кирпича.

Кирпич требовался для возведения Успенского собора и новых укреплений столицы. Прибывший в Москву итальянский инженер и архитектор Аристотель Фьораванти знал секреты изготовления необычайно прочного кирпича. Под его руководством очень скоро стали выделывать в Калитникове новый кирпич размером 29*11*7 сантиметров. Он был красным и хорошо обожженным. Летописец записал, что этот кирпич был несколько уже русского, продолговатее и тверже. Чтобы его расколоть, нужно было предварительно размочить его в воде. По всей видимости, такой «аристотелев» кирпич выпускали недолго, так как уже в стенах и башнях Кремля встречается кирпич более крупный. Чаще всего размерами 30*14*7 сантиметров и 31*15*9 сантиметров. Вес таких кирпичей доходил до 8 килограммов. Это был кирпич «большой руки». Найдены в укреплениях и кирпичи-гиганты весом до 40 килограммов.

Обжиговые печи дымились день и ночь. Спешили мастера: кирпича при огромном размахе строительства требовалось много. Только на один зубец, венчающий стену, шло 600 штук, а зубцов более тысячи. Протяженность стен составила более двух километров, 18 массивных башен словно стражи встали вдоль стен.

Руководили работами приглашенные итальянские зодчие, получившие на Руси имена Марка, Петра и Антона Фрязиных, Алевиза Нового и др.

Всех приезжавших в Москву Кремль поражал своим строгим обликом и монументальностью форм. Тогда башни не имели еще нарядных высоких шатровых завершений. Они появятся лет через 200. А пока все в крепости свидетельствовало о ее неприступности. Высота Кремлевских стен от 6 до 17 метров, смотря по тому, где они проходят. Если по плоскому берегу реки, они – выше, если по обрыву на холме – ниже. Их толщина – 5 метров. Защитники Кремля обстреливать противника. Входы в крепость охранялись специальными башнями, поставленными так, что противнику пришлось бы много раз поворачиваться под огнем защитников Кремля.

Цоколи и фундаменты стен выложены из белого камня. Наружные поверхности стен сделали кирпичными, а пространство между наружными стенками было заполнено рваным белым известняком и залито известковым раствором.

После постройки Московского Кремля в XVI столетии началось возведение кирпичных крепостей в Туле, Зарайске, Смоленске, Коломне и других городах. Один из иностранцев – англичанин Джером Горсей писал, что в разных частях Русского государства было построено 155 крепостей, снабженных орудиями и гарнизонами! Возможно, иноземец несколько преувеличивал, но, бесспорно, строительство укреплений велось активно.

К этому времени завершился процесс образования единого централизованного государства. Покончено с феодальной раздробленностью, сброшено ненавистное монголо-татарское иго, однако угроза вражеских нашествий оставалась. С юга в любой момент могли совершить набег крымчаки, с запада – шляхетская Польша, с северо-запада грозили шведы. Естественна в таких условиях забота государства о безопасности своих границ.

Строить крепости было делом сложным. От городо-дельца требовалось, кроме профессиональных навыков, / обязательных в любом строительстве, еще и знание военного дела. Необходимо было знать тактику осады | крепостей и организацию их защиты. Зодчий должен предусмотреть, откуда возможен штурм, и построить укрепления наивыгоднейшим образом для защитников. Иначе говоря, мастер крепостного строительства – это всегда зодчий высокого класса. Именно таким горо-додельцем был Федор Савельев сын Конь.

Мы очень мало знаем о зодчих Древней Руси, даже имена их чаще всего неизвестны. Федор Савельевич Конь – исключение, хотя о нем достоверных сведений не так уж много. Его имя обросло легендами, которые перекочевали даже на страницы книг. В них можно встретить слова о том, что Конь обучился ремеслу в чужеземных странах, куда якобы бежал от гнева Ивана Грозного за избиение наглого опричника Штадена. Известный советский поэт Дмитрий Кедрин написал о зодчем поэму, где рассказывает, как в Италии старый архитектор Иннокентий Барбарини понял:

Что Конь – весьма способный скиф,

Он может быть отличным зодчим,

Секреты дела изучив.

И передал ему изустно

Своей науки тайны все,

Свое прекрасное искусство

В его расчетливой красе!

Федор Конь тосковал на чужбине и, «воротившись издалече, пришел за милостью к царю». Он был прощен, поскольку «потребны в государстве городовые мастера».

В книгах можно найти упоминания о том, что Федор Конь трижды разбирал башню у Пречистенских ворот Белого города, пока не добился необходимого эффекта, и что в награду за строительство этих укреплений получил лишь кусок парчи и шубу с царского плеча. Но ни один из этих фактов не подтвержден документами. Мы не знаем, когда он родился и когда умер, но известно, что зодчий был русским, а происхождения не знатного. Прозвище Конь довольно редкое, и оно могло быть связано с его личными качествами или с его происхождением.

Известно, что Федор Конь хорошо разбирался во всех вопросах строительства и строительных материалах. В 1591 году в Москву из Астрахани прислали известь, которую отбили при разборке строений бывшей столицы Золотой Орды – города Сарая. Мастера хотели получить квалифицированное заключение: можно ли ее использовать при возведении новых укреплений города. Экспертизу доверили Федору Коню, и он рекомендовал применять старую известь в смеси с новой, тогда она «в городовое дело пригодится».

Ф. Конь строил, очевидно, много. Строил храмы и жилые палаты, возводил крепости. Достоверно установлены два его грандиозных сооружения: укрепления Смоленска и Белого города в Москве.

Крепость Смоленска была стратегически важным укреплением на западной границе Русского государства. Настолько важным, что на церемонию его закладки прибыл Борис Годунов, в то время еще не царь, но лицо весьма влиятельное при дворе Федора Ивановича.

Самые опытные мастеровые были направлены на строительство крепости. Все монастырские и частные кирпичные заводы в районе Смоленска специальным указом «отписывались на государя». Но кирпич привозили и из других мест. Ведь требовалось 100 млн. штук кирпича, и изготовить его надо было в короткий срок. Известь, камень, железо также везли отовсюду. Около семи тысяч строительных рабочих за шесть лет воздвигли прекрасную крепость.

Протяженность стен равнялась 6,5 километра, их высота достигала 13–19 метров. Стены опоясали весь Смоленск и то шли горизонтально, то спускались по склонам холмов к Днепру, то вновь поднимались вверх. Они были снабжены бойницами подошвенного и среднего боя. Верхняя боевая площадка была ограждена кирпичными зубцами. 38 башен через определенные расстояния вздымались над стенами и стерегли покой города.

Федор Конь поставил стены на основание из дубовых свай, забитых в вырытом котловане. Поверх свай шел фундамент из белого камня. Низ стен также выложен из правильных, хорошо отесанных известняковых блоков длиной от 21 до 92 сантиметров и высотой от 20 до 34 сантиметров. Выше стены и башни облицованы крупным, хорошо обожженным кирпичом. Получилась величественная каменная твердыня, неприступная для врага.

Немногочисленные архитектурные детали крепости отличаются тщательной отделкой, свидетельствующей о высоком мастерстве зодчего. Не случайно современники называли Смоленский кремль дорогим ожерельем Русской земли. Оставшаяся часть древней крепости и сегодня производит впечатление мощи и навсегда остается в памяти каждого, кто хоть раз побывал в Смоленске.

Кладка стен крепостей, церковных и жилых зданий в те годы велась с деревянных лесов. Их устраивали мастера «подвязного дела». По лесам и стремянкам подсобные рабочие подавали кирпич и строительный раствор. Кирпич, как правило, переносили обвязанным веревкой на спине или в наспинных носилках, которые называли козой, а рабочих – козоносцами. Раствор поднимали на носилках или в кадях и ушатах. На крупных государственных стройках применялись также подъемные блоки – векоши, колеса водолейны, тележки. Но в основном переноска строительных материалов производилась без применения техники чернорабочими – ярыжными.

Квалифицированные каменщики подсобных работ не выполняли. Они вели только кладку. На их рабочем месте находился ушат с водой для смачивания кирпича и разбавления раствора. Инструментами каменщика были лопатка, кирочка и молоток. Кирочкой и молотком он окалывал и тесал кирпичи при кладке сводов и арок. Мастер обязательно время от времени проверял правильность поверхности в кладке и для этого пользовался линейкой или правилом. Вертикальность кладки проверял по отвесу и уровню. Арки и своды выкладывал по выгнутым деревянным формам – кружалам.

Антиохийский путешественник Павел Алеппский в XVII столетии записал для своих соотечественников, каким образом выполняли кирпичную кладку на Руси. Известь, рассказывал он, разводят водой и кладут в нее просеянный песок. Омочив кирпич водой, погружают его в известковый раствор. Когда сложат обе стороны стены на некоторую высоту, заполняют промежутки битым кирпичом, на который выливают этот раствор. Не проходит часа, как все превращается в монолит. Здесь автор несколько преувеличил – процесс твердения извести довольно длительный. Но в целом именно так вели кладку в давние времена. Позднее стены для большей прочности стали выкладывать целиком из кирпича.

Чтобы стена была прочной, кладку необходимо вести с перекрытием вертикальных швов в каждом ряду. Если выложить стену из столбиков кирпичей, не перевязывая их между собой, кладка окажется ненадежной, так как под влиянием вертикальной нагрузки, к примеру плит перекрытия, снеговой нагрузки и других, вертикальные швы могут расшириться и стена разрушится. Вот почему в кладке кирпичи всегда как бы сдвинуты в ряду по отношению к другому вышележащему ряду.

В русской архитектуре на протяжении нескольких столетий кирпичная кладка велась старорусским, крестовым и цепным способами.

При старорусском способе кладки, или перевязки, кирпичей в каждом ряду чередуются ложки и тычки. Ложком называется длинная боковая грань кирпича, а тычком – короткая грань. Так вот, при старорусской кладке в каждом горизонтальном ряду укладывают один кирпич длинной гранью – ложком – вдоль ряда, второй кладут тычком, перпендикулярно к первому, затем снова ложок, тычок, ложок, тычок. В следующем, вышележащем ряду тычок должен находиться строго по центру нижеуложенного ложка. Такова кладка собора Василия Блаженного и других старинных зданий. Этот способ кладки еще называли польским и верстовым. Такая кладка была сравнительно простой в работе и не требовала кирпича точных размеров. Неодинаковые кирпичи можно правильно перевязать за счет утолщения швов.

В крестовой кладке чередуются ложковые и тычковые ряды. Тычки над ложками, а ложки над тычками. Три ряда кладки образуют рисунок в виде креста. Ложок среднего ряда находится симметрично между тычками верхнего и нижнего рядов.

При цепной однорядной кладке все ряды ложковые, но кирпичи сдвинуты на полкирпича по отношению к нижележащим.

При тычковой кладке на фасаде видны одни тычки, короткие грани кирпичей. Но уложены они таким образом, что все вертикальные швы перекрыты вышележащими кирпичами. Этот способ перевязки применялся в основном с XIX века и считался более сложным, но и более прочным. Большим достоинством тычковой кладки является возможность использования кирпича-половняка, или половинок кирпича. Особенно хороша такая кладка под штукатурку, поскольку большое количество швов обеспечивает надежное сцепление стены с штукатурным раствором.

Кирпичные стены, кроме того, что они прочные и надежные, имеют и привлекательный вид. Эстетика стены зависит не только от вида и размера кирпича, но и от способов кладки. Декоративная кладка создается различными видами перевязки рядов кирпича, комбинацией цветов кирпича и растворных швов. Древнеримский зодчий Витрувий, рекомендуя применять различные способы кладки кирпича, писал, что разнообразие бывает приятным во всяком деле, а однообразие рождает скуку.

Обычно кирпичи укладывают в горизонтальные ряды плашмя. Для декоративных целей их иногда укладывают на ребро. При этом из кирпича можно выложить всевозможные декоративные мотивы. Стены могут иметь напуски, пояски, карнизы, уступы, пилястры. Это достигается тем, что отдельные кирпичи или даже целые ряды выступают из плоскости стены. Из кирпича легко выложить любую форму здания.

В настоящее время применяются разнообразные системы перевязки, среди них проверенная опытом однорядная цепная кладка и всевозможные многорядные перевязки, когда четыре – шесть ложковых рядов перевязывают по высоте одним тычковым рядом кирпичей. Многорядная перевязка более производительная, так как сокращается количество перевязочных швов, требующих большой аккуратности в работе.

Вернемся, однако, в XVI век. С каждым годом в Русском государстве и, конечно, его столице возводилось все больше и больше зданий из кирпича. Этому способствовали замечательные качества строительного материала: его повышенные по сравнению с камнем теплоизоляционные свойства, достаточная прочность, относительная легкость кладки по сравнению с кладкой блоков белого камня: кирпич можно укладывать в конструкции одной рукой. При налаженном производстве кирпич оказался более дешевым строительным материалом, чем белый камень, и очень скоро занял ведущее место в строительстве. Из него возводили строения, вызывающие восхищение и изумление не только современников, но и всех последующих поколений.

Уже более 400 лет стоит на Красной площади выдающийся памятник архитектуры – Покровский собор, более известный как храм Василия Блаженного, названный так позднее по имени погребенного у его стен юродивого. Собор построен в честь крупной победы русских войск над Казанским ханством. С взятием Казани завершался долгий путь освобождения Руси от иноземного порабощения. В средневековой Руси не принято было создавать монументальную скульптуру для увековечения исторических событий или памяти выдающихся деятелей. Роль таких памятников выполняли архитектурные сооружения, чаще всего храмы. Так, в память о всех воинах, сложивших свои головы на Куликовом поле, на месте их захоронения в Москве возвели храм Всех святых на Кулишках (недалеко от Китай-города). Герои носили имена всех святых, отсюда и название церкви.

Памятником своей эпохи является величественный башнеобразный шатровый храм Вознесения в Коломенском. Известный композитор Берлиоз писал: «Ничто меня так не поразило в жизни, как памятник древнерусского зодчества в Коломенском… Передо мной предстала красота целого. Во мне все дрогнуло. Я видел какой-то новый вид архитектуры. Я видел стремление ввысь, и я долго стоял ошеломленный…»* Этот храм возвели в 1532 году по обету великого князя Василия III в связи с рождением наследника престола – будущего Ивана Грозного.

Покровский собор на Красной площади со своими восемью башнями должен был увековечить отдельные героические эпизоды взятия Казани. Центральный, девятый столп, увенчанный стройным шатром, завершал всю композицию и символизировал окончательную победу русского народа над своим опасным соседом – Казанским ханством. Казанская победа совпала с днем Покрова Богородицы, поэтому и храм назван Покровским.

Здесь купола – кокосы, и тыквы – купола. И бирюза кокошников окошки оплела – так образно описывает А. Вознесенский этот собор в своей ранней поэме «Мастера». Каждый купол, или каждая глава, храма имеет свою неповторимую форму. Сколько выдумки и фантазии проявили строители! Глядя на этот цветок из камня (зданием, сооружением назвать его отказывается язык), рассматривая это буйство форм и цвета, поневоле начинаешь верить старинной легенде о том, что грозный царь Иван Васильевич повелел ослепить зодчих, создавших храм,

Чтоб в земле его Церковь

Стояла одна такова,

Чтобы в Суздальских землях

И в землях Рязанских И прочих

Не доставили лучшего храма,

Чем храм Покрова!

(Д. Кедрин. «Зодчие»)

Стариные документы сохранили имена гениальных создателей собора. Это Барма и Постник. Они в XVI веке возвели дивное здание, не имеющее аналогов.

Мы привыкли к тому, что русских зодчих называют талантливыми архитекторами. И здесь, как говорится, талант на лицо. Самое удивительное то, что вся эта сказочная красота достигнута использованием всего 18 типов – стандартов, как мы сказали бы сегодня, – фигурных, или фасонных, кирпичей. Выкладывая их в различных комбинациях, зодчие получили необычайно многообразные формы.

Стандарт прочно вошел в современную жизнь. Стандартны наши дома, вещи, окружающие нас, стандартны наша одежда и обувь. Но если заглянуть в глубь веков, то окажется, что уже тысячу лет назад плинфа выде-лывалась определенных размеров, т. е. имела своего рода стандарт.

Типовыми и стандартными были на Руси избы, хотя этих слов тогда не употребляли. Размеры клетей определялись длиной бревна. Избы рубили по образцу: как у деда, как у соседа, как в ближайшей деревне. Типовое, сооружение было подсказано человеку здравым смыслом еще на заре его строительной деятельности, и он пронес его через всю многовековую историю. С незапамятных времен все лучшее, рациональное, появлявшееся в технике строительства, оставалось надолго, закреплялось, проверялось и перепроверялось жизнью и передавалось из поколения в поколение.

В Москве в XVII столетии существовал специальный рынок «Скородом», где продавались типовые сборно-разборные дома. Собрать их не составляло никакого труда, и местные жители охотно пользовались этой услугой, если учесть, что при частых московских пожарах потребность в домах была велика.

Санкт-Петербург с самого начала застраивали типовыми или, как тогда называли, образцовыми домами из кирпича. После войны с Наполеоном восстановление Москвы производилось также с широким применением стандартных конструкций, типовых столярных и лепных деталей. Многие жилые дома были построены по одному из образцовых проектов. Однако каждый из них имеет свое лицо. Пройдитесь по улице Рылеева, Сивцеву Вражку или Замоскворечью, вы и сегодня увидите эти скромные особнячки с мезонинами. Почти всюду семь или девять окон по главному фасаду. Шестиколонный портик с фронтоном на одном, четырех-колонный с арочками и аттиком на другом, рустовка стен, ниши, горизонтальные филенки с лепниной, львиные маски над окнами в различных комбинациях придавали индивидуальность каждому дому.

Так повелось с давних времен, что при строительстве повторяли размеры, пропорции, композицию, а детали могли быть иными, и в результате появлялось нечто свое, что обретало лицо и душу. Потому и не найти двух абсолютно одинаковых зданий, построенных по одному образцу. Даже крепости тоже строили по определенному образцу. Взять хотя бы крепостные стены и башни Иосифо-Волоколамского монастыря, возведенные по образцу укреплений Симонова монастыря в Москве

«Город» Симонова монастыря в первой половине XVII века являл собой крепость, достойную подражания, и был построен по всем правилам фортификационного искусства того времени. От укреплений Симонова монастыря сохранилось несколько башен и часть стены. Особенно внушительна башня под названием «Дуло». Мощное тело башни представляет собой многогранник. Ребра граней подчеркнуты выступающими лопатками. Бойницы расположены в три яруса. Кроме того, имеются еще бойницы для навесного боя. Завершается башня высоким шатром со множеством небольших окошек и двухъярусной смотровой вышкой.

Такой же неприступной крепостью на дальних подступах к Москве должен был стать Иосифо-Волоколамский монастырь, основанный в 1479 году. В XVI столетии он уже имел каменные укрепления, но они сильно пострадали во время польско-литовской интервенции в начале XVII века. В середине XVII века решили возводить новые стены и башни – такие же, как в Симоновом монастыре. Проект составил московский зодчий Иван Неверов, а осуществлял его другой мастер, Трофим Игнатьев, происхождением из крестьян Дмитровского уезда.

Он строил башни и стены, выдерживая каноны крепостных сооружений. Однако архитектурный образ башен у него существенно меняется. Это уже не грозные стражи, а нарядные красавицы. Наиболее эффектной является угловая трехъярусная Кузнечная башня. Грандиозный цилиндр первого яруса завершается боевой галереей, обнесенной парапетом, украшенным зелеными изразцами. Над вторым ярусом также есть небольшое гульбище с красивой оградкой. Высокий шатер со «слухами» и вышкой-смотрильней заканчивает архитектуру мощной башни. Ее масштаб, многочисленные и разнообразные узорные выкладки из кирпича с изразцами выделяют ее среди других крепостных башен. Если сравнивать башни Иосифо-Волоколамского монастыря с башнями Симонова, то видишь, что копии не получилось. Зодчий пользовался не только заданным ему образцом, но и правилом, «как мера и красота скажут». Вот и получился удивительно нарядный, праздничный ансамбль, а не суровая крепость. Подобные постройки не были в диковинку в те годы, они соответствовали духу времени. Высокие шатры, «мережки» кирпичной выкладки на стенах башен, кирпичные жгуты и колонны, кирпичные бусины и дыньки, блистающие на солнце зеленые и многоцветные изразцы – все это элементы декора, присущие светской, но никак не монастырской и крепостной архитектуре. Они придавали строениям мирской, или светский, характер.

Оборонительные укрепления к концу XVII столетия, когда завершалось строительство стен и башен Иосифо-Волоколамского монастыря, уже не имели такого большого значения, как прежде. Их функциональное назначение как бы вступило в противоречие с их «нарядом». Суровость и неприступность крепости уступили место пышной декоративности, и это была своеобразная дань времени.

После потрясений, постигших Русь в конце XVI– начале XVII столетия и связанных со сменой царей, появлением самозванцев, иностранной интервенцией, крестьянскими войнами, голодом, мором, разрухой, к середине XVII века положение в стране стабилизировалось: налаживалась мирная жизнь, восстанавливалось разрушенное хозяйство, повсюду велось строительство, и немалое. Строили новые города и перестраивали старые, возводили здания по заказу царя и патриарха, монастырей и светской знати, купцов и простых ремесленников и горожан. При этом монументальные строения возводили из кирпича. Раз строили много, то требовалось и много строителей. Привлекали к этому делу всех, кто хоть мало-мальски понимал в нем толк. Не беда, что раньше рубил топором избы – обучишься и кирпичной кладке.

Новые зодчие и строители приносят в архитектуру свое видение и понимание прекрасного. Они в кирпиче и камне пытаются делать то, что так хорошо получалось из дерева. И надо сказать, что перенесенные из деревянного зодчества формы зазвучали в камне по-новому и не менее интересно.

Мирские представления зодчих и строителей тех лет отражаются во всем, что они создают в это время.

Церкви, построенные во второй половине XVII столетия, больше похожи на терема, чем на культовые здания. В архитектуре проявляется тенденция к нарядности и декоративности. Из профилированного кирпича выкладывают сложные рельефы, в ступенчатые прямоугольные углубления в кирпичной кладке вставляют цветные блестящие изразцы, красные стены украшают ослепительно белым кружевом каменной резьбы. Декоративных элементов порой так много, что за ними не видно стены. Архитектуру этого периода нередко называют «предивным узорочьем», она заставляла и заставляет удивляться фантазии народных мастеров.

Радовала глаз горожан и бедных ремесленников Москвы XVII века красавица церковь Троицы в Никитниках. Она и сегодня стоит на высоком холме недалеко от Москвы-реки, в Зарядье. В давние времена ее окружали невысокие деревянные постройки. Церковь удлиненных стройных пропорций господствовала над всей округой. К. основному объему, увенчанному пятью главами, вырастающими из пены кокошников, примыкают колокольня и более низкие одноглавые приделы, трапезная, галерея и великолепное крыльцо под шатровым верхом. Никакой симметрии ни в декоративном оформлении фасадов, ни в композиции здания. Асимметричность разновеликих объемов создает неповторимый живописный силуэт, близкий к жилым деревянным хоромам.

Краснокирпичные стены церкви украшены ярко-белыми приставными парными колонками, сложным карнизом, ярусами кокошников, поставленных «вперебежку», пышными наличниками окон, выполненными из резного белого известняка, и изумрудными изразцами в углублениях стен.

На одной стене рядом мы не увидим два совершенно одинаковых оконных наличника. Одно окно имеет полуциркульный, другое – пятилопастный оконный проем.

Наличники отличаются не только по форме, но и по орнаментам, вырезанным на белом камне. Такое нарушение симметрии, такое богатство декора стало возможным в XVII столетии с его предивным узорочьем.