Текст книги "Арифметика любви"

Автор книги: Линн Грэхем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Неужели это номер Сантино? Поэтому здесь стоит их свадебная фотография? Но зачем Сантино возить с собой эту фотографию, если с тех пор прошло так много времени? Фрэнки нахмурилась, ее губы сжались. В голову приходила только одна подходящая причина. Этот маскарадный костюм счастливого женатого мужчины не дает его любовницам тешить себя иллюзиями, с отвращением подумала Фрэнки. А может быть, Сантино искренне верит, что он по-прежнему женат?

Она ничего не понимала. Сантино, должно быть, полагал, будто она барствует на его деньги. Но она-то знает, что не несет никакой ответственности за то мошенничество, от которого он пострадал. Кроме того, он, должно быть, с огромным облегчением узнал, что не обязан платить больше ни пенни.

Бриллиантовое колье… Сколько же денег он отправил в черную дыру этого хитрого мошенника? Неужели люди так бесчестны? Внезапно она пожалела Сантино. Очевидно, он не настолько умен, как выглядит, иначе бы проверил, куда уходят платежи.

Ее дорожная сумка стояла в углу спальни. Одеваясь, она вздохнула. Должно быть, Сантино доведен до отчаяния своими денежными делами, если хочет, чтобы она осталась с ним. Однако зачем же он остановился в отеле, если его дом где-то поблизости? А это чрезвычайно роскошный отель. Как он может позволить себе подобный номер? Если, конечно, это отель, а не дом. Сантино.

Фрэнки засмеялась, вспомнив, что ее дед Джино самодовольно уверял, будто Сантино – богатая и очень хорошая добыча. В те годы Сантино выглядел богачом и в ее глазах. После свадьбы он купил для них самый большой дом в Сьенте и. даже установил для нее хитроумную стиральную машину. Нельзя сказать, чтобы Фрэнки была рада. Она не поняла инструкцию и, устроив, несколько раз потоп на кухне, просто делала вид, что пользуется ею. Конечно, Сантино казался богачом не только потому, что мог позволить себе дом и машину! Просто он был намного богаче, чем любой житель Сьенты.

Таким образом, пусть это будет отель. Не тратя больше времени на раздумья, Фрэнки натянула полосатые зеленые брючки, и короткую майку, потом заплела волосы. Внимательно разглядывая себя в зеркале, она обнаружила две новые веснушки и сердито посмотрела на отражение. Наконец сумка была закрыта и Фрэнки готова к отъезду. Раздался стук в дверь. Горничная в униформе принесла поднос с завтраком, потом робко удалилась. И даже не попросила чаевые.

С аппетитом завтракая, Фрэнки обнаружила, что все время смотрит на ту фотографию в серебряной рамочке. Наконец, не в силах больше выносить это, она подошла и положила фотографию изображением вниз. Зачем Сантино поцеловал ее вчера? Этот вопрос внезапно возник в ее голове. Простое любопытство, желание узнать, насколько она выросла? Неужели он действительно мечтал о ней еще пять лет назад? Или ее холодное, деловое отношение к нему задело его мужское самолюбие? Неужели он ожадал, что она будет краснеть, жеманиться и изливать свои чувства, как делала это подростком?

Фрэнки поежилась при воспоминании о прошлых обидах, мечтая лишь о том, чтобы вырваться из рук Сантино. Она снова почувствовала себя страдающей от неразделенной любви девочкой, беспомощной жертвой эмоций и страстей, слишком сильных и не поддающихся управлению.

И, возвращаясь в прошлое, Фрэнки с легкостью вспоминала того, прежнего Сантино, высокого, ловкого, загорелого юношу, пугающе похожего на какого-то языческого бога. Тогда ему было только двадцать, и он был студентом. Отец Вассари, пожилой священ-ник, привел его в дом к ее деду только потому, что Сантино единственный во всей деревне говорил по-английски.

Тогда Фрэнки мало понимала диалект, на котором говорили дед и его сестры, Маддалена и Тереза. После месяцев изоляции звуки английского языка вызвали у Фрэнки потоки слез и бурных, излишне эмоциональных словоизлияний. Она умоляла Сантино разыскать ее отца, чтобы тот вернулся и отвез ее в Англию.

– Я не собираюсь разговаривать с тобой, если будешь вести себя как маленькая девочка, – с усмешкой проговорил Сантино. – Отец Вассари полагает, что ты будешь намного счастливее, если научишься воспринимать деревню как свой родной дом.

Глядя в ее изумленное лицо, Сантино грустно вздохнул.

– Он понимает, что эта жизнь совсем не похожа на привычную для тебя, что недостаток свободы тебя тяготит, но ты тоже должна понять, что твой дед вряд ли изменит свое решение…

– Я ненавижу его! – захлебнулась от слез Фрэнки. – Я ненавижу всех здесь!

– Но в твоих жилах течет кровь твоего отца и, следовательно, твоего деда, – напомнил Сантино. – Джино признает эту связь. Если бы не признавал, не впустил бы тебя в свой дом. Ты – часть его семьи…

– Они мне – не семья! – снова зарыдала она.

– Маддалена очень обиделась бы, если бы услышала твои слова. Похоже, она любит тебя.

Ее робкая двоюродная бабка, которой безраздельно командовали ее острая на язык старшая сестра и вспыльчивый брат, была единственным человеком в доме, который пытался облегчить горе Фрэнки. Она никогда не кричала на девочку, если слышала ее плач по ночам. Она просто пыталась, как умела, успокоить ее.

– Я обещаю, что попытаюсь найти твоего отца, но ты тоже должна пообещать мне кое-что, – мрачно сказал Сантино. – Это обещание ты должна научиться выполнять ради собственного блага.

– Какое обещание?

– Прекрати убегать. Это только злит твоего деда и лишний раз убеждает его, что ты очень дурно воспитана, и тебя нельзя выпускать из дома. Он очень строгий человек, и твоя непрекращающаяся дерзость только делает его еще более упорным…

– Я просто хочу вернуться в Лондон, – пробормотала она. Слезы снова хлынули из глаз. – К маме… к друзьям… в школу…

– Но сейчас тебе нужно научиться жить с сардинской половиной своей семьи, рiссоlа miа,[4]4
  Моя маленькая (итал.).


[Закрыть] – грустно проговорил Сантино.

В доме деда с ней обращались как с непослушным ребенком, чьи желания и потребности не в счет, а Сантино был с ней так откровенен. И это убедило ее, что Сантино на ее стороне. Она доверила ему разыскивать своего отца.

Когда он сообщил ей, что отец погиб в автомобильной катастрофе, Фрэнки лишилась последней надежды. Сантино стал ее спасательным кругом.

Усилием воли Фрэнки загнала эти воспоминания о своих сардинских родственниках на дно памяти. Последние пять лет дед не отвечал на ее письма, и это не удивляло. Он никогда не мог ни понять, ни одобрить действия своей внучки, оставившей мужа. Дед считал, что солнце всходит и заходит благодаря Сантино. В своем незнании истинного состояния их брака он стыдился ее поведения.

Фрэнки вышла из комнаты и оказалась в обшитом деревянными панелями коридоре с картинами старых мастеров и красивыми коврами, от которых исходило тусклое сияние богатства и древности. При виде каменной винтовой лестницы у нее возникло искушение подняться наверх.

Через дубовую дверь на вершине лестницы Фрэнки вышла на крышу или на крепостной вал? Она подошла к парапету и заглянула вниз. Перед глазами открылась головокружительная пропасть, где древние каменные стены смыкались со скалой. Потом она посмотрела вверх и вокруг, впитывая в себя величественную панораму увенчанных снегами гор, окружавших плодородную долину.

– Похоже, ты совсем выздоровела.

Фрэнки испуганно обернулась. К ней шел Сантино. Потертые голубые джинсы обтягивали его худые бедра и длинные, сильные ноги. Белая рубашка с короткими рукавами оставляла открытой его загорелую шею.

Фрэнки покраснела, не в силах оторвать глаз от его фигуры. Сантино с беззаботной грацией уселся на парапет, демонстрируя полное безразличие к бездонной пропасти за спиной.

– Я думал, ты еще в постели, – признался он.

– Я полна сил, – сдавленно сообщила Фрэнки, боясь, что он свалится в пропасть.

– Преданная делу, целеустремленная женщина, – процедил Сантино, осматривая блестящими глазами ее стройную фигуру. – Подумать только, раньше ты стирала мои рубашки и умудрялась испортить их.

Фрэнки вспомнила свою отвратительную подростковую неловкость, которая охватывала ее рядом с Сантино. Он был безумно красив. Какой-нибудь греческий бог рядом с ним выглядел бы невзрачным, потому что в статуе нет и не может быть его жара и энергии. Если бы она никак не реагировала на его сексуальную привлекательность тогда, можно было бы заподозрить, что с ее гормонами что-то не так, говорила она себе.

– Неужели? – сказала она усталым голосом.

– Я всегда подозревал, что ты кипятила их, – продолжал Сантино, упрямо отказываясь понимать намек, что эта тема убивает всякое желание беседовать.

– Ну, ты мог бы пожаловаться, если это досаждало тебе.

– Ты чудесно готовила.

– Я любила готовить не больше, чем скрести пол на кухне! – Это была ложь, и он знал, что она лжет.

Образование, которое она получила до одиннадцати лет, было минимальным, но в глазах ее родственников это было не так уж и важно. Те знания, которые необходимы для успешного выполнения роли будущей жены и матери, были значительно серьезнее. Только эту роль видела для нее семья отца. Как она ни пыталась сохранить независимость, рано или поздно доисторические идеи о подчиненной роли женщины в доме проникли в ее кровь. Все, чему она научилась, что усвоила в своей прежней жизни в Лондоне, стало уходить в тень…

Фрэнки выпрямилась, горькое презрение к самой себе за то унижение, которое ей пришлось пережить, ожесточило ее. Она пела, когда скребла пол на его кухне! Она тогда думала, что познала все. Ей казалось, что, выйдя замуж за Сантино, который умел говорить «пожалуйста» и «спасибо», она сломила систему, но в действительности лишь подчинилась ей. Она была готова смириться с чем угодно, лишь бы быть рядом с Сантино. Целых шесть месяцев их брака она отказывалась принять авиационный билет, чтобы улететь с Сардинии, который он едва не силой пытался вручить ей…

– Я хотел убедить тебя продолжить образование, – сухо напомнил он.

– О, помолчи… прекрати ворошить прошлое. Мне дурно от этого! – бросила Фрэнки и отвернулась, испытывая жгучую боль в глазах.

Он хотел, чтобы она продолжила образование в колледже во Флоренции. Во Флоренции! Капарелли были в ужасе, когда она упомянула об этом. Какой муж пошлет свою жену в школу? Она умеет читать, писать и даже считать – что еще он хочет? И Фрэнки искренне боялась уезжать в незнакомый город, где ее невежество будет у всех на виду, где другие студенты будут смеяться над ее скверным итальянским и где, что хуже всего, не будет Сантино.

Она наивно полагала, что Сантино поедет с ней во Флоренцию, однако он ответил, что сможет лишь изредка навещать ее. Конечно, она не могла не признать, Сантино пытался ослабить узы их смехотворного брака, предлагая раздельное проживание. Он прекрасно знал, что она влюблена в него и вряд ли излечится, если он будет рядом.

Он не хотел причинить ей боль. Да, он будет очень скучать по ней, но ему кажется, что она приобретет уверенность в себе, если завершит образование. А она обвинила его, что он стыдится ее, и убежала наверх, обливаясь слезами. Нет, с болью признала она, никто не скажет, что для Сантино брак с женой – малолеткой был постелью, усыпанной розами… или, прямо скажем, какой-либо постелью.

– Нам нужно о многом поговорить, – спокойно продолжил Сантино, возвращая ее к действительности.

Фрэнки удивилась холодности, которую только сейчас почувствовала в голосе Сантино. Прежде он просто дразнил ее, но сейчас как-то уж слишком спокоен. Таким она его не знала.

– Что касается личных вопросов, нам не о чем говорить! – с широкой улыбкой произнесла Фрэнки. – Однако, если ты хочешь поговорить об этих…

– Еще слово о виллах, и я потеряю терпение, Что они для меня? Пустое место, – отрезал Сантино, усилив слова красноречивым жестом. – Наживка, которая заманила тебя сюда, не более того! Их роль сыграна.

– Я не понимаю, чего ты ждешь от меня, – сказала Фрэнки, глядя в его удивительно холодные глаза.

– Тебе придется. Твои крылышки сейчас подрезаны. Тебе больше не упорхнуть свободно, – возразил Сантино, произнося слова чрезвычайно отчетливо, словно разговаривая с несмышленышем. – Мы по-прежнему муж и жена.

– Почему ты продолжаешь твердить это? – воскликнула Фрэнки, охваченная внезапным чувством отчаяния. – Это неправда!

– Пять лет назад ты подала только краткое первоначальное заявление своему адвокату, который сейчас уже отошел от дел. Вчера я говорил с его сыном. Его отец письменно рекомендовал тебе обратиться к другому адвокату, более опытному в матримониальных делах. Никаких других действий предпринято не было, – сухо закончил он.

Фрэнки вздрогнула. Что-то ужасающе убедительное было в словах Сантино.

– Если был какой-то глупый недосмотр, я сожалею и обещаю позаботиться, как только вернусь домой…

– На основе не вступившего в силу решения! – мрачно вставил Сантино.

– Ради Бога, на любой основе… Я не тороплюсь, – пробормотала Фрэнки, до глубины души потрясенная тем, что они до сих пор состоят в браке.

– Пять лет назад я бы согласился аннулировать брак. – Сантино посмотрел в ее напряженное лицо холодными, прищуренными глазами. – Тогда я счел своей обязанностью предоставить тебе свободу. Но сейчас, Франческа… сейчас я хочу получить жену, за которую заплатил.

– За которую ты… что? – дрожащим голосом повторила Фрэнки.

– Сейчас я намерен вступить во владение тем, за что заплатил. Это мое законное право.

Фрэнки издала сдавленный смешок, который нарушил тревожное молчание. Она смотрела на Сантино, не в силах поверить в услышанное.

– Ты либо шутишь, либо сошел с ума… Конечно, ты шутишь!

– Зачем? – спросил Сантино, гневно сверкнув глазами. – Это ты заставила меня жениться.

Фрэнки вздрогнула.

– Я не…

– Не смей отрицать. Я прекрасно помню твое молчание, когда тебя допрашивал дед. Я никогда в жизни пальцем не прикоснулся к тебе!

Фрэнки стыдливо потупила голову. Она была так зла на Сантино той ужасной ночью, когда он привез ее назад в Сьенту. Она в очередной раз сбежала, спрятавшись на заднем сиденье его машины.

Сантино обнаружил ее только на побережье. Он в ярости бросил ее в машину и отвез назад, в дом деда. Уже светало, когда они добрались до деревни. В глазах Джино Капарелли ночное путешествие с мужчиной окончательно очернило ее репутацию. Дед потребовал, чтобы Сантино женился на ней.

– Дед знал, что ничего не было, – начала Фрэнки жалобным голосом, пытаясь восстановить хотя бы слабую линию обороны.

– А я знал, что после подобной выходки твоя жизнь в доме деда превратилась бы в ад, если бы я не женился на тебе! Я понимал, что несу ответственность за тебя. И что я получил взамен? – устало спросил Сантино. – Жену, которая кладет себе в постель плюшевого медвежонка…

Фрэнки густо покраснела.

– Плюшевый медвежонок с клетчатым шарфиком. – Сантино мрачно смотрел на нее. – Поверь мне, он был в сотню раз эффективнее, чем средневековый пояс целомудрия.

– Ты сказал… что хотел жену… – раздраженно забормотала Фрэнки.

– У меня уже есть одна. Еще и медвежонок на попечении, – с иронией сообщил Сантино, поднимаясь на ноги. – Я уже сказал, что мои права неоспоримы.

– Ты не имеешь прав на меня!

– Ты уже сложила вещи? – повторил вопрос Сантино.

– Да, но…

– Веnе[5]5
  Хорошо… (итал.)


[Закрыть]… Тогда не будем терять время, – Сантино распахнул дубовую дверь и посмотрел на Фрэнки.

– Зачем ты делаешь это?.. Я не понимаю, что происходит?

– Господи, Франческа… неужели ты всегда так туго соображаешь? – проворчал Сантино, устремляя на нее ироничный взгляд черных глаз. – Тебе действительно не следовало лгать мне.

– Л-лгать? – поперхнулась Фрэнки. – Я не лгала тебе!

– Я бы понял, если бы ты призналась во всем, встретив меня. Но ложь злит меня, – неторопливо проговорил Сантино. – Когда сегодня утром я узнал правду, у меня возникло большое искушение выдернуть тебя из мягкой постельки и трясти до тех пор, пока зубы не застучат. Хитрая, расчетливая плутовка.

– О чем ты говоришь? – ФрЭНки непонимающе хлопала глазами.

– О твоих сорока восьми процентах в экскурсионном агентстве Финли. – Сантино окинул ее полным презрения взглядом – Ты – бессовестная маленькая сучка… Ты вытащила своего любовника из финансовой ямы использовав мои деньги!

Фрэнки была настолько потрясена чудовищными обвинениями, что онемела.

– Я не смею ожидать, что получу мою молодую жену в состоянии девственной непорочности. Не смею ожидать и распростертых объятий или благодарности. С тем же успехом я мог бы тешить себя иллюзией, будто могу ходить по воде! – проговорил Сантино со злобной усмешкой в голосе. – Между прочим, я полагал, что мои ожидания вполне реалистичны. Но я не был готов к открытию что последние пять лет ты состояла в сговоре с той жадной, хваткой мегерой, которая произвела тебя на свет!

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Фрэнки попыталась проглотить ком в горле. Ее охватила паника. Сантино говорил о ее матери. Он назвал Деллу жадной, хваткой мегерой. Почему? Господи, он даже незнаком с ее матерью, никогда не встречался с ней!

На каком основании он бросается такими дикими и оскорбительными обвинениями? Она купила акции экскурсионного агентства на деньги, полученные по страховому полису. Фрэнки впилась взглядом в его жесткое, бронзовое от солнца лицо.

– Твое поведение просто отвратительно! – Он взял ее дорожную сумку из спальни и повел Фрэнки к каменной лестнице, ведущей в большой зал. – Dio mio… Мне пришлось заплатить твоей матери, чтобы она взяла тебя, когда ты покинула меня!

– Заплатить ей… тебе пришлось заплатить ей? – не в силах поверить, повторила Фрэнки.

Ему пришлось заплатить ее матери? Холодный пот выступил на лбу. Мысли были в полном беспорядке. Она продолжала стоять на месте, но Сантино подтолкнул ее к большой дубовой двери и вывел на яркий солнечный свет. Без поддержки крепких мужских рук Фрэнки, вероятно, рухнула бы у его ног. – Я был круглым дураком, – проскрипел зубами Сантино. – Не задавая вопросов, я платил огромные деньги, чтобы ты жила в комфорте и завершила свое образование. И что я получаю взамен? Жену, которая едва говорит по-итальянски! Но это меньшее из всех разочарований, не так ли? Ты так ужасающе корыстна, что предпочла жить во грехе со своим любовником, прежде чем вернула мне свободу!

– Сантино., . – ошеломленно пробормотала Фрэнки.

– Помолчи. Чем меньше слов произнесет этот маленький лживый ротик, тем лучше! – безжалостно отрезал Сантино. – Dio mio[6]6
  Боже мой… (итал.)


[Закрыть]… дай мне силы! Ты прекрасно знаешь, что замужем за очень богатым человеком! Только чертовски богатый человек мог содержать тебя и твою мать при том образе жизни, который вы обе вели последние пять лет!

Сантино подошел к черной «тойоте-лэндкрузер», которая стояла посреди мощеного дворика, распахнул дверцу, усадил Фрэнки и захлопнул за ней дверцу.

Фрэнки дрожащими пальцами потерла виски.

– Не смотри на меня так. Я намерен получить то, за что заплатил! – злобно продолжил Сантино, усаживаясь за руль. – Еще одно возражение с твоей стороны, и я разорю агентство Финли и уничтожу тебя и твоего любовника! А потом подам в суд на Деллу за фальшивые счета, которые она выставляла от твоего имени, пока я искренне верил, что ты студентка. Когда я покончу с тобой, один вид чека банка Витале с моей подписью будет вызывать у вас всех отвращение.

Фрэнки попыталась возразить, но никак не могла осознать, что ему пришлось заплатить матери, чтобы та взяла ее домой.

– Ты же… ты же не встречался с Деллой? – услышала она собственный вопрос, когда он завел мотор мощной машины.

– Что за глупый вопрос? – Сантино бросил на нее вопросительный взгляд. – Ты не можешь не знать, что я встречался с ней! Только не говори, что, пока вы обе обирали меня все эти годы, она не сообщила тебе, откуда поступают деньги!

– Мама получила щедрые алименты после развода со вторым мужем, – робко пролепетала Фрэнки, пытаясь успокоиться. – А что касается моих акций экскурсионного агентства…

– Твоя мать бросила Джила Йенсена, когда его ночной клуб разорился. Он не имел средств заплатить алименты. Когда ты вернулась домой к своей мамочке, она была вся в долгах. Я был тем простаком, который вытащил твою мамочку из ямы и дал вам крышу над головой!

– Я не…

Сантино положил пластиковую папку ей на колени.

– Я владею домом твоей матери. Я содержал тещу, пока думал, что ты живешь такой же удобной жизнью. Сейчас я злюсь, потому что стало очевидно, что меня водили за нос с самого начала!

В папке лежала толстая пачка юридических документов, из которых было ясно, что шикарный дом матери в Кенсингтоне принадлежит Сантино. Этот аргумент оспаривать невозможно. Фрэнки почувствовала приступ тошноты.

– Если бы не было недавнего запроса об аренде, я бы даже не смог показать тебе этот документ! – проворчал Сантино. – Скажи мне, ты когда-нибудь жила в том роскошном интернате, за который я платил?

– Какое-то время я ходила в местное техническое училище и посещала некоторые дополнительные занятия… – чуть слышно проговорила Фрэнки, когда весь ужас его слов дошел до ее сознания.

– Уму непостижимо… Никаких уроков верховой езды, музыки, горных лыж? Никакой языковой тренировки? Ты не окончила школу? Не ездила на экскурсии, не проводила каникулы за рубежом? Не училась ни семестра в университете, не так ли?

Фрэнки вяло покачала головой. В уме не укладывается! Делла – та мошенница, о которой говорил Сантино. Фрэнки почувствовала себя совершенно разбитой. Делла купалась в роскоши, никогда не работала, жила в изысканно обставленном доме, имела сказочно богатый гардероб и любила часто отдыхать за рубежом. Осознание того, что именно Сантино платил за этот образ жизни, лишило Фрэнки сил.

– Я не знала… ты должен поверить в это! – пробормотала она.

– Прекрасно. Я привлеку к суду твою мать за неправильное использование средств, которые должны были тратиться исключительно на тебя.

Фрэнки побелела.

– И я жду объяснений за тысячи, которые ты вложила в агентство Финли…

– Это определенно не твои деньги! – решительно запротестовала она. – Я получила их по страховому полису, который папа оставил маме, когда я была совсем крошкой…

– Марко, заядлый игрок, купил страховой полис? – иронически проговорил Сантино. – Деньги прожигали дыры в его карманах. Если бы твой отец и купил подобный полис, через несколько месяцев он бы попытался вернуть наличные. И уж точно не стал бы вносить платежи.

Фрэнки никогда не видела никаких подтверждений, что деньги получены по страховому полису. Ей было только восемнадцать, и у нее не было причин сомневаться в рассказе матери. Делла могла быть уверена, что дочь скована с ней одной цепью, с болью подумала Фрэнки. Неужели мать сделала это намеренно? Если Сантино узнает, куда утекают его деньги, он поверит, что Фрэнки тоже участвует в вымогательстве? Фрэнки почувствовала дурноту.

– Как видишь, сначала я верил, что ты говоришь мне правду. Я верил, что ты остаешься в слепом неведении о моей финансовой поддержке, пока не обнаружил, что ты купила акции агентства Финли. Мне досадно, что ты, похоже, не получила образования и материальных преимуществ, за которые я платил, – это я смог бы пережить. Но я ни за что не смирюсь с тем, что ты такая же мошенница и воровка, как твоя мать!

– Останови машину… мне дурно! – Фрэнки внезапно задохнулась от отчаяния.

Она едва не упала, торопясь выбраться из машины. Фрэнки хватала ртом воздух, покачивалась и цеплялась за дверцу машины.

– Ты действительно выглядишь ужасно, – недовольно признал Сантино, обходя машину… – Я думал, это просто, уловка.

Фрэнки не могла даже поднять глаз. Сколько же денег выманила Делла за пять долгих лет? Дай ей палец, она всю руку отхватит. Неужели запросы матери возросли настолько, что у Сантино наконец появились подозрения?

– Присядь… – Твердые, но удивительно нежные руки осторожно усадили ее в машину. – Наклони голову, если она еще кружится, – проговорил Сантино, крепко удерживая ее дрожащие руки. – Уже лучше? – заботливо спросил он.

Фрэнки тупо кивнула, взглянув в его блестящие глаза, обрамленные густыми ресницами. На столь близком расстоянии эти глаза произвели на нее совершенно сверхъестественный эффект. Они заставили ее ощутить слабость… трепет глубоко внутри, словно она внезапно превратилась в кролика, оказавшегося перед удавом.

Что с ней случилось? Конечно, Сантино по-прежнему изумительно хорош, но и она не та робкая и влюбленная девочка.

Он владеет домом Деллы, в отчаянии напомнила себе Фрэнки, так что, очень вероятно, и все остальное – правда. Значит, ее доля в экскурсионном агентстве принадлежит Сантино. А не несет ли она ответственность за то, что сделала мать?

Если бы она не поверила словам матери, что брак аннулирован, Делла не смогла бы так легко дурачить ее. Они сделали бы это много лет назад, Сантино получил бы свободу и прекратил бы содержать мать и ее саму. Но просила ли Фрэнки содержать их? Она ничего не хотела от Сантино!

– Похоже, ты думаешь, будто владеешь мной, и я знаю почему. – Нервный смешок сорвался с ее губ, когда Сантино тронулся с места. – Да, я сожалею, но ты не можешь покупать людей…

– Нет, это любовь нельзя купить. А людей покупать удивительно легко, – процедил Сантино.. – Нужно только знать, что они хотят.

Фрэнки поежилась, бросив беспомощный взгляд на его загорелый профиль, на крепко сжатые челюсти.

– И что же хочу я?

– Больше всего? – задумчиво переспросил Сантино. – Быть любимой. Я понял это, когда ты была еще совсем крошкой. Тебе отчаянно требовалось быть любимой.

Фрэнки побледнела. Он серьезно ответил на ее шутливый вопрос, напомнив все разочарования ее детских лет.

– Вот одна из причин, по которой я не рассчитывал вчера встретить ангела. Слишком много людей унижало тебя. Кроме того, я знал, что потерял твое доверие, но почему-то ожидал, что ты осталась безупречно честной девочкой, какой была раньше. Следовало бы догадаться, что Делла испортила тебя.

– Не смей так говорить о моей матери! – огрызнулась Фрэнки.

– Думаю, нужно это сказать. Ты переехала к Финли, когда тебе было… восемнадцать лет?

– Откуда ты знаешь? – Ее голос дрогнул.

– Это было нетрудно. Финли… Скажи-ка мне, вкладывая деньги в его бизнес, ты пыталась купить его расположение?

– Как ты смеешь?..

– Я хочу знать правду. А это – резонный вопрос. Большинство подростков, получив в свое распоряжение большие суммы денег, способны придумать сотню способов распорядиться ими, но ни один из этих восхитительных способов не предполагает инвестиций.

Фрэнки плотно сжала губы, не желая отвечать. Она действительно хотела надежно вложить неожиданно свалившееся состояние. Пока она не вышла замуж за Сантино, каждый человек, от которого она зависела, жил в постоянном страхе за свое финансовое положение. Ее родители бурно спорили из-за денег. Потом она прошла через самую настоящую нищету в доме деда, где не было ничего лишнего.

– Итак, ты действительно купила его.

– Нет, нет, будь ты проклят! – вспыхнула Фрэнки. – Я даже посоветовалась, прежде чем вложить деньги.

– Посоветовалась с Финли? Я спрашиваю потому, что это вложение сейчас никак нельзя назвать надежным. Ты оказалась на переполненном рынке, экскурсионных агентств на нем сверх меры.

– Я вполне довольна тем, что получаю…

– Место в его постели, которое не принадлежит исключительно тебе? Я знаю, что ты – не единственная женщина в его жизни…

– Ну, возможно, и он не единственный мужчина в моей жизни! – в ярости выкрикнула Фрэнки.

– В твоем возрасте не многие женщины готовы к открытым отношениям. Ты настолько влюблена в него?

Фрэнки всплеснула руками, выражая полное отчаяние.

– Я не влюблена в Мэта. Мы – друзья, и я – младший партнер.

– Почему же вы живете вместе?

– У меня столько же прав жить в той квартире, сколько у него. Или твои соглядатаи не рассказали тебе об этом? Экскурсионное агентство Финли владеет одним зданием!

– Ты хочешь сказать… банк владеет зданием.

– И сейчас ты имеешь долю в том, чем владеет банк!

– Хитрый ход, Франческа. Я вполне понимаю, почему твой любовник вдруг сделался платоническим другом. Но если ты думаешь, что я куплюсь и рефинансирую твоего дружка, то глубоко заблуждаешься, – сухо уверил ее Сантино. – Эта посудина уйдет на дно, не дождавшись моей помощи!

– Делай что угодно. Но не заставляй Мэта платить за то, чего никогда не было, – энергично возразила Фрэнки. – Агентству нужны те виллы. Оно без труда найдет клиентов на весь сезон.

Сантино расхохотался.

– Ты невыносима. Ты ограбила меня и после этого рассчитываешь на мою помощь?

– Я не грабила тебя… я честно ничего не знала о деньгах… Во всяком случае, не думаю, что это моя вина, – возразила она с раздражением. – Ты действовал за моей спиной, заключал дурацкие договоренности с Деллой, о которых я понятия не имела. Как же ты можешь обвинять меня во всем случившемся?

– Santo cielo…[7]7
  Святые небеса… (итал.).


[Закрыть] Уверяю тебя, Делла получит сегодня свою долю огорчений.

– Что ты имеешь в виду?

– Вечером она получит уведомление о выселении.

Фрэнки с ужасом уставилась на него. Сантино лениво затормозил и выбрался из машины. Фрэнки поспешила за ним.

– Ты не посмеешь сделать это! – Почему мне не сделать это?

Фрэнки стояла на обочине пыльной дороги и напряженно думала.

– Я не могу поверить, что ты так жесток! – беспомощно призналась Фрэнки.

– Прежде ты не знала меня с этой стороны, так как с тобой я всегда был ласков, – жестоко заметил Сантино.

Кончиком языка она коснулась губы. Фрэнки просто не могла поверить, что перед ней Сантино. В этом высоком мрачном человеке с жестокими, бесчувственными глазами она не узнавала того милого и терпеливого мужчину, которого помнила. Она с недоумением посмотрела на корзину в его руках.

– Зачем она тебе?

– Это для нашего пикника, – спокойно сообщил Сантино.

– Нашего… пикника? – тревожно переспросила она. – Дай мне прийти в себя… После всего сказанного ты рассчитываешь, что я отправлюсь с тобой на пикник?

– Одна мысль о выселении возбуждает мой аппетит, – без всяких угрызений совести признал Сантино.

Он зашагал прочь от машины по заросшей травой дорожке, которая спускалась по небольшому склону под густыми кронами деревьев. Через минуту он скрылся из виду. Отбросив гордость, Фрэнки поспешила за ним. Она подошла к полуразвалившимся стенам маленького каменного дома, давно отданного во власть сорняков и кустарника. Сантино стоял у края обрыва и смотрел вниз, на деревушку, прилепившуюся на склоне под ним.

– Мой дед родился здесь, – заметил Сантино. – Один из одиннадцати детей, лишь шесть из которых дожили до зрелого возраста. Дед привозил меня сюда, когда мне было восемь лет, и рассказывал о корнях семьи Витале. Скромное начало, но я им горжусь.

– Да, я понимаю, – пробормотала Фрэнки. – Но…

– Нет, ты ничего не понимаешь! – жестоко отрезал Сантино.

Фрэнки никак не могла сосредоточиться. От напряжения кровь стучала в висках. Однако Сантино не видел ее страданий: он открывал бутылку вина, расположившись на коврике.