Текст книги "След огненной жизни. Мессенские войны"

Автор книги: Любовь Воронкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

СКИТАНИЯ

В доме отца Кира учили всему, что должен знать и уметь перс: ездить на коне, стрелять из лука и всегда говорить правду.

Учили Кира и тому, что не дозволяется делать. И опять, прежде всего, – не лгать. Лживость считалась у персов самым постыдным из всех пороков. Чего нельзя делать, того нельзя и говорить.

Вторым, после лживости, важным пороком было иметь долги. И тут сказывалось то же отвращение ко лжи: ведь должник вынужден лгать!

Нельзя плевать в реку. Нельзя мыть руки в реке. И нельзя дозволять кому-либо делать это. Река – божество. А богов надо почитать.

Богам не нужно ни храмов, ни алтарей. Глупцы те, кто строят храмы и кто представляет себе богов такими же, как люди.

Но жертвы богам надо приносить. Приносить жертвы надо Солнцу – оно согревает, дает жизнь, посылает урожай. Луне – она ведает водами. Земле – она кормит людей и кормит их стада. А также Воде, Огню, Ветрам – природе, от которой зависит жизнь человека.

Кира учили, как должно вести себя с людьми. Если человек с тобой одного звания, поцелуй его в уста, встретившись на улице. Если человек званием немного ниже, поцелуйте друг друга в щеку. Если же повстречаешь знакомого, который гораздо ниже тебя по званию, тот должен пасть перед тобой на колени и поцеловать тебе ноги.

Проходили годы. Кир стал сильным, красивым юношей. В кругу своих сверстников из знатных персидских семей Кир проводил веселые дни. И во всем он был первым.

Никто лучше его не стрелял из лука, никто так отважно и красиво не умел скакать на коне, никто так метко не бросал копья. Он превосходил всех, он был как луна среди звезд. II все его любили, потому что он был прост в обращении и умел себя вести так, что никого не подавлял и не оскорблял своим превосходством.

Кир не любил сидеть в четырех стенах. На своем крупном выносливом коне он скакал, окруженный товарищами, по рыжим, спаленным жгучим солнцем нагорьям Персиды.

Они углублялись в зеленые влажные долины, полные птичьих голосов и свежего дыхания горных водопадов, над которыми часто висело сияние радуги.

Они поднимались высоко в горы, карабкались по отвесным скалам с крутыми обрывами, забирались в узкие глухие ущелья, где легко встретить безвестную и безмолвную смерть.

Они охотились на леопардов в диких пустынях, где мертвым белым блеском светились солончаки и земля, не знающая дождей, как металл, звенела под копытами.

И каждый раз, когда Кир садился на коня, а товарищи его уже толпились у ворот, Камбиз говорил им:

– Персы, берегите Кира!

В его словах, в его взгляде было столько глубокого значения, что беззаботные спутники Кира сразу становились серьезными. Они знали, кого сопровождают и что значит этот юноша для их угнетенной мидянами страны.

Кир много видел во время этих поездок. Он видел, как дрожат очертания далеких зубчатых вершин в мареве раскаленного воздуха, как плывут по склонам перламутровые тени облаков.

Иногда он останавливался, увидев лиловое, как аметист, озеро, неподвижно лежащее в ладонях розовато-желтых скал, которые бережно держали его, словно боясь расплескать…

Однажды Кир вернулся домой расстроенный.

В зеленой долине его встревожил пряный запах шпата, и Кир вдруг умолк среди веселой беседы. Где он слышал этот запах? Когда?

И тотчас он очутился возле далекой лесной хижины, где у порога росли эти маленькие желтые пахучие цветы.

Спако! Митридат!

Как это все далеко… Так далеко, что и следы исчезли. Он не раз пытался разыскать их, посылал туда преданных ему людей, но никого не нашел. Даже имен этих – Спако и Митридат – никто не произнес ни разу. Даже от хижины их ничего не осталось.

Случалось, что неведомые дороги уводили Кира очень далеко. Ему захотелось побывать в пустыне Деште-Кевир, и товарищи никак не могли удержать его.

Они увидели там красноватую зловещую даль, где только чахлые колючки росли на барханах. Но, к счастью, не успели забраться в глубь ее – буран, поднявший черную песчаную пыль, закрыл солнце и испугал Кира.

Побывал Кир и на берегу Персидского залива. Тут выпадало мало дождя, почва была бесплодна и только финиковые пальмы росли хорошо. С неясными думами стоял он над зелеными волнами. В этот залив впадают воды великих рек – Тигра и Евфрата. Там, на их берегах, лежит могущественное царство – Вавилония. Там, где-то на Евфрате, воевал его прадед Киаксар…

Начинался отлив, медленный и незаметный в этом море. Кир ждал, когда обнажится дно, и потом, как мальчишка, удивлялся ветвистым колониям кораллов, крабам и моллюскам, сверкавшим, словно драгоценные камни, на мокром песке…

А потом он переправлялся на остров и сидел там на берегу с ловцами жемчуга. Груды крупных раковин с прилипшей на них тиной громоздились у его ног. В этих раковинах, поднятых со дна моря, таились драгоценные жемчужины – и розоватые, и с оттенком желтизны, и белые, полные теплого сияния.

Ловцам они не доставались – хозяева отбирали жемчуг. Изнуренные, с воспаленными глазами, ловцы ныряли с открытыми глазами на глубину пяти – семи метров, зажав нос костяными рогульками, с грузом, подвешенным к ногам. Жемчужины украшали тиары [4]4
  Тиара – головной убор персидских царей.


[Закрыть] царей, сияли на груди богатых вельмож. А недолговечная жизнь ловцов жемчуга проходила в беспросветной нищете. Обо всем этом они рассказывали Киру.

Кир заглядывал в тростниковые, обмазанные глиной хижины рыбаков и здесь тоже находил друзей и собеседников.

Кир проносился со своими спутниками по каменистым пустыням и степям, останавливаясь ночевать в стойбищах пастухов, которые пасли свои стада грубошерстных овец, стада верблюдов и лошадей, коров, буйволов и ослов.

И всюду, где ночевал, где ел пшеничные лепешки и пил кислое вино, он подолгу разговаривал с людьми. Он хотел знать. их мысли, их чаяния. Чтобы управлять людьми, надо знать, как и чем они живут.

И всюду люди, что постарше, старались молчать, вздыхая и опуская глаза. А те. что помоложе, охотно отзывались на его пытливые вопросы. Жить тяжело, трудно. Мидийцы задушили налогами. Запугали жестокостью. Ярмо рабства становится невыносимым. Но что делать? Астиаг силен, в его руках войска, и военачальники не персы, а мидяне.

Кир слушал внимательно. И молчал. Он знал Астиага и давно научился осторожности.

А когда Кир, окруженный молодыми персами, возвращался домой и все они снова принимались за игры, за стрельбу из луков, за соревнования в скачках и всяческие забавы, то даже самые близкие друзья Кира не догадывались, что он помнит все увиденное и услышанное в дальних поездках и что он подолгу думает об этом.

Сегодня, опаленный зноем каменистых дорог, Кир, едва умывшись, пришел к отцу.

– Отец, ты был на Демавенде?

Камбиз с удивлением посмотрел на него. Яркие глаза Кира были широко открыты. В них светилась отвага и еще какая-то глубокая, затаенная, непонятная отцу мысль.

– Нет. Я даже не видел Демавенда. Ведь это очень далеко.

– Я знаю. Когда я жил там… – Кир не хотел произносить имени Митридата, – мне рассказывали…

Кир мог бы поведать отцу, что рассказывали ему о Демавенде, об этой высочайшей вершине хребта Эльбурса, когда он жил «там». Когда-то этот вулкан извергал пепел и лаву, наводя ужас на. всю страну. Теперь он молчит, и только маленький вулкан Дуде-Кух на его южном склоне еще дымит и дышит сернистым газом, расстилая сизую дымку по окрестным горам.

– А кто-нибудь был там, на вершине?

– Нет, – отвечали ему, – там лед и холод.

– А летом?

– И летом. Человек сразу умирает, если вздумает подняться туда. Там живут демоны. И маги пришли от Демавенда. У подножия этой горы – их родина.

Ему рассказывали об угрюмых зубчатых гребнях Демавенда, покрытых желтой серой. О камнепадах, грохочущих там. О долинах, закованных льдом, о ледяных барьерах, преграждающих человеку доступ к жилищу богов…

Но Кир избегал разговаривать с отцом о том времени, когда он жил в хижине пастуха.

– А у нас в Персии есть такая же высокая гора?

– Нет.

– А могу я добраться до Демавенда?

– Зачем тебе туда?

– Я хочу знать: далеко ли видно оттуда?

– Никто не знает этого. Не узнаешь и ты.

– Мазандеран видно?

– Думаю, что видно.

– А Деште-Кевир?

– Деште-Кевир видно тоже.

– А дальше?

– О чем ты говоришь, Кир?

– Я хочу знать: виден ли оттуда Вавилон?

Отец сверкнул на него взглядом и отвел глаза.

– Ты – внук своего деда, Кир. Ты меня пугаешь. Что тебе надо в Вавилоне?

– Царь Киаксар ходил в Ассирию. Он воевал с Ниневией и победил. А когда я буду царем, я возьму Вавилон.

Камбиз быстро оглянулся. В покоях никого нет, но у Астиага везде есть уши.

– Я не хочу слушать тебя. Молчи!

Но, видно, речи Кира затронули его тайные мечты, которые он даже себе самому боялся высказать.

– Царь Астиаг сам возьмет Вавилон. Он давно готовится к этому походу. А при чем здесь ты? – стараясь сохранить строгий вид, сказал Камбиз. – Ты – внук царя. Но ты – сын перса. Сын Камбиза, данника Мидии!

Тяжелая горечь прозвучала в этих словах. Разве забывал Камбиз когда-нибудь, что его Персия в рабстве? Разве забывал, что он сам, хотя и царского рода, ниже последнего из мидян? Разве не устал слышать от мидийской родни своей жены, что он живет с женщиной, которая намного выше его по рождению и которая так унижена своим браком с ним, с персом!

Глаза Кира вспыхнули.

– А разве у Астиага есть сыновья? – запальчиво спросил он. – Или есть другие внуки? И разве царь Астиаг бессмертен?

– Благодари богов, что ты еще жив! – закричал Камбиз. – Хватит! Я больше не слушаю тебя!

И он вышел, зажав уши руками.

ПИСЬМО ГАРПАГА

Может быть, веселые, пестрые дни цветущей юности Кира, которые мчались, полные приятных забот, путешествий, игр и развлечений, совсем отодвинули бы тяжелые воспоминания детства и мстительную ненависть к тому, кто сидит сейчас за семью зубчатыми стенами в Экбатанах, к тому, кто держит в рабстве его отца, к тому, который когда-то приказал убить его… Может, еще ждал бы Кир в бездействии поворота своей судьбы, если бы обо всем, что случилось тогда, забыл Гарпаг.

Но Гарпаг ничего не забыл.

Он был тем же преданным царю вельможей. Он охотно выполнял поручения Астиага, был всегда спокоен, всегда почтителен. Все, что ни делает царь, хорошо. Все, что он решает, мудро. Он весь принадлежит царю. Пусть в любую минуту Астиаг потребует от Гарпага его жизнь – Гарпаг умрет!

Но, приходя домой, он становился самим собою. Печальная тишина покоев неизменно напоминала ему о том маленьком живом человеке, который ушел отсюда, посланный на смерть его рукой… Гарпаг видел его; он видел вдруг расширившиеся от страха глаза мальчика, когда, запнувшись, он остановился на пороге. Гарпаг протягивал руки, будто стремясь удержать ребенка, и тут же, опомнившись, бессильно опускал их.

И тогда он скрежетал зубами и злым шепотом проклинал Астиага и призывал на его голову гнев всех богов, какие только могут вмешаться в жизнь человека. И, устав от проклятий, плакал.

Гарпаг еще не знал, как отомстит царю. Но его мысль работала над этим неустанно. Он должен отомстить, и он это сделает. Но как? Что он может сделать Астиагу, человеку подозрительному и осторожному, который всегда окружен охраной за своими семью стенами? Ведь не может же он собрать войско и захватить царя и потом казнить его так, как он заслуживает за свою свирепость! Гарпаг только родственник царя, но царем он никогда не будет.

Тут перед ним возникал Кир. Вот кто будет царем! Рано или поздно он будет царем. Он поможет Гарпагу отомстить за все. Только нельзя допустить, чтобы Кир забыл о прошлом.

И Кир время от времени стал получать тайные подарки из Мидии.

То прибывали кони из Нисейской равнины, самые лучшие кони страны, которые славились своей выносливостью, быстротой и красотой, – подарок Киру от Гарпага.

То привозили египетский чешуйчатый панцирь, украшенный золотом, – подарок Киру от Гарпага.

То красивый красный, расшитый золотыми птицами плащ, достойный царского плеча, – подарок Киру от Гарпага.

Кир принимал и благодарил. И Гарпаг знал, что юный Кир помнит о нем.

Годы шли. Гарпаг торопил их. По ночам, лежа без сна, он считал и подсчитывал, сколько лет теперь Киру. Гарпаг знал о мальчике все: что он растет, как выхоленное деревцо; что он лучше всех своих товарищей скачет на коне и стреляет из лука; что он красив, как молодой месяц… Скоро, уже скоро станет Кир взрослым, станет мужчиной, с которым можно будет вести серьезный и трудный разговор. Как-то он отзовется на то, что ему скажет Гарпаг?

А пока подрастал Кир, Гарпаг не терял времени. Осторожно, с опаской, с каждым порознь он вел тайные разговоры с мидийскими вельможами.

– Наш царь жесток, – говорил он, – мы никогда не можем поручиться за то, что будет через день, через час. Нынче он тебе улыбается, завтра прикажет схватить и заковать в цепи, зарезать, пустить стрелу из-за угла. Как дальше жить с таким царем? И почему мы должны терпеть его?

А так как в редкой семье кто-нибудь не пострадал от Астиага, то придворные всё чаще и внимательнее прислушивались к Гарпаговым речам. Одни соглашались. Другие робко отмалчивались. А третьи сами горели от ярости и готовы были на все, чтобы отомстить Астиагу за свои беды и горести. И каждый спрашивал:

– А кто же у нас будет царем? Ведь у Астиага нет сына!

И Гарпаг каждый раз отвечал:

– Но у него есть внук.

Постепенно имя Кира все чаще стало повторяться в домах влиятельных людей. Мидийским вельможам надоело трепетать перед Астиагом, он утомил и раздражил их своей жестокостью, вспышками своей ярости, своим безграничным своеволием и вероломством.

Вельможи молчали и прятали глаза перед Астиагом. А царь, уверенный в своем могуществе, ничего не замечал, ничего не подозревал.

У него не нашлось ни одного друга, который предупредил бы его. Вокруг были только враги. Астиаг достаточно потрудился в своей жизни для этого.

Наконец наступил день, когда Гарпаг решил открыть свой замысел Киру.

Но как сообщить ему об этом? Как узнать, согласен ли Кир стать их царем при живом царе. При такой игре на кон ставится жизнь. Астиаг, если победит, щедро расплатится казнями и пытками.

Как сообщить Киру? Кир живет в Персии. Все пути из Мидии охраняются стражей. Всюду лазутчики и шпионы. Письмо, отправленное в Персию, будет немедленно прочитано.

Пришлось пойти на хитрость. Гарпаг приказал доставить ему битого зайца.

Взяв зайца, Гарпаг заперся в своих покоях. И там тайно, чтобы никто не знал и не видел, разрезал живот зайца, и сделал это так искусно, что не тронул шерсти. В живот зайца он вложил свое письмо, в котором рассказал Киру обо всем, что задумал. И снова зашил зайца. Потом он позвал своего самого верного слугу.

– Возьми зайца, – сказал он, – и возьми сеть. Если спросят, кто ты, куда идешь, скажи, что ты охотник, вот поймал зайца и теперь идешь домой. А сам иди в Персию, в дом Камбиза. Найди Кира и передай ему этого зайца. И скажи ему: пусть он собственноручно разрежет зайца, но чтобы при этом никого не было.

Верный слуга взял зайца, сунул его в сеть и тотчас отправился в дорогу.

Молодой Кир удивился, когда, вернувшись с охоты, увидел человека, дожидавшегося его с зайцем.

Но, заглянув ему в глаза, Кир не стал ни о чем расспрашивать.

– Разрежь зайца, чтобы никто не видел, – шепнул ему слуга Гарпага.

Кир заплатил ему, сделав вид, что сам просил доставить зайца. Слуга тотчас ушел.

Кир, волнуясь, заперся в своих покоях и, схватив кинжал, нетерпеливой рукой разрезал зайца. Осторожно вскрыв ему живот, он достал письмо.

«Боги хранят тебя, сын Камбиза, – писал Гарпаг, – иначе ты не поднялся бы на такую высоту. Отомсти Астиагу, своему убийце. Он желал твоей смерти. Ты живешь только благодаря богам и мне. Я полагаю, что все давно тебе известно: и то, как поступили с тобой, и то, как я наказан Астиагом за то. что не погубил тебя, а передал пастуху. Если пожелаешь довериться мне, будешь царем всей земли, в которой царствует теперь Астиаг. Склони персов к восстанию и иди войной на мидян. Если Астиаг назначит полководцем меня в войне с тобою, то случится желательное для тебя. Если же кого-нибудь другого из знатных мидян, все равно, ибо мидийская знать прежде всех отложится от Астиага и постарается вместе с тобой низвергнуть его. Так как здесь все готово, то действуй, действуй возможно скорее».

КИР ДЕЙСТВУЕТ

Кир с пылающими глазами и крепко сжатым ртом долго сидел над посланием Гарпага.

»…Если пожелаешь довериться мне, будешь царем всей земли… «Царем всей земли!

»…действуй возможно скорее».

Действуй! Но как действовать? Что надо делать?

»…склони персов к восстанию…»

Но как склонить? Если он сейчас начнет говорить об этом с персами, то кто поручится, что в ту же ночь не помчится предатель к Астиагу с доносом?

Нет. Так просто это дело начинать нельзя. Посоветоваться с отцом? Но Камбиз слишком робкий и осторожный человек. Он женат на царской дочери, а живет почти в изгнании. У него отняли и чуть не погубили сына-первенца, и он отдал своего сына, даже не пытаясь защитить его!

Нет, отец ему в этом деле не советчик.

Юный Кир в ту ночь не ложился спать. Мысли вихрились, не давали успокоиться. На секунду мелькнуло: а может, отказаться от этого чересчур рискованного дела? Но только мелькнуло – Кир уже не мог отказаться от тех головокружительных перспектив, которые в таком блеске раскрылись перед ним.

»…будешь царем всей земли, в которой царствует теперь Астиаг».

«Но я никогда не буду таким царем, как Астиаг, – думал Кир. – Он злодей и убийца. Он не знает границ своей свирепости, его боятся и ненавидят. Я освобожу от него Персию. Я верну ей свободу. Персия! Как она придавлена, в каком она презрении! Я должен освободить страну моих отцов, страну моего народа. Я должен. Но как?»

Долго обдумывал Кир предстоящее ему дело. И, наконец, решил, что без хитрости ему не обойтись.

И вот что он придумал.

Кир написал письмо, поставил подпись Астиага и запечатал. И объявил всем, что письмо это получил от царя.

Чтобы прочитать письмо, он созвал персов – всех, кто мог прийти на площадь. Персы собрались, всем было важно знать, что пишет царь их соплеменнику Киру.

Кир вскрыл письмо и прочел его вслух. В письме говорилось, что царь Астиаг назначает своего внука Кира военачальником персов.

Известие это было принято хорошо. В первый раз с тех пор, как Мидия поработила Персию, военачальником над персами стал перс. Сразу какие-то еще не ясные, но радостные надежды засияли в глазах людей, какое-то оживление появилось в разговорах. В один голос они приветствовали своего нового военачальника Кира.

– Теперь, персы, слушайте меня, – сказал Кир, чувствуя, как радость и надежды народа приподнимают его и наполняют его сердце смелостью. – Предлагаю вам явиться сюда завтра с косами в руках.

Кир позвал не всех персов. Он отобрал наиболее уважаемых и влиятельных людей из племен пасаргадов, марафиев, маспиев. Пасаргады – племя, к которому относился и род Ахеменидов. К этому роду принадлежал отец Кира, а значит, и сам Кир.

Когда те, кого позвал Кир, явились к нему с косами в руках, он приказал им выкосить за один день огромный луг, совсем заросший бурьяном и терновником. Персы недоумевали, однако тотчас принялись за работу. Они верили, что Кир назначен Астиагом управлять ими, а при имени Астиага каждого пробирала дрожь. Они радовались, что военачальником назначен именно Кир – молодой перс, умный, рассудительный, смелый. Они только не могли понять, что придумал Кир и зачем заставил делать эту трудную рабскую работу.

К закату солнца луг был скошен. Он лежал чистый, ровный, только косматые кучи бурьяна чернели на нем.

К концу работы Кир явился на луг.

– Я вижу, вы сделали то, что я велел. И сделали хорошо, хотя вам и пришлось как следует потрудиться. Теперь я прошу вас всех явиться сюда завтра, но предварительно хорошенько омывшись.

Всё так же недоумевая, персы разошлись по домам.

Ночью Кир приказал согнать в одно место отцовские стада – коз, овец, быков. Всю ночь шли приготовления к пиру – резали скот, жарили мясо, запасали вино.

Камбиз ни во что не вмешивался. Он подозревал, что Кир затевает опасное дело, но понимал, что удержать и помешать ему он уже не сможет. Со страхом и радостной надеждой он следил за его распоряжениями и не мешал Киру.

Да и как помешать, если сам Астиаг назначил его военачальником!

Утром персы явились снова в ожидании: что же Кир заставит делать сегодня? Кир встретил их любезной улыбкой и пригласил расположиться на лугу Слуги поспешно стали разносить мясо и вино, а Кир ходил среди гостей – угощал их, приветствовал, как своих самых лучших друзей и родственников. И по всему лугу зашумело веселье.

Пир окончился только к вечеру. Но прежде чем гости разошлись, Кир обратился к ним:

– Что вы предпочитаете, персы: вчерашнее или сегодняшнее?

Персы с улыбкой переглядывались.

– Между этими двумя днями большая разница! – отвечали они. – Вчерашний день – одни лишь тягости, а сегодня – только удовольствия!

Кир тотчас подхватил эти слова.

– Таково ваше положение, персы, – сказал он. – Если вы последуете за мною, то будете пользоваться многими благами, будете свободны от работ, которые дают только рабам. Если же откажетесь, то будете обременены так, как были вчера. Я чувствую, что божеским определением назначен освободить вас: следуйте за мной и будете свободными. Вы же, персы, – я в этом уверен – ничуть не ниже мидян, и уж подавно не в храбрости.

Слова эти были неожиданны и потрясающи. Восторженный гул долго стоял над лугом, где догорали пиршественные костры. Персы давно были готовы вступить в бой за свою свободу, но у них не было вождя.

Теперь вождь явился.