Текст книги "Шторм в Гавани Ветров"
Автор книги: Лиза Татл
Соавторы: Джордж Мартин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
– Не горюй. Скоро здесь появится студент из «Воздушного Дома», и тебе будет не так одиноко среди восточных.
– А ты скучаешь по дому? – неожиданно спросила С’Релла.
Марис на секунду задумалась:
– Если честно, у меня нет настоящего дома. Где я нахожусь, там и дом мой.
– А у остальных летателей тоже дом повсюду?
Марис вновь взялась за проверку крыльев.
– Видишь ли, другие летатели больше привязаны к своим родным островам, чем я, но гораздо меньше, чем бескрылые. Натяни, пожалуйста, эту распорку. Спасибо. У меня нет собственного дома не оттого, что я летатель. Просто дом, где я родилась, смыло штормом. Мой отец, вернее отчим, умер три года назад, а его жена – еще раньше. Мои настоящие родители тоже давно мертвы. У меня есть приемный брат, Колль, но он певец, и несколько лет назад отправился на Внешние Острова. Без Колля и Расса старый домишко на Малом Эмберли, где я провела юность и где жили мои приемные родители, кажется огромным и пустым. Мне не к кому возвращаться домой, и я бываю там все реже и реже. Друзей среди бескрылых у меня почти нет, ведь большинство моих друзей – летатели. – Марис пожала плечами. – Естественно, Правителю хотелось бы, чтобы третий летатель почаще бывал на родном острове, но в общем-то он обходится и двумя.
– Понимаю.
Заметив, что С’Релла смотрит на крылья пристальнее, чем нужно, Марис мягко спросила:
– Ты часто вспоминаешь дом? Тоскуешь по нему?
Девочка едва заметно кивнула:
– Здесь все по-другому. Студенты очень отличаются от людей, которых я знала прежде.
– Летателям нужно привыкать к разным людям и обычаям.
– Знаю, но на моем острове остался любимый человек. Одно время мы даже собирались пожениться, хотя теперь я понимаю, что сбыться этому не суждено. Я любила… и до сих пор его люблю, но стать летателем мне хотелось гораздо сильнее, чем находиться рядом с ним.
– Понимаю. Возможно, после того, как ты выиграешь крылья, он…
– Нет! Он – фермер, и земля всегда принадлежала их семье. Он… никогда не просил меня оставить мечту о небе, и я не попрошу его бросить землю предков.
– Летатели и прежде выходили замуж за фермеров, – напомнила Марис. – Ты еще вернешься к нему.
– Только выиграв крылья! – С’Релла встретилась глазами с Марис. – И не важно, сколько времени уйдет на обучение. И если… Когда я выиграю крылья, он наверняка уже будет женат. Я его не виню. Ведь с фермой в одиночку не управиться, а он мечтает о жене, которая бы любила землю, и о пяти-шести очаровательных ребятишках.
Марис промолчала.
– Я сама сделала свой выбор, – добавила С’Релла. – Только иногда я… чувствую себя очень одинокой.
– Мне пора в путь. – Марис положила руку на плечо девочки. – Пошли.
С’Релла первой зашагала к выходу. Марис, положив крылья на плечо, последовала за ней по темному коридору.
Они вышли на широкий каменный выступ на скале, некогда служивший обзорной площадкой. В восьмидесяти футах внизу о камни Сиатута бились океанские валы, небо над головами затянули серые тучи, свежий ветер был пропитан запахами водорослей и соли.
С’Релла придерживала крылья, а Марис застегивала ремни. Когда крылья были прикреплены, С’Релла начала бережно, сегмент за сегментом, раскладывать их, расправляя и натягивая серебристую ткань. Марис хоть и не терпелось побыстрей взмыть в небо, но, помня о своей роли учителя, она молча ждала. Наконец крылья оказались полностью расправлены, и Марис, улыбнувшись девочке, сунула руки в петли, сжала ладонями хорошо знакомые потертые кожаные рукояти и, сделав четыре шага, бросилась вниз.
Падала она секунду или меньше, затем ее подхватил воздушный поток и превратил падение в полет. Как всегда, по телу Марис словно пробежал электрический ток, дыхание перехватило, кожу напряженных рук будто пронзили тысячи иголок. Радость полета была более ярким, более светлым чувством, чем любое другое, изведанное Марис. Даже радостнее, чем любовь. Неистовый западный ветер заключил ее в свои объятия и понес.
Большой Шотан лежал к северу, но Марис решила, отдавшись на несколько минут воле ветра, понежиться в свободном парении и лишь потом начать свою извечную игру с ветрами и двигаться туда, куда ей нужно. Мимо, предвещая шторм, пронеслась стая ярких разноцветных буревестников. Марис, лавируя и поднимаясь все выше и выше, последовала за ними. Вскоре Сиатут превратился в серо-зеленое пятно не больше ладони, на западе показался крошечный Иггленд, а в туманной дали к северу – темная полоска – берег Большого Шотана.
Марис, заложив крутой вираж, направилась к цели. Непрерывно сменяющие друг друга воздушные потоки принялись дразнить ее, обещая чуть выше попутный северный ветер, и она, следуя их лживым посулам, поднялась еще выше. Теперь берег Большого Шотана, и Сиатут, и Иггленд лежали перед ней на отливающей металлом поверхности океана, точно разбросанные детской ручонкой игрушки. Марис увидела покачивающиеся в заливах и бухтах крошечные рыбацкие суда, кружащиеся над ними точки чаек, стаю морских кошек у острых утесов Иггленда, торчащую над пенными гребнями волн длинную шею сциллы с малюсенькой головкой, и…
Марис внезапно поняла, что невольно обманула девочку: у нее есть дом, здесь, в небе, среди буйных и холодных ветров. Мир внизу с его проблемами и войнами, политикой, торговлей и ежедневными заботами о хлебе насущном чужд ей. Она летатель, и как все летатели, воспринимала отсутствие крыльев на земле как утрату жизненно важного органа.
Едва заметно улыбаясь, Марис продолжала полет.
Правитель Большого Шотана – старейшего, богатейшего и самого густонаселенного острова Гавани Ветров – был занят, разрешая спор насчет рыбной ловли между Малым Шотаном и Скални, но, узнав, что прибыла Марис, оставил дела и вышел ей навстречу. Летатели приравнивались в правах к Правителям, и даже могущественному Правителю Большого Шотана было небезопасно выказывать неуважение к летателю. Бесстрастно выслушав послание, он заверил Марис в том, что слова Сины будут доставлены на Восток отбывающим завтра на рассвете летателем.
Оставив крылья на стене зала заседаний, носившего гордое имя «Комната Старых Капитанов», Марис отправилась на прогулку по Городу Штормов. Это было самое первое и самое большое поселение в Гавани Ветров, которое построили еще Звездоплаватели. Хотя Марис оказалась здесь не впервые, огромный древний город, как и прежде, очаровал ее. Здесь жило больше народу, чем на Малом и Большом Эмберли вместе. На улицах теснились магазины, магазинчики, торговые палатки и просто прилавки, торговцы наперебой предлагали всякую всячину. Серое небо рассекали громадные лопасти разбросанных тут и там ветряных мельниц.
Несколько часов Марис бродила по обширному рынку, прислушивалась к оживленным разговорам и присматривалась к привезенным со всех уголков Гавани Ветров товарам. Наконец, купив кое-какие мелочи, она зашла в гостиницу и пообедала копченой рыбой-луной и краюхой ржаного хлеба, выпила кружку горячей кивы – местного вина со специями. Посреди обеденного зала музицировал певец, и хотя ему было далеко до искусства Колля и других известных Марис певцов, слушала она его с удовольствием.
Перед наступлением сумерек на пыльные улицы Города Штормов обрушился ливень, и Марис полетела на Эйри. Всю дорогу ее сопровождал попутный ветер, и вскоре Марис услышала удары водяных валов об основание шестисотфутовой скалы, а часть звездного неба впереди закрыл древний, отшлифованный ветрами остров.
В вырубленных у вершины скалы окнах горел свет, и Марис, сделав круг над островом, мастерски опустилась в посадочную яму, наполненную сырым песком. На то, чтобы снять и сложить крылья без посторонней помощи, ушло минут пять. Она вошла внутрь и повесила их на вбитый в стену крюк.
В общей комнате неярко горел очаг, перед ним двое едва знакомых Марис летателей играли в гичи. Игрок постарше взмахом руки поприветствовал ее, она ответила кивком, и он тут же вернулся к своему занятию.
Перед очагом с кружкой в руке сидел в кресле еще один летатель. Он поднял глаза и вскочил, улыбаясь.
– Марис! – Поставив кружку, он бросился ей навстречу. – Я и не надеялся, что увижу тебя здесь!
– Доррель!
Он обнял ее, и они поцеловались, кратко, но страстно. Один из игроков равнодушно взглянул на них, но тут пришла его очередь ходить, и он поспешно бросил кости на деревянное игровое поле.
– Ты прилетела с Эмберли? – спросил Доррель. – Должно быть, устала. И уж наверняка проголодалась. Садись у огня, а я приготовлю перекусить. Кажется, на кухне есть сыр, копченая свинина, ягоды…
Марис взяла его за руку и, усадив в кресло перед очагом, села рядом.
– Спасибо за заботу, но я не голодна. Я прилетела не с Эмберли, а с Большого Шотана. Короткий перелет, да и ветры были ко мне благосклонны. А на Эмберли я не была почти месяц. Подозреваю, что Правитель жутко недоволен мной.
– И отсюда вновь отправишься на Сиатут? – нахмурившись, спросил Доррель. Он сделал большой глоток из кружки, над которой поднималось облачко пара.
– Да. Сина просила позаниматься со студентами. Пока я работала с ними всего лишь десять дней, а до того у меня было длинное путешествие к острову Дит на Южном Архипелаге.
Доррель поставил кружку на подлокотник кресла и тяжело вздохнул:
– Знаю, что тебя не интересует мое мнение, но все же выскажусь. Ты проводишь слишком много времени вдали от дома, работая на академию. Учитель там – Сина, и она получает железные деньги, тебе же не достается ни гроша.
– У меня и без того хватает железа. Расс оставил мне в наследство денег больше, чем я в состоянии истратить за всю жизнь. А студентам «Деревянных Крыльев» нужна помощь. – Голос Марис потеплел. – Почему бы тебе не провести там несколько дней? Правитель Лауса неделю обойдется и без тебя. Представь только, мы бы жили в одной комнате, ты и я.
– Нет. – В тоне Дорреля явственно слышалось раздражение. – Я бы с удовольствием провел неделю с тобой, Марис. В моем доме на Лаусе, или в твоем, на Эмберли, или даже здесь, на Эйри, но не в «Деревянных Крыльях». Я уже говорил тебе, что тренировать бескрылых от рождения не буду. Не хочу, чтобы они отобрали крылья у моих друзей!
Его слова больно задели Марис. Откинувшись на спинку кресла, она уставилась на огненные языки в очаге.
– Ты говоришь, как Корм семь лет назад.
– Марис, ты ко мне несправедлива.
Она в упор взглянула на него:
– Тогда почему не поможешь? Почему презираешь студентов «Деревянных Крыльев»? Ты относишься к ним точно так же, как слепо почитающие традиции летатели-ветераны. А ведь семь лет назад ты был со мной! Дрался за то, во что верила я тогда и верю сейчас. Если бы не ты, я бы не победила. У меня бы отобрали крылья и объявили вне закона. Помогая мне, ты рисковал разделить мою участь. Что теперь случилось с тобой, Доррель?
Доррель покачал головой:
– Со мной, Марис, ничего не случилось. Семь лет назад я дрался за тебя, а не за столь милые твоему сердцу академии. Я дрался за твое право владеть крыльями и называться летателем. Понимаешь, я любил тебя и ради тебя был готов на что угодно. К тому же, – продолжил он уже спокойнее, – ты – самый искусный летатель из всех, кого я знаю. Отдать крылья твоему брату и навек приковать тебя к земле – настоящее сумасшествие, преступление. И не смотри на меня так. У меня тоже есть принципы.
– Неужели?
– Конечно. И я не могу поступиться ими, чтобы только угодить тебе. Традиции, каковыми они являлись семь лет назад, давно устарели, и их следовало поменять. Тут ты абсолютно права. Я верил в твою правоту тогда и верю сейчас.
– Веришь? – с горечью спросила Марис. Спор между ними на эту тему хотя и разгорался уже не в первый раз, все еще задевал ее.
– Да, верю.
– Твои слова остаются словами. Ты не сделал ровным счетом ничего ради своей веры. Не желаешь помочь мне и сейчас, хотя под угрозой дело всей моей жизни.
– Нет же, нет, Марис! Мы уже победили! Мы изменили мир!
– Если закроют последнюю академию, все мои усилия пойдут прахом!
– Академии! За них я не дрался. Я дрался за изменение архаичных традиций. Я согласен, что если бескрылый от рождения превзойдет меня мастерством в небе, то мой долг отдать ему крылья. Но из этого вовсе не следует, что я буду обучать его, чтобы потом лишиться самому или лишить друзей крыльев, а именно этого ты от меня и добиваешься – ты, лучше других понимающая, что значит для летателя расстаться с небом.
– Я также понимаю, что значит страстно любить небо, но знать, что сбыться твой мечте не суждено. Сегодня утром я говорила со студенткой, С’Реллой… Послушал бы ты ее, Доррель! Больше всего на свете она хочет летать. Она очень похожа на меня в ту пору, когда Расс только-только учил меня обращаться с крыльями. Пожалуйста, Дорр, помоги ей.
– Если она действительно похожа на тебя, то независимо от того, помогу я ей или нет, в самом ближайшем будущем она станет летателем. Но помогать ей я не хочу, и если она отберет крылья у одного из моих друзей, меня не будет терзать совесть.
Доррель залпом допил вино и встал. Марис нахмурилась, лихорадочно подыскивая убедительные аргументы.
– Хочешь чаю? – внезапно спросил он.
Марис кивнула. Он приблизился к очагу и снял с решетки дымящийся чайник. Его изящные движения, выражение лица – все было так знакомо ей. Она подумала, что, наверно, знает его лучше, чем кого-либо.
Когда Доррель вернулся с горячими кружками и, придвинув свое кресло ближе, сел, гнев Марис улетучился, мысли потекли совсем в другом направлении.
– Что с нами стало, Дорр? – спросила она. – Ведь всего несколько лет назад мы с тобой собирались пожениться, а сейчас глядим друг на друга, точно два Правителя, делящие богатую рыбой отмель. Что произошло с нашими планами жить вместе и завести кучу детей? Что случилось с нашей любовью? – Она печально улыбнулась. – Не понимаю.
– А я понимаю, – мягко сказал Доррель. – Твоя любовь и твои привязанности поделены между летателями и бескрылыми, мои же – нет. Жизнь – не такая простая штука, как нам представлялось всего несколько лет назад. У нас с тобой совершенно разные желания, и порой мы с трудом понимаем друг друга. А ведь когда-то мы были влюблены…
Он замолчал и, сделав глоток из кружки, опустил глаза. Внимательно наблюдавшей за ним Марис вдруг отчаянно захотелось вернуть то время, когда их чувства – сильные и простые – и сама любовь были неподвластны даже самым яростным штормам.
Доррель вновь взглянул на нее:
– Я все еще люблю тебя, Марис. Многое изменилось, но любовь по-прежнему в моем сердце. Возможно, мы и не соединим наши жизни, но когда мы вместе, давай оставим ссоры.
Она улыбнулась:
– Давай.
Доррель схватил ее руку и крепко сжал.
– Знаешь, а мы ведь не виделись почти два месяца. Где ты была? Что видела? Расскажи мне, любимая. Новости позабавят меня.
– Вряд ли мои новости позабавят тебя.
– И все же.
– Восточные закрыли «Воздушный Дом». Со студенткой там произошел несчастный случай, и она погибла. Один из студентов хочет добраться до Сиатута морем. Остальные распущены по домам, и летателями им теперь не стать.
Марис выдернула руку и взяла кружку с чаем. Доррель, печально улыбаясь, покачал головой:
– Даже новости у тебя только об академиях. Мои куда интересней. Правитель Острова Сцилл умер, и согласно закону младшая дочь выбрала себе жениха. Угадай кого!
Марис пожала плечами:
– Ума не приложу.
– По слухам, этим счастливчиком стал Крил. Ты наверняка его помнишь. На последних Состязаниях он весьма искусно выписывал в воздухе двойные петли. А теперь он отправляется на Остров Сцилл вторым летателем, и лишь потому, что новый Правитель влюблена в него! Представляешь?! Правитель и летатель поженятся!
Марис растянула губы в улыбке.
– Такое бывало и прежде.
– Да, но не в наше время. А слышала, что случилось на Большом Эмберли на прошлой неделе?
– Нет. А что?
– На их рыбацкую флотилию напала сцилла. Рыбаки убили ее, все остались в живых, хотя многие потеряли свои суда. А другую сциллу, мертвую, волнами выбросило на берег Кульхолла. Правда-правда, я видел ее скелет своими глазами. – Доррель шутливо зажал пальцами нос и приподнял брови. – Даже с расстояния в полмили, да еще и с подветренной стороны я чувствовал, как она смердит! А еще говорят, что две принцессы-летателя на Железных островах не поделили трон и там сейчас настоящая война. – Под напором ветра заскрипела дверь, и Доррель поспешно повернул голову. – А-а. Это всего лишь ветер.
– Ты обеспокоен? Кого-то ждешь?
– Я подумал, это Гарт. Мы договорились встретиться здесь сразу же после полудня, но его, как видишь, все еще нет. Отправляясь с посланием на Кульхолл, он уверял, что на обратном пути непременно завернет сюда и мы вместе выпьем.
– Ты же знаешь Гарта. Возможно, сейчас он пьянствует в одиночку, – как можно беззаботнее сказала Марис, видя, что Доррель не на шутку встревожен.
– Да, ты, наверно, права.
– Его могли задержать тысячи причин. Возможно, его отправили с обратным посланием. Или на Кульхолле он попал на пирушку и позабыл о прежних планах. Уверена, с ним не случилось ничего дурного.
Но, вопреки своим словам и напускному беспечному тону, Марис тоже забеспокоилась. Когда она видела Гарта в последний раз, тот постарел, заметно прибавил в весе, что всегда опасно для летателя. И еще он очень любил застолья, злоупотреблял пищей и вином, что, несомненно, влияло на быстроту реакции. Но все же она надеялась, что он жив и здоров. К особо искусным летателям Гарт не относился, но и безрассудных выходок в воздухе за ним не числилось.
– Наверно, ты права, Марис. Гарт, конечно же, сумеет о себе позаботиться. Скорее всего он повстречал приятелей на Кульхолле. Он не дурак выпить, но никогда не поднимается в воздух пьяным. – Доррель допил чай и вымученно улыбнулся. – Забудем о нем. По крайней мере на сегодняшнюю ночь.
Они перешли на низкий, обитый кожей диван у самого очага. Позабыв о спорах и страхах, они пили чай, затем вино, вспоминали старые добрые времена, обменивались сплетнями об известных летателях. Вечер пролетел как миг, ночью они оказались в одной постели.
Марис было приятно после многих ночей в холодной одинокой постели лежать в объятиях человека, который ей небезразличен, зная, что и она небезразлична ему.
Позже, крепко прижавшись к Доррелю и положив голову ему на плечо, она заснула в тепле и покое. А ночью ей снова приснился штиль.
Напуганная ночным кошмаром, Марис проснулась засветло. Оставив Дорреля досыпать, она в одиночестве позавтракала твердым, как камень, сыром и черным хлебом. Едва из-за горизонта показалось солнце, Марис, надев крылья, отправилась в путь с утренним ветром. В полдень она вернулась на Сиатут и после обеда занималась тем, что страховала в воздухе С’Реллу и паренька, которого звали Джан.
В «Деревянных Крыльях» Марис пробыла неделю. Днем она занималась со студентами, а вечерами, усевшись у огня, рассказывала им истории из жизни знаменитых летателей.
День ото дня она все сильнее чувствовала вину за долгое отсутствие на родном острове и наконец, пообещав Сине в скором времени вернуться, отправилась домой.
Полет до Малого Эмберли занял целый день. Уже в сумерках, порядком устав, Марис наконец увидела огонь так хорошо знакомого ей маяка. Оказавшись в своей давно пустовавшей постели, она очень обрадовалась. Но ей не спалось. Видимо, оттого, что простыни были холодны, а комната пропиталась непривычными запахами и пылью. Казалось, собственный дом, став совсем чужим, давит на нее. Марис поднялась, зажгла лампу. Пошарила в шкафах на кухне, но последний раз она была здесь так давно, что вся еда оказалась либо засохшей, либо испорченной. Уставшая и голодная Марис вернулась в постель и забылась тяжелым, без сновидений, сном.
Следующим утром ее вежливо, но отчужденно приветствовал Правитель:
– Без тебя, Марис, двум моим летателям тяжело. Их вымотали непрерывные поручения. А у Шалли к тому же на днях появился ребенок, и теперь послания доставляет только Корм. Полагаешь, Эмберли, точно крошечному островку, достаточно одного летателя?
Прекрасно понимая, что Правитель добивается от нее обещания не возвращаться на Сиатут, Марис уклончиво ответила:
– Если есть срочная работа, то я немедленно выполню ее.
Правитель нахмурился, но приказывать летателю было не в его силах. Он прочитал ей адресованное торговцам острова Повит послание, суть которого сводилась к обещанию доставки зерна по обычной цене в обмен на парусину и предложению щедрой взятки в случае, если торговцы в споре между Эмберли и Кесселаром выступят на стороне Эмберли. Марис, как делали многие опытные летатели, почти не вникая в смысл послания, запомнила его слово в слово. Пожелав подвластному Правителю острову процветания, она быстро взобралась на прыжковую скалу и взмыла в небо.
Опасаясь, что Марис снова надолго исчезнет, Правитель, едва она возвращалась с очередного задания, давал ей новое. На Ровит и обратно она летала четыре раза, дважды на Малый Шотан, дважды на Большой Эмберли, по разу на Кесселар, Кульхолл и Лаус (Дорреля дома не оказалось; как ей сказали, он сам лишь час назад улетел с посланием) и даже однажды совершила дальний полет на Кошачий Остров Восточного Архипелага.
Освободилась она лишь за три недели до начала Состязаний и тут же отправилась на Сиатут.
Они были в комнате Сины. Хозяйка, сидя на низком стуле, зашивала сорочку; Марис стояла напротив, грея спину у очага. Снаружи бушевал шторм, хлестал ливень, но толстые каменные стены надежно защищали от непогоды.
– Скольких ты намерена выставить в этом году? – спросила Марис.
– Окончательно еще не решила, – ответила Сина. – Хотела посоветоваться с тобой. Думаю, четверых или пятерых.
– С’Реллу обязательно, – сказала Марис задумчиво. Ее мнение, несомненно, повлияет на решение Сины, без чьей поддержки участвовать в Состязаниях студентам академии не позволялось. – И Деймена. Они у нас – лучшие. Ну и возможно, Шера и Лиа? Или, может, Шера и Лиана?
– Шера и Лиа. Выставить одного без другого невозможно. Они и так опечалены тем, что правила Состязаний не позволяют им вызвать на поединок одного и того же летателя и состязаться с ним как команде.
Марис засмеялась.
Шер и Лиа были аспирантами академии, и их связывала крепкая дружба. Они, хотя и быстро уставали в воздухе и порой неожиданно теряли самообладание, были талантливы и полны энтузиазма. Марис часто задавала себе вопрос, придает ли дружба аспирантам силы, или всего лишь помогает преодолевать неудачи.
– Думаешь, они выиграют?
– Нет, конечно, – ответила Сина, не поднимая головы. – Но они обучаются здесь уже достаточно долго, чтобы попытаться и проиграть. Практика пойдет им на пользу, усмирит их не в меру буйный нрав. А если они не выдержат первого же поражения, то летателями им никогда не бывать.
Марис кивнула:
– А в Лиане ты сомневаешься?
– Я не выставлю Лиана. Он не готов к Состязаниям. И сомневаюсь, что когда-либо будет готов.
– Я видела его в небе, – удивилась Марис. – Он силен и временами летает просто замечательно. Конечно, он натура весьма впечатлительная, но летает лучше, чем С’Релла и Деймен, вместе взятые. По-моему, у него довольно неплохие шансы на победу.
– Да, неплохие, но я не выставлю его.
– Но почему?
– Неделю он парит не хуже буревестника, а на следующей кувыркается, будто впервые оказавшийся в воздухе ребенок. Конечно, Марис, я хочу победы, но не любой ценой. Готова заключить пари на последнюю рубашку, что если Лиан получит крылья, то не проживет и года. Согласись, что в небе нет места тем, чье мастерство зависит от сиюминутного настроения.
Марис неохотно кивнула и сказала:
– Похоже, твое решение продиктовано мудростью прожитых лет. Но если пятый кандидат – не Лиан, то кто?
– Керр, – твердо сказала Сина.
– Керр?
– Именно.
Сина, отложив костяную иглу и придирчиво осмотрев сорочку, уставилась единственным глазом на Марис.
– Но он же импульсивный, – возразила Марис. – К тому же у него пока избыточный вес. И координация неважная. А руки недостаточно сильные для продолжительных полетов. Сина, он бесперспективен. Во всяком случае, в этом году. Возможно, года через два-три он…
– Его богатые родители – владельцы медных рудников на Малом Шотане – настаивают, чтобы он участвовал в Состязаниях этого года. По их словам, он и так уже потратил впустую два года. А с их мнением приходится считаться, ведь они субсидируют академию.
– Понятно, – кивнула Марис.
– В прошлом году я им твердо сказала «нет», – продолжала Сина. – Но сейчас не могу. Если на этих Состязаниях не победит ни один студент, то Правители скорее всего откажут нам в финансировании, и тогда академия способна существовать лишь при поддержке состоятельных родителей. Поэтому, нравится мне или нет, придется им потакать.
– Ничего не скажешь, ситуация не из приятных. – Марис вздохнула. – Впрочем, поражение не причинит особого вреда Керру. Временами мне кажется, что он играет на публику и что бубенчики шута ему по душе.
– Что ж, выставлю Керра, – фыркнула Сина. – Хотя, признаюсь, я надеялась, что ты отговоришь меня от этой затеи.
– Академией руководишь ты, тебе и решать. Но все-таки я хочу дать совет. Пусть в оставшиеся до Состязаний недели крыльями пользуются только те студенты, которые примут в них участие. Пусть больше тренируются в небе. Остальные же займутся теорией и физическими упражнениями на земле.
– Именно так я и поступила в прошлом году, – сообщила Сина. – Выставленные мною студенты будут соревноваться между собой в скорости и мастерстве фигурного пилотажа. И мне бы хотелось, чтобы они посостязались и с тобой. Пусть привыкают к поражениям. С’Релла участвовала в Состязаниях прошлого года, Деймен – прошлого и позапрошлого, но остальные пока не познали горечи поражения. Шер…
– Сина, Марис, быстрей! – раздался крик из коридора, и через минуту в дверях появился запыхавшийся Керр. – Правитель прислал гонца. Срочно нужна помощь летателя. Там…
– Иди с ним, – велела Сина Марис. – Я последую за вами, как только смогу.
В трапезной среди студентов находился юный гонец. Грудь его тяжело вздымалась, глаза, точно у пойманной птицы, лихорадочно бегали. Похоже, он несся со всех ног от самой башни Правителя.
– Ты – летатель?! – воскликнул он, увидев Марис.
Та кивнула.
– Пожалуйста, скорей лети на Шотан! Попроси их лекаря срочно приплыть сюда! Правитель велела мне обратиться за помощью к тебе…
– Что случилось?
– Мой брат ранен. В голову. И нога сломана. Из раны торчит кость…
– Неужели на Сиатуте нет своего лекаря? – удивилась Марис.
– Его брат и есть здешний лекарь, – объяснил Деймен. – Он уроженец этого острова.
– Брат не может сказать мне, как ему помочь. У него сильный жар.
– Как зовут лекаря на Большом Шотане? – спросила Марис.
В столовую вошла Сина и, сразу разобравшись в ситуации, сказала:
– Там их несколько.
– Поспеши! – взмолился юноша. – Мой брат умирает!
– Сомневаюсь, что от перелома… – начала было Марис, но Сина нетерпеливым взмахом руки велела ей замолчать.
– Ты ничего не понимаешь! – вскричал юноша. – Брат собирал яйца коршунов, но упал со скалы и, прежде чем я его нашел, пролежал почти целый день. Теперь у него сильный жар, лихорадка, временами он бредит. Пожалуйста, быстрей!
– На ближайшем к нам Южном мысе живет лекарь по имени Файла, – сообщила Сина. – Правда, она стара, своенравна и вряд ли отправится сюда морем, но с ней живет дочь, которая овладела искусством матери. Если дочь помочь не согласится, то по крайней мере направит тебя к другому лекарю. В Городе Штормов не трать попусту время. Тамошние лекари ленивы и жадны. И непременно опустись на пирсе Южного мыса и попроси капитана парома ждать важного пассажира.
– Хорошо, я немедленно отправляюсь в путь, – сказала Марис, кинув голодный взгляд на кипящий котел. – С’Релла, Керр, пойдемте со мной. Поможете надеть крылья.
Она направилась к выходу.
– Спасибо, – пробормотал юноша, но ни Марис, ни студенты его уже не услышали.
* * *
Шторм, к счастью, закончился, и Марис летела через узкий пролив, разделяющий Сиатут и Большой Шотан, всего в нескольких футах над волнами. Так низко лететь было, конечно, опасно, но набирать высоту некогда, да и сциллы, как не без основания считалось, редко появляются в прибрежных водах.
Перелет занял меньше получаса. Марис легко нашла Файлу, но та, как и предупреждала Сина, помочь наотрез отказалась.
– От путешествий по морю у меня голова идет кругом, – заявила старуха кисло. – Да и тот паренек на Сиатуте, помнится, похвалялся, будто врачует лучше меня, а теперь вот взывает о помощи.
К счастью, помочь вызвалась дочь и, быстро собрав сумку и извинившись за мать, сразу же направилась к парому.
На обратном пути Марис решила понежиться в объятиях ветров. Все грозовые тучи исчезли за горизонтом, в воде дрожали солнечные блики, на востоке небо рассекала многоцветная арка радуги. Отыскав в воздухе теплый восходящий поток, она поднялась повыше. Заметив стаю диких гусей, Марис подлетела к ним. Птицы в испуге шарахнулись, кто куда – некоторые устремились к Сиатуту, некоторые – к Иггленду или Большому Шотану, но большинство потянулось в сторону открытого океана. Марис, заливаясь смехом, наблюдала за ними, и тут…
Она прищурила глаза. Так и есть – из воды торчит длинная шея сциллы. Неужели чудовище пытается сцапать зазевавшегося гуся? Вдалеке на поверхности виднелись темные пятна. Значит, сцилла охотится на морских котов или на корабли.
Заложив крутой вираж, Марис направилась прямиком к неизвестным пятнам и вскоре разглядела, что это корабли. Целых пять. Подлетев ближе, она различила выкрашенные в темно-коричневый, почти черный цвет корпуса, некогда розовые, а теперь изрядно полинявшие паруса, развевающиеся на верхушках мачт потрепанные сине-красные вымпелы. У местных кораблей вымпелы других цветов. Значит, эти корабли приплыли издалека, скорее всего – с Востока.
Оказавшись над кораблями, Марис сбросила высоту. Моряки усердно работали – переставляли паруса, тянули канаты. Некоторые, подняв к небу глаза, закричали, замахали ей руками, но большинство продолжали работать. Пересекать открытый океан под парусом в Гавани Ветров всегда опасно, а большую часть года из-за свирепых штормов и вовсе невозможно. Для Марис ветер был любовником, для моряков же – коварным убийцей, сулящим дружбу лишь затем, чтобы при первом удобном случае сорвать парус или швырнуть судно на острые скалы. Большие и неповоротливые корабли не могли, подобно летателям, заигрывать с ветрами и оттого вели с ними непрекращающиеся бои.
Но эти корабли уже в безопасности – шторм кончился, до заката следующего не предвидится, а в порт они, по расчетам Марис, доберутся меньше чем через час.
Сегодня в Городе Штормов будет праздник. Прибытие с Востока торгового флота из целых пяти кораблей – редкое событие. Ведь более трети кораблей, дерзнувших пересечь океан между архипелагами, бесследно исчезает.
