355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Любовь Рябикина » Жизнь моя – Армия » Текст книги (страница 1)
Жизнь моя – Армия
  • Текст добавлен: 6 августа 2020, 18:30

Текст книги "Жизнь моя – Армия"


Автор книги: Любовь Рябикина



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Предисловие

Идея написать данную книгу родилась давно, еще после первого прочтения, – в распечатке! – рассказов Александра Покровского, привезенные другом-подводником с севера. Я понимала, что в ней много выдуманного, абсолютно не связанного с армией и все же… Человек видел комичное в нашей не легкой жизни!

Постепенно накапливался материал в отдельной папке, на которой заранее написала название «ЖИЗНЬ МОЯ – АРМИЯ». Моя жизнь и судьба связана с армией. Среди моих друзей, если кому-то интересно, одни военнослужащие. Те, с кем сталкивала и разводила жизнь. Они все из разных родов войск, но всех объединяет одно – АРМИЯ.

Моими друзьями почему-то в большей степени всегда были мужчины. Те, к кому я бросалась за помощью, кому могла рассказать о бедах, не боясь смакования и трепотни. И они подставляли плечо, когда было плохо. Их жены давно не ревнуют меня к мужьям.

Сама я тоже когда-то прошла армейскую школу. Конечно, она была значительно легче, чем у солдат, но я до сих помню слова командира, сказанные на прощанье: «Не будь ты девчонка, сидела бы ты у меня на «губе» большую часть службы, а оставшуюся – туалеты с коридорами драила, да в патрулях парилась». Как вы понимаете, образцом для подражания я не являлась. Скорее была чирьем на одном месте у майора. Прости меня, командир! Не без моего деятельного участия проводились эксперименты над тобой, но ведь мы были тогда так молоды, по сравнению с тобой, тридцатидвухлетним. Это сейчас я понимаю, что ты был замечательным командиром, Анатолий Александрович…

Эти рассказы основаны на реальных историях, хотя я «свела» всех героев из разных родов войск на территорию одной ракетной части. Кое-какие эпизоды взяты из того, что пережито лично, что-то из наблюдений и случайно услышанного от совсем посторонних людей, но большая часть рассказана друзьями.

К какому бы роду войск часть не принадлежала, огромное количество происшествий и выданных на «ура» – когда все кипит внутри от ярости! – афоризмов, весьма похожа. Многие мои приятели и девчонки, узнают себя, но я верю, что не обидятся. Нас было пять подруг и мы тогда шли в армию не «за мужем», как считалось многими, мы шли служить РОДИНЕ и искренне верили в это! И не наша вина, что мужьями нашими все равно стали военные, с которыми мы, все пять, живем по много-много лет. Жена офицера – это тоже профессия…

Мужики, вы же знаете, армия состоит не только из войны и ее ужасов, но и того, что называют «армейский быт». Случается ведь не мало смешного. Не обижайтесь! Шутки над собой всегда самые лучшие. Я вас всех уважаю, в каком бы звании вы не были, за то, что продолжаете служить. Униженные и оскорбленные политиками, преданные и проданные неоднократно, но не покинувшие чеченских позиций от многочисленных обид…

Всем тем, кто посвятил свою жизнь не легкой армейской службе, моим воевавшим в Афгане и Чечне друзьям, настоящим Мужчинам, посвящается…

Свинтусы

Прапорщику Васину, начальнику подсобного хозяйства ракетной части, взбрело в голову перевести поросят в другой хлев посреди зимы. Никто из подчиненных ему солдат целесообразности этого решения понять не мог. Старый хлев, на взгляд подчиненных, был не так уж плох. Правда с одной стороны крыша несколько прогнулась от снега и ее пришлось подпереть несколькими брусками, но тут ничего нельзя было поделать. Свалять снег не представлялось возможным. Доски на крыше были старыми и никто не дал бы никакой гарантии, что потолок не обрушится под солдатом. А Васин смотрел на усиливающиеся снегопады, слушал потрескивание балок-подпорок и побаивался, что бруски сломаются и все его горячо любимые «свинтусы», как он называл поросячье стадо, погибнут.

Начальник подсобного хозяйства влез в подсобную часть во второй половине дня и уставился на работавших подчиненных так, словно спрашивал – «а что это вы не выполняете то, что я думаю?».

Солдаты спокойно отнеслись к его приходу. Утром виделись, так что приветствовать повторно не стали, занятые работой. Прапорщик был мужик нормальный и напрасно никогда не придирался. Иногда даже помогал в уходе за свиньями. Наравне с солдатами переводил из клетки в клетку, чтоб хорошо вычистить тесное помещение. Свинтусы к этому переселению привыкли и эксцессов не возникало.

Особенно любил Васин возиться с малышами, да и они к нему относились не равнодушно. Узнавали по голосу и дружно поднимали пятачки, хрюкая в ответ на грубоватые слова. Иногда он брал кого-то из свинтусов на руки и они засыпали у него на мощных сильных руках. На этот раз начальник выглядел обеспокоенным. Стащил шапку. Покрутил круглой, словно шар, коротко подстриженной под ежик головой и басисто рыкнул:

– Ну, это самое… Поросят сейчас перетаскивать в другой хлев станем. В коровник. Там тепло и место уже приготовлено. Первогодки все разгородили, как я приказал. У этого хлева вот-вот крыша обрушится. Подпорки с каждым днем все сильнее трещат. Надо так сделать, чтоб командир не слышал и не видел. У Савицкого комиссия нарисовалась. Придется по снегу нести. Напрямик, так сказать. Тут всего-то метров триста будет…

У отделения солдат, постоянно прикрепленных убирать и ухаживать за свиньями, челюсти отвисли. Коля Ваганов, прослуживший уже полтора года, спросил:

– Товарищ прапорщик, как вы себе это представляете? На улице мороз минус пятнадцать. Простынут. Четыре свиньи больше центнера весят. По снегу-то их не погонишь. Да шестнадцать подсвинков, килограммов по сорок пять каждый и поросят больше двух десятков. Тут всей ротой таскать надо…

Васин кивнул:

– Знаю! Только где я вам роту возьму? Капитан Ласкин навряд ли согласится в таком деле участвовать. Проявим армейскую смекалку. Свиньям ноги свяжем и по охотничьему способу на шесте перенесем.

Коля не унимался и глупо спросил:

– А пасти кляпом забьем или завяжем? Ведь они орать будут.

Солдаты фыркнули. Прапорщик насупился, побагровел и погрозил огромным кулачищем перед носом Ваганова:

– Пошуткуй мне тут! Сказано – сделано! Понял, ефрейтор? Чтоб не простыли и не сильно копыта вытянуло, придется ватниками обвязать и что-то придумать. Пасти не завязывать, как бы не задохнулись или еще чего не случилось…

Смешливый Витек Рогов, опиравшийся на вилы у двери, покачнулся при этих словах. Силясь сдержать смешок, предложил:

– Тогда может лучше одеть и застегнуть? Все теплее будет. А к шесту дополнительно примотать веревками под спину.

Васин неожиданно согласился:

– Дело говоришь. Так и поступим. Я сейчас старые ватники принесу и веревки. Кацуба еще не успел ваше рванье в автопарк отдать.

У Витька рот остался открытым – он предложил все в шутку, а прапорщик принял всерьез. Остальные тихонько показывали Рогову кулаки, чтоб помалкивал со своим рационализаторством. Начальник подсобного хозяйства с самым озабоченным видом исчез за дверью. Солдаты захохотали, поглядывая на подопечных через загородки и пытаясь представить свиней в ватниках. Один Ваганов что-то стал слишком серьезным. Игорь Гулькин заметил мрачное лицо друга и спросил:

– Колян, ты чего?

Парень потер висок и посмотрел на всех ярко-синими глазами:

– А то, вы хоть знаете глубину снега на этом поле? И еще: свиноматка Марфа весит сто пятьдесят кило. Это какой шест нужен? Которые у нас имеются, не выдержат. Да и Михалыч не меньше весит. К тому же надо учесть то, что они живые и им не объяснишь, чтоб спокойно висели. Ломик короток…

Витек Рогов, поскреб вилами пол и тут же предложил:

– Так давайте в спортзале перекладину от штанги заберем? Она железная. Потом вернем. А снег надо бы померять…

Ваганов буркнул:

– Вот ты и меряй иди. Умник! Сунулся со своим дурацким предложением. Заодно за перекладиной сгоняешь и подумаешь, как свиней наряжать станешь. Выполнять!

Первогодку ничего не оставалось делать, как сказать:

– Есть!

Схватить с гвоздя на стене ватник с шапкой, ремень и исчезнуть. Минут через двадцать он появился в скотном дворе по пояс в снегу, с раскрасневшимися щеками и со здоровенным металлическим шестом метра в три длиной. Радостно сообщил:

– Снег мне по пояс! Самые большие кольца со штанги снять не смог – по-моему приварены. Зато я в спортзале вот эту бандуру стыбзил. Никто и не видел, как упер.

Ефрейтор внимательно осмотрел блестящую, полую внутри, трубу. Поглядел на два крючка, повернутые в разные стороны. Задумчиво сказал:

– Где-то я ее видел… Она где…

Появившийся прапорщик с охапкой одежды прервал его вопрос на полуслове. Он приволок четыре старых солдатских ватника, моток толстой веревки, несколько брезентовых ремней и бодренько приказал:

– Итак, одеваем свинтусов! Выбрал из кучи то, что получше выглядит…

Ваганов удивленно спросил:

– Товарищ прапорщик, а почему нельзя по дороге унести? Тут всего метров на двести дальше. Снег-то по пояс будет! Мы, пока вас не было, проверили. Даже шест нашли подходящий.

Васин ядовито ответил:

– А потому, что я не хочу снова п… огрести от командира! Кто знает, куда полковника нелегкая понесет после отъезда комиссии? Можно бы вечером задержаться, да у меня ремонт в квартире начат и теща вчера попросила оттарабанить на свалку старый диван. Савицкий еще не знает, что здесь хлев вот-вот рухнет! О ремонте осенью говорили, да у меня руки не дошли. Перетащим свинтусов на новое место и как будто так и было…

Солдаты вздохнули. Хитрость прапорщика не прибавила им бодрости. Тащить свиней по снегу страшно не хотелось, но делать было нечего. Пришлось встать и идти к спавшим после обеда животным. Вначале решили унести огромного борова, по кличке «Михалыч». Тот спокойно спал в углу, но едва солдаты начали заходить в клетку, встал на ноги и хрюкнул, тряхнув огромными, закрывшими глаза, ушами.

Одеть свинью в бушлат оказалось не таким и легким делом. Боров, едва только парни попытались приподнять ему одну ногу, чтоб одеть рукав ватника, с ходу придавил сунувшегося вперед прапорщика в угол. Пару раз крепко въехал длинным рылом в пах. От этих ударов Васин глухо охал и сжимал ноги все сильнее. Потом кое-как вырвался и со сдвинутыми коленками выскочил из клетки, переставляя ноги словно парализованный и предоставив отделению солдат самим разбираться с оравшим и сопротивлявшимся свинтусом.

Солдаты мотались вместе с животным по клетке, стараясь избежать его зубов. Все, не по одному разу, выматерили Витька Рогова, но Михалыча все же одели. Свин наконец-то понял, что ему ничего не грозит и уже спокойно позволил завязать себя ремнем, чтоб одежка не распахивалась внизу. Игорь Гулькин расхохотался, посмотрев на странно выглядевшее животное:

– Мужики, если со всеми столько возиться придется и к утру не управимся. Может просто обворачивать станем? Пара ватников и вперед!

Все согласились. Прапорщик, к этому времени пришедший в себя и наблюдавший за всем с другой стороны загородки, скомандовал:

– Ладно, некогда разговоры разговаривать. Связывайте!

Трое солдат лихо справились с задачей, просто столкнув ставшего неуклюжим Михалыча на бок и принялись спутывать ноги широкими брезентовыми ремнями. Визг борова резал уши. Остальные свиньи забеспокоились и тревожно перехрюкивались. Шум в хлеву стоял такой, что прапорщик заорал во весь голос:

– Мать вас яти! Этак командир услышать может. Сделайте что-нибудь!

Догадливый Гулькин забил визжавшему хряку в пасть огромный пук соломы и тот на какое-то время заткнулся. За это время солдаты просунули металлический шест между копыт и принялись подвязывать тяжелого борова под спину веревками. Васин, решивший что все идет, как надо, прихватил старый ватник и направился к загончику с молодняком. Спокойно сказал:

– Я прихвачу парочку поросят, чтоб пустым не идти.

Помогать солдатам нести борова он не собирался. Прапорщик был мужик здоровый, а молодняк не превышал еще по весу пятнадцати килограмм. К тому же это были любимчики начальника подсобного хозяйства. Ваганов все же посоветовал вслед:

– Товарищ прапорщик, вы их заверните в бушлат сглуха. Они же маленькие, простынут…

В ответ раздалось:

– Не учи! Сам знаю…

Что происходило в отделении молодняка никто не видел. Оттуда даже визга не доносилось. Солдаты, справившись с непривычным делом, торопливо накидывали на себя бушлаты, одевали шапки и ремни. Едва Михалыча подняли, как тот снова принялся дико орать, наконец-то справившись с соломой. Отделение заторопилось выйти из хлева на улицу, чтоб визг не так сильно бил по ушам. Васин шагал сзади, прижимая к себе завернутых в бушлат молчавших поросят и пыхтя от натуги, торопил:

– Быстренько! Быстренько…

А как можно было идти быстренько по метровому снегу? Это ведь не утоптанный плац. Уже через полсотни метров четверо солдат, тащивших шест со свиньей, едва не падали, хотя двое из самых слабосильных шагали впереди, торя им путь.

Боров орал не переставая ни на секунду. Его истошный визг далеко разносился по морозному воздуху. Временами голый хвостик или свинячий зад касались снега и тогда визг становился еще пронзительнее. Солдаты морщились и старались добраться до коровника побыстрее.

Прошло минут пятнадцать сплошных мучений. Отделение с трудом тащило ноги, утопая в снегу. По лицам катился пот. Все побагровели и тяжело дышали.

Неожиданно Гулькин, шагавший первым, споткнулся и упал. Рогов, шедший следом, удержаться не смог и рухнул на него. Конец шеста вонзился в землю. Задние солдаты резко встали. Веревки заскользили по гладкому шесту, тот начал сгибаться в дугу.

Михалыч уткнулся рылом в спину Витька, мгновенно вцепившись зубами в ватник на поясе и наконец-то замолчав. Черные глаза борова, опушенные белесыми длинными ресницами, вытаращились от страха. Морда, торчавшая из ворота старого ватника побагровела.

Наступила оглушающая тишина. Все заоглядывались по сторонам, но… Солдат, почувствовавший, что свинья кусает его, заорал не хуже поросенка. Васин, не смотря на тяжесть в руках, кинулся на помощь подчиненному. Мужик прекрасно знал, что значит укус взрослой свиньи. Раны подолгу не заживали и постоянно гноились.

Прапорщик даже не вспомнил, что у него в руках живые поросята. Перекинул ватник с животными в одну руку и попытался приподнять выгнувшийся шест с орущего благим матом солдата. Вскочивший Гулькин принялся помогать. Михалыч поехал назад, вырвав из солдатского ватника клок. Он охрип, но продолжал голосить. Визг напоминал рев раненого медведя.

Рогов встал с колен, посмотрел на дыру в ватнике и снова взялся за шест. Васин шагнул в сторону. Один из поросят выскользнул из драного ватника, кувыркнувшись в снег. Дико взвизгнув от ледяного прикосновения, свечкой подскочил вверх и рванул назад к старому скотному двору, не разбирая дороги. Начальник подсобного хозяйства застыл, глядя, как поросенок улепетывает от него. Тот несся прыжками, словно заяц. Копытца глубоко проваливались в снег, но он продолжал бежать.

Второй поросенок вылетел из ватника следом, войдя в сугроб головой. Точно так же вылетел из ледяной купели и понесся за братом. Оба проскочили мимо ног застывших солдат с пронзительным визгом. Ваганов, несший борова сзади, вдруг сказал:

– Ох и влетит нам теперь от начальника спортзала. Гулькин, это же шест, на котором волейбольная сетка висит. Шесты убрали, когда соревнования проходили. Я вспомнил. И выправить его нельзя…

Прапорщик посмотрел на согнутый блестящий шест, на растерянное лицо Игоря и скомандовал:

– Ладно, после разберемся. Вы тащите борова, а я пока поросят поймаю… Разденьте свинью, когда донесете…

Последние слова он говорил уже на бегу. С пыхтением пытался бежать по примятому снегу, часто прикладывая руки к груди, где что-то шевелилось. Один раз упал, воткнувшись лицом в снег. Верхняя пуговица у бушлата расстегнулась. Он торопливо стер поползшие капли ладошкой и пару раз выругал себя за глупость. Надо было тащить по дороге, несмотря ни на что.

Из-за сугробов доносился истошный визг маленьких поросят. Васин испугался, что на них напала охотничья собака майора Кацубы, которая частенько носилась по части и рванул со всей скоростью, на которую был способен. Выскочил из-за сугроба и застыл, автоматически бросив руку к съехавшей на бок шапке. Перед ним, с двумя пойманными поросятами под мышками обоих рук, стоял командир части.

Савицкий сурово посмотрел на раскрасневшегося уставшего прапорщика с мокрым лбом, на шапку в снегу, потом на визжавших поросят в собственных руках. Хотел что-то сказать, но в этот момент в вороте бушлата у Васина, точно под его подбородком, показалось свиное рыло с розовым пятачком и черными глазами. Поросенок глотнул морозного воздуха, посмотрел на командира и заверещал, присоединившись к хору. Полковник проглотил все слова, которые собирался сказать и закашлялся.

Заметив старый ватник в руках подчиненного, молча протянул прапорщику одного из поросят, неловко ухватив его под толстенький животик. Мужик забрал, торопливо заворачивая дрожащего свиненка. Следом ввернул второго. Оба сразу замолчали и завозились в его руках, слегка прихрюкивая. Васин держал их словно детей, прижав к груди и смотрел на командира, понимая, что влип. Издали доносился хриплый протестующий рев Михалыча.

Командир молчал, разглядывая тяжело дышавшего прапорщика. Затем направился к проложенной тропе. Выглянул из-за сугроба и увидел спины солдат, уже заворачивающих за угол коровника. Повернулся вновь и поглядел на прогнувшуюся крышу свинарника. Покачал головой собственным мыслям. Молча затолкал под бушлат Васина третьего визжавшего поросенка, застегнул верхнюю пуговицу на подчиненном, чтоб свинтус не выскочил и не предвещающим ничего хорошего голосом, сказал:

– С вами, прапорщик мы после поговорим, когда вы поросят унесете. Вы должны мне многое объяснить, но не под этот визг. Через полчаса жду вас в кабинете… – Посмотрел на часы и уточнил: – В шестнадцать двадцать…

Развернулся и скрылся за углом, больше ничего не прибавив. Васин вздохнул и направился следом за подчиненными, слыша, как вздыхают и возятся, успокаиваясь, поросята в его руках. Вокруг стояла такая замечательная тишина! Третий поросенок, самый счастливый, скреб острыми копытцами по широкой груди прапорщика, пытаясь выбраться и от этого было немного больно, но поправить животное мужчина не мог. Так и тащился, изредка морщась от боли и мысленно ругая всех свиней на свете.

Когда он появился в коровнике, Михалыч был уже раздет и осматривал новое жилье, бодро передвигаясь по клетушке. Судя по морде, путешествие не сильно отразилось на его психике. На другой половине большого двора мерно пережевывали жвачку пятнистые коровы.

При появлении Васина несколько коров протяжно замычали, вытягивая морды в его сторону и поглядывая лиловыми глазами. Животные прапорщика любили искренней любовью.

Взмокшие солдаты валялись кто где на кипах сена в углу, стирая пот рукавами. Рогов горестно разглядывал дыру в бушлате, которую невозможно было зашить. Проклятый боров проглотил клок. Рядом столпилось другое отделение солдат, ухаживающее за коровами. У всех лица подергивались. Ваганов поднял голову и попросил:

– Товарищ прапорщик, дайте отдохнуть минут десять. Упарились, пока дотянули. Сейчас впору в баню идти. А Марфу всем вместе нести придется. Даже не представляю, как дотащим. Это же не свинья, а ведьма…

Васин перебил, выпуская тройной груз в утепленный загончик:

– Ничего больше носить не станем. Одеть свиней, конечно, придется, но перевозим на тележке. Щиток деревянный положим на железо и перевозим. Рогов, ты не расстраивайся, я с интендантом завтра поговорю, выдаст он тебе новый бушлат, а этот спишет, как бракованный…

Гулькин глупо спросил:

– А как же командир и волейбольная стойка?

Начальник подсобного хозяйства почесал затылок:

– Да никак! Свинтусы о себе и своем переезде на всю часть возвестили. Командир поросят поймал, пока я по сугробу лез, а со стойкой… Кто ее приволок?

Рогов грустно ответил:

– Я. Она в углу стояла…

– Тебя видели? Ну, что ты ее уволок?

– Нет. Спортзал пустой был. Я взял и ушел.

– Тогда точно так же вернешь, чтоб не видели. Пусть наш главный спортсмен репу почешет, когда в волейбол намылится поиграть. Наверняка подумает, что от холода загнулась. У него в спортзале постоянно холодина…

Прапорщик передернул плечами. Солдаты вытаращили глаза. Потом не выдержали и захохотали, представив, как капитан Горелов, начальник по физической культуре и спорту, смотрит с разинутым ртом на скривившуюся стойку. Потом в их мальчишечьи головы пришла другая мысль: рослый, атлетически сложенный, Савицкий ловит бегущего поросенка. Тут же удивились ловкости командира и даже хохотать перестали. Поймать юркого поросенка на свободе было не так-то просто, а полковник умудрился поймать двух. Как по команде обернулись на клетушку. Из загончика неслось фырканье, чмоканье и звучное чавканье. Молодняк перенес переселение спокойно и аппетита не потерял.

Васин смотрел на гогочущих солдат с минуту, прекрасно понимая, что через час-полтора эта история станет достоянием гласности всех служащих в части. Утром офицеры станут пересмеиваться и подкалывать. Начальник продчасти затопает ногами от ярости и заставит написать не одну объяснительную… Но до утра было еще долго и прапорщик не сильно обеспокоился. Он и сам не оставался в долгу и мог отбрить с не меньшим блеском даже майора Федорова, главного над ним, прапорщиком.

Этот чертов Богдан совсем не смыслил в живности, зато перед командиром части блистал словечками «опорос», «отел», «нагул», «прибавка в весе» и т.д. Васин подумал и сам рассмеялся, представив, как командир стоял с поросятами в руках. Тут же вспомнил, что должен быть в штабе с объяснениями. Посмотрел на часы. До встречи оставалось десять минут. Смех пропал. Прапорщик вздохнул:

– Ладно, вы отдохните и начинайте поросят возить, а мне в штаб приказано прибыть. Ваганов, ты подстрахуй Рогова и стойку на место забейте незаметненько. Не хотелось бы мне еще и с Гореловым ругаться. Он же сразу Савицкому наябедничает. Ох и получу сейчас из-за свинтусов… – Посмотрел на отделение, ухаживающее за коровами и вздохнул еще раз: – Парни, вы помогите свинарям перетаскать. Все же не чужие теперь, раз в одну роту попали…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю