Текст книги "Есть только те, кто сражается"

Автор книги: Луис Ривера

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

– Ты тоже не смог никому рассказать о своих последних днях, – после долгого молчания сказал Север. – Жаль. Наверняка твой рассказ был бы интересным… И печальным. Я бы его послушал и погрустил бы вместе с тобой. Но ты меня сильно опередил. Знаешь, одиночество – хороший учитель, но очень плохой исповедник. Умирать в одиночестве и безвестности не очень-то приятно… Хотя зачем я тебе это говорю. Ты все знаешь лучше меня.

Север опустил голову. Больше всего ему хотелось услышать сейчас человеческий голос. И чтобы ему сказали что-нибудь хорошее. Простые добрые слова. Или хотя бы «прощай».

«Жена и сын так и не узнают, что со мной случилось. Правда, особенно меня это почему-то не огорчает. Все это слишком далеко. Дом, семья, прошлая жизнь. Расстояние до этого уже не измерить ни милями, ни днями. Кажется, что прошла вечность».

– А у тебя была семья? – Он посмотрел на скелет. – Наверное, была… Человеку нельзя одному. Брать можно только до поры до времени. Рано или поздно нужно начинать отдавать. Если ты не совсем пустышка. Я успел отдать немного… Да и отдавать, собственно, было нечего. Что у меня было, кроме лени, сомнений и глупых мечтаний?.. А сейчас поздно. Я не успею никому ничего отдать.

В горле у него пересохло. Разговаривать было тяжело, но еще хуже было молчать и слушать, как плещутся между лодками волны. Север поднес ко рту флягу. В рот упало лишь несколько капель.

– Ну, вот и все, – сказал он. – Теперь уже совсем скоро… Тебе было страшно умирать? Самую малость, да? Больше сожаления, что не успел пожить так, как научился жить здесь. Но все-таки научился. Пожалуй, один миг полного прозрения стоит десятков лет жизни вслепую. Если бы только было не так больно…

Он уже сам не понимал, с кем разговаривает. Мысли путались. Опять начала кровоточить рука. Ног он больше не чувствовал.

– Знаешь, что я вынес из всего этого? То, что я и есть целый мир. Тот незнакомец был прав. Это знание стоит того, чтобы ради него побороться. И действительно, получить его можно лишь через большие испытания… Или большую любовь. Правда, с этим мне не повезло. Но и то и другое требует мужества. Принять свою жизнь и не бежать от борьбы – вот, что для этого нужно. Это я знаю точно. Малодушному не место в этом мире силы.

Он замолчал. Долго лежал, глядя в туман и собирая остатки сил. Раз он потерял сознание, но совсем ненадолго. Когда он очнулся, лодка со скелетом по-прежнему покачивалась рядом.

– Пора прощаться. Я могу умереть в любую минуту. Не хотелось бы уйти не простившись, – снова заговорил он. – Извини, но я ничего не могу сделать для тебя. Рассказать о тебе людям не успею. Я бы привел в порядок твою лодку, но на это у меня нет сил. Поэтому просто скажу тебе – прощай. Кем бы ты ни был, пусть море будет ласково с тобой. Ты проиграл свою битву. Но это неважно. Главное – ты вступил в нее. А значит, заслужил, чтобы мир был добр к тебе. Прощай!

Север несильно толкнул лодку. Он смотрел, как она тает в тумане, пока сознание не покинуло его.

* * *

И снова сияющее солнце превращало море в расплавленное золото. И снова пронзительно-синее небо равнодушно смотрело на человека. И снова он чувствовал мягкое покачивание лодки, медленно плывущей на восток.

Север успел еще раз увидеть этот мир. Он больше не чувствовал ни боли, ни жажды, ни голода. Только холод, который постепенно поднимался все выше и выше, от ног к груди. На душе было спокойно. Все сомнения, страхи, сожаления ушли, не оставив и следа горечи. Он лежал, не думая ни о чем и наслаждаясь непривычной внутренней Тишиной, которая словно была крошечным кусочком той большой тишины, окружавшей его.

Лишь крики птиц время от времени нарушали тишину. Птицы?!

«Рыбак говорил, что птицы – это верный признак близкой земли… Неужели?» – промелькнуло в голове человека.

Север попытался сесть. Тело не слушалось. Лишь после пятой попытки у него получилось немного приподняться, и он смог посмотреть вперед. Перед глазами все плыло, но он все-таки смог увидеть огромное ослепительно белое облако, которое висело на одном месте, словно было привязано к горизонту. Другие облачка, поменьше, неторопливо проплывали над ним дальше на восток. Север знал, что облака так зависают только над сушей. Он смотрел и боялся поверить своим глазам.

Прошло несколько часов, прежде чем он увидел тонкую темную полоску земли. Все это время он лежал, глядя вперед, не меняя позы и боясь моргнуть. Ему казалось, что стоит на мгновение прикрыть глаза, и облако исчезнет. Он снова окажется затерянным в море, без всякой надежды почувствовать перед смертью под ногами твердь.

И когда появилась черная ниточка суши, Север заплакал. Он плакал беззвучно. Без всхлипов и сдавленных рыданий. Слезы просто катились из его глаз по обожженным, обветренным щекам. В этих слезах не было горечи. В них была радость. Радость, которую испытываешь, встречая давно забытого, но когда-то самого близкого друга.

«Я все-таки увидел ее… – подумал он. – Увидел, несмотря ни на что. Я счастливый человек. У каждого должна быть земля, к которой он стремится. Стремится, преодолевая сопротивление этого мира, преодолевая самого себя. И если ты прошел свой путь честно и самоотверженно, достаточно просто увидеть свою цель вдалеке. Это будет достойной наградой».

– Ну вот, лодка. Значит, мы все с тобой делали правильно. И не наша с тобой вина, что мы так задержались в пути, – он говорил совсем тихо, сам едва слыша свои слова. Но он знал, что лодка услышит его. – Ты доплывешь и без меня. Если тебя найдут, ты расскажешь, что я не сдался и не отступил. На твоих бортах следы акульих зубов и ударов огромных волн. Знающим людям все будет ясно без слов. А тем, кто ничего не смыслит в битвах, и долгого рассказа будет недостаточно. Они все равно не поймут, что такое мужество. Для них это пустой звук. Для них. Но не для нас с тобой, правда, лодка?

Он замолчал, глядя на приближающиеся скалы. Издалека они выглядели совершенно безобидно, но Север ясно представил себе, какими суровыми и неприступными они будут вблизи. Он почти видел, как волны с грохотом штурмуют эту твердыню и бессильно разбиваются на миллионы прозрачных осколков. Как кипит вода, накатываясь на каменистый берег… Но это его не пугало. Он любил эту Землю. Любил так, как только можно любить свою цель.

Чайка появилась, как всегда, неожиданно. На этот раз она не предупреждала о себе Криком, а просто мягко опустилась на нос лодки и сложила белоснежные крылья.

Север спокойно посмотрел на нее. Он не ждал больше ничего, кроме смерти.

– Кто ты? – спросил он. – Ты ведь не простая птица. Так дай знак. Я хочу понять, почему моя судьба была так тесно связана с твоей. Я не прошу открыть мне мое имя – все равно я хочу умереть Севером. Но мне нужно знать, кто ты… В этом кроется что-то очень важное. Я чувствую это.

Но чайка спокойно сидела, плавно покачиваясь в такт волнам. Она вела себя как самая обыкновенная птица, которых поблизости вилось множество. Она то принималась чистить крылья, то просто вертела головой, словно высматривая всплывшую к поверхности рыбу.

Север не сводил с нее взгляда. Что же в этой птице было необычного? Ведь еще тогда, на берегу, он заметил какую-то странность. Неуловимую неправильность. Размер? Нет, на это он сразу обратил внимание. Отсутствие даже малейшего пятнышка на белом оперенье? И это тоже бросалось в глаза сразу. Но ни на йоту не приближало к разгадке… Что же еще?..

И лишь когда птица вдруг подняла голову и посмотрела прямо на него, он понял, что не давало ему покоя все это время.

Ее глаза.

Они были серого цвета.

Цвета хорошо закаленной стали…

* * *

Сердце Севера дернулось, будто решило выпрыгнуть из груди, а потом застучало часто-часто. Холод подобрался слишком близко. Чайка с Криком взвилась в небо.

Но человек этого даже не заметил. Он смотрел на такую близкую, но недостижимую уже землю.

«Только не здесь, – подумал Север. – Я хочу умереть у тех скал. Я хочу хоть на миг прикоснуться к ним».

Но холод неумолимо сковывал сердце, и оно билось все тише и тише, как смертельно уставшая птица в клетке.

А потом яркий свет ударил по глазам, и Север взмыл вверх, к облакам, оставляя внизу разбитую лодку с замершим телом человека в ней.

Эпилог

– И все-таки мне немного жаль его, – сказала старая женщина, вытирая пропахшие рыбой руки о фартук.

– Почему? Он сделал все, что должен был сделать, – ответил рыбак. – И сделал правильно. За что его жалеть?

– Никогда не могла понять твоих штучек. К чему были эти сложности? Почему ты не объяснил ему все сам?

– Он бы ничего не понял. А если бы и понял, то ничего не смог бы с этим поделать. Что толку давать человеку знание, которым он не сможет воспользоваться? Для него это будет пустым звуком.

– Сколько ему пришлось пережить… – Женщина покачала головой.

– Без боли, без слез не бывает побед. Всегда и за все нужно платить. И цена никогда не бывает слишком высокой.

– Даже жизнь?

– Как будто он был бессмертным! Рано или поздно он все равно бы умер.

– Это жестоко.

– Мир сам по себе жесток… Но и прекрасен. Две стороны одной медали. Он это увидел и был счастлив.

– Недолго.

– Счастье не бывает долгим или коротким. Оно просто есть или его нет. При Чем тут время?

– У тебя на все готов ответ, – проворчала женщина.

Рыбак кивнул. Он неторопливо начал набивать трубку.

– Все-таки я рад за него, – сказал старик. – Он шел туда, куда его вела душа. Он убил в жестокой схватке все темное, что жило в нем. Он сумел прислушаться к себе, понять свою суть и принять свое предназначение. Пусть ему и потребовалось десять лет на это. Он хорошо простился с тем, что ему было уже не нужно и умерло в нем само по себе… Нет, он все сделал хорошо. Правда, так и не смог понять, что все, с чем он столкнулся в море, – это он сам. Ну да такое ему и не под силу.

Он снова замолчал, задумчиво выпуская клубы сизого дыма.

– Но ведь он вернется? – спросила женщин.

– Все возвращается. Вернется и он.

– Он будет помнить?

– Он будет другим. И сможет идти дальше. Может быть, на этот раз он поймет, что человек никогда не сражается с миром. Он всегда сражается с самим собой.

Рыбак выколотил трубку и оглянулся.

– Тебе пора идти, – сказал он кому-то в темноту.

Мальчик улыбнулся и, взяв ведерко и сачок, шагнул к двери хижины.

…Человек сидел на берегу моря. Солнце стояло в зените, и вода блестела так, что на нее больно было смотреть. Было очень жарко, и даже свежий ветер с моря не спасал от яростно палящего солнца.

Человек разлепил опухшие веки. Свет резанул по глазам, но мужнина лишь чуть прикрыл их, чтобы привыкнуть к свету, а потом огляделся.

Каменистый берег был пуст. Все живое попряталось от безжалостного зноя. Лишь чайки с пронзительными криками кружили над тем местом, где сидел человек.

Перед ним стоял мальчик лет десяти и смотрел на него большими не по-детски серьезными глазами. Из одежды на нем были лишь светлые широкие штаны, закатанные до колен. В руках мальчик держал ведерко и сачок. На загорелой до черноты груди болтался на тонком шнурке дешевый оловянный крестик.

– Где я? – прохрипел человек. Распухшие губы шевелились с трудом..

Мальчик ничего не ответил, словно никакого вопроса и не было.

– Где я? – повторил человек…