Текст книги "Невидимые властители. Записки агента"

Автор книги: Луис Гонсалес-Мата

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава седьмая. В ЖЕРТВУ ПРИНЕСЕН ПРЕМЬЕР-МИНИСТР…

Еще в декабре 1972 года, то есть за год до покушения на испанского премьера Карреро Бланко, сотрудники службы безопасности одной «дружественной» испанскому правительству державы заметили благодаря системам защиты, установленным вокруг здания ее посольства в Мадриде, присутствие близ него нескольких подозрительных лиц.

Специалисты службы безопасности, в задачу которых входило прежде всего обеспечение защиты помещений и сотрудников посольства, начали обычное в подобных случаях расследование. Были просмотрены все снимки, сделанные за последние несколько дней благодаря телевизионным камерам, установленным вне здания посольства, и было отмечено, что подозрительные лица появляются в этом районе не впервые. Тогда начальник службы безопасности распорядился произвести дополнительную проверку и выяснить:

не проживают ли подозрительные лица в данном квартале; не работают ли они где-то поблизости и не пользуются ли автобусом, приезжая на работу и возвращаясь домой;

насколько регулярно они оказываются на автобусной остановке, расположенной как раз под окнами одного из кабинетов посольства.

Через несколько дней поступили следующие ответы: нет, подозрительные лица не проживают в данном квартале; их появление не совпадает ни с часами, ни с днями работы каких-либо предприятий или учреждений; по вечерам они не пользуются автобусом: хотя порой они и стояли на автобусной остановке более пятнадцати минут, уходили всегда пешком.

Располагая столь настораживающими сведениями, начальник службы безопасности начал еще одно расследование, пытаясь получить ответы на следующие вопросы:

не являются ли подозрительные лица гангстерами, готовящими налет на банк или магазин неподалеку от посольства;

не принадлежат ли они к политической группе, готовящей террористическую акцию против посольства или его сотрудников.

От этого второго предположения очень скоро пришлось отказаться, поскольку подозрительные личности не проявляли никакого интереса ни к посольству, ни к его сотрудникам.

Одновременно было установлено, что они заходили в церковь, куда имел обыкновение приходить на мессу один высокопоставленный государственный деятель Испании. Присутствие на месте подозрительных лиц отмечалось именно в те дни и часы, когда указанный деятель находился в церкви.

Начальник службы безопасности посольства решил, что речь идет об охране этого деятеля испанскими спецслужбами. Этот любопытный «дипломат», поддерживавший контакты с испанскими спецслужбами (персонал которых по большей части проходил спецподготовку в его стране), решил «углубить» свое расследование и выяснить, что собой представляет эта неизвестная ему «служба безопасности». Никаких следов существования таковой он не обнаружил. Все сходилось на том, что интересующие его лица не являются сотрудниками служб безопасности.

Прибегнув к своим контактам в руководстве испанских служб безопасности и некоторых других ведомств, «дипломат» попытался установить личность подозрительных субъектов, направив испанским властям фотографии таинственных завсегдатаев квартала, но не уточняя причин своего интереса. Ему сообщили, что это активисты баскского сепаратистского движения ЭТА.

Начальник службы безопасности, не сомневаясь в деловых качествах своих местных коллег, решил, что испанским спецслужбам известно о подготовке сепаратистами покушения на государственного деятеля, который посещает церковь, и что они уже организовали соответствующее наблюдение, чтобы арестовать всю группу, как только установят ее членов и выяснят явки.

Однако «на всякий случай» расторопный «дипломат» информировал об этом свое центральное руководство. Ему порекомендовали продолжать наблюдения и действовать через тех сотрудников спецслужб этой страны, которые находились в Испании в качестве «студентов» одного из испанских университетов, расположенного в Стране Басков.

Со своей стороны испанские спецслужбы дали понять, что о присутствии «злоумышленников» им известно и что этим «делом» они занимаются.

Таким образом, группа баскских сепаратистов, которая через год устроила покушение на жизнь главы испанского правительства, действовала и готовила свой заговор под пристальным наблюдением спецслужб двух стран – испанской службы связи и координации и специализированной, «баскской» группы, направленной в Испанию руководством любопытного «дипломата».

В последующем вплоть до самого покушения в декабре 1973 года к делу будут подключены еще две секретные службы, а уже действовавшие испанские спецслужбы будут просить своих коллег из службы безопасности и полиции не арестовывать террористов и не тревожить их.

Автор располагает многочисленными материалами, свидетельствующими о том, что в январе 1973 года в Мадриде было отмечено присутствие новой группы террористов. О них постоянно упоминала полиция в своих переговорах по радио. Однако никаких мер к их задержанию принято не было.

Кроме того, в феврале в Мадриде один из сотрудников испанской специализированной службы безопасности случайно опознал в группе расположившихся в кафе молодых людей членов ЭТА, разыскиваемых полицией. Он информировал руководство, которое без обиняков ответило ему, что в это дело ему вмешиваться незачем.

Кроме того, в марте 1973 года инспектор службы общего осведомления заметил, как в расположенном неподалеку оружейном магазине какой-то молодой человек покупал наручники и боеприпасы. Сначала инспектор принял его за одного из своих коллег, но затем увидел, что на улице «коллегу» поджидала группа молодых людей, не внушивших ему доверия. Инспектор проследовал за ними до жилого дома, куда они вошли, а затем постарался расспросить о них у привратника и в соседних лавчонках. В результате он пришел к выводу, что имеет дело с гангстерами или террористами. Он предупредил свое начальство, вызвал патруль и полицейские автомашины, чтобы арестовать их на месте. К его удивлению, вместо патрулей, машин и полицейских прибыл инспектор, который сухо заявил, что дело касается спецслужб и вмешиваться в него не следует.

И, наконец, в апреле 1973 года по сотрудникам службы безопасности, сопровождавшим фургон с радиоактивными материалами для атомной электростанции в Дзорнте, кто-то дал очередь из автомата. Когда они спросили у местного охранника, тот объяснил, что это сделали якобы «папенькины сынки», которые приезжают сюда поупражняться в стрельбе. Охранник сообщил номер их автомашины. Заинтересовавшиеся сотрудники составили подробный рапорт, однако различные службы испанской полиции начинают пересылать его из одной инстанции в другую, поскольку никто якобы не хочет связываться с «важной птицей».

Служба информации[42]42
  Служба информации была создана Карреро Бланко как орган по координации работы различных испанских секретных служб. Подчиняясь непосредственно премьер-министру, сотрудники этой службы пользовались неограниченными полномочиями по сравнению с другими спецслужбами и полицией.


[Закрыть], проведя расследование, выясняет, что машина была взята на прокат в одном мадридском агентстве и что «другие полицейские уже интересовались лицом, арендовавшим машину». Оставив номер телефона директору агентства «на случай, если будут какие-нибудь новости», сотрудники службы информации устанавливают контакт со спецслужбой связи, где их заверяют, что «в подобных делах там не предпринимают каких-либо инициатив, не предупредив службу безопасности»…

В мае 1973 года служба безопасности посольства, что расположено недалеко от церкви, посещаемой Карреро Бланко, принимает решение установить микрофон в доме одного из сепаратистов ЭТА. Когда агенты проникли с этой целью в квартиру, привратник дома поднял тревогу. Ночной сторож, приняв их за воров, открыл по ним огонь. Вмешалась полиция– она начала разыскивать жильцов квартиры, чтобы те подали в суд. И тут выяснилось, что квартиру снимают странные жильцы, которые появляются лишь изредка, и что у них есть еще три квартиры. В квартире, которую посетили «воры», были обнаружены оружие, антиправительственные брошюры, фальшивые автомобильные номера, различные химические препараты и материалы для изготовления фальшивых документов. Уголовная полиция поставила в известность спецслужбы, а те в свою очередь заявили, что дело взяли под контроль и рекомендовали «не беспокоить жильцов, поскольку речь идет об известных спецслужбам элементах, за которыми давно установлено наблюдение».

В июне того же года, воспользовавшись тем, что один из подозреваемых куда-то уехал, «дипломат» распорядился установить в его квартире технику «озвучивания»[43]43
  На профессиональном жаргоне спецслужб «озвучивание» означает установку радиопередающего устройства, которое позволяет слышать все, что происходит в данном помещении. Прослушивание ведется из помещения или автомашины, расположенных неподалеку.


[Закрыть]. Специалисты, прибывшие для установки техники, обнаружили, что в квартире уже установлено электронное оборудование, которое в свое время было продано испанским спецслужбам их же собственной страной. Это могло свидетельствовать лишь о том, что испанская спецслужба связи уже взяла под контроль разговоры сепаратистов из ЭТА.

Сентябрь 1973 года. Подозреваемые, каждый шаг которых контролируется спецслужбами, угоняют автомашину и совершают вооруженный налет на оружейный магазин. Владелец магазина в момент налета беседовал по телефону со знакомым полковником полиции, который слышал, как его собеседник произнес: «Вы грабители? Извините, но в кассе денег нет…»

Сообщение о налете срочно передается по радио всем патрульным полицейским автомашинам. Но когда две из них приблизились к месту происшествия, их остановили сотрудники спецслужб и приказали не вмешиваться, заявив, что «держат ситуацию под своим контролем и что речь идет о деле государственной важности, преступников предполагается задержать за городом, чтобы избежать ненужного риска».

На другой день в газетах появилось сообщение о налете, в котором неправильно указывалась марка машины и давалось описание налетчиков, ничего общего с действительностью не имевшее.

Октябрь 1973 года. Благодаря технике подслушивания, установленной на квартире сепаратистов, «дипломат» выяснил, что готовится покушение на Карреро Бланко. Не понимая поведения испанских спецслужб, «дипломат» навел справки и узнал, что о готовящемся преступлении его испанским коллегам известно, но они по указанию очень влиятельного, высокопоставленного лица террористов не трогают. У террористов, оказывается, были на очень высоком уровне пособники…

Начальник службы безопасности посольства поставил в известность свое собственное руководство, которое ответило, что устранение Карреро Бланко облегчило бы проведение политики их страны в Испании и Португалии, и рекомендовало «дипломату» вместе с его сотрудниками «принять все меры к тому, чтобы покушение было успешным». При атом ничто не должно было заставить усомниться, что покушение – дело рук террористов-еепаратистов.

В ноябре 1973 года сепаратисты сняли комнату в подвальном помещении на улице, по которой ежедневно проезжал Карреро Бланко. Они принялись рыть под улицей туннель, чтобы заложить взрывчатку.

В начале декабря служба безопасности другого посольства, расположенного в том же квартале, обнаружила какие-то подозрительные звуки, долетающие в ночное время из-под земли. Когда в свою очередь она предприняла расследование и выяснила их источник, вмешалась служба безопасности «дипломата», давая понять, что этим делом уже занимаются…

19 декабря 1973 года террористы покидают подвал, откуда уже прорыт туннель, до отказа набитый взрывчаткой. После этого там оказываются сотрудники посольства «дружественной» державы, которые устанавливают в туннеле дополнительно две противотанковые мины и электронный детонатор.

На другой день взрывной механизм приводят в действие две группы одновременно – террористы и сотрудники одной западной «дружественной» Испании державы!

Утром 20 декабря – в день, когда от взрыва погибли Карреро Бланко и два полицейских, – привратницу, которая принесла «квартирантам» заказанные свежие булочки, встретили молодые люди, вооруженные автоматами.

Срочный вызов в полицию… Но квартира была уже пуста. Удалось лишь захватить оружие, снять отпечатки пальцев и обнаружить ряд других вещественных доказательств…

Однако, несмотря на длившееся целый год наблюдение и собранные улики, за террористов, судя по распространенным фотографиям, выдавались лица, не имеющие никакого отношения к покушению. Не доказывает ли это лишний раз удивительную расторопность спецслужб, их умение оберегать и уберегать, когда речь идет о ниспосланном им самим провидением орудии осуществления их собственных целей?!

Глава восьмая. ВАРИАЦИИ НА ТУ ЖЕ ТЕМУ: В ПОРТУГАЛИИ– РЕВОЛЮЦИЯ, НА КИПРЕ – ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕРЕВОРОТ

Умение использовать «чувство коалиции» и политическая гибкость – эти присущие бильдербержцам и членам Трехсторонней комиссии «добродетели» ярко проявились во время ежегодной сессии клуба в Межеве (Франция) 19–21 апреля 1974 года. Комитет в узком составе, включавший представителей обеих тенденций, принял решения, которые для двух европейских стран имели тяжелые последствия.

Кстати, это совещание, как практически и все встречи обоих клубов, проводилось под усиленной охраной полиции, а за две недели до его открытия агенты французской контрразведки уже прибыли в Межев, чтобы «очистить» кварталы, прилегающие к вилле «Мон д’Арбуа», принадлежащей барону Ротшильду.

В Межеве велась дискуссия вокруг следующих проблем:

Североатлантическое сообщество;

Общий рынок и США;

политика Запада в отношении арабских стран.

Следует отметить, что одновременно в расположенном в окрестностях Бонна замке Гимних проводилось совещание министров иностранных дел стран – членов ЕЭС с точно такой же повесткой дня.

Наряду с официальным совещанием клуба во флигеле заседал своего рода «штаб кризиса».

Участники совещания от ФРГ, США, НАТО, Португалии и Италии были заняты двумя важнейшими проблемами: положение в ФРГ, где восточная политика «коленопреклоненного канцлера» [44]44
  Намек на поведение Вилли Брандта при посещении бывшего фашистского лагеря смерти в Польше, когда канцлер преклонил колена перед памятником жертвам нацизма.


[Закрыть] представляла (по словам одного из видных деятелей ХДС) опасность для Североатлантического союза и Общего рынка, и положение в Португалии.

По первому вопросу было решено использовать «дело Гильома»[45]45
  С применением такого рода дел о «коммунистическом шпионаже» спецслужбы Западной Европы и Америки знакомы давно и до мельчайших подробностей…


[Закрыть], которое скомпрометировало бы Вилли Брандта, приведя либо к его уходу с политической сцены, либо по крайней мере к более чуткому отношению к атлантическим концепциям.

По этому пункту «интересы» Бильдербергского клуба и Трехсторонней комиссии совпадали. Первый считал Брандта автором «восточной политики» и «другом» коммунистов. Вторая мечтала с ним расправиться за его проевропейский подход к международным проблемам[46]46
  Уместно в этой связи напомнить известные слеша канцлера ФРГ: «Если однажды мне пришлось бы выбирать между США и Общим рынком, я предпочел бы Америку» (?).


[Закрыть].

РЕВОЛЮЦИЯ В ПОРТУГАЛИИ

В узком составе была рассмотрена еще одна проблема. В мае 1974 года автор опубликовал по этому поводу репортаж, который никем не был опровергнут[47]47
  Права на его опубликование были приобретены рядом влиятельных периодических изданий пяти западных стран. Однако только итальянская и французская газеты поместили его полностью (не впервой!). Три других (западногерманская, бельгийская и испанская) напечатали лишь краткое изложение, опустив все важные детали: сработала система цензуры, когда приобретаются права на публикацию для того, чтобы данный материал не напечатали другие.


[Закрыть].

О чем же поведал этот репортаж?

Сознавая неизбежность уступок и перемен* премьер-министр Португалии Каэтану решил «любой ценой сохранить португальское присутствие в Африке и с этой целью ввести в руководство страны другие политические силы»[48]48
  Выступление в Национальном собрании 5 марта 1974 года.


[Закрыть], иначе говоря, примирить непримиримое.

Его ближайший союзник – Бразилия, решив использовать к своей выгоде голосование в ООН по колониальному вопросу, неожиданно и бесцеремонно дала ему понять, что времена изменились и что для обеспечения преемственности необходимы уступки.

Каэтану отдавал себе отчет, что без поддержки со стороны Бразилии невозможно будет осуществить его проект «афро-лузитанского сообщества», основой которого должно было стать бразильское присутствие в Африке[49]49
  С 1972 года Бразилия приступила к осуществлению «операции Африка», которая завершилась подписанием целого ряда соглашений с различными странами континента. Была создана своего рода «кофейная ОПЕК» с участием Берега Слоновой Кости, Того, Ганы, Заира, Камеруна и Нигера. С Берегом Слоновой Кости были подписаны контракты на строительство промышленных объектов, дорог, порта. Бразилия обязалась поставлять оборудование в обмен на дерево и каучук Берега Слоновой Кости. Контракты с Ганой предусматривали поставку грузовиков, строительство шоссейных дорог и промышленных предприятий в обмен на продажу Бразилии фосфатов. Бразилия обязалась также поставлять нефть Нигеру, суда, автомашины, сахар, электростанции– Заиру и т. д.


[Закрыть]. Вот почему он решил тянуть время.

Робкие реформы, предпринятые преемником Салазара, и ответная реакция со стороны крайне правых сил армии побудили группу политических деятелей и военных (адмирал Томас, генерал Каулза де Арриага, министр обороны Луш Кунья, советник премьер-министра Камара Пинья, бывший губернатор Анголы Сильверио Маркеш) в декабре 1973 года приступить к подготовке государственного переворота. Генералам Кошта Гомешу и Спиноле они предложили «примкнуть». Однако Гомеш и Спинола не только от этого отказались, но и сообщили о заговоре премьер-министру Каэтану.

Тогда-то Спинола и был назначен заместителем начальника генерального штаба.

Стремясь успокоить радикально настроенные правые силы (Спинолу обвиняли в поддержке мало кому известней подрывной группы, которая распространяла «революционные» тексты), требовавшие отставки «предателя» и всех его «подручных», Каэтану произнес упоминавшуюся выше речь, которая, однако, не удовлетворила «ультра». Стремясь «положить конец коммунистической подрывной деятельности в вооруженных силах», они решили нейтрализовать Спинолу и его «сообщников».

На рассвете в пятницу, 8 марта, группа капитанов– сторонников Спинолы была схвачена и под конвоем доставлена на самолете на Азорские острова.

В субботу, 9 марта, всем военным было запрещено покидать казармы.

Во вторник, 12 марта, капитаны публично потребовали отставки Андраде и Луша Куньи.

В четверг, 14 марта, Каэтану, уступая давлению со стороны «ультра», уволил Спинолу и Гомеша, объявив одновременно о введении чрезвычайного положения в стране. Тем самым на первом этапе Франко Ногейра (один из наиболее активных членов Бильдербергского клуба), Каулза, Морейра и Кунья одержали победу.

В пятницу, 15 марта, кое-где в казармах были предприняты несмелые попытки протеста против «отставки» Спинолы и Гомеша. Тогда в стране было введено военное положение.

В субботу, 16 марта, несколько воинских подразделений, размещенных в Калдаш-да-Раинья, двинулись на Лиссабон… Остальные оставались в казармах. Вечером того же дня мятежники были нейтрализованы. Однако за те несколько часов, когда в руководстве страной царило замешательство, произошло событие, которое имело решающее значение для будущего: вечером 16 марта военная полиция доставила президента и премьер-министра Португалии «в целях обеспечения их безопасности» в штаб первого военно-воздушного округа, чтобы изолировать их. Здесь Каулза и егс приверженцы потребовали от Каэтану, чтобы он «отказался οι опасных идей о реформах или же ушел в отставку». Каэтану, ни на минуту не задумавшись, обещал «пересмотреть свою политику в рекомендованном направлении».

С тех пор он управлял страной так, как ему приказывали. Спинола, бессильный что-либо предпринять, все более убеждался, что от нависших с двух сторон опасностей – возврат к кровавой диктатуре либо приход к власти прогрессивных сил со всеми вытекающими из этого самыми неопределенными последствиями – для страны необходимо было найти какой-то иной, третий путь. Согласно его замыслам, этот третий путь должен был не только оградить Португалию от нависшей угрозы (ил «хотя бы смягчить ее), но и позволить стране «сохранить свои западные союзы». Одновременно за счет политического решения колониальной проблемы удалось бы обеспечить дальнейшее португальское присутствие в колониях, где, как считал Спинола, необходимо создать «автономные правительства».

Тогда, изображая данное решение как наименьшее зло, Спинола установил контакт с «движением капитанов». Проведя переговоры, «движение капитанов» сформировало специальный комитет (Сарайва де Карвалью, Гарсия душ Сантуш, Лопеш Пиреш и Виктор Крешпу), который должен был осуществлять контроль за действиями Спинолы, одновременно оказывая ему помощь.

Те, кто поддерживал Спинолу на международной арене, отреагировали моментально: «политическое решение колониальной проблемы было бы, безусловно, разумным, контролируемая либерализация португальского режима, несомненно, облегчила бы его интеграцию с Западной Европой».

Тем не менее оставались неизвестными: позиция Испании, которая была связана с режимом Салазара Иберийским пактом – договором о взаимной обороне;

позиция Ватикана, поскольку католическая церковь в Португалии всегда была самой прочной опорой салазаровского режима;

позиция НАТО.

К 15 апреля позиции Испании и Ватикана стали известны. В Риме лидер либерального крыла португальской церкви Перейра Гомеш был принят статс-секретарем Ватикана кардиналом Внйо, а Его святейшество папа римский положительно воспринял план Спинолы, заявив, что «желает, чтобы его сыновья в Африке и Португалии жили в мире и спокойствии»…

В тот же день в Мадриде Спинола провел переговоры с главой испанского правительства Ариасом Наварро, которого сопровождали гражданские и военные советники. В их числе находился и начальник информационных служб канцелярии президента полковник Бланко Родригес. Спинола изложил свой план, в ответ Ариас Наварро заявил, что «в случае установления в Португалии военного режима испанское правительство, несмотря на положения Иберийского пакта, отнесется к этому как к внутреннему делу и, следовательно, воздержится от какого бы то ни было вмешательства…»

Спиноле оставалось дашь дождаться реакции со стороны НАТО, то есть той организации» где генеральным секретарем был его личный друг Йозеф Луне.

Посредником выступил директор судостроительной фирмы «Лижнаве» Торстен Андерсон» который 19–21 апреля присутствовал на закрытом заседании Бильдербергского клуба в Межеве (Франция). Комитет узкого состава дал Спиноле «добро».

В понедельник,» 22 апреля, пятнадцать португальских туристов прибыли из Лиссабона в испанский аэропорт Бадахос… Пять официальных испанских машин доставили «туристе»» в аэропорт Мадрида, где они заняли места в самолетах, отбывавших в самых различных направлениях.

Каждый из них из рук Спинолы получил запечатанный конверт, который следовало уничтожить, не распечатывая, если по прибытии на место не поступит приказ передать конверт по назначению…

В аэропортах Парижа, Брюсселя, Рима, Гааги» Бонна, Лондона, Кейптауна^Луанды, Лоренсу-Маркиша, Бисау, Бразилии, Дакара и Нью-Йорка путешественников ждали… представители различных международных обществ.

Во вторник, 23 апреля, получив согласие НАТО, Спинола по радио, установленному на судне, принадлежащем одной зарегистрированной в Панаме компании, готовящей специалистов по маркетингу для европейских стран[50]50
  Позднее португальцы изобличили эту компанию – ОТС – в том, что она является «филиалом» ЦРУ. Корабль «Аполло», ранее принадлежавший английскому военно-морскому флоту, был оснащен самыми современными средствами радиосвязи, лабораториями и… сотнями метров полок для хранения документации.
  Тот же корабль «Аполло» фигурировал и в деле, связанном с проведением «стратегии напряженности» в Италии. Было установлено, что им неоднократно пользовались как местом встречи европейские неонацисты и сотрудники различных спецслужб.
  Во французской прессе сообщалось, что ОТС является филиалом одной «религиозной» секты, которая была осуждена парижским судом за уголовные преступления.


[Закрыть]» связался почти одновременно со всеми своими посланцами. Постоянный контакт с ними поддерживался из посольства одной западноевропейской страны в Лиссабоне, где Спинола устроил себе командный пункт.

Несколько часов спустя в лиссабонский порт прибыли части военно-морских и военно-воздушных сил нескольких стран НАТО, чтобы, согласно официальной версии, участвовать в совместных маневрах в данной зоне («Доон пэтрол-74»). На военно-воздушной базе Мантижу приземлилось несколько эскадрилий американских ВВС.

Поздно вечером 24 апреля генерал Спинола в сопровождении своих помощников прибыл в вышеуказанное посольство. Он вышел оттуда лишь вечером 25 апреля, чтобы принять отставку португальского правительства.

На рассвете 25 апреля, когда операция шла уже полным ходом, все пятнадцать эмиссаров получили соответствующее указание и, не теряя ни секунды, явились каждый в министерство иностранных дел страны, где они находились (в португальских колониях – к губернатору), чтобы передать доверенный им конверт по назначению.

Тем временем в Лиссабоне, еще окутанном утренней дымкой, отряды НАТО, соблюдая тишину, покидали порт… «Ультра», которые видели в этих войсках свою защиту, поняли: Запад сделал свой выбор!

Что касается намерений генерала Спинолы, то о них сказано в вышеупомянутых посланиях, направленных главам иностранных государств:

«Возглавив революцию, мы добьемся, чтобы «молчаливое большинство нации», напуганное перспективой победы на выборах левых сил, предпочло центристское консервативное правительство… Если же вопреки всякой логике на первых демократических выборах победу одержит левое правительство, то антагонистические противоречия между социалистами и коммунистами, затихшие в период упоения победой, должны непременно вспыхнуть вновь, когда дойдет до распределения постов в правительстве… Наконец, сохранение контроля над экономикой и финансами, а также над армией и полицией сделало бы возможным создание такого левоцентристского правительства, в котором коммунисты не имели бы представителей… Что касается колониальной проблемы, то следует ускорить предоставление самоопределения заморским территориям, с тем чтобы, создав систему союзов, обеспечить там дальнейшее присутствие Запада…»[51]51
  После «революции гвоздик» давление НАТО и «невидимых властителей» на Португалию не прекращалось. Совместное наступление внутренней реакции и ее заокеанских покровителей своим острием направлено против достигнутых после свержения салазаровского режима демократических преобразований и особенно против Португальской коммунистической партии. Летом 1982 года реакционерам удалось навязать изменения введенной после революции конституции, ограничить полномочия президента и распустить Революционный совет, в который входили представители прогрессивных политических тенденций. – Прим ред.


[Закрыть]

ПОПЫТКА ГОСУДАРСТВЕННОГО ПЕРЕВОРОТА НА КИПРЕ

Три месяца спустя после португальской революции, 15 июля 1974 года, ареной иностранного вмешательства стал Кипр.

Утром того по-летнему жаркого дня радио Никозии, прервав все свои программы, стало передавать сначала военные марши, а затем национальный греческий гимн. Именно греческий, а не кипрский, чтобы сразу стало ясно, кто стоят за всем происходящим! Макариос был свергнут… Вначале сообщалось, что он погиб, но в действительности он укрылся на английской военной базе, а оттуда отправился в изгнание. Во главе республики встал Н. Сампсон, известный своей прогреческой ориентацией ярый сторонник присоединения Кипра к Греции.

20 июля, направив Англии просьбу об официальном вмешательстве, правительство Турции приняло решение провести «в целях защиты многочисленной турецкой колонии» меры военного характера. Эта акция закончилась оккупацией 40 % территории Кипра и гибелью многих невинных людей.

Уже в августе Сампсона на его посту сменил председатель парламента Клиридис, но в конечном счете 7 декабря на остров с триумфом возвратился архиепископ Макариос, который вновь стал главой государства.

Следует ли рассматривать эту попытку государственного переворота как сугубо местное явление, возникшее в результате столкновения двух политических тенденций, выступающих одна за присоединение острова к Греции, другая – к Турции? Что это, непредвиденное событие или продукт манипуляции?

Чтобы дать ответ на этот вопрос, необходимо взглянуть на историю Кипра и понять, чьи интересы столкнулись на этом острове в 1974 году.

В 1869 году английская корона с благословения турецкого султана предприняла оккупацию находившегося под оттоманским господством острова Кипр в обмен на заключение англотурецкого оборонительного союза. В 1914 году, когда Оттоманская империя объявила войну Англии и Франции, английское правительство, считая соответствующее англо-турецкое соглашение от 4 июля 1878 года утратившим силу, объявило о присоединении Кипра к владениям английской короны. Год спустя за участие в войне на стороне союзников Кипр «перешел» к Греции, которая самостоятельно не смогла бы аннексировать остров из-за жесткой позиции России. 24 июля 1924 года Турция признала законной аннексию Англией Кипра, осуществленную 5 ноября 1914 года.

В марте 1925 года Кипр получил статус британской колонии. Англия жестоко расправилась с движением за воссоединение Кипра с Грецией, которое возглавлял епископ Китион.

Во время второй мировой войны киприотов усиленно вовлекали в военные действия на стороне союзников по освобождению оккупированной Греции. Доверившись сделанному в 1943 году У. Черчиллем обещанию «содействовать достижению политической независимости острова», 35 тыс. киприотов влились в греческую освободительную армию и участвовали в общей борьбе на фронтах Франции, Италии и Северной Африки.

После окончания войны обещания английского премьер-министра были забыты, и на острове вновь разгорелась борьба.

В апреле 1955 года, когда проводившиеся на Кипре выборы и международные консультации не дали желаемых результатов, новый архиепископ Макариос, тщетно пытавшийся добиться обсуждения кипрской проблемы в ООН, признал «необходимость борьбы за независимость». Эту борьбу повела ЭОКА (Национальное объединение борцов за освобождение Кипра) под руководством генерала Георгия Гриваса.

Многолетняя борьба… Эмиграция Макариоса… По инициативе США, озабоченных молчаливым соглашением между Англией и Турцией, 5 февраля 1959 года в Цюрихе встретились представители Греции и Турции. Они подписали ряд протоколов, определявших государственное устройство Республики Кипр.

19 февраля 1959 года Лондон обратился к Греции и Турции, к Макариосу и лидеру турецкой общины на Кипре Кучуку, призывая их признать Цюрихские соглашения. 16 августа 1960 года Кипр был провозглашен самостоятельным государством. Пост президента республики должен был занять представитель греческой общины, вице-президентом мог быть только турок.

Неустойчивость этой двухнациональной системы не могла не привести в последующие годы к кровавым зачастую инцидентам, что вызвало в марте 1964 года введение на Кипр войск ООН. Однако благодаря контактам между представителями обеих общин постепенно удалось наладить сосуществование и поддерживать непрочное, но конструктивное равновесие.

Во время фашистского путча в Греции (21 апреля 1967 года) Макариос оказал сопротивление диктатуре полковников. Этого было достаточно, чтобы к фигуре архиепископа было привлечено внимание: покушения и попытки государственного переворота чередуются с жалобами в Святейший синод Кипра и требованиями его смещения. Пользуясь поддержкой полковников, глава ЭОКА генерал Гривас предпринял попытку захватить власть.

В начале 1974 года США, обеспокоенные обстановкой, сложившейся в этой части Средиземноморского бассейна, учитывая возобновление судоходства по Суэцкому каналу, приступили к осуществлению плана умиротворения на Кипре. Этот «гуманный» план заслуживал бы всяческих похвал, если бы в действительности за ним не скрывались гораздо менее похвальные намерения…

Для Соединенных Штатов существование Кипра, занимающего важные стратегические позиции и в то же время придерживающегося ориентации неприсоединившегося государства, представляло в то время больше неудобств, чем преимуществ.

Макариос на протяжении многих лет занимал позиции, которые позволяли ему поддерживать равные отношения и с арабскими странами, и с Израилем, однако после войны в октябре 1963 года свои позиции пересмотрел и стал чаще выступать в поддержку арабов. А это шло вразрез со стремлением американцев превратить Кипр в перевалочную воздушную базу, которая связала бы их с Израилем. (Кипр приобретал ключевое значение в связи с тем, что в тот момент правительство Португалии запретило американцам дальнейшее использование их военно-воздушных баз на Азорских островах.)

Устранение Макариоса и установление на Кипре «унитарной» власти, несомненно, способствовало бы включению острова в зону, контролируемую НАТО.

На протяжении нескольких лет Макариос стремился создать небольшую армию и заказывал в ряде стран Востока легкое вооружение и танки. Греческое правительство считало, что это оружие «предназначено для ликвидации в греческой зоне Кипра всякой оппозиции диктатуре Макариоса»[52]52
  Полковник Иоаннидис, близкий к греческим верхам, писал об этом в августе 1974 года начальнику службы документации президентской канцелярии Испании (из архивов автора).


[Закрыть]. «Контакты с коммунистами» в сочетании с изменением позиции Кипра по отношению к Израилю «вынуждали» США вмешаться.

Кипр представляет для Турции столь же важный фактор, как и для США, учитывая его положение на главной оборонительной дуге южной части Турции. Всякие перемены на острове (а не об этих ли переменах идет речь, если учесть контакты Макариоса с СССР?) создали бы угрозу южным коммуникациям Турции и установкам, имеющим первостепенное значение для обороны как Турции, так и НАТО, Любые политические осложнения на Кипре неизбежно привлекают внимание Турции, которая не может допустить демилитаризации острова, что вызвало бы ослабление ее собственной оборонительной системы.