Текст книги "Не бывает плохой погоды. Как вырастить здоровых, выносливых и уверенных в себе детей: секреты скандинавской мамы (от фрилюфтслив до хюгге)"
Автор книги: Линда Окесон-Макгёрк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Л. Окесон-Макгёрк
Не бывает плохой погоды.
ъКак вырастить здоровых, выносливых и уверенных в себе детей:
секреты скандинавской мамы (от фрилюфтслив до хюгге)
Перевод с английского выполнила И. В. Гродель по изданию:
THERE’S NO SUCH THING AS BAD WEATHER /
A Scandinavian Mom’s Secrets for Raising Healthy, Resilient, and Confident Kids
by Linda Åkeson McGurk, 2017
Издание охраняется законом об авторском праве. Нарушение ограничений, накладываемых им на воспроизведение всей этой книги или любой ее части, включая оформление, преследуется в судебном порядке.
© 2017 by Linda Åkeson McGurk
© Перевод. Издание. Оформление. ООО «Попурри», 2020
***
Майе и Норе
***
У нас есть совсем недолгая возможность передать своим детям любовь к этой планете и рассказать им свои истории. Именно в такие моменты появляется ощущение полноты жизни.
Ричард Лоув
***
Некоторые имена и детали были изменены
в целях защиты личной жизни участников истории.
Глоссарий
скандинавских терминов
Allemansrätten – право всеобщего доступа; неписаный закон, наделяющий жителей Швеции правом пользования природными ресурсами на земле, находящейся в частной собственности, в том числе заниматься пешим туризмом, ставить палатки, собирать ягоды и грибы. Подобное право с некоторыми отличиями существует также в Норвегии и Финляндии.
Barnträdgård – шведский вариант модели дошкольного воспитания по принципу детского сада (kindergarten), первоначально предложенной немецким педагогом Фридрихом Фрёбелем. Была принята в Швеции в конце XIX века, а в 1950-е годы заменена единой системой дошкольного образования.
Barnvagn – прочные коляски-люльки, в которых скандинавские родители вывозят младенцев на прогулку и часто оставляют на улице на дневной сон.
Farfar – дедушка по линии отца.
Farmor – бабушка по линии отца.
Fika – неформальная встреча, во время которой принято пить кофе или чай с выпечкой. Популярный вид отдыха среди родителей, находящихся в отпуске по уходу за ребенком.
Friluftsliv («жизнь под открытым небом») – культура и образ жизни, основанные на исследовании природы и активной деятельности на свежем воздухе, не подразумевающей соперничества.
Fritids (Skolefritidsordning) – бесплатные группы продленного дня для школьников в Швеции, Дании и Норвегии, традиционно предлагающие такие виды деятельности, как творчество и рукоделие, спорт, помощь в выполнении домашних заданий и игры на свежем воздухе.
Inskolning – процесс постепенного привыкания ребенка к режиму детского сада, на протяжении которого родитель остается с ним в саду на целый день или несколько часов. В зависимости от особенностей ребенка этот процесс может занять от нескольких дней до нескольких недель.
Midsommar – Иванов день; праздник в честь летнего солнцестояния. Отмечается в июне хороводами вокруг майского дерева, пением народных песен и плетением венков из летних цветов. По популярности этот праздник в Швеции соперничает с Рождеством.
Morfar – дедушка по линии матери.
Mormor – бабушка по линии матери.
Mula – популярная детская забава; бросание снега в лицо ничего не подозревающему человеку.
Saft – сладкий напиток, обычно с ягодным вкусом, популярный среди детей, особенно летом.
Solfattig («малосолнечно») – термин, часто используемый метеорологами для описания скандинавского лета.
Udeskole (дат. «уличная школа») – междисциплинарный подход к обучению, при котором занятия с детьми в возрасте 7—16 лет регулярно проводятся на свежем воздухе.
Uppehållsväder – короткая пауза между двумя периодами затяжных дождей.
Лесная школа (лесной детский сад, природный детский сад) – тип детского сада / группы дневного пребывания, где дети круглый год, независимо от погоды, бóльшую часть времени играют и занимаются на улице.
Мулле (Скогсмулле) – вымышленный персонаж; лесной тролль, придуманный в 1950-е годы шведской Ассоциацией активного отдыха на природе, который учит детей беречь природу. Также используется как имя нарицательное со значением «активный любитель деятельности на свежем воздухе».
Хюгге – изобретенный датчанами способ справляться с долгими темными зимними вечерами за счет создания уютной атмосферы и наслаждения жизнью в кругу семьи и друзей. Частый атрибут такой атмосферы – горящие свечи.
Школьный лес – выделенный местной школе или детскому саду для использования в игровых и образовательных целях участок леса, находящийся в частном владении. Как правило, в таких местах допускается деятельность, выходящая за рамки allemansrätten, например прокладывание намеченных троп или строительство навесов.
Введение
Шведская мама в сельской Индиане
– Не хочу идти гулять.
Моя четырехлетняя дочь Нора стоит в прихожей, надув губы и скрестив руки на груди в знак протеста.
К ней присоединяется семилетняя сестра Майя:
– Мам, а мы точно должны туда идти?
Они смотрят на меня так, словно я попросила их навести порядок в своих комнатах или, что еще хуже, поставила перед ними тарелку маринованной брюссельской капусты.
– Я бы лучше посмотрела мультики.
– Но сегодня выпал снег. СНЕГ! Хотите, слепим снеговика? – напеваю я на манер Анны из «Холодного сердца» в надежде, что любовь девочек ко всему связанному с этим мультфильмом поможет мне их переубедить. Я же знаю: стоит нам выйти из дома, как они начнут кувыркаться в снегу, напрочь позабыв о телевизоре и планшете. Самое сложное – вытащить их на улицу.
– Там холодно! – стонет Майя. – Почему мы постоянно должны ходить гулять?
Я уже открываю рот, чтобы пуститься в воспоминания о своем детстве, о том, как мы придумывали себе развлечения, когда телевизор транслировал всего два канала (оба без мультфильмов, за исключением субботнего утра), когда компьютерные игры нужно было загружать с пленочной кассеты, а в школу мы ходили пешком за восемь километров по колено в снегу и в обе стороны – в гору. Но вместо этого с губ сами собой слетают слова моей первой учительницы:
– Не бывает плохой погоды – бывает плохая одежда! – бодро восклицаю я, слегка переигрывая в попытке скрыть нарастающее раздражение.
Дети смотрят на меня, как на чудачку.
– Я не хочу это носить! – вдруг заявляет Нора, падает на пол и, извиваясь, пытается сбросить свои новые утепленные штаны.
Глубоко дышу. Считаю до десяти.
– Давайте выйдем на пятнадцать минут и проверим, хорошо ли на улице. А потом решим, поиграть или вернуться домой.
С таким условием мы наконец выходим за дверь в холодное февральское утро. Я вспотела, пока натягивала флисовую кофту, комбинезон, ботинки, зимнюю куртку, шапку, шарф и варежки на брыкающегося ребенка, и устала от утомительных уговоров. А в голове крутился вопрос: что случилось с современными детьми и почему они не хотят играть на улице?
Мы едем в местный парк небольшого городка на Среднем Западе США, который я теперь называю своим домом. Воздух дурманит своей свежестью, ярко-голубое небо слепит глаза. По дороге мы замечаем парочку белок, гоняющихся друг за дружкой по деревьям. А кроме них – ни души. На дорогах нет машин, нигде не видно детей, вокруг ни звука. Город словно вымер. Накануне вечером синоптики прогнозировали от двух до семи сантиметров снега. В ожидании снежно-ледяного плена люди поспешили с работы домой, чтобы заправить генераторы и закупить в магазине все необходимое. Поздним вечером хлебный и молочный отделы в Wal-Mart напоминали московский магазин в эпоху дефицита. Местные школы перенесли начало уроков на два часа вперед, а бо́льшую часть внешкольных занятий заранее отменили. С наступлением утра в школу и вовсе разрешили не приходить – объявили «снежный день», и муниципальные власти тоже взяли вынужденный выходной.
Куда ни глянь, везде, даже на небольшой горке в местном парке, девственно чистый, нетронутый снег. Майя и Нора сначала слишком увлечены игрой и не замечают царящей вокруг тишины. Девочки прокладывают тропы по белому ковру и делают снежных ангелов, смеясь и болтая без умолку. И тут Майя, давно забыв о своем представлении в прихожей и громких протестах, оглядывается вокруг и понимает: что-то не так.
– Мама, а где другие дети? – спрашивает она. – Почему они не в парке?
Ее вопрос переносит меня в другое место и время. Я родилась и выросла в Швеции, в городке, расположенном примерно на одной широте с заливом Аляска. Бо́льшую часть свободного времени мы с друзьями проводили на улице, копаясь в песке, лазая по деревьям, собирая слизней, ставя себе синяки на ногах и гоняя на велосипедах по окрестным улицам. Зимой мы катались на лыжах и коньках, спускались на санках с крутых горок, едва успевая уворачиваться от деревьев, ели снег на тех же горках, строили крепости сомнительной прочности и время от времени развлекали себя тем, что бросали снег в лицо ничего не подозревающим друзьям (такое развлечение у нас называли словом mula).
В детском саду мы часами играли на улице и в дождь, и в солнце, а в начальной школе перемены разрешалось проводить в помещении лишь в случае реальной угрозы удара молнией. Мы знали, что ныть и жаловаться бесполезно, поэтому одевались по погоде и стойко терпели все сюрпризы природы. По дороге к небольшой роще, начинавшейся за школьным двором, мы быстро переставали обращать внимание на погодные капризы, и палки превращались в лошадей, деревья становились замками, а мы с головой погружались в выдуманную игру.
В то время только начали появляться первые исследования на тему положительного влияния природы на здоровье и самочувствие детей (и взрослых, раз уж на то пошло), но окружавшие нас взрослые интуитивно знали, что прогулки по лесу пойдут нам во благо. Если бы их спросили, почему они заставляют нас каждый день играть на улице, их ответ был бы так же прост, как и очевиден: «Потому что свежий воздух полезен».
Ориентированная на гармоничное сосуществование с природой культура Скандинавии со своей центральной концепцией friluftsliv (что можно перевести как «жизнь под открытым небом») – это не просто сумма всей деятельности на свежем воздухе. Это образ жизни, который по-прежнему считается ключом к воспитанию здоровых, всесторонне развитых и экологически сознательных детей. Польза от общения с природой подтверждается все новыми исследованиями, и все больше скандинавских школ и детских садов акцентирует внимание на пребывании детей на свежем воздухе. Например, в шведских школах подвижные перемены, бо́льшая часть которых проводится на улице, уже занимают примерно 20 процентов учебного дня. Часто на улице проводятся и уроки. Родители, которые сами любят отдыхать на природе, все чаще отдают детей в так называемые лесные сады-школы, где ребята, независимо от поры года, бо́льшую часть времени находятся вне помещения.
В Швеции природа – это не абстрактное понятие, о котором рассказывают только в День Земли или в учебниках с нарисованными пчелками и бабочками. Это неотъемлемая часть повседневной жизни. Благодаря непрерывному взаимодействию с природой многие дети, и я в том числе, стали страстными защитниками окружающей среды. Неудивительно, что Скандинавия также является мировым лидером в переработке отходов, в области возобновляемых источников энергии и охраны окружающей среды.
Пока я не переехала в США и сама не стала матерью, ежедневные игры на улице были для меня совершенно естественным явлением и я была уверена, что детей везде растят именно так. Но чем чаще мы с девочками приходили на полупустые – не только зимой, но и летом – игровые площадки, тем больше я понимала, что здесь игры на свежем воздухе не являются нормой. Или, по крайней мере, перестали ею быть. Хотя большинство родителей и педагогов осознают преимущества игр на свежем воздухе, исследования показывают, что нынешнее поколение детей проводит на улице значительно меньше времени, чем когда-то их родители. Результаты одного перекрестного исследования с участием четырех миллионов американских детей показали, что примерно половина всех дошкольников играет на свежем воздухе не каждый день, хотя Американская академия педиатрии считает, что они должны как можно больше времени проводить вне помещения. У детей постарше дело обстоит не лучше: почти 53 часа в неделю они тратят на цифровые развлечения. По данным американской общественной экологической организации Nature Conservancy, в США лишь 10 процентов подростков ежедневно проводят время на свежем воздухе.
Тем временем многие школы сокращают перемены ради того, чтобы за короткий учебный день, в котором и раньше-то практически не было свободного времени даже у самых маленьких учеников, дать детям как можно больше теоретических знаний. Боясь возможных судебных исков от родителей, администрация городских учебных заведений запрещает детям на переменах кататься на санках. Родители в свою очередь боятся интенсивного дорожного движения, уличных преступников, да и самой природы и вдобавок стремятся загрузить своих чад внеклассной деятельностью, отчего те все меньше времени играют вместе на улице и становятся все более зависимыми от экранов. Опустели дворы и парки, где раньше было не протолкнуться от детворы. Одновременно растет количество случаев детского ожирения, диабета, СДВГ и других поведенческих проблем. Кроме того, маленькие американцы принимают в три раза больше стимуляторов и антидепрессантов, чем их сверстники в Европе.
Но что, если бы малыши почаще наблюдали за настоящими птицами, вместо того чтобы играть в Angry Birds на планшетах? Если бы воспитанники детских садов могли ухаживать за собственными огородиками? Если бы школы вместо тестов увеличивали количество перемен? Если бы детей, которым некуда выплеснуть избыток энергии, почаще выпускали на улицу?
И вот, стоя посреди пустой игровой площадки в провинциальном городке на Среднем Западе, я понимаю, что прямо сейчас хочу узнать ответы на эти вопросы. Прошло двенадцать лет с тех пор, как я покинула Скандинавию, и более двадцати пяти с тех пор, как я играла там ребенком, и за это время тамошняя культура наверняка сильно изменилась. Интересно, умеют ли еще скандинавы воспитывать здоровых, любящих природу детей в условиях современного высокотехнологичного мира? И если умеют, то как?
Знают ли скандинавские папы и мамы какой-нибудь великий секрет родительства?
1
Право на природу
Дикая природа – это шепот, который никогда не умолкает.
Дэниел Крокетт
Отправляясь в австралийский Перт по программе студенческого обмена, я рассчитывала привезти оттуда лишь великолепный загар и рюкзак, полный прекрасных воспоминаний. Но вместо этого я вернулась с парнем, выросшим в сельской Индиане. На одном из наших первых свиданий он рассказал, как в детстве сооружал плотины из коры и веток в ручье вблизи дома. В то же время в далекой Швеции я, расчищая путь воде, убирала такие же ветки и кору из другого ручья. Взаимное влечение появилось практически с первых минут.
Вопреки ожиданиям наших родственников, маловероятный союз шведской защитницы окружающей среды и промышленника со Среднего Запада оказался на удивление прочным, и по окончании учебы мы решили перебраться в Монтану, куда мой муж часто приезжал с семьей на школьные каникулы покататься на лыжах. Только-только окончив факультет журналистики, я получила свою первую работу в молодой интернет-компании, которая вполне могла бы послужить прообразом для кинофильма «Офисное пространство»: такие же бездушные рабочие кабинки, кипы бумаг и вечно жалующиеся «белые воротнички», которых изводит чрезмерно усердствующий менеджер. Тем не менее переезд в новый город прошел без особых потрясений. Горы напоминали мне о доме, дикая природа восхищала, а долгие холодные зимы ничем не уступали шведским.
Мы поселились в Бозмене, который постепенно превращался из полусонного фермерского местечка с первоклассными водоемами для рыбной ловли в модный университетский городок и перспективное место отдыха, собиравшее людей со всей страны. Не все горожане радовались переменам, но я со своим скандинавским происхождением и опытом взаимодействия с суровыми погодными условиями хорошо вписывалась в шаблон «настоящего» монтанца и была благосклонно принята местными жителями. А вот тех, кто боялся садиться за руль в сильный снегопад или жаловался на холод, в шутку называли калифорнийцами. Забавно, что на «понаехавших» больше всего жаловались люди, сами когда-то перебравшиеся сюда из других штатов. Оказалось, что быть монтанцем – значит обладать не столько соответствующей отметкой в свидетельстве о рождении, сколько определенным умонастроением. Успех здесь измерялся не количеством ступенек, пройденных по корпоративной лестнице, а тем, сколько дней вы провели в палатке, а не в рабочем кабинете. Богатство оценивалось не по размеру банковского счета, а по килограммам лосятины в морозильной камере. Превыше всего в этих местах ценились не почерпнутые из учебников навыки, а умение справляться с реальными житейскими задачами: как не оказаться накрытым лавиной, как избежать нападения медведя гризли и т. д.
Я была уже явно не в Швеции. Большинство людей из моего нового окружения поражали своим глубоким пониманием природы и мастерским владением навыками выживания в дикой среде. Одно можно было сказать наверняка: оказавшись перед лицом апокалипсиса, я не моргнув глазом вцепилась бы в какого-нибудь умудренного опытом монтанца и ни за что бы его не отпустила.
Но я заметила, что параллельно с культурой активного общения с окружающим живым миром в американском обществе действуют силы, постепенно увеличивающие пропасть между природой и человеком. Одним из моих первых открытий на новой родине было то, что почти все, для чего в Скандинавии нужно было ходить пешком или ехать на общественном транспорте, в Монтане можно было сделать прямо с водительского сиденья автомобиля. Утром ты попадал из комфортного, согретого или охлажденного кондиционером дома прямиком в столь же комфортное нутро автомобиля с климат-контролем и отправлялся на работу. Впрочем, это был единственный способ до нее добраться, если только она не располагалась в нескольких минутах ходьбы или езды на велосипеде от дома, так как общественный транспорт практически отсутствовал. Днем можно было заехать в любой ресторан быстрого питания, постоять десять минут в очереди для машин, сделать в окошке заказ и отправиться дальше по делам, по дороге поглощая обед. Нужно вернуть видеокассету в пункт проката? Просто опустите ее в специальный ящик на уровне водительской дверцы, когда будете проезжать мимо. Хотите отправить письмо по почте? И тут все устроено для удобства водителя. Понадобилась упаковка пива? Поезжайте к магазину и продиктуйте свой заказ прямо из машины парню в специальном окошке. Даже банковские операции можно было совершать, не отпуская руль. Возле школы родители выстраивались в длинную извилистую очередь из машин, а учитель с рацией вызывал на улицу их детей. Никогда раньше я не видела ничего подобного.
Вдоль многих дорог отсутствовали тротуары, а проход по парковке торгового центра иногда граничил с самоубийством. Зато внутри все нужные магазины были удобно расположены под одной крышей. Я заметила, что некоторые даже умудрялись заниматься в торговых центрах, используя длинные коридоры для пробежки или быстрой ходьбы. Оказалось, что в США данный вид фитнеса весьма популярен, он даже имеет официальное название. Это зрелище вызывало у меня массу вопросов. Я еще могла понять, почему пожилые люди опасались скользких тротуаров или бугристых лесных тропинок, но по торговым центрам курсировали представители всех возрастов. Почему они приезжали сюда, если в двух шагах их ждали потрясающие Скалистые горы и масса других возможностей для активного отдыха на свежем воздухе? Очевидно, местная культура таила для меня еще много сюрпризов.
Поскольку люди просто перемещались из одного помещения с комфортной температурой в другое, им незачем было подбирать одежду в соответствии с погодой. Многие одевались так, словно и вовсе не собирались выходить на улицу, то есть даже не надевали пальто или куртку в разгар зимы. Как-то в своей статье для одной шведской газеты я написала, что при особенностях организации жизни в Америке большей части населения можно проходить пешком не более трехсот метров за день. Теперь я начала понимать, что была слишком щедра в своих предположениях.
О том, как бы это на нас отразилось, будь у нас дети, я в то время еще не задумывалась. Мы наслаждались беззаботной жизнью. Куда поехать в отпуск с палаткой, в какие горы пойти в поход на выходных – вот и все наши сложные решения. И нас вполне устраивало такое положение вещей. Но к концу третьего десятка жизни на горизонте отчетливо замаячила мысль о будущих детях, и мы с мужем решили перебраться поближе к родне в его родной город в Индиане. Мне предстояло совершить еще одно культурологическое путешествие.
НЕ БЫВАЕТ ПЛОХОЙ ПОГОДЫ
В Скандинавии, где я родилась и выросла, при желании можно было найти миллион причин не выходить на улицу. Ее северная часть (строго говоря, она состоит из Швеции, Дании и Норвегии, но в практических целях в этой книге мы будем относить к ней и Финляндию с похожими традициями и культурой) простирается далеко за Полярный круг, и климат в регионе отчасти субарктический. Для зимы характерны сильные снегопады, хотя снежное Рождество гарантировано не всегда. Гольфстрим смягчает перепады температур, особенно вдоль западного побережья, благодаря чему здесь теплее, чем в других регионах на той же широте. И все же любой, кому доводилось проводить зиму в Скандинавии, знает, что это испытание не для слабых духом. Температура может колебаться от «давайте выносить на улицу садовую мебель» до «кажется, мои ресницы обледенели и слиплись», но есть одна постоянная характерная особенность скандинавской зимы – темнота.
Каждый год на 27 дней север Скандинавии накрывает полярная ночь, середина которой приходится на день зимнего солнцестояния. В это время солнце вовсе не поднимается над горизонтом и все живое оказывается в сумеречной зоне. В буквальном смысле слова. На юге погодные условия не настолько суровы: в январе здесь можно насладиться семью часами прекрасного дневного света. Но и здесь небо часто затянуто облаками и погружает Скандинавию в тяжелые для человеческой психики непреходящие сумерки. Насколько все плохо? Скажем, в ноябре 2014 года в столице Швеции Стокгольме было зарегистрировано всего три солнечных часа. Новый рекорд.
– Люди на улицах готовы бросаться друг на друга, – к концу месяца жаловался мне один знакомый. – Настоящий зомби-апокалипсис.
Каждый житель Скандинавии по-своему справляется с темными зимами. Финны пьют бодрящий кофе – и занимают одно из первых мест в мире по количеству его потребления. Шведы сооружают себе солнечные комнаты и ездят отдыхать в Таиланд. Датчане изобрели хюгге – один из тех уникальных феноменов, которым трудно подобрать точный аналог в другой культуре, но само слово вызывает ассоциации с уютными семейными посиделками перед камином с горячим какао и настольными играми. Норвежцы принимают рыбий жир из печени трески для пополнения запаса витамина D в организме и находят прибежище в деревянных лесных хижинах. Многие скандинавы мечтают однажды все бросить и перебраться в более теплые, солнечные и приветливые широты. Каждый год с наступлением зимы они возвращаются к этой идее, а некоторые состоятельные пенсионеры даже ее осуществляют. Но самое действенное психологическое оружие против скандинавской зимней депрессии – умение сохранять чувство нормальности. Снег, слякоть, лед – это зима, это бывает. На улице холодно, однако это не повод впадать в спячку. Поезда могут задерживаться из-за сильного снегопада, но жизнь общества не замирает. А чтобы из-за погоды отменили занятия в школе – о таком здесь вообще не слышали.
Весной пробиваются к свету первые крокусы и мать-и-мачеха, дни удлиняются и запас витамина D начинает пополняться сам собой. На спинках стульев в уличных городских кафе появляются шерстяные пледы – верный признак скорой смены времени года. Как только с крыш начинают падать первые капли тающего снега, горожане, пережившие казавшуюся вечной зиму, стекаются в кафе и, закутавшись в пледы, подставляют бледные лица робким лучам солнца. И не имеет значения, что на улице не более +5 °C: наслаждаться чашкой латте, не снимая перчаток, – это абсолютно по-скандинавски. А в июне, в Midsommar, когда плетут венки из цветов, танцуют вокруг майского дерева и поклоняются незаходящему солнцу, скандинавы уже снова готовы любить родную землю всей своей изголодавшейся по свету душой.
Летом погода может быть непредсказуемой, иногда солнечной и теплой, особенно на юге, где живет большинство населения страны, но зачастую прохладной, пасмурной и дождливой. Если более трех дней подряд температура держится выше +20 °C – это уже жара, и неслучайно лишь в шведском языке есть слово uppehållsväder, обозначающее что-то вроде «сухой волны», то есть несколько дней между двумя периодами затяжных дождей. Solfattig («малосолнечно») – еще один термин, часто звучащий в шведских прогнозах погоды и говорящий сам за себя. В те редкие драгоценные летние дни, когда ласковая температура и лазурное небо сливаются в идеальной гармонии, только безумец будет по собственной воле сидеть в четырех стенах.
– «Когда погода хорошая, ты чувствуешь, что просто обязан ею воспользоваться», – так всегда говорили наши родители, и с этой мыслью я сейчас ращу своих детей, – говорит Сесилия, мама двоих детей из Стокгольма.
Учитывая капризность скандинавского климата, неудивительно, что именно здесь родилось выражение «не бывает плохой погоды – бывает плохая одежда». Наверное, таким образом люди справлялись с непогодой или демонстрировали протест против неласковых природных сил. Если ребенком вы были в Скандинавии, то миллион раз слышали эту фразу от родителей, бабушек и дедушек, учителей и воспитателей. Так формируется определенная устойчивость к погоде. С детства привыкая с головы до ног облачаться в водонепроницаемую одежду, чтобы погулять во время перемены или поиграть в лесу после уроков, ты вырастаешь с определенной потребностью в ежедневном глотке свежего воздуха.
– Если я ни разу за день не выйду на улицу, то начинаю сходить с ума. А если вечером не удается вывести сына на прогулку, то меня начинает мучить совесть. Наверное, только жители Скандинавии могут испытывать такие чувства, – говорит Линда, моя подруга из Швеции.
Ученые пытались выяснить, откуда у скандинавов такая навязчивая потребность ежедневно выводить свое потомство на свежий воздух. По одной из теорий, это своего рода мера предосторожности. Мы верим, что игры на свежем воздухе полезны детям, но не можем четко объяснить почему. Вреда от них мы не видим, а вот по поводу возможного вреда от недостатка свежего воздуха переживаем.
Продвижением активного отдыха детей и взрослых на свежем воздухе занимается и само государство – для профилактики заболеваний. Например, местные органы здравоохранения в шведском лене[1]1
Лен – единица административно-территориального деления Швеции. – Прим. перев.
[Закрыть] Сконе рекомендуют родителям с раннего возраста проводить с детьми время на улице для предупреждения ожирения и для формирования здорового образа жизни. «Всем известно, что свежий воздух и подвижность положительно влияют на аппетит и качество сна, – говорится в информационном буклете для молодых родителей. – Это касается не только взрослых и детей дошкольного и школьного возраста; ежедневные прогулки на свежем воздухе благоприятно сказываются на самочувствии даже самых маленьких. Формируются правильные привычки и желание заниматься спортом».
Как ни странно, даже фармацевтическая индустрия здесь согласна с тем, что свежий воздух и игры на улице – залог здоровья. Kronans Droghandel, третья по величине фармацевтическая сеть в Швеции, на своем сайте дает следующие рекомендации на сезон гриппа: «Чтобы уберечь ребенка от насморка и кашля, как можно больше времени проводите с ним на свежем воздухе, – утверждает компания. – На улице возрастает физическая дистанция между детьми, что сокращает риск заражения через тесный контакт или воздушно-капельным путем. Чем больше времени ребенок проводит на улице, тем лучше».
Помимо очевидной физиологической пользы игр на свежем воздухе, считается, что этот положительный детский опыт способствует формированию долговременной связи между человеком и природой. Перефразируя слова Дэвида Собеля, сторонника эмпирического образования и автора книги «По ту сторону экофобии» (Beyond Ecophobia), если мы хотим, чтобы дети заботились о природе, они должны как можно больше с ней контактировать.
«ТЕБЯ ПОДВЕЗТИ, МИЛАЯ?»
На кукурузе только-только стали появляться метелки, когда мы, проехав всю страну, прибываем в старинный семейный дом в индианской глубинке. Начинаем с фундаментального этапа любого ремонта – потрошим дом комнату за комнатой. Между тем я все отчетливее слышу тиканье пресловутых биологических часиков. И это забавно, ведь я никогда особо не ладила с детьми и только ближе к тридцати годам поняла, что не прочь обзавестись собственными. А теперь это единственное, чего я хочу, не считая новой кухни.
Я работаю внештатным журналистом, для смены деятельности отрываю старый ковролин, а в перерывах гуляю по городу, ставшему мне новым домом. Молодая женщина в компании двух черных лабрадоров быстро становится объектом повышенного внимания. Ко мне подходят незнакомые люди и начинают вести непринужденную беседу, словно старые приятели, лишь потому, что увидели, что я гуляю с собаками. Возле меня притормаживают машины, водители и пассажиры опускают стекла, чтобы крикнуть дружеское приветствие. В Facebook меня спрашивают, как я дрессирую собак, а окружающие без конца удивляются тому, что они так послушно шагают рядом. (Между прочим, это только со стороны так кажется; на самом деле они постоянно тянут поводки в разные стороны, а Барни – младший из наших питомцев – на одной из тренировок отличился тем, что нарушал все инструкции.) В Швеции никто даже не обратил бы на меня внимания, ведь там прогулки на свежем воздухе – обычный вид активного отдыха, независимо от времени года. Здесь же я моментально превращаюсь в «женщину, которая гуляет с собаками».
Мы продолжаем обновлять напольное покрытие в гостиной и красить стены в гостевой спальне. Сделав очередной тест на беременность, я наконец вижу две вожделенные полоски. Видимо, гостевой спальне суждено стать детской. Я продолжаю гулять и готовлюськ появлению нового члена семьи.
Чувствуя растущую внутри крохотную жизнь, я делаю первые шаги по непознанной территории. Находить подход к детям я никогда не умела и не строю иллюзий на этот счет. В детстве мне было интереснее слушать разговоры взрослых, чем играть в куклы. Из не по годам развитого ребенка я превратилась во взрослую женщину с тягой к предсказуемости и структурированности. Моя жизнь подчиняется расписанию. У меня все организовано. Я составляю списки дел и получаю особое удовольствие, отмечая выполненные пункты. Может быть, я не расставляю книги на полках по алфавиту, но как минимум аккуратно сортирую их по категориям. С таким характером мне подойдет более рациональный подход к материнству. Я начинаю поглощать литературу о беременности, методе Ламаза, грудном вскармливании и воспитании. Это новый мир, требующий от меня смелости. Оказывается, существуют разные подходы к воспитанию детей, и мне самой придется из них выбирать. Я открываю для себя загадочные новые понятия, такие как «слингоношение», «выкладывание на живот», «высаживание». Хотя мой опыт общения с младенцами крайне скуден, если не сказать больше, и мои представления о материнстве основываются преимущественно на том, как воспитывали меня мои родители, я точно знаю, чего хочу для своего ребенка. Естественные роды – раз. Многоразовые подгузники нейтральной расцветки – два. Домашнее, экологически чистое детское питание – три.
