Текст книги "Тайна фамильного зеркала (СИ)"
Автор книги: Ливина Евгения
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Annotation
Евгения Ливина
Евгения Ливина
Тайна фамильного зеркала
Тайна фамильного зеркала
– А ты, парень, не боишься оставаться там, на острове? – спросил рыбак, попыхивая трубкой и пуская клубы дыма против ветра.
– Почему я должен бояться? На этом острове нет никого кроме моих родственников. Они одни там живут, – Юджин удивленно поглядел на него.
Рыбак пожал плечами и посмотрел через плечо мальчика вперед. Их маленькая моторная лодка аккуратно маневрировала между волнами, отдаляясь от затертого сумерками материка. Соленая влага поднималась над водой и забрызгивала лицо холодными каплями с морских глубин.
Юджин сидел на носу лодки и наблюдал за движениями старого моряка, в которых сказывалась сноровка и старая привычка предвидеть море на несколько секунд вперед.
– А вы что-то знаете про остров? – спросил он.
– Разное люди говорят. В порту постоянно слухи ходят. Почему твоя бабка так редко появляется в порту, не ходит на наши рынки?
– Ну, она что-то там выращивает. А вообще, отец и дядя ей многое привозят. Здесь нет ничего странного. Не думаю, что это интересный повод для сплетен.
Но Юджин задумался. А что действительно он знает об этой своей семье? Десять лет отец не хотел его знать и ни разу не приехал увидеть и, вдруг, четыре года назад пригласил погостить с ним у бабушки. Такие приглашения стали поступать с периодичностью два раза в год; не всегда Юджин их принимал, но за это время успел привыкнуть к их уединенному острову и заново узнать своих родственников. Дед, с которым он жил и который его воспитал, не любил рассказывать о своем бывшем зяте – отце мальчика, так что он практически ничего не знал, кроме необходимого: о том, что его отец и мать развелись из-за несовместимости характеров, когда ему было два года. Вспомнив дедушку, Юджин почувствовал, что слезы начинают жечь глаза. Прошло всего несколько недель, как его не стало. Дед работал в юридической конторе и до последних дней общался с клиентами и составлял договора. А мать так и не смогла приехать; мальчик надеялся, что телеграмма успеет застать ее, но получилось иначе. Юджин не видел ее уже около шести лет и общался с ней только по телефону несколько раз в год, на праздники. Сразу после развода она оставила сына со своим отцом и отправилась с научной экспедицией в Восточную Африку. Ее профессия – врач-иммунолог, очень востребована в таких частях света, где жизнь не ставится ни во что, а выживает всегда самый здоровый. Юджин знал, что где-то на далеком черном континенте у нее появилась своя семья: муж-биолог из той же экспедиции и приемная кенийская девочка. Прошло так много времени, что ему уже и не хотелось ее видеть.
Он обтер рукавом лицо и обернулся, чтобы посмотреть вперед. Сквозь фиолетовые сумерки проступали очертания острова.
– Странное здесь место. Заколдованное, – продолжал старый моряк, ища глазами удобный склон, где можно будет пристать.
– Как это?
– Здесь и в грозу, и при чистом небе часто случаются шаровые молнии. Мы, рыбаки, не любим заходить в эти воды. Я сам несколько раз наблюдал. Представь: светящийся шар висит над водой, затем начинает медленно двигаться. И этот страшный блеск по всей поверхности воды кругами.
– Вот бы увидеть. Никогда ничего подобного не видел, – выпалил мальчик.
В темноте остров надвигался плотным черным массивом. Слабый прибой, шлифующий прибрежные камни, нарушал неестественную тишину и повторялся далеким космическим эхо. Острые утесы сдерживали прилив и казались вратами в какой-то другой мир. Было удивительно, что здесь, на этой пустынной скалистой земле, мог кто-то жить и могло что-то произрастать. Но все же, каменистые склоны и равнину покрывала густая зеленая трава, которая приятно шелестела под вечерним ветром. Лодка причалила и уперлась носом в рыхлую гальку.
– Мы на месте, парень.
– Спасибо, что вы мне помогли. Вы меня выручили – ведь меня никто не хотел сюда отвезти и я часа три бродил в порту, пока вас не встретил.
Юджин попрощался, постоял на берегу, глядя как лодка постепенно скрылась в темноте, затем накинул рюкзак и пошел к дому. Он попытался подняться к равнине по склону, но ботинки соскальзывали вниз по намоченным приливом камням. Парень пошел вдоль берега, выбирая более удобный подъем. Чернота ночи сгущалась, с моря дул пронизывающий влажный ветер. Наконец, он увидел узкую тропинку, проложенную между огромных валунов. Это была единственная дорога на этом острове, ведущая со всех его точек к дому, который виднелся с любого ее участка. Небольшой каменный особняк стоял на единственном на острове холме. Каждый его угол был покрыт зеленым налетом из-за сырости. Из трубы шел серый клубистый дым, который практически всегда странным образом стелился под крышей. Юджин знал, что дом был построен его дедом, еще до рождения отца. Дед погиб, когда сыновья были детьми, и с тех пор на этом острове постоянно жила одна бабушка с младшим сыном. Отец Юджина с новой женой жил в порту, где у него был свой магазинчик, но большую половину года все-таки проводил с матерью и братом.
Лившийся из окна гостиной свет, осветил фигуру человека появившегося на крыльце. Это был его отец.
– Как добрался, сынок? Мы ждали тебя к обеду.
Юджин хотел было сказать, что рассчитывал на то, что отец встретит его на своей парусной лодке в порту, но затем передумал. За последние четырнадцать лет он виделся с отцом только пять-шесть раз и он не стал для него близким человеком, с которым можно было говорить начистоту.
Они вошли в дом. В холле ждала Элеонор – жена отца. Она поспешила поцеловать мальчика в щеку и помочь снять промокший плащ.
– Юджин, как славно, что ты приехал. Нам тебя не хватало.
"С чего вдруг? Как будто я – их семья. Я им чужой", – подумал парень, удивленно посмотрев на нее.
Это была обычная молодая женщина, с шотландскими корнями, прорывающимися в ее акценте, умеющая умело маскировать истинное отношение маской приветливости. Но Юджин сразу понял ее и старался особенно с ней не общаться.
После ванной комнаты мальчик зашел в гостиную. В конце стола сидела бабушка, и отец подтолкнул его подойти к ней поздороваться – "обменяться любезностями" – как называл это сам Юджин.
– Ну, мой милый, как добрался? – пожилая дама, изучала его близорукими глазами.
– Хорошо, но очень устал.
Бабушке было около восьмидесяти лет, и она это доказывала всем своим видом, хотя на самом деле не была настолько разбита немощью. Каждую весну капалась в грядках, плавала с дядей на лодке и следила за домом. Юджина посадили по правую руку от нее напротив отца.
– Тебе надо определяться с университетом. Шестнадцать лет такой возраст, когда уже знаешь, чего хочешь и куда поступишь, – протянула бабушка, отпивая маленькими глотками кофе.
– Да, я думаю над этим.
Юджин посмотрел на отца и, в который раз, подумал насколько это далекий для него человек. Теперь, сидя за столом, в маленькой натопленной гостиной, он чувствовал, что все здесь чужое ему. Десерт принес дядя – бледный неразговорчивый парень лет тридцати. Он поздоровался с племянником и сел рядом с ним за стол.
– У нас всегда так спокойно, так неизменно. Ты чувствуешь, мой милый, что отдыхаешь здесь от суетного мира? – спросила бабушка, с любопытством глядя на внука.
– Да, в городе много суеты. Но и от такого спокойствия утомиться можно, – выпалил Юджин.
– От чего? Разумеется, нет, – воскликнула Элеонор, переглядываясь с остальными, – Ты ничего не понимаешь.
– Завтра поплаваем под парусами. Тебе это понравится, – переменил тему отец.
Немного поговорив и выпив пару чашек кофе, семья стала расходиться по комнатам. Юджину предложили небольшую комнату в мансардном этаже, из окна которой открывался замечательный вид на море.
Парень стоял у окна и смотрел в темноту, когда к нему зашел отец.
– Поговорить с тобой хотел.
– У тебя есть такая редкая возможность, – устало ответил мальчик и сел на кровать.
– Ты должен остаться и жить здесь на острове. У тебя никого больше нет кроме меня, кроме моей семьи. Ты один. Мы должны жить все вместе. Будешь помогать мне с магазином. У меня хороший компаньон. Он со всем сам разбирается, я редко там бываю. Этот остров – мой дом. Наш дом. Может быть и твой. Тебе нравится наш остров?
– Если честно, не очень. Я хотел бы жить в городе и получить хорошее образование. Мой дед уже договорился, что после окончания школы я поступлю в юридический колледж в Кэмбридже.
Отец молчал. Его бледное лицо передернулось и исказилось хмурой, но хорошо скрываемой гримасой. Он был разочарован.
– Здесь теперь твой дом. А мы – твоя семья. Подумай, ты одинок. Некому тебя поддержать.
– А моя мать?
– Когда ты видел ее в последний раз? Она бросила тебя. И уже не помнит твоего имени. Ты ей не нужен.
– Неправда. Она просто далеко.
– Она всегда была далеко и будет. Ты одинок.
Мальчик молчал. Отец тихо вышел из комнаты и на пороге сказал:
– Подумай. А про свою мать здесь больше не вспоминай.
Он закрыл дверь и Юджин остался в тишине. Он сидел, не двигаясь, и думал, пока, наконец, у него не зазвенело в ушах от этой оглушающей тишины. Парень подбежал к окну и распахнул его настежь. В комнату ворвался влажный соленый воздух и шум плещущихся волн.
Юджин проснулся и сначала долго не мог вспомнить, где он. От воспоминаний начала болеть голова и стучать в висках. Вскоре прошедший день постепенно всплыл в его памяти: он вспомнил свое шестичасовое путешествие, ночное море, уединенный остров, скалистые утесы и усыпанный галькой берег – обделенная красками северная природа.
Он встал и подошел к окну. Выглянув, Юджин вздрогнул от увиденного. За окном ничего не было: взгляд тонул в серо-зеленой неподвижной мгле. Парень поспешил вниз. В холле стоял дядя и накидывал куртку.
– Видел, какой сегодня туман? У нас это частое явление.
Он открыл дверь и они вышли на крыльцо. Их тут же поглотили клубы тумана, скрыв стену дома и дверь. Это было настолько непривычное ощущение, что в первую минуту становилось страшно до дрожи от какой-то обреченности. Не было видно ничего: ни неба, ни земли, ни края горизонта. И, усиленно вглядываясь, так хотелось что-то увидеть, различить сквозь эту плотную завесу – хоть маленький край неба, пусть даже затянутого тучами, хоть камешек или травинку под ногой. Но казалось, ничего этого не существует. Поражала удивительная тишина, как будто туман поглощал все звуки и заглушал даже твой собственный голос и дыхание. Серая душная мгла опустилась непроницаемым облаком и не пропускала никаких движений, никакой жизни извне.
– Так умиротворяюще, да? – сказал дядя.
Юджин вздрогнул, он забыл, что не один.
– Слишком умиротворяюще. Даже страшно, – ответил мальчик.
– Пойдем в дом, будем завтракать.
Юджин постоял еще немного, тщетно вглядываясь перед собой, и ощупью стал пробираться к входной двери.
Позолоченная ажурная рама отражала свет бликами разной яркости и глубины. Мелкая сетка трещин покрывающих ее, придавала зеркалу утонченный налет древности. Само стекло было гладким, ровным, словно поверхность горного озера. Оно не искажало и не искривляло пространство, но отражало предметы будто в дымке старины, немного размывая очертания и приглушая тона.
Юджин провел рукой по холодной позолоте и отступил на шаг, чтобы еще раз взглянуть на это изделие с дальнего ракурса.
– Как ты его находишь – старомодно? – спросила бабушка, входя в гостиную, где мальчик ждал остальных, чтобы вместе позавтракать.
– Необычное. Кажется, очень ценное.
– Да, оно ценное для нас. Этому зеркалу больше двухсот лет. Оно принадлежало предкам моего мужа – твоего дедушки. Сколько поколений запечатлелось в нем. Оно знает о нас все. Знает нас, лучше нас самих. Большая часть жизни нашей семьи прошла перед ним. Оно неизменно висит здесь уже полвека.
– Как семейная реликвия?
– Как молчаливый свидетель. Кажется, когда мы уйдем из этого мира, оно будет продолжать жить за нас. Будет глазами, связывающими нас с этим миром.
Туман, окутавший остров, вскоре растаял; небо просветлело, заблестело солнце, раскидывая косыми лучами по волнам моря. Казалось лето пришло и сюда, в этот унылый угрюмый край мира. Юджин отправился к морю. Но он не успел дойти до берега, когда солнечный свет внезапно потух и небо застелили штормовые тучи. Пронесся холодный ветер, прижимая безжалостными порывами тонкую молодую траву к земле. Море волновалось, оно дышало задумчиво и раздраженно; на его дымчато-серой поверхности кружились пенистые гребни; каскады волн накатывали на каменистый берег, оставляя полосы пены, они извивались и бились о поднимающиеся из воды утесы, стремясь в непрерывном потоке сломить скалистые глыбы, которые были безмолвны, сохраняя свою упорную стойкость. Стихия не бушевала, она будто играла и веселилась этой игрой, каждым своим движением напоминая, что может ударить в полную силу.
Юджин насквозь промок пока добежал до дома. Не успел он подняться на крыльцо, как струи дождя сплошным потоком полились с неба. У входной двери стоял отец, опираясь на перила, и, покуривая сигарету, наблюдал за грозой.
– Завтра прогуляемся под парусами, – сказал он, заметив взобравшегося сына.
– Вряд ли это получится, если будет гроза.
– Завтра будет спокойно. Всегда так бывает. Выглянет солнце и будет легкий бриз, который нам как раз и нужен.
– Отец, почему ты живешь здесь? Разве где-нибудь в городе не лучше?
– Я бываю в городе по делам фирмы. А вообще, здесь мой дом. Я не представляю, что могу жить где-нибудь еще. Мы все привязаны к этому месту.
– Но здесь так уныло, так однообразно.
– Да, однообразно. И жизнь течет незаметно. Но как будто нас здесь что-то держит. Я хочу, чтобы ты пожил здесь. Понял, почему мы любим это место. Посуди сам, у тебя никого нет. Здесь твоя новая семья. Ты должен остаться.
– Нет, отец. Не огорчайся. Но я не представляю, как я могу здесь жить.
– Юджин, как ты можешь быть таким черствым? Твой отец просит тебя, – на крыльцо вышла Элеонор и остановилась рядом с ними.
"У них нет своих детей и, по видимости, не может быть. Поэтому они так цепляются за меня. Но зачем обязательно жить здесь? Почему бы не снять квартиру где-нибудь в городе? Пусть не в Лондоне, но хотя бы в порту", – подумал Юджин.
– Я подумаю, – ответил он и зашел в дом. Мальчик не любил, когда его начинали уговаривать, тем более что он уже все решил. Он не собирался обрекать себя на добровольное затворничество на острове, он хотел посмотреть мир, хотел побывать в разных концах света. Может быть, увидеться с матерью, если удастся ее найти.
На следующее утро Юджин встал с головной болью. У него была температура, и его разбирал кашель, сказался суровый, влажный климат северных островов. Он проснулся поздно, поэтому сидел в гостиной и завтракал в одиночестве. Покончив с едой, он вышел из дома.
На придомовой площадке стояли отец, бабушка и Элеонор. Они о чем-то спорили, но тут же затихли, когда он подошел.
– Ну что, ты готов к морской прогулке? – спросил отец.
Но тут же заметил бледное лицо сына и растерялся.
– Я не смогу. Я еле держусь на ногах, – прохрипел мальчик, со слезами раздирая скребущее горло.
Погода была хорошая и как раз подходила для плавания под парусами. Дул сильный северный ветер, но небо было чистое и ясное, не предвещая ухудшения.
– Ну, отдыхай, милый. А мы поедем, давно уже собирались, – сказала бабушка, похлопав его по плечу.
– Отец, оставайтесь. Вдруг погода испортится.
– Погода отличная. Нельзя упустить такой шанс.
– Вчера тоже так было. Сначала солнце, а потом шторм, – упрямо настаивал Юджин, – Это опасно. Поплывем завтра. Почему нельзя переждать пока погода установится?
– Мы давно научились разбираться в местной погоде, потому что живем здесь. Если ты не хочешь плыть, то не мешай, – отрезала Элеонор.
– Это глупо. Это напрасный риск.
Маленькая парусная яхта была уже спущена на воду и билась носом о деревянный бортик, служивший пирсом. Юджин стоял наверху перед обрывом, который отвесно спускался к берегу, и наблюдал за тем, как все расселись и дядя, управлявший судном, отвязал канат. «Что это у них за ритуал? Эта морская прогулка им тут заменяет и поход в магазины и кино, и ужин в ресторане, и пикник в парке. Единственное развлечение. Поэтому они с таким трепетом к этому относятся. „О, прогулка по морю! Только бы была подходящая погода! О, выпал удачный день! Как давно собирались!“ Понятно, одна радость в жизни на этом угрюмом острове», – думал Юджин, провожая яхту глазами. Судно плавно покачивалось и стремительно неслось прочь от берега. Отец и дядя стояли на борту и разговаривали, а бабушка с Элеонор расположились в креслах на корме, придерживая руками одинаковые солнцезащитные шляпы, чтобы не унес ветер. Яхта разрезала водную гладь, оставляя тонкие белые полоски пены. В какой-то миг мальчик позавидовал им – прогулка по морю, хоть и не особенное развлечение, но все таки бесспорно приятное, тем более, что, если кроме мореплавания, здесь совершенно нечем себя занять.
Внезапно, он почувствовал что-то неладное. С горизонта медленно надвигались серо-желтые штормовые тучи, расползаясь по небу, как расплавленная магма из жерла вулкана. Ураган приближался. Подул резкий ветер, усиливая волнение моря.
– Так и знал! Почему меня никто не слушает?! – воскликнул парень.
Яхта уже практически скрылась из вида, сверкая на горизонте белым пятном. Волны поднимали и раскачивали ее, паруса рвались под порывами ветра. Юджин настороженно следил за ней. Вдруг, порыв ветра резко накренил ее, сильно прижав к поверхности моря, но яхта выпрямилась и снова опустилась на воду, сильно качнув бортами. Обезумевшие волны начали носить ее из стороны в сторону, заключив как щепку в стальные объятия. Она кружилась и вертелась, пока не исчезла за горизонтом.
Юджин с ужасом наблюдал за морем. "Что с ними теперь будет? Яхта ведь не выдержит шторма. Что же теперь делать?!" Полил дождь, в раздраженном небе мелькали вспышки. Прилив начал подниматься и вскоре накрыл берег, приближаясь к равнине. "Надо укрыться в доме", – машинально подумал парень, но картина разворачивающегося шторма приковала его внимание. Уровень воды стремительно поднимался. Крутые волны бились о скалистый берег и, яростно вырываясь, окатывали равнину, там, где он стоял. Клочки рваных туч носились над серой бездной моря, которое, казалось, стонет и гудит под тяжестью свирепого неба. Темная мгла застилала горизонт, скрывая даль разбуженной грозой водной поверхности.
Простояв несколько секунд в оцепенении, Юджин неожиданно припомнил, что дома у отца есть спутниковый телефон. Значит можно дозвониться службе спасения и попросить помочь его семье, оставшейся один на один с разъяренной стихией в полусамодельном старом суденышке. Он почувствовал резкий холод и со страхом заметил, что море, выйдя из берегов, затопило равнину и подбирается к их особняку, а его ноги уже увязли в размытой волнами почве. Парень бросился к дому.
Он распахнул дверь и зашел в полутемный холл. Электричества не было. Юджин сразу догадался, что потоки дождя залили сарай и работающий в нем генератор. Наладив карманный фонарик, он побежал в гостиную. Телефон был на месте, но он был полностью разряжен. Отбросив его в сторону, Юджин упал на диван, обхватил голову руками и зарыдал. Сколько времени он пролежал, уткнувшись в подушку, парень не помнил, но когда привстал, уже было темно, на полу слабо тлел луч полуразрядившегося фонаря. Юджин нащупал несколько свечей в подсвечниках в комоде, разжег их и расставил на столе. Гостиная озарилась теплыми бликами; зеркальная рама радужно засверкала, отбрасывая слабые лучи на пол. Со свечой в руке, мальчик поднялся наверх, в свою комнату и подошел к окну. Вода разлившегося моря подобралась к крыльцу и ритмичные волны колыхались у ступеней, то расплескиваясь то отступая. Кругом не было ничего кроме воды. И если не знать, что вода затопила остров, поднявшись над равниной на полметра, то смотреть на растянувшееся на много миль в разные стороны море, было страшно. Ночь поглощала краски и детали, делая его чудовищной разверзнувшейся бездной. Гроза медленно плыла дальше, сверкая вспышками к западу от острова. Дождь лил косыми струями, вода прибавлялась и море постепенно успокаивалось. Над его мутной поверхностью между утесами скользили шаровые молнии. Яркие светящиеся сгустки безумной мощности описывали ровные круги, приближаясь и удаляясь от берега. Юджин не мог оторвать взгляда, он впервые видел нечто подобное. Они походили на брошенных путников, привлекающих внимание, чтобы кто-нибудь их спас. Эти яркие маяки будто дрожали в чьих-то огромных невидимых руках, направляемые человеческой волей, а не прихотью природы. Было в этом что-то зловещее. Наконец, они растворились – резко вспыхнули и погасли. Над морем легла темнота. "Кто же мне поможет? Я остался здесь один, без лодки, без телефона. Что со мной будет?"
Юджин спустился обратно. В гостиной приветливо горел теплый свет свечей, излучая приятный магнетизм огня. Хрусталь люстры переливался всеми цветами, золото ярко пылало, нагоревший чад слабо колыхал тюль у окна. Юджин поставил свечу на стол и поглядел насколько остальные выгорели. Внезапно, краем глаза он уловил резкое движение в зеркале. Он оглянулся. Зеркало отражало стол, комод и его, склонившегося над свечами. Парень присел за стол напротив и упорно стал всматриваться в его гладкую поверхность. Ничего необычного – спокойный муар древнего стекла размытой дымкой воспроизводил отражение, неизменное на протяжении десятков лет. Юджин начал засыпать, медленно наклоняя голову к столу. В зеркале опять что-то дернулось, мелькнул темный силуэт какого-то существа. Юджин вскочил и закричал. Его голос утонул в безмолвии пустынного дома.
– Что это? Что это? Кто здесь? – он огляделся, изучая расширившимися глазами спокойную обстановку комнаты. В доме никого не было кроме него. Вдруг, он заметил, что тень стоит у края зеркальной рамы и как будто наблюдает за ним. Юджин, спотыкаясь, выбежал в холл, открыл дверь и замер. У его ног плескалась вода. Ночной ветер подул ему в лицо, разгоняя остатки сна. Он захлопнул дверь и присел на полу. Парень дрожал, так как будто его била тропическая лихорадка и еле шевелил застывшими от ужаса губами.
– Может быть, мне это приснилось? Галлюцинации? Может быть, там ничего нет? – повторял он, желая себя в этом убедить.
Пересилив себя, Юджин медленно зашел в гостиную и украдкой посмотрел на зеркало. В отражении ничего не было. Он уже хотел облегченно выдохнуть, как вдруг на его глазах в отражении опять возник этот темный силуэт, похожий на искаженную тень. Он стоял в центре, на уровне стола и не двигался. Юджин заорал и бросился вон из комнаты. Опомнился он уже у себя на кровати, закутавшись в одеяло.
– Это не галлюцинации. Я это видел. И я не спал! Я не спал, пропади все пропадом! Это все правда.
Время медленно шло, отсчитывая минуты тиканьем настенных часов. Юджин пролежал на кровати в полузабытьи часа два, пока не захотел пить и не почувствовал, что голова горит и трещит, как раскаленный камень. Он понял, что спуск вниз неизбежен. Впервые в жизни он почувствовал настоящий животный страх, такой, что сводило мышцы и суставы и замерзала кровь в венах; он с трудом вспоминал, что с ним произошло и что случилось с его родственниками. Страх прогнал все мысли и эмоции, завладев его сознанием; он проявлялся в его движениях, блестел во взгляде, стучал в висках, холодным потом струился по спине.
Как тихий напуганный зверек Юджин бесшумно спустился вниз и нерешительно замер у дверей в гостиную – ему бы только взять графин со стола и добраться с ним до своей комнаты. Стараясь не глядеть в зеркало, мальчик подкрался к столу и осторожно потянулся за графином, он схватил хрустальную ручку дрожащими пальцами и потянул к себе. Но взгляд против его воли так и тянулся к отражению. Он заглянул в него. Непонятное странное существо наблюдало за ним через зеркало, сквозь затертое стекло его трудно было разглядеть, да и свет искажаясь затенял отражение, но его силуэт казался человеческим. Юджин замер на месте. Графин выпал у него из рук и разлетелся на мелкие осколки.
Ничего не соображая от страха, Юджин понесся в свою комнату и забился там в угол, обхватив колени руками.
– Там правда что-то есть. Я не ошибался. В этом зеркале кто-то есть! – бормотал он, чуть слышно шевеля губами, – Что ему нужно?
Наступил самый темный предрассветный час ночи; тусклый свет разряженного фонарика слабо мерцал, поглощаемый окружающей темнотой. Юджин поежился – скоро темнота заполнит все вокруг.
"Я погиб. Меня никто не спасет. Мои единственные родственники утонули, и никто больше не знает, что я здесь. Никто не вызовет спасателей. Никто не поможет мне. Я остался здесь один. И я ничего не могу сделать, чтобы спастись. На этом проклятом острове даже нет деревьев, чтобы построить какую-нибудь лодку. У меня нет выхода. Чего мне еще бояться? Почему бы не выяснить кто там... в этом зеркале? Я все равно уже пропал", – думал он, дрожа от собственных мыслей.
"Что бы там ни было, разве может быть хуже, чем сейчас? Мне уже... почти не страшно. Я разберусь что там. Это дело принципа – мне уже просто интересно. Мне нечего терять. Разве может быть еще страшнее? Я должен пойти..."
Он медленно спустился, ничего не слыша кроме ударов сердца, которое трепетало, как парус под сильным ветром. Но на этот раз он сам себе удивлялся. Удивлялся внезапной решимости, толкавшей его на неизвестность. Юджин сразу подошел к столу, взял подсвечник и стал приближаться к зеркалу. Слабое пламя осветило отражение. Он вгляделся в лицо существа, стоящего по ту сторону и ждущего его. Юджин застыл, парализованный ужасом и удивлением. Это был его отец. У него было бледное угрюмое лицо, тяжелый взгляд застыл на лице мальчика.
– Отец!
Юджин подошел к зеркалу, держа свечку на вытянутой руке, и поднес ее к отражению. Отец. В своей обычной одежде – ветровка и джинсы. Он стоял и смотрел прямо на сына через зеркало и, казалось, будто он здесь, с этой стороны и просто смотрится в отражение. Но в комнате никого не было.
– Я давно жду тебя, – произнес он. Или Юджин смог прочитать по губам, а знакомый голос будто раздался в голове.
– Зачем ты бегал туда-сюда? Не можешь поверить в очевидное?
– Во что? – переспросил мальчик.
– Мы теперь здесь, – ответил отец.
Внезапно, за его спиной возникла фигура бабушки. Она смотрела некоторое время на внука и исчезла за рамой. Юджина удивил этот взгляд – какой-то ровный, безразличный.
– Мы здесь... В этом мире, – продолжал отец, – А ты пока там.
– Что мне делать, отец? Как мне выбраться с острова?
– У тебя нет выхода. Ты не сможешь выбраться. Доплыть не на чем, а грузовые корабли проходят в десятках миль от острова. Рыбаки тоже в этих водах не рыбачат.
– Что же мне делать? Должен быть выход!
– Ты должен быть с семьей, с нами.
– Но я не могу. Как?
– В моем кабинете, в верхнем ящике стола лежит пистолет. Он заряжен. Там есть два-три патрона. Тебе хватит одного.
– Нет, я не смогу! – воскликнул Юджин, слезы потекли по щекам.
– Не будь слабаком! Сделай это. Ты ничего не заметишь. Ты же хочешь быть с нами?
– Нет, не хочу, – мальчик плакал.
– Ты должен быть с нами. У тебя никого нет кроме нас. Мы одна семья. Мы должны быть вместе.
В отражении показалась фигура Элеонор. У нее было такое же неестественно бледное лицо и молчаливая легкая улыбка.
– Не огорчай отца. Подумай, ведь он прав.
Юджин закрыл лицо руками и выбежал из комнаты. В холле он прижался к дверному косяку и стоял несколько минут плакал. Потом на него нашло оцепенение, из которого его вывел вихрь мыслей внезапно заполнивших голову. Он решил проверить и поднялся в кабинет – пистолет действительно был на месте, которое указал отец. Юджин удивленно повертел его в руках и положил обратно в ящик. Значит, это все реальность. Это не сон и не воображение его больной головы, горящей от температуры. Юджин уже не старался придумать какие-нибудь объяснения всему происходящему; разворачивающиеся вокруг события давно перешли за грань естественного и поддающегося определению. Его страх перерос в обостренное нервное любопытство – что с ним будет дальше?
– Убедился? – спросил отец. Он ждал его на том же месте.
– Да. Но я не хочу этого делать.
Отец вздохнул и расстроено покачал головой. Его глаза изучающе скользили по лицу сына. Юджин заметил, что у него необычайно черные глаза, которые прожигали как угли. Это удивило его, он отлично помнил, что у отца были светло-серые глаза, как ... у бабушки. Бабушка появилась внезапно, бесшумно подошла и встала рядом с сыном. Мальчик внимательно посмотрел на нее – такие же глубокие черные глаза, какие-то неживые, и спокойный, неподвижный взгляд.
– Милый, ты ведь один остался, – сказала она внуку, – Как ты будешь жить? Один, без семьи. Мы хоть и не знали друг друга долгое время, но все-таки семья. Твой отец желает тебе добра, как и все мы. Послушай его.
– Но, я не могу так! – воскликнул Юджин, – Я ничего не знаю об этой жизни. Я хочу узнать.
– Для чего? – удивился отец, – Жизнь глупа и мгновенна. Доживешь до девяноста лет и скажешь себе тоже самое, что так ничего и не узнал об этой жизни. Будешь только помнить разочарования, несбывшиеся желания, напрасные стремления... Сколько напрасных стремлений накапливается за жизнь!
– А хорошее? Разве что-то хорошее не вспоминают под старость?
– Хорошего всегда так мало, что оно забывается. Вспоминаются обиды, расстройства, боль. Жизнь так дурна, ты поймешь это к старости. Зачем обрекать себя на нее? Освободись. Ты ничего не потеряешь, но мимо тебя пройдут болезни, стрессы, разочарования. Ты не узнаешь, что такое грустить по несбывшейся мечте, обижаться на непонимание, знать как ничтожна жизнь.
– Но почему? Разве нет хороших людей, с которыми весело и которые все понимают?
– Рано или поздно ты во всех разочаровываешься.
– Если жизнь ничтожна, зачем тогда встречаются такие поразительные места на земле? Я еще практически нигде не был, но хочу поехать. В Австралию, Южную Америку, Исландию. Говорят, там красиво.
– Это мгновение. Увидел и забыл. Такие места только дразнят. Заставляют вспоминать, какой ты ничтожный и как мало сделал в жизни. Хотя ты не мог сделать больше. Это все видимость, что жизнь дает шанс. Никаких шансов она не дает. Покорчился, подергался и жизнь прошла.
– Ты знаешь как погиб твой дедушка? – спросила бабушка, до этих пор молча слушавшая их.
Юджин покачал головой. Откуда? Он познакомился с отцом только несколько лет назад. И нельзя сказать, чтоб они были такие уж близкие друг другу люди. Отец никогда ничего не рассказывал. Особенно про мать. Как будто у него не было жены.
