Текст книги "Принцесса фуксий"
Автор книги: Лиз Филдинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)
Глава девятая
– Кофе отличная штука в такой ситуации, – проговорил Мэтт, возвращаясь к работе. – Тебе нет необходимости оставаться тут. Я проверю все системы, когда закончу с этой работой. Ты еще успеешь поздороваться с Томом, прежде чем он отправится в школу.
Флер задумчиво заправила за ухо прядь непокорных волос. Она испытывала странную смесь чувств. Вначале, когда увидела Мэтта в оранжерее на месте своего отца, она испытала удивительную радость. Он делал именно то, что следовало делать, что она всегда видела в своих мечтах, когда грезила о счастливой совместной жизни. Он не забывал и о Томе, отчетливо понимая, в чем сын сейчас нуждался больше всего – мальчик должен был чувствовать себя в безопасности. Однако в этом и таилась угроза: Мэтт ясно давал ей понять, как слабы и беспомощны она и ее отец, насколько лучше сыну будет с ним. Как это ужасно! Но вслух Флер произнесла:
– Наверное, я так и сделаю, если ты и вправду справишься без меня.
Она торопливо пила кофе, обжигая губы. Ему нет до нее никакого дела. Она даже не удосужилась причесаться, а уж о выборе одежды и говорить не приходится. Он наверняка привык иметь дело с другими женщинами, красивыми и ухоженными.
– Увидимся позже, Мэтт.
Как ей хотелось, чтобы он поднял взгляд, посмотрел на нее так, как смотрел раньше…
Руки Мэтта дрожали. С той самой минуты, когда Флер появилась на пороге оранжереи с растрепанными волосами, в пижаме, поверх которой наскоро натянула старый серый свитер, и без малейших признаков косметики на бледном лице, он чувствовал себя на краю гибели. Он так сильно желал ее, что не мог думать ни о чем другом. Так всегда было в ее присутствии – с самой первой их встречи. Обнять ее, прижать к себе, зная, что слова им не нужны…
Как же глубоко он похоронил свои чувства! Его единственной заботой было создание собственной империи, и он самодовольно полагал, что эмоции больше не властны над ним. А теперь он видел, что вел себя как самонадеянный эгоистичный мальчишка…
– Флер… – проговорил он, поднимая взгляд.
Она смотрела прямо на него, потом попятилась, не подозревая о том, что происходит за ее спиной, – дверь в теплицу внезапно открылась, и она очутилась в объятиях Чарли Флетчера.
– Чарли! – воскликнула Флер и покраснела, точно застигнутый врасплох ребенок. – Я не знала, что ты вернулся.
Чарли Флетчер продолжал держать ее за плечи.
– Я услышал про твоего отца… Почему ты мне не позвонила? Я бы давно уже был здесь! Чем я могу тебе помочь? – Он неожиданно замолк, вдруг поняв, что они не одни. – Так что мне сделать для тебя, Флер?
Мэтт с удовольствием бы вышвырнул его вон, настолько нестерпимо было видеть чужие руки, обнимающие Флер, но он сдержался. Шесть лет… Ты просто уехал, не писал и не звонил ей…Горшок с фуксией, который Мэтт держал в руках, разлетелся вдребезги, разбрасывая вокруг землю, компост, пластик и останки потенциального победителя Челси. Флер стояла к нему спиной, но чувствовала, как взгляд Мэтта буквально прожигает ее. Чарли вел себя как человек, имеющий на нее права, а она уверяла Мэтта, что они всего лишь друзья.
Разбившийся горшок дал Флер замечательный повод высвободиться из объятий Чарли и заняться уборкой, в то время как Мэтт и Чарли продолжали сверлить друг друга взглядами, стоя в разных концах теплицы.
– Мэтт, ты в порядке? Не порезался? – Флер попыталась хоть как-то разрядить обстановку.
Он покачал головой:
– Да, растение пострадало гораздо больше.
– Оно сыграло в ящик, – мрачно провозгласил Чарли.
– Нет, фуксии так просто не сдаются, – проговорила Флер дрожащим голосом. – Чарли, ты помнишь Мэтта Хановера?
Тот кивнул:
– Да, я слышал, что ты вернулся, Мэтт.
– Новости тут разносятся быстро, – ответил Мэтт. – Послушай, Флетчер, заходи или выходи, в любом случае нужно закрыть дверь теплицы. Из-за тебя тут сквозняк.
Флер поместила пострадавшее растение в новый горшок и посмотрела сначала на одного, потом на другого:
– Надеюсь, вы меня извините, мне нужно одеться.
Она устремилась в открытую дверь теплицы и буквально побежала к дому.
– Флер, подожди! Мне надо поговорить с тобой! – закричал ей вслед Чарли. – Постой! Он, что же, был здесь с тобой, пока твой отец в больнице?
Флер остановилась. Ее первым порывом было все отрицать, продолжать делать то, что она делала всю свою жизнь, и таким образом поддерживать нелепую распрю, отравившую существование и ей, и Мэтту. Если бы у нее достало отваги выступить против родителей, защитить свою любовь, бороться за свою мечту, сейчас она бы не оказалась в таком жалком положении! И она, и Мэтт сделали свой выбор – и проиграли. Но Том… У него вся жизнь впереди, и он имеет право знать, кто он. Знать свою историю. Пора выступить из тени. Ее отец знает правду, и все должны узнать ее тоже.
Она повернулась к Чарли, заставила себя посмотреть ему прямо в глаза:
– Извини, но я думаю, что тебя это не касается.
– Конечно, касается. – Чарли казался явно озадаченным ее реакцией. – Ты знаешь, я всегда готов прийти тебе на помощь. Тебе стоило только…
– Чарли… – Флер дрожала, собирая в кулак всю свою волю. – Прости, но ты должен понять, что Мэтт и я…
– Мэтт и ты? Как это? Он же Хановер!
– Флер тоже Хановер, – вмешался Мэтт, подходя к ним. – Она носит мою фамилию. Мы поженились шесть лет назад. Флер моя жена. Том мой сын. – Чарли окаменел от изумления, пытаясь понять то, что сказал Мэтт, и он продолжил: – Ты в порядке, Флер?
– Как это она может быть в порядке, черт возьми!
Флер закричала от ужаса, увидев, как кулак Чарли Флетчера обрушивается прямо в лицо Мэтту. Тот не сделал попытки ни защититься, ни уклониться от удара, только поднял руку, чтобы утереть кровь с разбитой губы, и пристально смотрел в спину Флетчера, размашисто зашагавшего к выходу.
– Господи, Мэтт! – Флер попыталась вытереть ему кровь рукавом своей пижамы. – Ты это заслужил, честное слово! Вы оба вели себя как неандертальцы. Что на тебя нашло? Ты же видел, как он расстроен!
– Ему надо было выместить гнев на ком-нибудь, и пусть уж лучше это буду я.
– Чарли не способен причинить мне вред.
– Такие спокойные люди, исполненные самообладания, и есть самые опасные.
– Ты совсем с ума сошел. Он никогда не пытался… не отваживался на что-нибудь большее, чем поцелуй в щеку.
– Он считал себя вне конкуренции. Не сомневался, что ты выйдешь за него – по крайней мере он так сказал тому человеку, которому я поручил все разузнать о тебе и Томе.
– Вот как! Значит, ты нанял человека, чтобы он все разнюхал! Порасспрашивал обо мне!
– Я должен был знать, что меня тут ожидает, Флер! Прошло так много времени, и у тебя были все основания, чтобы…
– Ты мог бы просто поднять трубку и набрать мой номер, Мэтт! – Флер не знала, плакать ей или смеяться. В конце концов она проговорила: – Пойдем, приложим лед к твоей губе.
На кухне, приложив пакет замороженной фасоли к разбитому лицу Мэтта, она вздохнула:
– Я не хотела обидеть Чарли. Я не подозревала, что он…
– Да, такое случается. Ничего, он как-нибудь залижет свою рану.
– Ты сказал ему… сказал о нас.
– Не думаю, чтобы он тут же помчался по деревне с этой сенсационной новостью.
– Да, но к концу недели все будут знать, что мы женаты.
– Ты против?
Флер покачала головой:
– Я подумала о твоей маме. Лучше, чтобы ты сам ей все рассказал прежде, чем до нее дойдут сплетни.
– Займусь этим, как только закончу с растениями. Пойди прими горячий душ, ты вся застыла.
Мэтту не хотелось положить конец их внезапно возникшей близости, но пора было возвращаться к неотложной работе. Ему придется заботиться о фуксиях старого Сета до самой выставки в Челси.
– Мама дома? – спросил Мэтт у секретарши Люси, едва возвратившись из теплицы Гилбертов.
– Нет, она отменила все встречи, сказала, что у нее неотложное дело.
– Не знаешь, что бы это могло быть?
– Не имею ни малейшего представления. По правде, она казалась такой обеспокоенной последнее время… Мне кажется, это как-то связано с тем, что ты подстриг изгородь Гилбертов. Она даже стала разговаривать сама с собой! Однажды я видела, что она плачет.
– Плачет?
Мэтт никогда не видел слез матери. Она не плакала, когда умерла их собака, когда однажды сломала себе запястье и даже когда умер отец.
Флер разбирала почту, надеясь отыскать там письмо от компании «Мартин и Лорд», предлагавшей ей выгодного покупателя амбара, когда зазвонил телефон. Подумав, что ей могут звонить из больницы, она решила ответить на звонок, не надеясь на автоответчик.
– Флер!
Что-то в голосе Мэтта встревожило ее.
– Что-нибудь случилось?
– У тебя все в порядке?
– Ты имеешь в виду Чарли? Он пока не появлялся.
– Нет, я о своей матери. Она не приходила?
– Нет, а что произошло? Она бурно отреагировала на твою новость?
– Я еще не поговорил с мамой, но, боюсь, был немного груб с ней сегодня утром. Она меня беспокоит… Дождись меня, я сейчас приду.
– Но…
Однако Мэтт уже положил трубку и, видимо, тотчас же бросился к ней, потому что буквально через пару минут он стоял на пороге.
– Что случилось, Мэтт?
– Не знаю, но Люси слышала ее слова о том, что Сету придется за все заплатить. И она даже плакала… Едем в больницу!
– Ты думаешь, она там? Но что ей там делать? Сейчас даже не приемные часы, она не сможет войти в палату.
– Не знаю, но думаю, нам лучше поехать туда.
Пока Мэтт гнал свою машину на пределе разрешенной скорости, Флер пыталась дозвониться медсестре, чтобы узнать, не появлялась ли там Кэтрин Хановер, но напрасно – номер был безнадежно занят. Высадив Флер у входа в больницу, Мэтт уехал на паркинг, но когда он через десять минут подошел к палате Сета Гилберта, то обнаружил, что она безуспешно пытается доказать медсестре необходимость и срочность своего визита.
– Приходите в два часа, мисс Гилберт, – повторяла медсестра. – Тогда вы сможете побыть с отцом сколько захотите. Уверяю вас, он провел спокойную ночь, а после всех утренних обследований очень устал и сейчас спит.
Едва громкий сигнал монитора и голос доктора отвлекли медсестру, Флер бросилась в открытые двери палаты, но остановилась как вкопанная, не дойдя до постели отца. Следовавший за ней Мэтт тоже замер.
Его мать действительно была здесь. Она ничего не говорила, просто сидела у постели Сета Гилберта и смотрела на него.
– Мама! – (Она с трудом повернула к нему голову и посмотрела, казалось не узнавая.) – Мама, что ты здесь делаешь?
– Тихо. Он спит.
– Что вы с ним сделали? – воскликнула Флер, но тотчас успокоилась, видя, как мерно и спокойно вздымается грудь отца. – Как вы сюда попали?
– Просто вошла в палату. Все были заняты своими делами. Мы с Сетом поговорили. Мы так давно не разговаривали друг с другом.
– Мама!
– Ты должен был мне сказать, что он в больнице, Мэтт.
– Зачем? – воскликнула Флер. – Чтобы вы могли прийти сюда и торжествовать?
– Флер, прошу тебя…
– Нет, дай ей сказать, Мэтт.
– В тот страшный день она просто вошла в палату, Мэтт. Наверное, только что опознала тело твоего отца, поэтому мой отец, когда увидел ее, просто упал замертво. Понимаешь? И все равно, он позже просил меня ни в чем ее не винить… – Флер повернулась к Кэтрин Хановер: – Я не знаю, что вы сделали с моим отцом, но он никогда не говорил о вас плохо. Никогда ни в чем не обвинял.
– Флер!
– Не прерывай ее, Мэтт.
– Пока они смогли достать ее из машины, моя мама ужасно обгорела, Мэтт. Ее поместили в палату интенсивной терапии, и мы с отцом могли видеть ее через стеклянное окно. Когда твоя мать вошла, мы думали, она как-то поддержит нас, но знаешь, что она сказала? Она сказала: «Надеюсь, она выживет. Я хочу, чтобы она жила, чтобы чувствовала ту же боль, какую пришлось почувствовать мне. Чтобы мучилась, как я все эти годы».
Кэтрин Хановер поднесла руку к губам, пытаясь приглушить стон.
– Скажите ему, что это правда.
– Да, правда, прости меня господи.
– Флер, прошу тебя, давай выйдем.
– И оставим его с ней? – Флер повернулась к Мэтту. – Если бы ты ее видел тогда! Как я могла уехать с тобой и бросить папу после такого?
– Я знаю, любимая, – проговорил он, принимая ее в свои объятия. – Я понимаю тебя.
Глава десятая
Мэтт крепко прижимал Флер к своей груди, точно хотел вобрать в себя ее приглушенные рыдания. Поверх ее головы его взгляд встретился со взглядом матери. Лицо Кэтрин посерело, сейчас она казалась гораздо старше той чужой, холеной и безукоризненно выглядевшей дамы, которая встретила его в отчем доме. Эту другую, разбитую и униженную жизнью женщину он прекрасно знал, а теперь осознавал, как глубоко несчастна она была в продолжение всей своей супружеской жизни. И как бы она там ни старалась навредить Сету, именно она, Кэтрин Хановер, заплатила за все.
– А ну-ка все прочь отсюда! – раздался голос возмущенной медсестры. – Да что же это такое!
Сет Гилберт попытался что-то сказать, и Флер, не обращая внимания на медсестру, бросилась к отцу, чтобы взять его за руку. Мэтт едва подавил приступ отчаяния – она снова сбегала от него, вновь предпочла отца, потому что тому была необходима ее помощь.
– Что такое, папа? Что ты хочешь? – тихо спросила Флер.
Сет снова безуспешно попытался что-то произнести, и она с мольбой обернулась к Мэтту. Но на этот раз Мэтт понимал, что все изменилось. Он здесь ради нее, чтобы помочь ей, и Флер нуждается в его участии.
– Он, наверное, хочет, чтобы я осталась, – глухим голосом произнесла Кэтрин Хановер.
– Я ничего не понимаю, – проговорила Флер.
– Я тоже, но ему виднее, – ответил Мэтт.
– Пять минут, не больше, – сдалась медсестра, поскольку, как видно, ничто на свете не могло заставить Кэтрин Хановер покинуть палату. Вызов сотрудников безопасности только бы ухудшил положение дел, и она повторила, показывая рукой на Кэтрин: – Только вы, и только пять минут.
– Мы подождем в кафетерии, мама. – Видя, что Флер строптиво замерла на месте, он мягко обратился к ней: – Пойдем, им надо поговорить, да и нам тоже.
Флер наконец дала себя увести из палаты в кафетерий, где Мэтт усадил ее на стул и отправился за парой чашек чего-нибудь горячего. Она даже не поинтересовалась, что он ей принес.
– Он держал ее за руку, Мэтт.
– Да, я видел. Он поправится, вот увидишь. Еще потанцует!
– С кем? С твоей матерью? – Она подняла на него взгляд. – Я даже не подозревала, что они так близко знакомы.
– Она как-то рассказывала мне, что в молодости очень любила посещать вечеринки, которые устраивала твоя бабушка.
– Ты мне этого не говорил.
– Ей нравится ваш дом. Она даже предлагала мне подумать, чтобы обосноваться там и начать семейную жизнь.
Флер подняла взгляд и попыталась улыбнуться:
– Слухи о нашем неминуемом банкротстве сильно преувеличены. Я думаю, мы справимся. – Открыв сумочку, она извлекла оттуда распечатанное письмо. – Агент по недвижимости пишет, что у него есть очень хороший покупатель на наш амбар.
– Ты примешь это предложение?
– Да, мне придется.
– Что ж, хорошо.
Его спокойная, даже немного равнодушная реакция странным образом задела Флер. Наверное, ей бы хотелось, чтобы он проявил больше чувств – все-таки она собралась продавать место, которое для них обоих было таким особым, таким памятным…
Вот глупая! Флер принялась за кофе, скорее, чтобы чем-то занять себя, а не из необходимости согреться. Какое-то время они сидели молча, каждый погруженный в свои мысли, затем чья-то тень упала на стол, и Мэтт поднял голову.
– Мама!
Кэтрин Хановер в оцепенении стояла возле столика, точно ожидала разрешения присесть рядом с ними.
– Пожалуйста, присаживайтесь, миссис Хановер. Выпьете чаю?
Не дожидаясь ответа матери, Мэтт поднялся и отправился к стойке кафетерия.
– Сет сказал мне, что ты и Мэтт… что Том мой внук.
– Да, – с трудом проговорила Флер.
– Знаешь, я смотрела, как он играет в саду. В точности как Мэтт, когда был малышом. Я словно смотрела назад, в прошлое… Единственное, что я сделала в своей жизни хорошего, – это вырастила Мэтта. – Она улыбнулась. – Том такой славный мальчик. В этом твоя заслуга.
– Спасибо… Миссис Хановер… что случилось между вами и моим отцом? Пожалуйста, скажите мне.
– Ты имеешь право знать это. – Мэтт вернулся с чашкой чая и сел рядом, взяв мать за руку, но она, казалось, не замечала его. – Дженнифер, твоя мама, была моей лучшей подругой. Мы везде ходили вместе. Вся наша компания. И Филипп, и Сет, мы все.
– А как же наша знаменитая семейная распря? – нахмурилась Флер.
– Да, старинная легенда только придавала остроты соперничеству старших, но для нас, молодых, она казалась древней сказкой. – Ее лицо было спокойным и отрешенным. – Филипп был совершенно очарован Дженнифер, но я-то знала, что она только кокетничает с ним, дразнит, проверяя свою женскую власть.
Да, Флер узнавала свою мать, именно такой она и была.
– А я любила Сета. Это чувство было почти болезненным, но мы росли в другие времена. Тогда секс был чем-то запретным, чем-то таким, чем занимались только плохие девочки. К тому же Дженнифер все время подстрекала меня держать Сета на расстоянии, изображать из себя недотрогу, чтобы заинтриговать его. Я ей верила, потому что видела, что Филиппом она вертит, как хочет.
Сет и вправду был не из тех парней, что женятся на доступных девушках, поэтому я старалась вести себя как можно холодней и неприступней. Надо сказать, он плохо принял это, наши отношения запутались, так что в один прекрасный вечер я рыдала на плече Дженнифер, уверенная, что между мной и Сетом все кончено. Она обещала помочь. Сказала, что поговорит с ним, объяснит, как я на самом деле люблю его, что он глупый, раз не видит этого.
Флер покачала головой. Как она ни старалась, трудно было вообразить отца молодым человеком, охваченным пламенной страстью.
– Но она… Знаешь, что она на самом деле сказала ему? Что я просто глупая девчонка, а такой парень, как он, может иметь любую девушку, даже такую потрясающую, как она. Они взяли бутылку вина, распили ее в старом амбаре, часами разговаривая обо мне, по крайней мере так утверждала Дженнифер. Она и потом клялась, что ни о чем таком не помышляла, просто они слишком много выпили и были взволнованны… Она все это рассказала мне во всех подробностях, откровенно, как лучшей подруге! Одним словом, когда выяснилось, что у нее будет ребенок от Сета…
– Что?
– Она солгала, конечно, но эта новость больно ранила Филиппа. Естественно, мы с ним сблизились, потом выяснилось, что я беременна, и тут уж нам оставалось только одно – свадьба.
– Боже мой, – пробормотал Мэтт, сжимая руку матери.
– Мы с Филиппом старались изо всех сил наладить семейную жизнь, и у нас, наверное, все бы получилось, если бы Дженнифер не вышла замуж за Сета и не поселилась у меня под боком. Если бы она в конце концов не осознала, что именно Филипп – мужчина всей ее жизни, ее единственная любовь.
– Мама!
Флер понимала, что Мэтту не хотелось бы, чтобы она слышала такие признания из уст его матери, но Кэтрин слишком долго держала свои страдания внутри себя, и сейчас ничто не могло остановить ее. Как ей не сожалеть о потерянной жизни! Но и Флер действительно хотелось знать всю правду!
– Я так ненавидела ее! Да и его тоже… Как Сет мог жениться на ней после того, что она сделала? Впрочем, я тоже виновата. Сет клялся мне, что между ним и Дженнифер ничего не было, что она все придумала, но я предпочла поверить ей, а не ему.
– Зачем он на ней женился? – пробормотала Флер.
– Он сказал, что я была единственной женщиной, которую он по-настоящему любил, а когда меня потерял, ему все стало безразлично.
Теперь Флер стала понятной странная семейная жизнь родителей, откровенно безразличных друг к другу.
Кэтрин Хановер подняла на нее взгляд:
– Мы и ваши жизни запутали, правда?
Флер не знала, что ответить, но Мэтт снова взял мать за руку:
– Нет, мама. Это я сам во всем виноват, но мы все уладим.
Все уладим? Флер пристально посмотрела на него и проговорила:
– Не один ты виноват, Мэтт.
Кэтрин кивнула с облегчением:
– Что ж, для начала неплохо. Сету понадобится уход, когда он выпишется из больницы, а участие в выставке в Челси потребует столько усилий.
– Я займусь подготовкой к Челси, – сказал Мэтт. – Если ты, Флер, не возражаешь.
– Вот и прекрасно, – проговорила Кэтрин, не дожидаясь ответа Флер. – И можно мне позаботиться о Сете, когда он выйдет из больницы? Так хочется, чтобы все наконец стало таким, как следует!
– Мы все это заслужили, миссис Хановер.
– Пожалуйста, зови меня Кэтрин. – Уверенная в себе деловая женщина и политик исчезла, на ее месте перед Флер теперь была усталая пожилая женщина, молящая о понимании. – Прошу тебя.
И тут Флер растаяла:
– Хорошо, Кэтрин.
– Теперь мне все ясно, – сказала Флер, выходя из больницы, где все еще оставалась Кэтрин. – Задним числом понимаешь, что мои родители не просто никогда не были близкими людьми. Похоже, под конец они совсем возненавидели друг друга.
– Мне всех их жалко.
– Даже мою маму?
– Конечно, и ее тоже. И я рад, что моя мама наконец поняла, что нет смысла жить, постоянно оглядываясь в прошлое и тревожа старые раны.
– Да, самое время подумать о будущем.
– Ты права. – Мэтт пристально взглянул ей в лицо. – По-моему, вы приглашали меня на чай, миссис Хановер.
Флер сама удивилась, как легко ей далась столь непростая задача; ведя Тома домой из школы, она просто сказала сыну:
– Сегодня твой папа придет к нам на чай.
– Правда? И мы будем есть мороженое?
Потом, когда пришел Мэтт, мальчик всего лишь улыбнулся ему и спросил:
– А можно мне поиграть с твоими ножницами для изгороди?
– Я не взял их с собой, Том. Я принес футбольный мяч. Покажешь, на что ты способен?
Они отправились на улицу и принялись гонять мяч по траве, доведя до полного неистовства собаку, пока Флер жарила рыбные палочки, глотая слезы. Позже, когда Мэтт уложил сына в постель, рассказал ему на ночь сказку и заботливо подоткнул одеяло, настала его очередь прослезиться, потому что Том, засыпая, спросил со всей серьезностью:
– Ты еще придешь к нам, папа, или у тебя другая важная миссия?
– Я теперь всегда буду здесь, Том.
– Ладно.
Спустившись вниз, где его ждала Флер, Мэтт поинтересовался:
– О какой миссии говорил Том?
– Когда он спрашивал, где его отец, я всегда объясняла, что он на задании. – Флер поджала губы. – В то время я читала ему «Приключения Синдбада-морехода», и Том вообразил себе, будто его отец тоже сражается с чудовищами и демонами. Так что ты герой, Мэтт. Не забывай об этом.
– Ну спасибо, не забуду.
– Ты сказал Тому, что все время будешь здесь… – Флер замялась, надеясь, что Мэтт поможет высказать ей слова, которые с таким трудом слетали с ее губ, но он молчал. – В общем, ты можешь остаться, если хочешь.
Он покачал головой, встал и быстро поцеловал ее в щеку:
– Нет, я должен идти. Ты уже поговорила с Дереком Мартином относительно продажи амбара?
Флер чувствовала смятение. Он отвергает ее?
– Нет, и теперь, возможно, все изменится. Вдруг папа не захочет продавать его?
– У него нет выбора. Даже если он и обретет утраченную любовь, он все равно на грани банкротства. Не позволяй сантиментам расстроить выгодную сделку.
– Да, я уже поняла, что чувства губительно сказываются на членах нашего семейства!
Неужели она ошиблась? Неужели неверно истолковала его поведение, все события этого удивительного дня? Значит, он здесь только ради сына?
– Чувства только мешают бизнесу. Тебе следует подумать о будущем фирмы Гилбертов. – Флер ничего не ответила, и Мэтт продолжил: – У меня есть пара идей. Если захочешь обсудить их со мной, просто позвони. И я буду здесь с утра, займусь цветами, предназначенными для Челси.
Флер хотелось бы ответить ему: «Не трудись, я справлюсь сама», но она прекрасно понимала, что не справится. Хуже всего, что и Мэтт это понимал тоже.
– Спасибо, Мэтт, – проговорила она, вся дрожа. – Я очень ценю твою помощь.
– Ты продрогла! – Он поднял голову, посмотрел на небо. – Ночью будут заморозки. Укройся потеплее.
Слишком уставшая, чтобы спорить, Флер только кивнула головой и закрыла за ним входную дверь. Она была слишком занята тем, чтобы защитить отца и Тома, она совсем забыла о себе. Теперь уже поздно, остается только сожалеть о том, что могло бы быть, но не случилось. Мэтт прав, ей следует позвонить Дереку Мартину и сказать, что она согласна продать амбар на его условиях. Однако, прежде чем она успела снять трубку, телефон зазвонил.
– Ты не забыла, что у нас завтра свидание? – Мэтт! Он еще не успел дойти до собственного дома, как позвонил ей с мобильника! – Наше первое свидание, если я не ошибаюсь.
– А как же наши встречи в амбаре?
– Эти не в счет. Я имею в виду настоящее свидание, когда мужчина заезжает за девушкой к ней домой и потом привозит ее назад, за что получает прощальный поцелуй на ночь. А потом иногда его просят войти в дом, и он имеет шанс там остаться подольше.
– Я уже предлагала тебе остаться здесь сегодня.
– Боже, ты должна мне помочь, Флер. Знаешь, чего мне стоило уйти из твоего дома?
– Почему же ты ушел?
– Я много должен тебе, Флер.
– Что?
– Я считаю, что из-за меня ты многого недополучила, и я постараюсь это возместить. Мы оба заслужили другого, Флер. Я имею в виду старомодное ухаживание с цветами и все такое.
Флер часто моргала, борясь со слезами.
– Ты не забыла, завтра мы приглашены к Ревенскарам на ужин.
– Ты говорил о приглашении, но я не поняла, хочешь ли ты пойти туда со мной. Если хочешь, то пригласи как следует.
– Конечно, я хочу, я всегда этого хотел, только сам не понимал, насколько сильно.
Флер ответила, смеясь и плача одновременно:
– Очень мило с твоей стороны. Я пойду с удовольствием, а для Тома позову няню.
– Не беспокойся, я уже попросил об этом Люси.
– Да? Так ты не сомневался, что я соглашусь?
– Я бы не принял отказа. Я заеду за тобой в семь.
На следующий день Флер нашла время, чтобы купить себе новое платье в одном из городских бутиков. Непрактичное, но такое красивое, и оно так подходило к ее аметистовым серьгам, которые ей надлежало надеть на свидание с Мэттом. Выражение его лица, когда он заехал за ней, подсказало Флер, что она все рассчитала правильно. Он не мог не обратить внимания на ее украшение, и позже, когда она вышли из дома, убедившись, что у Люси и Тома все в порядке, Мэтт заметил:
– Помнишь, я сказал тебе, что моим следующим подарком будут бриллианты?
– Эти серьги особенные, и их мне ничто не заменит.
– Может быть, но я заметил, что ты не носишь обручальное кольцо. Ты сняла его сразу после свадьбы и больше не надевала, когда я уехал?
– А ты забыл, как, уезжая, зашвырнул свое в кусты?
– Я не переставал сожалеть об этом.
– Я иногда надевала свое. По вечерам, когда сидела в амбаре и вспоминала… Оно у меня припрятано. Мне не хотелось сдаваться. Хочешь, чтобы я тебе его вернула?
– Твое обручальное кольцо?
– Нет, твое. Я потратила пару недель, чтобы найти его…
Вместо ответа Мэтт сунул руку в карман и извлек прямоугольную коробочку:
– Я думаю, такой обмен будет справедливым. – Он открыл крышку, и Флер увидела красивое обручальное кольцо с тремя овальными бриллиантами. – Вот, увидел сегодня на витрине магазина и решил, что оно тебе будет в самый раз.
Он надел кольцо ей на палец, и Флер, вытянув руку, полюбовалась игрой камней, но потом с сожалением сняла его, возвращая Мэтту.
– Оно тебе не нравится?
– Еще как! Оно просто великолепно!
– Тогда что же? А, понял! Ты хочешь, чтобы я встал на колени и все такое.
– Ты сам сказал, что я это заслужила.
– Понятно, миссис Хановер. А я? Заслужу ли я поцелуй по случаю нашего свидания?
– Только один, – ответила Флер, поднимаясь на цыпочки и обвивая руками шею Мэтта.
