Текст книги "Встреча с тобой"

Автор книги: Лина Понуровская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Я не могу на него смотреть… Мне кажется, он спит… – шепотом говорил я, боясь, что кто-то услышит.

Дядя Виталий ободряюще и легонько потряхивает за плечо, как бы говоря, ты сильный, справишься. Я оборачиваюсь и снова смотрю на дедушку. Даже сейчас он улыбался… Нащупывая в своём кармане закрытую пачку сигарет, я положил её к нему с коробкой спичек. Зажигалками никогда не пользовался. По наитию стиснул пальцы его… Холодные… Всё те же… В глазах начинает уже не щипать, а застывают айсберги от слёз. Откуда во мне их столько!? А ещё говорят, мужчины не плачут.

Всё происходит, как в тумане… Большая часть гостей расходиться… Кто-то говорит слова мне, желая держаться и не опускать руки… Я не замечал, как многие давали деньги… Прятал в карман то в один, то в другой… Дальше, мы разошлись по машинам… Со мной сел Дима, обнимая как младшего брата за плечо, а я упал просто ему в его плечо лбом, зажмуриваясь… Таким беспомощным себя чувствовал, и у меня никогда не было старшего брата… И вот он, сидит передо мной… Как только машина останавливается, вереница из десятка пожилых людей в тёмных и серых одеяниях идут за гробом, который несут четверо мужчин… Я вышел с салона «Патриота» и обернулся назад. На трассе и тротуаре лежали ветки кедра… Когда успели накидать? Не помню… Со мной снова идёт Дима рядом, а поодаль поспешили Серёга с Максом. Каждый смотрел на меня обеспокоенно и понимающе. Могилу моего дедушки как оказалось, выкопали рядом с могилой дедушки братьев Беркут…

Стоп. Что?

– Рак горла… – глухо ответил старший, смотря с тоской и улыбкой на могилу дедушки. – Теперь приглядывай за своим другом.

Он будто по-настоящему разговаривал с ним, а по взгляду видел, как хочет уйти отсюда, чтобы никто не видел его остекленевших глаз. Впрочем, у Серёги так же. А Максиму? Он вообще отключился от реальности, смотря куда-то вниз, то вверх, с каменным выражением лица. Сложно было понять, о чём думает и наверно не хотел об этом говорить, а может, хотел да не знал с чего начать…

– Пойдёмте, надо прощаться…

Эти слова звучат где-то далеко… Мои шаги сливаются со стуком сердца, замечая кто, приехал сюда… Вот, честное слово, я застыл на месте и не знал, куда идти.

Глава 5. «Мышонок и котёнок»

Юля

Я была на кладбище в день рождения своего деда, но не прощалась с ним, как Игорь. Нельзя было так думать, однако, я была рада, что он с ним прощается, а не как я слышу от родителей, что у меня оказывается, бабушка жива. Только особо с нами не общается. Дедушка давно в могиле. Знаю, грубо звучит. Было не то, что обидно, а тревожно, что ни одна, ни второй не узнают, как я выросту, пойду учиться или выйду замуж. Как пойдёт. Что мне оставалось делать, после того, когда узнала о родителях мамы? Буду радоваться, и грустить за других людей. А у моего папы вообще никого нет. Вернее, у него есть мы и друзья, а родители его, – мои бабушка с дедушкой, – давно забыли про него и не в курсе, что внуки растут. Правда, какую я бабушку знала, так это его бабушку, которая воспитывала его. Надо будет обязательно съездить в гости и к другой прабабушке, – бабушке моей мамы. Вот, оказывается, у меня целых две бабушки, а дедушек ни одного… Все здесь. На кладбище.

Взяв у мамы из рук пакет конфет с печеньями, я пошла, искать надгробья близких. Первого нашла дядю… Потом, учительницу моего брата в младших классах… Эти действия, что я делала, происходили, как во сне. Я не задерживалась ни на одной могиле дольше минуты, одаривая улыбкой лики тех, чьи фото были на памятниках, чем на той где смотрело родное лицо. «Тебе было всего сорок шесть», – думала я, кладя конфеты, печенье и зажженную сигарету. Как не пыталась держать себя в руках, я заморгала часто от подступивших слёз. Мне хотелось своими руками выдрать наросшие кусты, что стали увядать и спросить дедушку Сашу, почему так рано ушел из жизни… Не дождался свадьбы моих с Максимом родителей… Не дождался рождения его… Меня. А рядом находился мой прадедушка. Он являлся дедушкой моей мамы. На этой могиле я оставила конфеты, печенье, а сигарету не зажгла – не курил, а если и курил, то очень давно. Смотря на памятник, дедушки Саши, я будто чувствовала, как мама плачет, находясь у ворот на кладбища и думает, идти или не идти. Она подходила к своему папе только с моим папой за руку… Интересно, бабушка Света давно навещала дедушку Сашу? Может, тоже стоит поехать в гости? А толку?

Перестав думать, я последний раз посмотрела на могилу своего деда и прадеда, прежде чем пойти к маме. Стоило пройти пару могил, как она шла навстречу ко мне с папой. Я печально обернулась в их сторону и отвернулась, когда услышала, как мама очень тихо плачет, прижимаясь к папе.

Ещё немного постояв на месте, я нашла знакомую фигуру своего брата и ещё двух, а вот друга не увидела… Сделав пару шагов, увидела, что Игорь кинул землю и монеты, отходя от могилы подальше. У него, кажется, вот-вот случиться нервный срыв. Лицом никак не выражал свои эмоции, а вот глаза… он был зол. Бился в тревоге неведомой мне. Ему хотелось что-нибудь сломать.

К нему подошла женщина в тёмном, несчастного вида. Стоило им взглянуть друг на друга, как оба могли вцепиться в перепалке. Игорь выдергивает локоть из её руки и что-то говорит, что не слышно никому видимо. Потому что все прощались. У меня сердце забилось, замечая, как ширма терпения у моего друга падает. Он таращиться на женщину, подобно дикому зверю, готовый задушить её в мертвой хватке, пока та стоит спиной ко мне и что-то говорит ему. У него настолько горят глаза в убийственном пламени, что, думается, сожжёт всё вокруг, если эта женщина не оставят его в покое. И что самое интересное, она отошла с ними подальше ото всех.

Секреты? Вполне.

Игорь обошел её не давая договорить, уходя мыть руки. Я тоже засучила рукава и пошла к дяде Виталию. Он выполнял работу рукомойника, держа бутылку воды, подавая каждому одноразовые бумажные полотенца.

Бегло осмотрев дорожку между памятников, нахожу Игоря. Над его головой испарялся сизый дым.

– Как ты?

Глупый вопрос сам собой вырвался. Друг, – которого знают мои родители, Максим и братья Беркут, только я не видела его и не помнила, – оборачивается ко мне со стеклянными глазами. Я поджала губы, опуская подбородок, понимая, что моё присутствие и поддержка никак не повлияют. Тем не менее, я увидела, как недокуренная сигарета полетела вниз. Чёрный берц затушил её немного в сырой земле. Игорь присел на корточки, смотря на меня снизу вверх. Вглядываясь в медовые очи, я поддалась вперёд и обняла друга робко, точно боялась сделать лишнее движение. Он не двигался, видела боковым взглядом, что не мигал, смотря куда-то непонятно куда. Совсем как мой брат, когда находиться здесь.

Кстати, где он?

Из-за своего роста, я видела только макушки высоких памятников и деревья. Брата нигде видно не было. Прислушиваясь, поняла, что ушел в сторону родителей, а братья Беркут приближались к нам. Я отошла от Игоря, взяв его за руку. Не знаю, почему это сделала! И не отпустила, когда мы с ним пошли с Димой и Серёгой к машинам. Они поздоровались со мной без слов, улыбаясь одними губами, а в глазах как всегда отражалось тепло большого сердца. С их ростом оно точно большое. Нет огромное!

– С нами поедешь? – мягко уточнила я.

Мы с Игорем подошли к чёрному «Чайзеру» и остановились у задних дверей. Понимая, что у моего друга сейчас нет никаких сил на разговоры, я открыла ему дверь. Он только в этот момент моргнул, садясь в тёмно-коричневый салон. Я же эту дверь закрыла и обернулась назад.

Знакомые лица расходились по машинам, переговариваясь друг с другом на вежливых тонах, пока не явилась та женщина, которая разговаривала с Игорем. Она будто искала его. Мужчина, чем-то похожий внешне на Игоря, строго посмотрел на эту женщину и велел молча идти к другой машине – не к нам. Помня, что мама говорила мы все поедем в кафе, я села в салон, оставаясь на второй половине сидения. В зеркале заднего вида, встретилась с взглядом опустошённых медовых глаз, которые моргнули, точно вспомнили о моём присутствии.

Я инстинктивно обернулась влево, увидев брата.

– О, а ты чего на моём месте… – удивленно обратился он, заглядывая в салон. – Ну, двигайся тогда. Я ж в багажник не полезу.

– Не ворчи, – буркнула я, насупившись.

Без шума раздраженно выдохнув в сторону Максима, я отодвинулась к Игорю, оставаясь на расстоянии ладони, пока брат не сел. Вроде худой, а места занимает больше, чем слон! Я поругала его, как непослушного ребёнка, показывая, что мог бы и отодвинуться. Ноги, видишь ли, некуда деть ему и надо поперек рядом с моими ножками оставить. Что странно, Игорь такой же по телосложению, как мой брат, но не занимал полмашины!

– Я тебя сейчас в багажник засуну! – громким шепотом, рыкнула я на брата. – Сложи их как-нибудь!

– Да ты достала, всё тебе место мало! – бормотал в тон мне. – Сиди, молчи!

– Я тебе… – показывая свой маленький кулачок, в хмурое родное лицо, говорила я. – Сейчас в нос дам!

– Силёнок хватит? – хихикнул брат, медленно отодвигая мою правую руку от себя. – Сиди. Молчи.

– Сижу. Молчу, – насупилась я, скрестив руки.

– Я не укушу, – бесстрастно ответил голос за моей спиной.

Перестав злиться, я повернулась и увидела, что Игорь смотрит на меня без какого-либо выражения, а в глазах мелькало знакомое дружелюбие, и одиночество… я слышала от слов родителей, что у него жизнь не сахар выдалась с родичами. Самостоятельный мальчик и это даже хорошо, постоять за себя может, а вот то, что в семье невесть что, это конечно огорчало… Я не могла объяснить Игорю, насчёт личного пространства. С ним как-то спокойно было находиться, как с родным братом, который развалился слева от меня. Задушила бы!

– А ты сядь нормально.

– А чё я-то сразу? – изумился Макс, вытаращив глаза.

– То, – ответил Игорь, смотря поверх моей головы на него.

Брат что-то ещё говорил, явно не хотел произносить этого вслух, отодвигаясь спиной к двери закрыв её. Ноги теперь были компактно расположены, занимая, правда весь коврик и простор между передними сидениями, но это лучше чем было до. Игорь сидел также. Теперь у каждого было своё место, правда я не отодвинулась от друга. Мне казалось, так всегда было, как вчера сидели за одной партой. Да, немного волнения было, а сейчас вовсе нет. В качестве спасибо, я осторожно взяла сухую теплую мужскую кисть. На ней четко виднелись костяшки и вены, что можно было изучить руку наощупь.

Отпустить забыла… даже присутствие родителей меня не смутило.

– О, все здесь? – в голос улыбнулась мама, садясь в салон напротив Максима. – Места хватило?

– Да, – убедительно ответила я.

Хотя по взгляду она видела, что всё и так поняла, глядя на нас с братом.

– Можно я покурить выйду?

– Да конечно Игорь, иди, наш папа тоже вон стоит, дымит, да? – строго уточнила ему, стукая по соседнему окну.

– А чё я-то сразу? – смотря в лобовое, возникал тот.

В этот раз я сама отпустила Игорю руку, а не пошла за ним, как он до машины со мной. Сжимая правую кисть, ощутила тепло от других пальцев. Это прикосновение было… новым. Я только самым близким позволяла за руку взять. Сама так поступала. А тут совершенно незнакомый, отчасти, для меня человек и нет этого чувства некой стены.

Бывает такое? Видимо да.

– А мне можно? – спросил Максим.

– Сиди. Уже идут, – упрекнула мама, пристёгивая ремень.

И правда. Папа занял водительское место, а Игорь сел снова рядом со мной. Я ничего не сказала, когда он лег виском на моё правое плечо, прикрыв веки. Столько усталости чувствовалось, что самой становилось не по себе… Из головы не могла выкинуть ту женщину. Кто она? А эти глаза… Игорь явно не шутил, разговаривая с ней.

О чём именно?

Выезжая на трассу, я вдруг почувствовала, как у моего друга голова стала тяжелой, что у него наморщился лоб от этого ощущения. А потом, я начала думать быстро, что не контролировала свой голос.

– Папа, папа Игорю плохо!

– Что такое? – очнулся от дремоты Максим за моей спиной.

– Что такое? – тревожно повторил папа.

– Тошнит…

Трасса оказалась позади тотчас и сменилась на тротуар усыпанного мелкими камнями. Я немного качнулась вперед, а потом резко назад. Игорь буквально вылетел из салона, отворив дверь. Он отошел в два шага от машины, наклоняясь за багажник, держась одной рукой за край дверной рамы. Аж пальцы побелели! Мне казалось, он вот-вот упадет. Я сидела на месте, думая, что смогу сделать, но наблюдала за родителями. Брат пошел за ними.

Смотря в заднее окно, я видела, как Игорь стирает кулаком свободной руки подбородок и закрывает на секунду глаза, долго дыша носом. Отказывается от помощи, чтобы пройти до салона, обещая жестом, что сам придёт. Мама, кажется, понимает, в чём дело и смотрит назад, откуда мы уехали десять минут назад.

Неужели та женщина настолько свернула кровь Игорю?

Я невольно сжала кулаки и расслабила пальцы, смотря на ту руку, что скользнула по дверной раме вниз и схватилась за кожаное коричневое сидение. Игорь буквально завалился на спинку, устало откидывая голову назад, выдохнув только после того, как папа помог ему сесть и закрыть дверцу. Я встретилась с взглядом папы, которого трясло от шока не хуже, чем меня сейчас! Резко протер лоб пальцами, усаживаясь за руль. Мама с кем-то говорила по телефону, я не слышала, о чем и она вернулась в салон вместе с братом.

– Нормально? – забеспокоился он.

Друг резко сдвинул брови и поднял лоб, давая понять, что всё нормально, отмахиваясь, и отвернулся головой к своему окну, глубоко дыша. Я сидела как вкопанная! Скорее всего, мы сейчас поедем к нему или к нам домой. Игорю надо прилечь. А лучше лежать в кровати до самого вечера… И расстроило то, что мы с ним только вчера познакомились, и никак общаться не можем. То уроки. То… У меня не находилось слов, чтобы выразить недовольство, злость, печаль и что немало важно заботу. К мальчику, который, вот прямо сейчас, сидит со мной рядом. Побледневший от бессилия над потерей близкого человека, но и над собой. Видимо, он не привык показывать свои слабости. Я так не считаю, что если у человека всё шикарно, не значит всё хорошо. Нет. Жизнь, к сожалению вот такая, как есть. Ни о чём не предупреждает.

Помня, что в нашем городе бывают пробки, я взглядом попросила Максима подать подушку и положила к себе на колени, немного отодвигаясь в сторону брата. Осторожно, даже я бы сказала, с опаской притронулась к худому плечу в джинсовке. Игорь перестал смотреть в окно, немного выпрямив спину, с вопросом на лице. Глядел то на меня, то на подушку. Брови сошлись к переносице и лоб разгладился, когда я прижалась к спинке. Отреченный глаза вновь посмотрели на меня, точно убеждаясь в моей заботе и наполовину прикрылись, и медленно моргали, когда я смотрела на них уже сверху вниз. Слава богу «Чайзер» просторный! Игорь оставил ноги на коврике, а спиной лег на сидение, оставляя голову на боку к переднему сидению, сомкнув веки.

В зеркале заднего вида обеспокоенно посмотрела мама и обернулась к нам.

– Будет плохо, скажи.

– Сейчас к нам поедешь, – это был папа. – Вечером уже домой отвезём.

– Угу…

Игорь явно не торопился туда. Каким-то напряженным стал после последних двух слов. Мда… Сколько бы не слышала фразу – в гостях хорошо, а дома лучше не всегда такая, какой должна быть на самом деле.

Хорошо там, где нас нет? Может быть.

Остаток пути прошел под газ-тормоз и гудение мотора. Радио не работало, хотя иногда родители включали «Король и Шут», «Кукрыниксы», а тут тишина… не привычно было. Как только «Чайзер» остановился, Игорь тут же поднялся и без слов вышел одновременно с моим папой и братом. Мы с мамой немного позже.

Наш двор отличался от многих тем, что здесь был небольшой сад, особенно за пепельным двухэтажном домом с белыми рамами окон. К входным дверям вела жёлтая дорожка, точно к замку Гудвина! А по краю росли кусты чёрной малины, которая, кстати, уже перестала приносить плоды и нужно скоро закапывать. Я прошла первая к дверям, отворяя её своему другу. По тихому разговору помнила, что мама останется с нами, а Максим поедет с папой на поминки и позже семья Беркут приедут сюда.

Игорь уверенно шел за мной, не оглядываясь из стороны в сторону и по взгляду заметила, словно что-то вспомнил, и мелькнула улыбка, что так и не смогла развеять опустошение на лице. У него будто никаких уже сил не осталось! Снял берцы на автомате, а я кроссовки.

Решая, куда расположить гостя, я спросила:

– Дойдёшь…

Остальные слова застряли в горле, что пришлось проглотить ком, увидев, как Игорь твёрдым шагом следовал за мной на второй этаж. Я следовала сбоку, а он помогал себе, держа перилла одной рукой, второй спрятал уже телефон в карман джинсовки. Кто-то звонил и сбросил вызов. Теперь я начинала глубоко дышать, чтобы от безысходности не пустить вход поток застывших слёз, думая, как быть дальше… Говорить ли… Уйти?

Закусив изнутри левую щеку, я не касаясь Игоря, прошла до дверей, где обычно мы с братом и иногда братьями Беркут играли в приставку, смотрели «Сверхов». Ничего кроме огромного дивана, плазменного телевизора и полок с дисками не было. Откинув цветные подушки на одну сторону светлого углового дивана, я взяла у друга джинсовку из рук, прижимая к своей груди. Она была тёплой и приятно пахла мылом, ещё табаком совсем чуть-чуть с каким-то сандалом что ли… этот самый сандал щекотал мой нос, пока не отложила джинсовку на спинку дивана.

– Включить?

На мой вопрос Игорь отрицательно качнул головой, лежа на боку лицом ко мне, оставляя ноги на полу. Я приложила руку к своему сердцу, что билось отчаянно от понимания того, как быть дальше… Наверно уйти. Да. Так будет лучше…

Нет, не лучше! Вдруг Игорю плохо станет… Вот и…

– Может воды? Окно открыть? – заботливо предлагала я, не отходя от дивана.

Со своим ростом, я была самая высокая девочка в классе. Стояла второй в строю на физре, а первым был Павлов. Шляпа вечно завидует тому, что я возвышаюсь без каблуков над одноклассницами. Не я же виновата, что у меня средний, а не низкий рост. А наблюдая за Игорем, чувствовала себя маленькой… как мышонок, который вился вокруг котёнка…

– Останься со мной.

От просьбы я не засмущалась, а наоборот решительно села рядом. Игорь привстал на локоть, положив голову на мои колени. Первый раз в жизни я сидела в одной комнате не с братом, папой играя в приставку, а со знакомым мальчиком и места себе не нахожу! Хочеться поболтать с ним и помолчать, как сейчас, но не при таких обстоятельствах, когда ему плохо. Не только физически. Я помнила, что прикосновения лечат душу, правда, стоит ли настаивать на этом? Просто за руку взять или положить свою кисть на плечо… Не укусит.

Без шума выдохнув, я просто оставила одну ладонь на голове друга, а вторую положила на плечо, гладя большим пальцем. Правой рукой ощутила, что у Игоря мягкие, густые волосы, постриженные у висков короче, чем на макушке. Медленно, скорее изучающе я провела пальцами по краю лба, зачёсывая пряди назад. В груди потеплело и похолодело.

Сама того не контролируя отдернула руку.

Хвала богам, Игорь не заметил этого… Он уснул на моих коленях. А может, дремал? Спросить не решалась. Взяла пару подушек и легла на них, смотря уже включенную плазму.

Сама думала о том, что за эти два дня начинаю привязываться к Игорю. Почему так быстро!? Мы же толком не познакомились… Познакомишься, не переживай. Я очень надеялась, что Игорь окажется другом, который будет рядом, а не так, как Настька моя… У меня нет друзей. Вернее есть, Дима с Серёгой – скорее братья родные! И вообще, я всегда мечтала о друге, с которым буду секретничать, гулять допоздна, но своего возраста, но никак почти на пять лет старше! Везёт же мне… Не дай бог, Игорь начнет опекать меня наравне с моими братьями Беркут! Да двое из них неродные, всё же, как родные!

Что-то подсказывало, не знаю что именно, это чувство придало уверенности, что мы с Игорем не зря познакомились.

Глава 6. «Беспризорник»

Игорь

Где я?.. Почему в этой комнате пахнет выпечкой, а не духами моей матери, от которых щиплет в глазах?.. Осматриваясь, я медленно-верно начал вспоминать, что было утром… Капец. Я думал, сдохну, пока весь свой завтрак не оставлю на асфальте! Знал бы, не ел вовсе… Всё как в тумане происходило. Первая мысль была остаться на дороге и пройтись домой пешком, но родители моего друга настояли на том, чтобы я сел обратно в машину. Я послушался первый раз взрослых. Не спорил. Чутьё подсказывало, они не заслуживают моих ругательств. Они не станут требовать то, что требовала моя мать у могилы деда.

Это потом.

А ещё Юля… Маленькая девочка действовала на меня. Без слов! Куда не покажет-скажет, я иду как робот. Может, это называется усталость? Я никогда не был таким… выжитым! Думал, послушаю музыку, как всегда делал, да приду в себя. Ну-ну… Забыл даже про родителей своих. Правда, стоило остаться малой со мной, как вдруг уснул. Нет, не так, отрубился! Без снов.

Видя, что работает телевизор довольно больших размеров, какие видел в кино или в магазине, я почувствовал, что находился в комнате один и Юли рядом не оказалось. Прислушиваясь, я распознал её голос. Она разговаривала со своей мамой.

Я улыбнулся уголками губ, слушая разговор:

– …и ты представляешь, я уснула сидя!

– Не ворчи.

– Есть хочу…

– Поди, глянь, мож Игорь проснулся, – настояла женщина, чем-то стукая.

Судя по звуку это ложка, била край кастрюли или сковородки.

– Его тоже покормить надо, а то знаю маманьку его. Хер что приготовит.

– Ла-адно, – неохотно согласилась Юля.

Мне почему-то забавно стало, уловив в этом мягком звонком голосе раздражение. Она явно стеснялась моего присутствия и в то же время была смелой.

Слыша, как приближались шаги, я встал на локти, переворачиваясь на живот. Благодаря плазме, увидел светлые добрые и сонные глаза. Юля посмотрела под свои ноги, а потом на меня, как настоящий маленький доктор, по-деловому спрашивая:

– Как спалось?

– Пойдёт… А тебе?

Юлианна секундно подумала, что ответить, и видимо не ожидали такого вопроса. Я в душе опять улыбнулся, замечая, как у девчушки покраснели щеки, насупился носик и после выдоха со лба пропали складки, отгоняя стеснение напрочь. Вновь глядела на меня серьёзно.

– Тоже. Как себя чувствуешь?

– Сначала умыться бы, а то второй глаз разлепить не могу.

Надо же, я ещё шутить умею! Юля робко улыбнулась, отворяя двери и веля взглядом идти за ней. И я пошел. От изобилия фоторамок на голубо-синих стенах с оранжевыми узорами, я хотел остановиться. Стало любопытно рассмотреть каждое фото, как маленькая девочка, взрослая не по годам, росла. На пару фото увидел её совсем крохой на руках дяди Кости. А на других она уже одета в разных платьях, туфельках и постоянно с косичками. Вот что значит принцесса! Но на одной фотографии я остановился… Я вспомнил этот момент…

Это было лето или конец весны. Вечерело. Тётя Марина просит отойти меня, Максима, Серёгу и Диму к белому высокому забору. Всех расположила не по росту, а как кто успел занять место, потому что Юля умела уже стоять на ногах. Я тогда не знал, что делать, потому что все друзья сели на корточки, а я смотрел на кроху и думал, как быть… Она возмущалась, хотела к нам, капризничала, и протянул руки ей. Фисташковые бусинки посмотрели на меня, словно до этого не видели. Но кряхтя, держась за руку дяди Кости, прошла до нашей компании и второй рукой взяла мою ладонь. В свои пять лет, я был выше сверстников, и стало обидно, что маленькая принцесса в голубом платье смотрит на меня, как на взрослых во все глаза. Пришлось буквально стать коленями на траву и усадить её к себе. Теперь фисташковые очи смотрели прямо на меня. Все глядели в камеру, а мы друг на друга…

На втором снимке, мы с Юлькой обернулись в камеру. Я улыбался до самых ушей, чтоб воздержаться от смеха, потому что ма-аленькая проказница схватила мой нос своими ма-аленькими цепкими пальчиками и засмеялась, посмотрев в камеру. Довольная такая, будто я был для неё самым лучшим другом, с которым можно делать всё что угодно и как угодно!

На третьем снимке, все смеялись с нас двоих, когда я увернулся от второй ручонки и в улыбке смотрел на Юльку, которая-таки достала мой нос и нажала на него пальчиком. Я вспомнил, как она по-детски взвизгнула, смотря мне в глаза…

Блин, офигеть, так давно было!

Я не контролировал свою улыбку и подступивший хохот, что застрял в груди, изучая давние снимки… Юля, кажется, спустилась на первый этаж и быстро вернулась ко мне. Замирая на секунду на месте, она проследила за моим взглядом.

– Какой была врединой, такой и осталась, – хитро сказал я.

– А что я тогда делала? – любопытно спросила маленькая хозяйка.

– Вредничала, совсем как сейчас.

– А что я сейчас делаю?

Господи, почему она такая забавная, когда не понимает, что происходит! Я не выдержал и захихикал от тонких густых русых бровей, сдвинутых к насупленному носику. Они немного блестели рыжеватым оттенком. Удрученно вздыхая, Юля развернулась на носках, и я последний раз взглянул на фотографию, где она нажала на мой нос, своим то-онким маленьким пальчиком. «Интересно, а можно повторить?» – подумал я. Почему-то именно этот момент понравился больше всех. Всегда нравились подобного рода снимки. Можно проследить за пройденным временем. Надо будет подумать.

Щурясь от обилия сияние сантехники, я умылся и прошел на кухню. Она не была похожа ту, где черт ногу сломит. Я замялся, прежде чем, сесть за круглый салатовый стол. Такому беспризорнику, как я здесь не место. В своем одеянии разве что на улице быть у костра. Пододвинув стул со спинкой, я чувствовал, что нахожусь не на кухне, а в кофейне. Тут приятно пахло выпечкой, курицей и вскипел уже чайник. Никого кроме нас с Юлькой не было.

Она по-хозяйски поставила перед моим носом тарелку и вручила ложку.

– Спасибо… а где все? – уточнил я, пробуя бульон.

Корзинка с нарезанным белым хлебом появилась по центру стола, вместе с кружкой чая и тарелкой выпечки. Судя по цвету и форме это хачапури. Юля лопала напротив меня, так культурно, что никакая крошка не подала на стол. А прямо на колени ей! Видимо кушать хотела…

Я не стал ничего говорить и коротко улыбнулся, желая приятного аппетита.

– И тебе… А… уехали… в магазин, – кушая, говорила хозяюшка, сёрбая чай.

Каждое слово сопровождалось разной мимикой, что можно было прочитать в период пауз. Юле определенно можно быть пантомимам! Без слов всё понятно. Я переспрашивать не стал и наблюдал глазами за ней.

– Хлеб кончился… или сахар… Не помню…

Теперь Юлианна добавила ко всему прочему жестикуляцию свободной руки, и пальчики добавляли эффект, точно вела деловую беседу, а не ела с крошками на себе! С каждой секундой, я поражался, как ей удается на свои проделки не обращать внимания! Мои уголки рта дрогнули в улыбке.

– А, вспомнила…

Сказала таким тоном, словно написала теорему Пифагора с закрытыми глазами, поднимая указательный палец свободной руки вверх, не переставая жевать. Хи-хи… поросёнок! Я не хотел прерывать её. Просто улыбался.

– Сигареты.

– Вечная проблема, – ухмыльнулся я, доедая бульон. – Детишко, ты сейчас вся в крошках будешь.

– В смысле? – переставая двигать челюстями, спросила меня и посмотрела на себя, закатывая глаза. – Ба-алин… – шикнула в ответ.

Я ещё никогда не видел, чтобы придерживали юбку одной рукой, второй пододвигали стул! С трудом сдерживался, чтобы не заржать в голос… Юля сняла тапочки, взобралась на стул и стряхнула крошки в раковину, спрыгнув на пол прямо в розовые тапочки со знакомой мордочкой. Поправила полы длинного джинсового платья, скидывая с чёрных колготок какие-то ворсинки, возвращая свой стул на место. Моя улыбка не могла сойти с лица от невозмутимых фисташковых глаз на ангельском личике. Юлька упрямо смотрела в свою кружку, отпивая чай. Выглядела такой, будто что-то сделала не то и посмотрела вниз.

Снова послышалось, как скрипнул стул, и невозмутимая хозяюшка достала из-под раковины красный совок и метелку. Тут я и засмеялся!

– Ты сядешь когда-нибудь? Никуда крошки не денутся.

– Мама ругаться будет, и начнет: вся в папу!

– А ты не хочешь быть на папу похожа? – передразнил я, хмурясь как Юлианна.

Максимально свёл брови к переносице, надувая губы. Кажется, на неё юмор не действовал! Вот засранка мелкая… ладно-ладно.

– Хочу. Но не хочу потом пылесосить весь дом, – не меняясь в лице, ответила мне.

Я проглотил очередную шутку, чтобы не обидеть и улыбался одними губами. А то ещё стукнет совком!

– Оо, как всё сложно… – заливался хохотом я.

– Ты не смотри, что наша мама добрая, она, извиняюсь, пистонов таких вставить может, что потом долго будет бухтеть.

Я первый раз слышал, как звучит мой голос. Весело, беззаботно. Совсем другой рядом с Юлианной. Будто наблюдал за собой со стороны и думал, вскинув бровь: «Это я смеюсь?»

– Это ты сейчас бухтишь.

– Я не бухчу.

Настолько весело стало, что снова передразнил хозяюшку, на что та зарычала и судя по взгляду готова была спорить, но я опередил:

– Бухти-ишь… – срываясь на громкий смех, причитал ей. – Ещё как бухтишь.

– Тебе смеш-шно? – точно вскипевший чайник, воскликнула она.

Я ничего не смог ответить, потому что перед глазами всё расплывалось от слёз. До того смешно было, что контролировать голос не мог. От души давно так не смеялся! А вот моя подруга не разделяла со мной веселья, пока не огляделась.

– Так и знала… так и зна-ала, что до коридора дойду! – топнула ножкой она, закидывая совок и метелку в тумбочку, что грохот стоял такой, будто за стенку вылетели. – Мне нельзя убираться!

– Всё хорош… не смеши меня… – умолял я, держась одной рукой за живот.

Юля незлобно рыкнула, забирая посуду со стола и спросила:

– Чай будешь?

– Давай. Только если ты сядешь за стол.

– Зачем?

– Чтоб порядки не наводила. Я не укушу тебя.

А то я не вижу, почему она бегает, как заведенная по кухне туда-сюда! Юля засмущалась и как послушный котёнок села напротив, поставив кружку чая мне.

– Ой, а это кто?

Под столом, как, оказалось, спали каракалы… двое маленьких, а рядом трёхцветный котёнок. Шубка белая, мордочка поделена на светло-оранжевую и черную сторону, как и ушки, только наоборот. Туловище практически такое же по окрасу, а грудка с лапками белые. Скорее всего, кошечка – потому что у них могут быть несколько цветов на шерстке. Она же нюхала мои тапки. А потом глянула с дружелюбием прямо мне в глаза, взбираясь одними лапками, без когтей по ноге на колени.

Я не знал, как реагировать. Жёлтые глазки смотрели на меня и на хозяюшку, что наблюдала за нами.

– Знакомься Жужа.

– А те двое?

– Тот, что в чёрным ошейнике Велес, в розовом Дина.

– Обалдеть… Такие хорошенькие, не кусаются… – поражался дивным животным я, заглядывая под стол.