Текст книги "Страсть сжигает все преграды"

Автор книги: Линн Грэхем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Линн Грэхем
Страсть сжигает все преграды

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Усидеть на месте Эшли не могла. Она вскочила и принялась мерить шагами кухню сестры. Милостивый Боже, долго их еще будут держать в полицейском участке? Неужели там до сих пор не поняли, что взяли не того, кого нужно? Ее брат не был ни угонщиком машин, ни автолихачом. Он уважает чужую собственность… Разве нет?

Тим, конечно, не ангел. А бывают подростки-ангелы? Но он умный. И у него впереди многообещающее будущее. Скоро он засядет за подготовку к выпускным экзаменам. С чего бы вдруг у него поехала крыша и он попытался украсть чужую машину? У него есть собственная!

Последние два месяца Тим жил здесь, у Сьюзен. Пока родители путешествовали по Новой Зеландии и наслаждались долгожданной встречей с родственниками, ему было некуда деваться. К несчастью, Тиму не понравилось в доме старшей сестры. И Эшли прекрасно понимала его. Она бы тоже не захотела жить по указке Сьюзен.

Просторная белая кухня напоминала операционную. Такая же стерильная. И никакого беспорядка. Сьюзен терпеть не могла беспорядка. Весь дом маниакально чистый и упорядоченный. Как и сама Сьюзен. Даже когда она позвонила Эшли. Хотя и билась в истерике или почти в истерике. Да и кто бы остался спокойным, если б его так оглоушили, как Сьюзен. Когда Тима арестовали на глазах у всех соседей, ее самообладание разлетелось на мелкие кусочки.

Стоило нарушить границы жестких моральных правил Сьюзен, и вас изгоняли из мира людей – живите как хотите в одиночку. Вы пария. Никто не знал этого лучше, чем Эшли. В тот самый день, когда Сьюзен открыла, что ее незамужняя юная сестра беременна, она, ни секунды не колеблясь, отвернулась от нее. Если человеку грозит стать в глазах общества отверженным, Сьюзен буквально перейдет на другую сторону улицы, лишь бы избежать с ним встречи.

От этих саркастических размышлений Эшли вдруг приободрилась. Если бы Сьюзен хоть на секунду усомнилась в невиновности Тима, она бы не поехала в полицейский участок, а отправила бы туда только мужа, Арнольда.

– Мисс Форрестер, могу я предложить вам чашку чая?

Вздрогнув, Эшли быстро повернулась. На пороге стояла домоправительница сестры, миссис Адаме. Полная женщина в практичном платье явно испытывала неловкость.

– Нет, спасибо. Я не смогла бы проглотить и капли, – пробормотала Эшли.

– Что-нибудь?..

– Нет пока, спасибо.

– Он такой… восприимчивый молодой человек… – заметила пожилая домоправительница.

Эшли побледнела, погрузившись в воспоминания детства. Тим унаследовал характер отца. Он рос вспыльчивым и агрессивным мальчишкой. Хант Форрестер радовался способности сына противостоять ему. По его понятиям полагалось, чтобы мальчик обладал силой воли и стойкостью. А девочкам это ни к чему. В детстве они со Сьюзен привыкли, что дочерей считали помехой, потому что важнее всего для отца – сын. Хант Форрестер был типичным «сексистом» и строго разделял семью по полу. Во второй главе его неписаных правил поведения для детей четко определялось, что полагается и чего не полагается делать девочкам. Им следует быть нежными и пикантными, редко попадаться на глаза и никогда не открывать рта. Эшли не соответствовала требованиям отца. То в одном, то в другом она обязательно преступала границы.

Эшли бунтовала, а Сьюзен всегда приспосабливалась. Когда сестре исполнилось восемнадцать, появился Арнольд. Первый и единственный мужчина, почти на двадцать лет старше ее. Сьюзен так никогда и не расправила крылья, чтобы вылететь в мир за пределами дома. Никогда не боролась, чтобы почувствовать вкус свободы, который для других молодых женщин был естественным и необходимым. Эшли часто думала, не уцепилась ли сестра за замужество как за спасение. Лишь бы убежать от грубого давления отца. Лишь бы избавиться от наэлектризованной атмосферы дома, где то и дело вспыхивали злые ссоры.

– Машина подъехала, – вздохнула миссис Адаме. – Я пойду в свою комнату, мисс Форрестер.

Резким движением руки Эшли откинула назад непослушную гриву золотисто-рыжих вьющихся волос и глубоко вздохнула. Сьюзен не знала, что она здесь, ждет ее. Вероятно, сестра воспримет ее присутствие как нежелательное вмешательство. И, услышав поворот ключа в парадной двери, Эшли прошла в холл, моля Бога, чтобы на пороге появился Тим. Сердитый и потрясенный, но не испуганный… Другими словами, напрасно обвиненный.

Милостивый Боже, она не могла заставить себя даже предположить другой исход!

Долговязый парень на полной скорости ворвался в дверь, даже не заметив, что она стоит в холле. Тим стремглав взбежал по лестнице и так хлопнул дверью, что, казалось, содрогнулся весь дом. Следующим вошел Арнольд. Снимая плащ, он в изумлении замер.

– Эшли?

Вслед за ним появилась Сьюзен. Лицо – восковая маска, в которой два оскорбленных глаза и два красных пятна пылающего гнева на щеках.

– Эшли? – пронзительно вскрикнула она.

– Сьюзен… – Арнольд останавливающе положил руку на рукав жены.

– Не вмешивайся! – Сьюзен в бешенстве обернулась к мужу. – Она здесь, и я рада, что она здесь. Пусть знает, что она наделала!

– Что я наделала? – повторила Эшли после непомерно долгой паузы.

– Это все твоя вина! – прошипела Сьюзен. – Что, по-твоему, я должна сказать папе и маме, когда они вернутся? Они оставили Тима на нашепопечение. На нашу ответственность. Когда папа узнает, что случилось, он проклянет меня за то, что я позволила тебе приблизиться к нему. Но тебе-то нечего беспокоиться! Папа не станет с тобой разговаривать ни за какие блага мира!

Эшли не узнавала сестру. У нее возникло фантастическое чувство, будто она перешагнула порог безумного Зазеркалья, где родные становятся совершенно чужими. Как правило, сестра вела себя бесчувственно-холодно. Но нынче вечером Эшли видела одержимую женщину, агрессивную, не сдерживающую, ярости.

Умоляющим жестом Эшли протянула к ней руку.

– Сьюзен, прошу тебя, я ничего не понимаю. При чем тут я?

– А разве не ты делаешь все, чтобы опорочить нашу семью? – взвилась Сьюзен. – Ты знаешь, чью машину он разбил? Ты знаешь, почему он ее разбил?

Эшли оцепенела, убитая очевидным признанием, что Тим хотя бы отчасти виноват и его не напрасно забрали в полицию.

– Наш глупый младший брат вздумал отомстить человеку, который четыре года назад бросил тебя в трудном положении! – Разгневанное лицо Сьюзен вдруг сморщилось. Она прикрыла рукой дрожащие губы. – Что он сделал? Он сел в его машину и стал все крушить вокруг дома! Он нанес ущерб в тысячи и тысячи фунтов стерлингов. Одна машина стоит больше, чем весь этот дом! И все уничтожено! – Ее дрожавший голос становился все громче. – Он сровнял с землей их идиотские про-о-о-клятые фонтаны! Исполосовал их зеленую лужайку для боулинга! И очень похоже, что за это он отправится в тюрьму!

– Но это невозможно, – прошептала Эшли пересохшими губами.

Когда Арнольд попытался успокоить жену, она грубо локтем оттолкнула его и помчалась наверх, как и Тим несколько минут назад. В тишине, наступившей в холле после ее ухода, снова раздался гром хлопнувшей двери.

– Она терпеть не может, чтобы ее видели плачущей. – Вздохнув, Арнольд предложил Эшли пройти в комнату. – Лучше оставить ее одну, пока не успокоится.

На Эшли накатила волна головокружения. Белая как полотно, она покачнулась и ухватилась за спинку дивана. Невероятно. Это не могло быть правдой. Тим не знал, с кем у нее была связь, когда она училась в университете. Почему-то Сьюзен ухватилась за дело не с того конца.

Склонившись над баром, Арнольд бормотал, точно сам с собой:

– Разве мы виноваты? Парень вырвался из-под контроля.

– Как Тим мог сесть… в машину Вито? – с трудом проговорила Эшли.

Арнольд сделал большой глоток виски. Он забыл предложить ей выпить. И эта рассеянность говорила, что он испытывает сейчас, лучше всяких слов.

– Прости, дорогая. Ты все еще ничего не знаешь. Ведь так? Поверь мне, тебе будет мудрее не знать, – мрачно ответил он.

– Арнольд! – Эшли хотелось закричать и встряхнуть его, расшевелить. – Мне надо знать, что происходит!

– Тим ходит в школу… – он глубоко вздохнул, – с племянником… ммм… Кавальери. С Пьетро.

– Он никогда не говорил мне об этом! – вырвалось у Эшли.

– До недавних пор Тим не имел ни малейшего представления о прежней связи между нашей семь ей и кланом Кавальери. – На лице Арнольда резче проступили морщины, показывая его напряжен ность. – Одно время, поверишь или нет, два парня были неразлучными друзьями. Пьетро всегда крутился в толпе крутых ребят, а Тим пользовался у них популярностью. В тот раз скандал в ночном клубе начал Пьетро. Но поскольку у клана Кавальери больше влияния, чем у нашей семьи, бедный Тим оказался козлом отпущения…

– Какой скандал? – безжизненным голосом перебила Эшли.

– Весной Тим отвечал на слушаниях у судьи за беспорядок, приведший к ущербу собственности, – простонал Арнольд. – А все началось с драки.

– Почему мне никто не сказал? – Эшли была потрясена.

– Ради справедливости скажу, что Пьетро подрался со скверными парнями, – вздохнул Арнольд. – И после истории в ночном клубе Тим понял, что его подставили, чтобы не запятнать другого. Клуб не собирался сообщать суду об участии Кавальери.

– Так это не первое обвинение против Тима? – поразилась Эшли.

– После того случая дружба с Пьетро дала трещину. Но последний месяц Тим ходил в компанию, которая собиралась в доме Кавальери, – с явной неохотой рассказывал Арнольд. – Кто-то там определил, что он твой брат. Да еще парни повздорили из-за девушки. Пьетро бросил несколько обидных замечаний насчет… твоих прежних от ношений с его дядей. Итог – драка.

У Эшли подогнулись колени, и она, сделав пару шагов, опустилась в ближайшее кресло. Желудок скрутило, к горлу подступала тошнота. Арнольд старался избегать ее полного муки взгляда.

– Дело на этом не кончилось, – продолжал Арнольд. – Пьетро и его друзья продолжали дразнить Тима в школе. В прошлом месяце четверо из них загнали Тима в угол и избили.

Невнятный возглас отчаяния сорвался с бескровных губ Эшли. Она вспомнила, как Тим не хотел рассказывать о том эпизоде. Она так ничего и не добилась от него. Тим, уставясь в стену, молчал, а когда она пыталась настоять, взорвался и чуть не убежал. В конце концов Эшли решила, что взаимопонимание, недавно установившееся с Тимом, было еще слишком хрупким и слишком дорогим для нее, чтобы рисковать.

Она покачала раскалывавшейся от боли головой.

– Продолжай:

– Сьюзен и я крайне встревожились, когда он не захотел рассказать нам, чем вызвано нападение. Мы подумывали о том, чтобы пойти в школу. Но я понимал, Тим найдет это унизительным, и, кроме того, надеялся, что на этом все и кончится. Жаль, что не настоял тогда.

– Но понему он не захотел ничего рассказать? – Эшли не могла понять.

– Взгляни на все реально, – посоветовал Арнольд. – Тим очень привязан к тебе. Нам он не так доверял, чтобы рассказать о случившемся. – Арнольд несколько смешался, но потом продолжал: – И как ни сильно я люблю жену, но ее поведение нахожу смешным. Уже двенадцать лет мы вместе, а Сьюзен все еще отчаянно старается заслужить одобрение отца. И ради этого готова вычеркнуть из своей жизни единственную сестру лишь потому, что он так хочет.

В голове Эшли будто воспламенился уголь. Она невольно прикусила язык и почувствовала вкус крови. Сьюзен в детстве тоже пришлось несладко. Только ее отец мучил по-другому.

– Я сожалею, – прошептала она.

– Тебе не за что просить прощения. Тим выплачивал свой личный долг, – подчеркнуто твердо проговорил Арнольд. – Он пробрался на задний двор дома Кавальери, сел в машину, включил мотор и… принялся крушить все, что попадалось на пути. Поймать его не поймали. Но его видели.

Эшли испытывала почти физическую боль. Ее прошлое жестоко ворвалось в настоящее Тима. Его спровоцировали на драку, унизили и толкнули на ответный удар.

– Против него выдвинуто обвинение?

– Конечно. Кавальери владеют одним из крупнейших в Европе банковским концерном. Тиму трудно будет выбраться из этой заварушки. Но он сам влез в нее.

– Как ты можешь говорить такое? – Потрясение моментально привело ее в чувство. Эшли вскочила. – Он защищал меня и сейчас должен расплачиваться за это. – Слезы потекли по щекам.

– Уничтожение чужой собственности вряд ли можно назвать галантным способом защиты сестры.

– А что еще он мог сделать? – выдохнула Эшли. – Согласна, он вел себя глупо. Но семья Вито такая безмерно богатая и могущественная. Как еще он мог затронуть их!

– Мы найдем ему самого лучшего адвоката, какого можем себе позволить, – натянуто проговорил Арнольд. – Но этим должен заняться твой отец. На поведение Тима давно надо было обратить внимание.

– Я поднимусь наверх к нему. – Ей не хотелось тратить время на изощренные банальности зятя. Теперь они не помогут брату.

Тим сидел в изножье кровати, засунув руки с побелевшими костяшками между колен, золотоволосая голова опущена вниз.

– Я не знал, что ты здесь, пока не услышал внизу твой голос, – не поднимая головы, бросил он.

– Арнольд все мне рассказал. – Колени подогнулись, и Эшли прислонилась к двери. – Тим, зачем? Зачем? Вито ничего не сделал тебе…

– Не сделал? – Он вскинул голову. – А тебе? – с горечью спросил брат. – Он сломал тебе жизнь. Тебе пришлось бросить университет. Тебе не разрешается приезжать в собственный дом. Ты живешь в вонючей каморке, работаешь в недостойном тебя месте. И все из-за него!

Горечь брата кромсала ее будто множество ножей.

– И мелкий подонок, Пьетро, сквернословит о тебе так, будто его дядя совершил подвиг, которым можно гордиться!

– Ты не знаешь, что произошло между Вито и мной, – попыталась Эшли остановить Тима.

– Тебе было девятнадцать, а ему – двадцать восемь, – вспыхнул Тим. – Это все, что мне нужно знать.

– Из наших отношений, Тим, просто ничего не вышло.

– Он бросил тебя беременную и женился на другой, – резко отрезал Тим.

Эшли пронзила тупая боль при упоминании о ребенке, которого она тогда потеряла.

– Все было не так, Тим. Он не знал, что я беременна. Да и я сама, когда мы расстались, тоже не знала. Потом не стала говорить ему. В этом не было смысла, раз он женился.

– Ты не врешь? – Брат недоверчиво смотрел на нее. – Я ведь уже не ребенок.

– Так получилось.

– Не верю тебе. – Мальчишка совсем по-взрослому нахмурился. – Он бросил тебя в беде. Он использовал тебя! Он должен знать о ребенке! Должен!..

– Пьетро знает?

– Нет, но…

– Вито не знает.

Слишком поздно жалеть, что она не рассказала брату свою историю. Но как рассказать, чтобы он понял? Есть вещи, о которых говорить трудно. Есть вещи, которые невозможно объяснить мальчику-подростку. Тем более если он решил видеть в своей сестре невинную жертву, соблазненную и брошенную. С одной стороны, жестокая картина, но с другой – ведь она сама выбрала свою судьбу. И ответы Тима на ее вопросы только подтвердили опасения. Брата довело до крайности ее положение, а не его собственные обиды.

– Не бери в голову, – сказала она. – Может… может, еще все образуется.

– Я не ребенок! – резко фыркнул он. – Я попал в пиковое положение. Что они сделали с то бой? Что они сделали со мной? Я просто не мог больше выносить. Я будто… будто увидел красную тряпку… Понимаешь?

Да, Эшли прекрасно понимала. Они так похожи с братом. Оба унаследовали бурный, вспыльчивый темперамент отца. И это было их проклятием.

Арнольд ждал ее внизу.

– Я отвезу тебя домой.

– Не стоит… По правде говоря, это ни к чему.

– Пойдем. Мне надо выйти на свежий воздух. – Он накинул ей на плечи жакет.

Эшли назвала адрес. Кроме вопроса о том, как у нее обстоят дела с дипломом Открытого университета, в котором она училась, Арнольд не произнес ни слова. Она тоже. Оба погрузились в собственные мысли.

Эшли знала, что должна сделать. Увидеть Вито. Ему придется выслушать ее. И если надо ползать перед ним на коленях, ну что ж, она будет ползать. Что бы ни потребовалось сделать, она все выполнит. Так тому и быть. Эшли и ее гордость – неразделимый дуэт. Но когда речь идет о свободе Тима и психическом равновесии матери, никакая жертва не мо-. жег быть слишком большой. Это ее расплата за то, что Тиму пришлось страдать из-за нее.

Когда Эшли легла спать, сердце сдавила невыносимая боль. О милостивые небеса, почему этому надо было случиться? Сколько раз она должна платить за одну ошибку? Ошибку, которой при полученном ею воспитании было бы легко избежать. Почему она так слепо и безнадежно влюбилась в чуждого ей человека?

Но ведь ее мать тоже сделала такую ошибку. Хотя Сильвию Форрестер никто бы не назвал сильной личностью. Спокойная и ласковая, она всегда шла туда, куда ее вели другие. После тридцати ужасных лет непрерывного хамства мужа она совсем позабыла о своей гордости и все ему прощала. Слабая женщина, как она могла противостоять властному мужчине? Мать уже перенесла один Нервный срыв.

В восемнадцать лет Эшли ни секунды не сомневалась в своей способности контролировать собственные эмоции. Она полностью спланировала будущее. Оно лежало перед ней словно карта боевых действий. Университет, взлет к диплому, за которым последует стремительный подъем к высокому месту в мире бизнеса. А вместо этого она сорвалась в первый же год учебы. Почему?

Потому что в те безумные пять месяцев она потеряла из виду свою цель. Она забыла уроки, преподнесенные ей жизнью. И что самое худшее: она искренне верила, будто понимает, что делает. Удивительно, какие только оправдания не находит себе человек, когда делает что-то такое, о чем знает: этого делать нельзя. Поэтому ее чувству к Вито не грозила опасность: она надежно укрыла его от доводов разума.

Запрещенное, грозное, неконтролируемое чувство. До встречи с Вито Эшли гордилась своей самодисциплиной. На карте боевых действий не предусматривалось места мужчине. Мужчины подавляют, мужчины требуют, мужчины ждут, мужчины осложняют жизнь. С наивной уверенностью юности она полагала, что годам к тридцати, когда сделает карьеру, возможно, в заполненном делами существовании у нее найдется скромный уголок и для мужчины. Он будет с энтузиазмом поддерживать ее амбиции и охотно признает свое очень незначительное место в ее жизни…

Судьба жестоко посмеялась над ней. Судьба подсунула ей Вито. Человека диаметрально противоположного ее идеалу. Большего несоответствия и нарочно не придумаешь. Вито так заморочил ей голову, что она потеряла способность думать. А он решил, что завоевал ее, и тотчас же попытался переделать по своим меркам. Каплю за каплей он выжимал из нее уверенность в себе. То критиковал, то что-то запрещал. Слава Богу, в конце концов она очнулась.

Иначе в один прекрасный день могло бы случиться самое страшное. Она посмотрела бы в зеркало, а из него на нее уставилась бы мать. Несчастная женщина, намертво прикованная к мужчине, который для нее – яд. Женщина настолько вымотанная и не ценящая себя, что у нее даже мысли не возникало о противоядии. Вот удивилась бы сестра, если б узнала, что, по мнению Эшли, выйти замуж за Вито ди Кавальери – значит поставить на себе крест.

– Вам нет смысла больше ждать, – сверкнул в ее сторону раздраженным взглядом клерк. Фаза ничего не значащих вежливых улыбок давно прошла. – Я предупреждал вас, что у мистера ди Кавальери нет времени. Когда он бывает в Лондоне, то всегда чрезвычайно занят. Его список встреч расписан на неделю вперед.

У Вито не было времени ответить на телефонные звонки, он стал недосягаемым. Но он должен принять ее. Обязан. Он знает, почему она пришла. Нет более преданного семье человека, чем Вито. Вчера Эшли весь день звонила ему из детского сада, где работала помощницей воспитательницы. Сегодня, точно в минуту открытия, она вошла в банк Кавальери. Уже два часа дня, а она еще не продвинулась дальше нижнего холла двадцатиэтажного здания. Наверно, это было наивно с ее стороны, но Эшли подавляла растущее подозрение, что Вито не уделит ей даже пяти минут своего времени.

Окружающая обстановка излучала богатство и элегантность. Громада семейного банка сдавливала мозги, точно стальной капкан. Вошедшего ошеломляли успехом. Эшли покраснела от болезненного воспоминания. Подумать только, четыре года назад с беззаботной улыбкой она входила в это впечатляющее здание в джинсах и майке!

Тогда ей даже в голову не пришло, что она выглядит здесь оборванкой. В те дни она не знала страха. Сейчас совсем не так. Топор возмездия прошелся по каждой надежде, каждой мечте, каждой привязанности. А вместе с ними разлетелась на осколки и ее вера в себя.

Вито не собирается встречаться с ней, поняла Эшли. Тогда они расстались, испытывая друг к другу самую ярую ненависть. Но почему-то она не сомневалась, что Вито способен вести себя цивилизованно.

– Мисс Форрестер? – Снова клерк. – Если вы можете подождать еще час, мистер ди Кавальери, наверно, найдет несколько минут, чтобы принять вас. Но пока это еще не точно. Его старший секретарь попытается втиснуть вас в расписание перед ленчем.

– Очень любезно с ее стороны, – резко бросила Эшли.

– Вы можете подождать наверху, – безразлично предложил клерк.

Верхний этаж подавлял великолепием. Эшли охватила досада. За столом сидела холеная блондинка и украдкой разглядывала Эшли. Собираясь в банк, Эшли надела поношенный жакет цвета хаки и хлопчатобумажные брюки – лучшее, что нашла в шкафу. Волосы тоже причесала как обычно – стянула на затылке в хвост, выпустив несколько локонов на висках. Щеки горели, и вообще Эшли чувствовала, что все летит в тартарары.

К концу второго часа Эшли боялась, что вот-вот взорвется. Все тщательно продуманные заготовки – с чего начать свою речь и как продолжить – улетучились без следа. Она не сомневалась, что Вито нарочно заставляет ее ждать.

– Мистер ди Кавальери сейчас вас примет. Сглотнув, Эшли вскочила и выпрямилась. Она ненавидела Вито за то, что по его милости она превратилась в комок обнаженных нервов.

– Боюсь, что мистер ди Кавальери может уделить вам только десять минут. – Такими словами ее встретила в коридоре женщина средних лет.

Десять минут, чтобы вымолить прощение Тиму у мужчины, который не только проклинал ее, но и мог погубить брата с такой же легкостью, как бросить на тротуар фантик от конфеты? Она с трудом сдержала истерический взрыв смеха. Десять минут лучше, чем ничего. А впрочем, зная Вито, это и есть почти ничего.

Двойные двери широко распахнулись в огромный кабинет. Перед ней лежал бархатистый ковер площадью, наверное, с акр. Эшли увидела стол с компьютером и несколькими телефонами. Такая психологически пугающая декорация без нужды напомнила ей, что она полностью зависит от Вито. От бездонного отчаяния ее отделяла только хрупкая надежда, что он не помнит их последнюю встречу в таких же подробностях, как она…

Эшли увидела Вито и покрылась испариной. Он был в сто раз привлекательнее и ошеломительнее, чем она даже позволяла себе помнить. И были расставлены все изощренные ловушки. Суперэлегантный костюм, неколебимо хорошие манеры и холодная вежливая улыбка. Но это только фасад буйной, примитивной натуры и огромного ego, отдаленных на целую галактику от ее идеала мужчины Нового века.

– Спасибо, что принял меня… – Не этими словами она хотела начать свою речь. И, увы, даже в ее собственных ушах они прозвучали безмерно униженно.