Текст книги "Вниз по склонам холмов"

Автор книги: Луис Ламур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Глава 2

Билл Сквайрс сидел на корточках, опираясь спиной о столб корраля.

– Это было, пожалуй, четырнадцатого. Я спустился с левой развилки и увидел свежий след фургонов. Искать караван было уже поздно, но я пошел по следу, надеясь поболтать и одолжить у них кофе. К тому же мне было любопытно узнать, о чем они думали, пускаясь в путь накануне зимы. – Билл Сквайрс сплюнул и перекатил жвачку за другую щеку. – Утром шестнадцатого я их догнал. – Он взглянул на Скотта Коллинза. – Да, я помню мальчика. Он точно был там, и девчушка Энди Пауэлла ходила за ним по пятам. Славный мальчуган. Живой. А уж вопросы об индейцах и всяком таком из него прямо лезут.

– Вы знали Пауэлла?

– Еще бы! Конечно! Мы с его отцом были друзьями в Пенсильвании, когда Энди еще только родился. Разумеется, я знал Энди. Всякий раз, возвращаясь домой, я виделся с ним. Правда, дома я бывал не часто, но все же время от времени… Он рассказал мне о мальчике и о лошади. – Сквайрс беспокойно взглянул на Коллинза. – Лучше бы ни один индеец не увидел этого жеребца! Он отдал бы за него руку. Я не об апачах говорю – те сперва заездят лошадь до полусмерти, а потом съедают. Я говорю о шайенах, сиу, кайова и других которые знают толк в лошадях.

Поникший Скотт Коллинз сидел, чувствуя, как растет внутри какая-то странная пустота; его подташнивало. Он надеялся на чудо, молился о том, чтобы мальчик остался жив.

– Двумя-тремя днями позже я наткнулся на след индейцев, – продолжал Сквайрс. – Команчи, притом забравшиеся слишком далеко на север. Их было не больше девяти или десяти человек, но они гнали с дюжину подкованных лошадей и несколько голов скота – значит, на кого-то напали. – Он помолчал, сплюнул и проговорил: – Теперь смотрите. Это было слишком далеко от каких-либо поселений, а ни один команч не способен перегонять коров – во всяком случае, не тогда, когда находится вдалеке от дома. Получалось, что они напали на кого-то поблизости и еще не успели этих коров съесть. Я подумал, что скорее всего они могли напасть на тот караван, и вернулся по их следам. Конечно, индейцы могли убить всех, но вдруг кто-то все же остался в живых. Переселенцев было больше, чем команчей, и у них был шанс отбиться. Но им не повезло. По-моему, индейцы напали на них перед рассветом или на рассвете. Это было видно по тому, как лежали трупы. Нигде ни одной стреляной гильзы, кроме как от ружья Энди Пауэлла. Он один сумел несколько раз выстрелить – больше никто.

– Что с малышами? – Скотт Коллинз заставил себя выдавить этот вопрос, но ответ ему услышать не хотелось.

Сквайрс сочувственно посмотрел на него.

– Ну что ж, я не из тех, кто возбуждает в людях напрасные надежды. Я похоронил всех, кого нашел, но среди них не было ни мальчика, по росту похожего на вашего, ни этой девочки Энди.

Несколько минут все молчали. Потом Скотт Коллинз достал трубку, набил ее и закурил; он старался мыслить логически, подавляя в себе страх и горе. Сейчас это было ему нужнее, чем когда бы то ни было.

– Ни у кого из детей не было шанса скрыться, – сказал Дэрроу. – Во всяком случае, не посреди голой прерии. Команчи увезли их с собой.

Сквайрс глубокомысленно жевал неизменную жвачку.

– Сомневаюсь, – произнес он наконец. – Эти команчи ехали быстро. Они даже не захватили с собой ни одной женщины. Это был молниеносный налет, разгром, за которым последовало бегство. Команчей ведь было мало, и они были далеко от дома. Не забывайте, все случилось в землях шайенов. Конечно же, там встречаются и другие индейцы, например пауни. Маленький военный отряд команчей не стал бы рисковать. – Помолчав, он добавил: – Коллинз, я боюсь подавать человеку надежду, когда для этого очень мало оснований, но сдается мне, этим малышам каким-то образом удалось скрыться. – Он снова сделал паузу, потом задумчиво произнес: – Два малыша, одни в прерии…

Скотт думал, стараясь поставить себя на место сына. Как ни странно, это придало ему уверенности. Харди был серьезный мальчик, достаточно осторожный и приспособленный для жизни в диких местах. Может, это глупо – пробуждать в себе беспочвенные надежды, но Коллинз никак не мог отделаться от ощущения, что Харди жив.

– Если вы не нашли их тел и полагаете, что команчи не увезли их с собой, то они должны быть где-то в тех местах.

– Не знаю. Как долго могут продержаться малыши – без пищи, без снаряжения, без помощи? И все же, – добавил Сквайрс, – одна вещь смущает меня с тех самых пор, как я оставил этот сожженный караван. Что сталось с большим жеребцом? Я изучал следы, оставленные команчами; поверьте, я хоть сейчас могу нарисовать следы каждой лошади; но отпечатков копыт жеребца там точно не было.

– Харди мог скрыться вместе с лошадью, – сказал Скотт Коллинз. – Этот жеребец следовал за ним по пятам, как щенок, с тех самых пор, как был маленьким жеребенком. – Он выбил трубку и встал. – Я возвращаюсь, Сквайрс. Если дети живы – я их найду, если нет – отыщу их тела и похороню.

Билл Сквайрс посмотрел на него из-под лохматых бровей.

– Зима на подходе, парень. Когда я уезжал оттуда, погода стояла еще неплохая, но теперь перелом может наступить в любой день. – Он помолчал. – Ты должен посмотреть правде в глаза, Скотт. Если малыши сумели ускользнуть – а я думаю, что они сумели, – то сейчас их уже нет в живых. Просто невозможно, чтобы они там выжили.

Коллинз натянул куртку и подхватил винтовку.

– Мальчик работал со мной с тех пор, как стал ходить. Он сообразительный и серьезный не по летам. Он умеет ставить силки и охотиться на кроликов с самодельными луком и стрелами. Я воспитывал его так, чтобы он сумел о себе позаботиться. И еще, – добавил он, – если мальчик жив, он будет ждать меня. Что до Биг Реда, то этот жеребец обгонит любую лошадь на Великих Равнинах. Если дети взберутся на эту лошадь -никакому индейцу их вовек не поймать.

– Ну что ж, – поднялся Билл Сквайрс. – Двух мнений здесь быть не может. Поехали, поищем.

– Вы оба дураки, – проворчал Дэрроу. – Как бы мне ни было больно об этом говорить, но индейцы убили обоих малышей. – Он поднял глаза на Коллинза. – Не обижайся, Скотт, но подумай сам: если вы туда поедете, в результате только убьют еще и вас.

– Фрэнк, этот мальчик – все, что у меня осталось.

Дэрроу неохотно встал.

– Вы оба безмозглые идиоты, но, Скотт, я не могу отпустить вас со Сквайрсом в эту глушь. Я знаю Сквайрса – уж с ним-то вас точно убьют.

Небо было серым, и холодный ветер дул с гор Уинд-Ривер. На вершинах лежал снег, а кустистая трава и деревья, росшие на равнине, по которой ехали эти трое, были бурыми и пожухшими.

– Ты знаешь мальчика, – говорил Сквайрс, – так что тебе и карты в руки. Поставь себя на его место, вспомни все, что мальчик знает, и ты сможешь представить себе, что он сделал.

Как поставить себя на место семилетнего мальчика, оставшегося в обществе крохотной девочки и лошади? Если они и в самом деле были с ним… Хуже всего, что Коллинз с друзьями не были ни в чем уверены. Однако кое-что Коллинз знал точно. Во-первых, Харди был упорен и настойчив, для мальчика его лет ему часто приходилось оставаться одному. Во-вторых, Харди наверняка двинется на запад, а если что-то помешает – станет держаться возле дороги.

Коллинз изо всех сил старался не дать страху овладеть собой – страху, который жил в нем, поднимался, разрастался до тех пор, пока сердце не начало тяжело биться, а суставы пальцев, сжимавших поводья, не побелели. Харди… его сын… его мальчик… где-то там, один и в опасности! Нет, не один: с ним маленькая девочка, едва ли не грудной ребенок, и о ней надо позаботиться.

Сквайрс, видимо, угадал его мысли.

– Скотт, – резко окликнул старый горец, – тебе надо забыть о том, что может произойти. Ты должен думать только о том, как их найти. Ты должен жить только днем и часом встречи с ними. А иначе сойдешь с ума.

Скотт Коллинз заставил себя успокоиться. Караван был атакован на равнине. К западу от нее местность становилась овражистой, с пологими холмами и длинными долинами, а севернее дороги возвышались горы. По берегам ручьев росли деревья, отдельные рощицы поднимались даже на гребни холмистых гряд.

Лето было засушливое, безводное. Однако Сквайрс говорил, что Харди внимательно слушал его советы вожатому каравана и потому мог запомнить места расположения источников. Но больших источников мальчику придется избегать из-за индейцев.

Один за другим Коллинз рассматривал и отбирал шансы Харди выжить в прерии. Мальчик знал несколько слов на языках сиу и чиппевеев; кроме того, он немного владел и языком жестов – ведь они жили на границе Висконсина близ индейских поселений. Порою индейцы останавливались возле их дома, и Скотт всегда угощал их; иногда и они оставляли ему кусок оленины. В год большого пожара, когда леса горели, подожженные молниями, а дичь перебралась на юг, Скотт спас жизнь дюжине индейцев, подкармливая их даже тогда, когда и самим приходилось туго.

– Когда индейцы напали на караван, фургоны находились в трех днях пути от Брода Ларами, и ребятишки не могли пройти слишком много. – Сквайрс перекатил жвачку за другую щеку. – Нам предстоит еще долгий путь, прежде чем мы до них доберемся.

– Ты ехал быстро, – сказал Скотт, – как ты думаешь, сколько дней дети оставались одни?

– Я вез послание на Восток, – отозвался Сквайрс, – и лошади у меня были припрятаны. Я менял их три раза. Думаю, дети идут не дольше недели… И не меньше шести дней.

Это долго. Чем они питаются? Без винтовки им не добыть дичи. Хотя с луком и стрелами Харди сумеет подстрелить кролика или белку. Может быть, даже кустарниковую курочку.

Три человека ехали быстро, почти без остановок, внимательно изучая по дороге землю и окрестные холмы. Они все еще находились далеко от тех мест, где могли найти следы детей, но Скотт боялся их пропустить.

У подножия гор они увидели оленя, несколько раз пересекали следы антилоп. Однажды им встретилось стадо лосей, а в другой раз – табун лошадей. Они съехали с дороги, чтобы внимательно присмотреться к мустангам, но гнедого жеребца среди них не заметили.

– Нам еще не встречались индейцы, – сказал Дэрроу, -и это благословение Господне.

– В такую пору эти места нравятся им не больше, чем нам, – проговорил Сквайрс. – С наступлением зимы они отправляются в Холмы и прячутся там в какой-нибудь уютной долине, где полно топлива и всего, что надо.

– Билл, – спросил Коллинз, – как поступят индейцы с малышами, если поймают?

– Здесь ты можешь гадать с тем же успехом, что и я. Я знавал случаи, когда индейцы разбивали им головы о дерево или камень, но известно также, что они брали детей к себе и заботились о них. Со своими детьми индейцы обращаются очень хорошо – лучше, чем большинство белых. С пленными – другое дело. Тут уж трудно что-либо сказать… – Он замолк не меньше, чем на минуту, потом добавил: – Я бы сказал, чем младше дети, тем лучше для них.

Они продолжали ехать, пока лошади не устали настолько, что уже еле передвигали ноги. Тогда Билл Сквайрс решительно заявил:

– Пора дать отдохнуть нашим пони, Скотт, или мы окажемся пешими.

– Они уже недалеко, Билл, нам надо ехать.

– Если мы загоним лошадей, то не найдем детей никогда. Подумай об этом.

– Если память меня не подводит, то впереди река, – заметил Дэрроу. – Там должны быть трава, вода и дрова. Я предлагаю остановиться на денек, дать лошадям отдохнуть, а самим тем временем немного разведать окрестности. И подумать, что делать дальше.

Скотт понимал, что это здравый совет. И лагерь они разбили надежный, укрытый не только от ветра, но и от глаз любого случайного индейца, расположенный под ветвями деревьев, рассеивающими дым костра.

Когда они расседлали и пустили пастись лошадей, уже начинало смеркаться. Скотт Коллинз взошел на невысокий холм за лагерем и стоял, вслушиваясь в ночь. Если дать Биг Реду волю, он мог бы сам довезти детей сюда; он был прекрасным конем и любил мальчика.

Ночной ветер был холодным. Есть ли у Харди куртка? А у малышки Пауэлла? Если она просто встала и пошла за Харди, она наверняка одета очень легко – совсем не подходяще для холодной осени Вайоминга.

Больше часа Коллинз простоял на холме, напрягая слух, стремясь различить и опознать каждый звук, изо всех сил надеясь услышать стук копыт Биг Реда или слабый крик ребенка.

Билл Сквайрс подошел и встал рядом.

– Это бесполезно, Скотт. Пойдем вниз, поедим. Отдохни немного. Фрэнк приготовил ужин, а ты выглядишь совсем неважно.

– Они где-то там, Билл… Надо скорее их найти!

– Если живы – найдем.

Пляшущие языки пламени не принесли успокоения, но ужин оказался хорош, а крепкий черный кофе немного поднял настроение.

– Надо организовать дежурство, – предложил Сквайрс. – Мы с Фрэнком отстоим первыми. Поспи немного.

И Скотт Коллинз уснул; ему снился большой гнедой жеребец и двое детей, которые ехали на нем сквозь бесконечную холодную ночь.

Глава 3

После четвертого дня Бетти Сью больше не спрашивала о матери и совсем не плакала. Личико ее стало тонким, а глаза казались теперь неестественно большими. Она так цеплялась за Харди, что ему стало трудно привязывать жеребца, охотиться или искать топливо для костра.

Дети добрались до Поул-Крик, но река оказалась пересохшей. Правда, трава по ее берегам росла хорошая и сочная, так что, несмотря на недостаток воды, Харди остановился здесь достаточно надолго, чтобы Биг Ред мог вволю попастись и напиться. И тут он впервые нашел холм, где смог усесться на лошадь.

Харди залез на лошадиную спину с крутого берегового откоса, и они сразу же двинулись быстрой рысью. Биг Ред нетерпеливо рвался в путь. Харди уже заметил, что жеребец беспокоился весь день – ему явно не нравился холодный северный ветер.

Они вскрыли последнюю консервную банку из своего скудного запаса. Бетти Сью ела с жадностью, а потом с таким вожделением уставилась на то, что еще оставалось от доли Харди, что он отдал ей эти крохи, хотя был голоден.

У Харди никак не шел из головы тот индеец. На его присутствие вроде бы ничто не указывало, но успокоиться Харди не мог. Может быть, этот индеец ничего не сказал своим спутникам, чтобы сохранить для себя Биг Реда и их скальпы. И возможно, он преследует их даже сейчас.

За этот день они несколько раз пересекли русло реки, причем однажды даже нашли небольшой пруд. Харди вода в нем не понравилась, и они не стали пить из этой лужи – тем более что во фляге воды оставалось еще достаточно; но Биг Ред пил, и с удовольствием.

Когда они снова тронулись в путь, небо затянуло сплошной серой пеленой. Обрывистые берега поросли засохшими соснами. День стоял мрачный и холодный. Биг Ред так и рвался вперед. Время от времени Харди оборачивался и подолгу смотрел назад, но ничего подозрительного не замечал.

Несколько раз им встречались кролики, Харди даже попробовал в них стрелять, но после третьей попытки перестал, потому что если бы он слез за стрелой, взобраться обратно на лошадь ему было бы уже не под силу.

Наконец Харди подыскал подходящее место для отдыха, он очень устал и проголодался. Слишком устал, чтобы бояться, но не настолько, чтобы утратить осторожность. Лагерь он устроил под защитой крутого берега, покрытого сухостоем. В речке текла только жалкая струйка воды, а трава по берегам высохла и пожухла. Разжиться какой-нибудь едой им за день так и не удалось. Это была холодная, печальная, несчастная ночь, а к утру пошел дождь. Разумеется, в силках ничего не оказалось, и им оставалось только тронуться в путь.

Биг Ред сразу пошел рысью, и Харди, отпустив поводья, дал ему волю. Сегодня они придерживались дороги, так как Харди знал, что в дождь индейцы без крайней необходимости не поедут.

Косой дождь казался стальной сеткой на фоне серого неба, а дорога под копытами жеребца становилась скользкой. Однако Биг Ред без устали бежал вперед. Съежившись на его спине, держа перед собой Бетти Сью, Харди потерял всякое представление о времени. Наконец лошадь перешла на шаг, но по-прежнему брела и брела вперед. Местность вокруг них становилась все более неровной.

Вершины холмов здесь поросли деревьями, а вдоль pyсел ручьев местами виднелись старые огромные тополя. Харди выпрямился в седле и огляделся. Надо было найти убежище и отыскать еду. Бетти Сью вела себя слишком тихо, и это его беспокоило.

Харди учился не только смотреть, но и видеть. Он знал, что в лесу всегда надо быть настороже, кругозор там значительно уже. Даже когда он ехал на сиденье фургона, что-нибудь всегда заслоняло горизонт – другие фургоны, всадники или просто пыль: Сейчас, восседая на высокой спине Биг Реда, он мог видеть намного дальше, и ему вспомнились уроки того горца да и некоторых других о том, как нужно «смотреть» и «видеть».

Все люди смотрят, но мало кто из них по-настоящему видит. Как правило, люди редко могут во всех подробностях описать место, мимо которого проходили. Харди высматривал сейчас опасность. Но и еду – тоже. Что угодно, лишь бы это можно было съесть.

Дождь перестал, но небо оставалось по-прежнему мрачным. В их распоряжении было совсем немного времени, чтобы подыскать себе укрытие до наступления ночи, однако искать стало легче: чаще начал встречаться бурелом, пустоты в береговых откосах ручьев и густые купы деревьев.

Вскоре Харди выбрал громадный упавший тополь, вершина которого покоилась на берегу; его ветви все еще были покрыты сухими, коричневыми листьями. Берег спускался здесь к ручью зеленым склоном, на котором Харди и привязал Биг Реда после того, как напоил его и потер пучком травы. Усевшись возле дерева, Бетти Сью горестно съежилась и наблюдала за ним.

Харди залез под дерево и обламывал ветки, образуя гнездо, в котором они могли бы устроиться. Сломанные ветки он вплетал по бокам, чтобы сделать убежище хоть немного надежнее и уютнее. Потом он набрал травы и устлал ею землю в их гнезде; получился мягкий коврик толщиной в несколько дюймов.

Под каменной плитой, упавшей на два валуна, он нашел просторное укрытие для Биг Реда; жеребец мог там даже лечь. Харди вытащил из песка камни, чтобы они не мешали Реду.

Мальчик устал, замерз и дрожал в своей мокрой насквозь рубашке, но его волновало не это, а Бетти Сью, которая сидела молча и не задавала своих обычных бесконечных вопросов – только смотрела на него большими испуганными глазами. Харди вдруг осознал, что она сейчас напоминает их соседку из Висконсина, женщину, у которой умер муж. Она вот так же сидела молча, ни с кем не разговаривая, а потом ее нашли мертвой. При мысли об этом Харди пробрала дрожь, но на этот раз уже не от холода.

Он успокаивал себя тем, что сегодня они прошли много и с каждым шагом приближались к отцу. Он убеждал себя, что отец уже начал их искать. Его вера в отца была непоколебима. Отец приедет, а до тех пор он должен заботиться о Бетти Сью и Биг Реде.

Харди собирался поставить пять силков, но нашел место только для двух. Он настолько замерз и устал, что был не в силах сделать еще что-нибудь. Вернувшись в убежище, он лег рядом с Бетти Сью и прижался к ней.

Ночью дождь начался опять. Тихий стук капель по листьям над головой странно успокаивал. Он почувствовал, как зашевелилась Бетти Сью, и сказал, стараясь, придать голосу уверенности:

– Папа скоро приедет. Он сказал, что встретит нас.

– Хочу есть, – проговорила Бетти Сью.

Это было первое, что она произнесла за весь день, и Харди немедленно ухватился за ее слова.

– Я тоже. Завтра я пойду на охоту. Не беспокойся, Бетти Сью, я добуду что-нибудь.

Произнося это, Харди понимал, насколько малы его шансы на удачу. В дождливую погоду дикие животные прячутся, а не бродят по лесу или прерии. Ну что ж, по крайней мере, у них была вода, на склоне хватало травы для Биг Реда, а убежище спасало от дождя – или почти спасало. Стоило Харди подумать, как здесь уютно и сухо, – тут же за шиворот ему упала крупная капля.

В ручье может водиться рыба. Пусть даже не рыба, пусть только мальки – Харди и раньше случалось их есть, и это было вкусно. Не настолько, разумеется, как щуки или щурята в Висконсине, но сгодятся для голодного человека. Кроме того, он видел птичьи следы, напоминавшие следы лугового тетерева, только побольше. Может быть, это кустарниковая курочка, о которых упоминал тот горец… Мысли Харди начали путаться, и он заснул.

Он начисто забыл об индейце.

Несколько раз его будил промозглый холод, а однажды свалилась куртка. Он опять укрыл Бетти Сью, насколько можно, подлез под куртку сам и несколько минут лежал, прислушиваясь к дождю.

Форт Бриджер находился на запад отсюда, где-то за Южным перевалом, и, может быть, кто-нибудь из этого форта отправится на охоту и наткнется на них. Харди вспомнил, как пахло в теплой кухне дома; какие веселье и смех стояли вокруг костров во время пути на Запад.

Внезапно его охватил леденящий страх. А если что-нибудь случилось с отцом? А вдруг он не приедет совсем?

Предстоящий путь казался таким длинным! Месяц, говорил мистер Энди. Месяц караваном, когда не надо идти пешком и беспокоиться о пропитании. Еще три недели Или даже больше – выдержит ли так долго Бетти Сью?

Харди сел, обняв колени. Об этом он не смел даже думать. Ему надо было продолжать двигаться вперед. Как это любил говорить отец? «Мне всегда подавайте выносливых. Мне по душе человек или лошадь, которые просто впрягаются и идут». Вот только как им идти? Бетти Сью уже так похудела, что Харди было страшно на нее смотреть.

Как только рассветет, ему надо вылезать и пошевеливаться – безразлично, будет идти дождь или нет. До сих пор он искал пищу только на ходу или во время ночевок; специально поисками еды Харди не занимался, экономя силы и время.

Мальчик снова лег, и шепот дождя убаюкал его. Харди погрузился в глубокий здоровый сон, и все его усталые, ноющие мускулы постепенно расслабились. Дождь тихо падал на коричневую траву, на тонкую пыль, на деревья и скалы. Падал он и там, где прошла лошадь, и следы ее медленно исчезали под дождем.

Индейца, занимавшего мысли Харди, звали Ашаваки, и он был любопытен, как любопытно любое дикое существо. С детства Ашаваки был приучен наблюдать, и когда он увидел плывущее по воде мимо него маленькое облачко мути, то понял – неподалеку, выше по течению, что-то подняло эту муть. Когда он посмотрел в ту сторону, ему показалось, что он заметил отблеск солнца на гнедом боку. Еще Ашаваки показалось, что он видел мелькнувшую на воде тень, но в этом он не был уверен. Он ни словом не обмолвился о своих наблюдениях с остальными: если тут был шанс совершить подвиг, он хотел сохранить этот шанс для себя, а если здесь крылась возможность украсть лошадь, он хотел быть первым.

В его представлении лошади означали богатство, потому что индейца ценили по количеству лошадей, которыми он владел. Подвиги давали возможность покрасоваться перед девушками, похвастаться у костра. Ашаваки был хорошим воином, доказавшим это уже множество раз, но он был воином, предпочитавшим действовать в одиночку. И теперь под первым же удобным предлогом он оставил свою группу и вернулся назад.

Следы он отыскал достаточно быстро, однако они озадачили Ашаваки. Следы копыт лошади были большими, зато следы людей – двоих людей – очень маленькими. Дети? Одни?

Эту мысль он отбросил, как маловероятную… Маленький Народец? Ашаваки почувствовал дрожь суеверного страха. Далекие предки оставили после себя предания о Маленьком Народце, и с ними он не хотел иметь никакого дела. Однако легенды гласили, что Маленький Народец давно исчез, уйдя в щель в горе – далеко на севере, в отрогах Биг-Хорна.

Из следов двух человек, которые нашел Ашаваки, меньшие по размеру встречались реже. След лошади привел его в восторг. Шаг был длинный и ровный, шаг крупной лошади, способной час за часом бежать, не сбавляя темпа. Ашаваки хотел обладать этой лошадью, невзирая на Маленький Народец.

Но вскоре он уверился, что следы эти не принадлежат людям Маленького Народца. Это были дети бледнолицых, и они были одни. Они редко разводили костры. Ашаваки не нашел ни костей, ни объедков. Только вначале ему попалась консервная банка. Ашаваки умел читать следы и, как всякий индеец, делал выводы из увиденного. Это были одинокие дети, спешившие на Запад, и у них не было пищи.

Он нашел места, где были поставлены силки, но вокруг не обнаружил ни крови, ни шерсти, ни перьев. Никто в эти силки не попадался. Но Маленький Воин, как начал его называть про себя Ашаваки, перед уходом убирал силки, не желая, чтобы кто-нибудь из лесных зверюшек попался в них и умер.

Ашаваки был шайен. Он не воевал с детьми, но был любопытен и вскоре начал испытывать даже некоторое восхищение. Маленький Воин был хитер. Он хорошо выбирал места для своих стоянок и умело прятал лошадь. Прежде чем покинуть каждый лагерь, он тщательно уничтожал все следы своего пребывания. По дороге он отважился ехать лишь во время дождя.

Заинтересованный Ашаваки следовал за ними. Он понятия не имел, что сделает, догнав их. Он хотел получить эту лошадь. Дети будут помехой. И в то же время из мальчика может получиться хороший воин, он еще достаточно молод и его можно воспитать, как индейца.

Харди проснулся и увидел, что день уже наступил, а дождь продолжает идти. Встретить какую-нибудь дичь под таким дождем представлялось ему маловероятным, но идти было необходимо – всякое ведь может случиться. День был серый и тяжелый. Дерево над ним должно было рассеять дым, и потому он рискнул зажечь костер. Затем быстро наломал сучьев в запас. Огонь послужит поддержкой Бетти Сью во время его отсутствия.

– Ты должна остаться здесь, с Редом, – сказал ей Харди. – Мне нужно найти что-нибудь поесть, а если ты будешь ходить за мной, я не смогу этого сделать. Оставайся у костра и грейся.

Харди не знал, что ее удержало: тепло или усталость. Наверное, сыграли тут свою роль и костер, и присутствие Биг Реда; во всяком случае, Бетти Сью согласилась остаться и ждать его возвращения.

Вынув тетиву из кармана, где он держал ее свернутой и сухой, Харди натянул лук. Оставалось только три стрелы, но он надеялся, что их хватит. Мальчик вышел под дождь, держа лук поближе к телу, чтобы защитить его от влаги.

Рядом с их убежищем возвышался громадный, пораженный молнией тополь, который мог служить отличным ориентиром. Харди немного отошел и оглянулся, затем неторопливо описал полукруг, чтобы рассмотреть лагерь со всех сторон. Он знал, что даже хорошо знакомые места могут показаться совсем другими, если посмотреть на них под непривычным углом.

Затем он начал охоту. Его внимание было сосредоточено на дуплистых деревьях, густых кустарниках – словом, на всем, где могла прятаться дичь. Деревья здесь росли только на несколько сот ярдов от ручья; иногда это расстояние сокращалось до нескольких сот футов. Но по самым берегам и на некоторых склонах рос густой кустарник.

Один раз Харди спугнул кролика, но тот исчез, прежде чем он успел натянуть лук. Кроликов лучше искать на закате, когда они чаще сидят на месте и осматриваются; даже спугнутые, они обычно останавливаются на краю норки, чтобы оглянуться. Харди ходил уже больше часа и совсем было собрался поворачивать назад, когда заметил кусты высотой около четырех футов. Орешник!

Он быстро направился туда. Много орехов уже опало, но на ветвях тоже оставалось достаточно, и вскоре он набрал полную шляпу.

Харди вернулся к убежищу, дождь прекратился, а в тучах стали появляться разрывы. Бетти Сью сидела на месте и ждала его; казалось, она вообще ни разу не шевельнулась. Съежившись у костра, они грызли орехи, раскалывая их камнем.

Потом Харди погасил и засыпал землей костер; посадив Бетти Сью на Биг Реда, он повел лошадь вниз, в ручей. На берегу он заметил подходящее место, чтобы сесть самому, и направил коня вверх по течению, к зарослям орешника.

Прорвавшееся сквозь тучи солнце пригревало, и Харди с удовольствием подставлял ему плечи и спину. Он уже почти забыл, что значит быть мокрым, замерзшим и голодным. Добравшись до орешника, он вывел коня на берег, нашел место, где сможет потом снова взобраться на спину Биг Реду, и привязал жеребца на склоне. Набрав полную шляпу орехов, он вновь сел на лошадь, и они шагом двинулись по извилистой тропе, проложенной бизонами; тропа вела вдоль ручья, только проходила не по тому берегу, которым они ехали вчера. В случае, если индеец все же преследовал их, дождь должен был уничтожить все следы. Пересекая ручей, проехав сколько-то времени вброд по течению, перебравшись на противоположный берег, Харди надеялся оторваться от возможного преследователя.

День стоял ясный и теплый, однако ехали они не спеша, потому что тропа пролегала по крутому береговому откосу. Росшие по берегам деревья укрывали их от возможного наблюдателя. Около полудня они остановились. Харди пустил Биг Реда пастись на сочной траве, а они с Бетти Сью поели еще орехов. Он уже собирался продолжить путь, когда заметил дикие вишни. Ягод осталось совсем немного, они вязали рот, однако освежали после орехов.

Немного погодя они двинулись дальше. После холодного дождя было приятно погреться на солнце. Под рубашкой на животе увесисто колыхалась еще изрядная порция орехов.

Бетти Сью задремала, и Харди поддерживал ее, пока рука не занемела, он был не в состоянии ею пошевелить. Но будить девочку он не хотел – во сне она, по крайней мере, не боялась.

Харди размышлял. Как это говаривал отец? «Единственное, что может помочь человеку прожить в этом мире, – это его разум. У человека нет ни медвежьих когтей, ни бычьей силы; у него нет ни волчьего нюха, ни ястребиных крыльев. Но у него есть разум. И ты проживешь ровно столько, сколько будешь им пользоваться».

Рассчитывать на то, что отец станет их разыскивать, Харди не мог. Как ни страшно было даже помыслить об этом, но он обязан составить план действий на тот случай, если отец не появится.

Надо пробираться к форту Бриджер. Там, среди людей, они окажутся в безопасности. Там найдутся женщины, которые позаботятся о девочке, и место, где Харди сможет отдохнуть, не опасаясь преследования.

Но форт Бриджер был еще далеко, а местность, по которой они проезжали, становилась все выше. Прошлой ночью было уже очень холодно, и заморозки могли ударить в любой момент. Харди слышал, что иногда в это время уже выпадает снег. Может быть, индеец, преследующий их, потерял следы; а может, он приближается, стремясь заполучить их скальпы и Биг Реда. Харди очень хотел больше никогда не видеть этого индейца, но отец всегда учил его предусмотрительности. «Старайся предвидеть худшее, что может случиться, – говорил он, – и готовься к этому. Продумай заранее, что тебе предстоит сделать. Возможно, худшее и не произойдет, но если обдумываешь все заранее, то будешь готов». Ладно, он подумает об этом, но позже. Сейчас есть два важных и срочных дела.