Текст книги "Горячие дозы"

Автор книги: Лоуренс Гоуф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Патерсон слышал, как его преследователи поднимались по лестнице, сокращая разрыв. Осталось одно – броситься наверх по лестнице к следующей площадке. Это еще два этажа, но дальше бежать некуда, его непременно схватят. Подбежав к двери и схватившись за металлическую ручку, он увидел, что дверь не заперта, а только притворена. Распахнул ее, вбежал внутрь и захлопнул за собой. Раздался щелчок спасительного автоматического замка.

Бросился вперед по коридору, оставляя за собой кровавый след. Отыскал лестницу. Наверху и позади слышались крики и удары по стеклу. Скатился вниз по этой лестнице, перепрыгивая через две и даже три ступени. Потерял равновесие, непроизвольно вытянул руки вперед, оставляя на стене кровавые отпечатки пальцев.

Через несколько мгновений достиг первого этажа. Главный вход был в двадцати футах по коридору. Подбежал к двери и выглянул наружу. «Линкольн» мог поджидать его где угодно. Патерсон отворил дверь и вышел. Лунный свет отражался на рельсах железной дороги, и на расстоянии был слышен шум дизельного двигателя.

Прижимая пораненную руку, сбежал по бетонным ступеням на улицу и пересек ее возле белого здания ресторана. Слева от ресторана высился распределительный ящик с надписью «ОПАСНО. ВЫСОКОЕ НАПРЯЖЕНИЕ». Вскочив на ящик, он перелез через сетчатый забор, отделяющий железнодорожные пути от улицы, и побежал к приземистому двухэтажному зданию.

С улицы послышались крики. «Линкольн» описал полудугу, его фары вырвали из тьмы часть пространства. Патерсон, согнувшись, бежал вдоль забора, спотыкался, падал на колени, снова поднимался. Промчался мимо здания с вывеской «ПОРТОВАЯ КАНАДСКАЯ ПОЛИЦИЯ», пересек подъездную дорогу и спустился по заросшему травой откосу.

Попал в Крэб-парк, единственный прилегающий к воде парк в Ист-Сайде. В квартале позади него преследующий его «линкольн» уже поднимался на крутой мост, который шел от Мэйн-стрит над путями параллельно гавани. А Патерсон спускался по откосу к самой воде.

Он слышал голоса, но не мог определить, откуда они раздаются, считая, что после того, как пересек дорогу, бежал по прямой линии. Но оказывается, отклонился влево. Перед ним простиралась низкая темная равнина.

Пробежал еще несколько ярдов. Камни под ногами издавали звук, похожий на скрежет зубов. И вдруг новое препятствие: пруд, окруженный камышом. Оглянувшись, он увидел на фоне огней порта силуэты трех бегущих мужчин.

Пригнулся. Луч фонаря шарил понизу, мельтешась из стороны в сторону. Сердце замерло. Они легко найдут его по следам на влажной траве.

Осторожно осмотрелся. После напряженного бега казалось, что между ребрами воткнуты иголки. Поморгал и вытер глаза тыльной стороной ладони. Гавань была слева. Но там его наверняка схватят. И он решил пойти на запад вдоль берега.

Глубоко вздохнул, поднялся и побежал.

На другом конце пруда была стоянка машин размером с городской квартал. Он пересек бесчисленные белые разметочные линии – его шаги громко отдавались в тишине, потом перепрыгнул канаву, за которой был грязный участок. В сотне ярдов впереди был виден сетчатый забор и два столба, белый и оранжевый, со светильниками. Грязь чавкала под ботинками, он уже еле держался на ногах.

Где-то внизу раздался звук работающего дизеля. Патерсон побежал снова. Справа на воде показались красный и зеленый ходовые огни парома, который курсировал между старой гаванью, где сейчас он, Патерсон, и Гренвиллом в северной части Ванкувера.

А сзади снова возникли оранжевые вспышки фонаря и чавкающие звуки.

Подбежав к забору, начал карабкаться по сетке. Ботинки были скользкими от грязи. Он сумел перенести ногу через верх забора, и здесь что-то укололо его в колено. Перевалился через забор, грохнулся оземь и закричал от боли. Перекатившись по земле, вскочил на ноги и снова побежал через другую площадку, покрытую грязью, спасая свою жизнь.

Причал парома отгораживал забор из гофрированного железа, в котором были две стеклянные двери и на каждой надпись «ТОЛЬКО ЗАПАСНОЙ ВЫХОД. ВХОДА НЕТ».

Патерсон изо всех сил ударил по стеклянной панели. Стекло разлетелось вдребезги. Прошел сквозь дверь. Люди, стоящие на эскалаторе, который соединял пристань со станцией железной дороги, смотрели с молчаливым неодобрением. Он понял, что это пассажиры с парома, и побежал к причалу. Паром стоит здесь всего несколько минут. Если не успеет на него, больше ему деться некуда.

Когда бежал по наклонной рампе, ощутил запах океана и дизельных выхлопов. Входные двери парома были еще открыты. Ему оставалось всего несколько шагов, когда двери начали закрываться. Он закричал. Толстый парень в джинсах, белой тенниске и черной кожаной куртке выставил ногу, обутую в сапог. Сверкающие стеклянные двери натолкнулись на сапог и снова раздвинулись. Патерсон взбежал по металлическим сходням. Парень, подстриженный под Джеймса Дина, дружелюбно улыбнулся. Двери закрылись.

Патерсон опустился на сиденье из серого фибергласа.

– Ну, чего вы? – сказал парень.

Патерсон поднял голову. Там на причале он увидел двоих мужчин. Один пытался раздвинуть двери, и лицо его было искажено от усилий, а костяшки пальцев побелели. Его компаньон держал черный пистолет. Он указывал на Патерсона, энергично жестикулировал свободной рукой, призывая его встать и подойти к ним.

Заработали машины. Гидравлические подъемники начали поднимать сходни, ставя их в вертикальное положение. Тем двоим пришлось спрыгнуть обратно на пристань. Тот, который был с оружием, упал на колени, схватившись за своего товарища. Вскочив, он побежал по причалу рядом с отходящим паромом.

Патерсон был как замороженный. Он так и не шевельнулся, пока человек с пистолетом сопровождал паром до самого конца причальной стенки. Паром вышел на открытую воду и стал набирать скорость. Человек с пистолетом демонстративно прицелился в Патерсона, а потом улыбнулся и помахал рукой.

На пароме было около дюжины пассажиров. Казалось, никто из них ничего не заметил.

– Как долго идет паром на ту сторону? – спросил, немного оправившись, Патерсон.

– У них был пистолет! – сказал толстый парень и хихикнул.

Патерсон схватил его за кожаный рукав.

– Сколько времени надо, чтобы перебраться на ту сторону, Джимми?

– Не знаю. Десять, может быть, пятнадцать минут.

Патерсон кивнул и отошел. На какое-то время он был в безопасности.

Глава 12

Джерри Голдстайну было уже под сорок, но его светлые кудрявые волосы и не думали выпадать. Сложен он был как мальчик из хора, и его жизнерадостная улыбка обнажала белые сверкающие зубы. Он чем-то напоминал Пола Ньюмена. Сходство со знаменитым американским актером усиливалось из-за ярко-голубых глаз, но, по секрету, – у него это были цветные контактные линзы. Правда, он не дальтоник, как Ньюмен.

Сегодня, впервые за время своей работы, он был без контактных линз. Эффект оказался почти катастрофическим. Живая сверкающая синева летнего неба сменилась цветом застиранных джинсов. Прошла всего ночь, а его глаза утратили блеск и жизнерадостность.

Уиллоус, опершись на стол в пыльном стеклянном офисе Голдстайна, в дальнем конце лаборатории криминалистики, спросил напрямик:

– Вы что, потеряли линзы, Джерри?

Голдстайн заерзал на стуле. Он внимательно посмотрел на свои ногти, побарабанил костяшками пальцев по стальной поверхности стола. Наконец ответил:

– Я решил их не носить.

– Почему же? – поинтересовалась Паркер.

– Слишком опасно.

– Ну да, я где-то читал, что эти контактные линзы напали на человека, – пошутил Уиллоус.

– А вы знаете, сколько раз в день в среднем мигает человек? – спросил Голдстайн. – Тысячи. И каждый раз, когда вы мигаете, контактная линза смещается по поверхности глаза. Знаете, на сколько она сместится за день?

Уиллоус и Паркер обменялись взглядами. Уиллоус видел, что Клер с трудом удерживается от смеха.

– Думаю, линза сместится намного, – сказал Уиллоус.

– На длину футбольного поля, – быстро уточнил Голдстайн. – Более чем на сто ярдов. Постоянно двигаясь туда и сюда. Туда и сюда. Об этом стоит подумать. А что получается, когда поверхности трутся?

Для наглядности он соединил свои ладони и крепко потер ими, металлический браслет его часов заблестел в свете флюоресцентных ламп.

– Тепло? – предположила Паркер.

Голдстайн улыбнулся. Клер покраснела.

– Трение, Клер. А когда твердый пластик трется о такое нежное вещество, как роговица глаза, то… Вы носили когда-нибудь линзы?

– Нет, – ответила Паркер.

– И ваши глаза от природы такие темные?

Паркер кивнула. Голдстайн смотрел на нее, как бы не зная, верить сказанному или нет. Вместо линз он надел очки в черной тяжелой пластмассовой оправе со стеклами толстыми, как экран телевизора. Казалось, этим очкам лет двадцать. Он снял их и протер стекла. На переносице и щеках остались красные следы.

У него на полке в банке с какой-то жидкостью хранилось мозговое вещество известного убийцы. Паркер где-то читала, будто мозг всех существ, включая человека, имеет одинаковый энергетический рейтинг – около ста пятидесяти калорий на унцию. Почему ей на ум пришла именно эта бесполезная вещь, а, скажем, не ее почтовый индекс?

– Что нового для нас по поводу стрельбы у моста Гренвилл? – вспомнила она.

Голдстайн надел наконец, к собственной радости, очки и посмотрел в лежащую перед ним желтую разлинованную бумажку.

– Думаю, что мало можно сделать, пока не найдено тело.

– Мы ищем, – сказал Уиллоус.

– В «понтиаке» только один тип крови, – сказал Голдстайн. – Резус положительный. Мозговое вещество человеческое, и осколки черепа, по всей видимости, тоже.

Он немного помолчал.

– Относительно последнего я не совсем уверен. Парень из антропологической лаборатории, Уотерс, согласился посмотреть. Если все так, как я думаю, то вы имеете дело с убийством. Никто не выдержит такого ранения.

– Мы с самого начала предполагали, что здесь что-то посерьезнее, чем кровотечение из носа, – сказал Уиллоус.

Голдстайн кивнул.

– Там были еще волосы. Некоторые с корнями. Судя по ним, жертвой был европеец, определенно – мужчина.

– Можете назвать возраст, ну хоть приблизительно? – спросила Паркер.

– По тому материалу, который у нас есть, не могу. Если бы побольше костей, кусочек черепа или спинного мозга, я мог бы сказать более определенно.

– Отпечатки пальцев?

– Никаких. Машина была протерта чище, чем… – Он взглянул на Паркер и быстро отвел взгляд.

– Что еще? – спросил Уиллоус.

– Мне кажется, Джек, надо прежде всего найти тело. Тогда многое станет ясным. Судя по всему, стрельба велась в упор. На теле можно найти следы пороха, смазки ствола и другое.

Голдстайн перелистал страницы в записной книжке и поправил очки.

– Теперь вы собираетесь спросить меня насчет стреляных гильз двадцать пятого и сорок пятого калибра, которые вы там нашли, верно?

– Ну и что с ними? – так и сделал Уиллоус.

– Как вы и предполагали, оружие автоматическое. «Стар» и кольт. И ничего кроме этого.

– На гильзах нет отпечатков?

– Они чистые.

– Даже частичных? Их тоже стерли?

– Думаю, что да.

Голдстайн снял очки и воззрился на стекла.

– Проблема?

– Я носил эти очки еще на подготовительных курсах медицинского колледжа. Они уже никуда не годятся, а новые получу только после обеда. – Он снова водрузил очки на нос и заметил: – Я слышал, вы нашли свидетеля.

Уиллоус поднял бровь.

– Бездомную леди, которая живет в заброшенном автомобиле, – уточнил Голдстайн.

– Она глухая, Джерри, и наполовину слепая, и она не видела, что произошло.

– А может быть, все-таки что-то и видела?

– Вы знаете то, чего не знаю я?

– Да нет, просто думаю, что вы могли бы взяться за нее пожестче, и только. Может быть, привести ее в порядок, дать ей провести пару ночей в другом месте. – Голдстайн улыбнулся. – Отбуксировать ее подвижной домик. Поскрести ее немного. Может, что-нибудь и узнаете.

– Я уже занимался такими людьми, – сказал Уиллоус. – Все, чего можно добиться от них, это слезы.

– Ну, смотрите, ваше дело.

– Вот это верно! – Паркер взглянула на Голдстайна: что за человек, просто червяк в яблоке…

– Я только хотел помочь вам и все. Но у меня нет данных. Нет ни жертвы, ни подозреваемого. А вы сунули мне пучок волос и осколки костей и ждете какого-то чуда. Так я вам скажу: я не гадалка.

– Спасибо за помощь, – сказал Уиллоус.

Голдстайн резко захлопнул за ними дверь. Стекла задребезжали, но выдержали.

– Что это с ним? – спросила Клер.

– У него жена беременна, – объяснил Уиллоус. – Получили анализ. Возможна двойня.

– В самом деле?

– Они собирались этим летом поехать в Европу. Путешествие жизни. Годы копили деньги.

– И теперь все пропало?

Уиллоус кивнул.

– Бедный парень, – вздохнула Паркер.

Уиллоус удивленно взглянул на нее.

– Почему ты его так жалеешь?

– Мне кажется, он не испытывает приятного волнения от предстоящего отцовства.

– Сколько ему лет. что-нибудь около тридцати пяти?

– Тридцать девять, – уточнила она. – К тому времени, когда детей можно будет брать с собой в путешествие, ему будет далеко за сорок. Может быть, тогда у них не путешествие станет очередной главной целью, а если они и поедут куда-нибудь, то дети их все равно свяжут!

– Ты говоришь так, будто все это хорошо знаешь.

– Когда родители брали меня и сестру в Европу, – сказала Паркер, – мы думали, что умрем там со скуки.

Уиллоус взглянул на часы.

– Как насчет ленча?

– Я не голодна.

– Вот и отлично. Не так дорого обойдется.

Они прошли по Мэйн-стрит, повернули направо и миновали телефонную будку, по чьей-то прихоти оформленную в виде китайской пагоды.

– «Зеленый дракон» подойдет?

– Подойдет.

Они прошли рядом по тротуару мимо салонов готового платья, ювелирных магазинов и нескольких ресторанов. В витринах красовались зажаренные утки. Их лоснящиеся коричневые тушки раздражали санитарных инспекторов города, не устающих предупреждать о возможных пищевых отравлениях. Но никто еще, кажется, ни разу не отравился.

Уиллоус толкнул стеклянную дверь ресторана и придержал ее для Паркер. Официант проводил их в кабину, бросил на стол меню и пытался удалиться. Но Уиллоус, севший лицом ко входу, его задержал.

– Цыплята для двоих. Диетическая кока-кола. Рис, сваренный на пару.

– Принести палочки для еды?

– Да, пожалуйста.

– Почему тебе так нравится этот ресторан? – спросила Паркер.

– Трудно объяснить.

Клер посмотрела вокруг. Стены тускло-зеленые, линолеум на полу так истерт, что не поймешь, какого он был цвета. Потолок желтый как желчь, и, хотя сейчас август, с него свисают – уже или еще – рождественские побрякушки.

Официант вернулся с палочками, банками кока-колы и соломинками для питья.

– Мне стакан, будьте добры, – попросила Клер. Она повернулась к Уиллоусу. – Тебе нужен стакан, Джек?

Уиллоус не ответил, занятый своими мыслями. Было ли там двое убийц? Или оружие двадцать пятого калибра принадлежало жертве? Может быть, он стрелял в порядке самообороны и ранил того человека, у которого был сорок пятый калибр? Голдстайн прав. Нужно тело. Пока не будет тела, он ничего не сможет сделать.

Глава 13

– Расскажи, что случилось, Ренди.

– Я уже говорил Фрэнку. Он вам не передал?

Гэри спросил:

– Откуда у тебя эти порезы?

– Брился.

– Какой бритвой ты бреешься?

– Не знаю, как называется. Такая, которыми бреются два-три раза, а потом выкидывают.

Гэри кивнул и выжидающе смотрел на него.

– Такие ярко-оранжевые. Запакованные в пластик по четыре штуки. Можно купить всюду… В магазине на углу… – Он подыскивал нужное слово и нашел его наконец: – Одноразовые.

– Кровь идет. Ты знал, что у тебя идет кровь, Ренди?

– Иногда я обрезаюсь. Случается. Но это меня не беспокоит. Я, бывает, даже не замечаю, что порезался.

– А чем ты останавливаешь кровь, туалетной бумагой?

– Клинексом, – ответил Ренделл таким тоном, как будто Гэри обидел его.

– Когда ты последний делал это?

– Что это?

– Ну, когда ты брился?

– Сегодня утром, около десяти.

– И кровь все еще идет? Что за проблема, не можешь ее остановить?

Гэри глядел на Ренделла Демойна, а потом отвел взгляд и стал смотреть на языки газового пламени, бьющиеся в камине. Там адское пекло. Может быть, сказать Фрэнку, чтобы он засунул туда эту лысую голову, чтобы привести его в чувство?

– Фрэнк?

– Да, Гэри?

– Ладно, ничего! – Гэри отхлебнул пива.

Рядом, сидя на софе, Саманта чистила апельсин. Она разделила его на дольки и теперь ногтем большого пальца отделяла белую кожицу.

– Фрэнк?

– Да, Гэри?

– Как называется вот это белое, что она отковыривает?

– Не знаю, – сказал Фрэнк.

Гэри наблюдал, как она взяла в рот большую дольку апельсина и надкусила ее. Струйка холодного и липкого сока брызнула на руку Гэри.

– Эй, детка, я уже принимал душ!

Саманта наклонилась к нему, взяла его руку, поднесла к губам и начисто облизала. Гэри и на самом деле очень любил ощущать на своей коже ее язык, влажный и трепетный, и ему нравилось, когда она облизывала его руку, прилизывая жесткие волосы на запястье. Гэри быстро взглянул на Фрэнка, но тот внимательно изучал потолок.

Теперь Гэри переключил внимание на Ренделла, который занимался немного торговлей наркотиками, немного больше сводничеством, а вообще-то был круглым дураком.

– Правильно, Ренди. Ты рассказал Фрэнку, а он доложил мне. Но теперь я хочу слышать все это из твоих сладких уст. А потом я расскажу все Фрэнку. Так и будем говорить по очереди. Понял?

– Да, мистер Силк! – Ренделл прокашлялся и отпил джина с тоником.

Гэри видел, что он смущен и нуждается в толчке.

– Итак, тебе позвонил ночной клерк из отеля. А что было потом?

– Я пришел в этот номер и увидел там типа, который сказал, что ему нужны три женщины сразу. Для разговора. Сказал мне, что он писатель и пишет статью о наркоманах. Я спросил, чего он на самом деле хочет. Он ответил, что хочет продать какое-то количество смэка, то есть героина, и образец спрятан в конце коридора в…

– Постой-ка минуту. А девки зачем?

– Трудно понять, – сказал Ренделл. – По-моему, он считает, что большинство проституток наркоманки, и хотел как-то это связать.

– Идиот сраный. Что было дальше?

– Он сказал мне, что спрятал образец в конце коридора в туалете. Около пол-унции. Я послал свою женщину Мойру за ней. Вы когда-нибудь видели Мойру?

Гэри отрицательно покачал головой.

– Когда она ушла, этот тип стал нервничать. Прошло минуты две, и он захотел прогуляться.

– А ты пытался остановить его. И он выстрелил в тебя.

– В ногу, мистер Силк. Два раза. – Ренделл потрогал забинтованное колено.

– А ты упорный парень, Ренделл! – Гэри покачал головой с деланным восхищением.

Фрэнк уже рассказывал ему об этих ранах. Стреляли из пистолета двадцать второго калибра. Первую рану Ренделл получил в мягкую часть бедра. Навылет, чисто и не тяжело. Вторая пуля ободрала колено, он потерял кусочек кожи, и все. На Гэри это не произвело особого впечатления. Он сам не был ранен ни разу и с трудом представлял себе все это. Фрэнка, напротив, ранили дважды, первый раз в спину, а второй – в грудь. И оба раза из оружия большого калибра. Первый раз стрелял дурачок, которого Фрэнк до этого никогда в глаза не видел. Они повздорили за игрой в покер, когда Фрэнк выиграл тысячу. Гэри заметил эти белые шрамы, когда они были в бане. А вторая рана из полицейского пистолета тридцать восьмого калибра была опасней, было задето легкое. Фрэнк не хотел об этом рассказывать, но Гэри его заставил. Теперь Гэри смотрел на этого хвастуна Ренделла Демойна. Гнусный тип. Это похоже на то, как в хорошем ресторане рука вдруг нащупывает жвачку, приклеенную снизу к столу.

– А что было потом, после того, как он стрелял в тебя?

– Этот тип выскочил в окно и стал спускаться по пожарной лестнице. Мои ребята пошли за ним. Я быстро осмотрел комнату и слинял оттуда.

– А ты не подумал, что неплохо было бы остаться там, на случай, если он вдруг вернется?

– Я же сказал, что был ранен. Залил кровью всю эту чертову комнату.

– И до сих пор она идет, – сказал Гэри и подмигнул Фрэнку.

Ренделл отхлебнул джина и бросил быстрый взгляд на подружку Гэри, стройную блондинку в облегающем свитере и с красивыми губами. Ее звали Саманта, но Гэри называл ее Сэм. Зачем Гэри переиначил ее имя так, что оно звучит как мужское? Очень странно.

– Пистолет делает много шума, даже если он небольшого калибра, мистер Силк. Я боялся, что это привлечет копов.

– О'кей, ты ушел из отеля. Что было потом?

– Я пошел к себе.

– А где это, Ренделл?

– Чайна-Крик. У меня квартира в жилом доме. Две спальни и кабинет. На последнем этаже, никто не ходит над головой. Тихо.

– И, ручаюсь, кабельное телевидение.

Ренделл нерешительно кивнул. Фрэнк тихо фыркнул от смеха.

– И ты пошел домой и смотрел старый фильм Боггарта, так?

– Нет, я смотрел, как Мойра готовила дозу.

– Попробовать бесплатный образец товара этого доброго дяди?

– Ну да.

– А ты не подумал, что это могла быть пудра для кексов, сахар для глазури или еще что-нибудь. Щелок, например.

– Мойра попробовала на вкус. И сказала, что товар хороший.

– Да, держу пари, что она так сказала.

Саманта разломила дольку апельсина и поводила ею по тыльной стороне ладони и пальцам Гэри. Потом начала языком лизать его руку. Он отодвинулся и сказал:

– Дай мне десять минут. Иди прими душ.

– О'кей, – сказала Саманта.

Гэри проследил за ней глазами, а потом снова обернулся к этому идиоту.

– Так значит, Мойра укололась и умерла?

– Верно, – сказал Ренделл. – Она умерла, наверное, минут через пять. Я нашел ее в ванной комнате, она сидела на унитазе. Там мало места между унитазом и ванной. Она сидела с широко открытыми глазами, опершись на стену, и смотрела на светильник.

– Ты хочешь сказать, она умерла от передозировки?

– Горячая доза. Наркотик не был разбавлен. Был чистым, как горный снег. – Ренделл посмотрел на Гэри. – Она широко улыбалась. Я думаю, она умерла счастливой.

– Это облегчает дело.

– Мы долго были вместе, я и Мойра. Я собирался жениться на ней.

– А что с тем типом, который ранил тебя?

– Мы потеряли его из виду внизу, на берегу.

– У него был автомобиль?

– Нет, он был на ногах.

– Но у твоих людей был автомобиль, разве нет? – Гэри улыбнулся. – Такой опытный человек, как ты, Ренделл! Надеюсь, ты не отправил их в погоню на сраном автобусе?

– У меня было четверо, мистер Силк. Трое пешком и один в моем «линкольне». Парни лазали через заборы, забегали в здания и выныривали из них. Там много складов и всякого другого дерьма. И было темно.

– Но скажи мне, что вы чуть-чуть его не поймали. Что вы были уже близко.

– А мы действительно были близко, – признался Ренделл.

Он допил свой джин с тоником и уставился на пустой стакан.

Гэри промолчал. Фрэнк смотрел равнодушно. Ренделл покрутил стакан и пососал кусочек льда.

– Сказать тебе правду, Ренделл, я немного расстроен.

– Очень сожалею, мистер Силк. Но я делал все, что мог.

– Твои сожаления не помогают делу. Верно, Фрэнк?

– Абсолютно верно.

– Если распродать этот товар на улице, можно взять восемьдесят миллионов долларов, – сказал Гэри. Он подошел к бару, достал из морозильника банку пива, перелил его в чистый стакан, отпил немного, наблюдая за искрящимися пузырьками, и добавил: – Фрэнк, принеси карманный фонарь.

Фрэнк вышел из комнаты, оставив дверь открытой. Ренделл слышал его удаляющиеся по коридору шаги, твердые и размеренные. Он прикинул, что рост Фрэнка никак не меньше шести футов и шести дюймов, а вес – фунтов триста. Ренделл слышал, что Фрэнк убрал для Гэри не менее пяти человек, в том числе двенадцатилетнего мальчишку, которому не повезло и он оказался в неподходящем месте в неподходящее время. Ренделл видел об этом передачу по телевидению в программе о борьбе с преступностью. Мальчишка шел своим обычным маршрутом, продавая газеты. Это было сразу же после Рождества, и в шесть утра было еще темно. А Фрэнк как раз выходил из квартиры, где он убил человека, музыканта, игравшего на саксофоне-теноре. Музыкант как раз принимал душ.

Встретив мальчика с холщовой сумкой газет, он задушил его лямкой от этой же сумки. Награда за поимку убийцы составляла тридцать тысяч долларов. Но Фрэнк работал на Гэри, и какой смысл имело становиться богатым, если вы окажетесь слишком мертвым, чтобы воспользоваться этими деньгами?

Ренделл посасывал кубик льда и, глядя на ковер, соображал, зачем это Гэри Силку понадобился фонарь. Он поднял взгляд, увидел, что Гэри в упор смотрит на него. И снова уставился на ковер.

– Расскажи мне о Мойре, – потребовал Силк.

– Что, например?

– Как ты познакомился с ней?

– Не помню! – Ренделл потер подбородок, внимательно изучая свои ногти. – В клубе.

– Она была за стойкой, да?

Ренделл наморщил лоб, вспоминая, и покачал головой.

– Нет, не за стойкой. Это было у Люси, вы знаете, где это?

– Там, где-то за Геро?

Ренделл кивнул.

– Она сидела за столом с моим знакомым парнем. Я подошел и представился. Потом мы подружились. Дальше – больше, вы знаете, как это бывает.

– В то время она уже баловалась наркотиками?

– Очень немного. Пара доз в день.

– И ты привел ее к себе и начал с ней…

Ренделл невольно улыбнулся, вспоминая, что они вытворяли.

– Чем она занималась тогда?

– Работала на радио. В приемной. Сидела за столом при входе, печатала на машинке, отвечала на телефонные звонки и занималась всякой ерундой.

– Всякой ерундой, – повторил Гэри. – Когда вы стали жить вместе?

– С той ночи, когда она впервые пришла ко мне, она осталась. Был конец месяца, ей надо было платить за квартиру. Я ей сказал, чтобы она забыла об этом. Она так и бросила там все – одежду, продукты в холодильнике, драгоценности. Я дал ей денег, чтобы она купила все взамен того, что оставила там. С работы она ушла.

– Ты купил ей новую одежду и вытолкнул на панель?

– Ей самой это очень нравилось, поверьте мне. Она скучала, сидя дома. И потом, мне очень дорого стоили эти дозы, которые она себе всаживала.

В кабинете было тепло, но Ренделл тянул руки к огню.

– И кроме того, она прекрасно умела делать это самое дело. Вела себя при этом очень естественно. Почему же не воспользоваться этим качеством?

– И ты продолжал спать с ней?

– Ну да, конечно.

– А ты не боялся… заразиться?

– Она была очень осторожна. Всячески предохранялась, вы понимаете, что я имею в виду? За все то время, что я с ней был, самой серьезной болезнью у нее была простуда.

– И ты верил ей?

– Верил?

– В постели.

Ренделл нахмурил брови.

– Когда ты занимался с ней любовью, – пояснил Гэри, – ты верил, что она на самом деле испытывает наслаждение, когда показывает это? Или ты сомневался и думал, что она и с тобой притворяется, как с клиентами?

– Ей никогда не приходилось притворяться, – сказал Ренделл.

Он задумался на момент, стараясь вспомнить в точности, как она выглядела. Оранжевые волосы с зелеными прядями. Или с голубыми? Маленький, с булавочную головку бриллиант, который она любила носить в носу. Он даже удивился тому, как нелегко ему было мысленно воссоздать ее образ.

– Я же сказал вам, что она вела себя очень естественно и могла быть похожей на кого угодно, хоть на такую даму, как Завьера Холландер, хоть на мать Терезу.

– Жаль, что я не был с ней знаком, – сказал Гэри. – Кстати, что вы сделали с телом?

Ренделл не был готов к этому вопросу. Тело Мойры так и оставалось у него в квартире, в ванной комнате. Он пожал плечами.

– Пока ничего.

Гэри подошел к книжному шкафу, взял оттуда тонкий том, открыл его и достал небольшую карту.

– Ты когда-нибудь видел это?

– Что это такое?

– План города и пригородов. Можно найти место, где удобнее всего закопать тело.

– Вот как? – заинтересовался Ренделл.

Он поставил пустой стакан на ковер возле стула и наклонился вперед.

– Лучше всего в парке Стенли, – посоветовал Гэри. – Вполне подходит. А второе, тоже популярное место, это в северном направлении, парк Маунт-Сеймур. Далековато, но место того стоит. Был там когда-нибудь?

– Нет, скорее всего не был, – сознался Ренделл.

Он услышал шаги в коридоре. Вошел Фрэнк в кожаной куртке с цигейковым воротником. В правой руке у него был большой фонарь на пять элементов.

– Почему так долго? – спросил Гэри.

– Надо было покормить кошек. – Фрэнк подмигнул Ренделлу. – Когда эти маленькие пушистые шарики трутся о мои ноги, я не могу сопротивляться. Просто таю как масло.

– Надеюсь, ты не скормил им цыплят, которые лежат на дне морозильника?

– Я дал им кошачью еду, – ответил Фрэнк, – каждой по банке «Мисс Мяу» и чашечку молока.

– Дал бы им лучше воду.

– Для вас тоже лучше вода. Но каждый раз, когда я вас вижу, вы пьете пиво.

– Пиво для меня как электролит для аккумулятора. При такой физической нагрузке, как у меня, надо менять электролит. Без этого просто нельзя.

Фрэнк кивнул в знак согласия, а сам при этом думал: при чем здесь электролит? И что это Гэри думает о себе, что он – электрическая лампочка?

Гэри сложил план, засунул его между последней страницей и обложкой и поставил книгу на место.

– Батареи о'кей?

Вместо ответа Фрэнк включил фонарь и направил луч света на Гэри, заставив его поморщиться.

– Ну, отправились, – распорядился Гэри.

Они спустились по лестнице и прошли через громадную сверкающую кухню, совершенно лишенную жизни, если только не считать четверки сиамских кошек и приглушенного бульканья машины для мытья посуды. Вышли наружу из задней двери. Был теплый августовский вечер. Темное небо затянуто облаками. Справа от них был просторный двор, мощенный кирпичом и окаймленный яблонями и сливовыми деревьями, слева – застекленная галерея, ведущая к спортивным площадкам и кортам для игры в сквош. Фрэнк вел их по дорожке из розового кирпича, мимо небольшого рыбного пруда, к дальнему концу заднего двора.

– Куда мы идем? – забеспокоился Ренделл.

Вместо ответа Фрэнк толкнул его в спину, заставив споткнуться.

Участок был около ста пятидесяти футов шириной и почти четыреста футов длиной – чуть меньше трех четвертей акра. С домом и надворными постройками он оценивался в пару миллионов долларов. Агенты по продаже недвижимости непрерывно стучались в двери. Гэри приглашал их выпить водки и мартини, даже если они приходили в десять утра. До сих пор ни один из них ничего не добился. Хотя как знать.

В конце двора была узкая немощеная дорожка, отделенная рядом шестифутовых кедров. Здесь было темно, сюда не достигал свет уличных фонарей. Луч фонаря прошелся по забору, а потом остановился на чем-то, что напоминало огород, где правильными рядами росли низкие зеленые растения.

– Сейчас покажем тебе что-то, – пообещал Гэри.

Фрэнк схватил Ренделла за руку. А Гэри взял какую-то палку или даже вилы. Лицо Ренделла сразу стало влажным и липким. В ухо ему залетел комар. Он шлепнул себя по щеке. Фрэнк свел его с дорожки, и они пошли по мягкой сырой земле. Ренделл чувствовал ее запах. Споткнувшись, он чуть не упал.

– Дай фонарь, – сказал Гэри.