Текст книги "Колесо тьмы"

Автор книги: Линкольн Чайлд

Соавторы: Дуглас Престон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Это все его ливерпульский акцент, – отозвался Майлз. – Вы не первый, кто сделал такое наблюдение. – Он подмигнул: – Только не говорите этого при нем: наш первый помощник, с сожалением должен отметить, не является битломаном.

Подали главное блюдо, а вместе с ним другое вино, и оживленное журчание голосов за столом усилилось. Майлз держал ушки на макушке. Даже разговаривая, он параллельно умудрялся слышать и других беседующих. Весьма полезный навык при его профессии.

Миссис Дальберг повернулась к Пендергасту:

– Ваша воспитанница – примечательная молодая женщина.

– Безусловно.

– Где она училась?

– Самоучка.

До слуха Майлза донесся громкий взрыв смеха с соседнего стола. Хохотали Скотт Блэкберн, компьютерный вундеркинд, и два его льстивых приятеля со своими прихлебателями, все в гавайских рубашках, слаксах и сандалиях – вопиющее неуважение к принятым на судне правилам и этикету вечера. Круизный директор содрогнулся. Похоже, на каждом рейсе имелась по крайней мере одна группа богатых шумливых дельцов. Привлекают к себе слишком много внимания. Если верить их досье, Блэкберн и его компания уже побывали в винном туре по графству Бордо, где потратили миллионы долларов на немедленное создание собственных винных погребов. И, как часто бывает с миллиардерами, требовательными и эксцентричными, он настоял на том, чтобы ради семидневного путешествия заново отделали его просторную каюту, используя принадлежащие ему произведения искусства, антиквариат и мебель.

Миссис Дальберг все разговаривала с Пендергастом:

– И как получилось, что она стала вашей воспитанницей?

Ответила сама Констанс:

– Мой первый опекун, доктор Ленг, подобрал меня, когда я, брошенная сирота, скиталась по улицам Нью-Йорка.

– Святой боже, я не знала, что такое случается в наше время.

– Когда доктора Ленга убили, Алоизий, будучи его родственником, дал мне приют.

Слово «убили» на мгновение тяжело повисло в воздухе.

– Какая трагедия! – произнес Майлз. – Соболезную.

– Да, это трагическая история, не правда ли, Алоизий?

Директор-распорядитель уловил резкость в ее голосе. Что-то там было нечисто. Люди как айсберги: основная часть того, что в действительности с ними происходит, особенно что-то неприглядное, находится глубоко под водой.

Миссис Дальберг тепло улыбнулась Пендергасту:

– Я, кажется, слышала, что вы частный сыщик?

«О нет, – подумал Майлз. – Только не все сначала!»

– В настоящее время – да.

– И что, вы сказали, вы сейчас расследуете?

– Боюсь, я ничего такого не говорил.

– Расследование? – встрепенулся торговец-искусствовед Брок.

Он явно пропустил начало разговора.

– До чего же интересно! – улыбнулась вдова и дотронулась до руки Пендергаста. – Я люблю тайны. Вы разгадываете тайны убийств, мистер Пендергаст?

– Я никогда не читаю детективных романов. Нахожу их смехотворными.

Миссис Дальберг рассмеялась:

– А я их обожаю. И мне приходит в голову, мистер Пендергаст, что из «Британии» получилась бы прекрасная декорация для сцены убийства. – Она повернулась к хозяину стола: – А вы как думаете, мистер Майлз?

– Убийство – это было бы восхитительно. При условии, что никто не пострадает.

Острота заслужила свою порцию смеха, и круизный директор еще раз испытал гордость за свое умение поддерживать разговор там, где этого требуют правила этикета.

Пендергаст чуть подался вперед.

– Не могу обещать вам убийство во время путешествия, – вкрадчивым тоном произнес он, – но могу сообщить: здесь, на борту, присутствует убийца.

Глава 11

Пендергаст с удобством расположился в салоне каюты, листая объемистую карту вин, предлагаемых на «Британии». Стоящий поблизости телевизор с плоским экраном был настроен на местную, судовую телестанцию, и приглушенный голос диктора превозносил достоинства океанского лайнера, подкрепляя свои слова видеорядом.

«„Британия“ – грандиозное судно, построенное в старых добрых традициях, – информировал интеллигентный голос с правильным оксфордским произношением. – Впечатляют ее плавные широкие лестницы, просторные зоны общественного пользования. Здесь имеются два бальных зала, восемь ресторанов, три казино, пять плавательных бассейнов. Ее пассажирский список составляет две тысячи семьсот человек, численность экипажа тысяча шестьсот человек, а регистровая грузоподъемность сто шестьдесят пять тысяч тонн. С точки зрения удобства размещения пассажиров это самое вместительное судно для хождения в открытом море, а численное соотношение между экипажем и пассажирами несравнимо ни с одним другим роскошным пассажирским кораблем. „Британию“ отличают несколько уникальных особенностей, такие как восьмиэтажный Гранд-атриум, салон „Седона-Сан-спа“, первоклассные торговые пассажи „Риджент-стрит“ и „Сент-Джеймс“, театр „Белгрейвия“ на тысячу мест и подогреваемый бассейн в стиле римских бань, обнаруженных при раскопках Помпей. Лайнер может похвастать бальным залом из золота и хрусталя в стиле короля Георга Второго, крупнейшим из корабельных. Длина судна больше высоты Эмпайр-стейт-билдинг, а его сирена слышна на пятнадцать миль. В традициях „Титаника“ и других великих судов прошлого „Британия“ имеет огромное количество декоративных медных деталей внутри и снаружи, а на отделку интерьера пошло более двух тысяч кубометров деревянных отделочных панелей из тикового и красного дерева, порт-орфордского кедра, камедного дерева, хлорофоры и карельской березы…»

На втором этаже люкса открылась дверь. Из своей комнаты появилась Констанс и спустилась по ступенькам.

Пендергаст выключил телевизор и отложил в сторону карту вин.

– Я и понятия не имел, что на судне столь обширный винный погреб. Оказывается, заготовлено сто пятьдесят тысяч бутылок. Особенно впечатляет подбор бордоского пойака до тысяча девятьсот шестидесятого года.

Он бросил взгляд на спутницу. Девушка переоделась из вечернего платья в обычное, бледно-желтого цвета.

– Новый гардероб тебе к лицу, Констанс.

– Спасибо за помощь при выборе. – Она уселась в кресло напротив.

– Ты была довольно резка сегодня вечером.

– Так же, как и ты.

– Я стараюсь выкурить из норы убийцу. А какова была твоя цель?

Констанс вздохнула:

– Извини, если вела себя невежливо. После монастыря нахожу всю эту ярмарку тщеславия… гнетущей.

– «Будь в миру, но не частью мира», – процитировал Пендергаст древнее буддийское изречение.

– Предпочла бы находиться дома, у камина, с книгой. Все это, – она обвела рукой окружающую обстановку, – абсурдно.

– Не забывай, что мы работаем.

Девушка беспокойно поежилась в кресле и ничего не ответила.

Про себя Пендергаст уже отметил, что за последние несколько недель с его воспитанницей произошла перемена. Время, проведенное в монастыре, сотворило с нею чудо. Он был рад увидеть, что она продолжает практиковаться в чонгг ран, вставая каждый день в четыре утра и после этого час медитируя, затем медитируя после полудня и не чрезмерно усердствуя в еде и напитках. Но что более важно, Констанс уже не была тем вялым, апатичным, плывущим по течению существом, каким сделалась после смерти его брата. Стала более уравновешенной, целеустремленной, заинтересованной окружающим миром. Их маленькая миссия, эта неразгаданная тайна, дала ей новое чувство направления. Пендергаст очень надеялся, что она сильно продвинулась по пути выздоровления после ужасных событий марта и процедуры в февершемской клинике. Констанс больше не нуждалась в защите. После ее демонстративно резкого поведения за столом он спрашивал себя, не поменялось ли положение дел на прямо противоположное.

– Какого ты мнения о наших сегодняшних сотрапезниках?

– Увы, невысокого. За исключением миссис Дальберг – в ней есть какая-то подкупающая искренность. Кажется, ты ее заинтересовал.

Пендергаст наклонил голову:

– Я не единственный, кто произвел там впечатление. – Спецагент кивнул на тонкую рукопись под заглавием «Караваджо. Загадка светотени», лежащую на маленьком столике. – Вижу, доктор Брок не терял времени даром и прислал тебе монографию, как обещал.

Констанс бросила взгляд на рукопись и нахмурилась.

– Полагаю, несмотря на свои недостатки, некоторые из наших сотрапезников могут оказаться полезными, – продолжал Пендергаст. – Мистер Майлз, к примеру. Этот человек все подмечает.

Констанс кивнула, и оба на время погрузились в молчание.

– Итак, – наконец заговорила Констанс, меняя тему, – наш вор и убийца застрелил Джордана Эмброуза из малокалиберного пистолета, а затем учинил необъяснимое зверское надругательство над телом?

– Да.

– Но остальные действия преступника, как ты их описал: доскональный обыск тела и гостиничного номера, тщательная протирка всех поверхностей, – не укладываются в эту схему.

– Вот именно.

– Ни в одном сборнике юридических прецедентов я не читала ни о чем подобном.

– За исключением, пожалуй, одного случая, которым я занимался в Канзасе сравнительно недавно.

Послышался стук в дверь, и Пендергаст пошел отворить. В коридоре стояла горничная.

– Входите, – сказал Пендергаст, жестом приглашая обслугу в номер.

Женщина сделала маленький реверанс и вошла в прихожую. Она была худая, средних лет, с черными волосами и глубоко посаженными темными глазами.

– Прошу прощения, сэр, – произнесла она с восточноевропейским акцентом, – я хотела спросить, не нужно ли вам чего-нибудь в данный момент.

– Нет, спасибо. У нас пока все в порядке.

– Благодарю вас, сэр. Тогда я приду позже, чтобы разобрать постели. – И с еще одним маленьким реверансом она исчезла.

Пендергаст закрыл дверь и вернулся к дивану.

– Так как мы собираемся провести вечер? – спросила Констанс.

– Здесь имеется множество послеобеденных развлечений. Ты настроена на что-то конкретно?

– Я думала, мы займемся поисками.

– Вот так развлечение. Вообще, прежде чем что-то предпринимать, надо выполнить подготовительную работу. – Пендергаст указал на большую компьютерную распечатку, лежащую рядом с картой вин: – На борту судна две тысячи семьсот пассажиров, а у нас только семь дней, чтобы найти убийцу и забрать у него Агозиен.

– Это список пассажиров?

Пендергаст кивнул:

– Прямо из базы данных судна. Включая сведения о роде занятий, возрасте, поле и времени посадки. Повторю: членов команды я исключил.

– Как ты добыл эту распечатку?

– Очень просто. Вышел на младшего специалиста по обслуживанию компьютерной техники и сказал ему, что я аудитор компании «Северная звезда», оценивающий работу экипажа. Правда, он не смог предоставить мне список достаточно быстро. Сейчас я уже добился значительного прогресса в сужении круга подозреваемых. – С этими словами спецагент вытащил из кармана пиджака небольшой лист бумаги.

– Продолжай.

Длинный белый палец уткнулся в бумагу.

– Убийство было совершено в десять, такси прибыло на пристань в половине первого ночи, и, стало быть, убийца должен был взойти на борт после этого времени. Таким образом, из числа подозреваемых исключаются четыреста шестьдесят шесть имен.

Спецагент выдержал паузу.

– Убийца – мужчина.

– С чего ты взял? – спросила Констанс, будто это предположение являлось оскорблением для женской половины человечества.

– Бутылка виски. Такой человек, как Эмброуз, вряд ли бы выбрал этот напиток, будь гость женщиной. А затем – нож убийцы, который пробил насквозь тело, полдюйма коврового покрытия и почти на дюйм вошел в фанерный настил пола. Тут требовалась огромная физическая сила. Ведь и сам Эмброуз был альпинистом в превосходной физической форме, человеком, которого не так-то просто лишить жизни. Это означает, что наш убийца быстр, силен и – мужского пола.

– Признаю твою правоту в этом пункте.

Палец двинулся ниже по листу бумаги.

– По тем же соображениям ограничим возраст подозреваемого: больше двадцати – меньше шестидесяти пяти. На таком многолюдном пассажирском лайнере, как этот, подобная информация весьма полезна. Вдобавок фигурант путешествует без жены: грязное убийство, поездка в такси, маскировка, посадка на борт судна с Агозиеном – все это действия человека, не обремененного женой. Психопатология убийства, явное наслаждение убийцы актом насилия также говорят в пользу холостяка. Итак, одинокий мужчина соответствующего возраста – еще тысяча двести имен долой. Остается двести двенадцать.

Палец двинулся дальше.

– Все признаки указывают на то, что Эмброуз вступил в контакт с известным коллекционером – быть может, не обязательно специалистом по азиатским древностям, но все-таки коллекционером, с человеком, чье лицо могло быть знакомо широкой общественности. Что оставляет нам только двадцать шесть имен.

Пендергаст бросил беглый взгляд на Констанс.

– Убийца умен. Поставь себя на его место. Необходимо пронести этот неудобный ящик на борт, не вызвав подозрений. Он не стал бы садиться на корабль сразу после убийства, да еще с таким приметным багажом. Кроме того, убийце надо было переодеться и умыться где-то в безопасном месте. Так как же он поступил?

– Отправился в номер отеля, отмылся, переложил Агозиен в пароходный кофр большого размера и взошел на борт под занавес, во время общей неразберихи.

– Абсолютно точно. А это значит, сегодня около девяти утра.

Констанс криво усмехнулась.

– Что оставляет нам всего восемь подозреваемых – вот они. Ты заметишь любопытное совпадение: двое из них сидели за нашим столом.

Пендергаст подтолкнул ей список, и девушка прочла имена:

«Лайонел Брок. Владелец „Брок гэлериз“, Западная Пятьдесят седьмая улица, Нью-Йорк. Возраст пятьдесят два года. Известный агент по сбыту произведений импрессионистов и постимпрессионистов.

Скотт Блэкберн, бывший президент и исполнительный директор ресурса „Гримнет“. Возраст сорок один год. Миллиардер из Кремниевой долины. Собирает старинное азиатское искусство и живопись двадцатого века.

Джейсон Лэмб, генеральный директор корпорации „Агамемнон“. Возраст сорок два года. Блэкберн является главным инвестором его компании. Собирает китайский фарфор, японскую живопись и ксилографию.

Терренс Кальдерон, генеральный директор компании „ТелеМобилекс солюшнз“. Возраст тридцать четыре года. Магнат в области телекоммуникаций, друг Блэкберна. Собирает предметы французской старины.

Эдвард Смекер, лорд Клайвборо, имеет репутацию вора-домушника. Возраст двадцать четыре года. Собирает старинные ювелирные украшения, серебряную и золотую утварь, старинные ковчеги для мощей и предметы искусства.

Клод Даллас, кинозвезда. Возраст тридцать четыре года. Собирает произведения поп-арта.

Феликс Стрейдж, заведующий отделом греческого и римского искусства в Метрополитен-музее, Нью-Йорк. Собирает греческие и римские древности.

Виктор Делакруа, писатель и бонвиван. Возраст тридцать шесть лет. Собиратель предметов эклектического искусства».

Пендергаст потянулся за авторучкой и зачеркнул последнее имя жирной чертой:

– Этого мы можем исключить прямо сейчас.

– Почему?

– Я заметил за столом, что он левша. Убийца действовал правой.

Констанс посмотрела на него с легким удивлением:

– Ты исключил две тысячи шестьсот девяносто трех подозреваемых, даже еще не прибегнув к своим выдающимся талантам.

– Исключение последних семи может оказаться более трудным делом. Вот где мы должны разделиться, если хотим добиться успеха. – Спецагент внимательно посмотрел на девушку. – Я возьму на себя расследование на верхних палубах, среди пассажиров и корабельного командования. А тебе предлагаю заняться нижними палубами и трюмом корабля.

– Трюмом? Но если убийца не член экипажа, тогда зачем возиться с нижними помещениями?

– Наилучшее место, где можно услышать сплетни и слухи о пассажирах, – это трюм.

– Но почему я?

– У тебя больше шансов разговорить членов персонала, чем у меня.

– А что именно мне нужно будет искать?

– Вообще все, что, как подскажет тебе интуиция, может оказаться полезным. Особенно ящик. Длинный нескладный ящик.

Девушка помолчала.

– Как я проберусь в служебные помещения?

– Найдешь способ. – Спецагент предостерегающе положил руку ей на локоть. – Но должен предупредить, Констанс: я не понимаю этого убийцу. И меня это тревожит. Как должно тревожить и тебя.

Она кивнула.

– Не действуй на свой страх и риск. Наблюдай, а потом со своими наблюдениями приходи ко мне. Договорились?

– Да, Алоизий.

– В таком случае, как принято говорить, партия началась. Не отметить ли начало охоты стаканчиком старого доброго портвейна? – Пендергаст опять взял в руки карту вин. – Как я понимаю, в данном случае лучше всего подойдет «Тейлор» пятьдесят пятого года.

Констанс отмахнулась:

– Нет, спасибо, я сейчас не расположена пить портвейн. Но ты угощайся, пожалуйста.

Глава 12

Горничная Хуанита Сантамария двигалась по выстеленному золотым ковром коридору двенадцатой палубы, толкая перед собой рабочую тележку. Шла сосредоточенно, губы крепко сжаты, брови напряженно сведены, взгляд устремлен вперед. Тележка, нагруженная горкой чистого белья и душистым мылом, поскрипывая, катилась по плюшевому ворсу.

За углом коридора навстречу ей попалась пассажирка, хорошо сохранившаяся женщина лет шестидесяти, с седыми волосами фиолетового оттенка.

– Простите, моя дорогая, – обратилась она к Хуаните. – Я правильно иду в «Сан-спа»?

– Да, – ответила горничная.

– О, и еще один вопрос. Я хотела бы послать капитану благодарственное письмо. Не скажете, как его имя?

– Да, – не останавливаясь, ответила Хуанита.

Холл заканчивался впереди простой коричневой дверью. Через нее горничная протолкнула тележку в служебное помещение. По левую руку стояли большие холщовые мешки с грязным бельем и шеренга серых пластиковых емкостей с грязными тарелками из номеров – все это ждало отправки в трюм, в подсобную часть судна. По правую руку находился ряд служебных лифтов. Хуанита подкатила тележку к ближайшему и нажала кнопку.

Палец ее при этом чуть подрагивал.

С мягким шорохом двери открылись. Хуанита втолкнула тележку внутрь и повернулась лицом к кнопочной панели. На сей раз, однако, горничная застыла в нерешительности, рассеянно уставившись на панель, и медлила так долго, что двери сдвинулись, а лифт в ожидании неподвижно завис в стволе шахты. Наконец очень медленно, точно зомби, она нажала кнопку с надписью «Палуба С». Машина с жужжанием начала опускаться.

Главный коридор правого борта на палубе С, тесное душное помещение с низким потолком, оказался настолько же многолюдным, насколько свободен был коридор двенадцатой палубы. Старшие официанты, помощники официантов, горничные, крупье, дежурные по этажу, технические специалисты, стюарды, маникюрши, электрики и прочие торопливо проносились мимо, спеша по делам и поручениям, необходимым для того, чтобы поддерживать жизнь огромного океанского лайнера. Хуанита вытолкнула тележку в этот гудящий муравейник и остановилась, озираясь по сторонам, словно заблудшая овца. Несколько человек, пробегая мимо, свирепо посмотрели на нее: коридор был неширок и тележка посредине создавала пробку.

– Эй! – Неряшливая женщина в униформе бригадира торопливо подскочила к ней. – Здесь никаких тележек! Сейчас же отвези ее наверх, в хозяйственный блок!

Горничная повернулась к ней спиной и ничего не ответила. Начальница схватила ее за плечо и развернула к себе.

– Я сказала, забери эту… – Узнав Хуаниту, она осеклась. – Сантамария? Какого черта ты здесь делаешь? Твоя смена заканчивается только через пять часов. Ну-ка марш отсюда обратно на двенадцатую палубу!

Но Хуанита молчала, отрешенно глядя в сторону.

– Ты меня слышишь? Отправляйся на верхнюю палубу, пока я не сняла с тебя дневное жалованье. Ты…

Тут бригадир остановилась. Что-то в отсутствующем выражении лица Хуаниты, в темных провалах глаз заставило ее умолкнуть.

Оставив тележку посреди коридора, горничная нетвердой походкой двинулась сквозь толпу. Опешившая начальница молча смотрела ей вслед.

Каюта Хуаниты находилась в тесном, душном, гнетущем блоке в кормовой части судна. Хотя дизельно-турбинная установка располагалась тремя палубами ниже, ее глухая, монотонная вибрация и запах топлива наполняли пространство, как несущаяся по воздуху инфекция. По мере приближения к каюте шаги девушки все больше замедлялись. Проходящие мимо члены персонала несколько раз оборачивались, пораженные ее отсутствующим взглядом и потусторонним выражением лица.

Она потерянно остановилась у своей двери. Прошла минута, другая. Неожиданно дверь отворилась, и на пороге возникла смуглая черноволосая женщина в форме официантки ресторана «Гайд-парк», что на седьмой палубе.

– Хуанита, девочка! – увидев подругу, воскликнула она с гаитянским акцентом. – Ты меня напугала.

И вновь горничная ничего не ответила. Просто таращилась сквозь соседку, как если бы та была прозрачной.

– Хуанита, что случилось? Ты будто увидела призрака.

Послышалось журчание – это сдал мочевой пузырь Хуаниты.

– Эй! – Соседка отскочила назад.

Громкий вскрик, казалось, вывел Хуаниту из ступора, и ее взгляд сфокусировался на товарке. Затем, очень медленно, взгляд пополз вниз: по лицу, шее, груди, где на простенькой цепочке висел золотой медальон, изображающий многоголовую змею под лучами стилизованного солнца.

Внезапно глаза Хуаниты расширились. Выбросив вперед руки, как будто желая от чего-то уберечься, она бросилась назад, в коридор. Рот ее широко открылся, образуя пугающий алый провал.

По коридору прокатился громкий, пронзительный крик.