Текст книги "Безупречная Луна"

Автор книги: Лия Арден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Глава 6
Ойро

На следующее утро после праздника у меня отличное настроение. Вечер и ночь были потрясающими, наполненными семейным теплом и интересными событиями. Даже препирательство с Шиуном уже не ощущается, как изворотливые попытки оскорбить, а больше похоже на родственные отношения. Он начинает мне нравиться, потому что более не носит маску, скрывая истинного себя. Мне интереснее узнать его настоящего, чем играть в непонятные игры.

Снег, выпавший за ночь, ещё лежит на земле и сосновых ветках, но, скорее всего, к вечеру он либо растает сам, либо об этом позаботится Юн. Фонтаны и пруды, из которых вчера подняли в небо всю воду, уже наполнены, словно вода никогда и не исчезала. Я с наслаждением кутаюсь в тёплую илосийскую мантию, радуясь, что могу вновь носить штаны и рубашки. Как Рушан и сказал, те юбки были неудобными, а намокнув, стали тяжелыми, поэтому перед сном он растягивал удовольствие, разматывая на мне одни завязки и пояса за другими, постепенно помогая избавиться от одежды.

Этим утром Дарен и Рушан также переоделись в привычные нам наряды. Только Айла надела платье. Хоть она и привезла его из Илоса, оно сильно отличается от тех, что сестра надевает дома. Этот наряд переливающегося на свету песочного оттенка сшит из плотных материалов и по максимуму закрывает кожу.

– Всё-таки мы здесь гости и стоит уважать их традиции, – ответила сестра, заплетая мои волосы в свободную косу с утра, когда я удивилась её длинным рукавам.

За поздним завтраком Дарен, держась за голову, говорит, что моя счастливая улыбка вызывает у него тошноту и новую волну головной боли. Судя по лицам остальных, они тоже страдают от последствий вчерашних пяти кувшинов вина, два из которых были лишними. За завтраком собрались мы вчетвером, Шиун и Суа. Король и королева поели и заняты личными делами.

Благодаря способности исцеляться меня похмелье не мучает. Я решаю всё-таки помочь остальным, отмечая серый оттенок лица у Суа, плохо сочетающийся с её нарядом в бело-розовых тонах. Молча ухожу в соседнюю комнату, где слуги оставили запасные кувшины с водой и фрукты. Разрезаю палец найденным ножом и давлю свою кровь в кувшин. Специально разливаю по тёмным чашам, чтобы не волновать теялийцев неестественным оттенком воды, которую собираюсь им предложить. Ставлю всё на поднос и возвращаюсь за стол.

– Ты опять это сделала? – заведомо зная ответ, спрашивает Рушан. – Я говорил тебе этого не делать по пустякам.

– Обратно её не засунешь, поэтому просто выпей и насладись со мной хорошим днём, – отмахиваюсь я и отдаю каждому по чаше.

Дарен и Айла выпивают предложенное и благодарят, практически моментально чувствуя облегчение. Рушан недоволен моим поступком, но выпивает. Лишь Суа и Шиун задумчиво разглядывают воду, держа чаши в ладонях.

– Что это? Ты добавила что-то в воду? – спрашивает Суа, удивлённая, что мои друзья сразу веселеют.

– Это мой секретный рецепт, я тоже немного умею лечить, – уклончиво отвечаю я.

– Ты предлагаешь нам свою кровь?

Я едва не задеваю локтем оставленный на столе поднос и не опрокидываю на пол вместе с пустыми пиалами.

– Откуда вы знаете? – бормочу я, застигнутая врасплох.

– Мы же учились в Паргаде и знаем главный секрет целителей Илоса, – впервые за эти дни голос Шиуна становится мягким. – Но мы не знали, что Дар у тебя. Думали, может, он не проявился в вашем поколении.

– Это слишком большая честь, Ойро. Особенно если причина – похмелье, – благодарно улыбается Суа и выпивает свою воду.

Я понимаю, что она не приукрашивает и они воспринимают мой поступок куда серьёзней, чем я. Даже капризный принц трепетно обхватывает чашу длинными пальцами и пьёт.

После того как все веселеют и заканчивают завтрак, Суа и Шиун оставляют нас. У принца совещание с отцом и несколькими министрами, а принцессе предстоит помочь королеве Хёрин в делах. До ужина мы оказываемся предоставлены сами себе.

– Вы можете ходить, где захотите. Если нужна будет помощь, то обратитесь к любому стражу или прислуге, они помогут. Ваши четверо солдат вернулись и занимаются на тренировочном поле, – говорит напоследок Суа, и они оставляют нас одних.

Мы решаем вначале направиться именно туда, чтобы узнать, как отдохнули наши солдаты. Нас встречают четверо молодых илосийцев, приехавших в Астару заранее. Даян отправил их с нашим багажом, и двое из них владеют переносом. До сегодняшнего дня Рушан отпустил их в город на праздник, давая подчинённым возможность отдохнуть и повеселиться. Но завтра к нам присоединятся остальные члены семьи, поэтому пришло время им вновь приняться за работу.

Мысль о Даяне поднимает мне и Айле настроение. Мы обсуждаем, куда можно вместе сходить. Надеемся, что будет шанс посетить театральное выступление, широко известное по всему Континенту. В Астаре существует целая школа, обучающая певцов, музыкантов и актёров. Роясь в нашей домашней библиотеке, я вычитала про театральные постановки, где актёры выступают в масках, рассказывая историю Первых в причудливой стихотворной форме. Также мы говорим про концерты с традиционными струнными инструментами и барабанами. Айла рассказывает, что один раз была на подобном выступлении. Она до сих пор не может забыть мастерство теялийских танцоров, умеющих рассказывать целые легенды при помощи движения своих тел.

– Вероятно, способность чувствовать чужие эмоции помогает им в мастерстве. Даже жители Каидана, Исара и Илоса пытались учиться в этой театральной школе, но никто не может сравниться с теялийцами, – поясняет сестра, разжигая мой интерес.

Мы с Айлой сидим на скамье, а Рушан, Дарен и остальные наши солдаты занимаются на тренировочном поле. Я улыбаюсь, наблюдая, как Назари шлёпает деревянным мечом Дарена то по одной ноге, то по другой, пока тот безропотно слушает наставления и морщится, получая ощутимые нравоучительные удары. Хотя не уверена, что у него страдает больше: тело или гордость. Рушан поправляет его стойку и отмечает, где он делает ошибки. После лекции они возвращаются к отработке ударов и блоков.

Проходит час, но они всё не заканчивают тренировку, и тогда Айла приглашает меня пострелять из лука. Даян упомянул, что младшая сестра довольно умела в этом, но я едва ли могу вымолвить хоть что-то, видя, как Айла с лёгкостью и какой-то небрежностью попадает в голову каждому чучелу. Отмечаю её идеальную стойку и правильный илосийский наклон лука, которому Рушан учил меня как минимум неделю. Я не настолько хороша, чаще попадаю в торс или сердце, чем в голову, и мои стрелы не врезаются в чучело с такой силой, с которой это получается у сестры. Айла смеётся, наблюдая за моим кислым выражением лица, когда я натягиваю лук, но Рушан издалека кричит, что я слишком задрала локоть.

Ещё через час солнце переваливает за полдень, и тренировка наконец-то заканчивается. Рушан, Дарен и наши солдаты хотят переодеться, а мы с Айлой решаем проводить их и пойти дальше, чтобы посмотреть на тайный сад.

Мы выбираем менее красивый, но более короткий путь. Огибаем сады и через арку выходим на мощённую камнем площадь, она не главная, но большая. Проходим мимо павильонов и других гостевых домов, болтая о прошедшем празднике. Из-за неясной тяжести я спотыкаюсь на ровном месте, однако сестра успевает подхватить меня под локоть. Она улыбается и что-то говорит, пока моё сердце заходится в бешеном ритме. Я оглядываю ближайшие тени, ища их подсказки, но сейчас полдень и теней здесь почти нет. Рядом замирает Рушан, он напряжённо озирается вокруг – тоже что-то чувствует. Назари даже нюхает воздух в поисках причины своего беспокойства. Он смотрит на меня, а в его взгляде непонятная мне тревога.

Теперь все это ощущают.

Мы на открытой местности, а позади линия гостевых домов. Никто не решается заговорить или высказать предположение, потому что никто ничего не понимает и не может определить, в какой стороне источник беспокойства и есть ли угроза вообще. При нас нет оружия, мы не носим его на территории дворца Астары, чтобы проявить уважение к семье Юн и подчеркнуть наше доверие к ним. На тренировочном поле использовались деревянные муляжи, и все они остались на специальных стойках.

Здесь нет ни одного стража.

Это открытие сбивает меня с толку. За прошедшие дни я так привыкла к молчаливым солдатам у арок или вдоль стен рядом с павильонами, привыкла к снующим туда-сюда слугам, что перестала обращать на них внимание. Но теперь запоздало замечаю их внезапное отсутствие.

Солдаты встают передо мной и Айлой полукругом, оставляя достаточно пустого пространства. Рушан и Дарен слева на некотором расстоянии. Вдалеке перед нами появляются три фигуры. Солнце сегодня по-зимнему яркое, и я моргаю чаще, чтобы сконцентрироваться и убедиться, что людей действительно всего трое. Мы немного расслабляемся, но внимательно следим за Квинтилиями. Я хмурюсь при виде их хоть и лёгкой, но кожаной брони. Однако Клетус всегда излишне осторожен, поэтому я остаюсь на месте, наблюдая, как они без резких движений спокойно идут к нам. Я вытаскиваю руку из хватки сестры, подталкиваю её за спину одного из солдат подальше и делаю шаг вперёд. Рушан дёргается и хватает меня за локоть, останавливая.

– Что ты собираешься делать?

– Я – средняя дочь и при отсутствии брата, я – самый старший потомок Илоса. Значит, мне с ними говорить.

– Здесь что-то не так. Юн бы предупредил нас о прибытии Клетуса.

– Согласна, но Юна сейчас здесь нет, а бежать глупо. Нельзя допустить, чтобы Квинтилии решили, что мы их боимся. Тем более они ничего не делают.

Он сжимает челюсти, зная, что я права, хотя я полностью разделяю его недоверие. Рушан нехотя ослабляет хватку и позволяет мне отойти. На несколько шагов я выхожу за линию наших солдат и останавливаюсь. Жду, пока Квинтилии подойдут сами.

Мне не нравится, что Клетус и его сыновья замирают на слишком большом для приветствия расстоянии. Глазами нахожу Эола, надеясь по его лицу понять, что происходит. Его губы плотно сжаты, лицо напряженное и недовольное, но он избегает смотреть мне в глаза, лишь скользит по мне рассеянным взглядом, будто мы и незнакомы.

Я открываю рот, чтобы задать очевидный вопрос: почему они здесь? Однако в этот момент Клетус кидает к моим ногам сферу, полную слепящего света, размером с кулак. Я успеваю разве что задуматься, почему этот сумасшедший пытается напасть на нас с подобной глупостью, да ещё и в середине светового дня, когда света, который он может насобирать, и так полно. Но всё стирается, после того как сфера падает буквально в шести метрах от меня и линии наших солдат, стекло идёт трещинами и взрывается. За секундным тихим хлопком во все стороны устремляется поток света и воздуха, следом грохот, мощнее которого я никогда не слышала.

За мгновения нас разбрасывает в разные стороны. Я нахожусь в воздухе неестественно долго, а потом спиной проламываю лёгкие створчатые двери ближайшего домика. Удар настолько сильный, что отбрасывает меня вглубь на несколько комнат, почти полностью разрушая часть здания. На меня валятся куски потолка, камни и дерево.

Кажется, я потеряла сознание на какое-то время, но не знаю насколько. В ушах звенит, когда я прихожу в себя. Вначале я не ощущаю своего тела, словно у меня его нет или оно абсолютно чужое и мне не поддаётся. Но через секунды боль, головокружение и тошнота приходят одновременно. Чувствую кровь на шее и лице, захожусь в кашле от пыли и каменной крошки, покрывающей меня с ног до головы. Она висит в воздухе и забивается в нос. Я приподнимаюсь на руках, сбрасывая с себя обломок потолочной балки. С губ срывается непроизвольный стон, пока Дар исцеления сращивает сломанную кость в ноге. Следом такая же боль, но уже в ключице на мгновения лишает возможности сделать даже вдох, и я опять валюсь на пол, дожидаясь окончания пытки, а затем с трудом разлепляю глаза, чтобы оглядеться.

Я в помещении, крыша и стены частично обвалились, а впереди размыто виднеется дыра в стене, которую я проделала, влетая в здание. Моя одежда местами обожжена и почернела, но Дар спас мне жизнь. Всё тело болит, но уверена, что эти ощущения ничто по сравнению с тем, что почувствовала бы я, не будь у меня исцеления. Хотя маловероятно, что я бы вообще выжила.

При воспоминании об остальных меня накрывает паника. Лихорадочные удары сердца отдаются где-то в горле и затылке, и всё моё тело колотит то ли от холода, то ли от ужаса. Я поднимаюсь на ноги, но снова падаю на колени. Меня выворачивает на пол от пульсирующей боли в голове. Сквозь световые блики и пыль различаю, как ко мне приближаются двое. Я едва дышу, поэтому не могу сопротивляться, когда они подхватывают меня под руки и волокут по обломкам к выходу. Они не церемонятся, ногой я задеваю обломанный кусок дерева, и из горла вырывается тихий стон. Каиданцы вытаскивают меня на слепящий дневной свет. Я часто моргаю, силясь придать чёткость зрению и избавиться от рези. Моё сознание пустеет, а все слова рассыпаются при виде обожжённого и окровавленного тела нашего солдата, лежащего у стены. Его шея повёрнута под неестественным углом, а правая рука лежит отдельно от тела в нескольких метрах. Я узнаю его лицо, и меня пробирает озноб. Всего час назад он тренировался с Рушаном.

Вспоминаю о Рушане, Дарене и Айле. Сердцебиение вновь ускоряется, я нервно оглядываюсь вокруг и хватаю ртом воздух, задыхаясь от паники. На месте падения сферы образовалась чёрная воронка от взрыва, а все плиты в том месте раскурочены и разбросаны в разные стороны. Взглядом нахожу тела ещё двоих наших солдат. Вместе со мной они стояли ближе всех к взрыву. Все дома в округе полуразрушены. У меня по лицу текут слёзы, хотя тело будто оцепенело.

– …ец! Ты говорил… только ослепляет! – кричит потрясённый Эол.

– …мастера… возмож… перестарались. Это не важно, сы… – спокойно отвечает Клетус.

– Юн вряд ли… – что-то отвечает Демьян.

Слух то возвращается, то пропадает, сменяясь звоном. Я с трудом поднимаю голову, а солдаты тащат меня мимо воронки и бросают в нескольких шагах перед Квинтилиями. Я даже костями ощущаю, как демоны чуют мою кровь, они шевелятся под плотной землёй Теялы, но не могут пока выбраться. Я тянусь к своим обычным теням, ища их защиты, но пульсирующая в голове боль не даёт сосредоточиться. Здесь так много света, и, когда я почти нащупываю нужную мне тьму, всё обрывается. На меня надевают жгуты. Всё глохнет, оставляя меня один на один с собой. Боль становится сильнее, потому что мой Дар исцеления они тоже блокируют.

– Зато теперь мы знаем, у кого всё-таки исцеление, – довольно бросает Клетус, но я не обращаю на него внимания.

Я всё так же слепо и в ужасе озираюсь вокруг, пытаясь найти своих любимых. Мой взгляд натыкается на Эола. В ответ он шокированно оглядывает меня, обнимая за плечи Айлу, которая всё ещё без сознания. Из моего горла вырывается предательский всхлип, когда, к счастью, я не нахожу на ней серьёзных ран. Лишь порванное в некоторых местах платье, пыль на одежде и волосах, ссадины на щеке и руке, где наполовину оторван рукав. Эол стоит на коленях, прижимая к себе мою сестру, полулежащую на земле. Принц замечает мой взгляд и кутает Айлу в её же мантию, она размеренно дышит. Мой первый страх за сестру проходит, и всё моё тело напрягается как пружина от понимания, что младший Квинтилий смеет касаться Айлы после того, что они сотворили. Злость желчью подкатывает к горлу, обжигая. С рёвом я дёргаюсь вперёд к нему, чтобы отобрать Айлу, но солдаты оттаскивают меня назад.

– Где остальные? – спрашивает Клетус у кого-то, и я осматриваю площадь, подсчитывая присутствующих каиданцев. Около тридцати пяти солдат.

Скорее всего, они владеют Даром отражать свет и проникли сюда невидимыми. Отмахиваюсь от мысли, что Юн нас предал. Отмахиваюсь от неё всеми силами, не давая этой идее пустить корни в моём сердце. Двое солдат караулят около меня, остальные рассредоточились по периметру площади.

– Есть ещё двое! – кричит каиданец откуда-то сзади, и я резко оборачиваюсь.

Невольно задерживаю дыхание, глядя, как Дарен ногой пинает одного каиданского солдата, пока тот выволакивает моего друга из полуразрушенного дома. Дарен, как и я, весь в щепках и каменной пыли, половина его волос и лба в засохшей крови, одежда рваная и тоже в крови. Я пристально всматриваюсь, в поисках серьёзных травм, но друг двигается слишком проворно для тяжелораненого. Позволяю себе надеяться, что он носил с собой мою кровь и успел её выпить. Кровь, которую я раздала всем перед отъездом по наставлению Мальты.

Она опять знала. У меня нет сил злиться на исарийку, я с опустошением смотрю, как Дарен бросается обратно в дом и бьёт другого солдата в лицо. Отбрасывает каиданца, пытающегося тащить… Рушана. Дарен подхватывает Назари и закидывает его руку себе на плечи, помогая сохранять вертикальное положение.

У меня внутри всё обрывается при виде его правой руки. Кожа обожжена до самого локтя. Все его чёрные одежды в белой пыли, обильно перемешанной с кровью. Будь его рубашка светлого цвета, она бы сейчас была вся кроваво-красная. Но хуже всего длинная рана на бедре, из которой продолжает обильно сочиться кровь. Рушан не обращает внимания на кровотечение, он лихорадочно оглядывает площадь. Встречаясь с ним взглядом, даже отсюда я замечаю облегчение на его лице. Назари хочет рвануть ко мне, но едва ли не падает. Дарен практически на себе вытаскивает его из здания и сажает на землю. Каиданцы медленно окружают их, понимая, что моих друзей нужно брать числом и выждать подходящий момент. Игнорируя врагов, Дарен рвёт свою мантию, куски которой ещё остались на нём, и пытается остановить кровотечение на бедре Рушана. Друг перехватывает мой взгляд и коротко кивает. Я надеюсь, это знак, что Рушан тоже успел выпить мою кровь. Стараюсь найти доказательства: на лице у Назари кровоподтёки, но ран нет – возможно, успели затянуться.

На Дарена накидываются двое, а Рушан, несмотря на свою травму, одним движением отодвигает парня в сторону, поднимается и успевает оттолкнуть первого каиданца. Затем уклоняется от колющего удара мечом, перехватывает руку противника, разворачивается и через своё плечо ломает тому кость в предплечье, успевая подхватить меч, который противник выпускает. На лице Назари холодная сосредоточенность, пока он с нечеловеческой силой всаживает приобретённое оружие в ближайшего врага, пробивая мужчине живот.

Я кричу, когда один из солдат появляется из ниоткуда и бьёт Рушана по голове, тот не теряет сознание, но оглушён и дезориентирован. Другой каиданец скручивает Дарена, надевая на него жгуты.

– На второго тоже наденьте, он, может, и ранен, но опасен побольше этого мальчишки, – командует Клетус.

Между нами около пятнадцати шагов. Кровотечение на ноге Рушана стало слабее, кровь больше не капает на землю, но этого времени недостаточно. Этот глупец всё продолжает искать меня расфокусированным взглядом, не реагируя на приближающегося к нему врага со жгутами. Я не знаю, будет ли продолжать действовать моя кровь, если они наденут их на Назари. Должна подействовать, потому что это не его Дар, а мой. Но на всякий случай мне нужно выиграть ему столько времени, сколько я могу. Пользуюсь тем, что один из моих охранников отвлёкся, резко дёргаю его за одежду. Использую весь вес своего тела и опрокидываю мужчину вместе с собой.

– Эй! – второй хочет меня схватить и наклоняется вперёд.

Со всей силы я бью второго солдата ногой в челюсть, изворачиваюсь и бегу в сторону своих друзей. Хоть для чего-то пригодилась беготня по лестнице. Теперь подгоняемая яростью я больше не плачу, а преодолеваю расстояние быстро, умело ныряя под руки двоих каиданцев, которым не удаётся меня схватить. Запрыгиваю сзади на солдата со жгутами, когда ему остаётся пара шагов до Рушана. Перекидываю свои стянутые жгутами руки через его голову и опрокидываю каиданца назад. Мы валимся на бок, и моё плечо простреливает резкая боль, но я давлю горло противнику так сильно, что кажется, ломаю ему кадык или что-то другое, а себе сдираю кожу на запястьях.

– Идиоты! Даже за девчонкой уследить не могут! Да она весит вдвое меньше каждого из вас! – орёт на них Клетус, пока на меня накидываются четверо.

Они отцепляют меня от хрипящего каиданца. У того идёт горлом кровь. Я брыкаюсь и кусаю за руку одного из противников, а ещё одного бьёт Рушан. Он подпитывает себя Даром, потому что челюсть парня разбита, и тот отлетает от нас, затем бьёт другого ребром ладони по горлу, и солдат падает, хрипя. Я тянусь к своему Назари, а он пытается схватить меня. Я успеваю коснуться лишь пальцев его руки…

Его руки, которая была обезображена, но следов стало намного меньше.

…и нас растаскивают.

На Рушана надевают жгуты и бросают на землю рядом с Дареном, а меня бесцеремонно тащат ближе к Квинтилиям. Вид моих друзей на коленях приводит меня в ярость. Клетус смотрит на меня с лёгким наклоном головы, ему почти что всё равно. Он не проявляет ни единой эмоции, даже когда мне удаётся напоследок пнуть одного из его солдат. Король просто наблюдает за моими слабыми потугами сопротивляться. Он не улыбается, не наслаждается. Несмотря на все попытки, мы оба знаем, что у меня нет шансов.

Каиданцы подтаскивают меня на старое место, но один из солдат не сдерживается и бьёт меня в лицо, я заваливаюсь на бок, оглушённая. Сквозь звон слышу угрозы Рушана и крики Дарена. Но поверх всего этого раздаётся голос злого Эола, обещающего солдату позже отрубить ту руку.

Я опираюсь скованными руками в землю, языком проверяю, что все зубы целы. Губа болит, во рту кровь от прокушенного языка. Она заполняет рот, и я сплёвываю всё на плиты. Медленно сажусь, не даю себе терять сознание. Дарен и Рушан ещё живы. Сестра у них. И я старший потомок Илоса здесь. Я лихорадочно прикидываю варианты, как нам выбраться, пытаюсь рассуждать здраво и с холодным рассудком, но внутри всё ходит ходуном и мне хочется кричать о помощи, пока Даян не услышит мою мольбу и не придёт за нами.

– Клетус!!

Голос Юна прокатывается, заполняя звенящую секунду тишины. Я замечаю его чёрные одежды и изогнутый меч в руке. Раздражённый шаг короля быстрый, но Юн не бежит. В его карих глазах отражается неподдельный шок и ужас при виде меня, он оборачивается на Рушана и Дарена. А при виде трупов в своём дворце Юна передергивает от отвращения, черты его лица заостряются, а во взгляде проскальзывает пылающий гнев. Я едва его узнаю.

Один из каиданцев предпринимает попытку преградить королю дорогу, но Юн останавливается только на пару секунд, чтобы с громким хрустом сломать солдату шею голыми руками. Через мгновение он как ни в чём не бывало переступает через тело и шагает дальше.

Юн подходит ближе ко мне, вытаскивает свой меч, делает лишь одно резкое движение, и кисть того, кто меня ударил, медленно отделяется от руки. Солдат начинает вопить скорее от ужаса, чем от боли, Юн дает ему покричать несколько секунд, а потом отрубает голову.

Теперь по-настоящему становится тихо.

Наследник Шейна презрительно морщится и вытирает кровь с меча об одежду стоящего рядом солдата. Тот не смеет даже сделать вдох или шевельнуться, пока король не убирает лезвие в ножны. Все время Юн смотрит исключительно на Квинтилиев.

– Если твой собственный солдат тебе не подчиняется, ты не грозишься рубить ему руку, а берёшь и делаешь это, мальчик! – строго осаждает он Эола.

Из ближайших арок появляются теялийские солдаты, линиями они выстраиваются по всему периметру вдоль стен, отрезая путь любому, кто захочет покинуть площадь. Я наконец обмякаю, позволяя себе надеяться, что Юн разберётся с Квинтилиями.

– Верни девочку, Клетус! Если ты сейчас же её отпустишь и исчезнешь с глаз моих, я, возможно, прощу то, что ты сделал здесь.

– Я пришёл не ради того, чтобы ссориться с тобой, Юн. Я не тронул ни одного теялийца. Всех твоих попавших под руку стражей мы только оглушили и убрали с дороги. Я здесь, чтобы закончить кое-что.

– Ты напал на моих гостей, пока они под моей опекой! – оскорблённо отрезает Юн, впервые на моей памяти повышая голос. Его лицо искажается яростью, но затем он шумно втягивает носом воздух и продолжает чуть спокойнее. – Тебе ли не знать, что это равноценно нападению на мою семью!

– То, о чём ты говоришь, – глупые традиции. Ты – король. Ради блага своего народа советую тебе просто закрыть глаза. Возвращайся к жене и притворись, что ничего не было. А дома́ твои… – Клетус равнодушно смотрит на покорёженные здания, – я тебе починю.

Наглость последних слов переходят все границы. Лицо Юна темнеет, он вытягивает руку в сторону Демьяна. Воздух вокруг становится суше, потому что Юн собирает влагу вокруг нас. Старший принц Каидана вначале непонимающе смотрит на теялийского короля, а потом его глаза округляются. Демьяна начинает тошнить водой. Совсем немного, но тот падает на колени, силится сделать вдох, но не может. При всей ненависти даже мне становится жутко от вида, как Юн наполняет его лёгкие водой.

– Жизнь твоего старшего сына за Айлу. Отдай её, – холодно предлагает Юн.

Клетус бросает быстрый взгляд на своего первенца, но ничего не делает, лишь сжимает челюсти. Мы напряженно наблюдаем, как вода сочится изо рта и носа старшего наследника. Тот продолжает содрогаться в спазмах, в то время как Клетус размышляет. Каждая секунда растягивается вдвое.

– Убивай, если хочешь.

Мы все шокированы ответом Клетуса, вытянутая рука Юна вздрагивает, и благодаря этому Демьян успевает сделать один хрипящий вдох, а затем влага вновь его душит.

– Отец! – кричит Эол, а его голос вибрирует то ли от злости, то ли от страха за брата.

– Держи себя в руках, сын. Не заставляй меня жалеть, что я взял тебя с собой! – раздражённо рявкает на него Клетус.

Несмотря на ответ короля Каидана, по лицу Юна я всё понимаю. Он не убийца детей, а именно так он видит Демьяна и Эола. Я разочарованно закрываю глаза и упираюсь ладонями в плиты, роняя голову, пока король Теялы нехотя опускает руку, и Демьян снова может дышать.

– Теперь, когда ты принял верное решение, позволь мне доходчивее донести свою мысль. Я дам тебе ещё один шанс встать на правильную сторону, – Клетус поднимает руку вверх и делает короткий взмах кистью.

За их спинами вне нашей досягаемости появляется солдат, крепко держащий принцессу Суа. Моя спина покрывается мурашками от твёрдого осознания, что Юн нам не поможет.

– Папа? – растерянно взывает девушка и с тревогой оглядывает площадь.

При виде нас лицо Суа искажается, и она бессильно плачет, встряхивая руками, предусмотрительно стянутыми жгутами. Её трясёт, она закусывает губу, сдерживая слёзы, но брови сведены, выдавая копящийся не только страх, но и гнев. Я с облегчением выпускаю из лёгких задержанный воздух, не замечая на ней ни одной раны, лишь грязь на руках и платье.

– Клянусь Каидом, я не собирался трогать твоих близких, Юн. Мои солдаты лишь тихо наблюдают за твоей женой и детьми, на случай… непредвиденных обстоятельств. Однако я уверен, что ты сделаешь правильный выбор. Твоей же дочери, – Клетус оглядывается на Суа, а она отвечает ему злым взглядом, – просто не повезло выйти из дворца не вовремя. Но знай, у меня всё ещё нет намерения вредить ей. Хотя всё зависит от тебя.

Юн с сожалением смотрит на меня. Невидящим взглядом обводит площадь и напряженно молчит, стискивая челюсти. Он мешкает, его пальцы нервно сжимаются и разжимаются в кулаке, но потом он делает то, что, скорее всего, сделал бы любой отец на его месте. Рукой рисует круг над головой и теялийские солдаты тем же упорядоченным строем покидают площадь, лишая нас даже призрачной поддержки.

На меня вновь накатывает бессильная ярость. Я вижу свои жгуты и чувствую глубочайшую пустоту в голове, там, где обычно шептали тени. Теперь моя злость отражается как эхо, запертое в каменной пещере. Я поднимаю скованные руки и с силой опускаю их на камень, пытаясь разбить металл. По воздуху разносится звон, который подстёгивает меня, и я повторяю, и повторяю, ускоряя удары. Но металл остаётся таким же, а вот мои ладони кровоточат и не заживают.

– Ойро, перестань, – с неуместной мольбой в голосе просит Эол, пока остальные наблюдают за моими попытками.

– Не тебе мне что-то говорить! – огрызаюсь я, сама не ожидая, что мой голос может быть настолько пропитан ненавистью. – Если с моей сестрой что-то случится, я клянусь, что не просто убью тебя и твою семью, но и сотру Каидан с лица этого Континента! Помнишь, что я сказала тебе в детстве? – последнюю фразу я выдавливаю тише с шипением, потому что она предназначается одному Эолу.

– Помню.

– Тогда забудь.

Я вкладываю в короткий ответ столько презрения, сколько могу. Принц не уточняет, но он всё правильно понял. К моему удовлетворению, сказанное пробивает брешь, глаза светловолосого принца на мгновение расширяются, прежде чем он возвращает холодное выражение лица.

Я верила ему. Принятие собственной глупости и наивности даётся мне болезненно. Он это доверие предал, убив моих людей и забрав мою сестру. Он причинил боль Рушану и Дарену. Мне нужно снять жгуты, нужно лишить потомков Каида света, чтобы справиться с ними.

В этот момент буквально в нескольких метрах от меня появляется Даян. Он не переносится тихо, медленно появляясь из теней, как обычно. В этот раз он словно падает сверху вместе с Анисом. Их обувь соприкасается с землёй и по каменным плитам идёт волна вибрации, земля вздрагивает, так что каменные блоки, которыми выложена площадь, идут трещинами и вздымаются вокруг брата. В стороны, словно пыль при сильном ударе, разносится тьма. В полной тишине Даян и Анис выпрямляются. Квинтилии с опаской наблюдают за братом, а ему требуются лишь три растянутые секунды, чтобы осмотреть пространство, замечая тела наших солдат. Глаза Даяна пугают, лицо застыло в какой-то неестественной маске спокойствия, когда он поворачивается ко мне. Юн отступает на несколько шагов, догадываясь, что в данной ситуации Даян вряд ли правильно разделяет врагов и друзей. Сейчас во взгляде брата нет ничего человеческого. Никакой доброты и никакого прощения. Я ближе всех к Даяну и вижу, как сужаются его зрачки, пока он взглядом прослеживает за струйкой крови, стекающей у меня изо рта по подбородку. А последующее происходит слишком быстро, чтобы я смогла рассмотреть.

Анис исчезает, и несколько солдат за спинами Квинтилиев падают. Назари двигается как пятно теней, постоянно применяя Дар. Каиданцы не могут сориентироваться, не понимая, откуда он нападёт в следующий раз. Начинает кричать солдат, держащий Суа. Рука каиданца отделяется от тела. Анис даже не добивает его, обыденным движением он просто отцепляет от побледневшей принцессы отрубленную конечность и исчезает с девушкой.