Текст книги "Три игрока (ЛП)"
Автор книги: Лорен Ловелл
Соавторы: Стиви Коул
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Глава 3
На меня завели досье – все как полагается: со снимками и отпечатками пальцев. Охранник провел меня в камеру. Мне хочется сказать ему, что я ничего не делала, но, если честно, я даже не знаю, уверена ли теперь в этом. Я не знаю, чему верить.
Мы останавливаемся напротив камеры. Раздается звонок, и стеклянная дверь открывается.
– Я вернусь с туалетными принадлежностями через минуту, – обращается он ко мне, прежде чем дверь с шумом закрывается.
Я стою в этом месте, облаченная в форму в серо-белую полоску, наблюдая сквозь стекло за тем, как офицер занимается какими-то пустяками за столом. В фильмах тюрьмы выглядят совсем иначе. Здесь нет решеток – только стекло с металлической сеткой посередине. У стены двухъярусная кровать из метала. Унитаз из нержавеющей стали. Никакого зеркала, а также тут воняет мочой и потом. Я сажусь на маленький выступ в стене, опустив голову и заплакав. Как я докатилась до такой жизни? Я закрываю глаза и думаю о Сойере, о бежевых стенах квартиры, которые когда-то были голубыми. Марии. Тобиасе. Престоне. У меня голова идет кругом от потери понимания реальности, так что, может быть, я и правда сумасшедшая.
Мне кажется, проходят часы. Нет никакого способа узнать, сколько времени. Другой офицер подходит и оставляет еду быстрого приготовления, все еще наполовину не размороженную. Я хожу из стороны в сторону и продолжаю плакать, снова лью слезы и двигаюсь по камере, а затем дверь открывается.
– Мисс Тейлор, – говорит офицер. – Следуйте за мной.
Я выхожу из камеры, двигаясь вдоль коридора, наконец, оказавшись в дальней комнате, в которой держат униформу. Он открывает шкафчик и возвращает мне мои вещи.
– Переоденьтесь, – коротко бросает он, указывая на ванную комнату.
– Что...
– Кто-то внес за вас залог.
Я хмурюсь, заходя в комнату, и быстро снимаю униформу. Как только я одеваюсь, меня ведут обратно к главному входу тюрьмы. Как только я заворачиваю за угол, то наталкиваюсь взглядом на Тобиаса Бентона: его челюсть подергивается, а зеленые глаза ярко сияют. Он выглядит подобно дорогому предмету искусства, одетый в свой дизайнерский костюм, демонстрируя идеальную загорелую кожу. Он не вписывается в это место – мрачные и грязные тюремные стены.
– Мистер Бентон заплатил залог, – сухо говорит мне офицер за стойкой, набирая что-то на клавиатуре. Затем раздается шум работающего принтера. – Просто поставьте здесь свою подпись, – он кладет документ на стойку, указав крестиком, где нужно расписаться. – Суд над вами состоится тринадцатого июня.
Сглотнув комок в горле, я подписываюсь и мысленно возвращаюсь на три дня назад, когда подписывала контракт Тобиаса. Я передаю бумагу офицеру и поворачиваюсь, наталкиваясь взглядом на рубашку мужчины.
– Пойдем, ягненок, – он открывает дверь.
Люди в комнате ожидания устремляют на нас глаза, когда мы проходим мимо. Как только мы покидаем здание, он хватает меня за руку и ведет к черной машине, которая, кажется, всегда его ждет. Только на этот раз, когда я забираюсь внутрь, в салоне автомобиля нет Престона.
Дверь громко захлопывается, и автомобиль срывается с места. Очень быстро пространство салона будто сжимается, выталкивая из него воздух. От Тобиаса исходит злость, будто вулкан испускает токсичный газ, перед тем как взорваться. Я наблюдаю, как он постукивает пальцами по идеально выглаженным черным брюкам.
– Третье нарушение, ягненок, – он склоняется ко мне и хватает за подбородок, запрокидывая мою голову назад. – Твоя выходка стоила мне миллион долларов, – он проводит носом по моему горлу, его теплое дыхание ласкает мою кожу. – Мне не нравится терять лишние деньги.
У меня перехватывает дыхание, а сердце бьется так быстро, что я чувствую его пульсацию в висках.
– Как ты со мной расплатишься за это, Элла? – шепчет он, прикусывая мое ухо.
– Я... – и что мне на это ответить? Мне хочется спросить, почему он пришел и забрал меня, но какая-то часть меня испытывает желание по-прежнему оставаться наивной и несведущей о его намерениях. Его теплая рука двигается вниз по моему телу, к коленям, и он задирает юбку, проводя пальцами по моим трусикам.
– Раздвинь ноги, – приказывает он. У меня нет выбора, и если честно, он получает то, что хочет, потому что не важно, насколько он может быть ужасным и как сильно пугает меня, внутри меня разгорается примитивный инстинкт, который притягивает меня к нему. Как мотылька к пламени. Разве это не правда? То, что нас, скорее всего, убьет, больше всего нас завораживает и имеет над нами большую власть. И я лечу прямо в это пламя, танцуя вокруг его жара, умоляя, чтобы мои крылья загорелись. Я раздвигаю ноги, и его рука проскальзывает между моих бедер. – Вот он мой сладкий ягненок.
Я со стоном откидываю голову назад, когда его большой палец начинает ласкать клитор, а затем погружается в меня.
– Такая мокрая, Элла, всегда такая мокрая, – мурчит он мне в шею.
Я раздвигаю ноги шире, пододвигая задницу ближе к краю сидения. Я стону, подкидываю бедра вверх, вынуждая его руку трахать меня сильнее. Я сгребаю его густые волосы, пропуская их сквозь пальцы, когда падаю с этого обрыва в волны удовольствия, которое он выдавливает из моего тела. И как только я расслабляюсь, наслаждаясь этим божественным жаром, наполняющим мои вены, он хватает меня за волосы и наматывает их на кулак, толкая мое лицо к своему паху.
– У тебя есть три минуты, чтобы заставить меня кончить, если ты и правда хочешь, чтобы я тебя спас, – он расстегивает ширинку. – И у меня есть власть помочь тебе выбраться из любой ситуации, Элла. Любой, даже убийства, – он смеется. – Этот мир не такой, каким кажется, ягненок. И только тебе решать: хочешь ты быть пешкой или королевой.
Твердый член в ожидании прямо перед моим лицом, его рука все еще обхватывает мою шею. Три минуты на спасение от той угрозы, о которой я, скорее всего, даже не могу сделать предположение. Я медленно провожу языком по его члену, вокруг головки. Он стонет, усиливая хватку в моих волосах. Я заглатываю его, обвожу языком, лижу, двигаю рукой вверх и вниз.
– Черт, – стонет он, насаживая меня полностью на член. К глазам подступают слезы, и я сдерживаюсь, чтобы не отодвинуться, когда он приподнимает бедра с сидения, кончая горячим семенем мне прямо в горло.
– Ох, Элла, – протягивает он, отпуская меня.
Я сажусь. Голова Тобиаса все еще откинута на кожаное сидение, его глаза лишь слегка приоткрыты. И мне интересно, какой во всем этом смысл? Какую жизнь я на самом деле оставила: стоимостью в один миллион долларов или же нет?
Глава 4
Тобиас открывает дверь пентхауса, и я следую с ним по коридору. Мое сердцебиение ускоряется, руки дрожат. Все совсем не так, как должно быть. Теперь я абсолютно уверена в том, что Тобиас – дьявол во плоти, а эта его маленькая игра – их – намного сложнее и зловещее, чем мой слабый мозг может вообразить. И я, словно вышедший из-под контроля призрак, осталась бродить тенью по тому, что должно было быть моей жизнью, но уже таковым не является.
Престон ждет нас в гостиной, его руки сложены на груди. Это стало моей извращенной реальностью. Эти двое отвратительных мужчин – все, что у меня есть прямо сейчас, они мои спасение, только облаченные в более неправильную форму.
– Скажи мне, Элла. Каковы правила игры? – спрашивает Тобиас, и его голос звучит низко и хрипло. Я тяжело сглатываю, внезапно меня охватывает паника.
– Не уходить, – шепчу я, закрывая глаза и отпустив подбородок к груди. Мне стыдно, будто я непослушный ребенок, которого отчитывают, но почему? Почему меня волнует, что они думают обо мне?
Тобиас касается пальцами моей челюсти, и я вздрагиваю.
– Никогда не уходить, – вторит он мне, обдавая мое лицо теплым ментоловым дыханием. От него исходит опасность, но одновременно и невероятное ощущение безопасности. Почему? Наверное, я теряю рассудок. Возможно, это лишь бред сошедшей с ума женщины.
Тобиас качает головой, как недовольный отец. Я перевожу взгляд на Престона, и он продолжает смотреть на меня, но по его лицу ничего невозможно прочитать, хотя от напряжения, исходящего от него, становится понятно, что он не очень счастлив от моего решениея сбежать.
– Почему ты ушла? – спрашивает он, делая шаг ко мне. – Скажи, почему ты ушла.
Я смотрю в пол, размышляя над словами, которые правильнее будет сказать.
– Элла... – с шипением цедит мое имя Тобиас, когда они с Престоном подталкивают меня к стене, загоняя как какое-то животное. – Скажи нам, чего ты боишься, Элла?
И дело не в том, чего я боюсь, а кого.
– Вы... вы не убивали ее, – едва произношу я. – Я видела ее.
– Кого? – спрашивает Престон. Моя спина ударяется о стену. Мужчины всего в сантиметрах от моего лица, их щеки почти касаются друг друга. Тобиас убирает прядь волос мне за ухо, прежде чем положить руку на стену рядом со мной, заключая меня в плен.
– Марию.
Тобиас усмехается. Престон делает то же самое.
– Иначе ты бы не поверила, не так ли?
Я откидываю голову назад и провожу пальцами по волосам. Я чувствую себя слишком уставшей, будто медленно распадаюсь на части и очень скоро просто исчезну.
– Я не понимаю, – шепчу я.
– Ох, но это же игра, сладкая Элла, – говорит Престон, проводя пальцами вниз по центру моей груди.
Тобиас смеется.
– Тебе не нужно ничего понимать. Тебе нужно лишь переживать о том, чтобы продержаться еще четыре дня.
Сделав глубокий вдох, я медленно встречаюсь с каждым из них взглядом.
– Продержаться. – Четыре дня. Четыре дня, которые, скорее всего, уничтожат мою жизнь и лишат меня тех остатков здравомыслия, за которые я отчаянно держусь, и заставят меня ставить под сомнения все, что когда-то было моей жизнью. А что потом? Мне хочется вернуть хотя бы какое-то ощущение реальности, но что она собой представляет? Прямо сейчас Престон Лукас и Тобиас Бентон – единственная реальность, которая у меня есть, единственная, которую я знаю, и эта извращенная игра – вовсе не игра, а моя жизнь. – Я просто не... не понимаю этой игры. Не понимаю, что происходит.
– Мы пытались объяснить это тебе с самого начала, – говорит Тобиас, его пальцы поглаживают мой подбородок.
Лицо Престона теперь прямо напротив меня.
– Куда ты пошла, когда покинула нас, Элла?
– Это неважно, – отвечаю я и сразу же жалею об этом.
Глаза Тобиаса загораются. Ноздри раздуваются, и он склоняет голову. Он приближает свое лицо ко мне, его зрачки сужаются, когда он хватает меня за подбородок в болезненной хватке.
– Ты пошла домой?
Его пальцы сильнее стискивают меня.
– Да, я пошла домой, – шепчу я.
Престон смеется.
– У тебя нет дома.
– Престон, – одергивает его Тобиас. – Не расстраивай ее.
– Она ушла, Тобиас.
– Мне об этом хорошо известно, но она вернулась. Наш ягненок, ради которого мне пришлось солидно потратиться, – его большой палец слегка касается моей нижней губы. – И что тебя ожидало "дома"?
Мой взгляд опускается к полу. Мне стыдно. Я – никто, и у меня нет ничего, даже гордости.
– Ничего, – отвечаю я, мой голос спокойно и ровно.
– Ничего? – вздыхает Престон.
– Тогда почему мне пришлось забирать тебя из городской тюрьмы? Что ты сделала, Элла? – Тобиас смотрит на меня, и своим взглядом он будто вытаскивает на поверхность те кусочки меня, которые я никому не хочу показывать. Я перевожу взгляд с одного мужчину на другого, мечтая о том, чтобы исчезнуть, вернуться на три дня назад и начать все заново. Потому что теперь ничто не имело смысла.
– Расскажи нам все, – настойчиво повторяет Тобиас.
– Элла, почему ты попала в тюрьму? – спрашивает Престон. – Из-за Сойера?
Лишь одного упоминания его имени достаточно, чтобы мой разум просто разорвало на части. Сойер. Сойер. Сойер.
– Я... – я медленно двигаюсь вдоль стены, и они следуют за мной. Миллиметр за миллиметром, шаг за шагом, они не оставляют меня. Следя за мной, будто я истекающая кровью добыча.
– Вот что я тебе скажу, – произносит Тобиас. – Пять минут. У тебя есть пять минут, чтобы задать нам любой, какой ты захочешь, вопрос, только если он не касается игры. Выглядит справедливо.
– Так мы все еще играем? – спрашиваю я.
На лице Престона мелькает улыбка. Он берет меня за руку и придвигается ближе, его дыхание касается моего горла.
– У тебя три нарушения, разрешено четыре, – говорит, целуя мою шею.
Я спохватываюсь, когда неосознанно закрываю глаза, пытаясь не реагировать на то, как теплые губы Престона ощущаются на моей шее. Я смотрю на Тобиаса, прямо в его глаза, которые, кажется, постоянно изучают меня и притягивают к себе.
– Почему Сойер был в моей квартире? – спрашиваю я.
– Твоей квартире, он находился в твоей квартире?
Я замолкаю и думаю. Я дошла до нужного адреса, квартира 3B.
– Да. Все было переставлено. Стены перекрашены, и там была Мария. Она была там. Не мертва, но там – прямо в моей квартире, – я вновь замолкаю. Все в моей груди напрягается, челюсть сжимается. – Она живет моей жизнью.
Престон целует мою челюсть, скользя к моим губам.
– Все в порядке.
Тобиас становится напротив меня. Престон прижимается ближе к Тобиасу, изучая глазами его лицо.
– Дело в том, Элла, – начинает Тобиас, прежде чем оставить на моих губах нежный поцелуй, – что мы ничего не знаем о тебе.
– Но тогда как...
Тобиас вновь меня целует, его язык касается моего, будто приказывая замолчать. Когда мужчина отстраняется, он улыбается.
– Все, что мы знаем о других, – это то, что они загрузили в медиа. В мою компанию "Шесть градусов".
Я изучаю его лицо, мой разум пытается осмыслить его слова. Тобиас достает телефон из кармана пиджака, что-то набирает на экране и пролистывает.
– Сойер, – наконец, произносит он. – Сойер, Сойер... Левин, ах, да, вот он – наш дорогой друг, – Тобиас улыбается, прежде чем постучать пальцем по подбородку. – Ну, он выглядит довольно счастливым. Он поворачивает телефон и передает его мне. Там, на экране, фотография Сойера и Марии в квартире, которая когда-то была моей. Я пролистываю альбом на шесть месяцев назад, когда мы расстались. И, всего пару дней спустя после его ухода, была загружена фотография его и Марии, переносящих коробки. Стены все еще небесно-голубые. Выкрашены в цвет, который выбрала я.
– Но... – я замолкаю, пролистывая фотографию за фотографией. – Как...
Престон заглядывает через плечо Тобиаса.
– Посмотри на свою страничку, Элла. Может, это освежит твою память.
И я следую его совету. Я печатаю свое имя и выбираю свой профиль. Я возвращаюсь на шесть месяцев назад. И ничего. Тут и там посты о разбитом сердце, но по большей части любому, кто посмотрит на страничку, покажется, что я счастлива. Мои улыбающиеся фотографии в Центральном парке. Фотографии с вином и ужинами. Но ни одной внутри квартиры...
– Все еще есть вопросы?
– Я просто... – я передаю телефон Тобиасу. – Я не понимаю. Я была там. Три дня назад я оделась, чтобы попасть на собеседование с тобой. В этой самой квартире.
Престон пожимает плечами.
– Точно?
– Да, – я замолкаю и мысленно возвращаюсь обратно в тот день. К моей утренней пробежке по парку. Я вернулась домой. Перерыла гардероб, пока не выбрала идеальное платье и туфли к нему, а затем ушла... ведь так?
– Все, что мы знаем, – говорит Престон, – это то, что мы видим в "Шесть градусов". Ни больше, ни меньше. И разве большинство не выставляет напоказ лишь лучшее? Не делают вид, что их жизнь именно такая, какой бы им хотелось ее видеть? – он смеется. – Никто не может быть настолько счастливым. И в такой степени уверенным в себе. Ничья жизнь не может быть настолько идеальной, как они показывают, – он пролистывает что-то в телефоне, прежде чем показать мне фотографию красивой блондинки. – У этой женщины роман с ее шурином, – затем он еще что-то просматривает. – Этот мужчина на яхте, стоимостью в миллион, разорен, – он находит еще одну фотографию. – Эта девушка, вся такая улыбчивая, в этом году пыталась совершить суицид три раза.
– И откуда ты это все знаешь?
– Я вижу все, что они делают. Их посты, комментарии, что они любят, и что им нравится. "Приватные" группы и личные сообщения.
Престон смеется, прежде чем вновь поцеловать меня в шею.
– Все лгут, сладкая Элла. Все.
Тобиас улыбается.
– Интернет – кладезь знаний, ягненок. И именно там находятся самые глубокие, темные секреты... все, кроме твоих.
– Потому что у тебя нет ни друзей, ни семьи, – шепчет Престон. – У тебя нет никого, с кем ты можешь поговорить о своих самых потаенных секретах, не так ли, Элла?
Мое сердце заходится в бешенном ритме от страха, боли и стыда.
– Тебя арестовали, Элла, – продолжает Тобиас. – Завели дело и обвинили в нарушении судебного запрета, а также предъявили обвинение в похищении, – он смеется. – Похищение, ну, за это я возьму всю ответственность на себя, но, как ты думаешь, откуда у тебя судебный запрет? – он качает головой. – Ты что-то скрываешь Элла, не только от нас, но и от себя самой, – он смотрит на часы, выглядя раздраженным. – Ну, похоже, твои маленькие проделки поставили крест на третьем дне, не так ли?
Престон кивает.
– Но у нас все еще есть время для прогулки.
– Ах, да. – Тобиас улыбается, как чеширский кот. – Прогулка, тогда пойдем, ягненок, – он протягивает руку, и я принимаю ее. – Третий день... мы всегда гуляем в этот день.
Глава 5
– Перелезай, ягненок. – Я смотрю на Тобиаса, ожидая, когда он засмеется, но он этого не делает.
Он выгибает бровь. И хотя каждая частичка здравого смысла предупреждает меня не делать этого, я подчиняюсь. Я не знаю почему, но делаю это. Неуверенно я перелезаю через перила и прислоняюсь к ним, схватившись за холодный метал так крепко, что перестаю чувствовать свои пальцы. Ветер обдувает меня со всех сторон, а волосы лезут в лицо. Вода, кажется, так далеко от меня с этой точки. Темные глубины внизу манят обещаниями легкого выхода из этой ситуации. У меня ничего нет...
Я наклоняюсь вперед, опуская взгляд на далекие огни баржи, проплывающей подо мной. Я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на них. Престон пристально наблюдает за мной, вцепившись в перила. Я вижу любопытство на его лице. В отличие от него, Тобиас кажется более пассивным в реакциях. Все его тело буквально кричит, как сильно ему наплевать, и что ему все равно, спрыгну я или нет. Попытается ли Престон меня остановить, если я еще чуть-чуть наклонюсь вперед, если свешу ногу? Мне хочется верить, что попытается. Мне хочется верить, что им не все равно. Наверное, они единственные, кому есть до этого дело… и все же я лишь игрушка для них, вещь, которую можно использовать и выбросить. Выбросить...
– Игра очень проста, ягненок, – произносит Тобиас. Я вглядываюсь в темноту. На одинокую ночь и ее чернильные глубины, увядающие в воде. Я закрываю глаза и позволяю ощущениям взять вверх. Стоя там, я могу притвориться, что ничего не существует. Что я зависла в невесомости надо всем этом пугающем миром.
– Ты можешь прыгнуть и закончить все это безумие прямо сейчас, – продолжает Тобиас, – или остаться с нами. – Я открываю глаза, но мой взгляд все еще неотрывно устремлен в темную рябь подо мной.
– Я уже осталась с вами, – отвечаю я. Вдали раздаются звуки сирены, отражающиеся от воды.
– Навсегда, – добавляет Престон. – После следующих четырех дней игра закончится. И что потом, сладкая Элла?
Моя хватка на металлических перилах усиливается. Ладони начинают потеть. Сделав вдох, я вновь бросаю на них взгляд через плечо. Они могут быть прекрасными демонами или настоящими ангелами. Ведь разве они постоянно не играют роли демона и ангела, сидя на моих плечах и шепча мне в ухо.
– Ты можешь быть нашей, Элла, – губы Престона складываются в улыбку, и из-за этой улыбки мне хочется им поверить и просто наслаждаться теплыми объятьями. Но искать утешения у Престона – это то же самое, что обнять пантеру, и ждать, что она сделает то же самое, потому что, насколько бы прекрасным и обаятельным не был Престон, он непредсказуем.
– Или, – Тобиас делает шаг вперед, доставая сигарету из кармана пальто и прикуривая. Я наблюдаю за тем, как огонек от пламени танцует на его лице, когда он делает затяжку. – Или ты можешь закончить все это, – он выдыхает облачко дыма, кивая на воду. – Разве это решение не кажется тем выходом, который принесет тебе мир и покой – абсолютное небытие и прекращение существования? – Тобиас, дьявол, такой непоколебимый в своей извращенности, и все же так мрачно пленителен. Он заставляет меня желать пересечь линию добра и зла, чтобы попробовать или почувствовать удовольствие от потери всех своих моральных принципов.
Я вновь смотрю на воду и гадаю, каково это просто перестать волноваться. Насколько освобождающей окажется возможность потерять все чувства правильного и неправильного? Почему мне должно быть не все равно? Мир наплевал на меня. И вот я стою на Бруклинском мосту, и если я прыгну, никто не будет скучать по мне. Ни единая душа. Единственные люди, которые будут знать, что я пропала, это двое мужчин, стоящих рядом и играющих со мной, будто моя жизнь – всего лишь развлечение для них.
– Оно зовет тебя, ягненок? – в голосе Тобиаса проскальзывает веселье.
– Да, – шепчу я.
– Ох, как же я буду скучать по тебе, сладкая Элла, – говорит Престон.
– Хоть кто-то, – добавляет Тобиас. – Наверное, так одиноко, когда у тебя никого нет, Элла.
Я хочу защитить себя, сказать что-то, но что? Они правы.
– Да. Одиноко, – и с этой мыслью я поднимаю ногу, удерживая ее над краем, наблюдая за тем, как она свободно болтается над темной гладью воды. И это ощущение освобождает. Наделяет властью. Дает мне чувство контроля, которого у меня так давно не было. Мое сердце бьется о ребра, в груди все напрягается от страха и желания. Но я нуждаюсь в умиротворении. Я хочу... Я хочу...
– У тебя есть мы, – раздается голос Престона. – Ты можешь получить нас навсегда, Элла, – его рука касается моей. Я дергаюсь в сторону, прежде чем он успевает обернуть пальцы вокруг моего запястья. Я поворачиваюсь и смотрю на него, мне сложно дышать, когда обе мои ноги вновь находят опору. – Осторожно, – предупреждают он, на его губах появляется улыбка.
Держась за перила, я поворачиваюсь к нему лицом. Он подходит ближе, взгляд его голубых глаз прикован ко мне. Наши лица в каких-то сантиметрах друг от друга. Я могу почувствовать его дыхание на лице, когда он наклоняется и прижимается ближе, нежно целуя меня. Оказавшись на краю моста, имея с одной стороны смерть, а с другой – этих мужчин, я почувствовала себя живой. Его свободная рука обхватывает мою вторую кисть, и он отходит, прищуривается.
– Ты доверяешь мне? – выдыхает он мне в губы.
Я смотрю прямо на него. Доверю ли я ему? Доверяю им? Разве это важно? Я отпускаю перила, медленно вытягивая руки перед собой, пока не оказываюсь над пустотой, крепко удерживаемая лишь хваткой Престона. Сантиметр за сантиметром мои ноги двигаются назад, пока каблуки туфель не зависают над краем моста. Меня пошатывает, сердце останавливается, когда я раз за разом то теряю, то нахожу баланс. Пока я качаюсь на мосту, не отрывая взгляда от Престона, мне хочется уйти, просто упасть и найти смерть. Ветер ревет в моих ушах, отбрасывая пряди волос на глаза, и я запрокидываю голову назад, все сильнее и сильнее, пока мой взгляд не оказывается устремленным в воду. Прямо сейчас я ощущаю невесомость, и единственное, что не дает мне умереть, это Престон.
– Так что ты выберешь, сладкая Элла? – спрашивает он.
– Будешь играть с нами вечно, ягненок? – задает вопрос Тобиас, но я продолжаю неотрывно смотреть на темные глубины воды.
– Или сорвешься вниз? – добавляет Престон. – Всего одно слово, сладкая, сладкая Элла, – его хватка ослабевает, и я становлюсь на сантиметр дальше от него.
Мое сердце гулко стучит. Становится трудно дышать. Адреналин бежит по венам, как наркотик. Внутри меня все замирает, разум перестает работать. Смерть – это окончательное решение, и внезапно меня охватывает страх. Я не хочу умирать. Может, они и творят со мной ужасные вещи и заставляют меня делать подобное, но я не хочу умирать.
Ночное небо размывается перед глазами, когда я поднимаю голову и смотрю прямо на Престона.
– Не отпускай меня, – говорю я. – Пожалуйста. – Потом наступает пауза, момент, когда мне остается лишь гадать, не совершила ли я смертельную ошибку, доверившись ему, но затем он притягивает меня к себе, и моя грудь со стуком ударяется о металлические перила. Он помогает мне перебраться через них, и я падаю в его объятья. Все силы покидают мое тело, и на какое-то мгновение мне кажется, что я вот-вот отключусь.
– Прекрасная Элла, – воркует Престон, укладывая мое лицо на свое плечо. – Я никогда тебя не отпущу.
– Очень хорошо, – говорит Тобиас. Я бросаю взгляд через плечо Престона и вижу, что Тобиас идет к машине. Престон ведет меня по улице, помогая забраться в автомобиль. Дверь закрывается, и жизнь возвращается на свои круги с Престоном с одной стороны и Тобиасом – с другой. Престон улыбается, нежно поглаживая костяшками мою щеку. Он встречается взглядом с моими глазами, между нами устанавливается некая связь. Узы, построенные на доверии, построенные благодаря моему выбору. Он притягивает мое лицо к своей груди, и я вдыхаю запах его одеколона, пропитавшего пиджак.
– Я так рад, что ты решила остаться, ягненок, – говорит Тобиас, проводя пальцем по моей шее, прежде чем схватить меня за волосы и медленно отвести мое лицо от Престона, заставляя поднять на него глаза. – Повтори правила. – Я моргаю и медленно отпускаю Престона, перебираясь к Тобиасу, когда он прижимает меня ближе. Его взгляд захватывает в плен и не отпускает. Я ничего не могу поделать с собой и смотрю на его губы. Я борюсь со своими собственными эмоциями, разрываясь между правильным и неправильным. – Скажи правила, – повторяет он низким и глубоким голосом.
– Никогда не уходить, – шепчу я. – Никогда не говорить об этом. Никогда не влюбляться, – я нервно сглатываю, испытывая желание заерзать под его взглядом. – Не задавать вопросов...
Его губы слегка изгибаются.
– И... последнее, ягненок?
– Подчиняться, – едва выдыхаю я.
Он улыбается, как истинный дьявол.
– Да. Подчиняться, – он запрокидывает мою голову назад. Его губы касаются моих. – Ты. Полностью. Подчиняешься, – вторит он мне в губы, а затем целует, грубо и настойчиво, но все же невероятно приятно.
– Ты теперь принадлежишь нам, сладкая Элла, – говорит Престон, лаская мою шею теплым дыханием. Его пальцы забираются под мою рубашку, спуская ее вниз по плечам. Язык Тобиаса слегка касается моих губ, когда Престон кусает мое плечо. Мысли, беспрестанно крутящиеся в голове, утихают под их прикосновениями, и я сдаюсь под напором этих ощущений. Полное подчинение – потому что сама желаю этого. Я хочу подчиниться им. Хочу принадлежать им. То, что когда-то казалось мне извращенным и унизительным, теперь ощущается освобождающим, даже наделяющим властью
Рука Тобиаса опускается на мое бедро. Раздается треск рвущейся ткани блузки. Обхватив мою грудь, Престон оставляет дорожку поцелуев на моей шее. С моих губ срывается тихий стон, и Тобиас пользуется предоставленной возможностью и проникает языком мне в рот. Оба этих мужчины могут заставить меня вспыхнуть лишь одним прикосновением. Рука Тобиаса поднимается выше по моему бедру. Я отдаюсь ощущениям. Мои ноги бесстыдно раздвигаются, и он тихо смеется, прикусывая мою нижнюю губу. Пальцы Тобиаса легкими касаниями пробегаются по моим трусикам, а рука Престона опускается на мой подбородок, крепко его обхватывая. Он тянет за него, отрывая мое лицо от Тобиаса. Потянувшись, я запускаю руку в густые волосы Престона, наматывая их на кулак, пока он целует меня. Язык Тобиаса ласкает мой сосок. Его пальцы продолжают дразнить меня, лишь слегка касаясь. Когда это происходит так – когда мы втроем, они заставляют меня чувствовать себя, будто я – самое ценное в этом мире.
Престон отпускает меня, и я открываю глаза, чтобы увидеть, как завораживающий взгляд Тобиаса фокусируется над моим плечом на Престоне. Я наблюдаю в полном восхищении, как он наклоняется вперед. Престон двигается ему навстречу, и медленно их губы встречаются. Мое сердце начинает биться сильнее с каждой жадной лаской их губ, поглаживает меня по голове, пока мои пальцы все еще крепко удерживают волосы Престона. Это так много и одновременно недостаточно. Мне нужно больше. Как только меня посещает эта мысль, они останавливаются и отодвигаются от меня. Тобиас осторожно поднимает оторванный кусок ткани от моей блузки, чтобы прикрыть мою грудь.
– Мы дома, ягненок, – произносит он с порочной ухмылкой. Мужчина открывает дверь и выбирается из машины.
Я с трудом выбираюсь из автомобиля вслед за ним, пока рука Престона лежит на моей пояснице, подводя меня ко входной двери. Тобиас идет прямо к лестнице и той же спальне, в которой они оставили меня прошлой ночью. Мое сердце ускоряет свой ритм от нетерпения. Мне сложно дышать. Тобиас останавливается у кровати и поворачивается ко мне лицом. Грудь Престона прижимается к моей спине, когда он тянется ко мне, полностью срывая с меня рубашку. Голодный взгляд Тобиаса пожирает каждый обнаженный миллиметр моей кожи. И я отчаянно нуждаюсь в его прикосновении. В них обоих. В их руках на мне.
Престон расстегивает пуговицу на моих джинсах, прежде чем спустить их вниз по ногам, медленно раздевая меня, и я знаю, что это шоу предназначено для Тобиаса, потому что он наблюдает. Когда я полностью обнажена, Престон отходит от меня на шаг и встает рядом с Тобиасом, чьи руки сложены на груди. Престон усмехается и засовывает руки в карманы. Они оба устрашают. И хотя мне и хочется прикрыться, в то же время я испытываю возбуждение от их хищных взглядов и необузданного голода в глазах. Они – двое самых властных мужчин, которых я когда-либо встречала, и все же здесь и сейчас я чувствую себя так, как будто у меня на руках все выигрышные карты. На секунду я позволяю себе притвориться, что не являюсь их игрушкой, а наоборот – они принадлежат мне. Марионетки на веревочках. Эта мысль придает мне храбрости, и я медленно провожу пальцами по животу, касаясь груди, сжимаю сосок между большим и указательным пальцами. Кажется, Тобиаса это маленькое представление не впечатлило, но Престон стонет и делает шаг вперед, будто не может сопротивляться.
– Ох, сладкая Элла, – улыбается он. – Иногда мне кажется, ты не такая уж и невинная.
– Похоже, мы ее совратили, – говорит Тобиас, и его губы складываются в улыбку. – Испортили нашего невинного ягненка?
Закрыв глаза, я сглатываю.
– Ложись на кровать, – приказывает Тобиас, и я открываю веки, осторожно проходя мимо мужчин и забираясь на кровать.
Я откидываю голову на мягкую подушку, пока они стоят с двух сторон от кровати. Они смотрят на меня, будто я представляю собой экзотическую диковинку, которой можно медленно наслаждаться. Использовать и совратить в самом приятном виде. Меня поглощает жар. Щеки краснеют.
