Текст книги "Борьба экономических идей: Великие споры и эксперименты последнего столетия"

Автор книги: Лоуренс Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Кейнс о конце laissez-faire

Кейнс категорически отвергал доктрину Адама Смита о «невидимой руке». В лекции, прочитанной в 1924 году и двумя годами позже изданной в качестве статьи под названием «Конец laissez-faire», он заявил:

Властью, данной свыше, совпадение частных и общественных интересов не предусматривается. Управление «снизу» не обеспечивает их совпадения на практике. Было бы неверным считать, что просвещенный эгоизм обычно действует в общественных интересах; это ложный вывод из принципов экономики. Неверно также, что личная корысть обычно оказывается просвещенной; гораздо чаще индивиды, действующие самостоятельно во имя достижения своих собственных целей, слишком невежественны или слишком слабы, чтобы достичь даже их[23]23
  Keynes J.M. The End of Laissez-Faire // Idem. Essays in Persuasion. New York: W.W. Norton, 1963. P. 312 [Кейнс Дж. Конец laissez-faire // Он же. Общая теория занятости, процента и денег. Избранное. М.: Эксмо, 2007. С. 379–380].


[Закрыть].

В частности, Кейнс отрицал, что децентрализованные рыночные силы являются адекватным средством определения величины и направлений использования накоплений и инвестиций:

Я считаю, что мы должны разумно подойти к решению вопросов о том, к какой норме сбережений на уровне общества в целом нам следует стремиться, какая доля сбережений должна направляться за границу в форме инвестиций, способна ли нынешняя организация инвестиционного рынка обеспечить эффективное распределение сбережений. Я не думаю, что эти вопросы должны быть полностью оставлены на усмотрение частного бизнеса и решаться из соображений частной выгоды, как это происходит сейчас[24]24
  Ibid. P. 318–319 [Там же. С. 383].


[Закрыть].

В «Общей теории» Кейнс уделит особое внимание своей идее, что нельзя рассчитывать на то, что рыночные силы обеспечат достаточно большой совокупный объем инвестиций. Контроль должно осуществлять просвещенное государство.

Кейнс и Хайек о роли государства

Кейнс был одним из ведущих сторонников точки зрения, что государство должно в большей степени управлять экономикой. Хайек же был одним из ведущих сторонников противоположного тезиса – что государству следует меньше вмешиваться в действие рыночных сил. Мы рассматриваем их здесь в качестве представителей противоборствующих сторон спора потому, что они пользовались широким влиянием, а не потому, что они занимали наиболее радикальные позиции. Так, Кейнс, в отличие от теоретиков коммунизма, не требовал ликвидации рынка. Он прямо отвергал русский коммунизм по трем причинам: (1) коммунистическая идеология «безразлична к нарушениям свободы и безопасности в повседневной жизни»; (2) марксистская экономическая теория, на которую опирается русский коммунизм, «похожа на устаревший учебник по экономике, не просто научно неправильный, но читаемый без всякого интереса и к современному миру неприменимый», а марксистская литература в целом представляет собой «туманный вздор»; и (3) коммунизм «возвышает грубый пролетариат над буржуазией и интеллигенцией» – то есть глумится над такими людьми, как сам Кейнс и его круг[25]25
  Keynes J.M. A Short View of Russia // Idem. Essays in Persuasion. P. 299–300 [Кейнс Дж. Беглый взгляд на Россию // Он же. Общая теория занятости, процента и денег. С. 916].


[Закрыть]. Хайек, со своей стороны, не выступал за упразднение государства, как это делают анархо-капиталисты (да, есть люди, серьезно выступающие за безгосударственную рыночную экономику[26]26
  Важнейшие авторы, представляющие это направление, – Мюррей Ротбард и Дэвид Фридман; см.: Rothbard M.N. For a New Liberty / Rev. ed. New York: Collier, 1978 [Ротбард М. К новой свободе. М.: Новое издательство, 2009]; Friedman D.D. The Machinery of Freedom. Chicago: Open Court, 1989. Первая треть известной работы Роберта Нозика по политической философии «Анархия, государство и утопия» посвящена опровержению идей анархо-капиталистов; см.: Nozick R. Anarchy, State, and Utopia. New York: Basic Books, 1974 [Нозик Р. Анархия, государство и утопия. М.: ИРИСЭН, 2008]. Идеи сторонников и критиков этой точки зрения изложены в книге: Anarchy and the Law / Ed. by E.P. Stringham. Oakland, CA: Independent Institute, 2007.


[Закрыть]).

На протяжении большей части XX века среди людей, формирующих общественное мнение, превалировала идея Кейнса об усилении роли государства в экономике. И эта роль действительно усиливалась. Хотя Кейнс и не выступал за всеобъемлющее государственное планирование, он поддерживал расширение планирования. В письме к Хайеку, отвечая на его критику государственного планирования в «Дороге к рабству», Кейнс писал:

Полагаю, что нам необходимо не отсутствие планирования и даже не его сокращение; более того, я убежден, что нам почти наверняка нужно больше планирования[27]27
  Keynes J.M. The Collected Writings of John Maynard Keynes / Ed. by E. Johnson, D. Moggridge. Cambridge: Cambridge University Press, 1973. Vol. 27. P. 387.


[Закрыть].

В «Общей теории занятости, процента и денег» (1936) Кейнс призывал к «достаточно широкой социализации инвестиций», полагая, что это является «единственным средством, чтобы обеспечить приближение к полной занятости». Здесь в фокусе его внимания находятся не детали аллокации ресурсов, а агрегированные величины в масштабе всей экономики. Он подчеркивал, что его предложение о «социализации инвестиций» не означает полного государственного социализма в смысле прямой государственной собственности на предприятия:

Не собственность на орудия производства существенна для государства. Если бы государство могло определять общий объем ресурсов, предназначенных для увеличения орудий производства и основных ставок вознаграждения владельцев этих ресурсов, этим было бы достигнуто все, что необходимо[28]28
  Idem. The General Theory of Employment, Interest, and Money. London: Macmillan, 1936. P. 377–378 [Кейнс Дж. Общая теория занятости, процента и денег // Он же. Общая теория занятости, процента и денег. С. 336–337].


[Закрыть].

Если государство способно иным способом обеспечить нужный объем совокупных инвестиционных расходов, владеть предприятиями ему незачем. Кейнс считал, что объем инвестиций должен быть больше, чем, по его мнению, способен обеспечить рынок. Чем больше объем инвестиций, тем ниже уровень их доходности. Результатом, прогнозировал Кейнс, будет «эвтаназия рантье» (людей, живущих на процентный доход от капитала) и «эвтаназия все более усиливающегося гнета капиталистов», то есть политика, обеспечивающая такое снижение доходности, – возможно, даже до нуля, – когда ни один владелец богатства не сможет жить исключительно на доходы от инвестиций[29]29
  Ibid. P. 376 [Там же. С. 335]. Аллан Мелцер подчеркивает, что «Кейнс с середины 1920-х годов выступал за государственное руководство инвестиционными процессами», и расценивает «Общую теорию» как попытку Кейнса теоретически обосновать это давно сложившееся мнение (Meltzer A.H. Keynes’s Monetary Theory: A Different Interpretation. New York: Cambridge University Press, 1988).


[Закрыть].

Кроме того, Кейнс предлагал усилить роль государства на рынке труда. В статье, опубликованной в 1925 году, он задавался вопросом о том, «должна ли заработная плата устанавливаться силами спроса и предложения, как предписывают ортодоксальные теории laissez-faire, или нам следует ограничивать свободу действия этих сил соображениями „справедливости“ и „разумности“ с учетом всех обстоятельств»[30]30
  Keynes J.M. Am I a Liberal? // Idem. Essays in Persuasion. P. 333.


[Закрыть].

Политическая экономия в эпоху прогрессизма в США

Разумеется, Кейнс отнюдь не был основоположником экономических идей, предусматривающих усиление роли государства в экономической жизни. Более того, они возникли даже не в XX веке. Так, в конце XIX столетия в США начался период идеологических изменений, направленных на активизацию государства, – сейчас это время называют «эпохой прогрессизма» (Progressive era). Важную роль в идейно-политическом движении, о котором идет речь, сыграл целый ряд экономистов – они разрабатывали аргументацию и способствовали принятию законов, усиливавших роль федерального правительства в экономической жизни, от антитрестовского закона Шермана (1890) и закона о доброкачественности пищевых продуктов и медицинских препаратов (1906) до закона о Федеральной резервной системе (1913). По словам Томаса Леонарда, «после 1890 года за три-четыре десятилетия экономическая теория в США превратилась в науку, поставляющую политических экспертов, а ученые-экономисты сыграли одну из ведущих ролей в значительном расширении участия государства в американской экономике»[31]31
  Leonard T.C. Eugenics and Economics in the Progressive Era // Journal of Economic Perspectives. 2005. Autumn. Vol. 19. P. 207.


[Закрыть].

Во второй половине 1870-х и в 1880-х годах молодые американские экономисты, возвращаясь после обучения в Германии, привозили с собой идеи и подходы, на основе которых они затем сформировали научную школу, получившую название институционализма. В 1885 году группа этих ученых во главе с преподавателем Университета Джонса Хопкинса Ричардом Т. Эли, которому на тот момент был 31 год, создала Американскую экономическую ассоциацию (АЭА). Ассоциация быстро превратилась в ведущую профессиональную организацию американских экономистов (и остается таковой по сей день), но одной из ее первоначальных целей было объединение противников идей laissez-faire. В ее учредительном «Заявлении о принципах» подчеркивалась роль «государства как организации, чье конкретное содействие является одним из непременных условий прогресса человечества»[32]32
  Подробнее о биографии Эли и его влиянии см.: Rader B.G. The Academic Mind and Reform: The Influence of Richard T. Ely in American Life. Lexington: University Press of Kentucky, 1966. «Заявление о принципах» АЭА цит. по: Bateman B.W., Kapstein E.B. Between God and the Market: The Religious Roots of the American Economic Association // Journal of Economic Perspectives. 1999. Fall. Vol. 13. № 4. P. 253. Об институционализме и его немецких корнях мы расскажем в главе 4.


[Закрыть]. Позднее Эли и другой экономист, Джон Р. Коммонс, в качестве лидеров Американской ассоциации за трудовое законодательство (ААТЗ) оказали немалое влияние на реформы политики занятости в эпоху прогрессизма. ААТЗ была создана в 1906 году, Эли стал ее первым президентом, а Коммонс вскоре занял пост секретаря[33]33
  Moss D.A. Socializing Security: Progressive Era Economists and the Origins of American Social Policy. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1996; Chasse J.D. The American Association for Labor Legislation: An Episode in Institutionalist Policy Analysis // Journal of Economic Issues. 1991. September. P. 799–828.


[Закрыть].

Эли и его соотечественники считали себя представителями «новой школы», находящейся в оппозиции к классической и неоклассической экономической теории, а также к доктрине laissez-faire. В 1886 году Эли писал о «споре между экономистами старой школы», то есть приверженцами классической и неоклассической теории и сторонниками laissez-faire, и экономистами «новой школы в Америке», имея в виду своих единомышленников – институционалистов и прогрессистов. Теоретиков «новой школы» он характеризовал как правдоискателей от науки, чьи исторические исследования позволили сделать вывод о позитивной роли профсоюзов и забастовок, найти в социализме «важные и плодотворные истины, прежде, увы, остававшиеся без внимания» и «опровергнуть многие почитаемые догмы» традиционной теории финансов. В результате появились «политэкономы, преподающие доктрины, которые отличаются от теорий, прежде разделявшихся наиболее влиятельными элементами общества». Подробнее на ту же тему Эли высказался в монографии, изданной в 1884 году, где он напрямую связал американскую «новую школу» с доктринами немецкой исторической школы в экономической науке[34]34
  Ely R.T. Introduction // Adams H.C. et al. Science Economic Discussion. New York: Science Co., 1886. P. v—x; The Past and Present of Political Economy / Johns Hopkins University Studies in Historical and Political Science. Baltimore: Johns Hopkins University, 1884.


[Закрыть].

В то же десятилетие в Великобритании аргументация против laissez-faire, выдвигавшаяся идущими в ногу со временем экономистами, строилась в основном на выявлении теоретических исключений из правил, а не на исторических исследованиях. Генри Сиджвик в «Принципах политической экономии» (1-е изд. – 1883, 2-е изд. – 1887) отмечал, что хотя большинство современных комментаторов по экономическим вопросам по-прежнему считают доводы в пользу laissez-faire в сфере международной торговли, то есть в пользу одностороннего введения свободы торговли, «столь же очевидными и неоспоримыми, как математическое доказательство», эта сфера представляет собой исключение, и «лишь немногие фанатики сегодня могли бы использовать подобные формулировки при обсуждении каких-либо других конкретных приложений общей доктрины laissez-faire». Прежние представления о том, «что личные интересы индивидов всегда будут направлять их к производственной деятельности, наиболее способствующей обогащению и благосостоянию общества, к которому они принадлежат», и связанная с ними убежденность в «гармонии интересов каждого в отдельности промышленного класса и интересов всего общества», заявлял Сиджвик, «в нашу эпоху утратили свое влияние на умы». Вместо этого «экономисты в целом признают необходимость вмешательства государства для развития производства», по крайней мере в некоторых случаях[35]35
  Sidgwick H. Principles of Political Economy / 2nd ed. London: Macmillan, 1887. P. 487–488. В главе 14 мы рассмотрим аргументы Сиджвика о свободе торговли как теоретическом исключении.


[Закрыть].

Сиджвик был одним из ведущих утилитаристов. Доктрина утилитаризма – основная идея которой состоит в том, что нам следует стремиться к наибольшему счастью для наибольшего числа людей – стала набирать популярность после выхода «Введения в основания нравственности и законодательства» Иеремии Бентама (1789). В начале XIX века идеи Бентама активно развивал Джеймс Милль. Хотя сами Бентам и Милль считали свободный рынок наилучшим средством достижения максимального счастья, утилитаризм, по сути дела, предписывал экономистам не присваивать преимущественного статуса никаким политическим принципам вроде laissez-faire. Вместо этого каждую предлагаемую государственную меру они должны анализировать прагматически, выясняя, будут ли социальные выгоды от ее реализации превосходить социальные издержки. Руководствуясь утилитаристским подходом, экономисты классической школы второй половины XIX века, такие как Джон Стюарт Милль и Генри Сиджвик, начали рассматривать все большее количество сфер деятельности как исключения из laissez-faire, где государство вполне могло бы способствовать росту чистой социальной выгоды[36]36
  О роли утилитаризма Бентама в падении популярности идей laissez-faire у британских экономистов после Адама Смита см.: Frankel Paul E. Moral Revolution and Economic Science: The Demise of Laissez-Faire in Nineteenth-Century British Political Economy. Westport, CT: Greenwood Press, 1979. В главе 7 мы уделим больше внимания этому сюжету.


[Закрыть].

Кейнс был не первым, кто отвернулся от идей laissez-faire

Тот факт, что еще до 1930 года многие экономисты выдвигали аргументы против laissez-faire и поддерживали прогрессистское движение, может удивить тех, кто считает, что профессионалы-экономисты практически всегда, или хотя бы до Кейнса, выступали за свободу рынка. Однако, хорошо это или плохо, но приверженность доктрине laissez-faire как экономистов периода до начала Великой депрессии, так и современных сильно преувеличивается[37]37
  Данные современных опросов, свидетельствующие о том, что позицию laissez-faire сегодня поддерживает лишь незначительное количество экономистов, и обсуждение, почему ее распространенность зачастую преувеличивается, см.: Klein D.B., Stern Ch. Is There a Free-market Economist in the House? The Policy Views of American Economic Association Members // American Journal of Economics and Sociology. 2007. April. Vol. 66. P. 309–334.


[Закрыть]. Примером такого преувеличения применительно к прошлому служит следующее высказывание нобелевского лауреата 2009 года и обозревателя New York Times Пола Кругмана:

До того как Джон Мейнард Кейнс в 1936 году опубликовал «Общую теорию занятости, процента и денег», в экономической теории, по крайней мере в англоязычных странах, полностью господствовало ортодоксальное учение о свободном рынке. Конечно, периодически возникали ереси, но они всегда подавлялись. Как писал Кейнс в 1936 году, классическая экономическая теория «покорила Англию столь же полно, как Святая инквизиция покорила Испанию». И ее представители утверждали, что решение почти всех проблем состоит в том, чтобы дать возможность силам спроса и предложения сделать свое дело[38]38
  Krugman P. Who Was Milton Friedman? // New York Review of Books. 2007. February 15. Vol. 54. № 2 [www.nybooks.com/articles/19857]. Подобную характеристику Кейнса как первого критика экономической теории, выступающей с позиций свободного рынка, трудно совместить с другим, более поздним, утверждением самого Кругмана: «Правые всегда считали экономическую концепцию Кейнса левой доктриной, хотя на самом деле она ничего общего с левизной не имеет». См.: Krugman P. Bombs, Bridges, and Jobs // New York Times. 2011. October 30.


[Закрыть].

Сам Кейнс задолго до 1936 года был склонен преувеличивать популярность laissez-faire. В статье «Конец laissez-faire» (1926) он утверждал, что именно таковы «на протяжении последних пятидесяти лет были позиции всех ведущих экономистов», хотя и признавал, что Альфред Маршалл – который, как должен был знать Кейнс, был ведущим экономистом этого периода – обращал внимание на случаи, когда «частные и общественные интересы не совпадают». В некрологе на смерть Маршалла, опубликованном в том же году, Кейнс представил более точную картину. Отметив «глубокое сочувствие Маршалла социалистическим идеям», он добавил:

Приведенное Маршаллом доказательство того, что при определенных условиях принцип laissez-faire, рассматриваемый как принцип максимальной общественной выгоды, оказывается несостоятельным не только практически, но и теоретически, имело огромное философское значение. Но Маршалл недостаточно глубоко развил это конкретное доказательство, и дальнейшее исследование данной проблемы выпало на долю любимого ученика и преемника Маршалла, профессора Пигу[39]39
  Keynes J.M. The End of Laissez-Faire [Кейнс Дж. Конец laissez-faire. С. 375]; Idem. Alfred Marshall, 1842–1924 // Economic Journal. 1924. Vol. 34. P. 352 [Он же. Альфред Маршалл, 1842–1924 // Он же. Основы экономической науки. М.: Эксмо, 2007. С. 36]. В главе 13 мы рассмотрим аргументы Кейнса—Пигу по поводу «провалов рынка». Примечания к главе 1


[Закрыть].

Еще до 1936 года роль государства в британской и американской экономике чрезвычайно усилилась, особенно в эпоху прогрессизма, во время Первой мировой войны и на начальном этапе «нового курса» (в 1933–1935 годах). Из тезиса Кейнса—Кругмана вытекает, что это усиление имело место, несмотря на единодушное противодействие ведущих экономистов. В реальности же на протяжении пятидесяти-шестидесяти лет, предшествовавших 1936 году, многие ведущие англоязычные экономисты активно распространяли идеи, еретические с точки зрения свободного рынка. Они вовсе не находились на периферии экономической науки, и нельзя сказать, что их взгляды «всегда подавлялись». (Конечно, профессиональное сообщество экономистов всегда маргинализировало «еретиков-дилетантов», но не столько из-за их политических идей, сколько именно из-за их дилетантизма.) Эли, Коммонса, Сиджвика, Маршалла и Пигу никто не вытеснял и не подавлял. К этому перечню можно добавить и ведущего американского экономиста-теоретика Ирвинга Фишера, взгляды которого на экономическую политику мы рассмотрим в следующем разделе, и Фреда М. Тейлора, чей доклад по случаю его избрания президентом Американской экономической ассоциации в 1929 году был озаглавлен «Управление производством в социалистическом государстве»[40]40
  Taylor F.M. The Guidance of Production in a Socialist State // American Economic Review. 1929. March. Vol. 19. P. 1–8.


[Закрыть].

Альфред Маршалл и Ирвинг Фишер о laissez-faire

Свою позицию Альфред Маршалл четко изложил в выступлении перед британскими экономистами в 1907 году. Он отметил, что в глазах Джона Стюарта Милля (1806–1873), самого видного британского экономиста третьей четверти XIX века, «сфера, в которой вмешательство государства ради повышения общего благосостояния могло привести к успеху, с каждым десятилетием расширялась»[41]41
  Выдающаяся роль Милля связана с его книгой «Принципы политической экономии», впервые увидевшей свет в 1848 году и ставшей основным учебником по экономической теории (только при жизни автора она выдержала семь изданий и в дальнейшем еще не раз переиздавалась). Маршалл, судя по всему, имел в виду, что в каждом очередном издании книги Милль отводил государству все большую роль и все меньше критиковал социализм. Подробнее об идеях Бентама и Милля мы расскажем в главе 7.


[Закрыть]. Маршалл полагал, что большинство его современников-экономистов, не поддерживая полномасштабный социализм, положительно относилось к расширению государственного вмешательства: «В целом экономисты выступают за активизацию деятельности государства ради улучшения общества», но «они против того гигантского расширения сферы действий государства, к которому стремятся коллективисты»[42]42
  Marshall A. The Social Possibilities of Economic Chivalry // Economic Journal. 1907. March. Vol. 17. P. 17–19.


[Закрыть]. Сам же он считал, что ряд факторов, в том числе рост профессионализма госаппарата и социалистические идеи «чудаковатого, но благородного» Роберта Оуэна «в сочетании с техническим прогрессом обусловили после смерти Милля еще большее расширение поля для благотворного вмешательства государства, чем при его жизни». Маршалл предостерегал от замены частной собственности на предприятия большинства отраслей государственной собственностью, полагая, что это означало бы зайти слишком далеко, но при этом выступал за муниципальное владение коммунальной инфраструктурой и за планирование землепользования в городах[43]43
  Ibid. P. 22–25.


[Закрыть]. Он был против полного выравнивания материального положения людей, но обосновывал умеренное перераспределение доходов с позиций утилитаризма. По мнению Маршалла, «если сократить те формы расходов, которые не служат высоким целям, и использовать высвободившиеся средства на благо менее зажиточных представителей трудящихся классов, можно будет добиться значительного увеличения счастья и повышения уровня жизни»[44]44
  Ibid. P. 12.


[Закрыть].

Ученик Маршалла и его преемник на посту заведующего кафедрой политической экономии в Кембридже Артур С. Пигу в своих книгах «Богатство и благосостояние» (1912) и «Экономическая теория благосостояния» (1920), оказавших значительное влияние на экономическую науку, утверждал, что в тех многочисленных случаях, когда экономическая деятельность одного субъекта оборачивается серьезными побочными последствиями или «внешними эффектами» для других субъектов, laissez-faire не позволяет достичь максимальной чистой выгоды для общества. Пигу, как и Маршалл, выступал за перераспределение доходов и поддерживал национализацию некоторых отраслей (военной и угольной промышленности, а также, возможно, железных дорог).

Американский исследователь экономической истории Хью Рокофф отмечает: «Нет никаких оснований считать экономистов 20-х годов XX века догматичными защитниками laissez-faire. Эта точка зрения легко опровергается даже при поверхностном изучении истории экономической мысли в период, предшествовавший „новому курсу“». Ведущие экономисты и другие интеллектуалы эпохи прогрессизма уже осуществили «идеологический сдвиг от общего скептицизма по поводу способности государства улучшить функционирование экономики к общераспространенной вере в компетентность государства». Рокофф приходит к выводу: «„Новый курс“ был именно тем, что доктор (экономики) прописал»:

Оказывается, что буквально все реформы, проведенные в 30-х годах XX века – установление минимальной заработной платы, введение социального страхования, пособий по безработице, создание Гражданского корпуса охраны окружающей среды (Civilian Conservation Corps) и т. д. – были именно тем, за что выступали экономисты.

Анализируя публикации ученых-экономистов в ту эпоху, Рокофф обнаружил, что «в подавляющем большинстве статей о реформах в духе „нового курса“, публиковавшихся в основных периодических изданиях по экономике с конца Первой мировой войны до 1929 года, подобные преобразования одобрялись» (курсив оригинала)[45]45
  Rockoff H. By Way of Analogy: The Expansion of the Federal Government in the 1930s // The Defining Moment: The Great Depression and the American Economy in the Twentieth Century / Ed. by M.D. Bordo, C. Goldin, E.N. White. Chicago: University of Chicago Press, 1998. P. 133, 125, 126, 134.


[Закрыть]. Авторами нескольких статей из тех, на которые он ссылается, были институционалисты, в том числе Эли, Коммонс и Джон Морис Кларк.

В том же 1907 году, когда Маршалл рассказывал коллегам о переходе экономической науки от laissez-faire к поддержке усиления роли государства, подобным же образом высказался и ведущий американский экономист-теоретик начала XX века. В статье под заголовком «В чем причина отказа от доктрины laissez-faire?» профессор Йельского университета Ирвинг Фишер с удовлетворением отмечал, что в предыдущие несколько десятилетий «на смену крайним доктринам экономистов классической школы в духе laissez-faire пришли современные доктрины государственного регулирования и общественного контроля».

Эти изменения Фишер приписывал постепенному осознанию двух изъянов доктрины laissez-faire. Во-первых, предвосхищая замечание Кейнса о том, что индивиды по отдельности зачастую «слишком невежественны или слишком слабы», чтобы действовать себе во благо, он настаивал, что общественная польза от руководства со стороны специалистов должна ставиться выше принципа, согласно которому людям следует предоставить право принимать самостоятельные решения: «Нельзя позволять, чтобы догмы laissez-faire мешали нам предотвращать последствия самоубийственного невежества». В частности, он считал, что общество должно ограничивать продажу и употребление алкоголя[46]46
  Fisher I. Why Has the Doctrine of Laissez Faire Been Abandoned? // Science. 1907. January 4. Vol. 25. № 627. P. 18, 20.


[Закрыть]. Многие экономисты-прогрессисты выступали за запрет алкоголя и наркотиков и даже за евгенику (в виде ограничений на иммиграцию для представителей «низших рас» и за их стерилизацию во избежание «расового самоубийства») в качестве научного метода совершенствования общества[47]47
  Томас Леонард приводит расистские и «евгенические» высказывания целого ряда экономистов-прогрессистов, в том числе Ирвинга Фишера, Джона Р. Коммонса, Саймона Паттена и Френсиса Э. Уокера, а также социалистов-фабианцев Сиднея и Беатрисы Уэбб. См.: Leonard T.C. Eugenics and Economics. P. 207–224. См. также: Idem. American Economic Reform in the Progressive Era: Its Foundational Beliefs and Their Relation to Eugenics // History of Political Economy. 2009. Spring. Vol. 41. P. 109–141. Деннис Сьюэлл добавляет в список приверженцев евгеники Джона Мейнарда Кейнса и фабианца Уильяма Бевериджа, см.: Sewell D. How Eugenics Poisoned the Welfare State // Spectator. 2009. November 25 [www.spectator.co.uk/2009/11/how-eugenics-poisoned-the-welfare-state/].


[Закрыть].

«Вторая ошибка laissez-faire» заключалась в том, о чем писали и Маршалл, а затем Пигу, – в неспособности справиться с внешними эффектами: «Догматичные сторонники доктрины laissez-faire упускают из виду [те действия], ущерб от которых для общества перевешивает пользу для индивида». В качестве примеров таких действий Фишер приводил случаи, когда люди плюют на тротуар (что может привести к распространению инфекций), беспощадную конкуренцию в железнодорожной отрасли, бессмысленные ресурсные издержки, связанные с золотым стандартом, и «социальную гонку» – ненужные траты на то, чтобы «быть не хуже соседей». Впрочем, конкретных предложений по поводу предотвращения «социальной гонки» действиями государства он не выдвигал. По его мнению, эти примеры иллюстрируют «самоубийственные эффекты слепого следования эгоистическим интересам индивидов» без учета внешних эффектов.

Фишер «изумлялся» тому, как далеко некоторые мыслители прошлого заходили в поддержке принципов свободного рынка, приводя в пример «высказывания Герберта Спенсера в поддержку частной чеканки монеты» и аргументы одного из первых анархо-капиталистов Густава де Молинари о том, что конкурирующие частные полицейские службы обеспечат гражданам лучшую защиту, чем государственная полиция[48]48
  Fisher I. Why Has the Doctrine of Laissez Faire Been Abandoned? P. 22. Возможно, Фишер не знал, что до того, как во время Гражданской войны частная чеканка монеты была запрещена, в США существовало порядка двадцати частных монетных дворов, чеканивших золотые и серебряные монеты и пользовавшихся хорошей репутацией. Кроме того, вопреки его скептическому отношению к частным полицейским услугам, сегодня в США количество частных охранников превосходит численность полиции.


[Закрыть]. Подобно Маршаллу, Фишер рассматривал продуманное расширение роли государства в экономике в качестве благоразумного способа избежать крайностей: «Сегодня нам, несомненно, грозит опасность чрезмерного социалистического экспериментирования, но мы ничего не приобретем и многое потеряем, если будем игнорировать или потворствовать его противоположности – порокам индивидуализма»[49]49
  Ibid. P. 27.


[Закрыть]. Позднее Фишер выступал за прогрессивный подоходный налог на том основании, что, как показала экономическая наука, для человека, получающего больший доход, один доллар дополнительного дохода значит меньше, чем для человека, чей доход меньше[50]50
  Fisher I. A Statistical Method for Measuring “Marginal Utility” and Testing the Justice of a Progressive Income Tax // Economic Essays Contributed in Honor of John Bates Clark. New York: Macmillan, 1927. Другие экономисты (например, Оскар Ланге, см. главу 2) впоследствии применяли то же допущение об убывающем приращении счастья, отождествлявшемся ими с понятием «предельной полезности» в экономической теории, в качестве аргумента в поддержку перераспределения богатства ради максимального увеличения совокупной «социальной полезности». Напротив, Лайонел Роббинс доказывал, что экономическая теория ничего не говорит о сравнительной интенсивности счастья у разных индивидов. Термин «предельная полезность» в экономической теории не связан с счастьем, и нельзя суммировать или сравнивать предельную полезность, относящуюся к разным людям (Robbins L. The Nature and Significance of Economic Science. London: Macmillan, 1932).


[Закрыть].