Текст книги "Лямзики, или Тайна пропащих носков"

Автор книги: Лина Жутауте

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Лина Жутауте
Лямзики, или Тайна пропащих носков

Lina Žutaute

Kniúkiai, arba dingusi kojini paslapti

© Lina Žutaute, 2020

© Lina Žutaute

© ООО «Клевер-Медиа-Групп», 2021

⁂

Вопрос тут, конечно, смешной, но всё-таки…

Это у меня одной после стирки носки пропадают?

Ещё у кого-нибудь такое случается?..

Да! И у меня то же самое!

Скажите, куда они деваются?

Я, правда, теперь нарочно покупаю несколько одинаковых пар, но после стирки обычно остаётся всё равно нечётное число!

У меня целых две теории, куда пропадают носки.

Причём обязательно только один, а не вся пара.

Это или одноногий полтергейст, который всё тырит, или внутри стиральной машины открывается дверца в другое измерение. Других объяснений этому феномену нет!

Беседа на интернет-форуме

1

Эта история приключилась в одном городишке, где было всего триста сорок три дома, примерно восемнадцать больших улиц, двенадцать маленьких улочек, красивый старинный парк с прудом и ещё носочный магазин. Правда, были и другие магазины – продуктовые, промтоварные, хозяйственные и несколько прочих, какие бывают в простых городках на триста сорок три дома. Были тут, конечно, школа и очень уютный детский сад. Короче, история приключилась в обычном таком городке, каких уйма на свете.

Зато местный носочный магазин был непростой. Он стоял на своём месте с момента основания городка. Говорят, будто весь город разросся именно вокруг этого магазинчика. Звучит странновато и не вполне правдоподобно, поскольку обычно крупные города, посёлки и деревеньки образуются возле храмов, заводов и стадионов (если деревня вдруг Олимпийская), но этот наш городок был другим. Бóльшая часть его жителей носила фамилии, связанные с чулочно-носочным делом. Здесь жили Пяткины, Паль-цевы, Штопские, Ножкины, Шерстянкины, Полуподмёткины и, конечно, Носковы. Поэтому возможно, что легенда о городке, который образовался вокруг носочного магазина, была всё-таки правдива. Хотя люди иной раз такое наговорят…

Хозяин носочного магазина – он один во всём городке носил фамилию Голень – по совместительству был и директором, и продавцом, и сторожем, и уборщиком. Это был худой сутулый человечек среднего возраста, лысоватый, на кончике носа он носил очки в толстой чёрной оправе и, когда шёл по улице, вечно что-нибудь бормотал. Поэтому ребятня за глаза обзывала его «Бормотун». Голень, однако, совсем на это не обижался – он любил детей, ведь своих-то у него не было ни одного. Не было у него ни жены, ни даже кошки, да и вообще, похоже, не было никакой родни – все выходные он проводил один-одинёшенек у себя в магазине. У него завелась диковинная привычка: все носки, предназначенные для продажи, он тщательно распаковывал и запихивал в барабан стиральной машины, которую приобрёл специально для стирки новых носков. Потом совал их в сушилку (тоже специально для этого купленную), а после полной просушки гладил и запаковывал снова. Людям такое было по нраву – ещё бы, ведь всё, что он продавал, пахло лавандой, и каждый знал: ни один носок после будущей стирки уже не сядет.

Голень свой магазин обожал, а как же иначе, ведь в нём была вся его жизнь. Внутри магазина он хранил всё, что ему было дорого. На одной стене магазина (общей со спальней) были развешаны старые фотоснимки, разные допотопные вещицы, двое старинных часов с кукушкой, а на самом почётном месте стоял сервант со стеклянными дверцами и коллекцией оловянных солдатиков. Коллекция занимала всю верхнюю полку. Две нижние были загружены книгами. Книги были древние и ужасно ценные, к ним не всякому дозволялось притрагиваться. А в самом низу серванта имелся объёмистый ящик с замком. Ключ от ящика (как и ключик от стеклянной дверцы серванта) Голень носил у себя на шее и отпирал этот ящик лишь тогда, когда магазин посещал Шерстянкин. Он жил неподалёку от носочного магазина и ежедневно заходил проведать Голеня. Почему-то Голень питал особенную симпатию к этому мальчику. Наверное, потому, что Герка тоже носил очки в толстой чёрной оправе, а возможно, оттого, что он в охотку, без лишних слов, подметал магазин; а ещё его мама была любимой клиенткой Голеня – она покупала носки намного чаще, чем другие жители, ведь у неё была самая большая в городе семья.

Едва Герка после уроков прибегал в магазин, Голень тут же вешал на входной двери табличку с надписью «Обед», дверь запирал изнутри на крючок, снимал с шеи ключ и отпирал нижний ящик серванта. В нём хранилась коробка с шашками и шахматными фигурами, сделанная дедом Голеня собственными руками, настольная игра с рыцарями, «Монополия», истрёпанная колода карт, несколько почти свежих булочек (купленных ещё утром) и шахматные часы.

Там же хранился и старый переносной компьютер – Голень ценил современную технику и поэтому, жуя булочку, внимательно глядел Герке через плечо, когда тот погружался в какую-нибудь непростую игру или стрелялку. А по вечерам и сам любил барабанить по клавиатуре.

Лето было в разгаре, но Герка, завершив пятый класс, продолжал наведываться сюда почти каждый день. Особенно если день был как этот – дождливый, зябкий.

– Бабушка передала тебе творожную запеканку. – Герка обращался к Голеню на «ты», и тому это льстило. – Очень вкусно, ешь, пока тёплая.

Голень растёкся в улыбке и проурчал:

– Обязательно, только сперва я тебе должен кое-что показать.

Он сунул руку в карман штанов, потом в другой, похлопал по задним карманам, шлёпнул себя по макушке и приподнял глиняную толстую чашку, которая стояла вверх дном на прилавке около кассы.

– Вот, – сказал он и протянул ладонь с небольшим тёмно-серым шариком.

Тот был немного шершавый, не больше каштана.

– Что это? – Мальчик вытаращил глаза. – Ты купил новую настольную игру?

Герка взял шарик на ладонь:

– Ого, до чего тяжёлый!

– Да, я взвесил: полкило точно будет! Эту штуковину нашёл мастер, когда починял стиралку, она шланг перекрыла. – Голень распаковал творожную запеканку и, усевшись на старый истёртый дубовый прилавок, стал есть. – Диковинная вещица. Не представляю, как она там оказалась – в этой машине я ничего не стираю, кроме новых носков.

– Свинцовый, похоже. – Герка поправил очки и перекатил шарик на другую ладонь. – А вдруг это какая-нибудь деталь стиралки, ну, втулка, подшипник или что-то вроде того?

– Не-а, тут не подшипник, – ответил Голень. Из ящика серванта он достал огромное увеличительное стекло и навёл его на шарик. – Смотри, что я ещё обнаружил.

Они уткнулись носами в стекло и оцепенели. На шарике крохотными, едва различимыми буковками было написано: «сердце Темноты».

2

– Да-а-а-а, – задумчиво протянул Герка, когда они принялись разглядывать странный шар.

Каждый по очереди брал его в руки, вертел и мял в пальцах, словно в поисках потайной кнопки: вот надавишь её – и шар откроется. Даже забыли про компьютер и сладости.

– Где, говоришь, он был?

– В стиральной машине, где я стираю новые носки. Точнее, в шланге для слива воды.

– Странно, – пробормотал Герка, вновь наведя на шар увеличительное стекло. – Расскажи ещё раз.

– Ладно, – согласился Голень. Он был готов повторять эту историю хоть сотню раз. – Позавчера я получил новую партию носков – четыре коробки женских, две детских и три мужских. Разложил их все на столе, аккуратно распаковал, отцепил этикетки и загрузил в стиралку. Пока носки стираются, я всегда сижу рядом и читаю газету. Вдруг машина стала ужасно дёргаться и трястись, а потом полилась вода. Я вызвал мастера, он-то и обнаружил, что заткнуло шланг. В последнее время этот мастер стал у меня частым гостем – всё что-нибудь ломается да ломается…

– А зачем ты стираешь новые носки? – спросил Герка. Теперь он внимательно обнюхивал шар.

– Запах чрезвычайно важен в носочном деле, – объяснил Голень. – Если носки неприятно пахнут или даже воняют, никто их не купит.

– Разве могут вонять неношеные носки? – Герка потряхивал шар у самого уха, как будто надеялся что-то услышать.

– Так-то оно так, – ответил Голень и печально вздохнул. – А вот некоторые считают, что они просто смердят.

Голень не мог забыть о том злосчастном восемнадцатом декабря, когда магазин переполнила небольшая толпа заезжих туристов. Всем не терпелось купить какой-нибудь «этакий гостинец», и Голень с гордостью выложил на прилавок знаменитые носки ручной работы из овечьей шерсти. Их очень ценили жители городка, и в канун Рождества их носили в каждом доме. В магазине повеяло сладковатым запахом хлева, и туристы, зажав носы, стремглав бросились вон. Потом они долго стояли перед автобусом, неистово гоготали и обсуждали торговца и его дурнопахнущие носки. После такого конфуза Голень закрыл магазин аж до второго января, а все новые носки поклялся стирать, не вникая, ручной они выделки или нет. Это случилось больше пятнадцати лет назад.

– Бред, – усмехнулся мальчик. – Но ты давай рассказывай дальше.

– Ну, он выковырял шарик из шланга, деталь какую-то поменял, обещал, что теперь всё будет исправно работать. Ещё он сказал, что уверен: сами носки не могут никуда исчезать из машины. А они исчезают! И в последнее время ещё даже чаще, чем раньше… Правда, он ещё провод сменил на новый, старый-то был совершенно изгрызен. Крысы, наверное.

– Странно. – Герка потёр затылок. – У меня тоже недавно один пропал – из пары, которую я надеваю на тренировку по футболу. Попало от бабушки по ушам, хотя точно помню – в стиралку клал оба носка.

– То-то же. – Голень встал и поскрёб небритую щёку. – И это ещё не всё…

– А что ещё? – Герка поднял глаза на друга.

– Вот не знаю, говорить или нет, потому что, боюсь, ещё подумают: «Вот же старый болван»… – Голень с опаской глянул на Герку, но прочитал в глазах мальчика лишь немой вопрос. – Я сегодня проснулся от странного звука. Даже, вернее, от чувства, что слышу кого-то чужого. Я хвать ружьё – и с кровати…

– Ты никогда не говорил, что у тебя есть ружьё, – удивился Герка.

– Да так, старая белиберданка, одна видимость, а не ружьё, – смутился Голень. – Но с ним спокойнее. Ну вот, бросился я в магазин – вдруг воры. А там никого… На всякий случай спустился в подвал, где у меня стиралка, дай, думаю, проверю, всё равно уже не заснуть… Свет повсюду зажёг – я не большой храбрец, даже когда с ружьём. И нигде ни души. Ну почудилось… Мне в последнее время не очень спится… Поднимаюсь по лестнице и тут ясно слышу негромкий топот. По спине мурашки забегали… А топот такой не крысиный, и не мышиный, и вообще никакой не звериный. Тут вроде что-то шлёпнулось, забормотало, и всё. Я стоял на ступеньке и не смел оглянуться…

– И?.. – Герка от удивления даже рот разинул.

– И вдруг часы пробили четыре утра. – Голень махнул рукой туда, где были стенные часы. – Я тогда обернулся и пригляделся. Сначала вроде как ничего, но тут… я внезапно увидел… – Он сунул руку в карман и вынул наружу… малюсенький – не длиннее, чем в полспички… яркий… фиолетовый… башмачок! – Если б не его цвет, я даже бы не заметил. Он лежал рядышком со стиралкой.

Герка обхватил руками ладонь Голеня, придвинул поближе и уставился на неё. Крохотный фиолетовый башмачок с гнутым носом! Искусно сделанный, ничего не скажешь. Из какого-то мягкого материала. Даже каблучок – и тот есть! Мальчик ткнул в него пальцем и внезапно захохотал!..

– Ты разыгрываешь меня! Хочешь сказать, у тебя гномы поселились?

Голень был явно подавлен и ужасно расстроен.

– Так я и думал, не надо было рассказывать, – тихо промолвил он и сунул башмачок обратно в карман. – Никто не поверит. Я и сам-то себе не верю.

Герке было уже почти двенадцать, поэтому во всякие сказки про гномов, колдуний и Дед Морозов он давно не верил. Но всё-таки ему стало немного стыдно.

– Говоришь, это взаправдашний ботинок? Не игрушечный или, знаешь, не какой-нибудь там… фальшивый? – Герка старался казаться серьёзным, но не мог сдержать улыбку. – То есть он гномий?

Голень присел на стул рядом с Геркой и подтолкнул шарик указательным пальцем. Тот нехотя покатился вперёд и застыл на самом краю стола.

– Не знаю, – уныло ответил Голень. – Откуда мне знать? Может быть, я просто старый болван!

Герка взглянул на человека, который одновременно был ему добрым другом и заменял дедушку, теперь он сидел рядом сгорбившийся, с тёмными кругами под глазами… Мальчика будто пронзило: а ведь Голень, скорее всего, не выдумывает.

– Может, пошуровать в интернете? Что-нибудь всё же узнаем, а?

Внезапно в дверь постучали: тук, тук!

– Эй, алло! Вы там работаете или как? – Кто-то за дверью явно сердился. – У вас обед или ужин?

Голень, будто он до этого спал и его только что разбудили, ринулся открывать дверь и чуть не опрокинул стол. Шарик с грохотом рухнул на пол. Прокатился полметра и – бац! – угодил прямиком в единственную щель, которую хозяин магазина давно собирался заделать…

– Потом вытащим, – кивнул он Герке, который погнался за шаром. – Пора за работу! – И, откинув крючок, распахнул дверь.

За ней стоял насквозь промокший мальчишка, которого раньше никто в городке не видел.

– Наконец-то! – процедил он сквозь зубы и, оттолкнув с дороги хозяина, решительно шагнул в магазин.

3

– Ага, так вот он – тот самый знаменитый супергипер-носочный магазин? – оглушительно поинтересовался молодой темноволосый клиент, поправляя модную причёску, которая была чуть попорчена дождём, и с вызовом швырнул на прилавок свой роскошный рюкзак.

Герка стоял посреди магазина, прикрывая щель в полу, и как ни в чём не бывало таращился в потолок. Голень тихонько проковылял в направлении кассы и взглянул поверх толстенных очков.

– Да, это носочный магазин, – ответил он, кивнув на ровные стеллажи, загруженные носками. – Не знаю, так ли он знаменит, но детских носков у меня в избытке!

– Класс! – Мальчуган шмыгнул мокрым носом и сунул руку в рюкзак. – Вот список того, что мне надо.

Голень взял в руки намокший листок и громко прочитал:

– «Семь пар мужских носков, 42-й размер, семь пар мальчиковых, 38-й размер, пять пар девчачьих носочков и две пары гольфов, 32-й размер». Ага, вроде ясно. А какого цвета? Здесь не написано.

Мальчишка сердито покосился на продавца и буркнул:

– Чёрного.

– Чёрного так чёрного, – усмехнулся Голень.

На прилавок было выложено семь пар чёрных мужских носков, потом семь пар чёрных для мальчиков. Хозяин прошёл к девчоночьему отделу и в некоторой нерешительности оглянулся на мальчика. Тот стоял насупясь, даже растерянно, и во все глаза разглядывал сервант с коллекцией оловянных солдатиков.

– Хм, – кашлянул Голень. Мальчик обернулся к продавцу. – Знаешь, чёрных девчачьих носков-то нет, только цветные. А гольфы только жёлтые, в горошек.

– Жёлтые. – Как будто не понимая, что ему говорят, мальчик кивнул головой, опять отвернулся и, нарочно не замечая Герку, шагнул поближе к серванту с солдатиками. – А этих вы продаёте? Цен почему-то не видно.

– Нет, – ответил Голень, укладывая в один пакет чёрные носки, а в другой цветные. – Это моя коллекция, она не продаётся.

– Всё продаётся, – запальчиво хмыкнул мальчишка и положил перед Голенем новенькую банковскую карту с выпуклыми золотыми буквами. – Главное – условиться о цене.

– А не рано тебе размахивать банковской картой? – Голень взял её на ладонь и прочитал фамилию: «Андреас Королевский». – А вдруг она краденая?

– Никакая не краденая, – обиделся мальчик. – Это карта отца, мне позволено пользоваться…

– Ну прости. – Голень даже немного смутился. Потом он глянул на Герку. Тот стоял без движения. – Но у нас расплатиться можно только наличными.

– Что-о? – опешил мальчишка, он явно растерялся. Вся его спесь мигом улетучилась. – Но… У меня нет наличных. Отец очень спешил, поэтому дал мне карту и велел непременно купить… Я принесу деньги завтра, обещаю, только отец вернётся…

– Тогда и носки заберёшь завтра. – Голень осклабился и сунул оба пакета под прилавок. – Такой порядок. Кроме того, я тебя вижу впервые, и ты сам понимаешь… иначе невозможно.

Мальчик приуныл. Теперь он выглядел обыкновенным городским мальчонкой, у которого не хватило денег на желанную покупку. Вдруг на улице что-то затрещало, дверь приоткрылась, и в неё стал протискиваться огромный розовый зонт, весь в дождевых каплях.

– Людвик! – Зонт кое-как проник в помещение. Следом явилась девочка-невеличка лет пяти в резиновых ботах. Одной рукой она сжимала зонт, а другой держалась за живот. – Людвик, ты врун! Сказал, придёшь через пять минут, а я пи́сать хочу!

Мальчик, оказавшийся Людвиком, сразу же покраснел, как свёкла, схватил девочку за руку и притянул к себе.

– Тс-с, тихо, ты что, минуточку подождать не можешь? – Он сердито тряхнул девчушку. Зонт вывалился у неё из рук и покатился к ногам Герки. – Мы завтра придём. – И, позабыв про зонт, он потащил девочку к выходу.

Герка приник к окну, а Голень кинулся за детьми.

– Эй, назад, куда в этакую мокротý без зонта? – закричал он вдогонку. – Марш назад! Ещё заболеете!

То ли повинуясь окрику (а Голень при необходимости мог быть строгим), то ли побоявшись летнего ливня, дети немедленно развернулись и бросились в магазин. Теперь с них обоих текла вода, а на полу магазина расползлись лужицы.

– Я хочу писать, – пискнула девочка и скрестила ноги. – Больше терпеть не могу!

– Идём, покажу, где уборная. – Голень осторожно взял девчушку под руку и увёл за прилавок. – Мы скоро вернёмся, – добавил он, обращаясь к Людвику…

Людвик ничего не ответил, лишь смахнул с лица дождевые капли и опять уставился на солдатиков.

– Красивые, – проговорил он не то себе, не то Герке и прижал нос к стеклу.

Герка, который до этого момента никак себя не проявлял, подошёл к серванту:

– Ага, Голень говорил: они старинные и очень ценные. Слишком дорогие, чтобы в них играть.

– Голень? – Людвик обернулся к Герке. Их взгляды впервые встретились.

– Иногда ещё мы его зовём Бормотун. Это продавец, – ответил Герка и сделал шаг назад.

В городке очень уважали личное пространство каждого человека, поэтому никто ни к кому не подходил ближе, чем на расстояние вытянутой руки. Это правило не распространялось только на лучших друзей.

– Ясно. Я – Людвик! – Людвик протянул Герке чуть согнутую руку. Казалось, он не может определиться, хочет ли и дальше оставаться надутым воображалой или стать обыкновенным мальчишкой, который не прочь завести дружбу. – Людвик Королевский.

– А я Герка. – Герка снова сделал шаг назад, будто и не замечая протянутой ему руки, и добавил, передразнивая неместный говор: – Герка Прынцев.

– Такая у нас фамилия, мы Королевские, – смущённо усмехнулся Людвик, пряча руку в карман, потом торопливо добавил: – А эта писунья – моя сестра, Вероника Королевская. Мы только сегодня здесь поселились, в доме возле парка.

– А-а-а, так это ваши вещи привезли? – Герка уже с большей теплотой оглядел Людвика. – Много же у вас всего. За прынцев прошу извинять… Я и правда Герка, а фамилия моя Шерстянкин. Тут у многих такая фамилия. А Голень у нас в городке один такой.

– Знаю! – Людвик опять уставился на солдатиков. – Папа мне говорил.

– Надолго приехали или только на лето? – поинтересовался Герка. Дом у парка часто сдавался дачникам, искателям тишины.

– Не знаю, – буркнул Людвик. Было видно, что ему эта тема совсем не по нраву. – Папа говорил как минимум года на три… Он только забыл сказать, что здесь такая дыра!..

Герка ничего не ответил. Он любил свой городок, но на самом деле порой тут можно было умереть от скуки.

– А вот и мы! – В дверях показалась сияющая Вероника, она уплетала огромное красное наливное яблоко. Следом за ней возник улыбающийся до ушей Голень. – Смотри, Людвик, что мне Алекс подарил! – Шлёпая ботами, она подбежала к брату и протянула ему ладошку. На ней оказалась маленькая симпатичная кукла с широко расставленными ручками и довольно пышными светлыми волосами из какой-то синтетики, немного похожая на Веронику.

– Туристы в прошлом году оставили, – как бы оправдываясь, сказал Голень и, заглядывая в глаза Герке, виновато улыбнулся: – Алекс – это буду я.

– Тебя зовут Алекс? – искренне удивился Герка. – А почему ты никогда не говорил?..

– Так ты же никогда не спрашивал, – засмеялся Голень, – и, кроме того, по имени меня редко зовут. А не выпить ли нам земляничного чаю? Похоже, в такой ливень за носками больше никто не явится.

– Ладно, – согласился Герка. – Я поставлю чашки.

Людвик скорчил гримасу, как будто его вот-вот стошнит.

4

– Ну, рассказывайте, каким это ветром вас сюда занесло? – С любопытством оглядывая Людвика и Веронику, Голень прихлёбывал горячий чай.

Вероника сидела на стуле, скинув боты, и за обе щеки уплетала булочку. Людвик, понуро свесив голову, мял свою булочку в пальцах.

– Никакой нас ветер не заносил, – хихикнула девочка. – Мы приехали с папой, скажи, Вик.

– Не называй меня так, – свирепо зашипел на сестру Людвик. Та сразу притихла. – Папа решил, что нам необходим свежий воздух, а маме нужно больше свободы.

– Маме тоже нужен воздух, – снова зачирикала Вероника, – только ей больше нравится воздух городского типа!

– Значит, вы сюда прибыли только с папой? – Голень поставил чашку на блюдце и удобно откинулся на стуле. – А мама приедет позже?

– Нет, она не приедет, – как ножом отрезал Людвик. И, помолчав, добавил: – Они разводятся.

Наступила неловкая тишина. Вероника перестала жевать и, вытаращив глазёнки, смотрела на брата.

– Что это значит – «разводятся»?

– Ешь свою булку, – чуть ласковее ответил Людвик, глянув на Герку. – Мы, наверное, пойдём в ту же школу, да?

– Ага! – Герка сразу оживился.

А Голень, когда тема беседы переменилась, облегчённо вздохнул.

– Будешь у нас новобранцем, – улыбнулся он. – А в какой класс ты пойдёшь?

– В шестой.

– Супер! – обрадовался Герка. В его классе был явный перевес в сторону девочек, поэтому каждому новому представителю сильного пола были рады. – Я тоже в шестом. Будешь сидеть со мной, если захочешь.

– Посмотрим, – скривился Людвик, переламывая булочку. – А шестой класс только один?

– Один, – сказал Герка и почувствовал, что от Людвика явно веяло холодком. – Но, если хочешь, можно ходить в сад – там групп больше.

– Остряк-самоучка. – Людвик докопался до начинки. – М-м, вкусно, – похвалил он с набитым ртом. – Первый плюс.

– Знаешь, в нашем классе у двух девочек родители развелись, – пытался поддержать разговор Герка, – так они подарков получают вдвое больше, чем до этого.

– А мне пальчик натирает, – захныкала Вероника, надевая боты прямо на босу ногу. – Папа оставил мои носочки дома.

– Ах, вот в чём дело! – Голень встал со стула и перегнулся через прилавок. – Чего же ты сразу не сказал, Людвик?

Носочный продавец достал два пакета, вынул из одного жёлтые гольфы в горошек, развернул и подал Веронике.

– Носи на здоровье!

– Спасибо! – с достоинством поблагодарила Вероника и стала натягивать на ноги обновку. – Вик, они пахнут!

– Он всегда стирает новые носки, – тайком, чтобы Голень не услышал, Герка шепнул на ухо Людвику. – Круто, да?

«Болван», – подумал Людвик, кивнув головой.

– Неси всё домой. – Голень поднял с пола рюкзак Людвика и засунул туда пакеты с носками. – Деньги отдашь после. Что за тяжести ты в нём таскаешь?

– Игровой компьютер, – ответила за Людвика Вероника. – Мама ему подарила. А он мне даже притронуться не даёт.

– Испортишь ещё, – шикнул Людвик и, выхватив рюкзак из рук Голеня, резко застегнул молнию. – Спасибо за носки.

– Бе-бе-бе! – Вероника, насколько могла, высунула язык. – Жадина-говядина.

– Покажи! – Глаза у Герки загорелись. – У тебя свой комп?

– Ага. – Людвик расстегнул молнию и вытащил большой переносной компьютер. – Новейший, игр почти миллион, экран семнадцать дюймов, шестьдесят четыре гигабайта оперативной памяти, сверхскоростной вайфай и ещё сканер – считывать отпечатки пальцев, – расхвастался Людвик.

У Герки от его слов челюсть отвисла.

– Людвикушка-похвальбушка! – вмешалась Вероника. – Жадина-говядина!

Людвик умолк и протянул компьютер Герке:

– Можешь посмотреть.

– Круто! Только в магазине вайфая нет – онлайн не поиграешь…

«Самая дырявая дыра-дырища!» – подумал Людвик.

– Наш Бормотун… – Герка кашлянул. – То есть у Алекса тоже есть комп, но с твоим-то и сравнивать нечего.

– Ну-ка включи что-нибудь, – попросил Голень, и все трое стали по очереди инспектировать компьютер.

– Жадины, – буркнула Вероника, забралась Голеню на колени и тоже уставилась на экран.

И вдруг – бах-барабах! – раздался ужасающий грохот, и свет в носочном магазине мгновенно погас. Вероника заревела, Герка с Людвиком икнули от неожиданности, а Голень вскочил на ноги и выглянул в окно.

– Ах ты… арбуз-аркебуз, – цокнул он языком. – Молния ударила. Пойду свечки принесу.

Стемнело, хотя было ещё не очень поздно, просто чёрные дождевые тучи заволокли небо.

– Не надо свечей, – очнувшись, пробормотал Людвик. – Посвечу телефоном, в нём же есть фонарик.

Он достал из кармана телефон, и магазин озарился ярким светом. За окном внезапно прекратился летний ливень, словно молния была последним его аккордом. Вероника утёрла слёзы, а Герке сразу полегчало – он с малых лет боялся темноты.

«Вот бы и мне такой комп», – успел пожелать Голень, как вдруг из единственной щели в полу, ярко освещённой фонариком, выкатился шар: тёмно-серый, величиной с небольшой каштан.

Он одолел несколько сантиметров, потом замер, будто в раздумье, и тогда, как по условному щелчку, подскочил и юркнул прямо к ботинку Людвика.

– У-у-у вас тут водятся грызуны? – Людвик с испугу стал заикаться.

– Хуже, – мрачно ответил Голень, потом нагнулся, поднял шар и накрыл его чашкой, стоявшей на прилавке. – Вам уже пора домой. Пойдёмте, я вас провожу.