Текст книги "Потерянное одиночество"

Автор книги: Любовь Пушкарева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

И вот, учитывая подобный расклад, интерес Седрика, черно-зеленого, меня, мягко говоря, не радовал. Ему явно хотелось не секса как такового, ему хотелось подчинить меня, сделать своим источником. Возможно, он хотел начать работать с пока чужой ему красной силой, чтобы овладеть всеми тремя в равной степени, как это и положено сильному filius numinis. Возможно, он не желал мне зла, считая меня почти суккубом, то есть очень слабенькой и нуждающейся в защите и управлении. Возможно, будь на моем месте другая, не свихнутая на собственной независимости особа, для него все сложилось бы наилучшим образом, но… Когда я поняла что он не намерен отступать, то назначила встречу, он воспринял это как капитуляцию, а я получила пару спокойных дней отсрочки, за время которых я накачалась белой и красной силой просто «по маковку».

* * *

И вот поздним вечером я впервые попала в его загородный дом – особняк. Меня встретил вышколенный дворецкий-оборотень, а в гостиную провела якобы служанка – развратная хамка, тоже мохнатая. Такой прием я восприняла как дополнительное оскорбление, ведь Руфус и тетушка по приезду всем разболтали, что мою мать загрызли оборотни, и считалось, что я тоже боюсь этих тварей. Но я не боюсь мохнатых, однако не спешу никого разубеждать. Я с полчаса прождала в гостиной, не знаю, чего хотел этим добиться Седрик, но мне это было на руку, я успела привыкнуть к атмосфере дома и духу оборотней, и почувствовала себя вполне уверено. Когда наконец хозяин дома появился, он буквально давил своей черно-зеленой силой, он был в ней как в коконе, я немного подивилась такому, потому что сама собрала все внутри себя, а снаружи еще и щитами прикрыла, чтобы не приведи Свет, он не увидел насколько я полна. Мы повели какой-то пустой разговор, во время которого я всматривалась в Седрика, пытаясь понять, дурит ли он меня, или действительно полон лишь наполовину и вывел главный резерв за пределы себя. Очень быстро он перешел к делу, прямо в гостиной… Сочетая грубость и угрозы с обещаниями, что не сделает мне ничего плохого, он придавил меня к дивану пытаясь поцеловать, я вывернулась – поцелуя мне надо было избежать любой ценой, и он оставил намеки на приличия, решив взять меня силой. Мы оказались на ворсистом ковре, он разорвал мне платье на груди, задрал широкую юбку, и завозился, пытаясь сорвать мое белье, я же сопротивлялась для видимости, чтоб он не заподозрил неладного. Я понимала, что он нанесет энерго-удар, как только войдет в меня, мне нужно было ударить первой. Успокоенный моим слабым сопротивлением, он чуть отвлекся, чтобы разобраться со своей одеждой, и тут я поднялась к нему и впилась поцелуем, вливая белую и красную силу и вместе с ней пытаясь про себя четко и осознанно произнести фразы подчинения. Первые мгновения он был ошарашен и поддался, но потом начал сопротивляться. Я повалила его навзничь и оказалась сверху, завершив то, что он начал. Атакуя его чуждой силой и сверху и снизу, я все пыталась проговорить формулу для рабской метки, чтобы сила, которую я вливала, не просто бурлила в нем выгорая, а зафиксировалась и приняла форму. Седрик наконец догадался применить простую физическую силу и попытался отбросить меня, но я намертво вцепилась в него, мы, слившись в единое целое, катались по полу, обрушивая на себя стулья и невысокий столик. Не знаю с какой попытки, но наконец первая фаза рабской метки была пройдена «Ты не можешь скрывать свои мысли от меня, ты подчиняешься мне во всем, исполняешь мои приказы и по слову и по духу», я явственно увидела белый шнур, идущий от меня к его рацио-центру. «Прекратить сопротивление!» – несколько раз крикнула я, конечно же, пока метка не поставлена полностью, она не будет работать, но и этого хватило, чтоб осложнить положение Седрика, кусочек метки дергал его, отвлекал его мысли на себя, давая мне секунды для борьбы. Я вбивала в него вместе с движениями моего тела силу, пытаясь пробиться к сердцу, и он обмяк, уйдя в себя пытаясь переварить чуждую силу и наскрести свою, чтобы швырнуть в меня. Я была на исходе, и он это тоже чувствовал, ему достаточно было просто продержаться еще несколько минут, продержаться и переварить то, что я влила. Воспользовавшись затишьем, я опять поймала его рот в поцелуе и из последних сил рванула шнуром-меткой в сердце на удивление четко сформулировав приказ «Мои печали – твои печали, мои радости – твои радости, любая мысль во вред мне отзовется страшной болью». С последней каплей моей силы влитой в метку, проткнувшую сердечный центр, Седрик выгнулся от боли и взвыл раненым зверем. Я мешком свалилась с него, пытаясь отдышаться и не упасть в обморок от потери сил. Открылась дверь и вбежали мохнатые – та сука-горничная и молодой волк, которого я не видела до этого. Откуда только силы взялись, я тут же прижалась к Седрику со спины и скомандовала «Прикажи, чтоб они вышли!». Он опять взвыл, волки дернулись к нам, в ответ я зашипела как кошка.

– Прочь. Пошли прочь, – простонал Седрик, – Живо!

И волки наконец оставили нас тихо рыча и скаля зубы. Седрика корчило от боли, он никак не мог перебороть себя и перестать желать мне зла. Я лежала чуть в стороне, приходя в себя. Прошло не менее получаса, голова моя уже перестала гудеть и кружиться, я смогла даже подползти к дивану и забраться на него. Седрик, наконец, начал дышать глубоко и ровно, верный признак того, что он брал под контроль свои мысли и чувства. Я лежала не в силах пошевелиться, между ног дергала пульсирующая боль, скула ужасно ныла, Седрик ударом в челюсть прервал мою первую атаку в поцелуе. Левая рука почему-то очень болела в локте, может ударило мебелью… Мне досталось намного больше чем ему, но все это было неважно, потому что не во мне, а в нем сейчас сидел шнур рабской метки. Я закрыла глаза, концентрируясь на мысли, что я победила, это помогло сгенерировать каплю силы, чтобы унять боль.

– Почему? Почему ты ничего не сказала? Я б не полез к тебе!!! Я думал ты только красная… – простонал Седрик.

– Не сказала что? Ты что, силы не видишь? Ты не видел, что на мне щиты всегда? – огрызнулась я.

– Не вижу. Не видел. – тихо сказал Седрик и перекатился на другой бок чтобы видеть меня. Мы лежали – я на диване, он на полу и смотрели друг на друга.

– Я не вижу силы. У меня нет vis-зрения. – горько поизнес он.

Я аж приподнялась от удивления, но потом опять свалилась на диван.

Да… Чего только не бывает… Это все равно, что слепой мальчик из бедной семьи смог стать, ну я не знаю, главарем банды и крупным бизнесменом в одном лице, причем члены банды – такие же слепые, а вот коллеги бизнесмены – зрячие.

– Но ведь у многих его нет с рождения, и ничего, развивают, – сказала я.

– Пытались. И родители надо мной бились и старший брат, да только без толку…

– Так какого ж ты, тварь слепая, замахнулся подчинить, и не сотворенного, а такого же как ты, filius numinis, а? – зло спросила я, отгоняя сочувствие к бывшему врагу.

– Ты всегда пахла только красным и никогда не звенела… И я не хотел… сделать с тобой то, что ты со мной сделала – пробормотал он.

«Пахла», «звенела» – так воспринимают силу сотворенные: цвет на запах, а мощь на звук. Мда…

– Да? А что ты хотел со мной сделать? – саркастично спросила я.

– Я хотел, чтоб ты стала моим источником.

– Расскажи ВСЕ свои планы относительно меня, – приказала я.

– Хотел, чтоб ты жила у меня, принимала мужчин, а потом делилась со мной, – сказал он, не глядя на меня.

– И как ты думал удерживать меня?

– Да пойми ж ты, я не думал что ты такая… – сказал он, но метка заставила его ответить на вопрос, – Поселить тебя на верхнем этаже под охраной волков.

– Под охраной… – горько повторила я.

Ладно, лежать здесь конечно же было не плохо, но выбираться надо.

– Прикажи своей подстилке, чтоб нашла мне платье, и предупреди ВСЕХ волков, чтоб даже не дышали в мою сторону, Седрик. Умрем мы вместе, если что, не забывай.

Он сел, а затем тяжело поднялся и побрел прочь из комнаты, вернулся через четверть часа с какой-то атласной тряпкой, от которой несло волчицей.

– Седрик! – с угрозой сказала я.

– Ну нет, нет ничего! – немного в панике отозвался он, – Давай я тебе пиджак свой отдам, тебе ж только до машины дойти.

Так и сделали. Я дошла до машины маленькими шагами, опираясь на его руку и стараясь не скрипеть зубами от боли.

– Пати, – обратился он, усадив меня на заднее сиденье, – Кто теперь глава Совета? Ты?

Я скривилась, ну нет, только этого мне не хватало.

– Нет! Не я. Ты! – гаркнула я в ответ, – Приезжай ко мне дня через два, а до этого времени не попадайся divinitas на глаза. Созвонимся.

– Созвонимся, – задумчиво отозвался он в ответ.

Три дня я «лечилась» со своими мужчинами, а весь четвертый мы вдвоем с Седриком пытались замаскировать нашу связь и метку. Мне удалось ужать шнур нашей связи до тонкой но прочной как леска нити, Седрик же смог эту белую нить накрыть своей черно-зеленой силой, так что стало не ясно кто в связке главный. Шнур-метку мы смогли прикрыть панцирем, похожим на мутное стекло, опытные и сильные может и разглядят в чем дело, а большинство подумает, что это просто защита основных vis-центров. Многие прячут рацио и сердечные центры, чтобы скрыть свою слабость или же силу.

После дня проведенного вместе, мы несколько лет не виделись – я не посещала заседания Совета, и не бывала в местах, где Седрик мог быть, не заходила на его территорию, а он не показывался на моей.

* * *

Отгремела вторая мировая, до нас долетали лишь тихие отголоски ее. Поговаривали, что некоторые европейские вампы стали невероятно сильны, многие из них еще во времена французской революции поняли, что надо отказаться от крови и убийства как от основного источника силы и перейти на более тонкую пищу – на человеческие эмоции. Все сильные и старые особи рано или поздно понимали, что настоящую силу они черпают не из крови как таковой, кровь лишь дарит им чувство сытости и иллюзию оживления, а сила, которую они могут накапливать и использовать, когда понадобится, берется в момент убийства, когда жертва испытывает очень сильные эмоции, прощаясь с жизнью или борясь за нее. Так вот, война сама по себе праздник для вампов – атмосфера ненависти, страха, страданий, но создание концлагерей это… это был такой подарок, о котором они даже мечтать не могли. Но все это было за океаном и нас практически не касалось… Мы так думали…

Отгремела война и слово «коммунист» стало не просто ругательством, а тяжким обвинением, не скажу, что мир радостно вздохнул, избавившись от «коричневой чумы». Моего источника, одного умного и на удивление честного журналиста, обвинили в симпатии к коммунистам и тут же выгнали с работы. От него отвернулись все, кроме меня. Он топил несбывшиеся мечты о карьере и об изменении мира к лучшему в дешевом виски, а я кусала локти – такой мужчина сломался и пропадает.

– Я не коммунист, понимаешь? – выслушивала я в сто тридцатый раз, он надирался каждый день вот уже две недели, – Я считаю, что то, что красные толкают про равенство и братство – блеф и брехня. Мы все разные, мы не можем быть равны, мы не можем жить в одинаковых домах, получать одинаковую зарплату… Это ужасно… когда у всех все одинаковое и все равны! Братство… Пф! Братство!!! Да я наслушался на проповедях про братство. Ложь! Каин убил Авеля. Брата своего… Да. Ты знаешь, в какой войне погибла четверть человечества, а?

На этой фразе я четко осознала, что лишилась своего источника, своего мужчины – мое терпение лопнуло. Я молча встала и пошла прочь.

– Пати! Пати!!! И ты тоже… шлюшка.

Меня очень задело это оскорбление.

– Шлюшка? А ты кто? Ты – никто. Не-ет, ты хуже, чем никто. Ты пьяница! И тебе сюда больше хода нет!

– Выведите и посадите его в такси, – скомандовала я охране.

Я сидела в своем кабинете и кисла от досады, теперь нужно искать кого-то нового, а я к этому… засранцу успела привязаться. Он был очень мил… раньше, но теперь я буду вспоминать лишь его пьяную самодовольную рожу. У… ну нет, чтоб оставить его на две недели раньше, бросить, когда бросили все, так нет… надо ж поддержать свой источник в трудную минуту. Доподдерживалась, что тошнит при воспоминании о нем.

От размышлений меня оторвал телефонный звонок

– Пати?

– Да, кто это? – я не узнала голос и гадала, кто же так фамильярничает.

– Седрик.

Я чуть не ляпнула «Какой Седрик?» да вовремя вспомнила о своей неблагоприобретенной собственности.

– Что ты хочешь? – осторожно спросила я.

– Надо встретиться. Можно я приеду?

Все равно ночь пропадала, так почему бы и нет, раз Седрик чего-то хочет, значит не оставит меня в покое. Прошло лет пять или шесть после нашей последней встречи…

– Хорошо, приезжай.

Через час охрана завела Седрика ко мне в кабинет. Он немного изменился за эти годы, стал выглядеть старше, теперь ему можно было дать и сорок, благородная седина на висках, но фигура прежняя – невысокого роста, крепкий сгусток мышц без намека на обрюзглость или жир. Серо-зеленые глаза, темно-русые волосы, ямочка на подбородке и аура альфа-самца – самочки всех мастей сходили от него с ума. «А я не самочка, я filius numinis», грустно подумалось мне. Он замялся в дверях, по закону он должен меня поприветствовать, став хотя бы на одно колено, но гордость…

– Проходи, садись, – и я указала на кресло, напротив стола. Не нужны мне его унижение и вымученные почести.

Он склонил голову и на доли секунды поклонился, коснувшись одним коленом пола, после прошел и сел. Наши маневры можно было считать подписанием «договора о дружбе и сотрудничестве». Я отказалась от роли господина, а он со своей стороны все же признал, что подчиняется мне. Он сел и поднял на меня расфокусированный взгляд, я тут же закрылась щитами, такая реакция на vis-взгляд у меня уже автоматическая.

– У тебя появилось vis-зрение? – спросила я.

Он чуть замялся.

– Да… Метка, что-то изменила в рацио-центре и я начал видеть, еще тогда, когда мы с тобой маскировали… Ты не спрашивала. – на всякий случай добавил он.

– Что ж я рада, что у нас теперь такой вот… безупречный глава Совета, – хотела сказать «полноценный», да решила поберечь его чувства.

– Зачем ты пришел? – перешла я к делу.

Он подобрался, «видно, разговор будет не из легких» мелькнула у меня мысль.

– Пати, ты знаешь, что я, Саббиа, Отамнел, черно-зеленые, Форесталь и Ауэ лишь условно белые, если выражаться точно, то они зеленые. Пасьон и Эдалтери черно-красные.

– Я знаю цвета самых сильных членов совета, – сказала я.

– Да, самых сильных, остальные – шушера. Это я к тому, что ты единственная по настоящему белая среди нас.

– И что?

Тут он все же не выдержал, встал и заходил от стенки к стенке. Меня подобная нервозность всегда спокойного и выдержанного Седрика слегка напугала.

– Понимаешь… Мы всегда интересовалась мертвяками постольку поскольку, они не лезли в наши дела, не перебегали дорогу, мы не лезли в их. Они четко следили за молодыми и слабыми, кормили их по-тихому, не оставляли следов, не высовывались и не подставляли под удар ни себя, ни нас.

– И?

– И нам всегда было все равно кто у них там главный.

Я попыталась припомнить, кто ж у вампов сейчас за старшего и не смогла. Мертвяки любили грызться между собой за власть, причем ухитрялись при этом не убивать поверженного князя, а каким то образом превращать его в союзника, ну или раба, не знаю.

– И? – я не блистала разнообразием вопросов.

– И… С того времени как я здесь, власть переходила от Генриха к Франсу и обратно раз пять… Все привыкли к ним двоим…

– И? – я уже начала терять терпение.

– А теперь Генрих убит, развеян пеплом на утренней заре.

– Франс? – с неверием спросила я.

– Нет, конечно. Его зовут Абшойлих.

Моих скудных познаний в немецком все же хватило, чтобы перевести это милое прозвище – гнусный и мерзкий. Тааак… Что-то мне все это совсем не нравится.

– И? – насторожено спросила я.

– И этот Абшойлих за неполную луну не только избавился от Генриха, но и подчинил себе Руфуса и Серхио. Он поставил на них рабские метки! Сотворенный сделал своими рабами divinitas. Ладно Руфус, он не полноценен, но Серхио… Серхио не так уж слаб.

– Серхио, это тот почти инкуб?

Седрик кивнул. А я по какой-то прихоти моего рацио-центра, не желавшего думать о вампах, задумалась о Седрике и впервые глянула на него vis-зрением. Так и есть, красная сила хорошо проглядывалась, хоть раньше был лишь намек на нее.

– Какие у тебя отношения с Серхио? – в лоб спросила я. Метка не даст ему уклониться от ответа.

Седрик раздраженно поджал губы, но ответил.

– Он мой источник. Причем стал им по доброй воле. Я пообещал ему защиту, за это он делился со мной.

– Ты пообещал ему защиту и не защитил, – сама себе сказала я.

– Я не смог…

И тут заслон с метки прорвался…Рабская связь дает возможность в любой момент знать, что чувствует другой, но я не хотела ничего знать о нем, и уж точно мне не хотелось, чтобы Седрик знал мое настроение, поэтому и закрылась со своей стороны. И вот, то ли из-за близости Седрика, то ли из-за того, что он стал намного сильнее за эти несколько лет, но заслон прорвало, и я почувствовала его страх. Липкий, скручивающий желудок страх. Такой вот удар страхом был интуитивно воспринят как агрессия, мое тело отреагировало мгновенно, я не успела ничего обдумать и остановиться. Белая сила выхлестнулась из меня сферой, а потом найдя открытый ход – рабскую связь, ринулась в Седрика. Тот закричал от боли и страха, так кричат, когда понимают, что их калечат или убивают. Этот крик отрезвил меня, я остановила выброс и глянула на Седрика vis-зрением, белые вихри кружились в нем, выедая запасы черного и зеленого, сам же Седрик был слишком дезориентирован и слаб, чтобы собраться и дать отпор, переварить чуждое. Я не придумала ничего лучше как упорядочить влитую в него силу и произнесла формулу подчинения, вплетая вихри в метку. Лишь усилив ее, я поняла, насколько Седрик стал сильнее – он почти разъел нашу связь, еще б немного и я лишилась раба, приобретя сильного врага.

– Все… Все… Уже все… – шептала я, баюкая, положив его голову себе на колени, – Я не специально… Просто твой страх… Не специально я…

– Ты не тренькаешь… – еле слышно произнес он.

– Ну да, я ж не вру… – удивленно отозвалась я.

– Пати…

Я вопросительно глянула на него.

– Завтра ночью Совет, а я… Он убьет меня, – как-то спокойно и обреченно сказал Седрик.

– Зачем ты пришел?

– Ты единственная белая, ты единственная кто сможет с ним справиться. Когда я обратился к Саббиа за помощью, тот сказал, что не сможет мне помочь, что если ввяжется, то умрет вместе со мной, сказал «не могу разобрать что у тебя с Росео, но она единственная, кто сможет уничтожить этого вампа и, может быть, остаться в живых», – он говорил с большим трудом задыхаясь, а сказав закрыл глаза проваливаясь в забытье.

Седрик стал сильнее, его vis-центры стали крупнее, артерии и вены шире, но в данный момент, сегодня вечером, он был слаб, очень слаб. Возможно, он потратился, пытаясь защитить Серхио, а страх, который поселился в нем после поражения, не давал восстановиться. Я тоже учудила, в этой дурацкой истерической вспышке я выбросила почти весь свой белый запас. Вздохнув, я поняла, что деваться мне некуда и стала собирать внутри себя зеленую силу, собрав все что было, я влила ее в поцелуе. Седрик безотчетно потянулся, желая еще, но я разомкнула связь и отстранилась, он в удивлении уставился на меня.

– Пати…

– Ну что Пати… что Пати… – вяло пробормотала я. Теперь уже я рисковала отключиться от бессилия. Седрик, которому зеленая сила моментально пошла впрок, поднялся сам и поднял меня.

– Пати… три силы… Три!

«А что толку то? И чего ты так рад?» мелькнули две мысли, в отвратительно пустой голове, меня мутило от слабости. Он усадил меня на диванчик, а сам пристроился на полу, зарывшись лицом мне в колени и поглаживая икры.

– Седрик…, – что он задумал?

– Чшшш, не мешай. Все будет хорошо.

Я понадеялась, что метка не даст ему причинить мне вред, и расслабилась.

– Ты почти не пахнешь и такая тихая, – расстроено пробормотал он. Ну да возможность различать силу на запах, а мощь на звук никуда от него не делась. Он чуть раздвинул мне ноги и впился в бедро жестким поцелуем, почти укусил, я вздрогнула, генерируя толику красного, еще укус-поцелуй, еще капля силы. Я потеряла им счет по чуть-чуть наливаясь силой.

– Ну наконец-то, – довольно сказал он и поднялся с пола, нашаривая застежки на моем закрытом платье, не находя их он взрыкнул, как крупный хищник, и от этого звука сладкая дрожь прошла волной по телу.

– Хватит, Седрик… Поделись.

Он скривился как от боли, но послушно склонился для поцелуя, не только я налилась красным от его действий, но и он жарко пылал. Я взяла меньше чем он предложил, и какое-то время мы просто сидели рядышком, конвертируя красную силу в основную.

– Он бросил тебе вызов? – спросила я, когда почувствовала, что голова вполне готова к работе.

– Хуже. Этой ночью он и его войско ворвались в поместье, повязали всех волков и… – тут он замолчал, я глянула на него, он опять «потух».

– Да расскажи уже! – вырвалось у меня.

– Серхио как раз был у меня… Меня скрутили и держали все это время, растянув на четырех железных цепях… Дети этого Абшойлиха очень сильны и физически и так… Мне ничего не сделали, а вот Серхио… Они играли с ним царапая когтями, заставляя отползать и прятаться…

– Гасили его силу… – пробормотала я, – Он ведь белый?

– Условно белый, – горько отозвался Седрик, – Когда они довели его до дрожи и скулежа, Абшойлих поставил на него метку классическим способом – приложив палец ко лбу.

«Вот это плохо» – мелькнуло у меня.

– А уж после этого, он отворил ему кровь и напился. И не только он, все вампы, что были в комнате, даже те, кто держал меня, все отпили от него.

«Хуже быть не может…»

– Седрик, а ты уверен, что он еще жив.

Тот молча отрицательно покачал головой.

– Они забрали Хелен… Абшойлих сказал, что Руфус и Хелен будут развлекать его. Руфус… и Хелен…

Мне нечего было сказать ему, если Хелен волчица, то может и выживет благодаря ускоренному восстановлению.

– Я теперь понимаю почему, такие как ты и Саббиа сидите себе тихо и не высовываетесь. За все надо платить…

– Да, нашел кого ровнять – двухтысячелетнего божка и меня, – буркнула я. – Не расклеивайся, Седрик! Не хорони всех и себя в том числе раньше времени!!!

Если б я пережила подобное несколько часов назад, я б не то что «расклеилась» я б, наверное, бежала куда глаза глядят… Или все же нет? Смогла бы я остаться и принять бой за свою жизнь и жизни тех, кто доверился мне?

Как ни странно, но мой окрик возымел действие. Из затравленного зверька Седрик опять стал хищником, только вот каким-то подраненным что ли.

– У тебя есть план?

– Следующей ночью на Совете Абшойлих представит себя новым князем вампов и вызовет меня на бой…

«Да что ж ты все кота за хвост тянешь» мелькнула раздраженная мысль.

– И я могу выставить кого-то вместо себя. ТЕБЯ, Пати.

– А? – я ничего, не понимая, смотрела на него.

– Пати, тебе достаточно подставиться, чтоб он тебя укусил и отпил крови, ты с кровью вольешь в него белое и все… – последнее он еле договорил, глядя в мои круглые от удивления глаза.

– Пати, я… Ну пойми, если я умру, если он станет главой, ведь вам всем! Всем будет плохо. Вы или разбежитесь или скооперируетесь, чтоб его свалить, но во втором случае ты все равно окажешься на острие атаки, ты будешь исполнителем. Никто кроме тебя не может ему ничего противопоставить, – обреченно закончил он. А я задумалась.

Дать вампу убить Седрика, а он его убьет, сомнений нет, и после того как во главе Совета станет этот мертвяк, что нас будет ждать?

Нас перебьют или сделают рабами.

Рассказывали как страшную сказку, что де некоторые вампы считают, что filii numinis выродились и нет никакого смысла им подчиняться. Угу, а Абшойлих смог поставить метку классическим способом пусть и изначально слабому да еще и истощенному filius numinis, но этого в принципе не должно было произойти. Если бы он сначала насосался его крови, а потом влил свою, я б не испугалась, это стандартная процедура обращения и подчинения, но вот так… как высший низшего…

Учитывая наш общий моральный дух, мы все предпочтем разбежаться, у нас у всех есть деньги, мы сможем осесть в каком-нибудь другом крупном городе. Но есть одно «НО», Абшойлих вряд ли один такой, если одна страшная сказка воплотилась в жизнь, то могут воплотиться и другие. Война и концлагеря вполне могли породить, а вернее оживить таких вот чудовищ. Был еще один слух, будто старые и сильные вампы понемногу перебарывают власть солнца – не превращаются в хладные трупы с первыми утренними лучами, не оживают лишь когда последний угаснет на горизонте, а замирают только когда солнце в полной силе. Жуткая сказочка… Надеюсь, сказочка. Если мы уступим без боя, если мы, бросив свои дома, разбежимся, нам придется опять жить в страхе. В принципе все не-люди Нового Света это изгнанники и беглецы, подобные мне, желавшие обрести покой и независимость. Осев здесь, мы получили то, что искали, теперь же у нас отбирают и спокойствие и свободу.

Готова ли я рискнуть своей жизнью ради собственной свободы? Вот как нужно поставить вопрос. Я задумалась, прислушиваясь к себе.

Да.

У нас очень мало времени.

– Седрик, собери волков, делай что хочешь, но к завтрашнему вечеру ты должен быть полон под завязку и зеленой и черной, – я не узнала собственный голос.

– Ясно. Сделаю.

– Даже если он хлебнет белого, это не убьет его сразу, лишь ослабит. Тебе все равно придется драться, и драться оружием. Умеешь?

– Да, – хищник довольно оскалился, предвкушая битву.

– Во сколько Совет?

– Через час после заката.

– Нет. Собери всех за два… нет, все же за час до захода. А мы с тобой встретимся за два. Там же…

– Хм… Хорошо.

Он пошел к двери, но вернулся и стремительно обнял меня, с силой прижав к себе, поцеловал в щеку и тут же ушел, пока я не успела ничего сказать. Что это было? Я выбросила все лишние мысли из головы. И принялась вызванивать своих мужчин.

Утро следующего дня я встретила в одной постели, полдень в другой и до вечера нежилась то в сильных руках массажиста, то просто подставив солнышку обнаженное тело, изгнав даже тень тревоги, превращая силу плотского желания в радость жизни и полное, безусловное довольство всем, что существует на этой земле. Я отдала излишек белой силы воде, над мисочкой переливая ее из ладошки в ладошку, она щекотала и разлеталась веселыми искрящимися брызгами, мы смеялись вместе, я и вода.

* * *

Совет собирали в неприметном административном здании, принадлежащем Седрику, днем там трудились люди, а охранниками и вахтерами были волки. Встретивший меня волк повел себя как-то странно, не глядел на меня, не приближался и все норовил как-то скукожиться.

– Что ты чуешь? – Спросила я.

– Вы звените так, что…так, что больно, – закончил он.

Я забыла надеть щиты. Мда… Ну что тут скажешь…

Я села на первый попавшийся стул в коридоре и сосредоточилась плетя зеленый шлем и кольчугу, представляя будто меня плотно оплетают виноградные лозы, становясь моими доспехами.

– А теперь что ты чуешь? – спросила я у волка, который послушно ждал меня в нескольких шагах.

Он опасливо принюхался, и покрутил головой, пытаясь уловить звук.

– Сейчас вы как леди Ауэ, только намного тише.

– Отлично, – и я счастливая, что возможно фатальное упущение было исправлено, пошла к Седрику.

Он ждал меня в зале Совета, по сути это был зал для презентаций с маленькой сценой и трибуной. Перед советом стулья зрителей раздвигали полукругом, по большой дуге, чтобы никому из пришедших не пришлось пускать кого-то себе за спину. Седрик стоял у окна как полководец перед картой, когда я вошла, он оглянулся и впился в меня vis-взглядом, я сделала тоже самое. О! Он был полон и не просто полон, он бурлил – силы были собраны внутри и на большой скорости бежали по венам и артериям. Отлично.

Он тоже разглядел, насколько я полна под щитами.

Мы рассмеялись. Он злым смехом воина, пьяного силой перед битвой, а я веселым довольным смехом ребенка. Мы шагнули друг к другу, обнялись и поцеловали друг друга в щеки.

– Этот вечер – наш, – произнес Седрик как заклятье.

– Да, – скрепила я.

Мы какое-то время стояли в объятиях друг друга, это было восхитительно, наши силы соприкасались, но не враждовали, не пытались переварить друг друга, а ласкались и пробовали друг друга на вкус, пробовали слиться. Не знаю почему, но я рискнула – пришло некое понимание правильности происходящего, и я рискнула – открылась для его силы, впуская ее в себя. Седрик от удивления на мгновение притушился, но потом отпустил свою силу, позволив ей делать, то что она считала нужным. Мы оказались в коконе, чуждые силы пронизывали и меня и его не причиняя вреда, наоборот в голове у меня прояснилось, я опять стала взрослой, а не маленьким ребенком, но это не мешало мне оставаться все в том же расслабленно радостном состоянии, а у Седрика исчезло легкое безумие из глаз. Мы попытались аккуратно разъединиться, медленно втягивая в себя свою силу, при этом размыкая объятия и отстраняясь, нам это удалось. Когда мы вновь стали сами собой, Седрик быстро и мимолетно чмокнул меня в щеку, похоже, это входит у него в привычку, пока что я ничего не имела против.

– Возьми, это тебе, – сказал он, протягивая мне рукояткой кинжал длиной чуть меньше локтя. – Он простой, не серебряный, – как бы извиняясь, добавил он.

– Угу, – я приняла оружие, раздумывая, где бы его разместить. Жаль что кинжал не серебряный, но и такой может пригодиться.

И тут мы услышали приглушенные крики… Вампы. Много вампов. Больше чем за час до заката. Я так и знала…

Седрик зло взрыкнул и метнулся к ножнам и кобуре, лежащим в паре шагов. Пистолет. Отлично.

Я открыла сумочку и достала свое оружие – глиняную немецкую кружку с крышкой.

– Что это? – в удивлении спросил Седрик.

– Вода! – с улыбкой ответила я. Мой соратник зло оскалился, он все понял.

Вампы ворвались в зал, их было семеро. Абшойлиха легко было отличить по огромной давящей силе, остальные шестеро были его детьми. Связь между ним и остальными была такой, что глядя на них vis-зрением виделся черный со всполохами багрового монстр – большое пятно-центр Абшойлих и щупальца – его дети.

– Ух ты! – проскрежетал мерзкий голос, – У тебя и жена есть, как это ты умудрился ее спрятать? Такую зелененькую красотку? Дочь дриады небось? – и раздался мерзкий скрежещущий звук, наверное смех.

– Зелено-беленькая… Она не сможет развлекать меня так долго как твоя волчица.

– Не слушай его, Седрик – тихо приказала я.

– Не слушаю, – получила я безмолвный ответ.