Текст книги "Бросок в Европу"

Автор книги: Лоуренс Блок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Глава восемнадцатая

После этого жизнь постепенно вошла в нормальное русло. Нас с Минной доставили в аэропорт на Стейтон-Айленде, и я так и не узнал, в какой части Америки проходила моя встреча с Шефом. Мы приехали ко мне, купили Минне новую одежду, а потом я принялся связывать свободные концы.

Среди корреспонденции, пришедшей в мое отсутствие, оказался и мой паспорт. Его отправили из Лондона. Он был в полном порядке, разве что отсутствовала отметка о выезде из Англии. Но, поскольку в нем хватало других штампов, отсутствие этого едва ли кто бы заметил.

Вместе с паспортом пришло восторженное письмо от Пандароса. Он наслаждался жизнью в Лондоне, нашел хорошую работу в ресторане, благодарил меня за все жертвы, на которые мне пришлось пойти ради него, и выражал надежду, что в ближайшем времени старания Панэллинского общества дружбы увенчаются успехом и Греция расширится до своих исторических границ.

Латышские девушки поехали в Провидено, как только Государственный департамент решил оставить их в покое. Тут же нашелся импресарио, который подписал с ними выгодный контракт и вскорости им предстояло отправиться в турне по Соединенным Штатам с программой «Гимнастика и свободное предпринимательство». Я и сам съездил в Провидено, был шафером на свадьбе Карлиса Миеловисиаса и Софии Ладзиня. За эти три дня выпили очень много спиртного, так что помню я их более чем смутно. Потом Зента приехала в Нью-Йорк и пожила у меня до того, как их команда отправилась на первое выступление в Кливленд.

Заглянул ко мне и Игорь Радек, ставший совсем другим человеком, в слаксах, рубашке в горошек, двубортном блейзере и зеркальных солнцезащитных очках. Он успешно прошел прослушивание и теперь играл на тромбоне в маленьком джаз-бэнде, который выступал в одном из клубов Виллидж. Его оригинальная композиция вошла в состав первого альбома оркестра. Называлась она «Русский там и здесь».

Милана Бутека поселили под вымышленным именем на Западной 23-й улице, он ходил на курсы английского языка и успешно его осваивал. Перевод продвигался быстро, один мой знакомый издатель заинтересовался книгой. На гонорар Бутек собирался купить ферму в Северной Каролине.

Польские микрофильмы попали по назначению, к лидерам польской общины в Нью-Йорке и Чикаго. Весточка от Тадеуша очень их порадовала, потому что пошли слухи, будто его ликвидировали агенты польской секретной полиции. Я заверил их, что он в полном здравии, и они ушли с микрофильмами готовить свержение режима Гомулки.

Китайские документы я таскал на себе напрасно. Мой приятель, преподаватель истории Востока в Колумбийском университете, заглянул в них и сказал, что ничего интересного в них нет: устаревшая переписка между отделами посольства. Так что все бумаги отправились в корзину для мусора.

Как-то утром посыльный доставил мне письмо из Колумбии. Меня благодарили за оказанные услуги и приглашали в гости, обещая самый теплый прием.

Оставалось только выкроить время для поездки.

То есть я разобрался со всем – китайскими документами, Миланом и его книгой, Игорем и его самолетом и тромбоном, Софией и ее гимнастками, Тадеушем и его микрофильмами, паспортом – со всем.

Ода.

Минна.

Когда прошлым вечером я вернулся со встречи армян, она сидела в кресле и читала «Алису в стране чудес». Теперь она читает на английском так же хорошо, как и говорит. А если не понимает какое-нибудь слово, лезет в словарь, которым я научил ее пользоваться.

Большинство аллегорий Льюиса Кэрролла она, конечно, упускала, как, впрочем, и все дети.

– Привет, – поздоровалась она. – Comoesta[7]7
  Como esta – как дела (исп.)


[Закрыть]?

– Buen, gracias[8]8
  Buen, gracias – спасибо, порядок (исп.)


[Закрыть], – ответил я. – Кто учит тебя испанскому?

– Поли. Поли, он же Пабло, сын дворника. И Эстела. Эстела – проститутка, которая живет на втором этаже.

– Ага. А не пора тебе спать?

– Я сварю тебе кофе, – ответила она, – а сама выпью стакан молока.

Она пошла на мою маленькую кухоньку, сварила мне кофе, принесла чашку. Себе налила большой стакан молока. Мы посидели вместе, я пил кофе, она – молоко.

– Спасибо тебе за кофе, но час уже поздний. Или ты думаешь, что тебе не пора спать?

– Я пойду спать, когда пойдешь спать ты.

– Я не сплю. И ты это знаешь.

– Иногда ты спишь, Ивен.

– Никогда.

– Когда Зента жила здесь...

– Я же не спал, – Зента провела с нами несколько дней и ночей, но в кровати мы с ней не спали, отнюдь. – Это другое.

– Я так и подумала.

– Ты, я вижу, ничего не упускаешь.

– Стараюсь.

– Но ты стараешься увести разговор в сторону. Я не пойду спать, ты это знаешь. А тебе надо спать, а не то ты заболеешь. Это ты тоже знаешь.

– Да, Ивен.

– Так что иди надевай пижаму.

– Да, Ивен.

Когда она вернулась, в пижаме, умывшись и почистив зубы, я спросил, готова ли она ложиться спать. Она ответила, что да.

– Нам придется найти тебе хороший дом, – сказал я.

– Это мой дом, Ивен.

– Настоящий дом. Тебе нужны мама и папа и...

– Зачем? Мне нравится жить здесь. С тобой.

– Дом с лужайкой, большим двором, травой, деревьями, цветами...

– Я люблю ходить в Центральный парк. Там трава, деревья, цветы.

– С детьми, кошками, собаками, с которыми ты могла бы играть.

– В этом доме полно детей, с которыми я могу играть. Поли и Рафаэль, Уилли и Сюзан и много других. А Эдуарде позволяет мне играть с Джинджером, у Сюзан есть большая собака, Барон, это немецкая овчарка, но они говорят с ним на английском. И в зоопарке много разных животных. Когда ты водил меня туда, я отлично провела время.

Я пошел на кухню, вновь наполнил чашку кофе. Чувствовал, что никак не могу найти с Минной правильного тона. В гостиной ее уже не было. Я пошел в спальню. Она сидела на кровати.

– Тебе надо ходить в школу. Иначе как ты чему-то научишься?

– Но я и так многому учусь. Английскому, испанскому, чтению, правописанию, арифметике, всему.

– И все-таки в хорошей школе...

– Поли говорит, что школа смердит. Что это значит?

– Плохо пахнет. Но...

– Я не хочу ходить туда, где плохо пахнет.

– Его слова надо понимать в переносном смысле. Просто Поли не любит школу. Но тебе там понравится.

– Почему?

– Ну...

– Мне нравится здесь. Я учусь по твоим книгам, другие люди учат меня, но в основном учишь меня ты, Ивен. Зачем мне ходить в школу, если я могу всему научиться здесь?

– Если ты не пойдешь в школу, то не сможешь поступить в колледж.

– А что такое колледж?

– Та же школа.

– Ты ходил в колледж?

– Нет, – опять у меня ничего не выходило. – Есть закон: все дети должны ходить в школу. Закон – это закон.

Она смотрела на меня.

– Законы надо выполнять.

– Нас посадят в тюрьму?

– Не думаю.

– А потом, как они узнают? Кто им скажет?

– Они могут узнать.

– Когда они придут за мной, ты мне скажешь и я спрячусь в чулане или под кроватью.

– Минна...

– Я буду вечно жить с Ивеном, – оборвала она меня. – Играть со своими друзьями, учить разные языки, ходить в зоопарк, где столько разных животных, читать книги и набираться знаний.

– Минна...

– А теперь мне пора спать, – вновь она не дала мне договорить. – Иначе я могу заболеть. И я останусь здесь навсегда, а когда стану королевой Литвы, назначу тебя моим премьер-министром.

– Ты хочешь стать королевой Литвы?

– Нет. Я хочу всегда жить здесь, на 107-й улице. Можно мне остаться, Ивен?

– Ну, на какое-то время.

– Навсегда?

– Давай поглядим, как у нас получится.

Она ничего не ответила, закрыла глазки и заснула. Я осторожно уложил ее на подушку. Когда наклонился, чтобы поцеловать и пожелать спокойной ночи, шевельнулась.

– Я буду жить здесь всегда, – прошептала она. – Всегда, – и вновь заснула.

Я погасил свет, вышел из комнаты, закрыл дверь. «Я буду жить здесь всегда. Ивен».

Почему нет? С ней весело.