Текст книги "Путешествие на восток"

Автор книги: Любовь Федорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Раз командует, значит, дела не так уж плохи, – заключила Шер. – Ну-ка, деточка…

Нэль почувствовал, что вместе с туфлями с него потащили юбку. Он приоткрыл один глаз и увидел, что государь вышел. Нэль был настолько не в себе, что даже не разглядел лица императора, когда тот находился рядом без маски.

– Он вернется? – пробубнил в подушку Нэль.

– За себя не беспокойся, – отвечала Шер. – Никто тебя не тронет.

– Где мои вещи?

– Вот.

Пришлось открыть второй глаз и оторваться от подушек, чтоб увидеть это «вот». Браслет с резаком Нэль взял и нацепил на руку. Потерять его он боялся гораздо больше, чем аптечку. Шер обошла кровать, села у него за спиной и взялась за крючки и завязки.

– Чем вы меня напоили? – спросил Нэль.

– Вином.

– От вина так не бывает.

– От вина бывает еще и не так. Но если ты спрашиваешь про пьяный гриб, то он здесь, в пузыречке. Его придумали нюхать монахи. Кому ночную службу в монастыре выстоять трудно – пользуются.

– А что потом?

– Потом пьешь понемножку вино, чтобы в обморок не падать.

– Я не про гриб.

– А я про гриб.

– Я хотел спросить, что будет дальше?

– Дальше я хотела бы тебя умыть, если ты не против.

– Я сам.

– Ну, попробуй.

Героическим усилием Нэль сел на постели. Платье с него Шер стащила, он остался в чулках и тонкой рубашке.

– Вон туда, – из-за его спины показала пальчиком Шер. – Отодвигай стену вправо, и найдешь все, что тебе может понадобиться.

За скользящей на роликах дверью находился вполне цивилизованный санузел. Какие-то крылатые жучки в прозрачных колбах по сторонам зеркала давали бледный голубоватый свет. Увидев свое лицо при таком освещении, Нэль ужаснулся. Щеки осунулись, губы обкусаны, краска черными кругами расплылась вокруг глаз. Золотая пудра, которой его обсыпали с ног до головы на церемонии бракосочетания, блестит на носу, а волосы, намазанные чем-то для сохранения завивки, склеились и стали на ощупь вроде снятой рубанком деревянной стружки.

Нэль открыл кран над раковиной и сунул голову под струю теплой воды. Жить сразу стало легче. «Чего я испугался? – уговаривал он себя. – Чего раскис, на самом деле? Мне нечего бояться. Мне обещали безопасность. Если они не станут выполнять своих обещаний, я начну сопротивляться, вот и все». О том, что решить всегда проще, чем сделать, он сейчас не вспоминал.

Когда он вышел из туалетной комнаты, Шер в каюте не оказалось. На небольшом низком столике был накрыт ужин. Пес сидел рядом, пристально смотрел на прикрытые крышками блюда, и время от времени облизывался и выразительно вздыхал. Слегка пошатываясь, Нэль добрался до кровати, упал на перину. Таю его бросили, полулюди его, похоже, тоже бросили. Осталась собака, которой нужен не Нэль, а его ужин. Закономерное положение всякого предателя, о чем горевать. Не надо было любить Верхнего, не надо было родиться Нижним.

– Можешь съесть, – разрешил он собаке. – Я не хочу.

Звякнув, покатилась по полу золотая крышка. Нэль протянул руку к кувшинчику с вином. Свадьба, говорите? Ну, пусть будет свадьба.

Основная проблема, связанная с гибелью предыдущей экспедиции таю на Та Билане, заключалась в том, что произошло это событие довольно давно. Приполярные области на предмет обнаружения останков исследовались новой экспедицией в последнюю очередь – не туда «Летучий Змей» должен был падать. Однако после обработки данных по сканированию поверхности планеты получилось два возможных места кораблекрушения. Оба по другую сторону океана. Одно вовсе за чертой полярного круга, другое на полтысячи километров южнее. Возможно, «Летучий Змей» развалился во время падения на несколько частей. В любом случае, надеждам на быстрое получение какой-либо информации от него не суждено было исполниться немедленно. Подготовка экспедиции предполагала извлечение останков корабля из-под воды или из джунглей. Но «Летучего Змея» следовало вырубать изо льда на другой стороне планеты. Без серьезной материальной и энергетической базы, так и не прибывшей на Та Билан, нечего было и думать о расшифровках «черного ящика» или остатках бортжурналов. Четыреста человек с «Летучего Змея» погибли зря. Их путешествие не принесло никому никакой пользы. Они успели передать на Тай сообщение о нападении – и больше ничего.

Фай много думал о странностях истории Бенеруфа и Та Билана. Поначалу он решил, что этот мир – одна из выживших в войне планет Колонистов. Его прежние предположения не подтвердились. Не сходились даты и результаты анализов. Цивилизация полулюдей, населявших вторую планету, была определенно старше мира Тай не на тысячу-другую, а на все десять или двадцать тысяч лет.

Если бы гипотеза о раннем колониальном мире подтвердилась, все выглядело бы логично. Мир Тай заселялся искусственно. Идея создания полноценного человека и сами таю родились в межзвездных лабораториях Корпорации научно-технического развития. Даже известно, за какую цену продала Корпорация первых настоящих таю вместе с секретом их воспроизводства поселенцам мира Тай. То, что таю и их создатели генетически вполне совместимы и, по сути, представляют собой единую, разделенную на три пола расу – вполне понятно. Первоначальная генетическая база у них одна и та же.

Но откуда в неразвитом с технической точки зрения мире тот же самый генетический материал? Кто здесь живет? Как, откуда и когда они здесь появились?

Если даже Та Билан подвергался когда-либо терраформированию – ни следа, ни памяти от прямого воздействия не осталось, только косвенные улики. Есть собаки, кошки, свиньи, крысы, тараканы – как на Тай. В саду цветут знакомые жимолость, сирень и жасмин. А еще кошачья лапка, винная ягода, саврская лоза и колючник – их на Тай не было и нету. И это здесь, в Таргене. А на далеком Белом Севере, в Известковых Пустотах под землей живут драконы и пещерные львы, ничего общего не имеющие ни с рептилиями, ни с семейством кошачьих. Пчелы там черные в белую крапинку, у них серебристые тонкие крылья и есть глаза на сочленениях лапок. А муравьи размером с палец и собираются на зиму в ком величиной с дом…

С Бенеруфом все нормально: есть установки для создания атмосферы. Давно, до войны Корпорации с Торгово-промышленным союзом кто-то сам делал для себя третью планету или заказал ее Корпорации. А на Та Билане в то же время вовсю процветала независимая, хотя и примитивная цивилизация. Может быть, здесь находилось что-то вроде вивария, лабораторного садка, источника чистого сырья? Не отсюда ли шла подпитка свежим генетическим материалом для той же Корпорации? Или, может, та-биланцы существовали до Корпорации, до Торгового Союза, до Колонистов, до таю и продолжают жить сами по себе так же самостоятельно и на той же ступени технического развития? Ни о чем подобном Фаю не было известно.

В информационных хранилищах Тай имелись сведения о других населенных мирах. Из тех времен происходили сами термины: «Колонисты», «терраформирование», «Торгово-промышленный союз». Но те миры погибли один за другим. Некоторые сами – они не могли существовать в отрыве от космического сообщества. Другие, более жизнеспособные, методично уничтожила Корпорация. Уничтожила абсолютно, превратив в пояса астероидов, туманности и излучение. Из всех колониальных миров единственный Тай получил шанс восстать из пепла – шанс минимальный, почти неосуществимый. Только потому, что Тай, по большому счету, был детищем самой Корпорации, а не Колониального управления.

А почему в войне выжил мир Та Билан? Потому что не знал о ней и не мог принять участие? Или по какой-то другой причине?.. Ответов на эти вопросы информатории Тай не хранили. О Та Билане вообще не нашлось никаких сведений. О Бенеруфе сведения были: третья планета принадлежала Колониальному управлению, она стояла в очереди на терраформирование и колонизацию. А вторая планета стала открытием «Летучего Змея». И его могилой.

Глава 3

Гадательная книга покойного Дарга лежала у государя на столе, открытая на случайной странице. «Опасайся призраков прошлого» – было написано там большими красными буквами. Государь злился. В каюту, заменявшую ему на «Ивис» кабинет, давно должны были доставить Иная. Но посланные за священнослужителем люди замешкались с этим простым поручением, задерживая отплытие. Прислали государю сказать, что эргр Инай внезапно почувствовал себя плохо и, нравится это государю или нет, а ждать все равно придется. Принц Ша тихо сидел в углу, опустив взгляд. Он прекрасно видел, что отец раздражен, и, как в детстве, ни словом, ни движением старался не привлечь к себе внимание.

Наконец послышался шум на пристани. Инай прибыл. Выглядел он на самом деле неважно. Очень бледный, с лихорадочным блеском в глазах. Болезненный вид духовника сильно встревожил отзывчивого Ша, но спросить о причинах недомогания он при отце не посмел. Что же касается государя, то ему выяснять такие мелочи было некогда.

Государь стоял посередине каюты без маски.

– Рассказывайте, эргр Инай, – велел он.

– О чем, мой государь? – вежливо склонившись, спросил слуга Единого.

– Не мне. – Государь указал рукой на поднявшего голову принца. – Вы собирались посвятить моего сына в ваши с киром Аксагором тайны. Как вы там сказали… «Нельзя быть палачом и действовать осторожно. Нельзя быть врачом и не причинять боли»? Пожалуйста. Ша вас внимательно слушает.

Эргр Инай медленно выпрямился. Он молчал. Бледность его приобрела зеленоватый оттенок.

– Ну что же вы? – удивился государь. – Может быть, подождем кира Аксагора – он подскажет вам, с чего лучше начать ваш сложный разговор? За ним послали, только он отлучился куда-то. Но его непременно догонят.

– Отец! – Ша встал. – Государь!.. Это я решил взять в жены кирэс Таани, за мой выбор эргр Инай и кир Аксагор никак не отвечают!

– Молчи, – государь махнул на сына рукой. – Речь не о тебе с Таани. Эргр Инай с киром Аксагором вели беседы о государстве и власти. И твое счастье, что тебя они еще не посвятили в свои планы. Иначе бы мы разговаривали не здесь и не так.

Эргр Инай пошатнулся и прижал ладони к нижним ребрам.

– Вы больны, эргр Инай? – с тревогой спросил Ша.

Вместо ответа Инай согнулся пополам и боком повалился в ноги государю. Дернулся несколько раз и затих. По подбородку его текла желтая пена.

Государь, только что собиравшийся произнести: «Не всякая болезнь к смерти», – смотрел то на Иная, то на побелевшие трясущиеся губы своего сына.

– Что, Ша, ты никогда не видел смерть вблизи? – спросил он. – А если б на его месте сейчас оказался я, что бы ты делал?

Ша замахал руками и бросился прочь из каюты, ему стало дурно.

Государь позвал охрану. Но прежде чем тело Иная вынесли, поворошил его одежду и отыскал в кисточке на левом сапоге свою булавку. Самостоятельно и случайно в такое место она попасть могла, лишь проделав головоломный эквилибристический трюк. Это было чьих-то рук дело.

Государь сжал теплое тельце булавки в кулаке. В отличие от своего прежнего хозяина, колдовская булавка была жива и довольна своей булавочьей жизнью. Император думал вот о чем: никогда раньше он не унижался до слежки за своими домашними. Но теперь он поставлен в такое положение, когда лишняя щепетильность идет только во вред. Не подложить ли седьмую булавку Ша?..

Окончательно обдумать эту мысль государь не успел, потому что от первого абонента поступил срочный вызов. Аджаннар поторопил телохранителей, сам закрыл за ними дверь и достал из секретера переговорную коробочку. Тихо произнес в нее:

– Слушаю.

– Чем ты там занимаешься?

– Я только что женился, у меня первая брачная ночь.

– У тебя война в савр-Шаддате! Северная армия разбита. Правое Крыло уничтожено, Левое отступает в Агиллею. А в Агиллее мятеж.

– Черт, – сказал государь. – Ты откуда знаешь? От твоего Ардана до Агиллеи три тысячи лиг.

– Эргр Скиллар Скей рассказал. Он сейчас в Ренне. Это с тобой он не разговаривает, а со мной – очень даже.

Государь молчал.

– Ладно, ты не грусти, – посоветовал абонент первый. – Я понял, что был неправ, я приеду. Вместе наведем порядок.

Через десятую часть стражи «Ивис» уже под всеми парусами летел в Столицу, а разговор с киром Аксагором был перепоручен Тайной страже.

Проснулся Нэль оттого, что пригревшегося рядом с ним пса кто-то тащил из постели за задние лапы.

– Ну и компанию ты себе нашел, – произнесла в темноте Шер. – Господин Якс – вор и кобель, каких поискать. Посмотри, с кем ты делишь постель: он сожрал весь твой ужин.

– Я разрешил, – отвечал сонно Нэль.

– Мы почти в Столице, пора вставать.

– Уже?

– В Царском Городе выспишься.

– А где государь?

– А он тебе нужен?

– Нет.

– Так зачем же ты спрашиваешь?

– Не знаю…

Шер тихонько засмеялась, и Нэль почувствовал ее руки у себя на коленках под одеялом.

– Государю не до тебя, – сказала Шер, и мягкие ладошки двинулись по его ногам выше. – И не до меня. Но нам без него тоже может быть неплохо, верно?..

В первый момент Нэль попытался осознанно воспринимать происходящее. Ему казалось, что он сбежал бы, если б не выпил вечером все оставленное вино. Или оттолкнул бы ее, если бы имел побольше выдержки. Она же была чужая. Совсем чужая и другая. Но когда Шер целиком оказалась под одеялом, расстояние между ними как-то вдруг исчезло и различия мгновенно сгладились. В тех полулюдях, к которым Нэль близко присмотрелся, присутствовало одно ценное качество, которым обделен был Лал: страстность. С ними Нэль не успевал застесняться, вспомнить о совести, о нравственном долге или остыть и подменить изначальные побуждения души и тела тупой привычкой. Он ухватил Шер за мягкие ляжки и посадил ее на себя. А что тут такого? С полулюдьми события шли стремительно. Именно так, как должны идти. Думать было некогда. Думать было незачем. Само собой все получилось так сладко, что Нэль не отказался бы еще разок.

Но на палубе офицеры начали выкрикивать команды, затопали ноги матросов и солдат, заскрипели снасти, поменял курс корабль, и Шер, оглянувшись на иллюминатор, выскочила из постели и засуетилась:

– Мы уже в Столице! Быстрей, быстрей, бегом, бегом! – и стала тормошить Нэля, сознание которого еще пребывало в сладком тумане.

«Если так пойдет дальше, – думал Нэль, пока она его одевала, – мне может здесь даже понравиться». Сейчас он чувствовал себя намного увереннее. Однако государя еще по-прежнему боялся. Настоящую разницу между мужчиной и женщиной Нэль понял: то, что женщина выклянчит лаской, то, о чем таю договорится и обменяет, для мужчины в порядке вещей – просто отобрать.

Дин спал в своем городском кабинете – при свете лампы, в сапогах и не раздевшись. Известий из Эгироссы он не ждал до рассвета, а к сильному нервному напряжению за последнее время притерпелся. Свадьба состоялась, хоть и наспех. В Столице уже нашлись недовольные, говорили: ну кто так женится, все впопыхах, никакого настоящего праздника, никаких ночных гуляний, ни подарков, ни фейерверков, ни застолий. Словно государь себе невесту украл, да и сбежал с нею. Ни к чему хорошему это не приведет. Другие, наоборот, оказались довольны и рассуждали, что не все же денежки из казны тратить на праздники, можно и приберечь на что-то полезное для государства.

Приснилось Дину вот что: на большой площади при стечении народа государь в справедливой маске вешает ему на шею награду за заслуги перед отечеством. Дин смотрел-смотрел, который из государей под маской – Аджаннар или Шаджаннар, – ничего не понял и проснулся. Взглянул на часы: без четверти вторая стража ночи. Сон был вещий, это ясно. Очень четкий и последовательный, будто наяву. Дин усмотрел в этом хорошее предзнаменование. Потянулся к колокольчику, чтобы вызвать слугу, а тот вдруг сам вошел. Парусник «Ивис» только что прибыл в Порт.

Господин Дин пригладил волосы и взял белую рысью маску. Для Царского Города его пропуск был действителен днем и ночью. С Ман Мираром дело обстояло хуже. Для того чтоб проникнуть в кабинет государя за указом о назначении Волка Первым министром, пришлось унизиться до подделки подписей и печатей. Хорошо еще, что бдительность охраны в моменты отсутствия государя в резиденции слегка ослабевала.

Дину хотелось зайти перед отъездом к жене и сыну, но он подумал, что этот визит слишком походил бы на прощание. А ему нужно было, чтобы сон сбылся. Поэтому он прощаться не пошел.

Нэль не понимал, куда полулюди постоянно торопятся. Шер объяснила, что при государе всегда так. Государь не может ждать. Как он говорит – так и надо исполнять, и хоть из кожи выпрыгнуть при этом. Нэль спросил: «Зачем такое сопровождение – целая армия вокруг?» Шер засмеялась и сказала: «Чтобы привлечь внимание».

Нэль подумал, о чем бы спросить еще. Его интересовала жизнь при дворе – пусть на время, но под нее надо будет подстраиваться. К своим Нэль собирался вернуться героем.

Государя он видел мельком, и опять без лица – в маске. Но то, что государь сильно на всех зол, понятно было по его приближенным.

– Он всегда такой сердитый? – спросил Нэль.

– Он не сердитый. – Шер проводила императора ласковым взглядом. – Он просто не терпит беспорядка.

Для них с Шер на пристань была подана карета. Государю подвели коня. Рядом с императором все время находился его взрослый сын в маске птицы с серебряными перьями. С сыном государь тоже не ладил.

Нэль наблюдал за лицом своей спутницы.

– Ты… его любишь, – догадался он.

– Конечно, – просто ответила она.

– А он тебя?

– Не знаю. Надеюсь, что, по крайней мере, ценит.

– А почему он на тебе не женится?

Глаза Шер погасли, и она пожала едва прикрытым кружевной накидкой нежным плечиком.

– Если б у меня могли быть дети, я стала бы Первой государыней не только до Яати, но и до бедняжки Аисинь, – заявила она, и поглядела на Нэля так, как при первой их встрече – свысока.

Подлинный смысл ответа разумения Нэля не достиг, но зато он понял, что спросил лишнее.

– Извини, – тихо проговорил он.

– Да все равно тебе расскажут, – усмехнулась Шер. – Не я, так другие. Я восемнадцать лет с ним. Каждая юбка в Царском Городе мне смертельно завидует.

Они некоторое время молчали. Процессия двигалась сначала по темным улицам Порта, потом въехала в Столицу и прибавила скорость.

Нэль еще раз пощупал свой браслет: не пропал ли. Звено с маленьким оружием было на месте. Аптечка находилась где-то среди свадебных мелочей, сложенных в круглый расписной короб.

– Шер, ты точно знаешь, что я ему неинтересен? – на всякий случай решил уточнить Нэль. Ему было трудно молчать.

– Хочешь еще пьяного гриба? – вместо ответа поинтересовалась Шер.

– Спасибо, у меня пока прежний из головы не выветрился.

Глаза Шер сузились и настроение, кажется, портилось с каждым оборотом колес, приближающим их к Царскому Городу.

– И почему ты все время задаешь вопросы о государе? – с подозрением спросила она. – Тебя заботит твоя безопасность, или наоборот?

Нэлю пришло в голову, что она ревнует. Он потряс головой:

– Что ты, Шер, я не собираюсь занимать твое место. У меня тоже есть человек, которого я люблю. Там, в моем мире… Шер, я… я просто не знаю, можно ли верить мужчинам. У меня был странный опыт с их участием…

– Верить, малыш, нельзя никому, – наставительно сказала Шер. – А насчет государя… Если сам к нему не пристанешь – он тебя и не заметит. – Она погладила Нэля по щеке, слегка повернув его лицо к себе. – Ты хорошенький. Ты очень хорошенький. Ты можешь ему понравиться. Один раз я чуть не потеряла его из-за такого, как ты. Не приставай к нему, ладно?

– Не буду, – пообещал Нэль, и Шер его поцеловала.

Так они въехали в Царский Город.

Увидев, как освещена площадь перед дворцом и какое количество людей их встречает, Нэль опять застеснялся. На корабле вместо свадебного красного платья Шер напялила на него другое цветом, белое, но в остальном такое же. Нечего было надеяться, что этот разврат когда-нибудь прекратится и Нэлю позволят ходить в нормальной одежде. Хорошо еще, при выходе из кареты голову ему накрыли покрывалом. Он, правда, не был уверен, что от взглядов окружающих теперь скрыт. Зато он сам перестал видеть толпу вокруг. Поле зрения ограничилось несколькими ближайшими смутными фигурами и дорогой под ногами.

Шер шла рядом и держала Нэля под руку. Государь в сектор обзора пока не попадал.

– Шер! – громким шепотом позвал кто-то из идущих позади. – Шер! Откуда он явился такой взбешенный? Что с государем? Чужеземка ему не дала, что ли?

– Прикуси язык, – шикнула на любопытствующего Шер. – Понятия ни о чем не имею. И что тебя так поразило в государе, кстати?

– Видел только, как желваки по скулам ходят, про остальное мне неведомо…

Нэль занервничал и стал оглядываться.

– Цыц, – немедленно заявила ему Шер и сдавила локоть. – Хоть ты не паникуй. И вообще, будь самостоятельнее. Ты теперь государыня, Натаниэль.

Они поднялись по широченной лестнице к парадному входу и вошли во дворец. От одежд почтительно сгибающихся перед Нэлем придворных стоял несмолкаемый шелест. Но стоило пройти – за спиной тут же возникал сдержанный гул голосов. На Нэля сыпали розовые лепестки и брызгали ароматной водой. Холодные капли падали на голые плечи, и Нэль вздрагивал.

Никакого целостного впечатления Царский Город на него произвести не успел – из-под покрывала ничего не было видно, кроме некоторых деталей. Полированный мрамор колонн и лестниц, массивные двери, драпировки из тяжелых, затканных золотом тканей, крученая золотая бахрома на коврах и занавесях, неподъемная мебель, узорные решетки на окнах и в арках переходов, навощенный до зеркального блеска паркет, огромные кисти на портьерах – такими можно драться, наверное… И кругом люди, люди, люди. У Нэля закружилась голова, и он снова начал спотыкаться.

Вот, наконец, императорская спальня. Толстенные двери открылись, чтобы пропустить его внутрь, и с гулким звуком сомкнулись за спиной. Государь свернул в сторону еще по дороге сюда. Шер осталась по ту сторону дверей.

Нэль стащил с головы покрывало. В огромном зале – комнатой это помещение язык не поворачивался назвать – было холодно и пахло сыростью, несмотря на ярко пылающий камин. Невидимая высь потолка терялась в непроглядном мраке. Черно-золотые ковры глушили звук шагов. А посередине, на возвышении из нескольких ступеней, стояла кровать, под балдахином которой мог бы свободно разместиться десяток-другой человек.

Закусив губу, Нэль постоял на пороге.

Гобелены на стенах шевелились от сквозняков. Из-за этого казалось, будто вытканные на них сцены живут своей внутренней жизнью. Там человек поворачивает голову и смотрит. Здесь виляют хвостами охотничьи собаки. Тут колышутся листья деревьев и перебирает ногами ветвисторогий олень.

Нэль поборол нерешительность и маленькими шажками приблизился к фамильному ложу таргских государей. Все-таки, под одеялом неприятностей ждать теплее, чем просто так. Снял туфли, осторожно залез в мягкую темноту. Раздеться он не осмелился: мало ли что. Но потом подумал немного и расстегнул несколько крючков и пуговиц, чтобы жесткий лиф не мешал дышать. Закрыл глаза и представил, что все хорошо.

Получилось не очень. Во-первых, мешало беспокойство вообще. Во-вторых, неприятное чувство открытого пространства в частности. Стены находились слишком далеко, а где потолок, взгляду было и вовсе недоступно. Нэлю еще никогда не приходилось пытаться заснуть в одиночку на середине необъятного спортзала. Спальня в его понимании являлась убежищем, а не чистым полем под бездонным куполом небес.

В-третьих, у него было дурацкое ощущение, будто с гобеленов на него смотрят ожившие картинки. То ли это пьяный гриб так на него действовал, то ли проявилась скрытая до сего часа агорафобия. Раньше он за собой не замечал необоснованных страхов, но сейчас никак не мог с ними справиться.

Дрова в камине стали прогорать, тени сгустились и подступили вплотную к парчовому пологу. Внутри, над маленьким алтарем духов-хранителей горела лампадка – вскоре она осталась единственным источником света в необъятной спальне. Нэль забился в угол и со всех сторон воздвиг баррикаду из подушек. Снял с запястья браслет, лихорадочно его ощупал: на месте ли лазер. Наличие оружия в руках его немного успокоило. Он закрыл глаза. Но, когда спасительный сон был совсем близок, вслед за очередным, похожим на сквозняк шорохом раздался металлический щелчок и сдавленный писк: кажется, где-то за гобеленами сработала крысоловка. Нэль подскочил от неожиданного и мерзкого звука, с перепугу уронил часть подушек на пол и понял, что теперь заснуть не сможет – будет подсознательно ждать повтора. Сел, поджав по своей привычке колени к подбородку, и обхватил их руками. Чтобы привести себя в чувство, укусил коленку – больно, почти до крови. Обычно это помогало. На этот раз не помогло.

Еще примерно через полчаса Нэль пришел к однозначному выводу: он не может здесь больше находиться. От попытки разглядеть что-то в темноте уже болели глаза, а тишина, наполненная дыханьем сквозняков, звенела в ушах. Нэль терпел, пока было возможно. Но терпение подошло к концу. Нужно было выйти отсюда или хотя бы позвать кого-нибудь. Он вылез из постели и подбежал к двери, через которую вошел в спальню. Толкнул – заперто. Минуту постоял, твердя себе, что паниковать глупо, и, в то же время, ясно чувствуя, как его охватывает паника. Под кроватью ему мерещились крысы, за гобеленами – привидения. Он ринулся в противоположную сторону, чудесным образом натолкнулся на какую-то маленькую дверку. Она поддалась. Впереди маячила полоска света. Подхватив юбку, чтоб не путалась в ногах, Нэль пролетел десяток ведущих вверх крутых ступеней и вломился в государев кабинет.

Здесь горели свечи, протоплено было гораздо лучше, и потолок занимал свое законное место прямо над головой, а не неизвестно где. Император, листавший за письменным столом бумаги, поднял голову и посмотрел на Нэля. Кажется, государя его появление даже не удивило.

– В чем дело? – сказал он, переворачивая следующий листок. – Мы же договорились: я не мешаю жить тебе, ты не мешаешь жить мне. Чего не хватает в нашем договоре?

– Там… – сказал Нэль, – темно и… крысы в углах. Я… боюсь.

Это было не самое умное оправдание из возможных, зато чистая правда.

Государь несколько раз моргнул. Нэль опомнился и торопливо застегнул жемчужные пуговки на груди. Император кивнул ему на небольшой диванчик возле портьеры. Там лежало стеганое шелковое одеяло и несколько подушек. Нэль бочком пробрался у государя за спиной, устроился на диванчике и завернулся в одеяло. Его отпустило. Через несколько минут он уже крепко спал.

Принц Ша не знал, что и думать. Ему срочно необходим был Дин, чтобы разобраться в чудовищных вещах, которые наговорил ему царственный родитель. Будто бы в Эгироссе готовился государственный переворот. Что эргр Инай и кир Аксагор – зачинщики заговора против государя и государства. Что его, Ша, не втянули в это дело лишь по чистой случайности – не выбрали удобного случая и сопутствующих обстоятельств для разговора, а свадьба с кирэс Таани как раз предоставила бы и обстоятельства, и случай.

В первое мгновение Ша поддался отцовскому дару убеждения и поверил в его слова. Потом ему на выручку пришел здравый смысл: у всех упомянутых в государевом рассказе людей было слишком много врагов при дворе. И у самого Ша зложелателей предостаточно. Все поведанное государем больше было похоже на клевету, на чью-то злую сказку, подпитанную крохами правдивой информации. И Ша набрался смелости и первый раз в жизни возразил государю. Сказал ему: «Не верю». Сказал твердо, как подобает мужчине. И еще повторил потом несколько раз. Доказательств своей правоты отец ему привести не сумел. Ведь смерть эргра Иная у Ша на глазах не могла считаться доказательством чего бы то ни было.

На том и остановились.

Отец пообещал предоставить доказательства утром, но Ша очень загорелось предпринять что-либо, чтобы близкие ему люди не пострадали. Неожиданная смерть эргра Иная прямо у ног государя сильно потрясла принца. Ша засомневался: а заслуживал ли отец хотя бы той доли доверия, что еще испытывал к нему сын? Ша никогда еще не был замешан в интриги крупнее перемены собственного телохранителя. Жизнь и смерть впервые оказались ставками в его игре. Поэтому первоначально он растерялся и, кроме «не верю», ничего другого отцу сказать не смог. Но о том, что он будет возражать на так называемые «доказательства», у него есть время подумать.

Кроме всего этого, государыня Натаниэль в самом деле оказалась удивительно красива. Маленькая и нежная, как фарфоровая кукла, она могла стать настоящей угрозой судьбе Ша.

Что именно в такой ситуации сделать и как – должен был посоветовать Дин. Дину принц верил. Вот только советника угораздило остаться на эту ночь в нижнем городе. Поэтому Ша выждал, пока суета из-за прибытия государя с новой государыней уляжется, а Царский Город перестанет гудеть, словно растревоженный улей. Принц собрал своих немногочисленных верных людей и отправился с ними к Золотым воротам. Но здесь его ждала новая неожиданность. Ему было категорически отказано в выходе за пределы стен. Если вначале неясное ощущение опасности лишь слегка холодило спину, то тут Ша всерьез испугался. Он вспомнил все, что говорил ему Дин о властителях и власти. Отец Ша был всесилен. Подлинная ситуация с заговором Ша неизвестна. Один единственный неверный или неверно истолкованный государем шаг – и отец может приказать все, что угодно. Например, убить Ша и его людей прямо на площади, под окнами собственной спальни. Многие государи так поступали, почему бы и императору Аджаннару этого не сделать? Бежать из Царского Города невозможно, и принцу нечего противопоставить государевой власти.

Если оговорили эргра Иная, кира Аксагора, Бог знает кого еще, долго ли добраться до самого Ша? А как же Таани? Ей тоже грозит опасность. Раз имя ее попало государю на язык – любимую надо спасать.

В замешательстве Ша сделал полукруг по дворцовому парку и, по дороге к северному крылу, где располагались его комнаты, нос к носу столкнулся с киром Лауром, министром дворцовых церемоний. Неожиданная идея пришла Ша в голову. Кир Лаур слыл человеком недалеким, но высокого о себе мнения. Ша подумал: «Не попросить ли помощи у него?» – однако ничего сказать не успел. Кир Лаур сам предложил ему выход из затруднительного положения.

– Неприятности, мой принц? – с какой-то странной интонацией поинтересовался он. И Ша даже показалось, что министр дворцовых церемоний ему подмигнул. – Не нужно ли вам, случаем, выйти в город?

– Да, у меня там важная встреча, – признался Ша, – ее невозможно отложить. А у Золотых ворот сменили пароль…

– Уж не к советнику ли Дину вы собрались? – громким шепотом осведомился кир Лаур.