Текст книги "Ночь с дьяволом"
Автор книги: Лиз Карлайл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)
Бентли натянуто усмехнулся.
– Не знаю, как насчет высоких помыслов, мэм, – заявил он в ответ, – но в том, что касается греха, вы недалеки от истины.
– Ах, рыцарь, вы такой храбрый и такой глупый. – Она открыла следующую карту – семерку пик. – Импульсивные действия теперь опасны, – прошептала она как будто сама себе. – Ты выжидал. Но эта карта, она sottosopra…
– Перевернута?
– Да, вижу, что ты хорошо все запомнил, – кивнула она, прикасаясь к козырной карте, лежавшей рядом. – Вместе они означают человека, имеющего власть. Человека, которого ты, возможно, боишься. Или боишься утратить его уважение. Это не совсем ясно! – Она быстро открыла еще две карты. – А-а, ты боишься возмездия. Зуб за зуб, как выражаетесь вы, англичане.
Бентли, держа бокал за ножку, лениво вращал в нем вино.
– Вы меня заинтриговали, – произнес он, не проявляя особого любопытства. – Ну и как, преуспеет он в своих планах мести?
Старуха кивнула:
– Вполне вероятно. Но ведь я гадаю не ему, а тебе.
У Бентли кровь застыла в жилах. Он поставил на стол бокал. Страх, который был так глубоко запрятан в подсознании, что он почти забыл о нем, вдруг напомнил о своем существовании. Не может быть, чтобы он и в самом деле поверил…
– Тебя что-то тревожит, рыцарь, – прошептала она так тихо, что ему пришлось напрячь слух. – Убедись, что ты понимаешь природу греха. Мне кажется, ты этого пока не понимаешь.
Бентли снова схватил бокал, расплескав половину портвейна.
– Не знаю, о чем вы говорите, мэм.
Синьора Кастелли чуть заметно улыбнулась. Пожав плечами, она прикоснулась к следующей карте.
– Но ты хотел бы избавиться от чего-то. Я это вижу: какое-то зло, которое, словно цепью, приковало тебя к прошлому.
– В моем прошлом немало такого, от чего я хотел бы избавиться, – сдержанно ответил он.
Старуха указала на карту в верхнем ряду, на которой был уродливо изображен человек, стоящий перед чашей с кровью.
– Эта карта говорит мне, что ты принес бесполезную жертву. И возможно, не одну. Я вижу преданность, которая была притворной, и угрызения совести, которые были напрасны. Ты должен опустить свой щит, рыцарь, и больше не совершать этих жертвоприношений.
Бентли наклонился к ней через стол.
– Какого рода жертвоприношения?
Старуха, указав на карту внизу, покачала головой:
А этого, саго mio [18]18
Мой дорогой (ит.).
[Закрыть], я не могу тебе сказать.
– Силы небесные! – воскликнул он. – Тогда какая польза в этом вашем гадании?
Она слегка приподняла бровь.
– Уж не хочешь ли ты оспаривать то, что говорят карты? – спросила она. – Они говорят правду. То, что мы знаем и в то же время не знаем, понятно?
– Вы что-то ходите кругами, синьора, – проворчал он.
– Жизнь и есть круг, рыцарь, – ответила она. Потом ее пальцы прикоснулись к шестерке пик, на которой был изображен человек, согнувшийся под тяжестью оружия, которое он нес на спине. – На твоем круге жизни было много зла. Тебя лишили невинности, а с ней ушла и твоя жизненная сила. Радость жизни. Ты обозлился, порвал со своей родней и некоторое время плыл по течению. Ты стал безрассудным. Да, очень безрассудным, как человек, который не ценит того, что дано ему Богом.
Старуха была явно не в своем уме, и Бентли не хотел слушать дальше.
– Ну, пора заканчивать этот бред, синьора Кастелли, – решительно заявил он. – Уже поздно, и моей жене нужно отдохнуть.
Старуха сердито взглянула на него.
– Так отвезите ее домой, мистер Ратледж, и хорошенько позаботьтесь о ней, – посоветовала она. – Именно об этом в конце и говорят карты. Теперь каждый ваш шаг должен быть направлен на благо вашей супруги, если уж вы не можете ничего сделать ради собственного блага.
Едва удержавшись, чтобы не выругаться, Бснтли отодвинул свое кресло.
– Не могу понять, почему окружающие вбили себе в голову, будто я истязаю свою жену или что-нибудь в этом роде? – возмущенно произнес он. – Я хорошо о ней забочусь. Делаю все, что в моих силах.
Услышав это, старая женщина улыбнулась.
– Уверена, что вы стараетесь, – сказала она. – Полно вам, успокойтесь, рыцарь. Хотите, попророчествую для вас?
– Сделаете что? Старуха покачала головой.
– Просто задайте вслух любой вопрос, – пояснила она. – О чем-нибудь, что для вас очень важно. А карты ответят на него.
Почему бы нет, черт возьми, подумал Бентли.
– Хорошо, синьора, – ответил он. – Я хотел бы знать, будет ли мой ребенок мальчиком или девочкой. Рискнут ли ваши удивительные карты дать ответ на этот несложный вопрос?
– Это проще простого, – ответила старуха, прикасаясь рукой к неоткрытым картам внизу креста. Потом она вдруг как-то странно затихла. Ее молчание заставило Бентли занервничать.
– Ну что? – наконец не выдержал он. Она очень долго молчала.
– Ах, рыцарь, я не могу сказать, – прошептала она.
– Черт побери! – взорвался Бентли. – Не можете или не хотите?
Покачав головой, старуха озадаченно взглянула на него.
– Не могу, – тихо повторила она. – Небывалый случай карта не хочет говорить. – Старая женщина прижала пальцы к седому виску. – Увы, я старею, мистер Ратледж. – Она закрыла глаза. – Теряю контакт. Может быть, нам лучше закончить гадание в другой раз?
– Как вам будет угодно, – ответил слегка ошеломленный Бентли, поставил бокал на стол и вскочил на ноги.
Глава 17,
в которой миссис Ратледж начинает собственное расследование
На следующее утро Фредерика спустилась в столовую, когда Хелен и Ариана заканчивали завтрак. Джентльмены уже ушли по своим делам: Кэм – в Бельвью, чтобы обсудить с Бэзилом кое-какие вопросы, связанные с приходом, а Бентли, прихватив с собой двух здоровенных парней, отправился в церковь Святого Михаила, чтобы снять с петель поломавшуюся дверь. Фредерика наполнила едой тарелку и без особого энтузиазма приступила к завтраку.
Из окна было видно, как маляры, закончив работу, грузили на телегу свои подмостки.
– Смотри! – сказала Ариана, отбрасывая салфетку. – Они, должно быть, закончили ремонт бывших маминых комнат.
Хелен подошла к сервировочному столику, чтобы налить себе еще кофе.
– Да, видимо, закончили, – ответила она. – Осталось только выбрать шторы. Фредерика, мне все-таки кажется, что тебе и Бентчи стоит переехать туда.
Фредерика неуверенно взглянула на нее:
– В садовые апартаменты?
– Да, – кивнула Хелен. – Может быть, сходим туда и посмотрим их еще разок?
Спустя несколько минут Фредерика убедилась в том, что после ремонта апартаменты действительно выглядят великолепно. Они вошли в гостиную, расположенную между двумя спальнями. В этой комнате многое изменилось. Потрескавшиеся стены с выцветшими обоями были заново отштукатурены и покрашены краской теплого оттенка желтого цвета. Дубовый паркет был начищен до блеска, лепнина якобинского стиля, украшавшая потолок, была тщательно отреставрирована.
– Ах, Хелен, как здесь красиво! – восхитилась Фредерика. Хелен подошла к окну, держа в руках образчики тканей.
– Да, – согласилась она. – Только надо выбрать какой-нибудь контрастный цвет для штор, – задумчиво проговорила она, поднося один из лоскутков к свету.
Но тут в дверях появилась раскрасневшаяся физиономия одной из судомоек, которая, запыхавшись, произнесла:
– Мисс Наффлз просит вас спуститься на кухню и взглянуть на кусок мяса, который она собирается насаживать на вертел. Ей кажется, что он слишком постный и для обеда не подходит.
– Уверена, что ей это только кажется, – вздохнула Хелен и, положив образчики на стол возле двери, обернулась к Ариане. – Почему бы вам вдвоем не выбрать ткань для дамской спальни?
Ариана схватила два верхних лоскутка.
– Мне нравятся вот эти, – заявила она, когда ее мачеха ушла. – Может быть, посмотрим, Фредди?
Фредерика осторожно открыла дверь и вошла в комнату со смешанным чувством нежелания и любопытства. Она не могла забыть о своем последнем посещении этой комнаты и об искаженном ужасом лице Бентли. Запах свежей краски изгнал из комнаты аромат сирени. Старые шторы из мебельного ситца были уже сняты и свалены в кучу у изножья кровати. Стены были обтянуты голубым муаровым шелком, в.одном из углов был частично развернут новый аксминстерский [19]19
Имитация персидского ковра с многоцветным узором; первоначально производился в г. Аксминстере, графство Девоншир.
[Закрыть]ковер в синих и желтых гонах.
Ариана взглянула на стены, потом на принесенные ими образчики – один розовый, а другой в красную и чуть желтоватую полоску.
– Ни один не подходит, – заявила она, подбрасывая лоскутки в воздух. После чего она не слишком изящно упала на кровать. – В любом случае, Фредди, выбирай цвет сама. Ведь это будет теперь твоя спальня, не так ли?
– Я еще не уверена, – произнесла Фредерика, медленно обходя комнату. – А ты не будешь возражать?
Ариана удивленно взглянула на нее:
– Конечно, нет. С чего бы? Фредерика отвела взгляд:
– Ты, кажется, говорила, что эти комнаты принадлежали твоей матери?
– Да, – согласилась Ариана. – Но если они тебе нравятся, живи здесь, Фредди.
– Я не уверена, что Бентли согласится покинуть свою старую спальню, – тихо призналась Фредерика. Ей вдруг снопа вспомнился ее муж, с грохотом захлопывающий двери. – Нет. я думаю, что мы останемся там, где живем сейчас. Может быть. Ариана, тебе самой хотелось бы жить в этой комнате?
– Она для меня слишком велика, – покачала головой Ариана и принялась расхаживать по комнате, прикасаясь ко всяким безделушкам и заглядывая в ящики. – Я здесь просто потеряюсь.
Но Фредерика не услышала ее слова, потому что ее внимание привлек сундучок для постельного белья, стоявший в изножье кровати. На его крышке были кучей свалены старые занавески. и Фредерика смела их на пол. Крышка сундучка была украшена резьбой ручной работы, изображавшей виноградные кисти и листья, сплетающиеся в центре в монограмму.
– «К.Л.Х.», – прочитала она, стирая осевшую на буквы пыль. – Взгляни, Ариана, этот сундучок, наверное, принадлежал твоей маме до замужества.
Ариана подошла к ней.
– Я его помню, – задумчиво произнесла она. – Она получила его в приданое. Я хотела разместить там свою коллекцию кукол, но ключ от замка потерян.
Фредерика опустилась на коврик и осмотрела замок.
– Это примитивный замок, – проговорила она. – А сундучок очень красивый. Ты должна взять его. Позволь, я попробую его открыть.
– А ты сможешь? Фредерика рассмеялась.
– Может быть, и не смогу, – сказала она, приглядываясь к замку. – А может быть, открою. Ведь он здесь всего лишь для декоративных целей. – Она вынула булавку с перламутровой головкой, скреплявшую на горле кружевную вставку, прикрывавшую ее грудь и плечи. – У нас в Чатем-Лодж был старый сундучок с таким же замком, – пояснила она, засовывая булавку в замочную скважину. – Так у нас вообще ключа не было.
– И вы отпирали его таким способом? – удивилась Ариана.
– Это продолжалось долгие годы, – засмеялась Фредерика. – Если он случайно запирался, мы пользовались шпилькой для волос, булавкой, а иногда даже гвоздем. – Она, не глядя, повернула булавку. Что-то внутри сундучка звякнуло. Она отложила булавку, и вдвоем с Арианой они подняли крышку. Но сундучок оказался меньше, чем казался снаружи. Сверху на выдвижной доске лежала изъеденная молью шаль, а под ней пара шерстяных одеял и старые шелковые шторы для балдахина.
– Смотри! – воскликнула Ариана. – Это мамин любимый халат.
– Этот? – Фредерика вынула из ящика розовый халат. Сильный запах плесени и сирени распространился по комнате.
Ариана сморщила носик.
– Фу, как пахнет, – проворчала она. Едва успели они положить на место халат, как из ящика высыпалась семейка юрких серебристых насекомых. – Здесь слишком мало места для моих кукол, – с некоторым разочарованием добавила она.
– Давай-ка посмотрим как следует, – предложила Фредерика и, стоя на коленях, приподняла выдвижную доску, отложила ее в сторону, потом заглянула под стопку одеял. На дне валялись три старые книги, тетрадь в матерчатом переплете и несколько чулок от разных пар. Фредерика, разочарованная скорее за себя, чем за Ариану, сунула все это обратно. Ей хотелось бы найти что-нибудь принадлежавшее матери Арианы, но та, казалось, не тосковала по Кассандре Ратледж.
Возвращая на место выдвижную доску, Фредерика вспомнила, что Эви в таком же сундуке хранила краски и растворители. Она вспомнила также и еще кое-что. Сунув руку на дно сундука, она нащупала последнюю выдвижную доску, которую можно было поднять, только если знаешь, что в резьбе скрываются маленькие отверстия для пальцев.
Ариана с любопытством заглянула внутрь.
– Ну-у, здесь всего лишь старые мамины тетради, – равнодушно пробурчала она. – Мама вечно что-нибудь записывала в них или писала своим друзьям.
«И была слишком занята, так что времени на единственного ребенка не оставалось», – подумала Фредерика, положив руку на плечо Арианы.
– Тебе ее очень не хватает?
– Не очень, – ответила она, не глядя на Фредерику. – Иногда мы с ней совершали дальние прогулки.
Фредерика была озадачена. Может быть, все-таки Ариана была близка с матерью? Она без труда узнала тетради и шаль. Фредерика явно путала свою детскую тоску по матери с чувствами Арианы. Но если бы девочке хотелось иметь этот сундучок, тетради или что-нибудь еще, что напоминало бы ей о матери, она могла взять это и без помощи Фредерики.
Улыбнувшись, она осторожно закрыла крышку и встала. Но должно быть, сделала это слишком быстро. Ей показалось, что пол уходит из-под ее ног, а комната кружится. В глазах у нее потемнело.
– Фредди! – послышался откуда-то издалека голос Арианы. – Фредди, с тобой все в порядке?
Фредерика ухватилась руками за столбик кровати, и комната постепенно перестала кружиться. Ничего. Это ей показалось.
– Думаю, что со мной все в порядке, – ответила она, не выпуская из рук столбик.
В это мгновение распахнулась дверь, ведущая в коридор.
– А-а, вот ты где, озорница! – На пороге, улыбаясь дочери, появился лорд Трейхорн. – Пришла почта. У Милфорда лежит письмо от Генриетты Мидлтон. Догадайся, кому оно адресовано?
Ариана, радостно вскрикнув, вскочила на ноги и, поцеловав отца, выбежала из комнаты.
– Доброе утро, Фредерика, – поклонился Кэм, входя в комнату.
– Доброе утро, – ответила она. – Вам удалось так быстро уладить дела с Бэзилом?
– Кажется, да, – печально произнес Трейхорн и добавил: – Ну? Как вам нравятся эти апартаменты?
– Здесь чудесно, – улыбнулась она ему в ответ. – Гостиная совсем преобразилась. Вы ее уже видели?
– Нет еще. Пожалуй, надо посмотреть, на что потрачены мои деньги!
Он скрылся в гостиной, а Фредерика с облегчением опустилась на краешек кровати. Слабость в коленях привела ее в замешательство. Она сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, прислушиваясь к тому, как Кэм из гостиной переместился в мужскую спальню и вышел оттуда.
Она на мгновение закрыла глаза, а открыв, увидела Трейхорна, который, перестав улыбаться, с тревогой смотрел на нее с порога.
– Что случилось, Фредерика?
Он быстро пересек комнату и подошел к кровати. Надеясь рассеять его тревогу, она попыталась встать. Это было ошибкой. Комната снова поплыла перед глазами. Колени у нее подогнулись. В глазах опять потемнело. Она уже теряла сознание, но сильные руки подхватили ее.
– Держись, Фредерика, – издалека донесся до нее голос. – Успокойся, я тебя держу.
Все остальное происходило как во сне. В голове был страшный шум, как от водопада. Он заглушил тяжелые шаги в коридоре. Она вдруг почувствовала, как напряглось тело Кэма.
– Ах ты мерзавец! – прогремел сердитый голос.
Взглянув на свою жену в объятиях брата, Бентли понял, что видит наяву один из самых своих ужасных ночных кошмаров. Одной рукой Фредерика обнимает Кэма за шею. Ее кружевная накидка соскользнула с плеч, щекой она прижалась к его манишке. Он обезумел от ярости. В секунду преодолев разделявшее их расстояние, он вырвал свою жену из объятий Кэма.
– Она больна, дурень, – проворчал Кэм, держа обмякшее тело Фредерики.
Но ярость и страх лишили Бентли способности логически мыслить. Он схватил Фредерику на руки, отобрав ее у Кэма.
– Убери свои проклятые лапы от моей жены! – заорал он. – Только прикоснись к ней, и, клянусь, я убью тебя на месте!
Лицо Кэма сохраняло непроницаемое выражение.
– Она потеряла сознание, – по слогам произнес он, как будто говорил с ребенком. – Я вовремя ее подхватил.
– Заткнись, черт бы тебя побрал! – услышал он в ответ. – Я могу сам позаботиться о своей жене.
Кэм прищурил глаза.
– Ты это неоднократно утверждал, – сдержанно заметил он. – Прошу тебя, докажи это на деле и отнеси ее в постель. А я пошлю за доктором.
– За доктором?
Ярость стала отступать перед реальностью. Фредерика висела на его руках мертвым грузом. Им овладел ужас. Ее глаза были закрыты, кожа бледна как пергамент. Он почувствовал, как она шевельнулась и застонала. Прижимая ее к себе, он торопливо выбежал из комнаты. Его брат, напряженно выпрямив спину и сжимая кулаки, уже шагал по коридору. Бентли начал подниматься по лестнице, шагая через две ступеньки.
– Бентли? – прошептала Фредди. – Я… я могу идти сама.
– Нет! – возразил он.
– Что произошло? – Она с трудом приподняла голову. – Почему вы кричали друг на друга?
– Помолчи, Фредди, – попросил он, одолевая последний пролет. – Сейчас мы уложим тебя в постель.
– Нет, нет, я не больна, – запротестовала она. – Я просто… Кажется, у меня закружилась голова.
– Это из-за ребеночка, – сказал он. – И ты оказалась в таком положении по моей вине. – Он неуклюже распахнул дверь коленом, уложил ее на кровать, но Фредерика все порывалась сесть. Тогда он снова уложил ее, ругаясь себе под нос.
– Со мной все в порядке, – утверждала она, гладя его лицо. – Со мной и раньше случались обмороки. Во время беременности это естественно.
Это правда. Разумом он все понимал, но эта мысль больше его не успокаивала. А вдруг не в порядке что-нибудь другое? Он поднес к губам руку Фредди. Ему вдруг вспомнилось пророчество синьоры Кастелян и ее неспособность ответить на простой вопрос. От него тогда не укрылось встревоженное выражение на лице старой женщины. Бентли похолодел от ужаса. «Нет, Господи, – мысленно взмолился он. – Только не это!»
В это мгновение в комнату вбежала Хелен.
– Я встретила Кэма, который сломя голову несся низ по лестнице, – объяснила она, наклоняясь над кроватью. – Бедняжка Фредди. У тебя закружилась голова?
– Немного, – призналась Фредерика.
Хелен бросила встревоженный взгляд на Бентли.
– Боже мой! Надеюсь, кровотечения не было? Фредерика покраснела.
– Нет, – смутилась она и снова попыталась сесть, надеясь убедить их, что с ней все в порядке. Но Хелен пресекла ее попытку, приложив руку к ее лбу.
– Нет, лучше полежи спокойно, дорогая моя. Кэм послал за доктором Клейтоном. Будем надеяться, что все обойдется.
И все действительно обошлось, как заверил их доктор Клейтон. Они стояли за дверью, ведущей в комнату Фредерики – Бентли, Хелен и доктор, – и разговаривали взволнованным шепотом. Но Бентли не мог унять дрожь в руках. Он был в ужасе от сознания того, что она заболела. Ему вдруг пришло в голову, что доктор скрывает от него правду. Он не знал, что будет с ним, если что-нибудь случится с женой или с ребенком.
– Не заставляйте ее чувствовать себя инвалидом, мистер Ратледж, – посоветовал доктор. – Я действительно не вижу никаких причин для беспокойства.
– Значит, с ней все в порядке? – спросил Бентли. – И с ребенком тоже? Вы в этом уверены?
Доктор Клейтон улыбнулся:
– Уверен, насколько это возможно, мистер Ратледж. Первые месяцы беременности всегда связаны с риском, но у миссис Ратледж было всего лишь головокружение. Пройдет еще неделька-другая, и все эти неприятные явления прекратятся.
– Вы уверены? – спросил его низкий, встревоженный голос. Бентли оглянулся и увидел в сумраке коридора своего брата. Он был так поглощен разговором с доктором, что не услышал, как Кэм подошел к ним.
– Она сейчас отдыхает, Кэм, – сказала Хелен, обращаясь к мужу. – Ты ведь знаешь, что такое иногда случается.
– Что правда, то правда, милорд, – подтвердил доктор Клейтон, похлопав рукой по своему кожаному чемоданчику. – Если вас что-нибудь будет тревожить, мистер Ратледж, сразу же посылайте за мной.
– Непременно, – пообещал Бентли. – Спасибо.
– Да, спасибо вам, доктор Клейтон, – улыбнулась Хелен. – Я вас провожу.
Они вдвоем направились по коридору к лестнице. Бентли остался стоять в молчании рядом со своим братом и чувствовал себя, надо признать, крайне неуютно. Взглянув на Кэма, он наклонил голову.
– Прости меня, пожалуйста, Кэм, за все, что я тебе наговорил, – с усилием произнес он. – Мне нет оправдания.
Его брат долго стоял молча, заложив руки за спину. Поза у него была напряженной.
– Отнесем это на счет твоего беспокойства о своей жене, – наконец проговорил Кэм. – А теперь извини, меня ждет работа.
С этими словами брат Бентли удалился, а разделявшая братьев брешь недоговоренности и обиды стала еще шире.
Боже милосердный, что он натворил? Бентли хотелось изловчиться и пнуть себя в зад. Однако по совершенно необъяснимой причине ему хотелось также пнуть и Кэма. Ударить его. Задушить. Ему почему-то казалось, что его брат тоже виноват. Не в этом. Но в чем-то виноват наверняка.
Нет, он не прав. Это его вина. Это он всегда напрашивался на неприятности, буквально притягивая их самим своим существованием. Разве не так?
Черт возьми, видно, он совсем спятил! Ему хотелось что-нибудь крикнуть вслед Кэму, хотя он и сам не знал, что именно. Но вместо этого Бентли изо всех сил стукнул кулаком по стене. Треснула штукатурка, из разбитого кулака на ковер капнула кровь. Но он не почувствовал боли. Он заставил себя сделать несколько глубоких вдохов. Чтобы не вскрикнуть.
Это ему удалось. Он не вскрикнул.
* * *
В конце концов Фредерика решила не спускаться вниз к ужину, что отчасти объяснялось ее смущением из-за того, что она стала причиной стольких хлопот. Члены семьи целый день забегали к ней справиться о ее. здоровье. Куинни прислала из буфетной еще какое-то зелье, а миссис Наффлз испекла лимонный бисквитный торт, чтобы стимулировать аппетит Фредерики.
Несмотря на ее протесты, Бентли гнал прочь всех, кто стучал в дверь спальни. Он почти не отходил от нее и требовал, чтобы она лежала в постели, а сам либо читал ей, либо смотрел на нее, когда она дремала. Хотя она считала такую заботу чрезмерной, ее трогала его доброта. Казалось, что связывающее их чувство мало-помалу видоизменяется и становится глубже.
Она чувствовала, что отношения между Бентли и его братом следовало наладить, причем чем скорее, тем лучше. Она считала, что им проще будет сделать это в ее отсутствие. Поэтому ближе к вечеру Фредерика попросила принести в ее комнату поднос с ужином и отправила Бентли вниз ужинать вместе со всей семьей.
Бентли, растянувшийся на кровати рядом с ней, рассмеялся, отложил роман, который он ей читал, и неторопливо поцеловал ее в губы.
– Неблагодарная девчонка, – пробормотал он. – Тебе не удастся так просто отделаться от меня.
Фредерика почувствовала, как по телу пробежала горячая волна желания.
– Ты еще не сошел с ума, сидя здесь взаперти со мной целый день?
Бентли лишь снова расхохотался и принялся покусывать ее нижнюю губку. Вскоре его губы скользнули по горлу, опускаясь все ниже и ниже, дразня и покусывая, пока она наконец не попыталась оттолкнуть его.
– Отправляйся, – приказала она. – И не пытайся отвлечь мое внимание.
Опытной рукой он развязал ленточки на горле ее ночной сорочки, которую ей, как больной, пришлось надеть по его настоянию.
– С твоей стороны бессердечно использовать меня, а потом оттолкнуть за ненадобностью, – пробормотал он, не отрывая губ от ее пышной груди.
– Наверное, ни одна женщина не отталкивала тебя за всю твою жизнь, Бентли Ратледж.
Оторвав губы от ее груди, он взглянул на нее сквозь упавшую на лицо прядь черных волос.
– Разве я могу оставить свою жену, когда она явно нуждается в моей помощи? – прошептал он, бросив взгляд на затвердевший сосок под тканью сорочки.
Фредерика зажмурила глаза.
– Ты пытаешься отвлечь меня, – угрожающим тоном повторила она. – Отправляйся ужинать!
Он пристально взглянул на нее яркими темными глазами.
– Ладно, – наконец согласился он. – Только обещай мне быть в постели, когда я вернусь.
– Обещаю.
Он начал подниматься с постели, но она неожиданно остановила его:
– Извини, Бентли, что я так тебя напугала. Он присел на краешек кровати.
– Но ты ведь этого не хотела, Фредди, – нежно сказал он, гладя ее по голове. – Извини, что из-за меня ты попала в это трудное положение.
Фредерика покачала головой и судорожно глотнула воздух.
– Какое же это трудное положение, если я… если я так сильно люблю тебя? —прошептала она. —Я люблю тебя, Бентли. Теперь я в этом уверена. Поразительно, правда?
Он как-то странно посмотрел на нее.
– Фредди…
Она не дала ему говорить.
– Нет, не смотри на меня так! И не улыбайся, будто я милое заблуждающееся дитя, слышишь?
Он долго смотрел ей в глаза, потом, словно очнувшись, встряхнул головой, наклонился и, поцеловав ее с бесконечной нежностью, поднял голову и встал, но она снова поймала его за руку.
– Бентли!
Он тут же обернулся.
– Ты… ты ничего от меня не скрываешь? У него потемнели глаза.
– Значит, вот для чего предназначались эти слова любви? – грубовато спросил он. – Эмоциональный подкуп, Фредди? Не выйдет.
Но Фредди стояла на своем:
– Просто ответь на мой вопрос.
Он покачал головой и выругался себе под нос.
– Что, скажи на милость, могу я скрывать от тебя? – спросил он. – В чем ты меня подозреваешь? Разве я не ухаживал за тобой, как самый преданный любовник?
– Ухаживал. – Фредерика надула губки. – Но я не это имею в виду.
У него смягчился взгляд.
– В таком случае у тебя есть ответ на все важные вопросы, Фредди. – К нему вернулось его беззаботное настроение. Чтобы подтвердить это, он наклонился и поцеловал ее в кончик носа.
– И еще, Бентли… – Она сжала его руку. – Наладь, пожалуйста, отношения со своим братом. Обещай, что попытаешься.
– Это не так-то просто, любовь моя, – слегка насмешливо ответил он.
– Почему? Члены семьи должны ладить друг с другом. Он взглянул на нее очень печально.
– Теперь ты моя семья, Фредди, не так ли? – сказал он и, взяв ее за плечи, снова поцеловал в губы – то ли для того, чтобы отвлечь ее внимание, то ли для того, чтобы отвлечься самому. Но на сей раз это был не сладкий, нежный поцелуй. Нет, это был требовательный, страстный поцелуй искусителя. И ему, черт бы его побрал, удалось отвлечь ее внимание! Все серьезные мысли улетучились из головы Фредерики, и все ее внимание сосредоточилось на ожидании его прикосновения.
Чтобы помучить ее, Бентли несколько раз провел языком по ее сжатым губам, и когда она не выдержала и раскрыла губы, со стоном проник в ее рот. Медленными, вкрадчивыми движениями его язык обследовал его глубины до тех пор, пока руки Фредерики не скользнули за его спину и она не прижалась с мольбой к его телу.
Тогда он с печальной улыбкой медленно отодвинулся от нее.
– Взгляни на часы, Фредди, – произнес он. – Этак ты заставишь меня опоздать на ужин.
– Ах ты негодяй! – вскричала она, а он в ответ фыркнул. – Неужели ты не можешь побыть серьезным даже пять минут?
В ответ Бентли лишь пожал плечами. Одевшись к ужину, он отправился вниз, задержавшись на мгновение, чтобы поцеловать ее снова. Испытывая желание поразмяться, Фредерика встала и принялась наводить порядок в комнате. Ее платье, рубашка и кружева все еще лежали на кресле, куда их бросил Бентли. Фредерика понесла их в гардеробную и только тут обнаружила, что потеряла жемчужную булавку.
Фредерика расстроилась. Булавку подарила ей на день рождения Уинни. Вдруг она вспомнила, что откалывала ее, чтобы помочь Ариане отпереть замок. Не долго думая она набросила халат и вышла в коридор. К тому же, пока она лежала целый день наедине со своими мыслями, ее все сильнее разбирало любопытство насчет содержимого сундучка.
Все находились в столовой, поэтому она беспрепятственно прошла по коридору и спустилась по лестнице. Она без труда добралась до комнаты, хотя в коридоре царила полутьма, потому что единственным источником света был фонарь на лестничной площадке. Однако в самой комнате оказалось совсем темно. Запнувшись о сундук Фредерика выругалась и, наклонившись, ощупала все вокруг. Булавку она нашла там, где ее уронила, и аккуратно воткнула в отворот халата.
Она выпрямилась, но, подумав, снова наклонилась и подняла крышку сундучка. Запустив руку под старые одеяла, она извлекла оттуда тетрадки Кассандры Ратледж и лежавшие на дне книги. Она чувствовала себя слегка виноватой, но ей захотелось узнать побольше о первой жене лорда Трейхорна. Интересно, что она любила читать? Как протекала ее повседневная жизнь? Ариана, судя по всему, не слишком грустила по своей матери. Но какой бы она ни была и что бы ни натворила, Кассандра Ратледж теперь была мертва. Так что едва ли кому-то есть дело до того, что она от скуки перелистает старые книги.
Никого не встретив по дороге, Фредерика вернулась в свою комнату. Сложив книги посередине кровати, она присела рядом. Первая книга оказалась довольно потрепанным экземпляром старинного готического романа. Отложив его в сторону, Фредерика взяла вторую книгу, это был французский журнал мод десятилетней давности. Она перелистала его, посмеиваясь над завышенными талиями, плюмажами и высоко поднятыми бюстами, потом и его отложила в сторону.
Она принялась за третью книгу, которая была большого формата, но не толстая. Книга была переплетена в сафьян пронзительно-красного цвета, а название на ее корешке давно стерлось. На форзаце была надпись почти двадцатилетней давности, написанная витиеватым женским почерком:
Моему очаровательному Рэндольфу
Б Париже много развлечений, и одно из них я привезла с собой для тебя. Пусть оно служит источником соблазна и вдохновения.
Навеки в восторге от тебя, Мари.
Какая странная надпись. Значит, книга принадлежала совсем не Кассандре. Какая-то женщина по имени Мари подарила ее отцу Бентли. Пожав плечами, Фредерика раскрыла ее наугад посередине, и глаза ее округлились от удивления.
Силы небесные! Это была книжка с картинками: собрание цветных иллюстраций, производство которых, должно быть, стоило целое состояние. Все рисунки были вопиюще непристойными. На них изображались леди и джентльмены в момент полового акта. Ничего более бесстыдного и порочного Фредерика и представить себе не могла. Она перелистнула еще несколько страниц, и сердце ее учащенно забилось от ужаса и чувства вины, а также естественного человеческого возбуждения. Черт возьми, подумала она, разглядывая одну из картинок, неужели человек действительно способен проделывать такие штуки?
Лицо у нее разгорелось, Она хотела было выбросить книгу в окно, но побоялась, что все узнают, что она ее рассматривала. И она продолжала смотреть картинки. Фредерика не была воспитана в строгих правилах, но только после замужества она начала понимать, что существует много способов, с помощью которых любовники могут доставить друг другу удовольствие. По правде говоря, она даже думала, что ее мужу известны все способы, изображенные в книге, и что он уже научил ее большинству из них. Но когда она перевернула еще страницу и наткнулась на изображение пышнотелой парижской леди, ублажающей двух мужчин сразу, причем с использованием таких отверстий, о которых и не подумаешь, Фредерика начала сомневаться в том, что даже Бентли видел все приемы, показанные в книге.
