Текст книги "В стране невыученных уроков - 3"

Автор книги: Лия Гераскина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Лия Гераскина

В стране невыученных уроков – 3

Я часто слышу, как мама и папа вспоминают разные случаи из своего детства, юности и совместной жизни и при этом вздыхают и заканчивают свой разговор фразой: «Боже мой! Как быстро летит время!»

Время летит! Почему я не чувствую, что оно «летит»?

– Ты еще слишком мал, чтобы понимать это, – говорит папа. – В детстве никто не чувствует, как летит время, а вот когда становишься старше…

Наверно, мое детство кончилось, потому что для меня время, в котором я учился в пятом классе, пролетело очень быстро. Наверно, потому, что особых приключений, кроме второго путешествия в страну невыученных уроков, у меня не было.

Женчик, простите, Женя и Люська стали нормально учиться. Но не все в нашем классе шло по-прежнему. Случилось то, чего никак нельзя было ожидать.

Катя Пятеркина, которую учителя ставили нам в пример, Катя, у которой в дневнике были одни пятерки, к удивлению учеников и огорчению учителей почему-то стала пропускать занятия, не выполнять домашние задания и нахватала двоек.

А началось все с того, что она увлеклась рок-музыкой. Зачем ей это было надо? Непонятно. Думаю, на нее повлияло то, что друзей у нее в классе не было, но в этом она сама виновата. А главное, на мой взгляд, не только в этом. На нее повлияли уроки пения. Странно? Да, но это факт. Наш новый учитель пения Федор Иванович решил подготовить к концерту, который должен был состояться в конце учебного года, хоровые и сольные номера. Я, честно говоря, не очень люблю уроки пения, тем более что ни слуха, ни хорошего голоса не имею. Но Люська любила эти уроки и никогда их не пропускала. И вот она-то и рассказала мне, что, по ее мнению, повлияло на Катьку в худшую сторону. Я не очень-то поверил Люське, но дальнейшее поведение Пятеркиной доказало, что в чем-то Люська была права.

Федор Иванович искал среди своих учеников солистов. Нашел мальчика и девочку из нашего пятого класса. Мальчик – Сережа Петров – этот факт воспринял нормально, а вот девочка – наша гордость класса Катя Пятеркина – возомнила о себе черт знает что!

Один раз я слышал, как она пела. Не буду врать – здорово пела. Голос – как серебряный колокольчик. Совсем не такой, каким она говорит. Наверно, Федор Иванович слишком расхваливал ее голос. Она и так считала себя умнее и красивее всех девочек нашего класса, а тут ко всем ее достоинствам прибавился еще и редкой красоты голос.

Люська рассказывала, что как-то на уроке учитель пения сказал Катьке: «Будешь хорошо учиться пению – станешь прекрасной певицей. У тебя хороший слух и редкой красоты голос. Смотри, не зарывай свой талант в землю! Учись и развивай этот божественный дар!»

Вот с этого и началось. Для Кати уроки пения стали самыми главными. Мало того, она записалась в детский хор, и ее сразу сделали там солисткой. Уроки музыки тоже отнимали у нее много времени.

Школьные занятия стали интересовать ее все меньше и меньше. Однажды учитель математики, удивленный тем, что она не смогла ответить на его вопрос, спросил:

– Что с тобой, Катя? Ты ведь лучше всех в классе решала задачи. Может быть, ты нездорова?

– Я здорова, – сердито буркнула Катя, – просто я поняла, что ваша математика никогда в жизни мне не пригодится. Зачем же мне тратить на нее время?

Мы все были поражены ее ответом.

– Может быть, тебе и физика и химия тоже не нужны? – поинтересовался учитель.

– Ни физика, ни химия, ни многое другое. Я учусь музыке и пению. Изучаю нотную грамоту и сольфеджио. Подумайте сами, зачем мне ваша математика?

– Ошибаешься. Запомни – среднее образование необходимо человеку, какую бы профессию он себе ни избрал, каким бы талантом он ни обладал.

Катя пожала плечами и ничего не ответила учителю.

Она все чаще и чаще пропускала занятия в школе. И к концу учебного года нахватала немало троек и двоек, чем очень огорчила учителей и едва не осталась на второй год в пятом классе. Но ее все-таки перевели в шестой. Ведь столько лет она была лучшей ученицей класса. Учителя надеялись, что она в конце концов поймет, что обладание хорошим голосом вовсе не позволяет так наплевательски относиться к занятиям. А если Катька что-нибудь решила…

Но хватит о ней! В шестом классе у нас появились новые учебники. Учиться стало интересно, но главным событием для меня, сознаюсь, было не это.

Как-то вечером к нам пришел папин сослуживец Семен Гаврилович. После вечернего чая и разговоров на разные темы он вдруг каким-то извиняющимся голосом сказал:

– Вот что, ребята… не знаю, как и сказать… У меня к вам огромная просьба…

– Говори, – ответил папа, – мы же твои друзья. Чем можем – поможем. Я знаю, что тебе предстоит длительная командировка за рубеж… Может быть…

– Вот именно! – перебил папу Семен Гаврилович. – В этом-то и все дело. Вы знаете, что семьи у меня нет. Родственников тоже. Но у меня есть попугай-какаду. Что мне с ним делать? Знакомые, которым я раньше пристраивал моего Жако, уехали из нашего города… Не в зоопарк же его отдавать… Он там с тоски помрет.

– Отдайте его нам! – закричал я. – Я всегда мечтал о попугае.

– Витя! – строго одернула меня мама. – Никогда не вмешивайся, когда говорят взрослые.

– Ну почему же? – возразил наш гость. – Я знаю, что Витя любит животных, и моему Жако будет у вас хорошо, конечно, если вы согласитесь.

– Я бы согласился, – сказал папа, – но вот что меня пугает. Витя действительно любит животных и, если он сильно привяжется к попугаю, а твой Жако полюбит Витю…

– Ну, это пустяки, – махнул рукой Семен Гаврилович. – Мой Жако никогда меня ни на кого не променяет. Я столько раз оставлял его у друзей, когда уезжал в командировки, и он всегда с радостью возвращался ко мне.

– Ну что ж, – сказал папа. – Неси свою птицу.

– Скоро у нас будет настоящий зверинец, – засмеялась мама. – Пес, кот и попугай!

– Но это же временно, – успокаивал ее папа.

На другой день Семен Гаврилович привез попугая. Это был зеленый красавец какаду, его плечики украшали красные перышки. Он сидел в большой клетке и внимательно оглядывал папу, маму и меня.

Семен Гаврилович открыл клетку. Попугай вылетел и сел ему на плечо.

– Познакомься, Жако, – сказал наш гость. – Это Витя.

Жако слетел с плеча хозяина и сел мне на плечо.

– А он не выклюет Вите глаза? – испуганно спросила мама.

– Попка не дурак, – возразил Жако.

– Неужели он понимает, о чем речь? – удивился папа.

– Конечно, нет, – ответил Семен Гаврилович. – Просто я научил его только этим словам. Да и прежние его хозяева, а их у него было немало, ничему его не научили. Но это добрая и умная птица. Она не доставит вам никаких забот и неприятностей. Корм для него я принес.

– Не знаю, – в растерянности развела руками мама, – как отнесутся к нему наши звери. Пес и кот.

– Не бойтесь. У меня тоже были и кот и пес, и никто никого не обижал. Правда, Жако?

– Попка – не дурак, – повторил попугай.

– И у нас уживутся, – уверял папа. – Я тебя провожу, и по дороге ты мне расскажешь, как и чем его кормить.

Семен Гаврилович горячо поблагодарил нас и ушел вместе с папой.

Вот так поселился у нас Жако. Клетку его я перенес в свою комнату. Но он только спал и ел в ней. Когда Рекс подошел к нему и тщательно стал его обнюхивать, я очень боялся, что Жако клюнет его в морду. Но Жако даже не пошевелился. Кузя к нему не подходил и только разглядывал птицу, лежа на подоконнике.

В первую же ночь, когда мы – я, Кузя, Рекс и Жако в своей клетке – спали, я неожиданно проснулся оттого, что кто-то сказал: «Как вы думаете, Кузя, будет ли хозяин любить эту птицу больше, чем нас?»

– Ну что ты, Рекс, – ответил знакомый голос Кузи. – Не ревнуй. Ревность – плохая штука. У нашего Вити доброе сердце. Всем нам найдется место.

Я затаил дыхание, ожидая, что скажет Рекс, но вместо него услышал чей-то незнакомый голос:

– Такого умного кота я встречаю впервые в жизни.

«Кто это? – замирая от удивления, подумал я. – Это сказал не Рекс, значит… Жако? А его хозяин уверял, что он может сказать только одну фразу: „Попка не дурак“. Плохо же он знал своего Жако. Мне говорили, что попугаи умеют говорить, но я также знаю, что они просто подражают голосу людей и совсем не понимают смысла заученных слов. Непохоже, чтобы Жако не понимал смысла своих слов».

Я перевернулся на другой бок, кровать скрипнула. Никто больше ничего не сказал, и я заснул, дав себе честное слово никому не говорить том, что слышал этой ночью.

Проснулся я рано и лежа раздумывал о том, что же мне делать? Если Рекс, Кузя и Жако начнут разговаривать каждую ночь, я не буду высыпаться. Попросить их помалкивать? Купить затычки для ушей? Нет, это не выход! Ведь мне так интересно подслушивать их разговоры. Успокоился я на том, что вспомнил, как быстро засыпаю.

В шестом классе учиться было интереснее, чем в пятом.

Особенно меня увлекала история нашей страны. Правда, о многих фактах истории я уже знал из книг. Но в них наряду с историческими событиями было немало вымыслов. А в учебниках вся правда о твоей Родине.

Путешествие в страну невыученных уроков здорово сдружило нашу троицу – Женю, Люську и меня. Мы все помнили и соблюдали нашу клятву, и наше путешествие было и осталось тайной. Никто не знал, что повлияло на них, почему они изменили свое поведение и куда девалась их лень. Они радовали учителей своими успехами в учебе. И только я знал, почему произошла такая перемена в их отношении к своим обязанностям.

А мне, признаюсь, пришлось недавно покраснеть.

Как-то на большой перемене я случайно встретился с директором школы Виктором Васильевичем. Я поздоровался с ним и хотел пройти мимо, но он меня остановил.

– Тезка, – сказал он. – А я у тебя в долгу.

– За что? – удивился я.

– Как – за что? А кто вытащил своих товарищей из кучи двоек по моей просьбе?

Я очень смутился. Так хотелось рассказать ему всю правду. Но я знал, что он поднимет меня на смех и велит выбросить из головы эту «дурь» – сказку о стране невыученных уроков…

– Ничего не может быть хуже, чем похвала за незаслуженные поступки.

Дни шли за днями. Дома все было по-прежнему. Я больше не слышал упреков от папы, что у меня слабая воля и нет никакого характера. Наоборот, папа часто вечерами играл со мной в шахматы и просил рассказать, что и по каким предметам мы проходим, и, выслушав меня, весело говорил: «Молодец! Я был таким же в твоем возрасте. Ты весь в меня!»

Мама тоже больше не говорила: «Витя – горе ты мое!» Слова, которые я терпеть не мог! А как часто я их слышал, когда учился в третьем и четвертом классе!

Хорошо было у нас дома. Вечерами мама часто играла на пианино, после того как мы с папой сражались с переменным успехом за шахматной доской. После обеда я гулял с Рексом, а вернувшись с прогулки, садился за уроки. Я пытался научить Жако говорить, но безуспешно. Но я все равно очень любил его. Он тоже радовался мне. Всегда садился на плечо, клювом осторожно трогал мое ухо и что-то лепетал по-птичьи. Изредка я просыпался ночью, подслушивал разговоры своих друзей, но засыпал, почти всегда забывая, о чем у них шла речь. Я себе представляю, что сделали бы мои родители, если бы я раскрыл им эту тайну. Во-первых, они бы мне не поверили, во-вторых, пристроили бы куда-нибудь Кузю, Рекса и Жако, и, в-третьих, показали бы меня детскому психиатру. Нет уж, лучше я буду хранить свою тайну.

Уроки мы почти всегда готовили втроем. Я, Женя и Люська. Это было гораздо веселее и интереснее, чем заниматься одному. Женя очень изменился, и это все заметили. Прежде всего он запретил своей бабушке провожать его в школу из дома и из школы домой; в его дневнике поселились и четверки, и даже пятерки. Люська тоже отказалась от привычки поручать своей бабушке решение задач. Справлялась сама. Катя, увлеченная изучением нотной грамоты, уроками пения, спевками в детском хоре, разучиванием песен, сильно отстала от нашей троицы. Случалось, что она списывала у Жени. Они как бы поменялись ролями. Но, как выяснилось впоследствии, это ей мало помогало, и количество двоек в ее дневнике все увеличивалось.

И вот однажды к нам на урок английского языка, который вела новая учительница, пришел директор школы.

Анна Петровна была заметно смущена его присутствием. Потом взяла себя в руки и хорошо провела урок. На ее счастье, она не вызвала Катьку. Та бы наверняка испортила дебют молодой учительницы. Приятно было и то, что Женя отлично ответил на ее вопросы по-английски.

Это был последний урок, и после звонка мы стали расходиться по домам. Я уже вышел в коридор, когда директор остановил меня и сказал: «Загляни ко мне в кабинет минут через пять».

С тяжелым сердцем я «заглянул» к нему в кабинет.

– Ты догадываешься, зачем я тебя пригласил? – спросил Виктор Васильевич.

– Нет. Вроде я ничем не провинился. Плохих отметок в моем дневнике тоже нет.

– Садись! – приказал директор, не обратив внимания на мои слова.

Я сел, он молча протянул мне школьный дневник.

Я недоумевал. Дневник? Но мой дневник лежал у меня в ранце.

– Прочти, – сказал директор, видя, что я ничего не понимаю. – На обложке прочти, – посоветовал директор.

Я прочел: «Школьный дневник… Екатерины Пятеркиной». Неужели он опять попросит меня…

К сожалению, я не ошибся. На этом дневнике правдивее была бы надпись «Дневник Екатерины Двойкиной».

– Мне кажется, тезка, – мягко сказал Виктор Васильевич, – что, окончив школу и педагогический институт, ты станешь отличным педагогом.

«Только этого мне не хватало! – подумал я. – Меньше всего я бы хотел стать педагогом».

– Вы меня вызвали, чтобы убедить стать педагогом? Но ведь я только в шестом классе…

– Понимаю, – снова перебил меня директор, – ты прав. Я вызвал тебя по другому поводу.

– По какому?

– Ты держишь в руках этот самый повод, – усмехнулся Виктор Васильевич.

– Вы хотите, чтобы я…

– Вот именно, Витя, именно это я и хочу. Сам понимаешь, талантливая девочка, гордость класса, та, которая, как были уверены все педагоги, окончит нашу школу с золотой медалью, обнаружив в себе талант певицы, решила, что… впрочем, что тебе говорить, ты лучше меня знаешь, что она решила, да и решение можно прочесть в ее школьном дневнике. Это ужасное заблуждение. Неужели тебе не жаль эту пусть самодовольную, пусть эгоистичную, но несомненно талантливую девочку, которая, не зная что творит, может испортить свою жизнь? Не имея среднего образования, она не сможет получить и высшего. Необходимо убедить ее понять свое заблуждение. Это трудно, потому что она самолюбива, грядущая слава затмила ее светлый разум. Боюсь, что она решит бросить школу. Тебе все понятно?

– Да. Непонятно только, чем я могу ей помочь. Простите, Виктор Васильевич, а вы сами как директор школы пытались ее разубедить?

Он немного помолчал, нахмурился и тихо сказал:

– Пытался… Бесполезно.

– Так чего же вы ждете от меня? Она не слушает ни учителей, ни родителей, ни директора школы, а я…

– У тебя дар воздействовать на своих сверстников. Ведь смог же ты сделать это для двоих почти безнадежных лентяев и двоечников.

– Это совсем другое, – возразил я, – они были нормальными бездельниками, избалованными своими бабушками, а не воображали себя гениями, как Катька.

– Витя, – вставая, сказал директор, – я понимаю – трудно. Но считаю, что возможно. Постарайся. Мне очень жаль эту девчонку. Прошу тебя.

– Постараюсь, – уныло произнес я, – но уверен, что ничего из этого не выйдет.

– И все же я на тебя надеюсь. Иди. Желаю тебе удачи. Я верю в тебя.

Я вышел из кабинета директора. Ну и груз навалил он на мою душу. Он в меня верит. Спасибо. А верю ли я сам, что смогу переубедить Катьку? Да она плевать на меня хотела. Что я мог предложить? Заниматься со мной, Женей и Люськой? Смешно!

– Почему ты такой невеселый? – спросила мама, подавая мне тарелку супа. – Ешь и даже не замечаешь, что ты ешь. А я приготовила твои любимые пельмени.

– Просто устал, – ответил я маме.

Позвал Рекса и отправился с ним гулять. Во дворе встретил Люську.

– Катька сегодня опять двойку схватила! – злорадно сказала она.

– А тебя это радует?

– Ты забыл, как она смеялась над нами, когда мы получали двойки? Вспомни, как она явилась «подтягивать» нас. Теперь мы можем ее «подтянуть».

Рекс нетерпеливо дернул поводок. Я отошел от Люськи, отпустил Рекса побегать и сел на скамейку. Рекс несколько раз обежал двор, вернулся, положил мне лапы на плечи и лизнул в нос.

– Перестань! – строго сказал я псу. – Тебе только бы бегать и резвиться, а у меня серьезные заботы.

Рекс нагнул голову набок, посмотрел мне в глаза и жалобно взвизгнул.

– Что? Рассказать тебе, какие заботы?

Рекс опять взвизгнул.

– Ладно, расскажу. Может, на душе легче станет. Катька! Помнишь ее? Такая задавала. Да где тебе помнить? Ты в прошлом году еще щенком был… В день моего рождения она меня высмеяла… Но не в этом дело. Вот эта самая Катька, лучшая ученица нашего класса, нахватала двоек полный дневник. И есть опасение, что она бросит школу. Да что я тебе все рассказываю. Тоже хорош, нашел себе собеседника! А сказать мне кроме тебя некому. Думаешь, мне приятно, что директор школы просит меня заставить эту Катьку снова стать лучшей ученицей, гордостью и примером для нашего класса? Ничего себе задачка? И директор еще говорит: «Я тебе верю, Витя, ты сможешь». А что я смогу, а, Рекс?

Рекс снова лизнул меня и взвизгнул.

– Понял, ты есть хочешь. Ну, пойдем. Пора уроки делать! Знаешь, сколько нам задают? Твое счастье, что ты не учишься…

За ужином папа тоже заметил, что я какой-то невеселый.

– Сыграем в шахматы? – спросил он. – Что-то ты сегодня не в духе, сынок.

Сели играть, и я проиграл партию.

– Что с тобой, парень? – спросил папа, вглядываясь в меня. – Разве так ходят конем? Может быть, двойка?

– Да что вы с мамой пристали ко мне! Нет у меня ни одной двойки. Даже тройки нет. Ясно? Неужели не может быть у человека плохого настроения без всякой причины?

– У взрослого человека может быть, – спокойно сказал папа. – Какое-нибудь неприятное воспоминание или еще что-нибудь, не радующее душу. Но чтоб у такого мальчишки, как ты? Сомневаюсь!

– Спокойной ночи! – ответил я и отправился в свою комнату. Рекс побежал за мной.

– Доброе утро! – крикнул Жако.

– Какое утро, – удивился я, – когда скоро ночь! Попка дурак!

– Попка не дурак, – возразил Жако.

– Заткнись! – крикнул я и стал раздеваться.

Кузя громко мурлыкал, растянувшись на подоконнике. Рекс улегся на свой коврик и смотрел на меня, не отводя глаз. «Скорей бы уснуть, – подумал я, бухаясь в постель, – уснуть, чтобы ни о чем не думать». И вдруг услышал…

– Ум хорошо, а два лучше, – проворчал Жако.

«Почему Семен Гаврилович уверен, что Жако ничего не говорит, кроме фразы „Попка не дурак“?», – с недоумением подумал я.

Кузя заснул. Перестал мурлыкать. Чуть посапывал во сне и Рекс.

«Черт бы побрал эту дуру Катьку, – злобно подумал я. – Обалдела от своего голоса, а я отдувайся. Директор ее жалеет еще. Надо же, как изменилась! А была такая правильная до тошноты. Вот что делает с человеком жажда славы».

Ругая про себя Катьку, я незаметно уснул.

– Что с ним случилось? – услышал я сквозь сон голос Кузи.

– Кузя, пожалуйста, говорите тише, – попросил Рекс. – Наш Витя очень огорчен. Не знаю, правильно ли я понял его и Люську. Они говорили о том, что какая-то Катька получила много двоек.

– Какая-то Катька! – проворчал Кузя. – Это та самая Катька, которая испортила Вите в прошлом году день рождения. Но в то, что она получила двойку, я не верю. Она такая зубрилка. У нее всегда одни пятерки. Это все выдумки Люськи, она так же глупа, как ее кошка Топси. И вообще, при чем тут Витя, даже если Катька и получила двойку?

– Мне кажется, Витя огорчен потому, что директор школы поручил ему заставить Катьку взяться за ум и исправить все свои плохие отметки, – сказал Рекс. – Он однажды попросил Витю как отличника помочь Люське и Женчику начать…

– Знаю, знаю, – прервал его Кузя. – Я тогда очень боялся, что вы с Витей не вернетесь из страны невыученных уроков.

– Директор просил Витю повлиять на Катьку, – продолжал Рекс. – Витя, конечно, этого сделать не может, и поэтому он очень расстроен.

– Ты-то откуда это знаешь? – удивился Кузя.

– Он мне рассказал, когда мы были во дворе. – И Рекс слово в слово передал мой рассказ. Ну и память у пса!

– Я беспокоюсь о нем, – произнес с чувством Рекс, – и не знаю, как ему помочь.

– Поживем – увидим, – зевая, ответил Кузя.

– Чужую беду рукой разведу, своя пришла – ума не приложу, – послышался из клетки голос Жако.

«Они все знают! – подумал я. – Сегодня в ночные разговоры включился и Жако. Ну и дела! Что бы сказали мама и папа, если б узнали об этом?»

Утром, плохо выспавшийся, я поплелся в школу. Катька в школу не явилась. Я даже обрадовался, что сегодня мне не придется говорить с нею. Да ни за что Катька не пожелает, чтобы я помогал ей. Я ведь помню, что даже Люська не хотела делать уроки со мной, не говоря уже о Женчике.

Я слушал учителей и ничего не понимал. Счастье, что меня не вызвали к доске. И дома повезло. Мама была чем-то занята и не приставала ко мне с расспросами. День прошел, как в тумане. Что бы я ни делал, меня не оставляли мысли о том, как заставить Катьку… Злился я и на нее, и на директора. Чего он пристает ко мне? Сам бы повлиял на Катьку. Поговорил бы с ее родителями… Нашел себе палочку-выручалочку. Нет. Не буду я этим заниматься. Завтра пойду к нему в кабинет и прямо заявлю, что с Катькой связываться не хочу. Хоть из школы исключайте. Приняв это решение, я немного успокоился. Вечером играл с папой в шахматы и выиграл партию. Папа не только не огорчился, но даже похвалил меня. Потом погулял с Рексом по двору и пошел спать.

Заснул сразу, а боялся, что от всех этих волнений не засну. Видел какой-то странный сон и внезапно проснулся… мне казалось, что вот-вот Рекс и Кузя заговорят. Но они спали… да и я уже начал засыпать… но вдруг услышал, как кто-то тихо спросил:

– Что же вы об этом думаете?

Этот голос… Нет, это говорил не Рекс и не Кузя. Жако? Конечно, он. Кроме меня, Рекса и Кузи в комнате никого не было. Спать мне сразу расхотелось.

– Думай не думай, – узнал я голос Рекса, – чем помочь ему, не знаю.

– Да-а… – протянул Кузя. – Катька – это тебе не Люська плюс Женчик. Катька – крепкий орешек…

– О ком это вы там отзываетесь? – спросил Жако.

– О Катьке, – ответили Кузя и Рекс.

– Этот зверь угрожает нашему хозяину?

– Она хуже любого зверя, – вздохнул Рекс. – Мы с Кузей ее хорошо знаем.

– Неужели нельзя найти на нее управу? – удивился Жако. – Не можем же мы допустить, чтобы она вредила Вите. Расскажите мне, в чем дело.

И Рекс рассказал. Ну и память у этого пса! Закончил он свой рассказ вопросом:

– Вы все поняли, Жако?

– Попка не дурак, – ответил Жако. – Не вижу выхода… Как же может мальчик справиться с этой дурехой, если сам директор школы бессилен? Не вижу никакого способа помочь мальчику.

– А между тем, – сказал Кузя, – такой способ есть!

– Вы говорите о… – встревоженно спросил Рекс. – О ней?

– Да, Рекс, именно о ней, о стране невыученных уроков. Если бы Вите удалось заманить ее туда…

– Что это еще за страна? – спросил Жако. – Я никогда о ней не слышал.

– Долго рассказывать, – ответил Кузя. – Как-нибудь потом.

– Заманить в страну, – с сомнением в голосе отозвался Рекс, – не знаю… Ее и сюда-то к нам домой не заманишь. Такая воображала…

– Ну что вы! – возразил Жако. – Сюда заманить можно. Я слышал, как Витя рассказывал своей маме, что эта Катька хорошо поет…

– Ну, и что из этого? – спросил Кузя.

– Если Витя пригласит ее в гости и попросит что-нибудь спеть…

– Глупо, – фыркнул Рекс, – ну придет, ну споет, а дальше что?

– Нет, – решительно сказал Кузя, – это хороший совет. Что будет дальше, я предвижу.

– Кузя! Что вы задумали? – громко рявкнул Рекс.

– Тише! – прошипел кот. – Разбудишь мальчика. Все, разговоры окончены.

И они замолчали. Я понял Кузю. Старый кот подал мне хороший совет. Если мне удастся… И я заснул, не додумав, что будет, если мне удастся…

Утром мама меня едва разбудила.

– Опоздаешь в школу! Что это ты так заспался? Поздно заснул?

– Нет. Как всегда, – ответил я. Быстро оделся, умылся, позавтракал и побежал в школу.

– О чем ты так задумался, Витя? – спросил меня учитель математики. – Я три раза повторил, чтобы ты шел к доске.

– Простите, почему-то не слышал. – Я вскочил и побежал к доске.

– Может быть, ты нездоров? Так иди домой. Я вызову тебя в другой раз.

– Нет, нет, я здоров. – И, взяв мел, я быстро решил задачу.

– Ну, вот, все в порядке. Все правильно. Сотри с доски и садись. А теперь пожалуйте к доске вы, сударыня, – обратился учитель к Кате.

Катя подошла к доске.

– Возьмите мел и пишите. Я продиктую вам задачу.

Катя записала задачу. Учитель подошел к доске и, взглянув на нее, сказал:

– Сударыня, вам придется нанять швейцара.

– Что? – удивилась Катя. – Нанять швейцара? Зачем?

– Затем, чтобы он открывал и закрывал скобки, которые вы забываете как открывать, так и закрывать.

Катя вспыхнула и принялась «открывать» и «закрывать» скобки.

– Ну, а теперь решайте.

Она долго стояла у доски – что-то писала, что-то стирала…

– Так, – протянул учитель. – Все неверно. Садитесь, сударыня. Вы меня не удивили. Судя по журналу, вы пропустили много уроков и не позаботились выучить пропущенное.

Катя упрямо сжала губы и села на свое место.

Когда школьный день окончился и ребята стали расходиться, я подошел к Кате.

– Хорошо мы сегодня отличились с тобой, Катя! – весело обратился я к ней.

– Как он смеет называть меня «сударыня»? – сердито вспыхнула Катя.

– Не обижайся, Катя, – попытался я успокоить ее, – «сударыня» – это просто вежливое обращение к женщине. Старинное, правда, но ведь ты знаешь, что он любит пошутить. Расскажи лучше о своих успехах. Я слышал, что ты поешь, как соловей.

Катя взглянула на меня, наверное, чтобы убедиться, что я не шучу.

– Я был бы рад послушать тебя. Я люблю музыку и пение. Собираю пластинки. К сожалению, у меня нет ни голоса, ни слуха. Так жаль! Ведь это большое счастье иметь хороший голос. Моя мама прилично играет на пианино. Мне так хочется, чтобы ты пришла к нам и под мамин аккомпанемент спела нам что-нибудь. Мы были бы тебе очень благодарны. Пойдем, а?

– Как, прямо сейчас? – удивилась Катя.

– Я живу почти рядом со школой, ты ведь была у нас. Споешь, что захочешь, доставишь нам большое удовольствие. Пожалуйста, Катенька, не отказывайся. Пойдем…

– Ну, я не знаю… – нерешительно ответила Катя.

– Пойдем, пойдем. – Настаивая, я взял ее за руку и вместе с ней вышел из школы…

– А у нас гостья! – сказал я маме, когда она открыла нам дверь. – Это Катя.

– Здравствуй, Катенька! – ласково произнесла мама. – Рада, что ты нас навестила. Витька мне рассказывал, что ты хорошо поешь. Это прекрасно! Пообедаешь у нас…

– Спасибо, но если я поем, то не смогу хорошо спеть, а Витя меня просил… И даже обещал, что вы мне будете аккомпанировать.

– С удовольствием, Катенька. Но вы же оба наверно хотите есть?

– Мама, – нетерпеливо перебил я, – мы в большую перемену поели в нашем буфете.

– Ну, тогда не будем терять времени, пойдемте в Витину комнату. Пианино там.

Когда мы вошли в мою комнату, Катя, увидев попугая, вскрикнула:

– Попка! Какой красавец! – Она протянула к нему руку и тут же опасливо отдернула ее. – А он не клюнет?

– Попка не дурак, – произнес Жако.

– Неужели он понял то, что я сказала? – удивилась Катя.

– Конечно, нет, – уверила ее мама, – он только эти слова и умеет говорить и, конечно, не понимает их смысла.

«Если б ты знала, как умеет говорить Жако», – подумал я.

Мама села за пианино и спросила Катю:

– Что будешь петь?

– Я очень люблю стихи Лермонтова. Спою «Белеет парус одинокий». Вы знаете музыку?

– Конечно, – ответила мама и заиграла.

«Белеет парус одинокий в тумане неба голубом», – запела Катя. Я просто замер от восхищения. Какой чистый, прекрасный голос!

Когда она закончила петь, мама встала, обняла ее и расцеловала. На глазах у нее появились слезы.

– Спасибо, дорогая, ты доставила мне, да и Вите наверное, большую радость. Я такого чудесного голоса никогда не слышала. Это Богом тебе данное сокровище. Я знаю, что ты отличница. Хорошо окончишь школу, надеюсь, с золотой медалью, и поступишь в консерваторию. Предрекаю тебе прекрасное будущее.

– Спасибо, – сказала Катя и тоже поцеловала маму.

– Ну, порадуй нас еще, – попросила мама, – спой светик… Хочешь русскую народную?

И мама заиграла, а Катя запела:

 
Из-за острова на стрежень
На простор речной волны
Выплывают расписные
Стеньки Разина челны…
 

Когда она допела до слов «мощным взмахом поднимает он красавицу-княжну и за борт ее бросает»…

– А она кричит – тону! – спел попугай.

Катя и мама испуганно вскрикнули. А Жако как ни в чем не бывало продолжал громко петь:

 
Волга служит русским людям,
Волга наша благодать,
Так давайте же не будем
Ее княжнами засорять.
 

– Это что же такое? – дрожащим голосом спросила у меня мама.

Я только плечами пожал.

– А вы говорили, – обиженно произнесла Катя, – он только три слова говорит, а оказалось, он просто хулиган какой-то. Такую песню испортить!

– Катя, он же не понимает, что говорит. Чему его обучит хозяин, то и говорит. Только не подумай, что это я его научил. У нас он совсем недавно. Наверно, у прежнего его хозяина так пели эту песню. Он и запомнил. Не сердись на Жако. Он только птица, – уговаривал я Катьку.

– Попка дурак! – крикнула Катя.

– Попка не дурак, – ответил попугай.

– Катя, ты чудесно пела. Не спеши домой, успеешь! – попросил я. – Хоть на полчасика еще останься.

– Хорошо, – согласилась Катя, – на полчасика и ни на минуту больше.

– Вот и хорошо, поболтайте без меня, – улыбнулась мама и вышла из моей комнаты.

– А ты знаешь, Катя, кто такой Стенька Разин, о котором ты так чудесно пела? – спросил я.

– Конечно, знаю, – сердито ответила Катя, – но меня ни он, ни его история нисколько не интересуют. Я теперь живу музыкой и вокалом.

– Но ведь школу-то придется окончить, – сказал я, – вспомни, что тебе только что моя мама говорила…

– А ты давно такой умный стал? – язвительно спросила Катя. – А я, если даже брошу школу, все равно стану певицей. А у тебя нет никакого таланта, и ты знаешь, что многого в жизни не добьешься, если не окончишь школу с хорошим аттестатом зрелости, а потом какой-нибудь институт, а потом потянешь лямку. А я уже солистка в детском хоре. Ты плохо учился, а потом спохватился и понял, что ожидает тебя в будущем, если не получишь аттестата зрелости. А чтобы все не удивлялись тому, что так изменилось твое поведение, ты выдумал сказку про страну невыученных уроков…

– Я ее не выдумал! – возмутился я. – Я был в этой стране. Был! Даже два раза.

– Ну и врун же ты, Витька! Как тебе не стыдно так беспардонно врать. Был, да еще и два раза! – засмеялась Катя.