Текст книги "Любовь на плахе "
Автор книги: Линда Лаел Миллер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)
ГЛАВА 19
Джоли потрясение отшатнулась при таком известии. Нан вышла замуж за это чудовище! Его дом возвышался позади нее, зловещий и мрачный, словно первая ступенька лестницы, ведущей в преисподнюю. И какой-то внутренний чертик, казалось, подталкивал ее, пытаясь затащить обратно в этот дом.
Однако же Джоли сумела набраться храбрости и осталась на месте, вместо того чтобы убежать со всех ног отсюда, что было ее первым побуждением.
– Вы говорили мне, что не хотите, чтобы Нан стала вашей женой, – сказала Джоли. – Вы страшно разозлились на нее за то, что у нее не оказалось ни имущества, ни денег, чтобы принести вам в качестве приданого.
Айра Дженьюэри широко улыбнулся, и в темноте его улыбка показалась Джоли волчьим оскалом.
– А я передумал, – пожав плечами, ответил он. – Непостоянство – характерная черта женской половины человечества, но она не принадлежит исключительно женщинам.
Джоли пришлось изо всех сил навалиться на ворота, чтобы они открылись и выпустили ее.
– Не нужно думать, что я забуду о том, что узнала сегодня вечером, мистер Дженьюэри, – заявила Джоли. – Если есть возможность помочь бедной Нан, то, будьте уверены, я найду ее!
Картежник и аферист громко расхохотался.
– Так вот, – заявил он, – закон гласит, что жена принадлежит мужу своему как имущество, как скот. Я могу делать с ней все, что хочу, миссис Бекэм, и мы .оба знаем это. – С этими словами Айра Дженьюэри толкнул входную дверь и вошел в дом.
Джоли, дрожа, оперлась об изгородь. Представить невозможно, какие гадости он может проделать с Нан в отместку за ее, Джоли, вмешательство. И от того, что она ничего не может сделать, чтобы помочь подруге, Джоли стало совсем плохо.
Самое печальное, что этот мистер Дженьюэри сказал чистую правду относительно своих прав на жену, заявив, что волен обращаться с ней так, как ему хочется. В глазах закона жена и дети являются полной собственностью мужа, и раз так, то хозяин дома может наказывать или миловать их, словно собак и кошек.
И тут, когда уже появились огни пансиона миссис Крейпер, Джоли снова возблагодарила судьбу за то, что ей достался такой муж, как Даниель Бекэм. С ее точки зрения, лучше быть повешенной, чем жить с этим мерзавцем – Айрой Дженьюэри.
Так уж случилось, что Даниель и Енох вдвоем поджидали ее, сидя в небольшой гостиной пансиона миссис Крейпер. Джоли проскользнула во входную дверь и уже собиралась проскользнуть дальше, надеясь остаться незамеченной, когда услышала голос Еноха. Тот ткнул брата в бок и указал на Джоли. Та молча рассталась со всякой надеждой на спасение.
– Где ты была? – требовательно спросил Даниель взбешенным шепотом, возвышаясь над ней, словно гора.
– Я очень рада, что ты спросил, – ответила Джоли, беря мужа за руку. – Хотя я точно знаю, что тебе не понравится мой ответ. – Джоли вывела мужа на крыльцо, где можно было найти некое подобие уединения. – Даниель, сегодня вечером я навестила Нан Калли в доме мистера Дженьюэри. – Джоли заметила, как недобро вспыхнули глаза мужа, и поспешила поднять руки вверх, как бы сдаваясь и в то же время призывая к спокойствию. – Ты был абсолютно прав в том, что касалось этого… этого злого человека. Он все-таки женился на Нан Калли после всей этой суматохи, когда выяснил, что у нее нет ни земли, ни денег. И он жестоко обращается с ней. Она отощала и смертельно запугана. К тому же он пичкает ее каким-то лекарством. Я думаю, что это опий. Даниель, ради нее, ради ее ребенка, мы должны помочь бедной Нан!
Полное бессилие отразилось в каждой черте мужественного лица Даниеля.
– Мы ничего не можем сделать, – после долгого, взрывоопасного молчания ответил он срывающимся голосом. – Она его жена…
Джоли была потрясена, хотя знала, что большинство мужчин думают так, когда дело касается собак, идиотов, метисов и жен.
– Даниель…
– Мы не можем вмешиваться во взаимоотношения мужа и жены, – оборвал ее Даниель твердым – тоном, пресекающим дальнейший разговор на эту тему.
– Нет, черт возьми! – взорвалась Джоли, уперев руки в бока, глаза ее гневно горели, ноздри раздувались. – Ведь мы ее друзья! Кто же позаботится о Нан, кроме нас?
Даниель тяжело вздохнул и стал внимательно изучать ночное небо над изогнутой крышей пансиона миссис Крейпер. Когда он снова посмотрел на Джоли, она прочитала на его лице что-то похожее на покорность судьбе.
– А сама миссис Калли просила о помощи? – спросил Даниель, и Джоли по его тону поняла, что он уже почти знает ответ.
– Нет, не просила, – сказала, почти прошептала Джоли, уронив голову. Она вспомнила, как поначалу Нан, казалось, хотела попросить Джоли о помощи, а когда пришло время решать, бедную женщину покинула храбрость.
– Так вот, миссис Бекэм, пока Нан Калли сама не попросит о помощи, мы будем заниматься только своими делами. Кстати, как Джемма и Хэнк?
Джоли, понурив голову, ответила:
– Они рвутся домой, на ферму. И я тоже. Сколько это еще продлится, Даниель?
– Не знаю, – ответил он. – Если Роуди Флит и находится поблизости от Просперити, то очень хорошо спрятался.
– Тебе нужна какая-нибудь помощь, или вы с Енохом и Дотером справитесь сами? – спросила Джоли. Она почему-то была уверена, что от местного начальника полиции будет мало проку. К тому же это был тот самый начальник полиции, который готов был повесить любого, кто попадется ему в лапы.
Повинуясь какому-то импульсу, Джоли бросилась к Даниелю и повисла у него на шее. Несмотря на крепкие мускулы Даниеля, она намертво вцепилась в его плечи.
– Даниель, не надо, оставь все как есть. Умоляю тебя! Роуди сейчас как затравленный зверь: он тут же пристрелит любого, кто ему не понравится!
Даниель нежно поцеловал Джоли в лоб.
– Именно поэтому я и должен найти этого типа, – со вздохом ответил он. – Оставить Роуди на свободе, чтобы он рыскал по округе, все равно что оставить на свободе бешеного пса.
– Но ведь ты не шериф! – продолжала умолять его Джоли. – Ведь это не твое дело, в конце концов!
– Да ну? – изумился Даниель. – У меня есть что терять, как и любому человеку. Поэтому я и намерен защитить свое.
Джоли поняла, что спорить с Даниелем бесполезно. Она кивнула, как бы признавая свое поражение. Казалось, говорить больше было не о чем.
– Иди в комнату, – сказал ей Даниель после долгого молчания. – Здесь становится прохладно, а я не хочу, чтобы ты простудилась и заболела.
Она хотела было возразить, что он также мог легко здесь простудиться, но передумала.
– Спокойной ночи, Даниель, – сказала она и вошла в дом.
Утро следующего дня выдалось солнечным. Воздух был прозрачен и чист, сравнительно тепло, словом, типичный для поздней осени денек. После завтрака Джоли отвела детей в школу. По дороге Джоли и Джемма забавлялись тем, что загребали руками охапки опавших кленовых листьев. Хэнк не участвовал в этой забаве и держался чуть поодаль. По тому, как он осуждающе поглядывал и временами покачивал головой, любому стало бы ясно, что он всегда считал девчонок глупыми созданиями.
Когда Джоли возвращалась домой, доведя детишек до самой школы, ее одолевали мысли о судьбе несчастной Нан, о той угрозе, которую представлял Роуди. И тут ее озарила идея, подобно тому, как благодать Божия снизошла на апостола Павла на его пути в Дамаск.
Уголовника заботило только одно – деньги, похищенные им и Блейком при ограблении банка в тот знаменательный день поздней весной. Они спрятали добычу в конюшне Даниеля, а потом Блейк, ничего не говоря Роуди, перепрятал награбленное. Роуди всегда был самоуверен и нагл, одно слово, «крутой», и в то же время хитер и коварен. Сейчас он явно не знает, списать ли добычу в графу «расход» и сбежать отсюда, или, хорошенько схоронившись где-нибудь поблизости, подождать.
Джоли улыбнулась и поспешила в пансион. Если понадобится, она перевернет каждый мешок, проверит каждую щель в доме Даниеля Бекэма, но найдет эти проклятые деньги и передаст их Роуди. Он был жаден до денег и прожорлив, словно крыса, и, возможно, полезет в ловушку за кусочком лакомого сыра.
Джоли старалась не думать о тех страшных вещах, которые еще можно было ожидать от Роуди. Она поставила на карту очень многое и, как бы ни боялась, не могла сидеть сложа руки в пансионе миссис Крейпер и ждать, пока мужчины сами справятся с этой задачей.
И потом, была ведь еще проблема трагического положения бедняжки Нан Калли. Но уж это она не отдаст мужской половине города.
Подсчитав те небольшие деньги, которые у нее остались от хозяйственных расходов, Джоли наняла коляску и укатила в ней по направлению к ферме. Распугивая зазевавшихся прохожих громкими криками, Джоли вихрем пронеслась по центру Просперити, гордо выпятив подбородок и не смотря по сторонам.
Краем глаза она видела, как останавливаются изумленные таким зрелищем обыватели города, но никто не пытался ее остановить. А сейчас для нее это было самым важным.
Джоли пронеслась мимо своей фермы. Хотя ее так и подмывало вновь оказаться в родных стенах под надежной крышей, но она пронеслась мимо, направляясь к Верене Дейли.
Соседка, как обычно, была одета в черное. В ее маленьком аккуратном домике было тихо, лишь громко тикали старинные часы, стоявшие в гостиной на каминной полке. Верена немного сощурилась, когда узнала нежданную гостью.
– А почему ты не в пансионе Алверны Крейпер, где должна быть?
– Я не собственность пансиона, – резко ответила Джоли.
Верена вздохнула и указала на кресло, стоящее перед залитым солнцем окном.
– Вот уж никак не ожидала от Даниеля, что в этой передряге он оставит меня одну, – сказала Верена. – Но я все равно ни за что не двинусь со своей земли из-за какой-то чепухи, право слово. Не хочешь ли чаю?
Джоли покачала головой, расправляя измявшиеся юбки.
– Я приехала по поводу Нан Калли, – сказала Джоли и подробно поведала Верене обо всем, что удалось узнать о Нан, и то, что видела собственными глазами.
– Даниель говорит, что это не наше дело и что мы не можем вмешиваться, – закончила свой рассказ Джоли. – Но Нан действительно в ужасной беде.
Верена печально посмотрела на нее:
– Да, ты права…
– Я думаю, что нам надо просто похитить Нан Калли и привезти ее сюда. Я уверена, что со временем дурман выйдет из нее, и Нан сможет здраво мыслить и прислушиваться к советам. А потом она легко может уехать в почтовой карете в Спокан и начать все заново.
Миссис Дейли долго пристально смотрела в окно, но Джоли поняла, что сейчас она ничего там не видит. Миссис Верена Дейли думала. Наконец она сказала:
– Нан потребуется несколько недель на то, чтобы окончательно оправиться, вдобавок мне не нравится первое предложение относительно похищения ее у Айры Дженьюэри. Но ты права, дорогая, мы должны что-то делать. Если тебе удастся вытащить ее из этого дома, привози ее прямо ко мне.
Джоли вскочила и благодарно пожала руку подруги:
– Спасибо!
– Только не надо недооценивать Айру Дженъюэри, – предупредила Верена Дейли. – Он не из породы великодушных и порядочных людей. Он может быть и жестоким.
По спине Джоли пробежали мурашки.
– Обещаю, я буду осторожной.
Затем женщины поговорили немного о несчастье, происшедшем с Джоли, в результате чего ей приходится торчать сейчас в пансионе. Верена, соскучившись по компании, принесла свежеиспеченный пирог и чай с лимоном. Когда пришла пора расставаться, жизнь снова стала казаться Джоли прекрасной.
Несмотря на то, что на ферме оставался скот, а Даниель жил в доме, как всегда, все же здесь появился налет запущенности, хотя прошел всего лишь день, как Джоли и дети покинули ферму. Такие мысли пришли в голову Джоли, едва она въехала на коляске во двор и привязала лошадь. Ощущение одиночества могло бы быть еще более невыносимым, если бы не появился драный кот Левитикус, чтобы приветствовать ее своим хриплым «мяу».
Джоли грустно улыбнулась коту.
– Держу пари, что ты знаешь, где Блейк запрятал денежки, так ведь? Ты, наверное, причастен ко всему, что случилось в этом доме. – Джоли умолкла и вздохнула: – Если бы ты только мог говорить…
– Мр-р, – согласился Левитикус.
– Боюсь, ты мало чем можешь помочь мне, – ответила Джоли и, подхватив юбки, пошла к амбару и конюшне.
Там она заглянула в каждую щель, проверила каждый мешок с зерном, каждый бочонок, перетрясла седла и сбрую. Дневной свет ярко освещал конюшню, затем стал меркнуть, превращаясь в вечерние сумерки. А Джоли все еще ничего не нашла.
Джоли вышла наружу, отряхивая ладони и оглядываясь. Она сомневалась, что у Блейка хватило смелости спрятать добычу в доме, хотя и такое могло случиться накануне того, как Блейк попался. Если это так, вероятно, что это было бы великолепной шуткой – спрятать награбленную в банке добычу под носом у одного из самых видных граждан.
Джоли вошла в дом, и ее, словно любящие руки, окружили знакомые предметы и запахи. Прошел всего день, как она уехала в пансион, а уже так заскучала, что на глазах у нее выступили слезы.
Джоли начала методично и тщательно, насколько это было возможно, обследовать комнату за комнатой. Она просмотрела все книги и то, что было за книгами на полках в кабинете Даниеля. Заглянула даже под подушки огромного кожаного кресла, на котором ее так изощренно любил Даниель не так уж много ночей назад. Она проверила все ящики его стола, заглянула даже под половик.
Она уже собралась перейти в кладовую, чтобы заглянуть в каждый кувшин и каждую банку, когда позади нее раздался громкий голос.
– Черт меня побери, если у тебя мозгов больше, чем у самой глупой обезьяны в период спаривания! – рявкнул Даниель.
Джоли обернулась и увидела мужа, замершего в дверях, опираясь о дверной косяк. Она покраснела как рак, но воинственно вздернула подбородок.
– Что ты здесь делаешь, Джоли? Разве я не запретил тебе выходить из пансиона, кроме как за Джеммой и Хэнком в школу и обратно?!
– Мне нужна была мука для овсяных лепешек, – ответила Джоли, лихорадочно соображая. – Знаешь, как тяжело женщине без привычных вещей…
Во взгляде Даниеля ясно читался скептицизм, но не было ни малейшего признака раздражения.
– «Привычная вещь» – это то, что жена должна слушаться мужа! – заявил Даниель.
Джоли вплотную подошла к мужу и заглянула ему прямо в глаза:
– Даже когда муж неправ?
– Даже, – имел наглость ответить Даниель. – Но, разумеется, я всегда прав.
– «Всегда прав»… – повторила Джоли, пылая от возмущения.
Даниель скрестил руки на груди и оперся плечом о дверной косяк.
– Так что же ты зсе-таки здесь ищешь, Джоли? И только не надо мне вешать лапшу на уши про «овсяные лепешки». Иначе, клянусь, я перекину тебя через колено и вздую как следует. – Даниель наклонился к ней чуть ли не нос к носу: – Только не лги мне.
Джоли прикусила губу. У Даниеля была жуткая способность ловить ее на недомолвках и увертках, и, кроме того, ей все равно понадобится его помощь, если она хочет, чтобы ее план сработал. Единственная проблема заключается в том, что Даниель сочтет всю ее задумку слишком опасной и запретит ей ее осуществление.
– Я искала деньги.
Даниель недоуменно вскинул брови, а потом сощурился в недоверчивом недоумении:
– Какие деньги?
– Пять сотен долларов, которые прихватили с собой Роуди и Блейк, когда ограбили банк. – Джоли словно вытаскивала слова, застревавшие в горле. – Они спрятали деньги в конюшне. Но затем Блейк решил оставить Роуди с носом и перепрятал добычу. Естественно, он ни за что не признается полиции о том, куда спрятал деньги, а Роуди не сможет до него добраться, чтобы узнать.
Даниель указательным пальцем выразительно показал в пол.
– Ты хочешь сказать, что деньги все время лежали вот тут, у меня под ногами? – требовательно спросил он, и в голосе его прозвучали яростные нотки.
Вся храбрость Джоли куда-то улетучилась.
– Я и знать не знала о том, что они спрятаны здесь. – Джоли запнулась и, нахмурившись, продолжала: – Конечно, Роуди считает, что я и Блейк снюхались, и от этого, я полагаю, он только опаснее.
Даниель закатил глаза, затем вышел из кладовой. Но перед этим он крепко, так, чтобы Джоли не вырвалась, но не больно, схватил жену за руку. Он тащил ее за собой до самого кабинета и бесцеремонно усадил в кресло.
– Подозреваю, что ты ничего еще не нашла, – сказал он. – А что бы стала делать с пятью сотнями долларов?
– Тут же бы поставила ему ловушку, естественно. Роуди обязательно пришел бы за деньгами. Тогда бы ты с Енохом и остальными смогли бы схватить его.
Неприятное выражение, бывшее в глазах Даниеля, постепенно уступило место чему-то другому, отдаленно напоминающему облегчение.
– Да ну? А как же ты намереваешься сообщить ему новость? Послушай, Джоли, помоги мне. Если ты знала, где он все это время прячется…
– Роуди сам выйдет на меня, – резко ответила Джоли. Ей было очень неприятно сознавать, что Даниель все еще считает ее соучастницей банды и верит, что она знает, где скрывается Роуди Флит. Он думает, что она не говорит об этом, чтобы спасти Флита. А ведь именно Даниеля хотела она спасти, его, и Джемму, и Хэнка.
– Как я уже сказала, Роуди думает, что я знаю, куда перепрятаны деньги.
Даниель пробурчал себе под нос замысловатое ругательство, поднялся и пошел к двери.
– Пойдемте, миссис Бекэм, – приказал он. – Мы возвращаемся в город.
Джоли не шевельнулась. Она продолжала сидеть за столом, ожидая, пока до Даниеля дойдет, что она не собирается бежать за ним, как собачонка. Иногда он ведет себя так, будто его избрали шерифом округа, состоящего из двух человек.
Когда Даниель обнаружил, что за ним никто не идет, он влетел обратно в дом.
– Ну а теперь-то что? – зарычал он от порога.
– Здесь мой дом, – заявила Джоли. – Насколько я себя помню, действительно первый настоящий дом, если не считать короткого времени, когда я жила у тети Ниссы и дяди Франклина. И я только что решила, что никому, пусть даже такому отъявленному уголовнику, как Роуди Флит, не удастся испугать меня и выгнать из него.
Джоли показалось, что в глазах Даниеля мелькнуло уважение, впрочем, вместе с раздражением, как она и ожидала. То, что он сказал, не было для нее новым:
– Я могу просто перекинуть тебя через плечо и вытащить отсюда, Джоли… У тебя вряд ли есть выбор.
Она готова была признать его правоту. Он был крупнее и, конечно, сильнее ее, но если он все-таки попытается вытащить ее из кухни, ему придется изрядно попотеть: пусть попробует засунуть дикую кошку в мясорубку.
– Не хочешь же ты, чтобы Роуди угнал твой скот, сжег твой дом и постройки, вытоптал твои посевы? – спросила Джоли, явно провоцируя его, и всплеснула руками. – Ведь не собираешься же ты на самом деле тащить силком меня и детишек, нас, которые почти стали твоей семьей, Даниель Бекэм, нравится тебе это или нет. Мы единственные близкие тебе люди… во всем штате!
К ее изумлению, Даниель мирно подошел к столу, отодвинул стул и сел. Стащил с головы шляпу, отложил ее в сторону и, помолчав немного, сказал:
– Это так много значит для тебя… ну, остаться здесь, я имею в виду?
Джоли сама не подозревала, насколько дороги ей эти дом и ферма до того момента, как ее заставили покинуть их и поселиться в мансарде пансиона миссис Крейпер.
– Да, Даниель, – тихо сказала она, – для меня это значит очень много.
Даниель крякнул и задумчиво почесал затылок.
– Но ведь это рискованно: я не могу все время быть дома, присматривая за тобой.
– Я всю жизнь сама присматривала за собой, – ответила Джоли. – К тому же любой вдох, как и удар сердца, может оказаться последним. Это тоже рискованно. Кто знает, кому сколько суждено жить?
Даниель потер подбородок, как бы размышляя, но Джоли уже знала, что он принял решение: она с детьми возвращается домой. Ей стало так хорошо и радостно, словно волшебная птица счастья распростерла свои крылья над ее сердцем и душой.
– Я считаю, что если попытаюсь удержать тебя в пансионе Ал верны Крейпер, ты снова убежишь и доставишь мне еще больше хлопот.
Губы Джоли дрогнули, но она не улыбнулась.
– Вы считаете абсолютно правильно, мистер Бекэм.
Даниель легонько хлопнул по столу.
– Тогда ладно, – сказал он, – пусть так и будет. Помни только, что я тебя предупредил.
Джоли согласно кивнула и буквально вспорхнула со своего стула.
– Я сейчас приберу тут немного и принесу на ужин кусок или два яблочного пирога.
Глаза Даниеля ласково смотрели на нее, и в них плескались музыка и веселье, совсем как у его брата Еноха, и Джоли почувствовала, как из каких-то неведомых источников на нее нахлынула новая, еще более сильная волна любви к мужу.
– Держи-ка это под рукой, – приказал Даниель, протягивая жене «кольт» 45 калибра, который он захватил с собой из кабинета.
Джоли умело взялась за оружие и спрятала его в ящике обеденного стола.
– Не надо обо мне беспокоиться, мистер Бекэм, – заверила она Даниеля. – Я отлично стреляю.
– Я бы не стал этим хвастаться, учитывая, что в Просперити еще многие считают, что именно ты отправила к праотцам беднягу Хэмиша Фрейзера в день ограбления банка.
Джоли была так счастлива, что ей легко было быть великодушной, поэтому она пропустила это замечание Даниеля мимо ушей. Вымыв руки, она поспешила в кладовую, откуда вынесла яблочный пирог.
– Дотер заберет детей после школы?
– Да, – кивнул Даниель, и в голосе его все еще звучала озадаченность по поводу такого поворота событий. – Я скажу ему, чтобы он собрал твои вещи и привез их из пансиона обратно сюда.
– Вот за это спасибо, – ответила Джоли. Она заглянула в дровяной короб, стоящий подле печи, и обескураженно вздохнула: он был пуст, за исключением нескольких щепок. Вспомнив, как совсем недавно на этом самом месте муж так бесстыдно взял ее, Джоли затрепетала, но быстро спохватилась и набрала полную корзину дров.
После того, как из трубы повалил дым, а в печной бак была натаскана вода, Джоли почувствовала себя гораздо лучше. Она замесила муку и поставила тесто для хлеба дозревать в тепле.
Пока пеклись пирожки, Джоли продолжила поиски денег, спрятанных Блейком. Она не пропустила ни единой щели, ощупала каждый стул, исследовала каждый ящик, заглянула даже под кровати и проверила все матрасы.
Когда Дотер привез Джемму и Хэнка, он заодно захватил из пансиона миссис Крейпер и все их вещи. Дети мгновенно переоделись и принялись бурно носиться друг за другом по двору: радость от возвращения домой так и била у них через край.
К ужину приехали Енох и Мэри, и Даниель по такому случаю свернул шею паре жирных кур.
– Как тебе удалось это провернуть? – шепотом спросила Мэри, когда две женщины ощипывали кур, готовя их к жаркому. – Ведь и Даниель, и Енох были против того, чтобы мы уехали из пансиона до того, как поймают этого уголовника.
– Я просто сказала Даниелю, что не останусь там больше ни дня, – немного рисуясь, ответила Джоли. Не очень-то часто муж прислушивался к ее желаниям, поэтому милостивый Господь простил ей эту гордыню по поводу одержания маленькой победы.
Мэри доверительно улыбнулась и призналась:
– Я тоже иногда пытаюсь настоять на своем, но у меня не всегда получается.
Даниель с братом расположились за столом и чистили конскую упряжь, споря при этом о политике. Енох курил трубку, и по кухне разносился приятный аромат.
– Думаю, эти две женщины плетут против нас заговор, братец, – заявил Енох, и его глаза смеялись, впрочем, как и губы.
Даниель издал протяжный вздох и философски заметил, смазывая сбрую жирным маслом:
– В том нет никаких сомнений. А представляешь себе, что будет твориться, если женщинам еще предоставят право голоса! От одной этой мысли все мужчины бледнеют.
Енох рассмеялся:
– Все салуны будут тут же закрыты, а блудницы отправлены на перевоспитание в монастыри.
– И в мире больше не будет войн, и дети не будут гнуть спину на фабриках от зари до зари, – продолжила Мэри, с любовью глядя на свою маленькую дочурку, которая покачивалась в кресле-качалке, играя с тряпичной куклой. – Так что, мистер Енох Бекэм, мир станет лучше, если женщины получат право голоса.
– Мне кажется, что так в конце концов и будет, – добавила Джоли.
Енох снова хихикнул; похоже, все в этой жизни для него было поводом для веселья.
– Ну да, как же, дайте им права! Конгресс тогда моментально примет закон о налогообложении только мужей, а правительство тут же ощиплет несчастных мужиков еще до того, как те поймут что к чему.
– Пусть даже и не пытаются, – подал суровый голос Даниель.
Вечером снова повалил густой снег, и Джоли предложила Еноху и Мэри остаться на ночь. Но те отказались от приглашения, заявив, что накопилось много работы по хозяйству. Джоли проводила их взглядом, стоя у окна, пока не пропали из виду фонарики, зажженные по бокам коляски.
Снегопад продолжался всю ночь, и под утро снега насыпало столько, что Даниелю пришлось достать снегоступы, чтобы добраться до сарая и конюшни. Джемма и Хэнк остались дома, не поехав в школу, но Джоли заставила их сделать уроки сразу же после завтрака, сидя за тем же обеденным столом.
Джоли занялась выпечкой хлеба, но и за работой не переставала думать о своих проблемах. Она не оставила свои попытки найти тайник Блейка с награбленными деньгами, но ума не могла приложить, где он может быть. Перевернув подгоравший каравай, Джоли вспомнила о бедняжке Нан Калли. Она должна каким угодно способом вырвать подругу из лап этого мерзкого человека, Айры Дженьюэри. И продержать ее в безопасности достаточно долго, чтобы дурман вышел из организма Нан и та смогла прийти в себя.
Непогода держалась на дворе до субботы, и Джемма с Хэнком мылись в бане водой, натопленной из собранного на дворе чистого снега, потому что вода в насосе и колодце замерзла.
Воскресенье было таким холодным, что, несмотря на свою набожность, Даниель все же в церковь не поехал.
В понедельник утром пошел дождь, который покрыл белоснежные покровы тонкой хрустящей корочкой льда. Джоли начало немного лихорадить. Она заткнула все щели в доме и натянула на себя всю теплую одежду, которую нашла под рукой. А тем временем вспоминала все кулинарные рецепты, которые знала.
Во вторник лед на ручье стал трещать и ломаться, а в среду утром наступило заметное потепление. Солнце нагрело воздух, подули теплые ветры. Джоли сама отвезла Джемму и Хэнка в школу, уверенно правя повозкой и мастерски объезжая большие лужи, ямы и колдобины.
Проезжая мимо лесопилки, Джоли заметила Айру Дженьюэри, который о чем-то разговаривал с двумя незнакомыми мужчинами, которые только что приехали в фургоне и разгружали привезенные припасы. Держа спину прямо, не глядя по сторонам, Джоли все же не могла не посмотреть на мрачный дом Айры Дженьюэри, где сейчас томилась в добровольной неволе бедная Нан Калли.
