Текст книги "Соль земли"

Автор книги: Луис Ламур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Кайл Шор молчал. Он сидел у костра спиной к завернутому в одеяло телу, которое мы похороним с восходом солнца, и тупо глядел на огонь. Я понимал Шора. Хороший, надежный парень, боец по призванию. Он не строил из себя ганфайтера, но мог убить любого, кто отступал от принципов и шел на предательство.

Я налил себе кофе, горячий, черный, как смертный грех, и достаточно густой, чтобы в нем плавала подкова. Настоящий ковбойский кофе.

Глава 8

Мы работали от зари до зари и до седьмого пота, собирая остатки разбежавшегося стада. Но когда закончили, у Звана Хокса все еще недоставало половины того, с чем он вышел на перегон в Техасе. Половину увел с собой Фетчен.

Через неделю мы опять двинулись в путь.

Джудит вела себя спокойно. Помогала в лагере, готовила еду, а на перегонах показала, что не только хорошо ездит в команде, но и понимает скот.

Сколько я ни старался не обращать на нее внимания, у меня ничего не получалось. Волей-неволей мои глаза везде находили ее. Мне нравилось, как она хлопотала по хозяйству – то помешивала в котлах с готовящейся едой, то подбрасывала дрова в огонь, – и казалась мне такой красивой, что я сомневался, не лишился ли я разума, когда впервые увидел ее в Тейзвелле.

Тем не менее старался как можно реже смотреть в ее сторону. Рано уезжал из лагеря и не садился рядом с ней, даже когда это разрешали правила приличия. Но как-то так получалось, что мы всегда оказывались бок о бок. Говорили с ней мало. Начнем с того, что я вообще не знаю, как надо разговаривать с женщинами. Вот Галлоуэй дома всегда собирал вокруг себя половину всех девушек, и многие просто сходили по нему с ума. Я же, оказываясь рядом с красоткой, сразу забывал слова. Сколько ни старался, не мог составить даже одного предложения.

Нас окружала великая земля. Она была такой просторной, что каждый взгляд терялся у горизонта. Даже ветер приобретал особый вкус, пролетая многие и многие мили над прерией и становясь таким прохладным и густым, что каждый вдох напоминал глоток студеной воды. Далеко впереди неслись перекати-поле – сотни, а может, и тысячи шаров катались по ветру, словно цепи наступающей армии.

Вначале скот их пугался, но потом привык, как и мы. Я не знал, откуда они появлялись, но три дня ветер дул с севера, и три дня они бежали и бежали за горизонт.

По берегам ручьев деревья росли густо и трава поднималась сочнее. Иногда нам попадались небольшие группы бизонов, по три-четыре особи, а однажды с вершины невысокого холма нас засек огромный старый бык-бизон. Он следовал за нами два дня – наверное, соскучился по компании.

Дважды мы встречали сожженные фургоны – индейцы окружили и убили поселенцев. Никто никогда не узнает их имен. Родственники и друзья будут иногда вспоминать их, но потом все равно забудут. Как и нас с Галлоуэем. У нас не оставалось близких на родине, кого бы интересовала наша судьба. Если мы тут погибнем, никто не спросит, где и почему. Такие грустные мысли вызывали у меня острое чувство одиночества и заставляли задумываться о будущем.

Однажды, выехав далеко вперед, я услышал за собой стук копыт и, когда оглянулся, увидел Джудит. Она сидела в седле боком, как и подобает женщине, и выглядела прекрасно.

– Лучше ехать вместе со всеми, – сказал я. – Если налетят индейцы, тебя могут захватить.

– Я не боюсь. Ведь ты со мной и не дашь меня в обиду.

Ее замечание привело меня в замешательство. Еще никто мне такого не говорил. А в мужчине от рождения заложено, что он должен защищать женщину. Это глубокое чувство подобно материнству. Жаль, что о нем часто забывают. Мужчина, которому некого защищать, одинок, как потерявшаяся собака, и столь же бесполезен. Он только тогда себя по-настоящему уважает, когда уверен, что нужен кому-то, что кто-то может на него опереться.

У меня пока такого человека не было. Я любил Галлоуэя, но он всегда заботился о себе сам, да еще мог опекать целую армию в придачу. Мой брат принадлежал к тем, кто нацелен на действие и привык к насилию, хотя в глубине души человек он мягкий, даже нежный, но, если его разозлить, в нем просыпалась ярость. Ну, уж во всяком случае, в моей поддержке он не нуждался. С таким же успехом я мог бы заботиться о гризли.

– Конечно, я не дам тебя в обиду, – пообещал я. – Если начнется драка или кто-нибудь нападет на нас, например, Фетчены. Или ты опять сбежишь?

– И не подумаю!

Она задрала свой очаровательный конопатый нос, но осталась рядом и некоторое время ехала молча.

– Хорошо здесь, правда? Какая красота! – попробовал я разбить лед.

– Да, действительно. Я жду не дождусь увидеть папино ранчо. – Ее глаза стали серьезными. – Надеюсь, с ним ничего не случилось.

– Думаешь, Фетчены до него добрались?

– Да. Ты и понятия не имеешь, какие они. И представить себе не могла, что бывают такие люди. – Она бросила на меня быстрый взгляд. – Нет, со мной-то там обращались хорошо. Джеймс сразу всех предупредил. Но я случайно несколько раз слышала их разговоры, когда меня не видели. – Она обратила ко мне свое пылающее гневом лицо. – Не поверишь, я испытала счастье, когда ты появился из-за дерева. Ведь тебя же могли убить.

– Да, мэм. Здесь в любой момент все может случиться с каждым. Это дикая земля, и надо быть готовым к неприятностям. Здесь просто нельзя быть неосторожным... И ты, пожалуйста, будь осторожна.

Так мы ехали, мирно беседуя, пока на нашем пути не возник ручей, весело струящийся под сенью ив и тополей. Красивой петлей он огибал ровный луг с сочной травой, защищенной с севера невысокими холмами.

– Посмотри-ка! – позвал я Джудит. – Лучшего места для лагеря не найти. Все, что нужно для отдыха стада. Возвращайся к нашим, предупреди их, а я поеду вперед, разожгу костер.

Пришпорив коня, я поскакал вперед, и тут раздался истошный крик Джудит:

– Флэган!

Повернувшись, я увидел, как из кустов, окаймляющих луг, выскочили трое с винтовками в руках и помчались нам наперерез. Скорее всего они поджидали нас в засаде.

Автоматически развернув коня – а подо мной был хороший ковбойский конь, который мог развернуться на десятицентовой монете и оставить шесть центов сдачи, я бросился на них в атаку. Не помню, как у меня в руке появился шестизарядник, но первым же выстрелом я вышиб из седла ближайшего всадника, который закрывал собой двух других, мешая им стрелять.

Снова крутанув коня, я направил его на оставшихся, поливая их огнем из револьвера. Заметив, что последний из трех удирает к тополям, я помчался за ним, настиг, проскакал рядом и толкнул конем. Он покатился по земле.

Развернувшись еще раз, подъехал к нему, когда он, пошатываясь, поднимался на ноги. Поравнявшись, я не стал его убивать, только изо всех сил пнул его ногой. Он без чувств грохнулся на землю.

Тем временем первый выбитый из седла опомнился и бросился к своей лошади. Я нагнал его на полпути к ней и пинком в спину загнал в кусты.

Ко мне подъехала Джудит.

– Ты не ранен? – с тревогой спросила она.

– Нет. А вот этим парням пришлось туго. – Я посмотрел на нее. – Спасибо, ты вовремя предупредила меня.

На склоне холма, гоня во весь опор, показались три всадника с винтовками наготове. Я узнал Галлоуэя, Кайла Шора и самого Хокса.

Там, где упал первый, на траве осталась кровь. Он ускользнул в высокую траву и наверняка добрался до своей лошади. Второй тоже исчез, но я бы поставил последний цент, что ему пришлось несладко. Последний, которого я загнал в кусты, выглядел так, словно подрался с парочкой дикобразов. Его жутко расцарапанное лицо заливала кровь.

– Ты чуть не сломал мне хребет, – стонал он. – Что за дурацкие привычки!

– А ты предпочел бы, чтобы я тебя пристрелил?

Он зло взглянул на меня.

– Парень, ты вроде бы из Бершиллов?

– Я Трент Бершилл, двоюродный брат Фетченов.

– Мог бы найти себе компанию поприличнее. Но мне известна твоя семейка. Вы, Бершиллы, гнали самогон со времен Ноя.

– Почти сто лет, – с гордостью откликнулся он. – Ни один Бершилл не уплатил и цента за виски.

– Вот и оставался бы дома. Что тебе делать в западных землях? Или нужда заставила стать скотокрадом?

– Это еще надо доказать.

Кайл Шор сурово посмотрел на него:

– Приятель, ты не знаешь наших законов. Здесь держат суд в седле, а приговор исполняется с помощью лассо.

– Вы что, хотите меня повесить?

– Не знаю, – произнес Шор совершенно серьезно, – все зависит от мистера Хокса. Если он решит тебя повесить, мы это сделаем.

Трент Бершилл сник и выглядел совершенно несчастным.

– Я не мог предположить, что так получится, – лепетал он. – Думал, здесь ничейная земля, каждый делает что хочет...

– Если не наносит ущерба другим, – заметил Шор. – Нам недосуг ехать за сто миль в суд, чтобы повесить скотокрада вроде тебя. Для тебя подойдет любое ближайшее дерево.

– Можно же как-то договориться, – канючил Трент. – Я виноват, связался с Черным, но он ведь все-таки мой двоюродный брат.

– Куда направляется Черный? – спросил я.

Он оглянулся и со страхом посмотрел на меня:

– Ты Сэкетт из Теннесси? Я о вас слышал. Ну, Черный едет к Гринхорнским горам. У него есть какая-то идея. – Бершилл отвел взгляд. – Он хочет прикончить тебя, Сэкетт. На твоем месте я бы сменил направление и взял курс на восток, а не на запад.

В низину постепенно втягивалось стадо, за которым ехали остальные наши ребята.

– Вот подходящая ветка, – указал я на толстый сук у нас над головами. – Давайте свяжем его, повесим петлю на шее и оставим на лошади. Пусть узнает, сколько она простоит не двигаясь.

Трент Бершилл глянул на ветвь и засуетился.

– Если вы, парни, передумаете, я вернусь в Теннесси. Только сейчас понял, как там хорошо.

– Скажи-ка, кто тот ковбой со шрамом на лице? Тот, что недавно присоединился к вам?

Бершилл пожал плечами:

– Он из ваших. И, по-моему, больше меня заслуживает веревки. Лично мне он не симпатичен. Подлый, как гремучая змея во время линьки. Зовут его Расс Менард.

Кайл Шор взглянул на меня:

– Сэкетт, тебя ждут неприятности. Расс Менард считается самым быстрым и самым опасным в округе.

– Когда-то я знал такого парня, – сказал я.

– Ну и где он?

– В могиле, конечно. Он оказался не таким уж быстрым по сравнению с другим человеком и не таким опасным с тремя пулями в груди.

– Расс Менард – с Индейской Территории, – настаивал Шор, – опытный бандит. Убил одного из шерифов судьи Паркера и смылся. Участвовал в поединке в Таскосе и, по слухам, в скотоводческой войне в Линкольне, что в Нью-Мексико.

Вернулся Эван Хокс, который проверял, как идут дела в стаде и в лагере. Рядом с ним ехала Джудит. Чуть позади Гарри Бриггс и Жердь Уокер вели в поводу лошадь.

– Лошадь поймали, наверное, – сказал Хокс.

– Привяжите его к ней лицом назад, – предложил Уокер, – и отпустите.

– Послушайте! – запротестовал Бершилл.

– Или снимите с него сапоги, и пусть идет домой босиком. Слыхал, что один ковбой прошел босиком больше ста миль!

– Что-то не то получается, – не сдавался Бершилл, – я думал, здесь полно земли, скота и лошадей, бери – не хочу. Черный говорил, что можно запросто разбогатеть. На веревку я не рассчитывал.

– Земли здесь действительно много, – согласился Хокс, – но скот и лошади принадлежат конкретным людям. Ты скотокрад, к тому же пытался убить моих людей. Что ты можешь сказать в свое оправдание?

– Я делал хорошее виски. Правда, это был самогон, но хороший самогон. Я не хотел бы, чтобы горевали мои родственники в Теннесси.

– Ладно, забирай свою лошадь, – решил Хокс, – но если еще раз увижу тебя к западу отсюда, повешу без суда и следствия.

– Мистер, вы только отпустите меня, а потом вы меня днем с огнем не найдете.

Хокс кивнул ковбоям.

Трент Бершилл пулей влетел в седло и понесся так, словно его лошади подпалили хвост.

Все, что ни делается, к лучшему: мне не нравится вешать людей.

Когда разгорелся походный костер и в воздухе поплыл запах кофе, я подошел к Эвану Хоксу:

– Мистер Хокс, нам с Галлоуэем надо как можно скорее добраться до ранчо Костелло в Гринхорнах. Если Фетчены застанут хозяина врасплох, то могут захватить ранчо. Без стада мы будем двигаться быстрее.

– Хорошо. Мне жаль прощаться с вами, ребята, но мы направляемся туда же. – Он помолчал. – Мне необходимо вернуть свое стадо. Считайте, что вы все еще работаете на меня. Когда доставите девушку к отцу, осмотрите округу, может, обнаружите моих бычков.

К рассвету мы уже оказались достаточно далеко от лагеря. Наши лошади, быстрые и выносливые, бежали вперед. Джудит прекрасно держалась в седле, и мы ехали весь день напролет. Ближе к вечеру, когда на небе стали зажигаться звезды, на горизонте замаячили изрезанные вершины гор.

На ночевку устроились в крохотной впадине под тополями. Лошади мирно щипали траву. Под кофейником тлели угли. Как только забрезжил рассвет, я встал и с помощью сухой травы да маленьких веточек разжег костер. Иногда я выходил на край впадины, прислушивался и присматривался.

Галлоуэй еще спал, завернувшись в одеяла. Джудит лежала на боку, положив голову на руку. Ее темные волосы обрамляли нежное лицо с пухлыми, как у ребенка, губами. В утреннем свете она была сама нежность. Я почувствовал волнение. Не годится так смотреть на девушку! – осадил я себя, отвел взгляд и вернулся к костру.

Джудит Костелло... Красивое имя. Но что я могу предложить такой девушке? Она из состоятельной семьи, а у меня всего имущества – револьвер да седло.

Я подумал о ранчо в горах Гринхорн. В Теннесси Фетчены убили деда Джудит, скорее всего от злости, что упустили девушку и прекрасных лошадей. А если за убийством стоит что-то еще? Допустим, шайке бандитов известно что-то такое, о чем мы даже не подозреваем?

Перво-наперво нужно добраться до ранчо, но ехать туда не сразу. Прежде надо покружить по горам и осмотреться. Я не имел представления, что за человек Костелло, сколько у него ковбоев. Стало быть, предварительная разведка необходима.

Мы приготовили завтрак из припасов, взятых у Хокса, оседлали лошадей и двинулись на запад, стараясь оставаться незамеченными.

Гринхорны – небольшой хребет, что-то вроде отрогов более высоких гор Сангрэ-де-Кристос. Земля здесь принадлежала племени ютов. И хотя юты, по слухам, сейчас не воевали с белыми, я все равно соблюдал осторожность, не желая рисковать. Ранчо Костелло находилось где-то в горах Гринхорн. А где? Нам предстояло его разыскать. Ближайшим городом, о котором я знал, был Уолсенберг, но мне не хотелось заезжать в города. Наверняка Фетчены оставили там своих людей, которые тут же доложат о нашем появлении. К западу от нас располагалась дилижансная станция «Гринхорн», а в Гринхорн-Инн, любимом месте Кита Карсона[4]4
  Карсон Кит (1809-1868) – реальное историческое лицо, американский первопроходец и разведчик Дикого Запада.


[Закрыть], мы рассчитывали услышать что-нибудь полезное.

Хотя земля здесь была обширна, поселенцы хорошо знали друг друга – своих ближних и дальних соседей. А все новости стекались в города, где всегда можно было разузнать все, что тебя интересует.

Но прежде чем въехать в городок, я решил хорошенько оглядеться.

Мы остановились на дневной привал около Уэрфано-Ривер, в десяти милях от Гринхорнов, и отдыхали довольно долго, чтобы появиться на людях незадолго до заката.

Галлоуэй беспокоился, и я разделял его тревогу. Мы были настолько близки, что понимали один другого без слов. Он предвидел приближающуюся опасность и готовился к ней. Мы оба чувствовали, что она рядом и ждет, словно взведенный капкан.

Фетчены нас ненавидели, а больше всего – Черный. Они не успокоятся, пока не сдерут с нас шкуры или пока не получат последний сокрушительный удар.

В конце дня мы двинулись к горам. Свое название они получили по имени индейского вождя, правившего здесь давным-давно. Гринхорн – значит «зеленорогий». Так называют молодых, безрассудно смелых и готовых драться с кем угодно оленей, рога которых еще мягкие и бархатистые. Юный индейский вождь, как такой олень, защищал свою землю, но испанцы уничтожили его племя.

Гринхорн-Инн оказался достаточно уютным местечком. Здесь располагались дилижансная станция, отель и довольно сносный салун. Мы подъехали, вдали от посторонних глаз привязали лошадей и проверили, чьи кони стоят в конюшне, однако не нашли ни одного, который мог бы принадлежать Фетченам.

В салуне сидел лишь странный старик с лицом, будто высеченным из кремня. Худощавый, диковатый, судя по виду бывший охотник на бизонов или старатель, с которыми предпочитали не связываться. Он посмотрел на нас так, словно давно знал.

Бармен взглянул на Джудит, потом на нас. Мы повесили шляпы на гвозди, вбитые в стену, и сели за столик. Он подошел к нам.

– Привет, ребята. Есть свинина с бобами, медвежатина с бобами и оленина с бобами. Выбирайте! Свежий хлеб. Пеку сам.

Мы сделали заказ, а он принес нам кофе – черный и крепкий. Прихлебывая его, я исподтишка взглянул на Джудит, И где были мои глаза! Как все же она хороша! Такая свежая, милая. Слишком хорошенькая для парня с гор, такого как я.

– На этой земле опасность подстерегает со всех сторон, – заметил я. – Здесь много команчей. И что бы о них ни говорили на Востоке, они не щадят ни белых, ни друг друга.

– Все мои мысли только о папе, – сказала она. – Я так давно его не видела, а теперь, когда он совсем близко, мне хочется сейчас же к нему поехать.

– Не спеши, – посоветовал Галлоуэй, – всему свое время.

Как только он произнес это, у меня появилось дурное предчувствие. Такого ощущения я еще не испытывал. Я посмотрел на Галлоуэя, он – на меня, и мы оба догадались, что чувствовал другой.

Что же должно случиться? Что ожидало нас здесь?

Когда бармен принес ужин, я взглянул на него и спросил:

– Мы ищем ранчо Костелло в Гринхорне. Вы не знаете, как туда попасть?

Прежде чем ответить, он расставил перед нами тарелки.

– Мой вам совет: держитесь от него подальше. Там вас ждут только неприятности.

Джудит побледнела – это было заметно даже под загаром, в глазах появился испуг.

Мое сердце сжалось от жалости к ней, и я задал вопрос более резко:

– Что вы имеете в виду?

Осторожный бармен даже отступил на шаг, но он был не из пугливых.

– Мое дело – предупредить. На ранчо обретается крутая команда. С ней лучше не связываться.

– Мы не ищем забот на свои головы, – сказал я более спокойным тоном, – но Костелло – отец этой девушки. Мы везем ее домой.

– Извините, мэм, – произнес он тихо, – не знал. На вашем месте я бы поостерегся. На наших холмах поселилась беда.

И только когда мы покончили с едой, он заговорил с нами опять.

– Загляните ко мне попозже, ребята, – пригласил он по-дружески. – Я угощу вас выпивкой.

У дверей своей комнаты Джудит замялась и посмотрела на нас с Галлоуэем:

– Он хочет что-то вам сообщить, правда? Поэтому и предложил выпить, чтобы меня с вами не было?

– Ну, ты и придумаешь... – попытался прервать ее Галлоуэй.

Но не тут-то было.

– Флэган, ты ведь мне расскажешь? Я должна знать все. Даже очень плохое! Я просто обязана знать! В конце концов, это мой отец.

– Обязательно расскажу, – пообещал я, зная, что лгу. Бармен явно не желал, чтобы его печальная новость ошарашила Джудит.

Она вошла в комнату, а мы с Галлоуэем с минуту постояли у двери, не решаясь вернуться в салун.

Глава 9

Мы стояли у ее двери, понимая, что информация бармена не доставит нам удовольствия. Приближалась ночь. Неизвестно, что случится в Гринхорне, пока мы будем спать. Ничего хорошего ожидать не приходилось.

– Перед тем как лечь, – предложил Галлоуэй, – надо бы посмотреть, что делается на улице.

– Спи в доме, а я лягу на свежем воздухе. Иначе не смогу заснуть.

– Идея! Давненько я не спал в кровати, – улыбнулся Галлоуэй.

– Вот и давай. Я найду себе место снаружи.

Мы вернулись в салун. Старик все еще сидел за своим столиком над чашкой кофе. Он тяжело взглянул на нас, но мы потопали к бару.

Бармен налил нам выпивку, затем пригласил за столик.

– Присаживайтесь. Сегодня больше никого не будет, и нет смысла стоять, когда можно посидеть. Не хочется огорчать хорошенькую молодую леди, – начал он, когда мы устроились, – но у нас ходят слухи, что Костелло попал как раз в эпицентр заварушки. – Бармен помолчал.

В комнате стало тихо. Наконец он заговорил опять. Освещенное керосиновой лампой с рефлектором лицо его приобрело зловещий вид.

– На ранчо происходит нечто странное, не знаю точно что. Костелло иногда приезжал сюда... последний раз год назад. А не так давно я ехал мимо его дома, и он не захотел меня видеть. Приказал убираться с его земли.

– Почему?

– Наверное, у него имелись на это веские причины. – Бармен снова наполнил наши стаканы. – Тем не менее я забеспокоился. Его поведение показалось мне странным. Потом мне сказали, что он выгнал своих ковбоев – всех.

– Теперь он на ранчо один?

– Не думаю. Несколько дней назад через город проехали всадники, спрашивали, где находится ранчо Костелло. Я им объяснил. Зачем врать? Хотя они мне не понравились. Предупредил, как и вас, что с распростертыми объятиями их там не примут. Они надо мной посмеялись и сказали, что им будут рады, Костелло, мол, их ждет.

– Они нас опередили, Флэган, – покачал головой Галлоуэй. – Черный уже там.

Бармен недоумевающе поглядывал на нас:

– Вы знаете тех парней?

– Вот именно. И если кто-нибудь из них покажется снова, будьте осторожны. Им убить так же легко, как посмотреть на вас... может, даже легче.

– Что вы собираетесь делать?

– Подняться на ранчо. Мы дали обещание деду молодой леди доставить ее к отцу. Стало быть, мы поднимаемся.

– А как же те?

Галлоуэй улыбнулся ему своей располагающей улыбкой:

– Им лучше сматываться в Техас, пока мы не привязали к хвостам их коней консервные банки.

– Те люди гнали стадо? – спросил я.

– Нет, но они предупредили, что стадо следует за ними. – Он помолчал. – Могу чем-нибудь вам помочь? У нас в округе хороший народ. Костелло уважают, считают неплохим соседом. Правда, он немного замкнутый, но в помощи никогда никому не отказывал. Если уж на то пошло, можно собрать отряд, чтобы выручить его.

– Оставьте это нам. Мы, Сэкетты, привыкли сами объезжать своих лошадей.

Старик, сидевший в одиночестве за столиком, вдруг поднялся:

– Я так и знал. Сразу догадался, что вы – из Сэкеттов. Меня зовут Кэп Раунтри. В тот раз, в стычке на Моголлонах, я был вместе с Тайрелом.

– Слыхал о вас, – приветственно поднял руку Галлоуэй. – Присаживайтесь к нам.

– Если вы, ребята, попали в затруднительное положение, буду рад стать на вашу сторону. Я уже несколько лет делю с Сэкеттами радости и беды и так привык к ним, что без них чувствую себя не в своей тарелке. – Старик заулыбался, его лицо выражало искреннюю симпатию.

Мы говорили, не замечая, как летят ночные часы, хотя и бдительности не теряли – постоянно прислушивались, не раздастся ли вдали конский топот. Но никто так и не появился.

Черный или послал вперед несколько парней, и они ехали быстро, не щадя коней, или даже поехал сам, оставив позади стадо. Если бы мы сразу направились на ранчо, не расспросив в городе о том, что творится в округе, то наверняка попали бы прямо в лапы банде.

– Надеюсь, с Костелло ничего не случилось, – произнес я. – Каково будет Джудит, если вслед за дедушкой она потеряет и отца!

– Ладно, ребята, увидимся на рассвете, – подвел итог нашей беседы Раунтри. – Если вдруг понадоблюсь, я на конюшне.

– Пойду ночевать к лошадям, – предупредил я. – Не стреляйте, пока не убедитесь, что перед вами враг.

Кэп вышел, постоял немного на крыльце и скрылся в темноте.

– Славный старик, – улыбнулся Галлоуэй. – Похоже, они с Тайрелом были друзьями.

– Он его давний друг. Приехал с ним из Восточного Канзаса. Они перегоняли скот.

– Он нам пригодится, – добавил Галлоуэй. – Скоро придется трудно.

– Иди поспи. Я тоже лягу.

Брат ушел, а я еще немного задержался, слушая ночную тишину и вдыхая прохладный ароматный воздух. Где-то в темноте спали снежные вершины. Мне нравился запах ветра, несущегося с этих вершин.

Однако через минуту я устало перешел дорогу, взял одеяло и пончо и улегся в тополиной роще, откуда мог слышать все, что происходит в ночи. Если к Гринхорн-Инн кто-то подъедет, я услышу их первым.

Как я ни устал, сон не шел. Думал о нас с Галлоуэем, таких же бездомных бродягах, как перекати-поле. Пора найти землю и пустить корни. Не тоже мужчине шататься по белу свету, испытывая судьбу. Бродяга рано или поздно расстанется с жизнью на какой-нибудь неведомой тропе, в глубоком каньоне или на склоне холма, а над его трупом будут драться шакалы да стервятники. Неважно, какой ты крутой или как быстро выхватываешь револьвер. Придет час – и ты чуть-чуть опоздаешь или чуть-чуть промажешь.

Мы с Галлоуэем были достаточно крутыми, но в эту землю закопали немало подобных нам. И нельзя недооценивать Черного Фетчена. Он завоевал себе известность не только плохим характером, но крепкими кулаками и меткой стрельбой. Победа над ним дорого стоит.

Не помню, когда задремал, но проснулся внезапно, мои глаза широко открылись, и я начал прислушиваться. Приближалась лошадь... нет, две.

Мои пальцы нащупали рукоятку револьвера.

Городок спал. Ни в одном окне не светился огонек. Салун тоже стоял тихий и темный.

Первое, что я заметил – отблеск лунного света на крупе лошади и дуло винтовки. Всадники остановились напротив салуна. Скрипнуло седло – один из них спешился.

Наши лошади паслись на поляне среди деревьев. Если ночные гости не станут объезжать окрестности, они их не найдут, потому что поляна лежала за корралем и конюшней.

Я бесшумно сел, придерживая на плечах одеяло, поскольку ночь была холодной. Свой шестизарядник 45-го калибра держал в руке, положив ствол на бедро.

Через минуту я услышал, как заскрипели сапоги по щебенке – человек возвращался. К этому времени мои глаза привыкли к темноте, и я различил крупного мужчину.

– Нету, – услышал я его шепот. – Их лошадей нет ни в конюшне, ни в коррале.

Он сел в седло, и оба всадника шагом двинулись по дороге. За домами они перешли на рысь, и я начал гадать, где они спрячутся на ночь. С рассветом, если не найдут на дороге наших следов, они где-нибудь засядут и будут нас ждать.

Меня опять сморил сон. Когда я проснулся в следующий раз, небо уже светлело. Скатав одеяла, отвел лошадей напиться и оседлал их. Вскоре из салуна вышел Галлоуэй.

– Мы хотим позавтракать здесь, – сказал он. – Пахнет ужасно вкусно.

Из конюшни вышел Кэп Раунтри, ведя на поводу крепкого чалого мерина под изношенным седлом с двумя винтовочными чехлами. Он глянул на меня, и я усмехнулся:

– Кажется, твой ночной гость много не разговаривал.

– Он меня не видел, – ответил с улыбкой Кэп, – и тем лучше для него, а то уж я приготовил ему острый нож. Если бы он что-то затеял, я бы проткнул его насквозь. Не люблю тех, кто шатается в темноте.

– Люди Фетчена? – спросил Галлоуэй.

– Наверное. По крайней мере, они кого-то искали. Уехали вон по той дороге.

Раунтри привязал своего коня рядом с нашими.

– Вы не бывали раньше в этих краях? В первый раз я проезжал здесь осенью тысяча восемьсот тридцатого, потом еще пару раз. – Он кивнул в сторону гор. – Я вез оттуда пушнину, опередив боевой отряд ютов. Наткнулся на Бриджера[5]5
  Бриджер Джим – американский первопроходец Дикого Запада.


[Закрыть] и его команду, окопавшихся за ручьем. А ютам тогда не повезло: они даже не осознали, от чего умерли. Индейцы еще понятия не имели, что поблизости есть белые люди. И я тоже... Однако хорошие бойцы юты. – Он направился через дорогу к салуну. – А говорю все это к тому, чтобы ты понял: я проведу вас к ранчо Костелло без всякой тропы.

Джудит уже ждала нас, такая же красивая, как гнедая кобылица с тремя белыми чулками. Мы вчетвером сели за столик, и бармен принес нам с Галлоуэем по яичнице из шести яиц с большим куском ветчины, которую мы с удовольствием умяли. Джудит и Кэп довольствовались тремя яйцами.

Часом позже наш маленький отряд скрылся в сосновом бору. Ветер шумел в вершинах высоких стройных деревьев, словно морской прибой на песчаном пляже. Нас уверенно вел Кэп Раунтри. Он ехал не по тропе, но ни разу не сбился с пути и уверенно поднимался все выше и выше в горы, которые напомнили нам те, что остались дома, в Теннесси.

Через некоторое время Кэп остановился:

– А Фетчены, что угнали стадо у Хокса... Вы случайно не слышали, они не ищут золото?

– Нам они не докладывали, – ответил Галлоуэй, – но у нас поговаривали об одном из Фетченов, который уехал много лет назад и поселился в горах на Западе.

– Фетчен? – Кэп Раунтри задумался. – Мне казалось, что я знаю в этих местах всех старожилов, но Фетчена не помню. Почему я спросил? В горах полно заброшенных шахт. Говорят, что чуть ли не в каждой есть спрятанное золото.

Он указал на юго-запад.

– Там лежат Испанские Вершины, о них ходит много легенд. И про богов Солнца, и про богов дождя, и про закопанное кем-то золото. К северу отсюда в Мраморной горе есть пещера, которая называется Каверна-дель-Оро, или Золотая пещера. Ходят слухи, что там есть золото. Никогда не встречал естественных золотоносных пещер, но драгоценный металл в дель-Оро могли спрятать или индейцы, или испанцы, в давние времена изъездившие горы в поисках золота. Тут недалеко живет человек по имени Шарп, – продолжал он. – Его ранчо называется «Гнездо стервятника». Дружит с ютами. Вот кто наверняка знает больше всех о заброшенных шахтах, хотя не припомню, чтобы он их искал.

Через полмили Кэп сделал привал, чтобы дать передохнуть лошадям. Усевшись на траву поудобнее, он продолжил:

– Думаю, Фетчены знают что-то такое, о чем вы, ребята, не догадываетесь, – и, бросив проницательный взгляд на Джудит, сказал: – Вам не приходилось слышать, как ваш дедушка говорил о золоте или о шахтах? – Затем обратился к нам: – Вы говорили, что Фетчены убили его. Может, они хотели от него кое-что еще, кроме лошадей и девушки? – Кэп хитро улыбнулся: – Не хочу вас обидеть, мэм, но, будь я помоложе, сам бы убил за такую красотку, как вы.

– Все в порядке, – остановила наш протест Джудит. – Я привыкла к таким шуткам. – И, покачав головой, сказала: – Нет, не могу припомнить таких разговоров.

– Ну, подумайте чуток. Вы из семьи торговцев лошадьми, они держатся вместе. Я их знаю, встречался несколько раз. Почему ваш отец вдруг срывается и уезжает? Не похоже на них. Он что-то знал? Не натолкнулся ли на след клада, когда путешествовал?

Чем больше я задумывался над словами Кэпа, тем больше верил в то, что он нашел заветную ниточку. Да, шайка Фетчена могла убить в гневе или из мести, но с какой стати им расправляться со стариком Костелло? Какую тайную дверь им открывал или открыл бы ключ, который он хранил?

Вполне вероятно, что во время путешествий и обменов лошадьми один из Костелло получил в придачу карту или от кого-нибудь, кто сам в нее мало верил, услышал историю о сокровищах. Тогда у нас есть новая версия, многое объясняющая.

– Ты подумай, – попросил я Джудит, – к утру, может, припомнишь что-нибудь.