Текст книги "Злая река"

Автор книги: Линкольн Чайлд

Соавторы: Дуглас Престон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

3

Поднявшись в воздух в Майами, вертолет ФБР полетел над бирюзовыми водами залива Бискейн в южном направлении, потом, добравшись до длинной зеленой полосы национального парка в конце верхней части Флорида-Кис, свернул на запад. Ответственный заместитель директора Уолтер Пикетт, пристегнутый к креслу второго пилота вертолета «Белл-429», отслеживал маршрут по карте, положенной на тонкий портфель, который, в свою очередь, лежал у него на коленях. Стрелки часов приближались к двум часам дня, и яркое солнце, отражаясь от спокойных вод внизу, слепило глаза, невзирая на солнцезащитные очки и тонированные стекла кабины. Морские растения и коралловые рифы уступили место тонкой цепочке тропических островов, связанных между собой единственной четырехполосной дорогой, словно бусины, нанизанные на нитку. Появились ухоженные боковые дороги, потом, совершенно неожиданно, особняки и яхты. Их, в свою очередь, сменило нечто похожее на живописную рыбацкую деревню, затем потянулись ряды одинаковых кондоминиумов, потом снова океан. А дальше – еще один остров, еще одна узкая полоска хайвея, окруженная водой, еще один остров. Плантейшн-Ки, догадался ответственный заместитель директора: скорость вертолета и низкая высота затрудняли сверку маршрута с картой.

Теперь вертолет резко ушел на восток, направляясь в сторону от цепочки островков в открытые воды. Они летели так долго – минут десять, а может, и больше, – что Пикетт даже подумал, не ошибся ли пилот. Впереди была только голубизна, тянущаяся до самого морского горизонта.

Но нет, это оказалось не совсем так. Щурясь за солнцезащитными очками, Пикетт смог различить крохотную зеленую точку, чуть ли не с кокетством появлявшуюся и исчезавшую за самыми дальними волнами. Он приглядывался еще некоторое время, потом протянул руку в пассажирский отсек и достал оттуда тяжелый морской бинокль. В бинокле точка превратилась в отдельный оазис зелени, крохотную экосистему посреди океана.

Он опустил бинокль:

– Это оно?

Пилот кивнул.

Пикетт перевел взгляд на карту:

– Здесь ничего такого нет.

Пилот кивнул еще раз, с ухмылкой:

– Я все думаю, сколько может стоить этот маленький клочок земли.

Пикетт еще раз взглянул на остров, пока вертолет пролетал над коралловым рифом. Островок быстро приближался, спокойные воды по мере уменьшения глубины приобретали бледно-изумрудный цвет. То, что казалось буйством джунглей, превратилось в пальмовые деревья, аккуратно стоящие в ряд, словно строй гренадеров. Между деревьями мелькали строения, белые на зеленом фоне: стратегически расположенные вышки охраны, незаметные, но вооруженные пулеметами. А теперь появился искусно скрытый за зеленой растительностью длинный невысокий эллинг, внутри которого можно было различить два катера рядом с длинным пирсом, протянувшимся в бирюзу.

Вертолет сбросил скорость, сделал круг над эллингом. С другой стороны пирса над водой были построены две вертолетные площадки. Они сверкали, словно их почти не использовали.

Пилот описывал круги, спускаясь, и наконец аккуратно сел на одну из площадок. Пикетт схватил свой портфель, открыл дверь и вышел под ослепительное солнце. В этот момент из тени деревьев появились два человека и пошли по мосткам в его сторону. Кожа цвета корицы, черные береты, оливковые рубашки навыпуск и такого же цвета аккуратно выглаженные шорты – ни дать ни взять Британская Индия с налетом карибского.

Они улыбнулись, обменялись рукопожатиями с Пикеттом и повели его назад по мосткам, потом по красивым извилистым дорожкам из толченого ракушечника, с мраморными скамьями среди пышной растительности, усыпанной яркими тропическими цветами. Они поднялись по мраморным ступеням, спустились на другую тропинку, снова поднялись. Несмотря на солнце, под пальмами было прохладно, легкий ветерок колыхал насыщенный цветочными ароматами воздух. Тут и там между деревьями Пикетт видел здания из алебастрового мрамора, из которого были построены и все остальные сооружения на острове. Время от времени дорожку пересекали павлины, с невысоких деревьев на них глазели огромные попугаи. Остров казался малонаселенным – всего несколько мужчин и женщин, которых Пикетт заметил вдали в просветах между деревьями или за длинными зелеными травяными участками; одеты они были так же, как и люди, сопровождавшие его.

Наконец, когда они поднялись по очередной лестнице, более величественной и протяженной, чем прежние, и обогнули скульптуру Посейдона, два проводника остановились перед тенистым проходом. Они дали понять, что дальше гость должен идти один. Он поблагодарил их, помедлил мгновение и двинулся к арке.

Пикетт оказался в крытой колоннаде с коринфскими колоннами, изготовленными все из того же белоснежного мрамора. Он двинулся вперед по дорожке, исполосованной солнечными лучами, слыша доносящийся издали гул голосов, неразборчивых за щебетом птиц. В конце колоннада открывалась в перистиль, окруженный горшечными растениями. В середине два искусно расположенных фонтана в форме херувимчиков проказливо поливали друг друга струями воды.

В задней части перистиля под решеткой, увитой плющом, стояло несколько стульев, и именно там Пикетт обнаружил наконец специального агента Алоизия Пендергаста, в белом костюме из чистого льна, похожем на тот, который Пикетт видел на нем примерно за две недели до этого в баре на крыше отеля в Майами-Бич. Пендергаст сидел нога на ногу, демонстрируя прекрасной выделки туфли из мягкой кожи.

По обе стороны решетки стояли два человека в такой же, как и у всех, форме. Но тут присутствовало еще одно лицо. К удивлению Пикетта, ближайшее к Пендергасту место занимала молодая женщина лет двадцати с небольшим. Подойдя ближе, Пикетт увидел, что она поразительно красива, с этими ее фиалковыми глазами и темными волосами, коротко и стильно подстриженными. Она была одета в светлое органди и держала в руке книгу – французскую, судя по названию на обложке: «À rebours»[4]4
  Наоборот (фр.).


[Закрыть]. Женщина оглядела Пикетта с холодной бесстрастностью, от которой ему стало почему-то не по себе. Вероятно, это была Констанс Грин, подопечная Пендергаста. Пикетт слышал кое-что о ней, пытался узнать побольше, но информация была слишком скудна даже в базах ФБР. В этой женщине чувствовалось что-то почти неземное, ускользавшее от его понимания. Может быть, дело было в ее глазах. Казалось, эти глаза, такие холодные и уверенные, видели все в этой жизни, а потому ничто не могло их смутить.

Девушка откашлялась, чтобы заговорить, и Пикетт, осознав, что уставился на нее, отвел взгляд.

– Смотрите, принц, вот он! – произнесла она удивительно низким, бархатным контральто.

– Святители небесные, спасите! – прошептал Пендергаст.

– Прошу прощения? – сказал Пикетт мгновение спустя и шагнул вперед.

– Вы должны извинить маленькие шутки Констанс. – Пендергаст повернулся к ней. – Боюсь, моя дорогая, ответственный заместитель директора Пикетт не разделяет твоей любви к литературным аллюзиям[5]5
  Констанс и Пендергаст разыгрывают сцену из первого акта трагедии Шекспира «Гамлет», когда принцу является призрак отца.


[Закрыть].

Она кивнула:

– Может быть, это и к лучшему.

Пендергаст показал Пикетту на пустой стул:

– Прошу вас, садитесь. И позвольте вас познакомить: ответственный заместитель директора ФБР Пикетт – моя подопечная, Констанс Грин.

Пикетт пожал ей руку и сел, поставив портфель. В наступившей тишине он оглядел двор и колоннаду с величественными пальмами вдоль нее. Вдали, за линией зелени, виднелся светлый нефрит океана. Место было прекрасное: невероятно уединенное, невероятно тихое и, несомненно, невероятно дорогое.

Пикетт не любил избыточной роскоши. Но это место тем не менее привлекало его на инстинктивном уровне. Оно казалось элегантным и изысканным, как дуга радуги над водопадом. Да, он бы вполне мог привыкнуть к нему.

– Не хотите выпить? – Пендергаст поднял свой бокал с непрозрачной жидкостью алого цвета.

– Что это? – спросил Пикетт.

– Понятия не имею. Наши хозяева говорят мне, что это какое-то местное варево, полезное для пищеварения.

– Не советую, – предупредила Пикетта Констанс. – Я выпила глоток этого «местного варева» – у него вкус соленого формалина. – Она сделала движение рукой в сторону Пендергаста. – Он пьет это с момента нашего появления здесь. Вы видите – его голова уже начинает усыхать.

Пендергаст в ответ сделал большой глоток:

– Констанс, не вынуждай меня отправлять тебя в твою комнату без ужина.

– Позвольте узнать, а что пьете вы? – спросил ее Пикетт.

– «Лилле Бланк» с долькой местного лайма.

Пикетт и из-за такой малости не хотел рисковать.

Пендергаст подозвал одного из людей в униформе, и тот предложил Пикетту сделать заказ.

– «Дайкири», – сказал ответственный заместитель директора.

Человек едва заметно кивнул и удалился, почти мгновенно вернувшись с бокалом.

– Попробуйте сами отыскать этот остров на карте, – сказал Пикетт. – Что-то в нем наводит меня на мысли об Атлантиде.

– И, как и в случае с Атлантидой, – ответил Пендергаст своим медовым тягучим голосом, – природа, несомненно, позаботится о том, чтобы он вскоре оказался под водой. Теперь же, похоже, идеальное время насладиться им.

– Я не предполагал, что так скоро вернусь во Флориду, – сказал Пикетт. – Но меня вызвали вчера днем отвечать перед большим жюри. По делу Брокенхартса.

Пендергаст кивнул:

– Меня тоже вызывали. Я давал показания в начале недели.

Пикетт уже знал, что Пендергаст давал показания перед большим жюри и что он все еще находится во Флориде, но неизвестно, где именно. На выяснение этого у него ушло столько времени и сил, что лучше и не вспоминать.

– Очень мило с вашей стороны заглянуть к нам, пока мы на отдыхе, – сказал Пендергаст. – Я полагаю, теперь вы собираетесь в Нью-Йорк?

Черт побери, этот парень когда-нибудь прекратит издеваться над ним? Пендергаст прекрасно знал, что Пикетт прилетел к нему не со светским визитом. Эта ерунда случилась в самое неудобное для Пикетта время: он надеялся вот-вот получить повышение и перевод в Вашингтон на одну из командных должностей.

– Вообще-то, я пока не собираюсь в Нью-Йорк. Держу путь на остров Каптива.

Пендергаст глотнул из своего бокала и проговорил:

– Вот как.

Пикетт коротко кивнул:

– Пока мы с вами говорим, там происходит нечто совершенно уникальное. Сегодня утром на берег выбросило большое количество ног, вернее, обрубков человеческих ног, причем все они в зеленой обуви.

Пендергаст вскинул брови:

– Сколько всего?

– Их продолжает приносить прилив. Согласно последнему докладу уже под пятьдесят.

Пендергаст и Констанс Грин ничего не сказали. Пикетт чувствовал себя неловко, делясь конфиденциальной информацией с Пендергастом в присутствии миз Грин. Но он слышал, что она была не только подопечной Пендергаста, но и его секретарем и расследователем. Кроме того, он понимал, что, если он попросит ее удалиться, это, мягко говоря, никак не поспособствует его миссии.

– Никто не знает, откуда взялись эти обрубки, почему в таком количестве, кому принадлежат или хоть что-нибудь, – продолжал он, доставая из портфеля папку с фотографиями и протягивая ее Пендергасту. – Вот почему этим делом занимается ФБР вместе с береговой охраной и местными властями. Мы формируем оперативную группу.

– Какие-нибудь общие признаки обнаружены? – спросил Пендергаст, просматривая фотографии. – Возраст, пол, расовая принадлежность?

– Пока об этом рано говорить. Правоохранительные ресурсы продолжают подтягиваться, и останки переводят в офис коронера в Форт-Майерсе. Обеспечить сохранность места преступления тоже непросто. Нам нужно подождать от двенадцати до двадцати четырех часов, тогда у нас появится больше информации.

Констанс Грин подалась вперед на своем стуле:

– Вы назвали это местом преступления. Откуда такая уверенность?

Пикетт начал отвечать, но сразу же замолчал. Вопрос был или очень проницательный, или очень глупый. Чем еще это может быть, если не ужасным массовым убийством?

– У обрубков ног все признаки того, что их отделяли крайне травматическим способом: разорванная плоть, сломанные или перерубленные кости. Не могу себе представить какие-либо происшествия или другие обстоятельства, которые способны вызвать такие травмы.

– На берег вынесло только обрубки ног? Никаких других частей тела?

– Никаких. Остальные части еще предстоит обнаружить.

– Вы говорите об останках. Откуда вы знаете, что люди, которым прежде принадлежали эти ноги, мертвы?

– Я… – Пикетт на мгновение замолчал. – Мы не знаем. Как я уже сказал, дело это кажется уникальным.

Раздраженный этими зондирующими вопросами, он тем не менее не забыл особо подчеркнуть слово «уникальным».

– Могу себе представить. Спасибо, мистер Пикетт.

Констанс откинулась на спинку стула, как адвокат, закончивший перекрестный допрос. Пендергаст протянул ей папку с фотографиями. Пикетт внутренне поморщился, но ничего не ответил.

– Очаровательно, – сказал Пендергаст. – Но я полагаю, вы проделали весь этот путь не для того, чтобы обменяться шутками о странном деле.

– Не для того. – Пикетт постепенно привыкал к окружающей обстановке и снова начинал чувствовать твердую почву под ногами. – Вообще-то говоря, это не так уж далеко отсюда. Как я вам сказал, я направляюсь на Каптиву. И хотел бы, чтобы вы слетали со мной.

– Понятно, – откликнулся Пендергаст после паузы. – А позвольте спросить зачем?

– По всем признакам это чрезвычайно необычное и трудное дело. Я думаю, ваш опыт будет… полезным.

– Я благодарен вам за то, что вы верите в мой опыт. Но как вы видите, мы в отпуске.

Пикетт между тем отметил, что Констанс просматривает фотографии с нескрываемым интересом.

– Мне казалось, что именно вы из всех агентов в моем подчинении сочтете эту проблему интересной, – сказал он.

– При обычных обстоятельствах – наверное. Но мы с Констанс еще не завершили наши каникулы.

Пикетт глубоко вздохнул:

– И тем не менее я бы хотел, чтобы вы взглянули на место преступления.

Он знал, что может просто отдать Пендергасту приказ возглавить расследование, но такая тактика наверняка вызвала бы ответный огонь.

Пендергаст осушил свой бокал.

– Сэр, – сказал он, – полагаю, вы не станете возражать, если я буду говорить откровенно?

Пикетт махнул рукой в знак согласия.

– Вы уже приказали мне покинуть Нью-Йорк и приехать во Флориду для расследования одного дела. А теперь просите «взглянуть на место преступления» по другому делу. Откровенно говоря, я не люблю по чьей-то прихоти браться за расследования в дальних краях. Я бы предпочел вернуться в свой региональный офис, то есть в Нью-Йорк-Сити. К тому же, судя по вашему описанию, проблема, скорее всего, лежит за пределами моей компетенции. На действия серийного убийцы это не похоже. Обстоятельства могут быть интересными, но я не вижу никаких отклонений в психологическом плане. С моей стороны было бы не по-джентльменски оставить здесь Констанс без сопровождения.

– Не беспокойся, Алоизий, – сказала Констанс, возвращая фотографии. – Вряд ли в этом месте можно оказаться без сопровождения. И потом, у меня для компании есть Гюисманс. – Она кивнула на лежащую рядом с ней книгу.

Пикетт обдумал ситуацию. Он мог бы назначить на расследование Гиббонса, или Фаулера, или Сингха. Но он подспудно чувствовал необыкновенную странность и своеобразие этого дела и понимал, что Пендергаст будет намного превосходить других агентов. Дело Брокенхартса уже продемонстрировало это. Может, просто приказать Пендергасту сопровождать его? Фактически этот издевательский отказ Пендергаста был на грани нарушения субординации. Обычная нетерпеливость Пикетта снова начала брать свое. Он прилетел сюда, изменив маршрут. Он потакал Пендергасту, совал ему под нос лакомые кусочки. К тому же он хотел вернуться в Нью-Йорк, а время уходило. Пикетт встал.

– Послушайте, Пендергаст, – сказал он. – Летим со мной. Меня ждет вертолет. Осмотрим место. Да вы только посмóтрите, черт побери. А детали мы обсудим уже потом. За крабами.

Пендергаст, лениво рассматривавший свой пустой бокал, поднял глаза:

– За крабами?

4

Вертолет приземлился на четырнадцатом грине поля для гольфа в дальнем северном конце острова Санибел. Пендергаст расстегнул ремень безопасности, вышел на грин и огляделся. Судя по всему, кто-то – либо сам Пикетт, либо один из его холопов – хорошо проделал подготовительную работу: на пристани сразу же за рафом[6]6
  Грин, раф – название разных площадок поля для гольфа.


[Закрыть] их ждал катер, который, как только они сели, рванул в Вулферт-ченнел, потом повернул и помчался на запад под низким мостом через Блайнд-пасс, узкий пролив между островами Санибел и Каптива. На пути вдоль Флорида-Эверглейдс Пикетт сообщил Пендергасту все, что знал об этих двух островах: они были туристической меккой, известной – в отличие от Палм-Бич или Майами – своей непринужденной атмосферой, обширными заповедниками, сопротивлением коммерческому развитию и лучшим в мире местом сбора ракушек.

Ничто из этого не стало очевидным для пассажиров катера, когда они миновали Блайнд-пасс и увидели впереди Тёрнер-бич. В поле зрения находилось три судна, принадлежащие береговой охране: патрульный корабль и два катера. Корабль не подпускал к берегу любопытствующие прогулочные лодки, а два катера курсировали туда-сюда в нескольких сотнях футов, как гончие, выслеживающие добычу. Пока Пендергаст наблюдал за ними, с одного из патрульных катеров раздался крик; катер остановился, и человек с длинным шестом и сетью выудил что-то из воды.

Другие полицейские и вспомогательные суда перекрывали канал за Блайнд-пасс, и катер с Пикеттом и Пендергастом был вынужден причалить к ближайшему берегу, где волнолом врезался в песок. На самом берегу наблюдалась лихорадочная активность: несколько групп людей что-то оживленно обсуждали, криминалисты и служащие офиса коронера сновали туда-сюда, делали записи, собирали улики, ползая на коленях по песку; офицеры береговой охраны переговаривались по рации. Движение за полицейским блокпостом было перекрыто, копы проверяли документы и разворачивали посторонние машины, направляя их через мост Блайнд-пасс. По меньшей мере миля береговой линии была обнесена желтой лентой, и десятки флажков, обозначавших места обнаружения улик, трепыхались на ветру выше отметины высокого прилива.

– Вид такой, будто кто-то разворошил муравьиную кучу, – заметил Пикетт, когда они с Пендергастом вышли из катера на песок. Он с минуту оглядывался, осматривая место. – Начнем с них, – сказал он, показывая на самую большую группу на берегу.

За полицейским оцеплением вдоль главной дороги острова толпились люди, вставали на цыпочки, высоко подняв телефоны, чтобы зафиксировать то, чего не могли увидеть. Другие наблюдали из окон вторых и третьих этажей домов и кондоминиумов. Некоторые даже прибегали к помощи телескопа. За полицейским пропускным пунктом скопилось множество машин прессы. Полиция начала разворачивать тяжелые рулоны белого пластика и устанавливать из них ограждение места преступления вдоль полицейской ленты, пытаясь таким образом скрыть от любопытных взглядов нижний берег.

Пикетт подошел к группе, представился и раздал несколько визиток. Он повернулся, собираясь представить Пендергаста, но тот продолжал движение, прокладывая себе путь через суету на берегу к более высокому месту на дюнах, откуда можно было окинуть взглядом всю сцену. Здесь уже находился другой человек, высокий, загорелый, в шортах и тенниске. Ему было лет пятьдесят, его волосы и глаза выгорели на солнце, две вертикальные морщины прорезали обветренные щеки. Единственным знаком его власти были кобура открытого типа и рация на поясе. Он стоял в тени нескольких пальм, скрестив на груди руки, и наблюдал за всем происходящим с почти меланхолическим выражением лица.

Когда Пендергаст приблизился, человек кивнул ему, слабо улыбнулся и оглядел агента с головы до ног, особо отметив костюм.

– Добрый день, – сказал Пендергаст, прикоснувшись к своей панаме одним пальцем.

– Вы и в самом деле так считаете? – спросил человек.

– Нет, – ответил Пендергаст. – Но любезные манеры необходимо сохранять даже перед лицом фантасмагории.

– Не могу с этим спорить. – Человек протянул руку. – Начальник полиции Перельман, Санибельское отделение.

– Специальный агент Пендергаст, ФБР.

– Я знаю. – Перельман кивнул, показывая на группу людей, которыми командовал Пикетт. – Я видел, как вы приехали с этим парнем.

– Вот как, – сказал Пендергаст. – Вы знали, что он должен появиться?

– Он постарался сделать так, чтобы все знали о его появлении. Возможно, вы захотите вытащить свой жетон и повесить его на шнурке на шею, чтобы вас побаивались.

– Мне представляется более интересным – и познавательным – заявляться инкогнито. Но я вижу, вы тоже в штатском.

Перельман опустил взгляд на свою тенниску:

– Вообще-то, это моя обычная форма. И все знают, кто я. Санибел не похож на обычный флоридский курортный городок, агент Пендергаст. Что говорить, он не похож ни на один из привычных городков. У нас живут восемь писателей – авторов нескольких бестселлеров, трое художников, имеющих всемирную славу, нобелевский лауреат, поэт, получивший Пулицеровскую премию, два бывших директора секретных служб. Тут куча денег, но обычно их не афишируют. Если хотите увидеть демонстративное потребление во всемирном масштабе, то к вашим услугам Нэплз за мостом и в нескольких милях к югу. Мы любим, чтобы у нас на улицах было спокойно, чтобы пляжи были чистыми, а туристы – цивилизованными.

Последние слова – явно городской девиз – были произнесены не без иронии.

От линии прибоя донесся крик, потом еще один; несколько полицейских в форме и офицеров береговой охраны бросились на звуки. Пендергаст и Перельман посмотрели в сторону возникшей суеты. Похоже, к берегу прибило новые обрубки ног.

– Кажется, еще две, – сказал Перельман. – В общей сложности пятьдесят семь.

– Есть какая-то регулярность в их появлении? – спросил Пендергаст.

Начальник полиции покачал головой:

– Насколько мы можем судить, были две первые волны. Основная масса была собрана тогда. Но как видите, дары не кончаются. Последний подарок перед этими двумя мы получили около часа назад. Может быть, это предвестники третьей волны.

– И их появление ограничено данным участком барьерного острова?

Перельман кивнул:

– Пока да.

– Вам не кажется, что это довольно необычно?

– Вообще-то, нет. Когда приливы правильные – вот как сейчас, несильные, – весь плавучий мусор держится вместе, а не рассеивается перед береговой линией. Острова имеют уникальное расположение по отношению к океаническим течениям, которые направляют мусор в узкую полосу и выносят на берег громадное количество ракушек.

Рация на ремне Перельмана заверещала, и он снял ее, послушал несколько секунд, потом выдал короткую цепочку приказов и вернул на прежнее место. У линии прибоя полицейские извлекли из воды новые прибитые к берегу обрубки и стали аккуратно размещать их на песке, обозначая флажками.

Пендергаст огляделся вокруг:

– Если позволите, я задам еще более докучливый вопрос: почему вы наблюдаете отсюда, а не занимаетесь командованием и управлением на месте?

– Вы видите эту группу людей вокруг ответственного заместителя директора Пикетта? А конкретнее, видите человека, у которого на форме золотая тесемка? Это заместитель коммандера сектора береговой охраны. Стройная женщина рядом с ним – мэр Санибела и Каптивы. А рядом усатый и плешивый на костылях – начальник полиции Форт-Майерса. Если что-то подобного масштаба происходит в округе Ли, то автоматически руководство переходит к Форт-Майерсу с его детективами, следователями и криминалистами. Значит, моя обязанность руководить моими подчиненными, успокаивать местных и приезжих и провести острова через это время наилучшим образом. Non omnia possumus omnes[7]7
  Не все мы можем (лат.).


[Закрыть].

Пендергаст посмотрел на него с легким изумлением:

– Вы не только начальник полиции, но и знаток латыни?

Перельман пожал плечами:

– Некоторые вещи лучше говорить устами Вергилия.

– Это верно. А теперь, если вы меня извините…

И, снова кивнув, Пендергаст медленно двинулся к воде, время от времени останавливаясь и осматриваясь. Его бледные глаза видели все, большое и малое: группки людей, работающих на месте события, катера, несущие вахту на воде, летающих чаек, маленькие флажки, трепещущие на ветру. Он подошел к одному из флажков. Рядом с флажком стояла кроссовка светло-зеленого цвета, внутри ее скромно пристроился обрубок ноги.

Специальный агент опустился на колени. Это была не совсем кроссовка, но и не кед. Без шнурков – вместо них эластичная липучка. На подошве выдавлен вафельный рисунок для противодействия скольжению. Недорогая, практически одноразовая обувь, какую мог бы носить уборщик на предприятии или больничный персонал.

Пендергаст достал из кармана нитриловые перчатки и маску и надел их. Затем он вытащил кроссовку из песка и внимательно осмотрел ее, переворачивая в руках. Необычным казался не только дизайн, но и материал.

Он сунул внутрь палец, чтобы пощупать плоть, как вдруг услышал чей-то громкий голос:

– Эй! Эй, вы!

Пендергаст повернулся и увидел, что человек в форме с золотой тесьмой – тот самый, которого начальник местной полиции назвал коммандером береговой охраны, – отчаянно машет ему со строгим видом.

Пикетт сказал что-то, затем громко обратился к Пендергасту:

– Агент Пендергаст, не могли бы вы подойти?

Пендергаст осторожно поставил кроссовку и прошел по берегу к группе, снимая с себя маску и перчатки.

Коммандер береговой охраны сердито посмотрел на него:

– Вы не должны ни к чему прикасаться на месте преступления без…

– Агент Пендергаст, – нетерпеливо вмешался Пикетт, – это коммандер Бо, заместитель начальника сектора береговой охраны. – Потом он представил Пендергаста мэру Санибела и начальнику полиции Форт-Майерса, которые были слегка ошарашены выпадом багроволицего коммандера. – Коммандер Бо возглавит следствие.

– Верно, – сказал Бо. – И прикасаться к уликам могут только специально назначенные криминалисты. Ситуация постоянно меняется, и мы должны установить четкую иерархию, распределить сферы ответственности, процедуры и график. Только после этого мы можем приступить к расследованию.

– Что касается графика, – заговорил Пендергаст, – эти обрубки ног, похоже, провели в воде около трех недель. Мне любопытно знать, как этот факт повлияет на ваши планы расследования.

Неожиданно наступила тишина. Коммандер посмотрел на специального агента с неудовольствием, смешанным с неуверенностью:

– Три недели? Откуда вы это знаете?

– Или даже четыре по первому взгляду – лабораторное исследование уточнит цифру. Видите ли, коммандер, жизненный цикл простейших рачков – вещь самая полезная для судебно-медицинской морской биологии. Они развиваются по установленному расписанию, а молодой рачок в ранней прикрепленной фазе явно присутствовал на подошве кроссовки, которую я рассматривал. Рачки – это первое, что нужно искать в подобных ситуациях.

Когда Бо повернулся к плешивому полицейскому начальнику из Форт-Майерса и спросил, почему ему еще не доложили про рачков, Пикетт отвел Пендергаста на несколько ярдов в сторону.

– Вы видите, как тут обстоят дела, – сказал он, раздраженно наморщив лоб. – Идиоты выпущены на свободу. Дело настолько необычное, что местные власти пребывают в смятении. Коммандер Бо заявляет, что это его юрисдикция, поскольку обрубки найдены в море. Естественно, ФБР должно быть представлено.

– Естественно.

– Несомненно, будет создана группа специального назначения, и я могу поставить доллар против дохлой мухи на то, что коммандер Бо будет назначен старшим. Вам придется делать вид, что вы подчиненный коммандера. Я жду от вас регулярных докладов.

Пендергаст сделал глубокий вдох:

– Сэр, вы забыли, о чем я говорил прежде?

– Я помню, о чем вы говорили. Но скажите мне: вы когда-нибудь видели что-либо подобное этому?

– Нет.

– Никогда за всю вашу жизнь? Ничего даже отдаленно похожего?

Пауза.

– Ничего.

– Вы имеете хотя бы малейшее представление о причинах, по которым шестьдесят, семьдесят обрубков человеческих ног выбросило на берег в середине курортного флоридского острова?

– Ни малейшего.

– И вам не любопытно?

Пендергаст не ответил на этот вопрос.

– Ну вот. – У Пикетта был довольный вид, словно он объявил шах противнику в шахматной партии. – Вот почему вы должны взяться за это дело. Потому что оно не укладывается ни в какие наши рамки. Вы должны его раскрыть.

– Я не очень люблю море и катера.

– Есть таблетки от укачивания, – сказал Пикетт. – И я подумал, что вам не помешает помощь в этом деле. Я имею в виду, как в прошлый раз. Напарник.

Пендергаст замер.

– Нелишне сказать, что агент Колдмун все еще здесь. Он подал заявление на перевод в Колорадо, и если оно будет удовлетворено – а оно будет удовлетворено, – то на его исполнение уйдет еще несколько недель. – Пикетт замолчал, чтобы смахнуть песчинки с манжет. – И в конце-то концов, вы блестяще отработали вместе.

Все так же не двигаясь, Пендергаст произнес:

– Я приложил массу усилий, чтобы приспособиться к агенту Колдмуну. Вы предполагаете, что я не смог бы раскрыть дело Брокенхартса сам?

Ответом ему было долгое молчание. Наконец Пикетт заговорил:

– Здесь мы имеем дело с чем-то совершенно иным, но не менее непонятным. Колдмун – агент, чьи способности дополняют ваши.

– Насколько я помню, – холодно сказал Пендергаст, – в той спешке и неразберихе агент Колдмун упал в яму и мне пришлось его спасать.

Пикетт поднял руки:

– Хорошо, хорошо, забудем о Колдмуне. Знаете, я всегда думал, что напарничество – лучшая стратегия, но не берите в голову. Если я дам вам свободу рук в этом деле, не буду возражать против использования ваших собственных методов – при соблюдении, конечно, иерархии в группе, но без всяких ограничений с нашей стороны, – вы согласитесь его расследовать?

Когда Пикетт задал этот вопрос, на лице Пендергаста появилось некое выражение. Такое выражение нередко можно увидеть на лице шахматиста в предчувствии полного поражения.

– Если таков ваш приказ, то я не буду возражать против того, чтобы остаться здесь на несколько дней исключительно для удовлетворения моего любопытства. Сэр.

– Тогда давайте сейчас же проинформируем коммандера Бо.

И, легонько коснувшись рукой плеча Пендергаста, Пикетт направился к группе, стоявшей неподалеку на песке.