Текст книги "Вперед, Паола!"

Автор книги: Лина Мерканто

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

– Все. Прощайте.

– Но, Паола, вы не можете так уйти. – Он был в полном смятении. – Позвольте мне остаться с вами. Я без ума от вас, я теряю рассудок.

– Ничего. Это быстро проходит. Знаете, как-то у нас с вами все не очень симпатично получается. Прощайте.

Она вошла в лифт, зеркальные двери закрылись, и она унеслась куда-то вверх, как казалось Андрею, на недосягаемую высоту, а он остался внизу, раздираемый желанием и стыдом, желанием побежать за ней, вернуть во что бы то ни стало, и стыдом за свой поступок, за эти глупые записки, которые, кажется, наделали серьезных дел.

Паола молниеносно побросала свои вещи в сумку, расплатилась за номер и бросилась на стоянку, где, как верный рыцарь, ее ждал мотоцикл. Ночной ветер ударил в лицо. Он унесет осколки моей любви, подумала Паола и нажала на газ.

Мотоцикл мчался по шоссе, разрезая ночную тьму острым клинком света. Рычание мотора было созвучно настрою ее души. Все внутри клокотало, жгло, горело. Мимо проносились силуэты домов с одинокими горящими глазницами окон. Шоссе было абсолютно пусто. Все уже мирно спят или собираются сделать это, подумала Паола. Одна я, как бесприютный странник, маюсь в дороге и не знаю, где найти приют. Ей никуда не хотелось приезжать. Хотелось просто ехать, бездумно нажимая на газ и не заботиться о направлении. Ветер трепал ее волосы, холодил лицо, и от этого становилось легче. Она слилась с мчащейся машиной. Она кричала ветру:

– Эй, ветер, поддай сильнее!

Она была ветер. Внезапно она услышала приближающийся гул мотора. Вернее, не одного, а нескольких. Судя по звуку, ее нагоняли мотоциклисты. Паола прибавила скорости. Звук все приближался. Она максимально выжала газ. Так быстро она еще не ездила. На мгновение ей стало страшно, но это скоро прошло. Остался только азарт. Уйти от погони во что бы то ни стало. Однако частые повороты дороги вынуждали ее сбрасывать скорость. Те, кто ехали за ней, похоже, ни о чем таком не задумывались. Расстояние между ними все сокращалось. Паола уже видела свет их фар в зеркальце заднего вида. Они неуклонно приближались. Не прошло и пяти минут, как ее плотно окружили мотоциклы.

Их было штук пятнадцать, а на них длинноволосые парни и девушки в кожаных куртках. Летящие ангелы тьмы. Или демоны. Они ехали, вроде не обращая внимания на Паолу, но она не могла ни свернуть, ни отстать, ни вырваться вперед. Они вели ее за собой, окружив плотным кольцом. Паола не могла понять, была ли это просто игра или она попала в серьезную переделку. Ладно, решила она про себя. Будь что будет. Побеспокоюсь об этом позже, когда все станет ясно.

Через несколько минут вся группа, снизив скорость, свернула под какой-то мост и остановилась. Паола кинула быстрый взгляд направо, налево. Пустынная забетонированная площадка. Кричи, не кричи, никто не услышит. Здесь и днем-то никто не появляется. Полное запустение, кучи мусора и строительных обломков. Значит, можно рассчитывать только на себя. Вокруг ухмыляющиеся лица, выжидательно уставились на нее, ждут, что она будет делать.

Паола пошире расставила ноги, уперлась ботинками в бетонное покрытие площадки, сжала пальцами руль мотоцикла и бесстрашно посмотрела перед собой. Она точно знала, что стоит ей проявить слабость, и пощады не жди. Рокеры – особая порода людей. Всегда шальные от скорости и рева моторов, от сознания собственной неуязвимости в стае таких же волков. Никогда нельзя предугадать, что им взбредет в голову: обобрать до нитки, изнасиловать, убить или отпустить с миром.

Взгляд ее уперся в высокого парня с платком на голове и с массивной цепью на волосатой груди. По виду явно вожак. На заднем сиденье его мотоцикла, крепко обхватив его руками за талию, сидела худенькая девица с морковного цвета волосами и крошечной золотой булавкой в правой ноздре. Изумительная парочка, ничего не скажешь.

Паола выжидала. Молчание нарушил тощий невысокий парень с длинными сальными волосами до плеч.

– Долго мы тут будем в гляделки играть? Я сегодня один, значит, она моя.

– Я тоже один, – перебил его другой. – Вечно ты лезешь, когда не просят.

– Разыграем ее, и делу конец. Тут всем хватит, – предложил первый.

– Баста, братаны. Кончай перепалку, – властно бросил вожак и обратился к Паоле. – Ты откуда такая, чика[5]5
  Чика – цыпа, цыпочка (итал.).


[Закрыть]? Из какой тусовки?

Паола вспомнила рассказы Луиджи, своего друга, который был заядлым рокером.

– Скампи, – произнесла она как можно увереннее. Только бы они не заметили обмана.

– Ага, – вожак удовлетворенно кивнул. – Я сразу понял, что ты из наших. Больно лихо рулишь. Отбой, ребята. Она своя.

Напряжение сразу спало. На Паолу со всех сторон посыпались вопросы. Откуда едет, куда, почему одна. Она еле успевала отвечать.

– Покатаешься с нами? – спросил вожак. – Мы тоже в Милан.

Паола кивнула. Взревели моторы, и они помчались. Рассвет встретили у Палаццо Сфорца. Зубчатые стены зловеще выделялись на фоне стремительно розовеющего неба. Усталости никто не чувствовал. Как будто с утра никому не надо на лекции или на работу. Паола больше не чувствовала грызущего одиночества. Крылатое дорожное братство помогло ей пережить эту ночь.

– Спасибо, ребята, – сказала она им на прощанье, отсалютовала рукой и поехала навстречу солнцу в новый день.

Стол был завален грудой бумаг. И все срочные, с отчаянием подумала Симона.

С уходом Паолы работы у Симоны Коломбо заметно прибавилось. Вообще ситуация складывалась странная. На место Паолы никого не брали. Никаких перестановок в штате не делали. А тем временем в фирме только и разговоров было, что об этом, но только тс-с-с, тс-с-с, тс-с-с.

Мамма Фьори стала самым популярным человеком фирмы. Все наперебой расспрашивали ее по углам о том, что произошло в тот день. Ведь она как всегда сидела на своем «капитанском мостике» в приемной Риджини, когда дверь распахнулась и в комнату стремительно вошла Паола.

– Детки мои, я ее даже не сразу узнала. Вернее, и узнала, и не узнала, все сразу. Вроде точно она, наша красотуля, но глаза, глаза! Прямо две зеленые ледышки. Вся белая, губы сжаты. Мне даже не улыбнулась. А ведь у нее-то улыбка всегда была наготове, да какая! Ох, Мария Пресвятая Дева, – запричитала Мамма. – Шмыг мимо меня, только кивнула и спросила: «Мамма, он там?» У меня аж язык прилип к гортани. Голос, что твоя бритва. Я только киваю. Она в кабинет, без стука. Только что не ногой дверь открыла, ей-Богу. А там у него Марио и еще один чужой. Как она вошла, там тишина настала, мышь прошмыгнет, и то услышишь.

Ну, я и не утерпела. Дверь-то была открыта. Как тут одним глазком не посмотреть. Вижу, Марио как-то странно ерзает в кресле, будто руку левую за спину спрятать хочет. Вы помните, он давеча приехал с перевязанной рукой, все рассказывал, что собака его укусила. Девочка наша к нему и за руку – хвать! Так вот, говорит, кого я пометила. Его аж перекосило всего. А Риджини – гостю, мол, извините, синьор, семейное дело. Семейное, это уж точно, это Паола сказала и засмеялась, да так, что у меня от этого смеха аж под ложечкой заломило. Что же, думаю, сделали они с девочкой, если у нее смех хуже плача. И пса, говорит, своего уберите. Так и сказала, пса, сами понимаете, про кого.

Еле я успела к столу отскочить, а они уже выходят. Я, конечно, вся в делах, на них и не взглянула. Телефон, бумаги, туда-сюда. Но дверь они за собой прикрыли, и я больше ни словечка не слышала. А минут через пятнадцать выходит Паола и говорит мне, передай, мол, Симоне, что я вечером жду ее дома. Прощай, Мамма. Поцеловала меня вот в эту самую щеку и вышла. Вот и все. И будь я трижды неладна, если я хоть что-нибудь понимаю в этом деле.

Симоне в эти дни пришлось туго. Все пытались прямо или косвенно выведать у нее, что произошло, а Паола ей строго-настрого запретила говорить об этом.

Когда дверь за Марио закрылась, в кабинете некоторое время висело тяжелое молчание. Под пристальным взглядом Паолы Риджини чувствовал себя неловко, несколько раз пригладил волосы, переложил какие-то бумаги с места на место. Наконец не выдержал и предложил ей сесть.

– Благодарю вас, господин Риджини, садиться мне ни к чему, я не займу у вас много времени. Я пришла, чтобы сообщить вам, что больше не работаю в вашей фирме и не хочу иметь ничего общего ни с ней, ни с вами. Никогда не думала, что человек, которого я уважала как профессионала и сильную личность, сможет унизиться до вульгарной уголовщины.

Паола никак не отреагировала на протестующий жест Риджини и продолжала:

– Все, что произошло в Тремеццо, известно в подробностях господину Гольвезе и не только ему, и если со мной или с кем-то из моих близких что-нибудь случится, это немедленно станет достоянием гласности со всеми неприятными для вас последствиями.

– Синьорина Контини. – Голос Риджини звучал с неподдельной искренностью. – Боюсь, что здесь какое-то недоразумение. Я ошеломлен тем, что вы сейчас сказали. Я вовсе не хочу, чтобы вы уходили из фирмы, и готов обсудить любые условия.

Паола невольно восхитилась его самообладанием.

– Мне кажется, я достаточно ясно выразила свою мысль и вы все прекрасно поняли. Не буду вас более задерживать. Прощайте.

Больше Паола в конторе не появлялась. Все необходимые бумаги и расчеты для нее подготовила Симона.

Они по-прежнему жили вместе, но былая безоблачность исчезла. Паола очень переменилась, стала более жесткой и сдержанной. О своем пребывании в Тремеццо рассказывала скупо. Симоне никак не удавалось пробить стену отчуждения, которой, казалось, окружила себя Паола. Она догадывалась, что подруга пережила какое-то сильное потрясение, но боялась расспрашивать ее, предпочитая подождать, пока Паола не захочет сама ей все рассказать. Попытка изнасилования это, конечно, серьезно, но Паола не из тех, кто будет изводить себя такими вещами. А это означает только одно: было еще что-то, о чем она молчит, гораздо более серьезное.

Теперь Паола часто и надолго уходила из дома одна, ничего не объясняя. Симона не раз пыталась растормошить подругу, уговаривала пойти куда-нибудь вместе или пригласить друзей, как в добрые старые времена, но Паола каждый раз отказывалась и вновь замыкалась в себе.

Паола наконец не выдержала бездействия и позвонила Гольвезе. Только новое увлекательное дело может спасти ее от мрачных воспоминаний. Есть еще одно проверенное лекарство – новая любовь, но как она может полюбить кого-то, если образ Роберто неотступно преследует ее. Ей постоянно кажется, что она видит его в толпе на улице, она хватает трубку зазвонившего телефона в безумной надежде услышать снова его голос, просыпается ночью от прикосновения его рук. Она не задумывалась над тем, как поступит, если встретит его вновь. Просто ее тело вышло из-под контроля, отказывалось подчиняться разуму, жаждало его и только его.

Нет, Гольвезе сейчас ее единственная надежда. Если он действительно предложит что-то стоящее, она спасена.

Как только она назвала свое имя, ее моментально с ним соединили.

– Синьорина Контини? Рад слышать ваш голос. Должен ли я понимать ваш звонок так, что вы решили обсудить мое предложение?

– Вы, как всегда, правы. Если это, конечно, еще возможно.

– Вы помните, я тогда в Тремеццо сказал, что место для вас у меня всегда, подчеркиваю, всегда найдется.

– Благодарю вас. Где и когда?

– Завтра в десять утра в моем кабинете. Виа Марджента, 25.

– Буду ровно в десять.

– До завтра.

– До завтра, синьор Гольвезе.

Приняв какое-то решение, Паола уже не отступала от задуманного и, как правило, добивалась цели. Предложение Гольвезе было достаточно абстрактным. Ей еще предстояло узнать, что именно он имеет в виду под «достойным ее местом», если не знает, что она собой представляет как специалист.

Тем не менее Паола шла на встречу с Гольвезе с легким сердцем, насколько вообще у нее на сердце могло быть легко. Она была готова выполнять любую работу, лишь бы быть занятой чем-нибудь и не вспоминать поминутно о прошлом.

Она с детства привыкла быть всегда в центре каких-либо событий, не простаивать ни минуты. Поэтому нынешнее неопределенное положение особенно выводило ее из себя, нервировало и выбивало почву из-под ног. Она инстинктивно чувствовала, что ей надо встряхнуться, окунуться с головой в работу, сразу станет легче.

Гольвезе ей понравился. С таким человеком легко работать, несмотря на его явное лидерство во всем. Ей нравилось, что он способен уважать чужое мнение, ценить самостоятельность в других. Он не мелочен, умен и талантлив. Что еще можно желать от шефа? Его репутация Дон Жуана ее не волновала вовсе. Она почему-то знала, что в этом смысле Гольвезе опасаться не следует. Он лучше других понимает, что реально, а что нет. Такой человек, как он, никогда не станет преследовать женщину за отказ вступить в интимную связь. Кроме того, она чувствовала, что заинтересовала его не только как женщина. То, что она произвела на него впечатление, было очевидно. Он так выразительно смотрел на нее там, в ресторане, прямо проглотить был готов. Но натиска, перехода в наступление не было ни словом, ни намеком. Итак, на этот счет Паола была спокойна.

Припарковавшись на противоположной стороне улицы, Паола некоторое время разглядывала внушительный особняк, занимаемый фирмой Гольвезе. Как и большинство зданий в центре Милана, построен минимум в прошлом веке. Фасад, отделанный грубо отесанными каменными плитами, оживляли кариатиды в виде полуобнаженных дев и мужчин с могучими торсами. Как раз в стиле Гольвезе, с улыбкой подумала Паола. Строго, выдержанно, но с намеком. Она вдруг живо представила себе Гольвезе, еще достаточно молодого. В поисках подходящего здания для своей будущей фирмы он, наверное, остановился на этом самом месте, разглядывая фасад напротив, и его воображение вмиг заработало. Улыбка фавна пробежала по его лицу, и он со всех ног бросился к агенту по недвижимости. Скорее всего, это было совсем не так, но картинка, возникшая в голове Паолы, позабавила ее. Она улыбнулась сама себе и решительно направилась к входу.

В приемной Гольвезе была только его секретарша, худая бледная девица с огромными, густо накрашенными глазами и темно-фиолетовыми губами, которые только подчеркивали бледность лица. Густые черные волосы каскадом падали на плечи. Так и просится на обложку журнала для мужчин, подумала Паола и улыбнулась ей. Девица окинула ее холодным, неприязненным взглядом. Как ледяной водой окатила. Уж не видит ли она во мне конкурентку, промелькнуло в голове Паолы.

– У меня назначена встреча с господином Гольвезе на десять часов. Мое имя Паола Контини.

В глазах у той мелькнула растерянность.

– Вы секретарша? – вдруг спросила она.

– Нет.

Девица заметно расслабилась, даже ухитрилась выдавить из себя подобие улыбки. Она не без труда выбралась из-за стола и направилась к двери кабинета. Паолу поразил ее рост: явно под сто восемьдесят сантиметров, да еще каблуки сантиметров десять. Ну, Гольвезе дает. Крошечные кожаные шорты едва прикрывали ее упругий, округлый задик, ноги, обтянутые плотными черными колготками, были умопомрачительно красивы. Интересно, как он работает, зная, что за стенкой сидит такое сногсшибательное существо. А может быть, это и есть секрет его молодости в неполные семьдесят лет. Паола усмехнулась про себя. Да… Поразительный все же тип этот Гольвезе.

Гольвезе встал из-за стола ей навстречу. Темно-коричневый костюм и яркий цветастый галстук в тон с жилеткой удивительно шли ему.

– Синьорина, добрый день. Я вас с нетерпением поджидаю с самого утра.

– Но мы, кажется, договаривались на десять часов, а сейчас как раз…

– Не лишайте старика приятных минут ожидания. Предвкушение удовольствия – это же такая прелесть. Лучшая часть жизни. У меня к вам очень интересное предложение, я уверен, вам понравится. Марго, принесите нам… Что бы вы хотели, синьорина Контини?

– Чаю со льдом, пожалуйста.

– Марго, чаю со льдом синьорине, а мне кофе, как обычно. Синьорина Контини, прошу вас, садитесь.

Широким жестом он указал ей на глубокий кожаный диван, уютно располагавшийся в углу кабинета вместе с двумя такими же креслами и изящным журнальным столиком. Паола села, Гольвезе устроился в кресле.

– Ну что же вы, Марго, мы ждем.

Секретарша нехотя закрыла за собой дверь.

Гольвезе проворно обернулся к Паоле.

– Не хочет оставлять меня наедине с вами, дурочка. Совсем забыла, что секретарь – это все же работа. Ну ладно, это пустяки. Я сам виноват, и дело не в этом.

Гольвезе весь светился возбуждением, глаза горели, щеки пошли лукавыми складками.

– Я тут замыслил одно дело, и как раз появились вы. Когда вы вошли в ресторан, там, в Тремеццо, я сразу понял, что вы музыкальны и у вас прекрасное чувство ритма.

– Но как вы могли это понять? Как Шерлок Холмс – по спущенной петле на чулке или оторванной пуговице?

– Ничуть не бывало. Из-за стены приглушенно доносилась музыка, и вы подсознательно двигались в такт. Я такое видел на Ямайке. Но там люди рождаются с музыкой в крови. У нас такое случается крайне редко. Вы обладаете этим уникальным качеством. А для той работы, которую я хочу вам предложить, это необходимое условие.

Паола с интересом слушала его. Ей нравилось наблюдать за ним. Он был настолько увлечен своей идеей, что, казалось, от него вот-вот полетят искры.

– Скажите же наконец, что вы задумали, не томите.

Паола невольно заразилась его энтузиазмом, и ей не терпелось узнать, что у него на уме.

– Ага, я вас заинтересовал. Что и требовалось. – Пауза. – Я решил. – Пауза. – Заняться. – Пауза.

– О-о-о, – застонала Паола. – Вы самый настоящий садист.

Он рассмеялся, довольный.

– Просто я никогда с ходу не могу выговорить это слово. Их все придумывают наши друзья американцы, чтобы показать, что они самые крутые. Клипмейкерство. Вот, получилось. Клипмейкерство! Гольвезе решил оставить свой след в этом благородном деле с варварским названием. Как вы насчет того, чтобы возглавить это направление, подобрать команду, человека два-три, не более, но незаурядных, надежных, со свежим взглядом на жизнь. Это для начала.

У Паолы даже дух захватило от феноменальных перспектив, которые открывались перед ней. Гольвезе обладал уникальным качеством увлекать всех вокруг своими идеями, настолько, что люди начинали считать их своими, болеть за них, как за свои. Именно поэтому дела у него шли столь успешно.

Паола уже начала перебирать в уме возможные кандидатуры. Конечно же, она пригласит Симону. Им хорошо работается вместе, кроме того, Симона с присущей ей рассудительностью удачно уравновешивает всплески бурного воображения Паолы. Кто еще может подойти для ее команды? Паола погрузилась в размышления, не замечая пристального взгляда Гольвезе. А тот просто наслаждался. Он обожал увлекающихся людей и всегда искренне радовался, когда встречался с такими. Прищуренные глаза Паолы, вдруг ставший сосредоточенным взгляд, твердая линия губ – все говорило о том, что она полностью захвачена его идеей и согласна на все его условия. Она уже обдумывает, кого бы взять в дело, и у нее не возникает к нему никаких дополнительных вопросов. Он не ошибся. Она несомненно его человек.

– Гвидо Пикколо, вот кто нам нужен, – вдруг воскликнула Паола и, поняв, что думает вслух, покраснела. – Я начала обдумывать…

– …Кого бы пригласить в команду, – закончил за нее Гольвезе.

– Вы просто чародей. Читаете мои мысли.

– Они так явно написаны у вас на лице, что только слепой не понял бы, о чем вы думаете. Кроме того, мы с вами похожи. Я тоже включаюсь с полуоборота.

Оба рассмеялись. Дверь распахнулась, и на пороге возникла секретарша с подносом. Расставляя на столе чашки, она исподлобья бросала на Паолу и Гольвезе негодующие взгляды, но те ничего не замечали. Они оживленно обсуждали волнующий их обоих вопрос. Паола рассказывала Гольвезе о Пикколо, какой это замечательный художник и человек, как здорово было бы заполучить его.

– А это, пожалуй, недурная мысль, переманить у Риджини его лучших специалистов. Над этим стоит подумать. Тогда «король останется голым».

Гольвезе даже руки потер от удовольствия, потом вдруг спохватился, сделал Паоле знак молчать и выразительно посмотрел на секретаршу. Та передернула плечами и вышла, прикрыв за собой дверь.

– У меня есть серьезные основания полагать, что она, – Гольвезе указал глазами на дверь, – продает Риджини информацию о моей фирме. Например, о встрече с русским. Но пока это только догадки, ничем не подкрепленные. Мне еще предстоит со всем разобраться серьезно и не торопясь.

Глаза Паолы широко раскрылись. Бог ты мой, как все просто! Подослать к такой сексапильной и недалекой девице какого-нибудь бойкого молодца, типа Марио, которому ничего не стоит разыграть влюбленного, тем более, что девушка очень и очень недурна, и дело сделано. Она будет как воск в его руках, сама не заметит, как выболтает все, что знает. Даже деньги никакие не нужны. Паола сама не знала, почему сразу же подумала о Марио. Интуиция, а может быть, она успела слишком хорошо его узнать и понять, что ничего запретного для него не существует.

– Очень возможно, что вы правы, – сказала она задумчиво. – И здесь не обязательно замешаны деньги. У меня есть кое-какие соображения на этот счет. Может быть, через пару дней я смогу добыть для вас более достоверную информацию.

– Вы? – Гольвезе удивленно вскинул на нее глаза. – Каким образом?

– Моя подруга Симона все еще работает у Риджини. Не исключено, что она сможет вам как-нибудь помочь. Кстати, я хотела бы привлечь и ее к работе над клипами.

– Сделаем так. Вы позвоните мне, как только у вас появятся какие-то идеи относительно вашей команды. Мы встретимся, все обсудим и примем окончательное решение. Но не затягивайте с этим. Я люблю действовать быстро. Ну а если вам удастся помочь мне с Риджини, буду безмерно признателен.

Паола встала и протянула Гольвезе руку. Он слегка пожал ее и поцеловал. Интересно, он всем знакомым дамам целует руки при встрече? Очень даже может быть. Он все-таки прелесть. Неудивительно, что до сих пор пользуется таким успехом у дам, даже секретарша откровенно его ревнует. Впрочем, женщины любят тех, кто любит их, а тут Гольвезе просто нет равных. «Я бабник, как каждый истинный итальянец». О, Роберто, Роберто! Даже здесь ты не отпускаешь меня. Голос Гольвезе вернул ее к действительности.

– Жду от вас вестей, синьорина Контини.

– Лучше просто Паола. Ну, на худой конец, Контини. Синьорину вполне можно отбросить, синьор Гольвезе.

– Ладно, услуга за услугу. Меня зовут Удо.

– Я знаю.

– Вот и прекрасно. До свиданья, Паола.

– До скорой встречи, Удо.

Проходя мимо секретарши, которая с неестественным старанием перекладывала какие-то бумаги из одного ящика стола в другой, Паола посмотрела на нее с новым интересом. Очень привлекательна, спору нет. Немного перебарщивает с косметикой, но это ей даже идет. Глаза пустоватые и немного злые. Губы презрительно поджаты. Паола улыбнулась ей.

– Чао, Марго. Спасибо за чай.

Та не расщедрилась на улыбку и пробормотала что-то нечленораздельное.

Впервые за последние несколько дней Паола ощущала что-то вроде счастья. Гольвезе заставил ее на время забыть свои переживания, отвлечься и хоть ненадолго подумать о чем-то другом, кроме Роберто. Воспоминания, неотступно преследовавшие ее, на время потеряли свою остроту. Оказывается, она еще способна увлекаться. Работа спасет ее. Она вложит в это дело остатки своих душевных сил и это поможет ей выстоять. Паола прекрасно понимала, что это всего лишь временная передышка, но была благодарна судьбе и за это. Надо срочно переговорить с Симоной и Пикколо. Насчет Симоны она не сомневалась. Та счастлива будет уйти от Риджини и снова работать с ней. Насчет Пикколо такой уверенности не было. Он занимает довольно заметное положение в «АДД». Риджини очень считается с ним, всю самую ответственную работу поручают именно ему. Но что-то подсказывало Паоле, что она добьется успеха. Надо только найти способ убедить его.