Текст книги "Бессердечный граф"
Автор книги: Лиза Клейпас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)
Глава 2
После всего нескольких минут в обществе Девона Рейвенела, Кэтлин убедилась, что все нелестные слухи о нем, которые до нее доходили, правдивы: самовлюбленный негодяй, циник, невежа и повеса, но при этом, надо отдать ему должное, очень привлекателен, хотя и не таков, как Тео. Ее покойного мужа природа одарила благородными чертами и золотистыми волосами молодого Аполлона, а темноволосый Девон Рейвенел обладал грубоватой, но чисто мужской красотой: от его облика буквально веяло дерзкой, небрежной уверенностью с изрядной примесью цинизма, из-за которого он выглядел даже чуть старше своих двадцати восьми лет. Всякий раз, глядя в его глаза цвета зимнего океана, окаймленные более темной, почти черной полоской, она испытывала легкий шок. Он был гладко выбрит, но на нижней части лица лежала легкая тень щетины, которую невозможно удалить полностью даже самой острой бритвой. В общем, это был тот самый тип мужчины, от которого Кэтлин предостерегала леди Бервик: «Дорогая, если встретишь мужчину, который пускает в ход все свое обаяние, хвастовство и мастерство обольщения, знай: такой намерен тебя погубить ради собственного грязного удовольствия, – и беги от него, не оглядываясь».
– Но как я узнаю, что мужчина – негодяй? – спросила тогда Кэтлин.
– О, ты это поймешь по опасному блеску его глаз, по стремлению произвести впечатление, воспользовавшись своим обаянием. Его присутствие может возбуждать довольно острые ощущения. У таких мужчины есть в облике что-то особенное, некий животный магнетизм. Ты меня понимаешь?
– Думаю, да, – сказала она неуверенно, потому что тогда еще не понимала.
И вот только сейчас Кэтлин осознала, что леди Бервик имела в виду: у мужчины, который шел сейчас рядом с ней, этого самого магнетизма было в избытке.
– Если судить по тому, что я уже успел увидеть, – заметил Девон, – будет разумнее сжечь эту груду гнилья, нежели пытаться отремонтировать.
У Кэтлин расширились глаза.
– Но поместью четыреста лет! Это сама история!
– Держу пари, водопроводу столько же.
– Водопровод нормальный, – возразила Кэтлин.
Он изогнул бровь.
– Настолько, что можно принять ванну и душ?
После короткого колебания Кэтлин признала:
– Нет, это, конечно, не удастся.
– Значит, обычная ванна? Прекрасно. И какую же емкость я смогу сегодня вечером для этого использовать? Ржавое ведро?
Кэтлин, к досаде своей почувствовала, что ее губы сами собой подрагивают в подобии улыбки, но она вовремя успела ее сдержать и ответила с подчеркнутым достоинством:
– В переносной жестяной ванне.
– Что же, ни в одной из ванных комнат нет чугунной?
– Как нет и самих ванных комнат. Ванну принесут в вашу гардеробную и унесут после того, как закончите мыться.
– Но водопровод-то есть хоть где-нибудь?
– В кухне и в конюшне.
– Но туалеты-то в доме есть? – с нотками паники в голосе воскликнул Девон.
При упоминании столь неделикатного предмета Кэтлин бросила на него укоризненный взгляд, на что он заметил:
– Если вы занимаетесь дрессировкой лошадей, которые обычно не славятся деликатностью в отправлении своих естественных нужд, вас не должен смущать вопрос о наличии в доме ватерклозетов.
Кэтлин покраснела, но заставила себя ответить.
– Нет, только ночные вазы, а днем мы пользуемся туалетом во дворе.
Девон посмотрел на нее так, словно у нее выросла вторая голова.
– Ни одного? Когда-то это было одно из самых процветающих поместий в Англии! Почему же, черт побери, в этот дом так и не провели водопровод?
– Тео говорил, что его отец не видел в этом необходимости, поскольку тогда у них было полно слуг.
– Конечно, что же может быть приятнее, чем носиться вверх-вниз по лестницам и таскать тяжелые тазы с водой, не говоря уже о ночных горшках. Слуги должны быть ему очень благодарны за то, что не лишил их такого удовольствия.
– Ваш сарказм не по адресу, – парировала Кэтлин. – Это было не мое решение.
Они продолжили путь по извилистой тропинке, что тянулась между рядами тисов и декоративных груш, и Девон все больше хмурился.
Парой отщепенцев называл Тео Девона и Уэстона за то, что они якобы избегают приличного общества и предпочитают якшаться с сомнительными личностями. Их часто можно встретить в тавернах Ист-Энда и игорных домах. Образование не пошло им впрок, а Уэстон к тому же не доучился, бросил Оксфорд, потому что не хотел там оставаться без Девона, который закончил раньше.
Тогда у Кэтлин сложилось впечатление, что Тео не питавший теплых чувств ни к кому из своих дальних кузенов, к Девону относился с особой неприязнью. И по странному стечению обстоятельств именно этот человек теперь должен занять его место.
– Почему вы вышли за Тео? – огорошил ее вопросом Девон. – Это был брак по любви?
Кэтлин слегка нахмурилась.
– Я бы предпочла ограничить наш разговор светской беседой.
– Но это же смертельно скучно!
– Тем не менее от вас будут ожидать, что обладатель вашего титула и положения владеет этим искусством в совершенстве.
– Тео владел? – поинтересовался Девон не без ехидства.
– Да, разумеется.
– Никогда не замечал, чтобы он проявлял подобное мастерство, – фыркнул Девон. – Вероятно, все из-за того, что приходилось уворачиваться от его кулаков.
– Думаю, это все из-за того, что вы с Тео пробуждали друг в друге самые худшие черты характера и низменные свойства натуры.
– Нет, просто у нас недостатки почти одни и те же. – В тоне Девона послышалась насмешка. – При этом у меня, кажется, нет ни одной из его добродетелей.
Кэтлин промолчала, любуясь изобилием цветов: белых гортензий, гераней и высокими кустами красного пенстемона и размышляя о том, что до замужества думала, будто знает о пороках и добродетелях Тео все. За время его полугодового ухаживания и помолвки они бывали на приемах, на балах, катались верхом и в экипаже. Тео всегда был неизменно обаятелен. Хоть друзья и предупреждали ее о тяжелом характере Рейвенелов, Кэтлин была слишком очарована им, чтобы прислушаться, да и сами ограничения светского ухаживания – обязательное присутствие третьего лица при их встречах и небольшое количество прогулок – не давали ей возможности понять истинный характер Тео. И Кэтлин слишком поздно поняла крайне важную истину: невозможно узнать человека по-настоящему, пока не поживешь с ним бок о бок.
– Расскажите о его сестрах, – попросил Девон. – Насколько я помню, их три и все не замужем?
– Да, милорд.
Старшей из сестер Рейвенел, Хелен, было двадцать три года, близняшкам, Кассандре и Пандоре, – по девятнадцать. Ни Тео, ни старый граф не позаботились о них в своих завещаниях. Девушке голубых кровей без приданого нелегко привлечь подходящего жениха, и новый граф вовсе не был обязан их содержать.
– Они уже выходили в свет? – поинтересовался Девон.
Кэтлин покачала головой.
– Последние четыре года они почти все время были в трауре: сначала умерла их мать, потом отец, теперь вот граф. Можно было бы рассчитывать на этот сезон, но теперь…
Девон остановился возле клумбы, и Кэтлин пришлось последовать его примеру.
– Три незамужние аристократки без дохода и приданого, которым не подобает работать, а слишком высокое положение не позволяет выйти за простолюдинов. За годы в деревне, в глуши, они стали, вероятно, скучны, как овсяная каша.
– Это не так…
Договорить ей не дал чей-то пронзительный визг.
– Помогите! Это чудовища! Сжальтесь, дикие твари!
Голос был женский молодой, и в нем слышалась неподдельная тревога. Девон в тот же миг бросился по дорожке и влетел в открытую калитку огороженного сада. На пятачке зеленой травы каталась девушка в черном платье, пытаясь отбиться от двух черных спаниелей. Вдруг ее крик сменился хихиканьем, и Девон, в полнейшем недоумении, замедлил шаг. Кэтлин, запыхавшись, догнала его, и пояснила:
– Да они просто играют.
– Ничего себе игры! – пробормотал Девон, останавливаясь; вокруг его ног клубилась пыль.
– Назад, жалкие дворняги! – закричала Кассандра басом старого пирата, размахивая палкой и делая выпады, как будто у нее в руках был меч. – А не то я сдеру с вас шкуры, а вас скормлю акулам!
Она ловко преломила палку пополам об колено и бросила половинки в дальнюю часть лужайки.
– А ну-ка, лентяи, принесите!
Спаниели с радостным лаем помчались за палками.
Девушка, лежавшая на земле – Пандора, – приподнялась на локтях, ладонью заслонила глаза от солнца и весело воскликнула:
– Привет, сухопутные крысы!
Обе девушки были без капоров и перчаток. На одном рукаве Пандоры не хватало манжеты, а с переда юбки Кассандры свисала порванная оборка.
– Где ваши вуали? – с упреком спросила Кэтлин.
Пандора отбросила прядь волос, упавшую на глаза.
– Я сделала из своей рыболовную сеть, а в той, что была у Кассандры, мы мыли ягоды.
Длинноногие и длиннорукие близняшки были очаровательны в своей нескладной грации, в их растрепанных волосах плясали отблески солнца, и казалось вполне разумным, что их назвали в честь греческих героинь. В их розовощеких лицах и спутанных волосах было что-то весело-необузданное. Кассандра и Пандора провели слишком много времени вдали от мира. Кэтлин в душе жалела, что любовь лорда и леди Тренир была почти полностью направлена на одного Тео, их единственного сына, чье рождение гарантировало будущее семьи и графского титула. В надежде произвести на свет еще одного наследника они воспринимали появление трех нежеланных дочерей как полную катастрофу. Разочарованным родителям было легко не придавать значения Хелен, тихой и послушной, а неуправляемые близняшки были и вовсе предоставлены сами себе.
Кэтлин подошла к Пандоре и помогла подняться с земли, потом принялась старательно стряхивать с ее юбок листья и траву.
– Дорогая, я же тебе утром сказала, что у нас сегодня будут гости, – попыталась она оправдать ее поведение, безрезультатно стараясь стряхнуть прилипшую к ткани собачью шерсть. – Я надеялась, что вы найдете себе более спокойное занятие – например, почитаете.
– Мы уже прочитали все до единой книги в библиотеке, – заявила Пандора, – причем по три раза.
К ним подошла Кассандра, за ней с тявканьем бежали спаниели. Обращаясь к Девону, она спросила:
– Это вы граф?
Он наклонился погладить собак, потом выпрямился и с серьезным видом посмотрел на девушку.
– Да. Мне очень жаль. У меня нет слов, чтобы передать, как бы я хотел, чтобы ваш брат был жив.
– Бедный Тео, – вздохнула Пандора. – Он вечно творил что-нибудь безрассудное, но из этого никогда не выходило ничего страшного. Мы все думали, что он неуязвимый.
– Тео тоже так думал, – добавила Кассандра, погрустнев.
В разговор вмешалась Кэтлин:
– Милорд, позвольте вам представить леди Кассандру и леди Пандору.
Девон присмотрелся к близняшкам. Из этой парочки неухоженных лесных фей Кассандра, пожалуй, была красивее, со своими золотистыми волосами, огромными голубыми глазами и губами как лук Купидона, зато Пандора – изящнее: тонкая и гибкая, как тростинка, с темно-каштановыми волосами и мелкими чертами.
Черные спаниели носились и скакали вокруг них.
– Я вас никогда раньше не видела, – сказала Пандора.
– Ошибаетесь, видели, – возразил Девон. – На семейном собрании в Норфолке. Только вы были слишком малы, чтобы запомнить.
– Вы были знакомы с Тео? – спросила Кассандра.
– Немного.
– Он вам нравился?
Вопрос девушки удивил Девона:
– Боюсь, что нет: мы постоянно дрались.
– Как все мальчишки всегда дерутся, – заявила Пандора, – на что Кассандра заметила:
– Только забияки и глупые. – Спохватившись, что могла нечаянно оскорбить Девона, она поспешила добавить: – Кроме вас, милорд, конечно.
– Боюсь, в моем случае вы ничуть не погрешили против истины, – рассмеялся Девон.
Пандора кивнула и глубокомысленно заявила:
– Темперамент Рейвенелов. – Потом добавила театральным шепотом: – Как мы все похожи!
– Не все: наша старшая сестра Хелен совсем другая, – возразила Кассандра.
– Милорд, хотите взглянуть на оранжереи? – решила прервать их словесную дуэль Кэтлин.
– Конечно.
– А нам можно с вами? – спросила Кассандра.
Кэтлин покачала головой.
– Нет, дорогая, думаю, вам лучше пойти в дом, привести себя в порядок и переодеться.
– Будет приятно пообедать с новым человеком! – воскликнула Пандора. – Особенно с тем, кто только что приехал из города. Я хочу услышать про Лондон все.
Девон вопросительно покосился на Кэтлин, но она ответила не ему, а близняшкам:
– Я уже объяснила лорду Трениру, что, поскольку мы в трауре, обедать будем отдельно.
Ее слова вызвали бурю протестов:
– Но, Кэтлин, без гостей так скучно…
– Мы будем вести себя хорошо, обещаю…
– Кому это повредит?
Кэтлин понимала, что девочки так устали от монотонной сельской жизни и жаждут хоть какого-то разнообразия, но Девон – тот, кто намерен вышвырнуть их из единственного дома, а его брат Уэстон, судя по всему, уже основательно поднабрался. В общем, не самое подходящее общество для невинных девушек, тем более таких неуравновешенных. Ничего хорошего из этого не выйдет.
– Мне очень жаль, но нет, – сказала она твердо. – Пусть джентльмены пообедают спокойно.
– Но, Кэтлин! – взмолилась Кассандра. – У нас так долго не было никаких развлечений!
– Так и должно быть. – Кэтлин кольнуло чувство вины, но она ему воспротивилась. – Во время траура развлекаться не полагается.
Девушки замолчали, нахмурившись, и Девон решил разрядить обстановку, шутливо обратившись к Кассандре:
– Капитан, разрешите сойти на берег?
– Да, – ответила та уныло. – И захватите эту девчонку.
Кэтлин нахмурилась.
– Будь любезна, Кассандра, не называть меня так.
– Это лучше, чем «трюмная крыса», – вставила Пандора сердито. – Как назвала бы я.
Окинув девушку укоризненным взглядом, Кэтлин вернулась на дорожку, посыпанную гравием, и Девон молча пошел за ней.
– Ну, а вы: разве не собираетесь меня критиковать? – спросила она через некоторое время.
– Я не придумал, что еще можно добавить к «трюмной крысе».
Кэтлин, сама того не желая, невесело усмехнулась.
– Признаюсь, мне самой кажется несправедливым, что двум юным непоседам придется терпеть еще один год затворничества, после того как они уже просидели в полной изоляции четыре. Не знаю, как с ними справляться. И никто не знает.
– У них никогда не было гувернантки?
– Как я поняла, гувернанток было несколько, но ни одна не продержалась дольше нескольких месяцев.
– Неужели так трудно найти хорошую?
– Я подозреваю, что все гувернантки были высокопрофессиональны, а проблема заключалась в том, что невозможно обучать хорошим манерам девушек, у которых нет ни малейшего желания ими овладеть.
– А что леди Хелен? С ней тоже проблемы?
– Нет, она занималась отдельно, у нее были замечательные наставники, да и характер гораздо мягче.
Они подошли к оранжереям, стекла которых блестели на вечернем солнце. Их было четыре, и каждая разделена на отсеки.
– Если девушки хотят играть на улице, а не сидеть в унылом доме, – заметил Девон, – что же в этом плохого? Кстати, какой смысл занавешивать окна черной тканью? Почему бы не снять ее и не впустить солнце?
Кэтлин покачала головой.
– Убирать траурные занавески так рано неприлично.
– Даже здесь?
– Милорд, Гэмпшир – все-таки не задворки цивилизации.
– И все же, кто станет возражать?
– Я. Я не могу оскорбить память Тео таким образом.
– Господи, он же не узнает! Оттого, что весь дом будет жить во мраке, не станет лучше никому, включая моего покойного кузена. Сомневаюсь, что он бы этого хотел.
– Вы не настолько хорошо его знали, чтобы судить, чего бы он хотел, а чего – нет, – возразила Кэтлин. – В любом случае это правила, и ими нельзя пренебрегать.
– А что, если эти правила устарели? Если от них больше вреда, чем пользы?
– Если вы чего-то не понимаете или с чем-то не согласны, то это вовсе не означает, что оно бессмысленно.
– Согласен, но вы же не станете отрицать, что некоторые традиции, мягко говоря, идиотские.
– Я не хочу это обсуждать.
Кэтлин ускорила шаг, но Девон легко подстроился под нее и продолжил:
– Например, дуэли, человеческие жертвоприношения или многоженство. Не уверен, что вы жалеете об утрате этой традиции.
– Полагаю, вы бы взяли дюжину жен, если бы могли.
– Мне и одной хватит, чтобы превратить жизнь в ад.
Кэтлин с укором взглянула на него:
– Милорд, я вдова! Неужели вы не понимаете, что подобные разговоры не уместны с женщиной в моем положении?
– А что допустимо обсуждать с вдовами? – делано наивно спросил Девон.
– Ничего из того, что может опечалить или шокировать, а неуместно равно и веселое.
– Тогда, получается, мне нечего сказать.
– Слава богу! – воскликнула она с чувством.
Девон усмехнулся и, засунув руки в карманы, и внимательно оглядел окрестности.
– Сколько акров занимает парк?
– Примерно двадцать.
– А теплицы? Что в них?
– Виноградник, есть место для персиков, пальмы, папоротники, цветы, а вот в этой – орхидеи.
Кэтлин открыла дверь в первую теплицу, Девон вслед за ней зашел внутрь. Их окутал аромат ванили и цитрусовых. Джейн, мать Тео, увлекалась экзотическими цветами и выращивала редкие орхидеи со всего света. Благодаря прилегающей бойлерной в оранжерее круглый год поддерживалась температура как в разгар лета.
Как только они вошли, Кэтлин заметила между параллельными рядами тонкую фигурку Хелен. С тех самых пор как графиня, ее мать, умерла, Хелен взяла на себя заботу о двух сотнях орхидей в горшках. Определить, что нужно каждому из капризных растений, было очень трудно, поэтому помогать ей разрешалось только нескольким избранным садовникам.
Увидев гостей, Хелен взялась за вуаль, которая до этого была откинута назад, и хотела опустить на лицо, но Кэтлин сухо сказала:
– Не трудись. Лорд Тренир ярый противник траурных вуалей.
Хелен, очень чутко относившаяся к предпочтениям окружающих, тут же отдернула руки от вуали, и, поставив лейку с водой, подошла к гостям. Не обладая яркой, словно солнечной красотой младших сестер, Хелен была привлекательна на свой лад, как прохладный лунный свет: белокожая и светловолосая, но не просто блондинка, а пепельная.
Кэтлин находила занятным, что лорд и леди Тренир назвали всех четверых детей в честь героев древнегреческих мифов, и только Хелен стала исключением.
– Простите, что отрываю вас от работы, – сказал Девон после того, как их представили друг другу.
В ответ Хелен неуверенно улыбнулась.
– Милорд, вы не отрываете: я просто пришла посмотреть, всего ли хватает орхидеям.
– А как вы это определяете? – спросил Девон.
– По цвету листьев, по состоянию лепестков. Я проверяю, нет ли признаков трипсов или афид. К тому же одни разновидности любят влажную землю, а другим нравится посуше.
– Можете показать?
Хелен кивнула и повела гостя вдоль рядов, давач краткие характеристики каждому виду.
– Это все коллекция моей матери. Peristeria elata была одной из ее любимых. – Хелен указала на растение с мраморно-белыми цветами. – Видите, серединка цветка похожа на крошечную голубку. А это Dendrobium aemulum. Ее называют пернатой орхидеей из-за лепестков. – Хелен покосилась на Кэтлин и с улыбкой заметила: – Моя невестка не очень любит орхидеи.
– Я их презираю. – Кэтлин наморщила нос. – Вонючие, капризные: А от некоторых несет старыми ботинками или тухлым мясом, – и им нужна целая вечность, чтобы зацвести.
– Мне эти виды тоже не очень нравятся, – признала Хелен. – Но я надеюсь, что когда-нибудь смогу их полюбить. Если что-то полюбишь, недостатки уже не замечаешь.
– Не согласна! – возразила Кэтлин. – Сколько ни заставляй себя полюбить вон ту белую пухлую…
– Dressleria, – подсказала Хелен.
– Да. Даже если сумеешь в нее безумно влюбиться, она не перестанет так вонять.
Хелен улыбнулась и повела Девона дальше, объясняя, как при помощи бойлера и бака для дождевой воды регулируется температура в оранжерее. Кэтлин же, заметив с каким интересом Девон смотрит на Хелен, почувствовала, как неприятно поднимаются тонкие волоски у нее на затылке. Оба джентльмена казались точь-в-точь такими же, как безнравственные повесы из какого-нибудь бульварного романа: обаятельные внешне, но жестокие и коварные. Чем скорее ей удастся увезти сестер Рейвенел из поместья, тем лучше. Она уже решила использовать для этого ежегодную ренту от своего вдовьего наследства. Деньги хоть и небольшие, но их должно хватить на жизнь, если еще подрабатывать каким-нибудь благопристойным трудом вроде рукоделия. Надо подыскать небольшой коттедж, или снять комнаты в частном доме, где они все вместе и поселятся. Не важно, что придется столкнуться с трудностями, все равно это лучше, чем оставить трех беспомощных девушек на милость Девона Рейвенела.
