Текст книги "Третья жертва"

Автор книги: Лиза Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 6

Вторник, 15 мая, вечер

Рейни работала еще шесть часов.

Вместе с Люком они оформили арест Дэниела О'Грейди по обвинению в убийстве при отягчающих обстоятельствах. Взяли у него отпечатки пальцев и сфотографировали. Проверили руки на наличие порохового следа и переодели в оранжевую тюремную форму вдвое большего размера – нужного не нашлось. Собственную одежду Дэнни отложили для отправки в криминалистическую лабораторию штата, где ее исследуют и возьмут образцы волос, тканей и телесных жидкостей, а также пороховых частиц – всего того, что свяжет его с преступлением.

Затем они в присутствии прокурора округа Кэбот начали допрос арестованного, продолжавшийся около десяти минут, до появления адвоката, Эвери Джонсона, который, едва переступив порог, потребовал прекратить процедуру.

Джонсон отругал Рейни и Люка за допрос ребенка, заявил, что состояние его клиента не допускает проведения с ним следственных действий, и потребовал незамедлительно перевести Дэнни в окружной центр содержания несовершеннолетних, где он пройдет медосмотр и курс послешоковой реабилитации.

Пока стороны пререкались, Дэнни сидел с безучастным видом, словно уйдя мыслями куда-то далеко, за миллион миль от офиса шерифа, где играл когда-то после школы.

Отвезти мальчика в окружной центр – сорок пять минут на машине – согласились Люк и прокурор Чарльз Родригес. Рейни нужно было вернуться в школу, куда прибыли наконец эксперты-криминалисты и детектив из отдела убийств полиции штата, некто Эйб Сандерс, уже взявшийся по-хозяйски распоряжаться всем и всеми.

Напоследок Рейни еще раз поцапалась с Эвери Джонсоном. Он пообещал, что она о нем еще услышит. Она ответила, что будет ждать с нетерпением. Он высказался в том смысле, что происходящее в участке – пародия на правосудие. Она посмотрела на него в упор – ответ вертелся на языке, – но благоразумно сдержалась. Распрощавшись с адвокатом и оставив Дэнни на попечение Люка, Рейни отправилась на место преступления.

Следующие пять часов она провела в школе, с экспертами-криминалистами. Рассказала, что знала. О вторжении на место преступления санитаров. О своих перемещениях и действиях, оставивших пороховой след на ее руках и куски потолочной штукатурки на месте сосредоточения ключевых улик. Эксперты слушали хмуро, а выслушав, забрали у нее «глок» – для сравнения порохового следа. Потом Рейни помогала собирать стреляные гильзы – пятьдесят пять напоминаний о стрельбе, отнявшей три жизни, отправившей в больницу шестерых раненых и принесшей горе всему городу.

Полицейские нашли четыре пустые обоймы для патронов двадцать второго калибра и три спидлоудера[5]5
  Спидлоудер (англ. speedloader) – устройство для ускорения заряжания барабана револьвера.


[Закрыть] для револьвера тридцать восьмого калибра. Вообще-то эти приспособления разрабатывались именно для облегчения жизни полицейских, и сам факт присутствия их здесь служил напоминанием о том, что преступление совершено человеком не совсем посторонним.

В восемь вечера Рейни провела импровизированное совещание на спортплощадке возле школы. Представилась, еще раз рассказала о задержании Дэнни О'Грейди и поблагодарила всех, кто откликнулся на призыв о помощи и задержался после окончания смены, чтобы помочь с расследованием.

Затем слово взял детектив Эйб Сандерс, присланный полицией штата для координации действий местных правоохранителей. Основное внимание он уделил теории преступления, складывавшейся по мере исследования места преступления.

Судя по всему, атака в стиле блицкриг случилась в самом начале второго, когда учащиеся вернулись на занятия. По словам учительницы третьего класса, девочки, Элис и Салли, попросились в туалет. Вскоре после того, как они вышли в коридор, все услышали выстрелы.

Оставалось неясным, стали первыми жертвами они или преподавательница компьютерной грамотности, Мелисса Авалон. В кабинете учительница находилась одна, и никто не знал, вышла ли она в коридор, услышав выстрелы, или была убита раньше девочек. Рассчитывать на то, что свет на это обстоятельство прольет судмедэксперт, не приходилось, поскольку установить точное время смерти не удалось. Сейчас полиция пыталась определить маршрут стрелка и траекторию выстрелов, чтобы восстановить логическую последовательность событий.

– И никто ничего не видел? – спросила Рейни.

Нет, ответили ей. Большинство учащихся, услышав звуки выстрелов, побежали к выходам, не имея ясного представления о том, где именно стреляют. Шесть школьников, все из младших классов, сообщили, что видели мужчину в черном, но никаких подробностей дать не смогли. Откуда пришел человек в черном? Куда ушел? Был ли он высоким? Низким? Худым или толстым? Когда детей расспрашивали о деталях, они быстро начинали путаться.

Двое полицейских обошли ближайшие к школе дома. Никто из горожан не видел, чтобы посторонние проходили через их двор.

– Итак, – заключил Сандерс, – человек в черном – тупик. По всей видимости, не более чем порождение травмированного сознания. Такое случается.

– Минутку, – вмешалась Рейни.

Сандерс бросил на нее недовольный взгляд. Судя по всему, он уже брал контроль за ходом следствия на себя. Важный парень представляет полицию штата. Плюс дорогой костюм. Да и жетон побольше, чем у нее. Что ему какие-то провинциальные копы с их провинциальными теориями? Парни из больших городов на таких никогда и не смотрели.

– Тем не менее вопрос остается, – твердо сказала Рейни. – Шесть учащихся сообщили, что видели незнакомого мужчину в черном. Это должно что-то значить.

– Такая истерия заразительна, – ответил Сандерс.

– Или они действительно видели что-то необычное. Взять ту же стрельбу. Вы говорите об атаке в стиле блицкриг. Две погибшие девочки получили множественные ранения. Следы от пуль по всей школе указывают на то, что стрельба велась наугад. Но есть еще и Мелисса Авалон. Убита одним-единственным выстрелом в лоб. Очень точный выстрел для произвольной атаки.

– Может быть, она была для него особенной целью. Что известно об отношениях Дэнни с учительницей?

Полицейские принялись листать блокноты. Оказалось, этой жертвой никто специально не занимался.

– Послушайте, – уже более благосклонным тоном продолжал Сандерс, вероятно решив, что имеет дело не с полной идиоткой, – эта версия с Авалон действительно представляется весьма интересной. Я помечу для себя, а завтра, когда начнем собирать следственную группу, поручу кому-нибудь пройтись по этой ниточке. Да, черт возьми, работы предстоит немало. И это только первое, что приходит в голову.

– Мне тоже кое-что в голову приходит. И первое – мы не должны сейчас ничего сбрасывать со счетов.

Эйб закатил глаза.

– Есть, мэм. – И негромко добавил: – Конечно, это ведь вы арестовали мальчишку.

Рейни напряглась. День был долгий и тяжелый, и слушать такую чушь она не собиралась. В ее душе закипала опасная, совершенно не пропорциональная мелкому уколу злость. Дело было не только в том, что Эйб Сандерс вел себя как последний остолоп, но и в том, что ей пришлось арестовать паренька, которого знала и который – да! – ей нравился.

Глупый, самолюбивый мальчишка, как же ты мог поступить так жестоко?

Эйб Сандерс все еще смотрел на нее выжидающе – клюнет на наживку или нет? Рейни понимала, что если расшумится и выйдет из себя, это будет непрофессионально и он будет чувствовать себя победителем. Доставить ему такое удовольствие она не собиралась.

– Нам нужно поговорить завтра.

– Обязательно.

– Утром.

– Конечно.

– В полвосьмого?

– В семь.

– Отлично. Увидимся утром.

Они вернулись в школу, где все еще работали криминалисты. Во всех окнах горел свет, здание обнесли желтой оградительной лентой, и повсюду валялись пластиковые полоски от полароидных снимков. Коридор разделили на секции. В наиболее «активных» зонах люди в белых, похожих на скафандры космонавтов костюмах работали со специальными пылесосами, всасывавшими мельчайшие пылинки. В других местах эксперты соскребали с окон кровь в крохотные пузырьки и брызгали на стены люминолом, выявляя все новые следы бойни. Стоявшие рядом полицейские прилежно фиксировали все находки, делая записи в журнал осмотра места преступления, объем которого вполне мог составить к утру три тетради.

Войдя в классную комнату, Рейни достала лупу и продолжила осмотр стен.

Она проработала еще два часа, а потом вдруг обнаружила, что воздух уже наполнился сосновым запахом и в чистом ночном небе выступили белые звезды.

Оставалась еще бумажная работа. Окружной прокурор хотел оформить к полудню официальные обвинения, для чего ему требовались полицейские отчеты. Родригес, конечно, будет настроен агрессивно. Тройное убийство при отягчающих обстоятельствах. Учитывая характер и масштаб преступления, можно было ожидать, что Дэниел О'Грейди будет незамедлительно предан суду без всяких скидок на возраст. Тринадцатилетний подросток представлял угрозу для общества. Он убил двух детей. Предал людей, с которыми жил. И напомнил горожанам, что зло может гнездиться рядом, в человеке, живущем по соседству. А раз так, то его следует изолировать, посадить за решетку до конца жизни.

У него не будет свиданий с девушками и выпускного бала. Он не женится и не заведет детей. Он проживет до восьмидесяти или девяноста лет, но не познает настоящей жизни.

Рейни не стала возвращаться в офис, а поехала домой. Она сидела на задней веранде под ночным небом и слушала, как ухают совы. Потом вошла в дом, сбросила пропахшую смертью форму и достала из холодильника бутылку пива.

Там, дома, вдалеке от любопытных глаз, Рейни прижала ко лбу холодную бутылку и долго сидела, думая о двух несчастных девочках, учительнице, Дэнни и себе самой четырнадцатилетней давности.

Там, дома, оставшись наконец одна, Лоррейн Коннер дала волю слезам.

Тот, кто наблюдал за ней, был одет в черное и держал в руках мощный бинокль. Бинокль он купил недавно, когда потребность видеть ее лицо, выражение, ясные серые глаза стала невыносимой. Бинокль дал новые возможности, и теперь у него кружилась голова. Задняя веранда лежала перед ним как на ладони. В свете луны и фонаря ее стройная фигура открылась ему во всех деталях. Она плакала. Плакала.

За все время наблюдения он впервые видел такое проявление эмоций.

И впервые испытывал такое волнение.

Невероятно, но, хотя Бейкерсвиль привлек его внимание уже несколько лет назад, к Лоррейн Коннер это не имело ровным счетом никакого отношения. Впервые он заинтересовался городком, читая в Интернете статью под названием «Молочное хозяйство уничтожено наводнением. Обещано возродить». Журналист начал с мелодраматического описания подъема местных рек, проливных дождей и бушующих оползней, устремившихся с гор на прибрежный городок в конце февраля. Далее следовал рассказ о том, как сосед помогает соседу вывести на возвышенность стадо коров. Как прибывающая вода заливает нижние фермы, смывая с фундаментов целые дома и поднимаясь все выше и выше. Как, попав в плен ледяной воды, мычат от страха бедные коровы с большими влажными глазами. Как смывает с затопленных дорог трейлеры, спешащие на помощь животным. Как снимают с железных крыш забравшихся на них несчастных женщин и детей. Как фермеры скрепя сердце расстреливают изголодавшуюся скотину, дабы положить конец ее мучениям.

Вот так, писал журналист, выглядит городок, испытавший на себе гнев Господень.

А потом началась перестройка. Раздача хлеба. Инновационные программы, такие как «Прими корову», призывавшие городских детей и большие корпорации поддержать конкретную корову деньгами – на пропитание и крышу над головой. С полдюжины ферм, построенных на возвышенности и оставшихся нетронутыми стихией, открыли для соседей свои амбары, сеновалы и доильные залы. Город возвращался к жизни.

В конце статьи журналист приводил слова мэра: «Конечно, мы помогаем друг другу. Это же Бейкерсвиль. Мы сильные. Мы любим свой город. И мы знаем, что такое добро».

Вот тогда, после той статьи, он решил – Бейкерсвиль будет следующим. Идеальный городишко, идеальные людишки, восхваляющие свои идеальные ценности. Место, где все любят друг друга и где каждый каждому друг. Он хотел, чтобы они все сдохли.

Он был терпелив. Лучше многих понимал важность планирования. Хорошей рекогносцировки, как всегда говорил его отец. Смышленый солдат делает домашнюю работу.

Отец был безмозглым придурком. Но этому его совету он последовал, и домашнюю работу выполнил. Обозначил цель. Изучил вопрос. Собрал досье на политиков, школьную администрацию, репортеров, крупные организации, службу шерифа. Он планировал. Спешить было некуда. Куда важнее делать все правильно.

Он явит этому городишке гнев Господень. Он покажет им собственный гнев.

Потом на горизонте возникла Лоррейн Коннер. В первый раз он увидел ее вживую, когда, приехав с очередной разведывательной миссией, неторопливо прогуливался по городу. Увидел и остановился как вкопанный. Высокие скулы, гордо вскинутый подбородок. Серые глаза, прямой, твердый взгляд. Миленькой не назовешь, но внимание привлекает. Захватывает, так сказать, и не отпускает.

Это была женщина, которая точно знала, что и как делать. Ни намека на глупость, столь свойственную копам в таких вот городишках. Ни малейшего признака пивного животика, что ясно указывало бы на то, как именно она проводит пятничные вечера. Подтянутая, крепкая и, наверное, мастер в обращении с оружием.

Потом до него стали докатываться слухи.

Ее мать погибла четырнадцать лет назад. Жестокое, так и оставшееся нераскрытым убийство. Она ведь, знаете ли, пила. Пользовалась дочкой как боксерской грушей. Совсем стыд потеряла, шипели старые склочницы, и глазки их блестели, когда они представляли, как трогают твердую, молодую плоть. Все знали, что Молли Коннер добром не кончит.

Говорят, залпом из дробовика ей снесло всю ее дурную голову. Выше шеи ничего и не осталось. Только безголовое туловище, ноги в дешевых туфельках на четырехдюймовых каблуках да бутылка «Джима Бима» в руке. Как говорится, ушла в могилу с выпивкой. Хе-хе-хе.

Юная Рейни вернулась из школы и обнаружила кровавое месиво. По крайней мере, так она сказала копам. Вошла, увидела труп, вышла – а тут уже и полицейская машина подкатывает. Тогдашний заместитель шерифа – ну, вы его знаете, Шеп, нынешний шериф, – он первым и приехал. Говорят, мамочкины мозги у дочки с головы капали и на плечах лежали. Шеп наручники на нее надел да в участок и доставил.

Обвинения потом сняли. Эксперты утверждали, что мозги ей на голову с потолка свалились, когда она вошла, а если бы сама курок спустила, то они разлетелись бы по горизонтали. В общем, что-то в этом роде.

И вот что я вам скажу: по тому делу так никого и не осудили. Девочка вся в крови и прочем, а получается, что этого мало. Адвокаты. В том-то и проблема. Адвокаты.

А для Рейни, конечно, все хорошо закончилось. На нее и посмотреть приятно, не то что на мамашу. Да и коп она неплохой.

Здесь он с ними согласился. А потом сел за компьютер, пощелкал по клавиатуре и узнал о Рейни Коннер кое-что еще. Получила степень бакалавра психологии в Портлендском университете. Вернувшись в Бейкерсвиль, стала первой женщиной-полицейским в офисе шерифа. Экзамены в полицейской академии сдала с первого раза. Форму поддерживает, бегая по утрам. Три-четыре мили в неделю. Любимое чтиво – последний выпуск бюллетеня «Правоохранитель» Федерального бюро расследований. Преданная делу, основательная, внимательная и, по словам местных пьянчужек, весьма проворная для девушки.

Узнал он кое-что и о ее тщательно оберегаемой личной жизни. Да, она встречалась с мужчинами (по этому вопросу единого мнения в городе не сложилось), но только не с местными. Гуляла нечасто и долгих отношений ни с одним из любовников не поддерживала. На работу за ней никто не заезжал и домой никто не отвозил. Встречи проходили в ею же выбранном ресторане, потом парочка отбывала, предположительно к нему домой, откуда она уходила задолго до рассвета.

Похоже, секс был для нее удовлетворением потребности, и ничем больше. Его это восхищало.

Была у нее и еще одна любопытная привычка. Каждый вечер, приходя домой, она открывала бутылку светлого «Будвайзера». И каждый вечер, прежде чем отправиться спать, выливала содержимое на землю. В память о матери-пьянице, решил он. Вспоминала ли она в эти минуты покойную Молли Коннер? Вспоминала ли безголовый труп с бутылкой виски в руке и брызги серого вещества на потолке?

В частности, и поэтому он купил бинокль. Дело в том, что иногда, когда она сидела с пивом на веранде, губы ее шевелились, и это вызывало у него необъяснимый интерес, идущий дальше практических целей и задач разведки. Ему отчаянно, до безумия хотелось знать, что она говорит.

За тебя, мама?

Да пошла бы ты?

Он был очарован ею. Она стала его героиней. К тому же она добавляла кое-что особенное в планируемое им предприятие. Рейни Коннер – полицейская, и ей суждено найти его, решил он. Только она, она одна, способна признать его гений и мастерство. Наконец-то, спустя десять лет, он обрел достойного противника.

Вначале он не строил в отношении Бейкерсвиля каких-то особенных планов. Но потом они изменились. Он отложил бинокль. Еще раз посмотрел на пистолет и позволил себе небольшую роскошь – вспомнить прошедший день и еще раз пережить приятные моменты.

Пора уходить. Путь до отеля неблизкий, и в городе у него оставалось еще немало дел.

Глава 7

Среда, 16 мая, 8:00

ОПРОС ДЭНИЕЛА О'ГРЕЙДИ

15 мая 2000 г.

Я, сотрудник полиции Лоррейн Коннер, провожу опрос Дэниела Джефферсона О'Грейди, подозреваемого в убийстве трех человек в бейкерсвильской восьмилетней школе, во вторник, 15 мая 2000 г. Мне помогает сотрудник полиции Люк Хейз. Присутствует также окружной прокурор Чарльз Родригес. Подозреваемый ознакомлен со своими правами и от адвоката отказался. Время – 16:47.

КОННЕР: Дэнни, можешь рассказать, что случилось сегодня в твоей школе?

Молчание.

КОННЕР: Дэнни, ты меня слышишь? Ты понимаешь мой вопрос?

Молчание.

КОННЕР: Какой сегодня день, Дэнни?

Пауза.

О'ГРЕЙДИ: Вторник.

КОННЕР: Очень хорошо. Вторник – учебный день?

О'ГРЕЙДИ: Да.

КОННЕР: Ты ходил сегодня в школу?

О'ГРЕЙДИ: Да.

КОННЕР: Когда ты пошел сегодня в школу?

О'ГРЕЙДИ: Утром.

КОННЕР: Ты пошел в школу с сестрой? С Бекки?

О'ГРЕЙДИ: Ага. Нас отвезла мама. Бекки не любит ездить на автобусе. Автобус задавил кошку.

КОННЕР: Печально. Бекки ведь любит животных, да?

О'ГРЕЙДИ: Да. Она чуднáя.

КОННЕР: Ты в этой одежде был сегодня в школе? В черных джинсах и черной футболке?

О'ГРЕЙДИ: Да.

КОНЕНЕР: Часто носишь черную одежду?

О'ГРЕЙДИ: Не знаю.

КОННЕР: Сегодня ты оделся во все черное, потому что была какая-то особенная причина?

Молчание.

КОННЕР: Дэнни, ты был сегодня утром на уроках?

О'ГРЕЙДИ: Да.

КОННЕР: Ты ведь учишься сейчас в седьмом классе? Кто твой учитель?

О'ГРЕЙДИ: Мистер Уотсон.

КОННЕР: Мистер Уотсон хороший учитель? Он тебе нравится?

О'ГРЕЙДИ: Нормальный.

КОННЕР: Какие уроки были у тебя утром?

О'ГРЕЙДИ: Утром у нас был английский, потом математика. А потом должна была быть географическая игра. На карте, по столицам…

КОННЕР: Но игры не было, да, Дэнни?

Молчание.

КОННЕР: Ты ходишь в школу с рюкзаком?

О'ГРЕЙДИ: У меня есть рюкзак.

КОННЕР: Сегодня что ты принес в рюкзаке?

Молчание.

КОННЕР: Дэнни, у тебя в рюкзаке было два пистолета? Ты принес оружие в школу?

Пауза.

О'ГРЕЙДИ: Наверное.

КОННЕР: Где ты взял это оружие? Оно твое?

О'ГРЕЙДИ: Нет. (Пауза.) Папино.

КОННЕР: Ты взял его из ящика?

О'ГЕЙДИ: Из оружейного сейфа.

КОННЕР: Из сейфа? Он был не заперт?

О'ГРЕЙДИ: Заперт. На замок. Папа всегда запирает сейф на замок.

КОННЕР: Тогда как же ты взял оружие?

О'ГРЕЙДИ: Я же умный. Очень умный.

Пауза.

КОННЕР: Хорошо, Дэнни. Ты умный. Ты смог открыть отцовский сейф, взять два пистолета и принести их в школу. И что сделал потом умница Дэнни?

Молчание.

КОННЕР: Ты стрелял в школе? Ты открыл стрельбу в коридоре?

Молчание.

КОННЕР: Дэнни, я пытаюсь помочь тебе. Но чтобы это сделать, мне нужно знать, что случилось сегодня в школе. Две маленькие девочки и учительница, они мертвы, Дэнни. Понимаешь? Мертвы.

Пауза.

О'ГРЕЙДИ: У меня бабушка умерла. Мы ходили на похороны.

КОННЕР: Твои родители плакали? Смерть их опечалила? Ты видел, как плакал твой отец. Понимаешь, почему он плакал?

О'ГРЕЙДИ: Да. (Едва слышно.) Да.

КОННЕР: Что случилось днем в школе, Дэнни? Что ты сделал? Ты просто так разозлился, да?

Молчание.

О'ГРЕЙДИ: Я умный.

КОННЕР: Дэнни, ты убил тех двух девочек? Ты стрелял по своим одноклассникам?

О'ГРЕЙДИ: Я – умный. Я – умный, умный, умный!

КОННЕР: Ты убил тех девочек, Дэнни?

О'ГРЕЙДИ: Да! Да, я! Я – умный!

КОННЕР: Почему, Дэнни? Почему ты это сделал? (Слышно, как распахивается дверь.)

ДЖОНСОН: Меня зовут Эвери Джонсон, и я представляю Дэниела О'Грейди. Опрос закончен.

КОННЕР: Почему, Дэнни? Почему?

ДЖОНСОН: Не отвечай…

КОННЕР: Скажи мне, почему! Почему ты убил тех маленьких девочек, Дэнни?

О'ГРЕЙДИ: Мне страшно.

Сидя в кресле «Боинга-747», специальный агент по надзору Пирс Куинси снял наконец наушники и отложил магнитофон. После вылета из Сиэтла он уже трижды прослушал опрос последнего на данный момент обвиняемого в массовом убийстве. У него еще оставалось немного времени записать кое-какие мысли в блокнот, купленный в спешке в аэропорту Сиэтл-Такома. На обложке красной книжечки Куинси написал: ДЕЛО № 12. ДЭНИЕЛ ДЖЕФФЕРСОН О'ГРЕЙДИ. БЕЙКЕРСВИЛЬ, ОРЕГОН.

Подошедшая стюардесса взяла пустую чашку, чтобы освободить побольше места, и обворожительно улыбнулась. Куинси машинально улыбнулся в ответ и тут же, прежде чем у нее возникнет желание начать разговор, оборвал зрительный контакт. Мысли его были все еще заняты школьниками и теми силами, что толкают их убивать.

На протяжении последних лет Куинси получил от стюардесс немало таких вот очаровательных улыбок. И пусть темные волосы слегка посеребрились на висках, в свои сорок пять он оставался привлекательным мужчиной – высокий, крепкий, подтянутый и хорошо одетый. Он и подавал себя соответственно. Бывалый, многое повидавший, знающий свой курс, верящий в силу вежливости и не терпящий тупиц. На жизнь Куинси зарабатывал тем, что за пять дней успевал побывать в четырех американских городах и выслеживал самых опасных хищников из тех, что произвела на свет человеческая раса. Его открытый проницательный взгляд задевал сокровенные струны у одних и вгонял в страх других.

Особенно часто это случалось во время командировок, когда в кейсе у него лежали фотографии с мест отвратительнейших и жестоких убийств. Прослужив пятнадцать лет, он приобрел привычку тасовать фотографии, как игральные карты, и это действие вызывало у него двоякое чувство: он гордился своей объективностью и печалился из-за собственного бессердечия.

Тот факт, что когда из Квантико позвонили насчет стрельбы в бейкерсвильской школе, Куинси оказался на Западном побережье, был чистым совпадением. Он не занимался обычным делом – не изучал убийц и не проводил занятия по методике расследования убийств в Академии ФБР в Вирджинии, – потому что находился в отпуске. Но в последнюю неделю его известили об обнаруженной в Сиэтле, на федеральной автотрассе 5, задушенной проститутке. Местная полиция заподозрила, что преступление может быть как-то связано с серией убийств, совершенных в восьмидесятые печально знаменитым Убийцей с Зеленой реки, поймать которого так и не удалось. Годом ранее Куинси изучал материалы того расследования в рамках проекта по закрытию старых дел. К сожалению, никаких свежих зацепок найти не удалось. И тут – новое убийство…

Заместитель директора, лично сообщивший Куинси эту новость, посоветовал оставаться дома.

– Бывает так, что человеку необходимо побыть дома, – сказал он. – Мы понимаем. Скорее всего, это дело совсем другого свойства. Я бы не хотел, чтобы вы беспокоились из-за него.

Куинси поблагодарил начальника за заботу, после чего отправился в аэропорт Даллеса, купил билет на самолет до Сиэтла и поднялся на борт. Его младшая дочь возвращалась на следующий день в колледж, бывшая жена не стала бы разговаривать с ним, даже если бы он остался, а что касается старшей дочери, Аманды… Сделать что-то для Аманды Куинси больше не мог. Что случилось, то случилось, и, откровенно говоря, без работы он бы не протянул.

До своего перевода пять лет назад в отдел бихевиористики[6]6
  Бихевиористика – наука о поведении человека.


[Закрыть] спецагент Куинси успел заработать репутацию одного из лучших профайлеров Бюро. В среднем за каждый год ему приходилось иметь дело со ста двадцатью серийными насильниками, убийцами и похитителями детей. Он преследовал людей с коэффициентом интеллекта на уровне гениальности, заманивая их в ими же сплетенные сети. Он анализировал залитые кровью места преступлений и находил тот самый ключик, который открывал главные двери. Он спасал жизни и допускал ошибки, стоившие кому-то жизни.

Куинси знал, как справляться с такого рода стрессом. Его бывшая жена Бетти неизменно заявляла, что он просто не умеет жить по-другому. По ее словам, его мир был так же темен и мрачен, как и мир анализируемых им убийц и садистов, и, не имея на руках какого-нибудь запутанного убийства, он элементарно не знал, чем себя занять.

Куинси нисколько не беспокоил собственный имидж, и никаких попыток улучшить или поправить его он не предпринимал. Работа накладывала свой отпечаток. Когда постоянно имеешь дело с проявлениями крайнего насилия и жестокости, потерять перспективу совсем не трудно. Едва ли не каждая городская ярмарка становилась местом, где в поисках новых жертв рыщут похитители-педофилы. Во всех подвалах – стоит только вскрыть пол – можно было обнаружить человеческие останки. Все студенты-правоведы – на первый взгляд милые симпатичные люди – рассматривались как тайные психопаты.

Сказать по правде, Куинси никогда бы не согласился сесть в «Фольксваген-жук», автомобиль, предпочитаемый многими серийными убийцами. Просто отказался бы.

А еще он не смог бы видеть, как умирает его дочь.

Убийство проститутки в Сиэтле оказалось обычным, одноразовым преступлением, не связанным ни с какими другими, и след в конце концов привел полицию к проезжавшему по этой автостраде водителю-дальнобойщику. Куинси дошел до того, что взялся просматривать старые дела по нераскрытым убийствам, оправдываясь тем, что свежий взгляд может зацепиться за не замеченное другими, а на самом деле всячески оттягивая возвращение домой, где он был бы уже не Суперагентом, побеждающим самых отвратительных злодеев, а Беспомощным Родителем, покорно, как самый обычный человек, ожидающим у больничной кровати неизбежного конца.

А потом тринадцатилетний мальчик в Орегоне пришел в свою школу и открыл огонь, чем, если можно так выразиться, и спас спецагента Куинси.

Как и большинство американцев, он обратил лишь мимолетное внимание на трагический инцидент, случившийся в ноябре 1995 года в ричлендской средней школе Линвиля, штат Теннесси. Там в результате стрельбы два человека погибли и один был ранен. Крохотный городок с населением в 353 человека казался слишком далеким, чтобы иметь какое-то отношение к Куинси, а внезапный всплеск насилия выглядел изолированным событием. Однако тремя месяцами позже нечто похожее повторилось в городке Мозес-Лейк, штат Вашингтон. Двое убитых, двое раненых – и шестнадцатилетний стрелок, пригласивший друзей наблюдать его кровавый разгул с галереи. Восемь месяцев спустя шестнадцатилетний Люк Вудман убил троих и ранил семерых в городе Перл, штат Миссисипи. Еще через два месяца трое школьников погибли в средней школе Вест-Падука, штат Кентукки. И далее та же картина: Джонсборо, штат Арканзас; Спрингфилд, штат Орегон; Литтлтон, штат Колорадо; Форт-Гибсон, штат Оклахома. Другие школы, другие трагедии – незаживающие шрамы в сознании нации.

Заголовки кричали об эпидемии насилия, захватившей американскую молодежь. Во всем виноваты видеоигры, утверждали одни. Слишком много оружия, неполные семьи. Или, может, предъявлять претензии следует Голливуду, Капитолию или Джерри Спрингеру[7]7
  Джеральд Норман Спрингер (р. 1944) – американский телеведущий, продюсер, актер и политик. В своих телепередачах активно освещал скандальные социальные темы, зачастую связанные с различного рода насилием, а во время его эфиров часто вспыхивали драки.


[Закрыть]. Так или иначе, нужно что-то делать, волну надо остановить. Запретить оружие, ввести цензуру мультфильмов, установить металлодетекторы, внедрить дресскод… сделать хоть что-нибудь.

В ФБР, в отделе бихевиористики, специалисты вроде Куинси не могли прийти к единому мнению. Стрельба в школе – новый тренд или статистическая аномалия? Что мотивировало этих, казалось бы, нормальных, детей? Внешние силы, такие как средства массовой информации, или ответ следует искать в некоем более глубоком эволюционном сдвиге?

Что на самом деле толкало тинейджеров к убийствам и как предотвратить расстрелы в школах?

Готовых ответов не было даже у ведущих экспертов в Квантико.

И это их пугало, потому что и у них тоже были дети.

Шесть месяцев назад Куинси начал большой исследовательский проект, ставивший целью проникнуть в мозг юного убийцы и попытаться понять, чем ему можно помочь и что нужно сделать, чтобы такое не повторялось в будущем. На практическом уровне предполагалось изобрести систему, которая способствовала бы обнаружению потенциальных убийц и которую взяли бы на вооружение как школьные администраторы, так и правоохранительные органы. Куинси также надеялся сформулировать для родителей и учителей эффективную программу действий в отношении потенциально склонных к насилию подростков.

Идентифицировать будущего стрелка – легко сказать, да трудно сделать.

В отличие от серийных убийц, преступники, совершающие массовые убийства, не представляют собой однородной массы. Человек может впасть в состояние бешенства, слепой ярости из-за множества причин: плохой день, внешнее влияние, неустойчивая психика, напился/накурился/ширнулся, что-то не так в личной жизни. Кому-то нужна слава, кто-то ищет мести, а кто-то хочет умереть. Массовые убийства совершают молодые и старые, богатые и бедные, невежественные и образованные, коллективисты и одиночки. Они могут действовать спонтанно или в соответствии с тщательно продуманным планом.

Во многих случаях преступники, совершившие массовое убийство, кончают с собой, затрудняя таким образом получение необходимой информации. Что подвело человека к роковой черте? О чем он думал, творя кровавый шабаш? Повторил бы то же самое при следующем удобном случае или произошедшее было разовым всплеском насилия? По большей части никто этого не знал.

Лучшее, что могли сделать эксперты, это провести так называемую «оценку степени риска» личности, используя список поведений, характерных, согласно статистике, для лиц, совершивших массовое убийство. Итак, они:

1. Замечены в устойчивой склонности к насилию – избиение жены, надругательство над ребенком, драки и т. п.

2. Вызывают у окружающих «субъективный страх». После трагедии всегда находятся соседи или коллеги, утверждающие, что испытывали к этим людям «чувство неприязни»: избегали их на работе, не позволяли своим детям играть с ними, старались не оставаться с ними наедине и т. д.