Текст книги "Соблазненная подлецом"
Автор книги: Луиза Аллен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Эйврил встала и вышла из лачуги. Скрывшись от судов, стоящих на якоре, она стала подниматься на небольшую островную вершину, где остановилась, глядя через открытый океан на запад.
Ветер был порывистым и прохладным, вода расстилалась смятым шелком с крошечными белыми всплесками, и только в районе рифов виднелись зловещие пятна пены. Она подумала, что могла бы увидеть крушение «Королевы» с такой высоты, но на самом деле это было невозможно. Видел ли кто-либо эту катастрофу с того большого острова – она слышала, его называют Треско, – или корабль пошел на дно, не замеченный никем?
Как можно плыть ночью через этот лабиринт островков и рифов? Она переложила косу через плечо и стала задумчиво играть с ее кончиком, глядя на море. Всего несколько дней прошло с момента крушения, и сколько всего случилось. Она была уже другой женщиной. «Море и страдания изменили меня, – подумала она. – Я думала прежде, что знаю, кто я и чего желаю. Кого желаю».
– Но мои желания не имеют значения, – сказала она вслух, словно споря с кем-то или, может быть, просто отвечая своей совести. – Существует договор, соглашение. Папа сказал, что я выйду за лорда Брэдона.
В конце концов, у нее действительно не было выбора. Чем бы ни было то, что происходит между ней и мужчиной, которого она встретила несколько дней назад и который спас ей жизнь, речь не шла о вступлении в брак. Но именно брак был целью ее жизни, чтобы помогать своей семье, быть добропорядочной женой, поддерживать мужа и продлить род, явив на свет счастливых, здоровых детей.
«У меня был шок, – подумала Эйврил, сидя на траве, затем легла на спину, чтобы смотреть в небо и не видеть беспокойного моря. – Я еще не вполне пришла в себя. Чудом избежала гибели, оплакиваю своих друзей…» В таких обстоятельствах Люку д’Онэ легче было так глубоко потревожить ее сердце.
Яркое светлое небо больно било в глаза. Эйврил перевернулась и легла на живот, приподнявшись на локтях, окидывая невысокую траву перед собой хмурым взглядом. Через минуту она увидела, как небольшой черный жук прокладывает себе путь в траве, которая должна была казаться ему джунглями.
Какими были ее чувства, когда она оказалась во власти этого человека? Люк словно бы заставил ее прожить другую жизнь. Он, безусловно, вызвал в ней низменные чувственные ощущения, о которых она усиленно старалась не думать. Он привлекателен, хотя и не красавец, храбрый, сильный, властный и безжалостный, но даже если он и спас ту женщину от изнасилования, то теперь он без тени стеснения почти соблазнил ее саму.
Мир полон сильных, уверенных в себе мужчин, таких как Элис Линдон и близнецы Чаттертон. Она закусила губу – с ними все хорошо, с ними должно быть все хорошо. Если она смогла выжить, то эти люди тем более смогли.
Да, в мире тысячи привлекательных, сильных, отчаянных мужчин, и она собиралась выйти замуж за одного из них. В то же время тот, кому она обязана жизнью, сейчас шел навстречу опасности. И последствия его смелого поступка были скрыты мраком неизвестности. Трагедия его семьи и изоляция, причиной которой было его происхождение, только усугубляли ситуацию. Несправедливость, которая его преследовала, любого человека озлобила бы и сделала циничным. Она спросила себя, оказался бы он в этой ситуации, будь он чистокровным англичанином, или же и тогда его ждал бы несправедливый суд. Действительно ли Люк знал, чего добивался? Он одновременно желал вернуть себе французский титул и втайне добивался признания как английский подданный?
Эйврил села на траве и посмотрела вниз по склону, туда, где вокруг Люка, стоящего в гичке, собрались матросы. Она поняла, что хотела сделать с тех самых пор, как он внес ее на руках в ту старую лачугу.
Она хотела плыть с ними.
Глава 9
– Феррис.
– Да, мисс?
Только когда она спустилась к самому подножию холма, Хорек оторвался от бережного затачивания ножа на точильном камне. Она присела рядом с ним, внезапно подумав, как удобны штаны в сравнении с этими сковывающими движения юбками, которые она пожелала никогда более не носить.
– Поскольку Докинс ранен, вы поплывете с остальными сегодня ночью.
– Ну да, так и есть. – Он сплюнул на камень и снова со зловещим шипением стали провел по нему ножом. – Чертов увалень.
– А что, все вы будете захватывать корабль и драться на его борту или кто-то должен будет остаться в гичке?
Она пыталась понять тактику захвата брига, и ей казалось, что все нападающие не станут перебираться на борт, тем самым позволив лодке уплыть.
– Кто-то должен остаться, мисс. Даже если б Докинс не был таким жирдяем, кэп все равно оставил бы его в лодке. Только теперь из него гребец никакой – такой ногой не упрешься как следует, так что он ни грести, ни драться не может, да к тому же еще и толще борова. – Он провел по лезвию большим пальцем и крякнул от удовольствия. – В лодке Докинс – просто балласт, раз он ни драться, ни грести не будет. А у нас и без того хватает оружия, карт, провизии. С ними на борт брига не вскочишь, так что кому-то в гичке придется остаться и сторожить наше добро.
– Чья же обязанность охранять лодку?
Это лишало команду уже двух бойцов.
– Моя, мисс. – Он вздохнул. – Я самый тощий и самый верткий. Жаль. Я бы хотел врезать как следует этой сволочи. Хотя смогу подраться на борту французского брига. Мы подойдем к ним, кинем кошки и заглянем в гости.
Он поймал солнечный свет лезвием ножа и жестко усмехнулся, предвкушая этот абордаж.
– Феррис, вы можете меня спрятать в лодке так, чтобы не увидел капитан?
Рот Хорька открылся при ее словах, явив ряд потемневших зубов.
– Я могу остаться в гичке, и тогда вы можете драться, вы же этого хотите, верно? У меня есть пистолет, я могу выстрелить, если кто-то попробует спуститься в лодку.
Хорек задумался, и прозвище стало подходить ему как нельзя более. Эйврил почти видела перед собой хорька, подергивающего заостренным носом. Феррис задумчиво потер щетинистый подбородок – одним из преимуществ обращения с этим хитрым, недобросовестным, опасным человеком было то, что ему нет никакого дела до нарушения приказов, если это выгодно. И видимо, внезапная возможность убивать и быть убитым оказалась сильнее его страха перед последствиями.
– По рукам. Вам нужно надеть что-нибудь черное и теплое и голову прикрыть. – Он покосился на гичку. – Я буду на носу при погрузке, надо будет гичку держать как следует. Капитан будет на корме, у руля. Вот что мы сделаем…
– С вами все будет в порядке.
Люк сказал твердо, будто отдавая приказ. Он наконец вернулся в лачугу. Хорошо, что она еще не переоделась в черную одежду, которую дал ей Феррис.
– Конечно, будет. Я точно знаю, что мне делать.
Эйврил улыбнулась ему с беззаботной уверенностью, но затем придала лицу чуть более серьезное выражение. Не нужно, чтобы он чувствовал ее облегчение из-за принятого решения плыть с ним, это возбудит подозрения. Глупо думать, что ее присутствие убережет Люка. Однако оно даст ему еще одного бойца и еще один пистолет.
Они стояли в лачуге перед очагом, внезапно чувствуя неловкость, будто двое незнакомых людей на светском вечере. «Поцелуй меня», – безмолвно сказала она. Очертания тела не угадывались под темной одеждой, которую он надел. Люк не выказывал никаких признаков желания даже прикоснуться к ее руке на прощание.
– Поцелуете ли вы меня?
Она покраснела, задав этот вопрос, но он посмотрел на нее без всякого энтузиазма.
«Как это скучно. Я думала, мужчины перед лицом опасности склонны целовать женщин».
– Не вижу смысла целовать вас. Уже не нужно обманывать мою команду. Я желаю вам счастья, Эйврил, и прошу прощения, если мои действия коснулись вашей невинности, принадлежащей только вашему мужу.
Его серьезный голос впервые звучал с легким акцентом.
«Возможно, он мысленно переводит французскую речь», – подумала Эйврил. Было ли это признаком взволнованности?
– Должна признаться, мне понравилось то, что было между нами, – призналась она. Трудно было удержаться от соблазна прикоснуться к его лицу, провести ладонью по его щеке, покрытой темной щетиной. – Я бы хотела, чтобы вы поцеловали меня снова.
«Я должна просить об этом?» Она начинала злиться на него, хотя и не хотела.
– Я поцелую вас, когда вернусь, – пообещал он и вдруг улыбнулся.
Ее сердце забилось в ответ, переполняемое чувствами, которых она не понимала, хотя больше было страха. За его жизнь или за ее собственную? Или страх перед тем, что случится, когда они покинут этот крошечный остров?
– Прекрасно. – Она встала на цыпочки и поцеловала его в щеку, уколов губы жесткой щетиной. – Удачи и попутного ветра.
Он кивнул резким, отрывистым движением, и она поняла, что его внимание вновь обратилось к предстоящей миссии.
– До свидания, Эйврил.
И он ушел. Эйврил выждала десять ударов сердца, затем вытащила тяжелую моряцкую фуфайку, которую дал ей Хорек, надела ее и тщательно заправила внутрь воротник и манжеты. Под воротником спрятала свою косу, покрыла голову коричневым платком, который сумел отыскать ее сообщник, и задула лампу.
Она хорошо знала путь, лежащий вверх по склону, и поэтому побежала, стремясь подняться выше, чем мог бы несколько минут назад подняться Люк. Ногу пронзила резкая боль, когда она ударилась пальцем о камень. Сдержав крик, несколько шагов она прыгала на одной ноге, затем упала в заросли дрока, и его толстые колючие ветви яростно охватили ее. Она шипела проклятия сквозь зубы, высвобождаясь, и пока вынимала из рук и ног крошечные иглы, потом побрела дальше, пока не оказалась на вершине холма, с которой увидела всех собравшихся на берегу моряков.
Они грузились в гичку, Феррис был там, где и обещал. Стоя в воде, он удерживал нос лодки. Эйврил в отдалении вошла в воду, чтобы ее не увидели, и подкралась к спине Хорька так, чтобы он был между ней и берегом.
– Лезьте живо, – прошипел он, когда команда направилась к берегу, чтобы забрать оставшееся оружие.
Он подсадил ее, и она упала на дно лодки, ударившись ребрами об одну из скамеек. Стиснув зубы, чтобы не закричать от боли, Эйврил подумала, что к утру ее будет украшать великолепный набор синяков.
– Да держи ты ее, Хорек, ради всего святого! – крикнул кто-то, когда лодку сильно тряхнуло.
Эйврил затаила дыхание и свернулась на носу гички в такой маленький клубок, на какой только была способна.
– Меня уже краб за ногу тяпнул! – крикнул тот же голос. – Кончайте, ребята! Я же себе все свадебные снасти отморожу, пока здесь стою!
Лодка продолжала раскачиваться, пока на ее борт поднималась команда, рассаживаясь. Те, кто не сел на весла, должны были уместиться под ногами гребцов. Феррис тяжело взгромоздился на борт и сел, промокшими ногами упершись в спину Эйврил. Моряки сидели на скамьях затылками к ней, и если она не заговорит или не пошевелится, то сможет чувствовать себя в безопасности.
Путь казался бесконечно долгим, пошевелиться было почти невозможно, ноги оказались в ледяной воде, которая переливалась через борта лодки, слишком низко сидевшей в воде. Время от времени волна ударяла в борт, целиком обливая Эйврил.
Самым трудным оказалось ожидание, когда они доплыли до нужного места. Эйврил крутилась так отчаянно, что Хорек позволил ей сесть и оглядеться вокруг, впрочем тотчас пригнув ее голову жесткой рукой, когда прочие моряки стали поворачиваться на скамьях, готовясь к долгому ожиданию и пытаясь сесть удобнее.
Они оказались среди нагромождения скал, поднимавшихся из моря зазубренным гребнем. Несмотря на то что скалы образовали естественный волнорез, гичку ощутимо раскачивало на волнах, и Эйврил повторяла себе снова и снова, что не страдает морской болезнью. Ничуть.
Моряки молчали, зная, как далеко по воде может быть слышен голос. Но Люк говорил, его шепот был едва различим в шуме волн, разбивающихся о скалы. Эйврил не слышала, что именно он говорил, но понимала – он успокаивает и ободряет команду. Он был спокоен, и она тоже успокоилась. «Каждый, знатный и простой, глядит на облик Генриха в ночи», – подумала она, вспоминая шекспировского короля Генриха, идущего среди костров, у которых его войско ждало рассвета и великой битвы с французами.
Она, должно быть, задремала, потому что громкий шепот матросов застал ее врасплох:
– Свет!.. Он подает нам сигнал!..
Эйврил выглянула из-за борта и увидела, что на северо-востоке вспыхивает и гаснет острая искра света. Она пропала, может быть, секунд на десять, затем снова появилась и продолжала вспыхивать и угасать. Моряки склонились ко дну лодки, она увидела отблеск звездного неба на оружейном металле и услышала щелчки затворов.
Оставалось ждать, и это ожидание стало почти осязаемым. Во рту у Эйврил пересохло, сердце стучало так сильно, что она не услышала, как был отдан приказ. Моряки поставили весла обратно в уключины и стали выводить лодку из укрытия в скалах.
Лодка скользила по воде, Эйврил увидела бриг, его темные паруса выделялись на чуть более светлом небе, вспененная носом волна показывала, насколько быстро он идет.
– Вперед! – скомандовал Люк, и гичка рванулась вперед, наперерез бригу.
Эйврил подумала, что лодка попытается таранить судно, но Люк по дуге привел гичку к кораблю так, что она едва ударилась о его борт. Феррис вскочил на ноги, буквально встав на спину Эйврил, и метнул канат с крюком-кошкой на борт брига, по всей лодке взметнулись руки, бросая тяжелые канаты с такими же абордажными крюками. Гичка оказалась будто в одной упряжке с бригом. С палубы не донеслось ни единого возгласа, захват оказался полной неожиданностью.
Люк встал, и она впервые за все это время увидела его отчетливо: силуэт на фоне брошенных вверх канатов. «Он ведет их за собой», – подумала она в приливе гордости, на миг преодолевшей страх. Моряки поднимались за ним по канатам в угрожающем молчании, и наконец она осталась с Хорьком в покинутой лодке.
– Следите за канатами, – прошептал он, – и не спускайте с них глаз. Соберите все, что валяется, и засуньте вон в ту сеть. Пистолет есть?
На палубе началась стрельба, кто-то закричал от боли, зазвучали отрывистые команды. Хаос. Люк…
– Да, – подтвердила Эйврил и вытащила пистолет из-за пояса. – Но его возьмете вы. Кое-кому он может понадобиться. Прикройте его спину, Феррис, прошу.
– Вы же одна из нас, называйте меня Хорьком, мисс. Я прикрою его ради вас.
Он перелез с лодки на палубу с ловкостью, свойственной настоящему хорьку, когда тот гонится за кроликом. Эйврил осталась в лодке одна, не имея ни малейшего представления о том, что происходит на корабле. Она поднялась на ноги, но упала на дно гички – так раскачивали лодку волны, затем попыталась ползти и вздрогнула, когда над ней снова раздались выстрелы и вопли. Она ощупью нашла то, что осталось лежать на дне, – длинный твердый тубус, в котором, как она подумала, хранились морские карты, и, туго закрутив крышку, сунула к прочим вещам, увязанным рыболовной сетью.
Послышался крик, затем всплеск. Ее ступня наткнулась на что-то острое, что она пропустила в поисках, – абордажная сабля. Сжав ее в левой руке, она осмотрела каждый канат, тянущийся на палубу, каждый узел, будто они привязывали Люка и его людей к жизни.
Раздался треск пистолетного выстрела, бриг потерял управление и кренился из стороны в сторону, это походило на ту ужасную бесконечную секунду, когда «Королева Бенгалии» врезалась в скалы. Драка на палубе прекратилась. Эйврил переложила саблю в правую руку и посмотрела вверх. Кого она ожидала увидеть глядящим вниз с борта корабля?
Прозвучал сердитый голос Люка:
– Феррис, какого черта ты здесь делаешь?
Эйврил с облегчением опустилась на гребную скамью, прислушиваясь к голосам Люка и оправдывающегося хорька. Затем этот маленький жилистый моряк спустился в лодку по канату, рухнув на сеть с вещами:
– Все как надо. Схлопотали несколько царапин, да Заплатке Тому плечо продырявили навылет. Держитесь крепко за сеть, мисс, и вас затянут наверх. Только пригните голову, когда на палубе окажетесь, на кэпа сейчас хоть смирительную рубашку надевай. Он говорит, чтобы вы держались со мной рядом и не путались у него под ногами, не то он вас оставит в гичке и канаты обрубит.
– Он говорит это несерьезно, – успокоила Эйврил и увидела блеск белков глаз Хорька, когда тот закатил их.
– Ха! Швырните меня за борт, если не всерьез. Хватайтесь за сетку!
Это было хуже, чем стоять на месте боцмана «Королевы Бенгалии». Эйврил, поднимаясь наверх, цеплялась за сеть, как обезьяна, и упала вместе с ней на палубу среди мешанины из самой сети и множества вещей внутри ее. Она перекатилась на бок и встала на ноги, через мгновение рядом с ней оказался Хорек, который накинулся на узлы сети, желая достать оружие.
– Где он? – выдохнула она, оглядываясь.
В качающемся свете двух фонарей она увидела, что палуба брига полна людей. Прежний экипаж стоял вокруг фок-мачты, и три матроса из команды Люка методично обезоруживали и связывали их по рукам и ногам. Остальные матросы обходили корабль, осматривая его устройство, она видела Поттса, крепко стоящего на ногах у руля со спокойным лицом, повар превратился в рулевого.
– Капитан внизу, разбирается с их документами. – Хорек вытащил трубу с морскими картами. – Он велел принести их сейчас же. Сдается мне, вы хотите спуститься к нему?
– Нисколько. – Эйврил сказала чистую правду. – Но я себя заставлю.
– Громче рык – слабей укус, – философски заметил Хорек, завязывая обратно узел сети.
– Из тех, кто его рассердил, одного он застрелил, я слышала, – пробормотала Эйврил, идя по наклонной палубе и затем спускаясь вниз по крутой лестнице.
Люк быстро писал что-то на листе бумаги, склонив голову над разложенными на столе картами. В углу в свете покачивающегося фонаря сидел хмурый рыжеволосый мужчина, руки которого были привязаны к подлокотникам кресла.
– Отнеси это Поттсу, – приказал Люк и, не поднимая глаз, подтолкнул к ней по столу записку. – Передай ему, что нужно идти этим курсом, пока я не изменю его.
– Есть, капитан! – рапортовала Эйврил.
Схватив бумагу, она положила на стол скрученные трубкой карты и поспешно покинула каюту.
– Затем живо назад, – прорычал он ей вслед.
Рано или поздно ей придется ответить за содеянное, лучше, чтобы это произошло не на палубе, не на виду у всей команды.
Но внимание Люка было приковано совсем к другому, когда она приоткрыла каютную дверь, проскользнула внутрь и уселась в углу.
– Мы – контрабандисты, вот и все, – протестовал рыжеволосый человек, выдвигая самый серьезный аргумент. – Возим кружева и бренди!
– Уверен, так и было.
Дверь в переборке распахнулась, открыв взору пустое пространство. Люк изучал клеенчатый пакет, затем взломал печати на нем.
– Теперь, очевидно, вам платят вот за этот груз.
– Об этом не знаю ничего. – Рыжеволосый ерзал на стуле под жесткими путами. – Личные письма. Господин… э-э… ну тот джентльмен, который нас нанял, сказал, что это письма к родне во Францию. Все личные. Я в мыслях не имел, чтобы даже взглянуть, – добавил он с неубедительной праведностью.
– В самом деле? – Эйврил вздрогнула, слыша нестерпимо холодное недоверие в голосе Люка, пока он расправлял письма на лежащих на столе картах. – Они, конечно, написаны на французском. Однако как глубоко интересуются его родственники военно-морскими делами. Маневры судов, доставка продовольствия, наполненность лазаретов, типы вооружений, число захваченных судов… – Он читал дальше. – Слухи о реформах в Плимуте. Интересно, я не слышал о них. – Он поднял глаза. Эта волчья улыбка оказала на сидящего перед ним человека то же действие, что не так давно и на Эйврил. – Измена, господин Третеван, вот что это. И за нее вас вздернут рядом с тем неизвестным джентльменом. Если вы сообщники, конечно. Я бы мог что-то сделать, если бы у меня были имена, но…
Он беспомощно развел руками и улыбнулся все той же волчьей улыбкой.
– Он убьет меня. У него влияние, самого адмирала приручил…
– Влияние есть и у меня. И первый лорд адмиралтейства будет старше, чем кузен адмирала. Ведь его кузен все устроил, так?
– Если все сами знаете, зачем меня спрашиваете?
Рыжеволосый сгорбился, пытаясь высвободить плечо, но поморщился, когда веревка впилась в запястье.
– Кто еще на островах участвует в этом?
– Никто, клянусь. Один губернатор заподозрил чего-то, бриг на той неделе искали, потом боцмана моего под арест позавчера, а дело-то выдумано, да и люди его ходят, расспрашивают.
«Значит, губернатор вне подозрений, – подумала Эйврил. – Задача Люка облегчается, таким образом».
– Есть ли на борту еще какие-то бумаги? Мне придется затопить судно в любом случае, но для вас лучше, если вы сами отдадите все.
– Ничего нет. Только у меня самого есть в каюте немного товара. – Моряк, казалось, стремился все рассказать. Эйврил посмотрела на него с отвращением, зная, что он получал плату за доставку во Францию роскошных кружев и прочего. – Я все вам отдам, если сбережете мою шею.
– Уверен, отдадите. И когда мы подойдем к французу, вы будете вести себя так, будто ничего не случилось. Или получите нож в ребра, и услуги вешателя вам не понадобятся.
Люк поднялся, подошел к лестнице, ведущей на палубу, и крикнул:
– Двое – сюда, быстро!
Когда Третевана увели, Люк наконец обернулся, чтобы взглянуть на Эйврил. Выражение его лица ничуть не отличалось от того, которое только что видел предатель.
– Какими будут ваши оправдания в том, что вы здесь?
– Вы потеряли одного матроса…
Ей хотелось почувствовать спиной дверь в переборке и скрыться за ней, но стена была тверда. Люк не повысил голоса, не приблизился, но в горле у нее мгновенно пересохло, и пульс застучал так, будто на нее кричали во весь голос.
– И я подумала, что, если займу место Хорька в лодке, он сможет подняться на палубу, чтобы драться. Я дала ему пистолет, так что у вас был еще один стрелок.
– Крайне благородно, – съязвил Люк.
– К чему этот сарказм? – взорвалась Эйврил. – Я не могла застрять на этом острове, не зная, что происходит. Но я не стала бы ничего предпринимать, не зная, смогу ли быть полезной.
– Полезной?! – Переход от холодного сарказма к яростному рычанию отбросил ее назад с такой силой, что она ударилась затылком о стену. – Вы называете издерганные нервы пользой? Я увидел Хорька, спросил его, какого дьявола он делает на палубе, и он сказал, что в проклятой гичке остались вы, и я едва не задушил этого мелкого грызуна. Нам нужно захватить еще французский бриг. Вы останетесь здесь. Надеюсь, у вас хватит ума не высовывать даже нос на палубу, пока я не пришлю за вами. Это понятно?
